Текст книги "НА ИЗЛЕТЕ, или В брызгах космической струи"

Вечером во время семейного ужина предложил сделать ремонт квартиры своими силами. Опыт ремонтных работ у меня уже был. Да и время моего вынужденного безделья пройдет не в пустых разговорах о моем будущем «на гражданке», а в реальной работе с пользой для всех.

А моей маленькой тайной было желание побыть одному в родном доме, где прошли детство и юность и где даже стены хранят память о прошлой жизни – о времени, когда, несмотря ни на что, было так хорошо…

Как ни странно, моя инициатива не нашла поддержки семьи. Даже мама высказалась против ремонта старой квартиры.

– Тут в этой квартире дел столько, что за год не переделаешь. Если хочешь, можешь хоть завтра начинать. Прямо с ванной. Там горячая вода течет. Целый бак натекает за час. Не выльешь вовремя – зальет. То же на кухне. Вот тебе и новая квартира, – тут же озадачила мама. Что ж, завтра и начну, решил я…

С утра встал рано, когда все еще спали. Дефект оказался сложным. И я отправился в ЖЭК. К моему удивлению, заявку попросту не приняли, хотя были обязаны. Причина отказа рассмешила – на складе нет именно этой детали. Тут же поступило традиционное предложение – договориться с сантехниками.

«Аварийную работу» сделают вне очереди. Какое счастье!.. Меня подвели к мастеру, у которого «случайно оказалась своя деталь». Да-а-а… Жизнь на гражданке имеет свои особенности, но, похоже, такая же паскудная, как и в армии…

– Трояк за деталь, пятерка за работу. Идет? – определил цену вопроса мастер.

– Идет, – ответил ему, прекрасно понимая, что по заявке всю эту работу должны сделать немедленно и бесплатно. Но приключения не кончились. Минут через пять снова подошел мастер.

– Знаешь, мы втроем будем работать, а то я не помню, где у вас там горячую воду перекрывать.

– Хоть впятером. Мне, какое дело.

– Как какое? Трояк за деталь, да по пятерке на нос. Идет?

– Хорошо устроились, ребята. За такие деньги я и сам сделаю… А потом вами займусь, козлы вонючие…

– Ну, давай-давай… А ключик-то от подвала у нас! – злобно проорал «мастер». Но я уже вышел из гнусного заведения по имени «ЖЭК». А вслед понеслась нецензурная брань оскорбленной троицы, оставшейся без «халтуры». Удивило, что проглотили оскорбление и не выскочили вслед за мной. А жаль…

В третьем по счету магазине «Сантехника» подходящая деталь нашлась. За полтора рубля купил целых две – так, на всякий случай.

Оставалось придумать, как не свариться в потоке горячей воды, меняя деталь «под напором». Годы работы с ракетой не прошли даром. Досконально продумав детали операции и подготовившись, мы с братом, страховавшим меня, за тридцать секунд устранили дефект. Окативший нас обоих душ навредить не успел. К счастью, это оказалась самая сложная ремонтная работа в квартире…

За две недели я переделал все, что было намечено в мамином списке «Работа для Толика». Все те дни ни разу не выходил из квартиры. И мне, наконец, предложили передохнуть и съездить в наш садик, расположенный на окраине города. Там был небольшой домик, который мы построили вдвоем с дядей Ваней – мужем маминой сестры. Весь сад тогда посадили в один год лет десять назад, а потому там было чем полакомиться.

Но мне и там нашлась работа. По аналогичному маминому списку «Работа в саду для Толика» успел привести в порядок весь садовый инвентарь, пока остальные собирали ягоды. Мимоходом отметил, что фундамент домика все же, как и предполагал, оказался слабоватым. Тогда мы с дядей очень спешили, а потому сделали его из тех материалов, которые были. И мама тут же пополнила свой заметно похудевший список. Да-а-а… Мужиков много, а мужчин, похоже, в семье нет…

Вечером напомнил о своем предложении двухнедельной давности. И снова меня не поддержали. Странно… Оба брата работали художниками во Дворце студентов «Гигант» и ежедневно тратили по три часа на дорогу. Понял лишь Тамару – в новой квартире ей, конечно же, жилось проще. Но и там у нас всегда под рукой была горячая вода – в баке на газовой плите. Странно…

Съездил в военкомат. Мои документы все еще не пришли и придут не раньше, чем через месяц. Еще месяц «на нуле». Бред какой-то…

Дома объявил, что уезжаю в Москву. Там тоже дел хватит.

Сработало. Наутро родители сообщили, что мое предложение принято, и я могу хоть сейчас приступать к работе. Тут же взял ключи и поехал на рекогносцировку. Жаль, что сообщили поздно – поехал бы с братьями. Но, трясясь в переполненном транспорте, представил, что же творится в утренние «часы пик».

Для начала пошел во Дворец студентов навестить братьев на рабочем месте. Мастерская художников оказалась примитивным подвалом, заваленным хламом. Оказалось, это не хлам, а «расходный материал». Братья вытаскивали подходящих размеров подрамники, смывали старые рисунки и по эскизам делали новые. Работа кипела. Сновали какие-то личности, выдающие указания и очередные эскизы. Понял, что пора убираться.

Подходя к дому, на лавочке, что у «асфальта», увидел Милочку Полонскую с детской коляской… «Асфальтом» у нас называли асфальтированную крышу заглубленной трансформаторной подстанции, расположенной по соседству с надворным туалетом. Крыша возвышалась над землей больше, чем на метр, но рядом всегда была лавочка, с которой мы, местная мелюзга, легко попадали на асфальт. Во что только здесь ни играли. Поблизости не было окон, которые можно нечаянно разбить мячом. Девочки рисовали свои квадратики и прыгали. В общем, все были при деле. Но самой интересной забавой были прыжки на металлический люк-вход в помещение станции. Когда все прыгали друг за другом несколько минут подряд, грохот стоял неимоверный. И никто нас не останавливал, потому что здесь мы никому не мешали…

Милочка Полонская… Помню, как много лет назад в нашей квартире возник переполох. Сначала вошла мама с тетей Ноной – нашей соседкой с первого этажа. Тетя Нона держала какой-то сверток, который все долго не знали, куда пристроить. Наконец его положили прямо на папин письменный стол и развернули. К моему удивлению, в свертке оказалась маленькая девочка. Это и была Милочка. Потом вошла мама тети Ноны – Мария Григорьевна.

Пока взрослые куда-то ушли, я смотрел на девочку. Вдруг она открыла глазки и посмотрела на меня. Потом смешно сморщилась и начала тихонько хныкать.

– Мама-мама! – закричал я, – Скорей все сюда! Девочка смотрит и плачет!

– Что ты так кричишь? – спросила тут же возникшая тетя Нона, – Мы уже идем. А девочку зовут Милочка, – сообщила она имя девочки.

– Мама-мама, – обратился уже потихоньку к матери, – Значит, ее зовут Людочка-Милочка?

– Да. Я тебе уже говорила, – почему-то сердито ответила мама.

Вскоре посреди комнаты на двух немецких стульях поставили корыто и налили в него теплую воду. Потом меня выставили в другую комнату. А так хотелось посмотреть, как будут купать маленькую девочку. Я сидел в большой комнате и слышал голос матери.

– Какая прелесть. Куколка… Даже фигурка совсем другая… Что значит девочка… А у меня эти мальчишки… Так хочется девочку, – причитала мама сквозь плеск воды. Я и не догадывался, что через три месяца у меня появится младший братик. И мама снова будет огорчена, в этот раз – на всю оставшуюся жизнь. А тогда вдруг стало так обидно. Значит, мама нас с Сашкой совсем не любит, раз хочет девочку. И мне захотелось плакать.

Но тут Милочку принесли в большую комнату и положили в мою кроватку. Этого только ни хватало. Похоже, мама хочет обменять нас с Сашкой на эту противную девчонку. И я горько заплакал от обиды.

– Что случилось? – удивленно спросила мама.

– Мама, а где я буду спать? Я же не помещусь с этой противной девчонкой.

Взрослые вдруг рассмеялись. Мне же было не до смеха.

– Успокойся, сынок. Милочка поспит немножко. А потом мама возьмет ее домой. У нее есть своя кроватка. Что ты так расстроился? – успокаивала мама.

– А что она у нас делает? Пусть сейчас же идет домой.

– Она у нас в гостях. Ее маме и бабушке надо уйти. Вот Милочка у нас пока побудет. А они вернутся и возьмут ее домой.

– А ты не отдашь им меня с Сашкой вместо Милочки?

– Глупенький, разве я вас отдам кому-нибудь, – успокоила меня, наконец, мама.

Вечером Милочку действительно забрали. И я успокоился окончательно. Но на следующий день все повторилось. А дня через три уже нисколько не боялся, что нас обменяют. И мне даже понравилась Милочка, потому что она так хорошо спала в моей кроватке, что впервые захотелось, чтобы у меня вдруг появилась такая сестричка, только постарше, чтобы с ней можно было играть…

И тут я вспомнил о настоящей Людочке-Милочке, которая была Людочкой, а не Милочкой. Именно с того момента захотелось, чтобы Людочка непостижимым образом вдруг стала мне сестричкой и переселилась к нам. Только ей я готов уступить свою кроватку насовсем. Только ей отдал бы все свои игрушки. Только для нее готов сделать все, что попросит.

И действительно, вскоре большая часть моих игрушек, привезенных из немецкого лагеря, перекочевала к Людочке…

А Милочка росла, росла и вот она передо мной – молодая мама такой же крошки, какой помню Милочку…

Но едва направился к Милочке, вышла тетя Нона, и женщины куда-то спешно удалились, толкая перед собой коляску. Маму Милочки узнал сразу, несмотря на то, что она сильно изменилась. Я увидел в ней Марию Григорьевну, но в том ее возрасте, когда они приносили к нам в гости маленькую Милочку.

Я перешел мостовую, вошел во двор и сел на опустевшую лавочку. Да-а-а… Нет уже Марии Григорьевны, нет ее импозантного мужа, нет половины жителей нашего старенького дома, кого, так или иначе, сохранила память. Смерть поглотила всех…

А ведь когда-то кипела их жизнь. Мы были маленькими, а они – кто молодыми, кто пожилыми, но они были до нас и какое-то время жили вместе с нами…

Вот здесь, прямо напротив этой лавочки однажды надолго встал новенький, сверкающий свежей краской и хромом, автомобиль «Москвич». То был первый автомобиль в нашем дворе – автомобиль Полонских. Это было событие…

Посмотреть на автомобиль приходили даже ребята из соседнего двора, и мы ревностно следили, чтобы никто из них не трогал нашу дворовую драгоценность руками, потому что тоже этого не делали, «дабы не оставить на краске жирных пятен».

А в это время во дворе началось бурное строительство. Снесли, наконец, огромный «ничейный» сарай, расположенный между асфальтом и туалетом.

Когда оттуда вывезли на свалку несколько машин всевозможного хлама, в глубине сарая, к всеобщему изумлению, был обнаружен тщательно замаскированный немецкий мотоцикл с коляской. На нем был немецкий номер, а прямо на коляске – настоящий пулемет.

Кто спрятал этот мотоцикл, неизвестно. Говорили, сарай принадлежал каким-то жителям нашего дома, которые сбежали с отступающими немцами и назад не вернулись. Их знала только тетя Зина – мать Толика Фрица. В нашем доме она была единственным человеком, пережившим оккупацию.

Прибывшая милиция изъяла оружие. А мотоцикл оставили во дворе, потому что никто так и не смог его завести – он оказался неисправным. Мотоцикл нам понравился больше, чем машина, потому что мы по очереди сидели на всех его сидениях, и к вечеру отполировали все до блеска своей одеждой и руками. Зато дома нас ждала «головомойка».

Вечером мотоцикл увидел дядя Коля Василенко и объявил его своей собственностью. Никто не возражал. А вскоре на месте снесенного сарая были построены два гаража – для машины Полонских и для мотоцикла Василенко. И обе игрушки на время исчезли.

Через неделю мотоцикл выкатили из гаража и к нашему восторгу, наконец, завели. С того момента у нас появилось новое развлечение. Дядя Коля садился за руль, его коллега из института, бывший гонщик-мотоциклист – на заднее сиденье. А мы, по двое, а то и по трое, по очереди забирались в коляску. И целый месяц, пока дядя Коля осваивал мотоцикл, катались по улицам и переулкам Харькова.

И лишь через год из гаража выкатили автомобиль. Его стали готовить к необычному по тем временам путешествию – Полонские собрались в Москву.

А незадолго до этого события случайно узнал удивительные новости. Я играл на асфальте с Толиком Фрицем и Вовкой Бегуном, когда к лавочке подошли тетя Зина и Мария Григорьевна. Их разговор нас, бдительных школьников младших классов, насторожил.

– Ты зачем скрываешь свое имя? – спросила тетя Зина, – Зачем назвалась Марией, если ты на самом деле Малка?.. Вот я Зинка и Зинка… А то почтальон принес письмо какой-то Полонской Малке… Да еще заказное, с самой заграницы. И написано не по-нашему. Говорю ему, такая у нас не проживает. А он, адрес и фамилия совпадают, распишитесь. Ну, расписалась, а кому письмо, от кого письмо и что в нем – непонятно. Хорошо, ты сразу призналась. И как только его прочитала?

– Это от моего двоюродного брата. Он живет в Польше. Он у нас еврейский поляк. А написал на нашем языке. Только адрес не по-нашему. Пишет, скоро будет в Москве, предлагает встретиться. Так что мы с мужем скоро поедем в Москву на машине. И Ноночку с собой возьмем.

Вот это да-а-а… Оказывается, наша соседка скрывает свое имя, совсем как шпионка. А может, она и есть шпионка? У нее за границей брат, который пишет ей непонятные секретные письма. А скоро эти шпионы соберутся в Москве…

Мы долго обсуждали втроем, что делать. Сообщить в милицию, или лучше сказать родителям. Но потом решили, раз тетя Зина уже все знает, сообщать никому не нужно…

Но меня распирало от услышанного. Дома тут же все рассказал маме.

– Мама, мама! Оказывается, Марию Григорьевну зовут по-другому. Она не Мария, а Малка. Она скрывает свое имя. Ей письмо пришло из Польши. Написано не по-нашему. У нее в Польше брат живет. Он еврейский поляк. Он, наверное, шпион. Полонские скоро едут в Москву на машине и будут с ним встречаться. И Мария Григорьевна тоже, наверное, шпионка, а тетя Зина ее разоблачила.

– Не выдумывай, сынок. Полонские – обычные люди. Они, как и мы, происходят из Польши. Полония – это одно из названий Польши. Вот и родственник у них там нашелся. Поискать, и своих найдем. А шпионов в Москву просто не пустят. За всеми иностранцами следят наши чекисты… А имя это имя. Правильное – в документах записано, а звать человека можно по-разному. Тебя вот Толиком зовут, а в метрике ты – Анатолий. А Сашка – Александр.

– Да-а-а?.. Значит, меня по-настоящему зовут Анатолий?.. Мама-мама! А Толик Фриц тоже Анатолий?

– Ну, конечно. Иди лучше уроки делай.

А потом мы с ребятами смотрели, как загружали вещи в багажник и привязывали на крышу автомобиля. Наконец Полонские сели в машину и медленно поехали в Москву, а весь двор долго махал им вслед, пока машина ни скрылась за поворотом…

А через несколько лет Полонские вдруг выиграли новый «Москвич» в ту самую первую денежно-вещевую лотерею. Все их поздравляли, но не понимали, зачем им вторая машина, и почему именно им повезло, а не тем, у кого машины нет совсем. А вскоре старую они продали своему соседу – Марику-музыканту. И рядом с гаражом дяди Коли возник еще один гараж…

Как давно все это было… А так ясно, будто вчера…

За неделю я отремонтировал всю квартиру с побелкой потолков и окраской стен, полов, окон и дверей. И еще сделал две самодельные люстры в обе комнаты. Квартира вновь стала, как игрушечка. Я и не догадывался, что этот ремонт окажется моим прощальным подарком нашей старой квартире в доме, который до сих пор считаю родным…

Едва закончил ремонт, к нам приехал Шурик – сын дяди Вани. Он поступил в новый институт общественного питания, и теперь будет учиться в Харькове. В нашей и без того тесной квартире стало еще тесней. И еще Шурик сказал, что дня через два в гости приедет его отец.

Радости мало, зато появился предлог, и накануне приезда незваного гостя, Сашка с Тамарой и Сережей были спешно переселены в отремонтированную квартиру. И, как оказалось, вовремя. Буквально накануне приезда дяди Вани, возвратившийся из института Шурик рассказал, что едва он зашел в гости к ребятам, в незапертую дверь (а дверь в старой квартире запирали лишь на ночь) ввалился здоровенный слегка подвыпивший мужичок. С деловым видом он начал тут же осматривать квартиру. Увидев в комнате Сашку, удивился.

– А ты что здесь делаешь? Как сюда попал? Вон отсюда, пока морду ни набил! – заорал неизвестный и с угрожающим видом двинулся к Сашке. На шум из большой комнаты вышли Шурик и Тамара. Узрев подмогу, неизвестный остановился.

– Я здесь живу. А вот ты кто такой? – даже не встав из-за стола, спокойно спросил Сашка, не раз бывавший и ни в таких передрягах.

– У меня ордер на квартиру. Так что выметайтесь, а то враз всех спущу с лестницы! – снова заорал агрессивный претендент на квартиру.

– Ордер твой – липа. Так что выметайся сам, пока я не встал. А за нападение на жилище я и шлепнуть могу, – ответил на угрозу Сашка, открывая меж тем ящик письменного стола.

– Ах ты, шпана! – бросился к Сашке агрессор.

– Я даже не успел шевельнуться, – рассказал Шурик, – Сашка выхватил из ящика самодельный пистолет и выстрелил. Стекло на кухне вдребезги. Этот бежать. А Сашка за ним. Я за Сашкой. Видел бы, как он летел по ступеням! А Сашка на веранду выскочил и вверх пальнул. Тот еще быстрей. А внизу ребята знакомые стоят, ржут. Один даже спросил, может, придержать? Тот как услыхал, так прямо через перила прыгнул, и только пятки засверкали.

– Где же он мой дробовик взял? Когда ремонт делал, в столе ничего не было, – не сдержавшись, спросил Шурика. Этот двуствольный дробовик я сделал, когда мне было лет десять, и пришлось обороняться от преследований нашей дворовой банды. Дробовик бесследно исчез, когда мне было уже пятнадцать.

– Сашка сказал, нашел, когда ваш сарай ломали. Он его припрятал в мастерской, а сейчас принес домой. Даже не подумал, зачем… Ну, мы быстро все осколки вымели, а Тамара новую занавеску повесила. И пистолет выбросили.

– Куда? – не выдержал я. Так хотелось посмотреть на оружие, которое сделал почти восемнадцать лет назад.

– Толик, извини, но разломали и по частям разбросали в разных местах. А стволы утопили в вашем туалете. Все успели вовремя. Нагрянула милиция. Проверили документы. Прописка есть и у Сашки, и у Тамары, да еще Сережка к обоим вписан. Проверили ордер. Тоже не фальшивый. Ладно, говорят, это дело суда, а вот за оружие схлопочешь. Стрелял, спрашивают? Сашка, стрелял, а что оставалось – нападение на жилище, а он жлоб здоровый, да еще пьяный… Потребовали сдать пистолет добровольно. Ну, Сашка и сдал им игрушечный пугач. Посмеялись, но квартиру обыскали. Искали и пулевые отметины. Сашка потом сказал, что специально пальнул в стекло – звону много, а следов почти не бывает.

Встретили дядю Ваню. Тот был в своем репертуаре. Из вагона вышел сгорбленный мужичонка в затрапезном пиджачке, милицейских галифе и сильно поношенных кирзовых сапогах. На голове – немыслимая, видавшая виды кепка, а на спине выцветший, местами засаленный вещмешок. Даже Шурик был потрясен.

– Отец, ты что так вырядился? Одеть что ли нечего? Выглядишь, как клоун.

– Ладно, сынок. Зато в поезде не ограбят.

Мы уже давно знали слабость дяди Вани прибедняться и не удивлялись. Но в тот раз он превзошел самого себя.

– Отец, да мне рядом с тобой стоять стыдно. У тебя хоть другая одежда есть?

– А зачем она мне? По дому буду ходить в пижаме. А так, куда мне выходить? – гнул свою линию дядя Ваня.

Меж тем он выпрямился и даже спрятал в вещмешок свою ужасную кепку и пиджак. Под пиджаком оказалась выгоревшая ситцевая рубашка с короткими рукавами невнятного цвета и подозрительно смахивающая на женскую кофточку. И моя догадка подтвердилась.

– Натуральный скоморох. Даже Лидкину кофту напялил, – с досадой вырвалось у Шурика, помнившего, очевидно, кофточку сестры.

Уже дома, когда застолье в честь гостя близилось к завершению, Шурик, в знак протеста сидевший подальше от отца и не проронивший за все время обеда ни слова, вдруг активизировался.

– Отец, ты хоть деньги привез, как я просил, или опять скажешь, что в кармане оказалась дырка и они случайно выпали?

– Привез, сынок. А ты думаешь, для чего этот маскарад? – гордясь своей предусмотрительностью, радостно ответил дядя Ваня, расстроенный неласковым отношением к себе собственного сына.

– Отлично. Тогда собирайся, поедем покупать тебе костюм. А остальные деньги мне давай. Вечером меня будут ждать. Я уже обо всем договорился.

Несмотря на возражения дяди Вани, мы втроем поехали решать непростую задачку поиска подходящей одежды. Объехав с десяток магазинов, лишь убедились, что все вешалки отделов забиты костюмами, которые мало чем отличались от клоунского наряда дяди Вани. Отчаявшись, решили ехать в центр искать спекулянтов. Собственно, их можно было и не искать. Стоило остановиться с задумчивым видом у любого магазина, как тут же подходили предприимчивые ребята с предложениями. Они узнавали, что требовалось, и объявляли сумму «сверху». Стоило согласиться, тебя вели прямо в магазин и без всякой очереди и прочих формальностей передавали продавцу, который тут же предоставлял «случайно завалявшийся на складе» нужный товар. Купить что-то приличное как-то иначе в Харькове было невозможно.

К моему удивлению, сновавшие у магазина «Одяг» спекулянты обходили нас стороной. А когда сам стал подходить к некоторым из них, срывались с места и на некоторое время исчезали в толпе. И вдруг до меня дошло – их отпугивали милицейские галифе «переодетого» дяди Вани. Я отошел в сторонку и быстро вычислил «старшего».

– Привет, я Проф, на Ленчика щипал, пока он коньки ни откинул. Нужна помощь, – представился ему своей липовой, но известной в криминальном мире кличкой. Спекулянт посмотрел с удивлением.

– А ты разве не с ними? – показал он на дядю Ваню и Шурика.

– Обижаешь… Ты кого испугался? Это мой дядя – сундук деревенский. По дурости думает, такие штаны в городе щипача отпугнут… Валенок… В общем, приодеть его надо поприличней, чтоб вороной не выглядел… За мной не пропадет.

– Ладно, понял… Сделаем по номиналу. В память о Ленчике… Подходи, если что надо, – протянул руку старший и щелкнул пальцами. К нам тут же подскочил один из шустрых ребятишек, – Проводи вон тех двоих в отдел. Оформи по высшему разряду. Сверху не брать, – дал указание спекулянт, конечно же, знавший, что щипач не только «верх», но и всю сумму легко вернет, причем непременно со спекулянта, не уважившего просьбу.

Через полчаса из двери магазина вышел одетый с иголочки джентльмен – дядя Ваня. Рядом шел Шурик с увесистым узелком его маскировочного хлама.

– Ты куда делся? – спросил удивленный моим появлением Шурик, – Представляешь, странный спекулянт попался. Быстренько, говорит, за мной. Ну, мы рискнули, пошли. Представляешь, отца в момент одели, дешево и прилично. Да еще отказались от благодарности. Ничего не понимаю. Даже продавец у отца рубль не взял.

– Они, думаю, дядю Ваню приняли за переодетого мента. И спектакль разыграли. Сделали вид, что не раскусили его маскировочку и показали, что торгуют по всем правилам, – серьезно пояснил Шурику, едва сдерживаясь от распиравшего смеха.

– Да ты что! Надо же. Хоть в чем-то повезло. Ты посмотри, какой костюмчик. А туфли. А рубашка. И все – по цене того дурацкого костюма, который отцу приглянулся. А тут еще галстук подарили от магазина, – восторгался Шурик. Дядя же шел в странном состоянии раздвоения чувств: с одной стороны, был доволен удачным приобретением, а с другой – сожалел о деньгах, бессмысленно потраченных на ненужную покупку. А потому всю обратную дорогу до дома улыбался и ворчал одновременно.

Дома его покупку одобрили. Слегка выпив перед обедом и таким образом обмыв обновку, дядя Ваня, наконец, успокоился. Но, как оказалось, ненадолго. Вечером явился Шурик. Но явился не просто, а В ЗОЛОТОМ СИЯНИИ… Сияла его рыжая шевелюра, сияли его веснушки, сиял широкой улыбкой сам Шурик. Не хватало лишь сияющего нимба над его бестолковой головой. Все остальное, необходимое для счастья студента-первокурсника института общественного питания, у него, наконец, было. Демонстративно расстегнутая почти до пояса рубашка обнажала массивный золотой нательный крест на золотой, разумеется, цепочке. Запястье левой руки украшали золотые часы с золотым браслетом, запястье правой – тонкий золотой браслет из тех, которые обычно носят женщины. А на пальце красовался массивный золотой перстень-печатка. Не хватало лишь серьги в ухе, как у пиратов, да кольца в носу, как у дикарей…

Дядя Ваня, похоже, сразу все понял. На него было больно смотреть. Он не произнес ни слова. Он просто зарыдал. Наконец, всхлипнув пару раз, дядя Ваня взорвался.

– Что ты наделал, мерзавец! – выкрикнул обиженный и одновременно разгневанный отец своему балбесу-сыну, – Я ему деньги везу, скопленные годами. Ну, думаем с матерью, сын жениться собрался, или еще на что серьезное деньги потребовались… Стыдно, видите ли, ему со мной ходить… Костюм он мне купил, паразит, на мои же деньги… А я, дурак, согласился. Думал, с родителями невесты познакомить хочет. А он себе игрушек накупил… Сам ты на клоуна похож в этих побрякушках!

– Ничего ты не понимаешь, отец, – вдруг пошел в контратаку сынок, – Ты знаешь, какие люди со мной будут учиться? Ты знаешь, как они одеты и что носят? Да я с этими цацками им в подметки не гожусь, а без них они на меня даже не взглянут.

Весь вечер шли словесные баталии отцов и детей, усугубляемые спиртными напитками. Но все проходит. Прошел и тот злополучный вечер…

С утра отцы перешли в атаку – нас подняли ни свет ни заря. Мне было проще, потому что давно привык к раннему подъему, да еще в ином, более раннем часовом поясе. Шурику же пришлось тяжко. Опохмелившись и плотно позавтракав, все отправились в сад. Так началась наша двухнедельная каторга.

Работая втроем с утра до вечера, мы с дядей Ваней и Шуриком укрепили фундамент, вырыли и оборудовали погреб рядом с домиком и сделали над ним пристройку, которая добавила домику небольшую комнату. Отец снабжал нас стройматериалами, а мама привозила обед. В выходные приезжали братья и слегка помогали. Работа сгладила обиды, и вскоре о костюме и золоте никто не вспоминал…

Уже под занавес нашего строительства отец привез плохие новости. Претендент на нашу старую квартиру подал заявление в суд. Сашка с Тамарой тут же подали встречный иск. Но хуже всего то, что приостановлено действие ордера на новую квартиру, то есть до принятия судебного решения никому из лиц, вписанных в ордер, нельзя будет в ней прописаться. Я и не предполагал, что все это напрямую коснется меня…

Еще как коснулось! В райвоенкомат, наконец, пришли мои документы. И тут же заработала, заскрипела на холостых оборотах неповоротливая и тупая бюрократическая машина. Моей справки о том, что по военному ведомству у меня никогда не было жилплощади, оказалось недостаточно. С меня затребовали справку, что жена и ребенок тоже ничего не имеют. Я пояснил, что семья благополучно живет в Московской квартире, и попросил переправить мои документы в Москву – по месту жительства семьи.

Увы… Мне пояснили, что это невозможно. Семья должна сдать московскую квартиру и ехать ко мне. Иначе в Харькове мне квартиру не предоставят.

– Да не нужна мне ваша квартира! Представьте себе, что я сошел с ума, сбежал от жены и уехал к маме! Справка из дурдома в моем деле имеется, – выходя из себя, буквально прокричал военкому.

Но мне объяснили, что до нашего официального развода никакие дальнейшие действия военкомата невозможны.

Все… Очередной тупик…

Я вдруг почувствовал, что вновь накатывает состояние депрессии, близкое к тому, в котором находился накануне моей принудительной отправки в госпиталь. И когда совсем отчаялся, случайно возникло приемлемое решение.

Перед отъездом дядя Ваня вдруг возжелал побывать в старой квартире. И когда мы прибыли туда, как всегда, всей толпой, к Сашке зашел адвокат. В бумагах, которые он нам показал, неожиданно увидел свои данные. Оказалось, это была справка из паспортного стола. И тут только выяснилось, что все годы моей службы в армии я числился прописанным в нашей старой квартире. Каким-то образом не сработала автоматика регистрации жителей, и меня случайно не выписали из квартиры. И это оказалось выходом из моей, казалось, безвыходной ситуации.

Со справкой о прописке я вновь объявился в военкомате. Там написал заявление, что претензий к военкомату по жилью не имею, и ржавый бюрократический механизм, наконец, сдвинулся с мертвой точки. Мне выдали документы для оформления паспорта.

В паспортном столе ситуация повторилась один в один. Правда, в гражданском ведомстве все-таки сработал мой довод о том, что я сбежал от жены. Скорее всего их убедила справка военкомата о моем увольнении из армии по психиатрической статье. Сумасшедшему поверили и паспорт, наконец, выдали, проставив все необходимые штампики, кроме данных о прописке. Мне заявили, что этот штампик поставят только по решению суда. А сумасшедшим можно и не работать. Позаботится государство.

Приехали…

У меня на руках уже был паспорт, но без прописки. А это все равно, что не было ничего. Я все там же – на нулевой отметке…

Как долго ждать суда, а тем более его решения, никто не знал. И я решил ехать с дядей Ваней и Шуриком в Москву.