Текст книги "Конструктор: Послание будущего"

вступление

Часто ли вам приходилось задумываться, что все могло сложиться иначе, если бы не ряд ваших решений, иногда обдуманных или спонтанных, вынужденных или нелепых.

Многие месяцы меня убивала идея, я был заражён ей, словно паразит сидел где-то в глубине меня.  Год пьянства и мук совести дал свои плоды. Близкие опустили руки или приняли решение делать вид, что все хорошо, будто ничего не произошло.

Пока Джон не нашел меня на полу чердака. После убийственной дозы. Тогда я горбатился над планом, способным вернуть мне утраченное счастье. Почему наркотики? Ответ очевиден: алкоголь уже не глушил боль. Все в моей жизни пошло вверх дном, путая прошлое и будущее.

Как же двадцатипятилетний парень докатился до такого? Сложно сказать.

Но начну я, пожалуй, не с этого.

глава: начало пути

Я родился в век информации и технологий. Для нас первый робот, прошедший тест Дюринга, стал началом отсчета другой эры. Многие ученые один за другим стали совершать открытия мирового уровня.  Встречам и дебатам не было конца. Ученые со всего света ломали голову, пытаясь создать невозможное. Были и безумцы, решившие играть в богов, унеся множество невинных жизней. В итоге после огромных неудач в области генетики и кибернетики многие государства были вынуждены прикрыть эту деятельность надолго. Ограничение душило многих, не давая людям идти вперед. Бесспорно, медицина шагнула далеко, дав надежду обществу, открыв малую часть возможных дверей прогресса.

  Закончив с отличием обучение в одном из престижных вузов по изучению временных аномалий, я решил примкнуть к группе молодых ученых и внести свой вклад. В основном работал на полигонах, в госпиталях, больницах. Изучал потребности населения, разрабатывая более совершенные машины и механизмы.

Моей первой сенсационной работой стала разработка нового робоволокна, благодаря которому всего в двадцать лет меня выдвинули в президиум. Мечтая связать свою жизнь с наукой, я не тратил время на пустые развлечения, которые пестрили на каждом углу. Скорее всего, именно это стало основополагающим началом моего успеха. Так сказать, вверил свою девственную натуру науке.

Вот только, сам не ожидая, после окончания вуза я стал одержим желанием помогать людям. Поэтому я отказался от своего направления, решив идти работать не по профессии.

Ко всеобщему сожалению, на месте не стояла и разработка оружия. Пускай значительные конфликты были подавлены, зато разбой и терроры доходили до пика. Люди с ужасом выходили из дома.  Для детей были построены специальные площадки, оснащённые высокими плазматическими полями, защищающими от любого вида металла. Позднее систему улучшили до распознавания и психологического состояния человека, это позволяло избежать массы проблем.

Кроме того, почти на всех рабочих местах были установлены робопомощники. Эти роботы обладали навыками обороны и медицины, также могли устранить возгорание и рассчитать риски. Все это разрабатывали, улучшали, преобразовывали в нечто другое выпускники моего вуза.

«Станьте частью большего» – такой слоган мне твердили во время поступления. Кем я могу стать? Кем хочу быть в мире нового будущего?

Задавая себе повторяющиеся вопросы, я сам не заметил, как прошел практику в госпитале и устроился на работу в больницу врачом. Первое время было тяжело привыкнуть к постоянно растущим обязанностям. Хорошо, что я умею вливаться в работу. Просторное место для отдыха, приятный персонал и кафетерий – то, чего я не мог представить, поступая на свою специальность. Как я туда попал?

Мое обучение в вузе было смежным, поэтому вместо роботов я выбрал людей. Смена факультета мне кажется правильным решением. Я был доволен тем, что имел, ценил это. Любимое кофе каждый день, общительные коллеги, скучный кактус на окне. Все это оставалось неизменным, пока шли однообразные дни. Поглощённый своим образом жизни, я стремился к совершенству, проходя стажировку на новых местах. Мысли, скрученные в трубочку, отвлекали, пока я пытался сосредоточиться, заполняя документы.

Помню, как на фоне шумели новости на весь город: «Просим всех граждан ознакомиться с новыми правилами посещения зон B и С в вашем регионе. Часы приема родственников были изменены, также внесены новые поправки в закон С137»

С137 – шутка над учеными.

–Запретить эксперименты в области биокибернетики смешно, – подумал я, раскрутив мысли в голове. –Группа недоучек возомнила себя богами, убив немало человек.

–Плевать – добавил я, вытянув руки, уверенный в том, что закон всего лишь прикрытие для государства. Эксперименты на людях и дальше проводят, тщательно скрывая это поправками, о которых власти не сообщают гражданским. И лишь одному Богу известно, какие лазейки для себя они внесли в закон С137. Гул, стоящий в ушах, мешал мне работать.

–А ведь есть люди, которые считают, что живут в чистом и непорочном обществе будущего, не замечая, как все давно прогнило и смердит, – прижав руку к щеке, сказал я в приемной. – Как мы к этому пришли?

 Власти создали целые районы за городом, куда сгоняют всех неугодных граждан. Это мне было далеко до лампочки. Какой смысл беспокоится о том, чего я не в силах изменить? Быть обычным винтиком в устоявшейся системе проще, чем ее сломать. Все уже привыкли: нестабильные подростки обязаны проходить проверки после наступления шестнадцати лет и так до восемнадцати.

Выявили психические отклонения – назначим курс лечения, под конец которого повторная экспертиза. Если улучшений нет – ребенка на списание. В какой-нибудь сектор на отшиб. Конечно, взрослые и старые не исключение. Сначала проверяли раз в год, но, когда все взбунтовались, ввели новый закон – проверки, по требованию. Представьте, к какому расцвету коррупции это привело, ведь тот, у кого есть деньги и связи, может быть спокоен.

Все обещали золотое будущее, описывая волшебство жизни без страха.

–Грядет новое время, перестаньте бояться будущего, пройдите тест уже сегодня!

–Оставьте сомнения, хватит ждать, что кто-то выпрыгнет на Вас с ножом!

Кричащие стенды захламили улицы, рободевушки не давали прохода на улице. Просвистывали слухи и о том, что, когда еще только принимали закон, людей заманивали голосовать плотскими утехами. Конечно, ни о чем не рассказав.

Все это было не более, чем иллюзией, сказкой в сравнении с реальностью.

Выезжая по работе в приемные часы, я видел, как люди стоят за оградой будто зомби. Холодок бежал от картины. Толпа с пустыми глазами, слоняющаяся без цели. Никто не подходил близко, все наблюдали издали. Ведь каждый знал, что забвение в этих секторах неисцелимо. Не важно взрослый, ребенок, старик. Для тех, кто попал туда, пути обратно нет. Живые трупы особо опасных людей.

«Лучше бы оставили тюрьмы», – подумал я, отводя взгляд. Это было как раз до новых поправок в законе, разрешающих родственникам лично навещать родных. Жаль только толку нет. Будь то брат, сват, отец или сын – он тебя не вспомнит, даже если ты придёшь туда лично. Все, что ты получишь, – неутихающую боль под ребром.

Нейро – вот ответ. Гуманное и благородное решение общества для неугодных.

Что до стражей порядка, они стали в свободное время глушить остаточное чувство вины, болью раздающиеся от их порядочного прошлого, в алкоголе и недорогих развлечениях.

Я провел остаток дня в своих мыслях, и мне стало тошно от самого себя.

–Пора выдвигаться в сторону дома, – подумал я, закрыв приемную, мысленно отстраняясь от шумного рабочего дня.

–Опять похоже пятно посадил, – отметил я, оставив свои вещи и белый халат в раздевалке.

Приятное чувство свободы, когда после работы спускаешься в ближайшее метро. Наверное, что-то настолько гениальное еще не скоро придумают. Меня всегда удивляла и завораживала подземная жизнь. Первая линия метрополитена длиной 6 км была построена в Лондоне, а запущена 10 января 1863 года. Сейчас 2057 год, и пускай метро очень сильно изменилось, меня до сих пор трогает, что люди того времени смогли обуздать стихию и создать что-то настолько немыслимое и грандиозное. В 2033 году были предложены надземные трубы для передвижения, но эту идею быстро задвинули, ведь зачем создавать что-то новое и тратить кучу средств на реализацию, если можно отдать дань уважения предкам и доработать то, что имеем. Дрожь накатывает сама собой от мысли, каким пугающим было тогда метро.

–Как шумно, – выдохнув с облегчением, подумал я и спустился ниже.

В одном я был уверен: ничто так не успокаивает, как голос всем знакомой незнакомки на платформе.

–Здорово, – пробормотал я, поняв, что долго ждать нужного состава мне не придется. Они довольно часто отправлялись по ветке в Бристан. Хоть в целом с местом жительства мне не очень повезло, веди приходилось наслаждаться комнатой на душном чердаке в одном из бедных районов, отведённых для кабаков, зато по пятницам на платформе мне не приходилось задерживаться от слова совсем.

За время практики и обучения я мигом освоился, привыкнув к дорогому и приятному парфюму, исходящему чаще всего от мужчин, направляющихся со мной в Бристан.

Меня не задевало и то, что путь до моего чердака проходил через бордель. Печалил только факт, что мужчины из метро почти всегда провожали меня до дома.

К слову, даже в сфере интимных услуг почти все заменили роботы. Даря полный спектр удовольствий, такие утехи быстро завоевали рынок. Пускай спрос на обычных девушек и не упал, их услуги стали отличаться в цене.

Я никогда бы сюда не заглянул, если бы не коллега Тод, который потащил меня туда, как только узнал, что я ищу жилье. Стараясь не думать, как он узнал об этом месте, я внушил себе, что снимаю жилье у его знакомой.

Поначалу шум отвлекал от работы, но меня устраивала недорогая аренда. Даже подрабатывая ассистентом хирурга, я получал немного. Со временем привыкнув, даже познакомился с Инесс.

Я словно вечно жил на чердаке, не обращая внимания на окружение, пока один из клиентов борделя не начал высказывать свое недовольство работой Инесс.

–Приличное заведение? Да мне после ремонта этой мастерицы чуть новый хер мастерить не пришлось, – горланил клиент сервиса, раскрасневшийся то ли от стыда, то ли от злобы. –Только приведите мне эту чертовку, я ей по горло сам засуну то, чего она меня чуть не лишила.

В общем, это был очень шумный скандал, который я запомнил яркими урывками, проходя мимо после работы.

Тогда даже охране пришлось выводить устроившего бунт клиента чуть ли не с пинками.

Мне, конечно, были совершенно до лампочки неудовлетворённые клиенты и их утехи. Но напуганный взгляд Инесс, стоящей напротив мужчины, въелся мне в голову. Тем же вечером она постучалась ко мне на чердак. Все в округе меня хорошо знали, как и то, кем я был, – врачом. Инесс не стала исключением, придя ко мне за помощью, как к специалисту.

Был уже поздний вечер. Открыв дверь после долгого непрерывного и громкого стука, я увидел Инесс в порванных колготках с заплаканным лицом. Заткнув меня одним своим взглядом, Инесс вошла.

В тот вечер она не обмолвилась со мной не словом, но я и так все понял, осмотрев ее ноги и руки, покрытые ссадинами и ушибами.

Больше всего в этой истории пострадали руки девушки.

–Ты понимаешь, что не скоро сможешь вернуться к работе? – держа ее за отбитую кисть, тихо проговорил я. –Тут явно перелом нескольких костей.

С ее круглого припухшего лица покатились слезы. Непривычной тишине на смену пришел вой. Хлюпая носом, девушка вздрагивала, щелкая зубами. У меня всегда было тепло и сухо, но от этого ощущение влажности в маленьком квадрате стало резко увеличиваться. Заливая мой пол соплями, Инесс продолжала молчать.

–Не переживай, я помогу тебе, – чуть громче добавил я.

Уверен, даже готов поспорить, что это было дело рук того урода, хотя даже спустя время она отказалась говорить о том, что тогда произошло.

Через два дня после обещания ей помочь я украл препарат R40 из больницы, впервые нарушив закон. Такие лекарства были по карману далеко не каждому специалисту. Сказал ли я об этом ей? Конечно, нет.

 Несмотря на высокую цену, уколы R40 были очень распространены, они ускоряли заживление любых тканей, в том числе и костных.

Спустя неделю Инесс вернулась к работе, а в благодарность помогла мне, предоставив для экспериментов несколько конечностей от робоженщин, за которыми я впервые спустился к ней в мастерскую. Я, конечно, догадывался, как это противно. Но увидев несколько раз вживую, стал намного реже спускаться к ней, хотя это и позволяло мне проводить на них тесты своих прототипов. В то время что-то еле уловимое, но грандиозное созревало у меня в голове. Кроме того, лишняя работа помогала, когда я находился в поиске музы.

После того, как я помог Инесс, я сам не заметил, как сблизился с ней. Мне приносили легкость ее рассказы о проблемах на работе, с которыми она борется. Иногда, проходя мимо, я заглядывал посмотреть, как идут дела. Несмотря на сложности, она никогда не теряла своего женского шарма. Волосы Инесс всегда были убраны в аккуратный пучок, который она иногда поправляла, отвлекаясь от робота, над которым работала.

У нас было не много общих тем, но все равно она мне стала как сестра. Меня, бывало, даже посещало странное чувство, будто она была и раньше. Храбрая, заботливая, любящая сестра, защищавшая меня.

Но больше всего в Инесс меня поражала ее религиозность. Такая тяга к Богу казалась мне несовместимой с ее работой. Меня это искренне удивляло. Ее жгучие рассказы, наполненные любовью к семье и родным, наталкивали меня на мысли об одиночестве. Ведь, к сожалению, из родни у меня был только старый отец, да и то он лишь изредка выходил на связь, после того, как я не оправдал его ожидания о моем будущем.

Что касается матери, ее знать мне не довелось. Она умерла во время ограбления. Удивительно, не правда ли? Будущее защищённости, безопасности и вот – ограбление. Это долгое время меня это тревожило и грызло изнутри. Но если я спрашивал отца подробнее, он отмахивался. По нему всегда было видно, насколько это больная тема. Как и тема отца для Инесс. Она старше меня на три года, но все равно часто ведет себя как маленькая девочка, обижаясь на мои слова.

Больше всего ей не нравилось, когда я говорил, не подумав. А такое случалось довольно часто. Один раз я умудрился сказать:

–Жуть, да кто такую захочет, ты в тысячу раз красивее.

Дернул же кто-то меня за язык сказать такое, пока она разбирала очередного робота. И то, что я ее и правда считаю очень красивой, меня не оправдывает. Прислушиваясь к ее мнению и считаясь с ним, я старался больше не трогать неприятные для нее темы, сдерживая свои неуместные высказывания в некоторых вопросах.

Я видел запал в глазах Инесс, что бы она ни делала. Это словно манило меня остаться подольше в подвале, где она работала. Там было светло и достаточно просторно, но я все равно не мог долго находиться в той атмосфере. Повсюду валялись искорёженные после утех куклы, ждущие своей очереди на ремонт. Даже тошно было представить, через что им приходилось пройти, чтобы попасть сюда.

глава: грянет гром

Мой дорогой друг Джон недолюбливал науку, для него она была крупной рыбой ему не по вкусу. Все эти робоняни, помощники были ему чужды. Есть полная пинта – есть диалог. Все просто.

Встретился я с ним, когда помогал в одном из отделений физиотерапии.

Джона привезли к нам в госпиталь без правой ноги. Вдаваться в подробности он не любил, поэтому как он получил травму я узнал позднее. Случилось это на полигоне – обычное безопасное испытание.

–Давно было пора доверить проверку новой военной техники робосолдатам – рявкнул недовольный медбрат, занося тело в палату. Все знали расклад армии: доверять роботам – не доверять себе.

Удивительно, как власти с пеной у рта урезают права и зарплаты ученых, врачей, зато спокойно относятся к этому.  Позволить проверять новые боевые разработки на людях, надеясь, что все пройдет гладко. Полнейшее безумие!

Через меня проходила куча народа, но, как правило, никто не цеплял, они приходили, мы им помогали, и на этом все. Люди бесследно исчезали из моей жизни. Когда к этому привыкаешь, жизнь становится проще. Зачем привязываться, сочувствовать? Про Джона я тоже так думал: еще один, бесследно пропадающий странник.

Зайдя в палату, я увидел, как он сидит в скрюченной позе на кушетке. Смутило ли это меня? Конечно. Я глубоко вдохнул, чтобы позвать медсестру. Он вдруг перебил меня, промычав:

–Док, сделай что-нибудь.

Я точно знал: при таком ранении вкачивают лошадиную дозу снотворного и это пугало меня до дрожи.

Глаза Джона горели алым цветом, белки заполнила кровь, а по щекам текли крупные слезы. Он держался двумя руками за бинт, сильно сжимая то, что осталось от его ноги.

Его хриплый голос, замученный болью, до сих пор в ушах стоит.

К сожалению, из-за запрета нейронауки врачи могли только пообещать хлипкий протез и обезболивающие на всю оставшуюся жизнь.  А что до жизни, все знали: у таких солдат она была совсем недолгая. Посвятив себя Родине, они получали рано или поздно травмы, не совместимые с жизнью. Уверен, были и те, кто сходили с ума от своей беспомощности. Знавал я и таких, кто шел ва-банк, продавая свое тело на эксперименты. Во благо государства, конечно же.  От этого все мне казалось пустым. Передо мной сидел парень с целями и идеалами, которые привели его в тупик.

–Поражающее детское легкомыслие, – подумал я, глядя на него.

Высшее военное образование довольно дорогое удовольствие, без которого мечта о высоком звании все равно, что ребячество, и, даже зная это, он пытался сделать карьеру таким дурацким способом: броситься на полигон без подготовки, думая, что все обойдется.

Уложив его на кушетку, я проверил показатели. Болевой порок почти превышен.

–Как быть? – спрашивал я себя, метаясь по палате. – Да как при такой боли ты в сознании?

Ужасала одна только мысль, что он может умереть от травматического шока.

–Тебе же уже ввели двойную дозу анестезии! – добавил я, изучив его мед карту.

Я не понимал, как это возможно. Внезапно меня словно поразила молния, побуждающая начать действовать. В моей практике не было людей, которые даже после одной дозы были в сознании, а тут ввели две.

Нужно было что-то срочно предпринимать. Нажав кнопку вызова бригады, я выстроил в голове фронт работ. Мне необходимо было остановить кровопотерю, уложив его обратно на кушетку.

Традиционным органом боли считают так называемые ноцицепторы (это нейроны, которые реагируют на повреждающие и потенциально опасные стимулы, посылая сигналы "возможной угрозы" в спинной и головной мозг). Чтобы провести операцию с минимальными рисками, сохранив ему жизнь, мне пришлось послать электонейров в мозг для устранения нервной активности. Этот шаг был очень ответственный и не менее опасный. Проводя такие вмешательства, мы обязаны получать письменные согласия от пациентов. Но Джон уже был не в состоянии давать какие-либо согласия, а уж тем более писать их. Парень становился похожим на выжатый лимон, пролежавший несколько часов на солнце. Поэтому, подлетев к его койке, я без раздумья поставил согласие его рукой, вслух надиктовывая заученный текст.

Сноска из учебника биологических наук.

[Роберт Низка 2053: 1005]

«Электронейро– Вещество с маленькими нанороботами, размер которых близок к кровяным тельцам. Нанороботы нейро были разработаны немецким ученым Майер А.С. на космической станции МИГ. Изначальное применение неизвестно. После 2050 года применяется в медицинских и научных целях.

При длительном воздействии на мозг нейро почти полностью прекращает его активность. В медицине также применяют для помощи людям с психическими отклонениями. «…» Замедляет работу мозга.»

Не думал, что интерес к книгам Роберта окажется полезным. В основном я редко бывал в библиотеках и редко там читал. Сами понимаете, век технологий.

Одно мне стало понятно еще в вузе – общество считает многие вещи гуманными, пока это выгодно.

Как бы то ни было, моей главной целью было сохранить Джону жизнь. Мозг – это паутина, где каждая нить имеет свое значение и место. Малейшая ошибка могла привести к необратимым последствиям. Сложность заключалась в том, что мне нужно было успеть отключить электронейро после того, как заблокируется нервная система, напрямую, через мозг, но при этом не позволить нейро поразить полушария и нарушить мозговую деятельность.

Набрав необходимое количество жидкости по таблице Майер в шприц, я без лишнего колебания ввел его в поясничный отдел позвоночника, где находится эпидуральное пространство. Это была ювелирная работа, на выполнение которой потребовалось больше времени, чем я планировал.

Когда бригада влетела в палату, я уже вывел всех нейро из строя магнитным импульсом.

Показатели приходили в норму, пока медики готовились провести операцию. Теперь все зависело от бригады.

–У вас будет не больше часа на установку протеза.

–Не переживай, мы успеем раньше, чем они с переливанием крови, – буркнул Тод, указав пальцем на медсестер, охающий вокруг него.

Выскочив за дверь, я замер. Руки коченели, пока к коленям прокатывала дрожь. Знакомые серые стены больницы плыли перед глазами. Осознание. Я еще никогда до этого не видел столько крови. Она хлынула на пол, после того, как Джон поднялся. Только сейчас я осознал, как ударная волна запахов шибанула через нос в голову. Успокаивая себя, я сказал:

–Сделал все, что мог.

Так ли это? Я не знал. Было ли это мое осознанное решение как врача, успел ли я в суматохе взвесить все за и против? Может я выбрал очевидное решение, не копнув глубже, – не знаю.

–Парень остался без ноги, а если еще и я ошибся, это конец, – пробормотал я, прижавшись спиной к пыльной стене коридора.

Опустившись на пол, скользя, я завис.

–Я никогда, этого не делал, но отчего-то мои руки все знали, голова понимала.

Нормального человека вырвало бы на месте от такого зрелища. Ясный рассудок, нужные воспоминания из книг.

–Похоже я перетрудился, – поднимаясь с пола, заключил я.

Люди, проходящие мимо, старались не замечать меня: лишь повернув голову, они отворачивались.

–Черт! Дерьмо! Я весь в крови, – морщась и придерживая руками карманы халата, кричал я. – Точно! Еду домой.

Спустившись по широкой лестнице, я завернул вниз. Любимый блок дезинфекции. Вот он, врачебный рай.

Небольшое пространство, наполненное светом и чистотой, приветствовало меня. Несколько больничных блоков уборщиков стояли на подзарядке в углу комнаты. Мне нравилось это место, тихо и одиноко.

–Чур! – перепугано закричал я, глядя на роботов. Холодная, тяжелая клешня схватила меня за край халата, буквально затягивая меня в тиски.

–Срочно! В обработку! На халате обнаружены биологические следы!

Повернув голову, я увидел Галю. Конечно, так ее никто не звал. Большой и тяжелый робот первых моделей получил это имя от меня.

–Галя, ты меня напугала, я сюда за этим и пришел, –оправдываясь, проговорил я, вырываясь из ее хватки.

–Прошу обращаться по форме, – скрипучий голос, трещал, разжимая хват.

–Скорее, отдай! Биологически опасное оружие! –прожужжала полукруглая бочка на колесах с выпирающими глазами.

–Держи, держи, не волнуйся, а то взорвемся еще, – улыбаясь, сказал я. Внешний вид старой модели у меня вызывал умиление. В ее код прописали заботу о сотрудниках. Учли наше долгое пребывание на рабочем месте, ночные смены. Новые роботы более компактные, экономичные, но они никогда не принесут вам кофе, не разбудят, если попросишь. Галя – мама нашей больницы. Пускай и шумная.

–Объект получен, приступаю к процессу обработки, – открыв люк второй клешней, она закинула внутрь себя мой халат, защелкнув отсек. Внешне это было похоже на барабан стиральной машины.

–Готово! – довольно моргнув на меня, добавила Галя. Наклонившись, я увидел, как остатки моего белого халата догорают от вспышки.

–Спасибо, Галя, – поморщившись, сказал я. – Старая модель, что поделать.

–Доброго дня, Маркус, – добавила Галя, выключаясь.

–Обиделась, что ли? – подумал я. – Галя, а очистить систему? – стуча по блоку, спросил я.

Без ответа.

–Ладно, я ушел, передай это Тоду, – сказал я по дороге к лестнице.

Сегодня с Инесс запланировали выпить пива, поговорить, но настроения совсем нет. Голова гудит и так. Добравшись до своего родного чердака привычным маршрутом, я наконец-то мог выдохнуть. Знакомый шершавый низкий стол. Прикроватная тумбочка, с лениво растущим папоротником.

–Что может быть лучше! – глубоко вздохнув, сказал я, растягиваясь на своем матрасе на полу. – Минимум роскоши, больше дела.

–Опа! Кого я вижу! – улыбающееся лицо Инесс показалось в люке. – А что это мы не на работе? Уволили наконец?

–Сплюнь! – поморщился я.

–Я тебя раскусила! Ты вспомнил, что сегодня за пиво плачу я, поэтому пришел раньше, – поднимаясь, Инесс продолжала говорить, тыча в меня пальцем. – Чтобы больше выпить!

–Вот какого ты мнения обо мне! – закрывая лоб рукой, пробормотал я.

–Так, поняла, что-то случилось, – она села рядом, опустившись вниз, слегка отодвинув меня. – Рассказывай, пока нет завала снизу.

–Сегодня привезли парня, наш ровесник. Без ноги. Кровь хлестала, он в сознании и смотрит, – я говорил чуть дыша, закрывая лицо руками.

–А ты что? – взволнованно спросила Инесс, придавив меня ладонью. – Ничего, если растерялся, запаниковал, это нормально. В такой ситуации каждый бы испугался.

–В том-то и дело. Я все знал, был спокоен, – подняв руки перед собой, продолжил. – Вот эти руки все знали, делали.

–У тебя просто шок, это нормально, поспи и все, – похлопывая по ноге, подбадривала она.

–Ты не понимаешь, это не шок, а безумие какое-то.

–К безумию, которое тоже не вечно, привыкаешь, –придвинувшись ближе, она перенесла руку на лоб. –Жара нет, уже хорошо.

–Инесс, к тебе пришли, спустись принять! – знакомый звонкий голос смотрительницы дома Трей отвлек нас от разговора. – Да поживее!

–Иду, иду, – в ответ крикнула Инесс.

–Как и договаривались, я зайду вечером, – кивнув, прежде чем уйти, добавила она.

Может она была права, мне и правда нужно отдохнуть. После нескольких ночных смен на меня накатывали бессонные ночи. Еще раз размяв кисти рук, я повернулся на бок. Веки слипались сами собой.

–Я еще никогда так быстро не засыпал, – подумал я, проваливаясь в сон. Сквозь дремоту я чувствовал, как меня прошибает пот. Покалывание от кончиков пальцев на ногах раздавалось дрожью по суставам. Ощущение отдыха напрочь отсутствовало. Казалось, я не сплю, а лежу, прикрыв глаза.

Внезапно я вскочил.

–Я знаю, что делать! Могу ему помочь, – подбежав к своему столу с тусклым освещением, я придвинул лампу. – Но как? как? А если… – я продолжал что-то неосознанно царапать на планшете.

–Нет, не пойдет, каркас не выдержит, – дергая головой и крутя изображение, я топтался у стола. – А что, если добавить это сюда?

–Ты уже проснулся? – встревоженно сказала Инесс, стоя за моей спиной.

–Прости, совсем тебя не заметил, – ответил я, не обращая и дальше на нее внимания. На мое плечо опустилась ее теплая рука.

–Что это? – она говорила, встревоженно наклонившись. –Ты серьезно? – недовольный голос, словно рычал на меня. –Маркус, это не законно! Ты же знаешь.

–Могу ему помочь, и я это сделаю! – отвлекшись от чертежа, глазами кольнув Инесс. – Или ты хочешь, чтобы я оставался в стороне как все остальные? – захлебываясь эмоциями, я продолжал. – Как те пустые врачи, которые не спасли твоего отца! – черт, дерьмо, прости меня.

Инесс плюхнулась рядом на матрас, закрывая глаза.

–Ты правда это сможешь сделать? Марк, ты уверен? –потирая руки, будто пытаясь согреть их, спросила она.

–Уверен.

–Откуда ты, черт возьми, можешь быть уверен! – резко вскочив, воскликнула Инесс, ударив по столу. Она с трудом сдерживала слезы. Я видел это отчетливо, пока ее лицо находилось напротив меня.

–Что у тебя есть? Твой опыт не стоит грамма ¹нентола. Как такой специалист сможет провернуть это?

–Смогу, моего опыта хватит, – я говорил уверенно, но Инесс была права. Все против меня: закон, связи, отсутствие опыта, ресурсов. Так отчего во мне такая уверенность?

–Откуда это в тебе? – ударив по затылку буркнула она. –Вечно совать жопу в чужие беды, – вздохнув, она добавила. –Ладно, показывай, что имеем. Впрягаться так всем.

–Здесь, если взять старые детали, будет вечный клин. Но если вовремя смазывать хорошим маслом, то сойдет, – палец скользнул ниже. – Смотри, здесь потребуется дополнительная опора или хороший каркас. Как крепить планируешь?

–Ты мне, наверное, не поверишь, но – легким движением отодвинув чертеж, я показал ей комбинацию нейростиматического кода. – А я его не буду крепить, будем приживлять.

–Твою мать, – округлив глаза, сравнивая расчеты, Инесс замерла. – Да у нас тут еще и уголовочкой попахивает.

Дергая бровями, она продолжала:

–Марк, ты забыл, совмещение органического с неорганическим запрещено.

–Проверь расчеты, все точно получится.

–Все это на бумаге. Какие риски. Марк, тот парень живой, –несколько раз ударив меня по лбу, она повторила. –Жи-вой, он жи-вой, Марк!

–Да все я понимаю, – вздохнув от осознания, что мне придется повторить любимую фразу отца, я добавил, – лучше сделать и пожалеть, чем жалеть о несделанном.

Еще раз посмотрев на меня, не сказав ни слова, Инесс перевела взгляд на планшет.

–Здесь добавь сменный паз.

–Зачем? – в недоумении спросил я.

–Маркус, ты что, думаешь после двадцати люди не растут?

Потупившись, я молча добавил корректировку.

Тишину комнаты разрядил громкий звон.

–Ответишь?

–Желания нет, – встревоженно ответила она, отклонив вызов.

–Это опять Стив? – сказал, я продолжая царапать планшет, не отрывая глаз.

–Угу, – с тоской промычала Инесс, отойдя от стола. – Он в последнее время опять взялся за старое, хотя обещал, что больше не будет, – словно мишка, переваливаясь, она доковыляла до блока в углу.

–Как хоть ты дотащила целый блок пива одна? – удивившись, спросил я, только сейчас заметив его у книжной полки.

–Знала, что разговор выйдет длинный, – сказала она, открыв бутылку.

Остаток тихого вечера мы провели вдвоем за разговорами. Инесс рассказывала о своих проблемах с парнем, иногда поправляя мою работу. Они были долго в отношениях, больше трех лет. Меня раздражали ее рассказы о его постоянных изменах и вечерах с друзьями. Раздраженный от непонимания того, что твориться у нее в голове, я чаще молча слушал, не давая пустых советов.

Как можно терпеть, а главное любить того, кому на тебя плевать? Возможно, это было связано с тем, что она ждала от Стивена искупления. Прощала его всякий раз как Дева Мария, веря, что придет тот самый благодатный момент. Искупление, раскаяние и чудо.

Надежда – наш дар и проклятье. Кто-то может прождать всю жизнь, так и не поняв, что не жил.