Текст книги "«Кантокуэн» – «Барбаросса» по-японски. Почему Япония не напала на СССР"

Ожесточенные бои за высоты продолжались несколько дней с 6 по 9 августа. Японцы то отступали, то контратаковали. 10 августа они вновь захватили высоту Заозерная, но были в тот же день выбиты советскими войсками. После этого начальник штаба 19-й дивизии Накамура Ёсиаки спешно отправил начальнику штаба Квантунской армии Китано Кэндзо телеграмму, в которой просил «немедленно начать дипломатические переговоры», заявляя, что японская армия уже «продемонстрировала свою мощь… и, пока есть выбор, нужно остановиться».

После овладения советскими войсками захваченными японцами высотами 10 августа по дипломатическим каналам стороны договорились прекратить огонь и восстановить статус-кво на границе. 11 августа военные действия в районе озера Хасан были прекращены. Как свидетельствуют японские источники, во время боев у озера Хасан «из семи тысяч принимавших непосредственное участие в сражениях японских военнослужащих было убито 500 и ранено 900. Потери оставили 20 %. Передовые части потеряли половину своего состава и были лишены боеспособности». Большие потери понесли и советские войска – 400 убитыми и 2700 ранеными.

То, что события у озера Хасан выходили за рамки пограничного конфликта, признают и японские историки. Они пишут: «Это были настоящие бои, где впервые за время пограничных инцидентов между Японией и СССР принимали участие войска стратегического назначения».

Поражение японских войск свидетельствовало о том, что Советский Союз готов давать решительный отпор попыткам прощупать его мощь на Дальнем Востоке и при необходимости не остановится перед вооруженным столкновением с Японией. В то же время японцам в известной степени удалось добиться своих целей. Во-первых, в результате происшедших событий японское командование разведкой боем выяснило отсутствие у советского руководства намерения расширять конфликт, доводить дело до большой войны. Во-вторых, события продемонстрировали западным державам намерение Японии продолжать конфронтацию с СССР. Однако заставить советское правительство отказаться от поддержки Китая не удалось – помощь борющемуся с захватчиками китайскому народу продолжалась.

Глава вторая
Операция № 8: Номонхан

Провокационная инструкция

Продемонстрированная готовность сразиться с Советским Союзом имела и немаловажное дипломатическое значение, ибо именно в это время Япония вела переговоры с Великобританией о разделе Китая. Хасанские события были использованы японцами на этих переговорах с целью побудить британское правительство не создавать для Токио затруднений на китайском фронте в ожидании большой войны с СССР. 20 августа 1938 г. посол Великобритании в Токио Роберт Крейги телеграфировал в Лондон, что японский премьер-министр Коноэ Фумимаро выразил готовность сотрудничать с Великобританией в оккупированных районах Китая. 1 сентября английское правительство дало свое согласие на такое сотрудничество.

О том, насколько были серьезны расчеты США на расширение вооруженного конфликта между Японией и СССР, свидетельствовали публикации в американской прессе, провокационный характер которых был очевиден. Так, например, 13 августа 1938 г. влиятельная американская газета «Нью-Йорк таймс» писала: «Пограничный (хасанский) инцидент еще не урегулирован… Инциденты могут легко возникнуть повсюду… Вдоль маньчжурской границы, вне всякого сомнения, найдутся места, которые, согласно московской карте, могут оказаться русскими, но которые заняты японцами». Отмечая, что «японские закупки нефти, производящиеся почти полностью в США, резко возросли», американская пресса давала понять, что в случае столкновения с СССР Япония может рассчитывать на еще большую материальную помощь из-за океана.

Осенью 1938 г. японское правительство активизировало дипломатические переговоры с Великобританией, добиваясь от нее признания захватов Японии в Китае. К этому ее подтолкнуло подписание 30 сентября 1938 г. правительствами Великобритании и Франции мюнхенского соглашения с гитлеровской Германией и фашистской Италией, результатом которого явилось расчленение Чехословакии. Совершенное в Мюнхене предательство убеждало японское правительство, что Лондон может пойти на подобное соглашение и на Дальнем Востоке.

В Токио видели двойственность политики Великобритании в отношении Китая. С одной стороны, английское правительство, оберегая свои экономические интересы, не желало усиления Японии в Китае и пыталось этому противостоять, а с другой – готово было пойти на сделку с Токио за счет Китая, если японская экспансия будет повернута на север, против Советского Союза. Поэтому японские лидеры стали усиленно убеждать англичан в возможности сотрудничества в оккупированных районах Китая, если Великобритания откажется от поддержки правительства Чан Кайши.

При этом японцы продолжали разыгрывать в дипломатической игре с США и Великобританией «советскую карту». В сентябре 1938 г. Коноэ вновь выступил с призывом к усилению борьбы с «коммунистической опасностью». В Лондоне и Вашингтоне восприняли это как свидетельство сохранения в Японии планов войны с СССР.

24 сентября Китай вновь обратился в Лигу Наций за помощью в борьбе против японской агрессии. Однако его поддержал только Советский Союз, который продолжал настаивать на коллективных действиях для прекращения военных действий Японии в Китае. Великобритания же, вступив на путь умиротворения, искала возможности для сговора с Японией. 27 сентября посол Крейги писал в Лондон: «Мы уже давно нащупываем базу для сотрудничества между английскими и японскими властями в Китае по защите английских интересов, и мы были бы готовы сделать все, что в наших силах, для укрепления сотрудничества в этой области».

Видя проявленную в Мюнхене уступчивость западных держав, японцы сочли момент благоприятным для развертывания наступления на юг Китая, где интересы Великобритании и США были особо велики. 22 октября 1938 г. японские войска захватили Кантон, а 25 – Ухань. С потерей порта Кантон Китай оказался изолированным от внешнего мира. К концу октября японцы оккупировали огромную территорию Китая, овладев его главными промышленными центрами.

Вслед за этим, уверившись в безнаказанности своей агрессивной политики, японское руководство открыто заявило о претензиях на всю Восточную Азию. 3 ноября было опубликовано «Заявление императорского правительства», в котором объявлялось, что «империя ставит своей целью построение нового порядка, который должен обеспечить стабильность в Восточной Азии на вечные времена. В этом же заключается конечная цель и нынешних военных действий… Идея построения нового порядка в Восточной Азии возникла еще во времена, когда складывались основы современного японского государства. Ее осуществление является священным и славным долгом нынешнего поколения японского народа… Правительство заявляет о твердости этого курса империи и о своей решимости претворить его в жизнь».

В заявлении выражалась уверенность в том, что «великие державы тоже правильно поймут наши истинные намерения и будут поступать соответственно новой ситуации, сложившейся в Восточной Азии». В целях разъяснения «истинных намерений» приводилась прежняя антикоммунистическая риторика. Империалистическая агрессия в Восточной Азии прикрывалась лозунгом «обеспечения совместной борьбы против коммунизма». Не вызывает сомнения, что появление этого заявления было одним из результатов мюнхенского сговора. Именно после проявленной Великобританией и Францией беспринципной уступчивости агрессорам в Европе в Токио решили, отбросив маскировку, открыто заявить о своих планах завоевания господства в Восточной Азии и на Тихом океане, вытеснения из этого региона других колониальных держав. Заявление о намерении Японии установить новый порядок в Восточной Азии было равнозначно объявлению об отказе японского правительства от пропагандируемого американцами принципа «открытых дверей» в Китае. 18 ноября правительство Японии направило американскому правительству ноту, смысл которой состоял в подтверждении того, что принцип «открытых дверей» несовместим с японским «новым порядком».

Лишь после этого в Вашингтоне всерьез осознали, что экспансионистские планы Японии не ограничиваются оккупацией отдельных районов Китая с последующим продвижением на север, против СССР. Демонстрируя свое недовольство распространением японской экспансии на юг Китая, США негативно ответили на зондаж Японии о заключении нового японо-американского торгового договора и в декабре 1938 г. одновременно с Великобританией предоставили Китаю займы. Представители американского правительства пригрозили Японии, что в случае нарушения интересов США в Китае может «прекратиться дальнейшая помощь Японии». Были предприняты и некоторые другие шаги, преследовавшие цель продемонстрировать тесное политическое сотрудничество между США и Великобританией по вопросам Китая.

Хотя эти меры всерьез озаботили японские правящие круги, они не отказались от своих экспансионистских планов, рассчитывая на продолжение западными державами политики «дальневосточного Мюнхена». О намерениях Японии не останавливаться на достигнутом свидетельствовала оккупация в феврале 1939 г. китайского острова Хайнань, а в марте – островов Спратли, обладание которыми выводило японские вооруженные силы непосредственно на подступы к владениям западных держав в Юго-Восточной Азии.

Так как дальнейшее продвижение на юг было сопряжено с опасностью возникновения конфликтов с европейскими колониальными державами, а также США, в Токио задались целью нарушить возможную коалицию западных держав против Японии. Сделать это планировалось путем достижения договоренностей с Великобританией об отказе ее от поддержки Китая. Японское правительство видело стремление Лондона не осложнять отношений с Японией, сохранять с ней «корректные дипломатические отношения». В ноябре 1938 г. премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен, характеризуя политику британского правительства на Дальнем Востоке, высказал желание «поддерживать дружественные отношения с обеими странами (Японией и Китаем. – А.К.) в надежде на наступление момента, когда их разногласия будут урегулированы…»

Главная цель Японии состояла в том, чтобы вынудить Великобританию признать «создавшуюся обстановку в Китае». В этом случае у японцев появлялась возможность принудить китайское правительство к капитуляции и сосредоточить основные усилия на подготовке к войне с великими державами на юге и на севере. Чтобы сделать английское правительство сговорчивее, 14 июля 1939 г. японские власти начали блокаду английской и французской концессий в Тяньцзине. С другой стороны, Япония стремилась воздействовать на политику Лондона путем очередного резкого ухудшения японо-советских отношений. Это должно было убедить английское и другие западные правительства в наступлении долгожданного момента переключения японской экспансии с юга на север.

Весной и летом 1939 г. в Европе сложилась напряженная обстановка. Стремясь направить агрессию гитлеровской Германии против СССР, Великобритания и Франция сорвали переговоры с Москвой о создании системы коллективной безопасности с целью предотвращения мировой войны. В Токио рассчитывали, что, оставшись один на один с агрессивными государствами, Советский Союз в обстановке опасности германского нападения не сможет использовать крупные силы на Дальнем Востоке и в случае вооруженного столкновения с Японией будет вынужден пойти на серьезные территориальные и политические уступки, в частности на прекращение помощи Китаю.

Поражение японской армии в боях в районе озера Хасан не только не убедило японские правящие круги в авантюристичности планов антисоветской войны, а наоборот – вызвало стремление взять реванш. С осени 1938 по весну 1939 г. японский генеральный штаб спешно разрабатывал обновленный оперативный план войны, получивший кодированное наименование «План операции № 8». Было составлено два варианта плана – «Ко» и «Оцу». Вариант «Ко» представлял традиционный план нанесения главного удара на восточном направлении против советских войск в Приморье. Появление плана «Оцу» было вызвано тем, что после провала агрессивной вылазки у озера Хасан японское командование, убедившись в прочности советской обороны на восточном направлении, искало такое место для удара, «где противник не ждал наступления». В результате консультаций генштаба с командованием Квантунской армии было решено попытаться нанести удар с западного направления, быстро оккупировать Монгольскую Народную Республику, выйти к озеру Байкал и на Транссибирскую железную дорогу, а затем, в случае успеха, захватить обширную территорию от Иркутска до Владивостока. Считалось, что нанесение удара с западного направления следует предпринять до того, как СССР укрепит здесь свою обороноспособность.

Со времени захвата Маньчжурии оккупация МНР рассматривалась японскими стратегами как важное условие проведения успешной войны против СССР. Излагая тезисы «Взгляды армии на проблемы внешней политики в связи с задачами Квантунской армии», военный министр Итагаки Сэйсиро заявлял в 1936 г.: «Если посмотреть на карту Азиатского материка, то с первого взгляда станет ясно, что Внешняя Монголия занимает важное положение с точки зрения влияния Японии и Маньчжурии и является очень важным районом, прикрывающим Сибирскую железнодорожную магистраль, связывающую советский Дальний Восток с европейской частью СССР. Следовательно, если Внешняя Монголия будет присоединена к Японии и Маньчжурии, то безопасности советского Дальнего Востока будет нанесен сильнейший удар. В случае необходимости можно будет вытеснить влияние СССР с Дальнего Востока без борьбы. Поэтому армия планирует распространение влияния Японии и Маньчжурии на Внешнюю Монголию всеми необходимыми средствами, имеющимися в ее распоряжении».

Опасность нападения Японии на Монгольскую Народную Республику становилась реальной. Озабоченное складывавшейся обстановкой советское правительство заявило в феврале 1936 г., что в случае нападения Японии на МНР Советский Союз поможет Монголии защитить ее независимость. Этот вопрос был специально затронут в ходе состоявшейся 1 марта 1936 г. беседе И.В. Сталина с председателем американского газетного объединения «Скриппс-Говард Ньюспейнерс» Роем Говардом. Отвечая на вопрос собеседника о позиции СССР в случае нападения Японии на МНР, советский лидер сказал: «В случае если Япония решится напасть на Монгольскую Народную Республику, покушаясь на ее независимость, нам придется помочь Монгольской Народной Республике. Заместитель Литвинова Стомоняков уже заявил об этом японскому послу в Москве, указав на неизменно дружеские отношения, которые СССР поддерживает с МНР с 1921 года. Мы поможем МНР так же, как помогали ей в 1921 году».

Вслед за этим 12 марта 1936 г. состоялось подписание Советско-монгольского протокола о взаимной помощи против агрессора. Тогда это возымело эффект. Японский генералитет решил отложить намечавшийся захват МНР.

В исторической литературе при анализе причин развязывания командованием японской армии крупного вооруженного конфликта на территории союзной СССР Монгольской Народной Республики в районе реки Халхин-Гол (в Японии этот район именуется Номонхан) внимание уделяется в основном военным целям предпринятой операции. Действительно, планируя очередную военную вылазку против Советского Союза, в японских штабах преследовали цель проверить действенность нового варианта плана и испытать обороноспособность советских войск на западном направлении, а также готовность советского правительства выполнить свои обязательства по заключенному военному союзу с МНР.

Японские генералы стремились восстановить авторитет императорской армии, подорванный неспособностью быстро завершить войну в Китае и поражением у озера Хасан. В японской «Официальной истории войны в Великой Восточной Азии» признается: «Лишившись уверенности в победе, армия находилась в состоянии сильной раздражительности и нетерпения – как в отношении военных действий против Китая, так и в отношении операций против СССР». Однако подлинные причины, толкнувшие японское командование на развязывание военных действий на территории МНР, были гораздо сложнее, чем просто стремление взять реванш за поражение на озере Хасан.

Как уже отмечалось, первая и главная причина состояла в том, чтобы угрозой войны вынудить советское правительство отказаться от помощи Китаю. В этом случае, по японским расчетам, Чан Кайши должен был прийти к выводу, что «его ставка на помощь со стороны Советского Союза неосновательна» и лучше пойти на мирное улаживание японо-китайского конфликта, разумеется, на японских условиях.

Вторая причина. Предстоящие события на Халхин-Голе рассматривались японским руководством как важный козырь в дипломатической игре с западными державами. Это подтверждают японские документы. Так, в «Секретном оперативном дневнике Квантунской армии» в связи с началом номонханских (халхингольских) событий была сделана следующая запись: «Есть уверенность в последовательном разгроме советских войск… Это является единственным способом создать выгодную для Японии обстановку на переговорах с Великобританией».

Речь шла о переговорах по заключению между Японией и Великобританией так называемого соглашения Арита – Крейги, которое вошло в историю как дальневосточный вариант мюнхенского сговора. По существу, капитулировав перед Японией, английское правительство пошло на признание японских захватов в Китае. В значительной степени такое решение Лондона было ускорено событиями на Халхин-Голе. Рассчитывая на расширение конфликта до масштабов войны, английское правительство обязалось не создавать Японии проблем в тылу, в Китае. Это со всей определенностью было оговорено в японо-английском соглашении, которое гласило: «Правительство Соединенного королевства полностью признает действительное положение в Китае, в котором ведутся крупномасштабные действия, и отмечает, что до тех пор, пока сохраняется такое положение, японская армия в Китае имеет особые права на обеспечение собственной безопасности и поддержание общественного порядка в районах, находящихся под ее контролем. Признается, что она (японская армия) вынуждена подавлять и устранять действия, которые будут выгодны ее противнику.

Правительство Его Величества не намерено предпринимать какие-либо действия или меры, наносящие ущерб осуществлению вышеуказанных задач японской армии…» Заключенное 22 июля 1939 г., в разгар халхин-гольских боев, это соглашение поощряло Японию на расширение военных действий против СССР.

Третье. Японское правительство стремилось использовать военные действия против МНР и СССР как фактор сдерживания США от применения к Японии экономических санкций. 10 июля японский посол в Вашингтоне Хориноути Кэнсукэ убеждал Хэлла, что все действия Японии продиктованы борьбой против Советского Союза. В ходе последующих бесед он неоднократно поднимал тему «угрозы большевизма». Хэлл соглашался с собеседником, указывая, что США также выступают против усиления Советского Союза.

И хотя 24 июля 1939 г. правительство США все же объявило о денонсации торгового договора с Японией, практическое осуществление этого решения было отложено на шесть месяцев. Существует достаточно оснований полагать, что не последнюю роль здесь сыграл тот факт, что именно в эти дни шли ожесточенные бои между японскими и советскими войсками на Халхин-Голе. Денонсация торгового договора в этих условиях не нанесла никакого ущерба Японии. Более того, занятая США позиция позволила Японии закупить в 1939 г. в 10 раз больше американского железного и стального лома, чем в 1938 г. Не прекращалась торговля и другими жизненно важными для военно-промышленного комплекса Японии стратегическими товарами.

И четвертая причина. Резкое обострение японо-советских отношений, прямое вооруженное столкновение с СССР отвечали целям Японии, преследуемым на проходивших в 1939 г. в Берлине переговорах об основах военно-политического союза Германии, Японии и Италии (Тройственный пакт). Токио добивался военного союза, направленного главным образом против СССР, стремясь воздержаться от принятия обязательств по совместному с Германией и Италией участию в войне с Великобританией и Францией, на чем настаивали европейские фашистские государства.

В своих донесениях из Токио Зорге весной 1939 г. следующим образом оценивал ситуацию: «Сведения о военном антикоминтерновском пакте: в случае если Германия и Италия начнут войну с СССР, Япония присоединится к ним в любой момент, не ставя никаких условий. Но если война будет начата с демократическими странами, то Япония присоединится только при нападении на Дальнем Востоке или если СССР в войне присоединится к демократическим странам».

По расчетам японского руководства, начало военных действий между Японией и Советским Союзом должно было подтолкнуть Германию к согласию с японской позицией. Японское правительство знало о существовавших среди немецких политиков и военных «сомнениях относительно способности Японии выполнить глобальные задачи по установлению нового порядка в Азии, внести свой вклад в борьбу как против СССР, так и особенно против США и Великобритании».

Токио было известно и о том, что германское руководство стремится подчинить политику и действия Японии, как более слабого союзника, планам и действиям Германии. Это усиливало позиции японских сторонников вооруженной конфронтации с СССР, которые прямо заявляли, что наиболее важным для доказательства силы и боевой способности японских вооруженных сил не только германскому союзнику, но и руководителям США и Великобритании была бы серьезная военная акция против Советского Союза.

Принимая весной 1939 г. решение об организации крупной военной провокации в МНР, японское военно-политическое руководство считало, что международная обстановка позволяла рассчитывать на успех даже в случае перерастания конфликта в войну.

Представители высшего военного командования Японии признавали после войны: «В Европе в этот период возрастала мощь Германии, она аннексировала Австрию, оккупировала Чехословакию. Обстановка в Европе давала основания считать, что в обозримом будущем Германия может приступить к разрешению своих проблем с СССР. С другой стороны, на Дальнем Востоке японские войска, захватив Ханькоу и Кантон, завершили операционную фазу в китайском инциденте, после чего Япония намеревалась приступить к новому этапу разрешения конфликта, главным образом политическими методами, хотя продолжая при этом военные действия. Японский генеральный штаб надеялся встретить будущее, готовя решающую войну против Советского Союза. В этом случае предусматривалось быстро перебросить в Маньчжурию большую часть японской армии, не создавая затруднений для разрешения китайского инцидента».

Хотя в официальной японской историографии до сих пор утверждается, что события на Халхин-Голе не были спланированы центральным военно-политическим руководством Японии, а первоначально были не чем иным как одним из многочисленных пограничных инцидентов, в действительности это не так.

В Москве о готовящейся очередной вооруженной провокации против СССР знали заранее. 3 марта 1939 г. разведуправление РККА информировало руководство страны:

«1. Английские круги в Китае считают весьма вероятным, что японцы в ближайшее время предпримут новое вторжение на советскую территорию, причем предполагают, что масштаб этой провокации будет более крупным, чем это было в районе оз. Хасан в июле-августе 1938 г. Однако ввиду того, что цель предстоящего вторжения на территорию СССР заключается в том, чтобы поднять патриотические настроения в японской армии и в народе, это вторжение не будет глубоким, и японцы постараются быстро уладить этот «инцидент».

2. В японских военных кругах в Шанхае муссируются слухи о том, что в мае 1939 г. следует ожидать большого выступления против СССР, причем, по слухам, это выступление может вылиться в войну.

3. По сведениям, требующим проверки, генерал-лейтенант Исихара (Кандзи) в настоящее время совершает объезд пограничных частей и укрепленных районов на маньчжуро-советской границе, где проводит инструктивные совещания с командным составом. Японские военные круги в Шанхае рассматривают эту поездку как часть плана подготовки к новому нападению на СССР».

Эти данные подтверждались действиями японской армии. За первые три с половиной месяца 1939 г. японцы совершили более 30 нарушений границы, на территории МНР расширялась агентурная сеть. Провокации японцев на границе, а также захват ими советских судов в море вынудили СССР в первой половине 1939 г. увеличить численность вооруженных сил страны на 345 тысяч человек вместо 57 тысяч, предусмотренных пятилетним планом военного строительства. Часть их была направлена на Дальний Восток: в Забайкальский военный округ, на Тихоокеанский флот и в 57-й особый корпус, дислоцировавшийся в МНР.

В середине 30-х гг. вопреки официальным картам, на которых была зафиксирована государственная граница Монголии и Китая – восточнее реки Халхин-Гол на 20–25 км, японцы стали требовать признания границы по реке Халхин-Гол. При этом в 1935 г. были изданы карты, на которых, в отличие от карт 1934 г., граница была уже «перенесена» вглубь МНР на 20 км. Попытки монгольской стороны протестовать и провести в начале июня 1935 г. переговоры по поводу линии прохождения границы ни к чему не привели – японцы стояли на своем. Более того, от имени штаба Квантунской армии были выдвинуты дополнительные требования к Улан-Батору. В ответ правительство МНР сделало официальное заявление о том, что отвергает требования правительства Маньчжоу-Го и воспринимает их «как прямое покушение на суверенитет и независимость МНР». Тем не менее, несмотря даже на заключение между МНР и СССР военного союза и размещение на территории МНР советских войск, японские военные круги продолжали совершать набеги на пограничные районы МНР. Планируя крупное столкновение с советско-монгольскими войсками в 1939 г., как и во времена хасанских событий, Япония вновь прибегла к требованию удовлетворения ее ничем не обоснованных территориальных притязаний.

Существует достаточно свидетельств того, что халхин-гольские события были тщательно спланированной акцией. Непосредственно подготовкой вооруженной провокации занимались командированные в марте 1939 г. в Квантунскую армию из оперативного управления генштаба полковник Тэрада Масао и подполковник Хаттори Такусиро. В районе намечавшихся военных действий была сосредоточена 23-я дивизия, офицеры штаба которой считались «специалистами по Советскому Союзу и Красной Армии». Сам командир 23-й дивизии генерал-лейтенант Комацубара Матитаро слыл знатоком «психологии красных», так как до этого был военным атташе в Москве.

К концу апреля подготовка к проведению операции была завершена. Оставалось лишь спровоцировать начало военных боевых действий. И это тоже было продумано. 25 апреля командующий Квантунской армией генерал Уэда Кэнкити направил командирам пограничных частей «Инструкцию по разрешению конфликтов на границе Маньчжоу-Го и СССР». Согласно этой инструкции, командиры передовых частей и подразделений должны были «самостоятельно определять линию прохождения границы и указывать ее частям первого эшелона». При вооруженных столкновениях надлежало «в любом случае, независимо от масштабов конфликта и его места, добиваться победы», для чего «решительно нападать и принуждать советские войска к капитуляции». При этом разрешалось «вторгаться на советскую территорию или сознательно вовлекать советские войска на территорию Маньчжоу-Го». В инструкции указывалось, что «все прежние указания отменяются».

Содержание инструкции вело к неизбежному столкновению на границе. Очевидно, что самостоятельно издать подобную провоцирующую войну с СССР инструкцию командующий Квантунской армией не мог. Существуют указания на то, что эта разработанная в Токио инструкция докладывалась императору и получила его одобрение.