Текст книги "Odnoklassniki.ru. Неотправленные письма другу. Книга вторая"

– Хорошо, Людочка, успехов тебе. Мы все будем болеть за тебя, – сказал ей просто так, потому что совершенно не знал, как моя подруга подготовлена к этим соревнованиям и на что она способна.

– Спасибо, Толик. Но ваша школа – наш основной соперник. Так за кого ты будешь болеть? – озорно улыбнулась Людочка.

– Людочка, ты еще сомневаешься? Конечно же, за нашу команду, – я намеренно сделал паузу и увидел, что Людочка вдруг потускнела после моих слов, – А Ирочка тоже в нашей команде? – спросил ее с намеком. Людочка, тут же поняла, какую команду я имел в виду, и снова приветливо улыбнулась:

– Конечно. Но от нее особых результатов пока не ждут.

– А от тебя ждут результаты? – спросил ее удивленно.

– Смотри и сам увидишь, – загадочно ответила Людочка, и, приветливо махнув рукой, быстро скрылась в раздевалке.

Подошел к нашим гимнасткам и поинтересовался шансами школы, в которой училась Людочка. Конечно же, мне сказали, что командные шансы невелики. А вот есть там одна девочка, которая вполне на уровне. Она, пожалуй, может даже претендовать на призовое место. Уточнять ничего не стал, но подговорил нескольких наших ребят из класса посодействовать и поболеть за моих подруг из другой школы. Они пообещали.

И вот уже почти все выступили. Неплохо выступила Ирочка. Мы ее громко подбадривали. Но, увы, она сделала несколько ошибок, и ее результат действительно оказался невысоким.

Еле дождался, пока, наконец, появилась Людочка. Ее, как надежду школы, поставили под занавес соревнований. Я ее не узнал. Выглядела она великолепно. По телосложению она казалась далеко не тринадцатилетней девочкой-подростком. Я всегда считал ее очень худенькой и маленькой. Такой видел ее в прошлом году на пляже. Но на ковре стояла идеально сложенная девушка, на вид лет шестнадцати, в красивом спортивном купальнике новейшей модели. Людочка была собрана и сосредоточена. Ее смуглое личико было слегка бледным, очевидно, от внутреннего волнения. Волосы аккуратно убраны. Но ее взгляд… Он был жестким и решительным. Такой Людочки я еще никогда не видел. Мои ребята переглянулись.

– Да-а-а, Толик, эта подружка у тебя, что надо. За такую и без твоей просьбы можно поболеть, – сказал кто-то из наших.

Пошла музыка. От неожиданно охватившего меня сильного волнения, дальнейшее видел, как в тумане. Мне казалось, что смотрю в киножурнале выступление какой-нибудь известной спортсменки. Настолько необычным для рядовых школьных соревнований было это выступление моей подружки.

Каскад сложных элементов был выполнен так безукоризненно и с такой непостижимой для хрупкой девичьей фигурки легкостью, что, казалось, временами ее подхватывали невидимые крылья. При этом девушка сияла своей открытой всему миру улыбкой.

Я не ожидал от Людочки ни такой техники, ни такого артистизма. Я вообще ничего такого от нее не ожидал. Когда она закончила свое выступление, зал чуть ни обрушился от шквала аплодисментов. Аплодировали все, даже ее недавние соперницы. Естественно, она заняла первое место. До нашей первой весны оставалось восемь месяцев.

Увидеть Людочку сразу после выступления не удалось. После награждения все рвались ее поздравить. Но тренеры никого к ней не допускали. Мы встретились с Людочкой, как всегда, вечером. Она была немного уставшей, но довольной. А главное – она была той Людочкой, которую знал всегда. Одним словом, она снова была самой собой.

– Ну, Людочка, мои друзья от тебя в восторге. Ты всех покорила своим выступлением. Тебе аплодировали даже твои соперницы. Поздравляю, – высказал ей свои впечатления.

– А тебе понравилось?

– Людочка, конечно!.. Я смотрел на тебя и от волнения боялся дышать. В себя пришел, когда стихла музыка, и все зааплодировали.

– Я очень хотела, чтобы тебе понравилось.

– Людочка, я в восторге от тебя. Очень понравилось. Честно, не ожидал.

– Я очень старалась, – сказала довольная Людочка, и мы отправились с ней по нашему обычному маршруту.

Теперь мне стало ясно, откуда в Людочке временами проявлялась необычайная координация движений, быстрота реакции и прочее, что может быть названо одним словом – ловкость.

– А я на тебя сегодня чуть было ни обиделась, – неожиданно для меня заявила Людочка. Я насторожился:

– За что?

– Пока оказалось не за что. Хорошо, сразу поняла твою шутку. А вот если бы от волнения не поняла?.. И выступила бы хуже. Тогда уж точно обиделась.

– Ну, Людочка, ты меня сегодня целый день удивляешь. Да разве я мог бы за кого другого болеть, если ты выступаешь? – горячась, ответил ей. Людочка удовлетворенно улыбнулась:

– Нас, девушек, легко обидеть, – выдала она очередную неожиданность.

– Людочка, откуда ты знаешь? Разве я когда-нибудь тебя хоть чем-нибудь обидел? Вот сейчас возьму, да и обижусь на тебя за твою обидчивость, – еще больше вознегодовал я. И мы оба рассмеялись – сначала Людочка, а за ней я.

– Мама часто любит повторять эту фразу. Видно, обидел ее кто-то когда-то… А от тебя, Толик, я ничего плохого не видела. Тебе я всегда верила, как самой себе, – снова потрясла меня Людочка. Похоже, сегодня был ее день, – Знаешь, я так хотела, чтоб ты видел мое выступление. А когда увидела тебя в зале, уже знала, что выступлю, как никогда, и обязательно буду первой, – Людочка замолчала, а я впервые не знал, что ответить – так хорошо она все сказала.

Я вдруг понял, что маленькая девочка Людочка выросла. Она уже вполне взрослая девушка. А вот бывают ли девушки подружками? Не знаю, но думаю, скорее нет, чем да. И что тогда? Конец нашей дружбе? Вряд ли, судя по ее последним словам. Ну и загадку загадала подружка.

Людочка нравилась мне всегда – с нашей самой первой встречи. Она казалась привлекательной, даже когда была совсем маленькой девочкой. Но с этого поворотного дня я почувствовал к ней какое-то особое, еще не до конца осознанное влечение. Не знаю, чувствовала ли тогда Людочка что-то подобное. Но, судя по ее словам, вполне возможно. Она вдруг как-то по-взрослому стала высказывать свои, или услышанные от кого-то, но разделяемые ею, суждения о жизни. В тот вечер она впервые говорила со мной так, что не знал, как ей ответить.

Я еще не был готов к таким разговорам. Ведь до сих пор в отношениях с Людочкой вел себя, как старший по возрасту. И она никогда не спорила, принимая мои слова и поступки на веру. Я опекал ее, и ей всегда нравилась эта опека. Сегодня же интуитивно почувствовал, что Людочка предложила совсем другие отношения – отношения равных личностей. Похоже, победа в соревнованиях, которую она хотела и которую добилась, как бы опираясь на мою моральную поддержку, но, безусловно, самостоятельно, позволила ей почувствовать себя личностью.

Целую неделю я размышлял, чувствуя, что мое отношение к Людочке с каждым днем меняется радикальным образом. Я вспоминал наши наивные и трогательные детские отношения, когда представлял себя старшим братом моей маленькой подружки и старательно исполнял эти обязанности. И даже одно время, как старший ребенок, которому доверен младший, обсуждал некоторые особенности поведения «сестрички» с ее мамой. Я вспоминал, как она впервые удивила меня тем, что совсем как взрослая, ухаживала за своей едва научившейся ходить сестричкой. А мне еще не доверяли младшего брата.

И вот теперь, когда она удивила тем, что блестяще выполнила то, что мне, да и большинству людей, сделать не удастся никогда, я вдруг увидел ее в новом свете. Она заявила о себе, как о неординарной девушке, у которой со временем может оказаться множество поклонников – целые толпы, не дающие прохода. И я видел, какими глазами мои друзья, да и многие в том зале, смотрели на это чудо расцветающей женской красоты и гармонии – на мою подружку. В тот момент я ревновал мою Людочку ко всем присутствующим в зале, лишь потому, что они смотрели на нее с восторгом и обожанием.

И я вдруг ясно понял, что люблю Людочку. «Я люблю Людочку, и не уступлю ее никому на свете», – эта мысль впервые заставила затрепетать мое юное сердце.

Но одновременно с этой мыслью отчетливо понял, что для всех, и даже для самой Людочки, отныне моя юная подружка осталась таковой только на словах, потому что она вдруг стала для меня недосягаемым небожителем. И женское сердце этого божества мне еще предстоит завоевывать в битвах с множеством потенциальных соперников, самым сильным из которых буду я сам. И мне придется постоянно сражаться с самим собой. Потому что одно из этих моих я будет по-прежнему видеть в Людочке несмышленыша. А это – залог поражения в битве, которая может вскоре развернуться.

Прежде всего, мне надо измениться самому. А много ли у меня для этого возможностей? Есть ли они вообще? Ведь я еще только старшеклассник. Ну, учусь хорошо. А что еще могу предъявить такой шикарной девушке, какой в скором времени наверняка станет моя Людочка? Ну, мечтаю стать то ли летчиком, то ли физиком. Пока еще не решил. А что я сделал для того, чтобы приблизить мою мечту? Ничего…

Людочка, потихоньку от меня, вдруг стала чемпионкой города среди школьников, получила первый юношеский разряд по художественной гимнастике. А я – друг, даже не знал об этих ее достижениях последних лет. Или не принимал ее занятия всерьез, считая их пустым делом. Но ведь Людочка так не считала. А значит, я совсем не знал Людочку. Вот это друг! А еще рассчитываю на ее признание, и даже на любовь. Так не бывает. Пока она по инерции еще признает во мне лидера, потому что так было, сколько она себя помнит. Но будет ли так всегда? Если я не удивлю ее в ближайшее время так, как она удивила меня, мне не на что надеяться. Только на ее сочувствие к бывшему другу. А можно ли любить человека, которому всего лишь сочувствуешь? Такой человек не может стать идеалом для молоденькой девушки, ищущей свой путь в этом мире и достойного спутника на нелегком пути…

И я неожиданно для Людочки, просто не показываясь ей на глаза, пропал для нее на целый месяц. Когда после задуманного месячного перерыва в наших отношениях мы, как бы случайно, увиделись, отметил, что Людочка очень обрадовалась этой встрече, и тут же засыпала вопросами, почему и куда я исчез. Но когда сообщил ей, что очень занят, потому что посещаю занятия в аэроклубе и секцию бокса на стадионе «Динамо», сразу заметил, как радостно заблестели ее глаза. Похоже, что попал в цель, вызвав неподдельный интерес Людочки к своей персоне.

– Интересно, интересно. Теперь понятно, почему тебя давно не было видно. Расскажи подробней, – попросила Людочка.

– Про что сначала? Про аэроклуб, или про бокс? – спросил ее.

– Да про бокс все понятно. Непонятно только, зачем это тебе? У этих боксеров кулаки с твою голову. И бьют по голове. Это какую крепкую надо иметь?

– Людочка, кулаки у них обычные. Они большие, потому что в перчатках. А перчатки как раз и нужны для того, чтобы голову не разбить и кулак не повредить, – пояснил ей, – А мне это так, для общего развития. Как спорт, бокс меня не интересует. Зато, тренируясь, привыкаешь правильно держать удары, уклоняться от них, и сам, при случае, можешь припечатать, как надо. Да и на скакалочке тебя, пожалуй, перепрыгаю. А раньше совсем не умел.

Не успел договорить, Людочка, как истинная спортсменка, тут же проверила мою подготовку, попытавшись ударить без всякого предупреждения. Удары, конечно, были не сильными, но достаточно резкими, а главное – неожиданными. И сделала она это так ловко, будто часто практиковалась. Правда, теперь меня это уже не удивило. Может, их и этому учили на тренировках. Как знать.

Первый удар, которого от мирно стоявшей прямо передо мной подружки совсем не ожидал, блокировал чудом, автоматически. А от второго, уже как на тренировке, легко уклонился с условным встречным ударом по корпусу в зону солнечного сплетения. Людочка охнула, когда мой кулак коснулся ее чувствительного места, а потом вдруг рассмеялась.

– Это вы так легко бьете? Так и я смогу боксом заниматься.

– Людочка, удар я, только обозначил. Но ты сильно рисковала. Больше так не делай. Договорились?

– Хорошо, – ответила Людочка, – А вы действительно по-настоящему бьете?

– Конечно, – подтвердил я, – В полную силу.

– Как это? – удивилась подружка.

– Подставь руку вот так, я ударю вполсилы. А если в полную, руку отобью, посильней, чем мячом, – предложил ей.

– Нет, не надо, – засмеялась Людочка, – Я уже почувствовала, когда ты совсем, оказывается, не ударил. Да… В боксе, конечно, что-то есть, но мне кажется, не стоит рисковать здоровьем ради простой драки.

– Согласен, – поддержал я Людочку, – Как надоест, брошу. Главное, освоить азы. Всегда может пригодиться.

– А в аэроклубе, что делаешь? – перевела Людочка разговор на другую, более интересующую ее тему.

– Пока хожу на теоретические занятия. Изучаем конструкцию планера и теорию полета. А потом будем изучать много чего, чтобы летать. Полетные карты, навигационные приборы и даже метеорологию.

– А летать хоть будете? Или тоже теоретически?

– Конечно, будем. Но только летом, в Крыму. Там для планеров самая подходящая погода. Летать можно каждый день. Так что, Людочка, лето предстоит насыщенное. Да и море там рядом. А то я еще ни разу не видел моря, хотя давно о нем мечтаю. И о небе, и о море.

– А на самолетах будешь летать?

– Это после планера. Хотя многие говорят, что после планера на самолете уже неинтересно.

– Почему это?

– Летать на планере – это искусство. А на самолете – техника. Планер – он без мотора летает. Поэтому планерист должен все время видеть небо и знать, как его использовать, чтобы воздушные потоки тебя удерживали в полете, а не мешали. Планер – это, как парусник в море. А самолет – это уже теплоход.

– А кроме полетов, что у вас будет?

– Не знаю, Людочка. Еще расскажут. Знаю только, что перед полетами должны будем прыгать с парашютом. Говорили, не меньше трех прыжков.

– Да, Толик, интересная у тебя жизнь, – констатировала Людочка, с восторгом глядя на меня. Я был доволен собой, но, похоже, сам с еще большим восторгом смотрел на миленькое личико моей сияющей счастьем богини. И мне нравилось, что она оценила мои старания. Я смог ее удивить не меньше, чем меня удивила тогда моя чемпионка.

– Людочка, а у тебя разве хуже? Тебе сейчас наверняка твой тренер скучать не дает. И планов тоже уйма.

– Еще каких. У меня теперь целых два тренера. Всерьез за меня взялись. Я уже их боюсь.

– Не бойся, Людочка, я тебя в обиду не дам. В случае чего, сбежим от них на планере.

Мы с Людочкой рассмеялись, и, взявшись за руки, не сговариваясь, пробежали почти целый квартал, а уже потом пошли потихоньку по маршруту наших традиционных прогулок. До нашей первой весны оставалось чуть больше полугода…

И вот он наступил первый день нашей первой весны – восьмое апреля 1961 года. Этот день мы с Людочкой запомнили навсегда. Это был наш день.

Весна в том году выдалась ранняя, особенно в наших местах. Позже немного похолодало, но именно тот памятный день был на редкость теплым.

Я, наконец, сдал последний зачет в аэроклубе. Никаких занятий в клубе больше не предвиделось – нам дали возможность завершить учебный год в школе. Впереди предстояло самое интересное – поездка в Крым, полеты и отдых на море. Но до того, мы должны успешно сдать школьные экзамены, иначе, предупредили нас в клубе, о поездке можно забыть.

Экзамены особенно не волновали. За мою школьную жизнь столько их уже было. К тому же, учился я хорошо, нисколько не напрягаясь.

В секцию бокса уже не ходил. А потому у меня, наконец, впервые за долгое время появился свободный вечер. И мне захотелось увидеть Людочку. Я уже не видел ее месяца три. Да и до того встречались буквально мимоходом. Обычно мы издали приветствовали друг друга нашим приветствием, потом махали чемоданчиками со спортивной одеждой, показывая, куда направляемся, и разбегались каждый в своем направлении. Иногда заходил к Людочке, но, так ни разу не застал ее дома. Ее сестра обычно сообщала, что она недавно ушла на тренировку и будет нескоро.

Все эти долгие месяцы часто думал о Людочке. Я уже нисколько не сомневался в моей любви к этому дорогому человечку. Мне казалось, что и моя бывшая подружка вполне может ко мне относиться не так, как к другим. Но, как всякого любящего человека, постоянно одолевали сомнения. А сможет ли Людочка полюбить? Или, может, она так и будет воспринимать меня, как свою подружку? А если полюбит, то, когда? И как я узнаю об этом? А что дальше? Сможем ли мы дружить с Людочкой, если вдруг окажется, что меня она не любит и никогда не сможет полюбить?

Я вдруг понял, что просто не могу потерять мою Людочку, даже как подружку. Настолько дорогой она стала для меня за все эти годы нашей детской дружбы.

Так хотелось поскорее прояснить ситуацию. Объясниться, наконец. Но, с другой стороны, понимал, что Людочка, просто по возрасту, может быть не готова к таким объяснениям. И тогда я могу разом потерять ее и как подружку, и как любимую девушку.

Я мучился этими сомнениями и просто не знал, что делать, как поступить. И чем меньше мы виделись с Людочкой, тем больше сомнений появлялось. Иногда мне казалось, что дни нашей дружбы позади. Ведь мы не видимся с моей подружкой месяцами, находясь так близко друг от друга. Может быть, я ей уже совсем не нужен?

В тот вечер я даже не надеялся застать Людочку дома. Я помнил, что по расписанию у нее вечерняя тренировка. А потому просто шел по нашему маршруту, размышляя о своих проблемах. Навстречу шла какая-то девушка. Мельком взглянув на нее и автоматически отметив ее привлекательность и красивую походку, больше не обращал на нее внимания, приняв за одну из многочисленных студенток из общежития, где жила Людочка. Вдруг девушка улыбнулась и еще издали поприветствовала меня особым жестом.

«Да это же Людочка, – сообразил я, – Кто же еще мог бы так меня приветствовать». Но как она изменилась, пока ее не видел!.. Зимой она бегала на тренировки все в том же стареньком пальтишке, из которого давно выросла. И покрывалась, как все молодые женщины того времени, серым шерстяным платком, который был ей и головным убором, и шарфиком. И все эти полгода я видел ее только издали. А сейчас ко мне, улыбаясь, приближалась необыкновенно красивая девушка, одетая лишь в скромное легкое платьице и туфельки на невысоких каблучках. За зиму Людочка стала чуть выше ростом, и уже совсем не казалась худенькой, какой ее знал всегда. В своем легком одеянии она была такой женственной, такой яркой и привлекательной, что мне показалось, будто это не Людочка, а сама Весна шла мне навстречу в образе моей дорогой подружки.

Я бросился к ней. Она ко мне. Мы подбежали друг к другу и остановились в шаге, не зная, что делать дальше. Я восторженно смотрел на незнакомую Людочку, а она, впервые за время нашей дружбы, вдруг, совсем как девушка перед юношей, опустила глаза и покраснела.

Мне хотелось взять ее за руки и сказать: «Людочка, любимая моя, здравствуй. Как же долго я тебя не видел. Как соскучился по тебе, моя миленькая подружка, моя драгоценность, моя богиня». Но я молчал, не в силах преодолеть охватившее меня сильное, до дрожи в коленках, волнение. Молчала и смущенная встречей Людочка…

Она первой вышла из ступора.

– И где же ты пропадал все это время? – бросив быстрый взгляд, смущенно улыбаясь, спросила Людочка.

– Людочка, ты же знаешь. Вот только сегодня сдал последний зачет в аэроклубе. Представляешь, я допущен к полетам! Летом начнем летать… Твои как дела, Людочка? Тебя даже дома не застанешь. Как ни зайду, ты на тренировке. Тебе разве Светланка не говорила, что я заходил?

– Конечно, говорила. Но я тоже все это время занималась. Очень устала от больших нагрузок. Со вчерашнего дня мне разрешили щадящий режим. Врачи рекомендовали тренеру на целых два месяца снизить нагрузки на мой бедный организм. Так что сегодня даже на тренировку не пошла… Ну, а ты, Толик, молодчина. Добился своей цели. Мне и самой хотелось бы полетать. Но страшно… А тебе не страшно?

– Нисколько. Я уже давно мысленно летаю. Думаю, в действительности это еще прекрасней, чем в мечтах… Хочу, чтоб поскорее прошли эти два с половиной месяца. И тогда бы увидел небо своими глазами.

– Не торопись, увидишь. Я в тебе никогда не сомневалась… Пойдем, лучше погуляем. Вечер сегодня такой хороший. Я уже давно не гуляла. Все бегом и бегом. Только школу и спортзал видела все эти дни. И сегодня меня дома тоже ждут очень поздно. Если хочешь, можем гулять допоздна.

– Людочка, я вообще не надеялся тебя увидеть. А ты вдруг даришь мне целый вечер. Я просто счастлив, прогулять его с тобой.

Весь тот памятный вечер мы ходили с Людочкой, взявшись за руки, и говорили обо всем на свете. И, как всегда после долгой разлуки, не могли наговориться. Подошло время «возвращаться с тренировки», а мы не могли расстаться. Людочка сходила домой и отпросилась у мамы еще на полчасика, потому что «случайно встретила Толика». Расставаясь, договорились о завтрашней встрече.

Я пришел домой, и почти сразу лег спать. Так хотелось, чтобы поскорее настало завтра, и мы снова увиделись с моей Людочкой. Но сон не шел.

Я с удовольствием вспоминал милый образ моей необыкновенно красивой девушки. Это была все та же Людочка, и все же она была чуть другой, почти незнакомой. Я вдруг отчетливо понял, что наша дружба с Людочкой в прошлом. У нас теперь могут быть только новые отношения. И, кажется, нам совсем незачем объясняться. Людочка была так рада нашей встрече. Какие тут могут быть сомнения?

«Да ты, братец, самонадеянный болван. Ведь это только ваша первая встреча после долгой разлуки. А чем ты удивишь любимую завтра? А послезавтра? А потом? А вдруг тебе уже нечем будет удивлять свою Людочку. Думай, а не расслабляйся, надеясь на легкую победу. Вы еще так и не обсудили твои занятия боксом. Что ты ей расскажешь? Ведь она может подумать, что ты просто струсил», – рассуждал внутренний голос.

И я вдруг вспомнил последнюю тренировку. Это было всего месяц назад. А я еще до сих пор не оправился от травмы. Как же глупо все вышло. Была ли в том моя вина? Может быть, хотя, как я понял, никто так не считал, включая обоих наших тренеров.

Тогда мне просто не хватило пары для спарринга. Такое бывало и раньше. Я уже собрался поработать со снарядами. Как вдруг в зале появился незнакомый парень моей комплекции. Я обрадовался, но тренер сказал, что нам нельзя работать вместе. Мой подходящий по общим данным напарник, хоть и пришел на тренировку после долгого перерыва – боксер-перворазрядник, а я еще только новичок.

Однако через полчаса тренер изменил свое мнение. И нас поставили в паре, строго предупредив напарника, чтобы отрабатывали только то, в чем был подготовлен я.

Вначале я опасался противника, но вскоре заметил ряд ошибок, чем и воспользовался, несколько раз пробив его оборону. Меня это вдохновило, но партнер вскоре предупредил, чтобы не увлекался сильными ударами. Увы, как дозировать удары, я не знал и бил в полную силу, как учили.

Третьего предупреждения не последовало. Неожиданно перестал понимать действия противника. И в какой-то момент попался на его финт. Отбив его удар, и пытаясь нанести встречный, вдруг получил серию сильных ударов, буквально со всех сторон. Такое мы не проходили. Руки сами опустились, и я пропустил мощный удар в челюсть снизу.

Все поплыло. Я не упал, не потерял сознания, но куда-то пошел, в сторону от противника. Помню, что меня подхватили ребята и усадили на скамейку. Тренер что-то кричал на моего обидчика, что-то спрашивал у меня, но я не разбирал его слов.

Потом почувствовал запах нашатыря, и постепенно стал приходить в себя. Меня тошнило, сильно болела голова. Вызвали врача. Он постепенно привел меня в чувство. Домой отправили в сопровождении.

Дома мне, естественно, запретили дальнейшие занятия боксом. Я бунтовал. Но когда через неделю появился на тренировке, мои занятия на целых три месяца запретил врач.

Вот и в эту ночь, как и в ту, после травмы, я так и не смог уснуть, получив в этот раз приятный нокаут от любимой девушки.

Мысли водили хороводы. И вдруг, впервые в жизни, они стали оформляться в нечто новое для меня. Неожиданно сами собой пошли рифмованные строки.

К удивлению, очень быстро возникло мое первое стихотворение. Оно было несовершенным, но моим. Я это ощутил даже тогда. И оно отражало именно то, о чем думал в ночь после первого дня нашей с Людочкой первой весны:

 
Я еще не брался за перо,
Не писал стихов я никогда.
Чувствовал, что время не пришло,
Да и нет таланта, иногда.
 
 
Но вот шестнадцать мне пришло,
Тогда ты, время, подошло —
Как солнце, ранняя весна
Согрела душу мне, лишила сна.
 
 
Тебя, девчонка, знаю я давно,
Мы с детства вместе – во дворе, в кино.
Но я сегодня понял, что отныне
Ты мне дороже, чем вода в пустыне.
 
 
Еще не знаешь ты, что я тебя люблю,
Что жизнь свою тебе навеки отдаю.
Так знай, что, невзирая на года,
Я буду помнить о тебе всегда.