Текст книги "Тайная любовь моя"

– Добрый вечер, королева, – приветствовал Валю-Валентину.

– Добрый вечер, профессор. Не ожидала такого эффекта, но оказалось, все удалось. Ты наблюдательный. Заметил мой сигнал. А то пришлось бы возвращаться. А там бы Саша увязался. Толик, я так рада, что все получилось, – щебетала Валя.

– Саша в тот момент увлекся картами. Валечка, а что у тебя с ним?

– Он здесь один из моих верных поклонников.

– А много их у тебя?

– Со счета сбилась. Толик, если бы ты знал, как трудно быть хорошенькой девушкой? Есть, конечно, свои преимущества. Особенно, когда встречаешь хороших людей. Они всегда готовы помочь. А в остальном – сплошные минусы. Просто пройти по улице, и то страшно.

– Валечка, я тебя понимаю. Какие планы на вечер? Кстати, у нас юбилей – мы с тобой знакомы ровно сутки. Как отметим?

– Только сутки? Толик, мне кажется, мы с тобой знакомы всегда. Давай, пойдем к морю. Там прохладней. А то я за эти бесконечные сутки так устала от жары. Хорошо, в кинотеатре немного отдохнула. А то и до теплового удара недалеко с непривычки.

– Что ж, идем к морю, Валя-Валентина. Море и небо – моя слабость. С детства обожаю. Столько книжек перечитал. Все грезилось, как наяву. А действительность оказалась еще прекрасней, – сказал ей, и мы, взявшись за руки, неспешно двинулись в сторону моря.

И вот мы у моря. Набережная освещена, но стоит спуститься на узкую песчаную полоску у моря, и ты становишься невидимкой. Впереди – чернильная мгла в полмира. Сзади – набережная, как на ладони. А тебя не видно. Ни с моря, ни с суши. Чем ни невидимка?

У моря чуть прохладней. Но волны нагретого воздуха временами доставали и здесь. Мерный шум накатывающих на берег волн создавал особое настроение – умиротворения и стабильности.

– Как же здесь хорошо! – с восторгом отметила Валя-Валентина, – Здравствуй, море! Я снова на твоем берегу… Толик, я всегда так приветствую море, когда приезжаю… Слушай, давай искупаемся. Так хочется поскорей начать пляжный сезон.

– Валечка, солнышка-то нет. И сменной одежды. Как потом пойдем в мокром?

– Толик, мы с девочками вечером здесь купались без ничего. Место тихое. Со стороны ничего не видно. Рискнем?

– Валечка, ты сама предложила. А ни догадываешься, чем это может закончиться? Я не девочка… Я сам не знаю, на что способен, а ты тем более.

– Толик, я знаю тебя целую вечность. Вспомни наш вчерашний разговор. Ты подарил мне стихи, и, если сказала, что пошла бы хоть на край света, теперь только позови. Ты цены себе не знаешь, профессор.

Разговоры в сторону. Я быстро разделся, не глядя на Валю, затем бросился в теплое море и поплыл от берега. Я плыл, не оборачиваясь, пока ни услышал характерный плеск воды. Значит, Валя уже в море. Судя по всплескам, она плыла ко мне. Я развернулся и поплыл к ней. Со стороны моря видимость была получше, и я сразу разглядел силуэт плывущей девушки. И вот мы встретились. Здесь было неглубоко. Я доставал дно пальцами ног. Валя – вряд ли. Не сговариваясь, мы сразу обнялись и рассмеялись.

– Вот и попалась, русалочка – негромко пугнул ее, чтобы наши объятия не затянулись надолго. Сработало. Валя быстро свернулась в клубочек и, с силой оттолкнувшись от меня ногами, мгновенно оказалась в трех метрах от меня.

– А вот и нет! Попробуй, поймай! – заигрывала она. Я бросился в погоню. Мгновенно нагнал и обхватил девушку сзади так, что снова, как в кинотеатре, почувствовал ее прелести.

– Теперь не вырвешься! – торжествовал победу. А Валя и не хотела больше вырываться. Не удержавшись, поцеловал ее куда-то в шею.

Она вдруг ловко выскользнула из моих рук, и крепко обняв, сама быстро поцеловала меня в губы. Резко оттолкнувшись от меня, как и в первый раз, она снова оказалась на расстоянии.

Меня впервые в жизни поцеловала девушка! Это было выше моих сил. Эмоции переполняли. Набрав полные легкие воздуха, надолго нырнул, с тем, чтобы незаметно отойти как можно дальше в выбранном направлении и немного успокоиться от прикосновений к этому удивительному творению природы – к прекрасному женскому телу, незащищенному одеждой. Мы уже были на мелководье, почти у берега, поэтому, отталкиваясь от дна, ушел под водой на приличное расстояние. Вышла луна, и неожиданно стало светло. Валя уже стояла в полосе прибоя и напряженно вглядывалась в море. Я видел тревогу в ее позе и в суетливых движениях рук. Быстро поднялся из воды, окликнул ее и, не стесняясь наготы, побежал к ней. И вдруг остановился, остолбенев от увиденного… Передо мной один в один была картина моего сна! Валя-Валентина смотрит на меня тем же загадочным взглядом, и она без одежды…

Она вдруг бросилась ко мне, крепко обняла и начала целовать, целовать, целовать. Я не ждал в ней такого бурного темперамента. Скорее всего, ее состояние было вызвано страхом за меня, который только что испытала. А сейчас меня целовала красивая девушка, которая была мне совсем не безразлична! И мы забылись в долгом поцелуе…

Когда очнулись – от заливающего все вокруг яркого лунного света было светло, как днем. На море серебром переливалась лунная дорожка.

Мы быстро оделись. Теперь передо мной стояла не волшебная русалочка, а королева двора – улыбающаяся Валя-Валентина. Она оглядела меня с ног до головы придирчивым взглядом собственницы, улыбнулась, и мы потеряли счет времени в жарких поцелуях…

Мы могли бы целоваться до утра. Но нас ждал двор. Я обнял Валю за талию, и мы медленно вошли в душный город. Перед входом во двор мы поцеловались на прощанье.

– До свидания, уважаемый профессор. Спокойной ночи и крепких снов.

– До свидания, моя королева Валя-Валентина. И тебе спокойствия и сладких сновидений.

Я вошел во двор, стараясь не привлекать внимания, обошел беседку и вошел в нее как бы из глубины двора.

– Ты куда исчез? – мгновенно среагировал на мое появление Саша.

– Сходил, искупнулся тут неподалеку. А то с этими фильмами мы и о море позабыли.

– Меня бы позвал, вместе бы искупнулись.

– Да ты до сих пор от карт оторваться не можешь.

Но, Саша неожиданно вскочил, бросив карты, потому что через двор к подъезду направлялась Валя-Валентина.

– Валя, подожди, – крикнул он ей.

– Саша, извини, спешу. До завтра, – ответила она ему и всем нам, и, помахав ручкой, скрылась в подъезде. Правильно сделала, потому что ее мокрые после купания волосы выдали бы нас с головой.

И вот я снова в духоте комнаты лежу на мокрых простынях и подушках. От впечатлений прошедшего дня совсем не хочется спать. Эта девушка за сутки перевернула мою жизнь. Она дала надежду. Она явно не любительница курортных романов, а чистая открытая девушка из русской провинции, где женщины ведут себя так, когда любят по-настоящему – в полную силу.

Я всегда представлял свою жизнь в образе маленького, незаметного червячка, ползущего по огромному, раскидистому дереву возможностей. Вот дополз до первой развилки. Назад пути нет. Путь один – только вперед. Свернув на очередную ветку, я навсегда отсек все возможности когда-либо прожить другую жизнь – жизнь на соседней ветке. И чем выше забирался, тем меньше оставалось возможностей. А вот и близкий конец моей единственной ветки, которую выбирал всю свою убогую червячью жизнь. И вкусные плоды остались где-то в стороне. И к ним уже не попасть никогда и ни за что. А я всю свою единственную и неповторимую жизнь питался одной недозрелой кислицей.

Я не должен упустить эту девушку, которая честно и открыто предложила дружбу, а если позову, откликнется и на более высокие отношения. Я стою у развилки – маленький, незаметный червячок…

А еще представлял себя этаким полезным растением, произрастающим среди себе подобных благородных, но хлипких растений и своры могучих сорняков. Всем нам одинаково светит солнышко и поливает дождь. Но от полезных растений есть прок, а сорные, бесполезные, лишь снижают плодородие земли.

Валя-Валентина… Я узнал тебя молоденькой девушкой, но уже пережившей горе. Много лет знал зрелой женщиной. Ты была такой же, как я. Ты всегда была готовой выпрыгнуть на ходу из несущегося поезда, или прыгнуть без парашюта с самолета. Нам с тобой, чувствующим всеми силами души, нечего терять в этом мире, если не было большой любви, или большой цели.

И вот сейчас мы с тобой, Валя-Валентина, – два маленьких червячка на одной и той же развилке дерева жизни. Один миг – и мы двинемся по одной и той же ветке. Этот же миг – и наши пути разойдутся навсегда…

И я решился. На третий день нашего знакомства предложу тебе не дружбу, а мою любовь…

А теперь надо подумать, что же еще тебе сказать в моих стихах. Мне вдруг надоело сочинять стихи, откровенно обнажая в них страдающую душу. А если попробовать сочинить стихотворение-ребус…

С виду обычное стихотворение, но зашифрованный смысл которого будут знать только двое – мы с тобой… И я придумал два таких стихотворения. Я решил создать традицию. Одно стихотворение утром, второе – днем.

 
Луч солнца в последний раз
С улыбкой взглянул на поля,
Но пробил урочный час,
И во мрак опустилась земля.
 
 
Еще долго пылала заря,
Полмира от тьмы заслонив,
Словно отблеск минувшего дня
И привет от бушующих нив.
 
 
А когда догорела она,
Миллионами солнц неземных
В небе вспыхнула звезд тишина,
Как привет от миров иных.
 

Это стихотворение ты получишь утром в беседке, куда наверняка придешь. А второе – в кинотеатре, перед началом сеанса.

 
Я иду по весеннему полю,
Надо мною бездонное небо.
Вихри света, почувствовав волю,
Льются щедро на полосы хлеба.
Их прозрачные нежные травы
Чуть колышет задумчивый ветер,
А вдали зеленеют дубравы,
Размышляя о будущем лете.
 

Я не буду расшифровывать смысл этих стихотворений. Об этом знали только я и моя королева – Валя-Валентина…

Второй день, как две капли воды, был похож на первый. Мы втроем отдохнули от жары в кинотеатре. А вечером нам с Валей снова удалось сбежать, причем, гораздо проще. Валя ушла из дома заранее, и весь вечер двор напрасно ждал ее выхода. Мой уход никто не заметил.

И снова было купанье под луной. Мы плавали по лунной дорожке. Мы горячо целовались и в море, и на пляже, и в парке. Мы наслаждались счастьем обретения надежды. Когда утром и днем рассказал Вале тайный смысл подаренных ей стихов, она обняла меня и поцеловала. Это стало нашей тайной. А потом сказал, что завтра хочу сообщить ей нечто важное, что должно изменить нашу жизнь.

Мы простились с Валей, в твердой уверенности, что завтра будет такой же счастливый день, будет кинотеатр и море. Но мы не знали, что жестокая судьба уже занесла свой меч, приготовившись разрубить едва наметившиеся связи двух одиноких душ, ищущих, и, кажется, нашедших взаимную любовь.

Валя ушла домой первой. Через полчаса, побродив немного по городу, подошел я. Саша встретил сообщением, что в пять утра за нами заедет машина, и мы должны помочь доставить мебель нашему сокурснику Толику Панченко. Он живет недалеко от города, но придется у него заночевать, вплоть до послезавтра. Спросил о Вале, с которой мы договорились об очередном посещении кинотеатра. Саша сказал, что он уже ее только что предупредил. В театр пойдем послезавтра.

На следующий день мы выполнили все, о чем попросил Толик. Мы доставили мебель на берег гигантского лимана. Лиман представлял собой сплошные камышовые заросли, залитые морской водой. Где-то в этих зарослях располагалась приличных размеров обитаемая суша, с несколькими домиками, садами, огородами и виноградниками.

С берега мы грузили в катер один или два предмета мебели. Катер уходил и вскоре возвращался за следующей партией. Работа была нетрудной, но отняла много времени. Последним рейсом катер доставил нас на место. Там пришлось поработать чуть больше – мы постепенно перевезли всю мебель в дом на ручной тележке.

Работу завершили лишь к вечеру. И вот нас пригласили за стол. Огромный стол стоял посреди своеобразного дворика, образованного пространством между двумя беленькими украинскими хатками. Сверху весь дворик был перекрыт часто натянутой проволокой, по которой вилась старая виноградная лоза. Мы сидели в тени виноградных листьев, а над нами висели крупные гроздья спелого винограда. Трудно даже представить, сколько его там было.

Стол ломился от блюд украинской кухни. Но центром этого пиршества были запотевшие бутыли виноградного вина своего изготовления. Увы, этот благородный напиток разливали не в тонкие бокалы, которых он, несомненно, был достоин, а в обычные граненые стаканы.

Вино было просто великолепным. Но Толик сразу предупредил, чтобы не налегали именно на этот сорт. Если понравимся его отцу, тот угостит нас самым лучшим своим вином. Мы расстарались. И вскоре Толик, по указанию отца, уже шел в винный погребок за этим самым коллекционным вином. Это было нечто. Восторг! Вечер удался…

А поздним вечером сходили к морю освежиться. Я увидел гигантский песчаный пляж, который распростерся вдоль берега на несколько километров. И на всем этом пляже находились только мы втроем. Я наслаждался этим вечером у моря, но было немного грустно без моей королевы. Оказалось, всего после двух суток общения с этой удивительной девушкой уже не мог без нее обходиться.

Валя-Валентина… Что ты сейчас делаешь? Вспоминаешь ли глупого профессора Толика? Жалеешь ли о том, что сегодня не будет наших заплывов по лунной дорожке? Не будет нашего праздника резвящихся дельфинов, прекрасных в своей наготе. Не будет наших страстных поцелуев, от которых закипает кровь и дурманится голова, и о которых всего двое суток назад даже не помышлял, смирившись с участью обреченного на одиночество человека. Не будет наших разговоров, которые захватывали своими неожиданными поворотами, и которые открывали мне новый мир – мир женской души, таинственной и непредсказуемой.

Ты научила меня многому, о чем даже не догадывался. Ты научила сохранять чистоту отношений даже в интимной обстановке. Ты научила не сдерживать чувств и отдаваться им со всей страстью души. Ты окрылила меня, так явно определив и подчеркнув мои достоинства, которых в себе даже не подозревал. Ты вселила в меня веру в свои силы, подорванные пятью годами самоотречения. Ты подарила надежду.

Утро встретило неприветливо. Сверкали молнии, гремел гром, лил тропический ливень. Море штормило. А это означало, что мы в ловушке на этом острове. Пока шторм ни кончится, катер в море не выйдет.

Спросил у Саши, ни будут ли волноваться его родители, если мы сегодня не попадем домой. Он успокоил. Сказал, что уже несколько раз попадал в такую ситуацию. И сейчас родители наверняка осведомлены о шторме, а значит, помнят, что отсюда не выберешься. Конечно же, спросил о договоренности с Валей. Он сказал, что та догадается, или спросит у его родителей, куда мы исчезли.

Плохая погода продержалась два дня. На третий засияло солнышко, но волны все еще были большими. Назревала опасность, что вообще опоздаю на поезд.

На поезд все же успел, а вот встретиться с Валей-Валентиной не удалось. К тому времени, когда добрались до дома, до отхода поезда оставалось два часа. Сказал Саше, что хочу попрощаться с Валей. Мы зашли к ним, но дома никого не оказалось. Уезжая, оставил записку для Вали со своим адресом, куда она могла бы написать мне. Ни одного письма от нее так и не получил.

Когда Саша вернулся после каникул в училище, спросил у него, как там Валя, но он сказал, что практически ее не видел. К ним в беседку она больше не заходила, и, похоже, с утра до вечера пропадала на пляже. Мою записку он ей передал. Ее адрес в Тульской области Саша не знал, а я тем более.

И я снова попал в полосу душевной депрессии. Мне стало понятно, что отныне каждый из нас – двух маленьких одинаковых существ, встретившихся на миг на развилке дерева жизни, уже двинулся в путь, но каждый по своей ветке.

А потом захватили другие события. Я пережил самую большую трагедию – смерть любимого человека. Эта трагедия заслонила весь остальной мир. Я на время стал глух и слеп, не замечая ярких красок бушующей вокруг жизни, не слыша ее призывных звуков. Мир стал серым и безрадостным – пустым.

Иногда вспоминал короткое летнее знакомство. Но теперь, через несколько лет, оно уже действительно представлялось курортным романом.

И единственное, чего никак не мог понять, почему Валя не написала ни строчки по моему адресу, почему не сообщила свой адрес через Сашу. Ведь не мог я так ошибиться в ней, а главное – в искренности ее чувств тогда, тем летом. Это все равно, что ошибиться в себе…

Что ж, завтра мы встретимся с тобой, моя королева. Но чего мне теперь ждать от встречи с замужней женщиной? Скорее всего, мы просто посмотрим друг на друга с разных веток дерева жизни, пока эти ветки не разошлись насовсем, за пределы зоны видимости.

Мы пришли к вагону первыми. Меня провожали родители и братья. Все бодрились, только мама периодически пускала слезу.

– Ладно, мама, не расстраивайся. Что вы меня на фронт провожаете? – пытался ее успокоить, хотя у самого тоже было тяжело на душе, – Время пролетит незаметно. Глядишь, скоро в отпуск приеду.

– В этом году уже не увидимся, – снова всхлипывала мама.

– Ничего, год уже через пять месяцев закончится. Все будет нормально, – подбадривал ее. Больше всего не люблю всевозможные проводы. Куда лучше – встречи. Все довольны, все улыбаются, все тебе рады. Скорей бы ребята подошли. Может, станет веселее. Их-то еще в Бердянске проводили. Они в пути вторые сутки.

И вот они, наконец, появились. Впереди Валя-Валентина, сзади с вещами Саша. Увидели нас. Мне показалось, Валя слегка пополнела, в глазах появилась твердость, уверенность. Зато Саша шел какой-то пришибленный, сразу напомнивший мне тульских парней, о которых когда-то рассказывала Валя.

«А отчего им ни быть пришибленными, если ими такие вали командуют», – закружилась в голове очередная дурацкая мысль, которая развеселила настолько, что рассмеялся.

– Профессор в своем репертуаре, – услышал знакомый мелодичный голосок. Все наши провожающие немного приободрились.

– Ну, здравствуй, королева, – протянул руку Вале-Валентине, – Так вот черепаху за водкой посылать – может вернуться через целых три года, – начал словесную дуэль с единственным человеком, который сейчас интересовал.

– Здравствуйте, профессор, – Валя протянула свою ручку, как в тот самый первый день нашего знакомства. Как и тогда, взял ее в свою и поцеловал. Поднял глаза и вместе с очаровательной улыбкой, увидел в ее глазах каких-то чертиков, – Я так тогда и подумала, что пока вы весь погребок ни осушите, оттуда не вернетесь, – быстро нашлась она. Я больше не мог сдерживать чувств, увидев так близко ее сияющие глаза и губы, которые когда-то целовал. Обнял ее и трижды поцеловал, но не в щечки, как это принято по-русски. И снова почувствовал что-то давно забытое, и еще отметил, что она отвечала на мои короткие поцелуи.

– Валечка, а откуда ты про погребок знаешь?

– Саша рассказывал.

– А что еще он тебе рассказывал? – задал ей вопрос, который не надо было бы задавать второпях. Но когда спросил, меня вдруг осенило. А может именно так развивались события, в результате которых наши червячки разошлись на развилке пресловутого дерева жизни, – Ладно, давайте располагаться, потом будет много времени для разговоров, – освободил Валю от ответа на вопрос.

Предложил провожающим выйти из вагона, чтобы ребята расположились в купе. Выходя из купе, поприветствовал Сашу, стоявшего с вещами у входа.

Интересно, видел ли он детали моей встречи с Валей? Скорее всего, нет. Да, собственно, все произошло быстро и в рамках приличия. Может, я ее так поздравил с замужеством. Кстати, я их вообще не поздравил. Может, правильно сделал. Стоит ли поздравлять, если мне это неприятно. Не от души будут эти поздравления… Валя все еще испытывает что-то ко мне. Это очевидно. Она отвечала на поцелуи, а могла бы просто подставить щечку.

«Нет. Это путешествие будет для нас непростым», – думал, двигаясь по проходу к выходу из вагона.

Мы постояли у вагона, я распрощался с провожающими, и за минуту до отхода поезда прошел в купе. Мои нервы были на пределе. Скорее бы уезжал этот поезд. Наконец, он тронулся. Мы втроем долго махали провожающим, но вот уже колеса бодро застучали на выходных стрелках. Путь в никуда начался.

В купе мы были втроем. Четвертый, очевидно, подсядет где-нибудь на первой же остановке поезда. Ехать почти двое суток. Дорога до Волги давно знакома. Смотреть особо не на что. Но придется. Пусть молодожены обустраиваются.

Вышел из купе. Встал у окошка. Мысли скакали горохом. И все они были какие-то мелкие, гадкие. Что я собственно хочу? Узнать, каким способом меня разлучили с Валей? Ну, узнал когда-то подобную правду от подруги Людочки. Я и сам ее вычислил еще до того, как узнал. У подруги лишь уточнил детали. Мне что, стало легче? Нет. Та подлость обошлась в пять с лишним лет страданий. И не только мне. Оказалось, Людочка тоже страдала. Тогда мы, по крайней мере, вновь обрели то, что у нас похитили – нашу большую любовь. И мы были счастливы полгода, пока трагическая судьба ни разлучила нас навсегда…

А что сейчас? Допустим, узнаю причину, по которой Валя не стала мне писать три года назад. Может, она так и не узнала мой адрес, потому что Саша не передал записку. Может, Валя передала мне записку со своим адресом, а Саша опять-таки сподличал. Возможны другие варианты. Все возможно. А что дальше?

Надо ли мне стать причиной крушения молодой семьи только для того, чтобы торжествовала справедливость? Кто я такой? Допустим, Валя узнает, что Саша подлец. Ей будет больно. Она будет винить себя в том, что не разобралась в этом человеке. А он уже ее муж. И она вдруг сообщит ему то, что он и сам давно о себе знает. Но он будет защищаться, все опровергать. Разлад в семье. Ради чего? Какая в том великая цель?

Смолчать? Сделать вид, что ничего не было? Но ведь было… Валя была инициатором нашего бурного романа. Я лишь оказался тем человеком, которого она искала… Стечение обстоятельств, и все разрушено. Нас разделили три года неизвестности. Она снова искала. Но ведь нашла. Это я никого не искал. Это я все на том же месте, раздавленный горем…

Что ж, я не стану ничего выяснять. Я не буду никого обвинять. Предоставляю это право тебе, моя королева.

Я знаю тебя, Валя-Валентина, как самого себя, потому что мы одинаковы. Тебе захочется узнать правду. Уже по первым минутам нашей встречи через целых три года понял, что ты не забыла два бурных дня нашего романа. Ты наверняка хранишь мои стихи. Ты знаешь тайну, о которой знаем только мы вдвоем… Нет… Ты будешь искать правду. И ты узнаешь, как было разрушено наше будущее. А потом думай. Здесь все просто. Журавль, или синица. Зная тебя, думаю, ты выберешь журавля. Но это будет только твой мучительный выбор. Ты никогда не упрекнешь меня за него. Я буду ждать тебя, моя королева. Но я не буду помогать тебе в неблагодарном деле установления истины. Разбирайся во всем сама.

Из купе выглянул Саша.

– Толик, ты, что там стоишь столько времени? Иди к нам. Валя приглашает.

– Саша, пользуйся моментом, пока к нам четвертого не подсадили. А я пока в окошко посмотрю. Места знакомые. Давно не видел. Так что не переживай. Вале привет.

Прошло часа два, а я все стоял и размышлял. Неожиданно вышла Валя в красивом халатике.

– Привет, профессор.

– Здравствуйте, ваше величество.

– Толик, а если без шуток? Хочешь, поговорим?.. Или оставим все, как есть, без объяснений?

– Валечка, мне не до шуток. Я вчера, когда услышал о жене Саши, которую зовут Валя, и которая знает меня по Бердянску, чуть с ума ни сошел. Я не знал, как себя вести, когда встречу тебя.

– Неужели совесть замучила? Если не хочешь, не отвечай. Я не обижусь. Но, пожалуйста, расскажи все, как есть. Мне хотелось бы понять. Я уже не та девочка, что три года назад. Но, знаешь, как гадко себя чувствовала тогда? Ты даже не можешь это представить. Идет?

– Идет, Валечка. Мне скрывать нечего. Хотя мне почему-то показалось, ты сразу разобралась во мне, в первый же день. И совесть моя чиста перед тобой. Я ни в чем тебя не обидел ни тогда, ни сейчас. Задавай вопросы. Готов честно ответить. Заодно и сам постараюсь понять.

– У меня всего три вопроса… Что ты хотел мне сказать тогда через день?.. Почему не вернулся в город на следующий день, как собирались?.. Почему не ответил на мою записку, которую передала с Сашей? Вот и все, пожалуй.

– Валечка, через день я хотел сказать тебе слова, которые мог сказать уже в первые сутки нашего знакомства… Окончательно решился в ночь после моря. Но подумал, что все скажу в наш третий вечер. Не хотелось, чтоб ты приняла меня за легкомысленного человека. Ответ надеялся получить еще до отъезда, хотя знал его заранее. Валечка, эти слова уже были в моих стихах. Ты могла бы догадаться обо всем и без моих слов. Но я их скажу… Валечка, помнишь, в наш первый вечер ты сказала – только позови… Я зову тебя… Ты нужна мне, Валя-Валентина. Будь моей королевой, если любишь… Вот что я хотел тебе сказать.

Валя слушала с напряженным вниманием, серьезно и сосредоточенно. Я видел, какие сильные чувства бушуют в ней. И когда произнес слова любви, из ее глаз потоком хлынули слезы. Она закрыла лицо руками и быстрым шагом ушла в сторону вагонного туалета. Я, было, ринулся за ней, но вдруг понял, что мне лучше остаться на месте.

Минут через пятнадцать Валя вернулась. От слез не осталось следов, но, похоже, волнение ее так и не покинуло.

– Толик, а почему Люда тебя не провожала? – вдруг задала она вопрос, который шокировал. Откуда она могла узнать, что мы восстановили отношения с Людочкой? Она, оказывается, не знает, что Людочки уже нет. Не логично.

– С Людочкой, Валя, я попрощался еще вчера… На кладбище.

– Почему на кладбище?

– Людочка умерла два года назад… Вчера был на ее могилке.

– Толик, прости, я не знала… Саша сказал, что у вас с ней все в порядке. Я и подумала, что именно это ты хотел мне тогда сказать… Но это уже было после Сашиного письма. А в те дни я так ждала именно тех слов, которые ты сказал мне сегодня… Любая девушка их ждет… А потом, представь, какое разочарование, когда получила назад мою записку для тебя и Сашино сообщение.

– Валечка, давай по порядку… Ты меня запутала с этими письмами и записками. Давай я буду задавать вопросы, а ты отвечай… А потом отвечу на твои вопросы. Идет?

– Ты прав, Толик. Я уже ничего не понимаю. И мне жаль Людочку.

– Валечка, скажи, Саша передал тебе мою записку с извинениями? В ней я сообщил адрес, куда бы ты могла мне писать.

– Никакой записки Саша не передавал. Когда его встретила вечером и спросила о тебе, он сказал, что тебя отправили домой и они волнуются, потому что ты так и не не отошел после пьянки. Я удивилась, но расспрашивать не стала. Думала, напишешь и объяснишь, что у вас случилось, но письма не было.

– Валечка, а кому и куда писать? Ведь, кроме того, что ты Валя из Тульской области, я о тебе больше ничего не знаю. Даже сейчас… Теперь о моей пьянке. Валечка, ты видела меня не то, чтобы пьяным, а хотя бы выпившим в те дни? Не видела и не могла видеть… Там нас, правда, угостили хорошим вином, но это только в первый день, когда закончили работу. От такого вина разум остается ясным. Я уезжал точно таким же, каким стою перед тобой, моя королева… А перед отъездом мы с Сашей подходили к вашей квартире, но у вас никого не было, и тогда я написал и отдал Саше записку для тебя.

Валя напряженно слушала и, похоже, делала какие-то выводы.

– А теперь отвечаю на твой второй вопрос, – продолжил я, – Я не смог вернуться, потому что на море был шторм, и мне объяснили, что пока волнение не утихнет, катер в море спускать нельзя. Попросил дать мне рыбацкую лодку. Я когда-то занимался греблей, и представляю, как ходить на лодке в штормовом море. Мне отказали. Что еще я мог сделать? Разве что броситься вплавь.

– Толик, а ты знал, что на берег лимана давно проложена дорожка, по которой можно ездить на велосипеде, мотоцикле, и даже ходить пешком?

– Потрясающе… Валечка, откуда я мог это знать? Я был там впервые. Меня доставили туда на катере. И никто не сказал, что есть такой путь из этой морской ловушки… Ведь когда уговаривал дать лодку, могли бы сказать, что можно просто уйти… Но не сказали. Саша вполне мог попросить об этом своего друга.

– Толик, в принципе, все ясно. Пожалуйста, третий вопрос, и все.

– Валечка, твою записку Саша мне не только не передал, но и вообще никогда о ней не упоминал… Валечка, а когда Саша сообщил, что у меня с Людочкой наладились отношения?

– Кажется, в конце года. Он написал, что ты даже не стал брать мое письмо, потому что у тебя восстановились отношения с твоей девушкой.

– Валечка, но ведь я его спрашивал о тебе в конце августа, когда он вернулся из Бердянска. Он мог ничего не рассказывать, а просто передать твою записку… Но не передал… А потом, очевидно, не знал, что с ней делать. И когда через три месяца узнал мою новость, его осенило… Его можно понять. Он боролся за твою любовь. И он ее получил.

– Толик, я думаю, любовь была у нас с тобой… А здесь все как-то так вышло. Скорей от отчаяния… Годы идут. Мне пошел двадцать третий. Провинциальный городок. Одни и те же пьяные рожи… А тут зимой приезжает принц в летной форме и предлагает руку и сердце… Кстати, я спросила у него о тебе и твоей девушке. У меня еще теплилась надежда… Но он сказал, у вас все в порядке. И я приняла его предложение. А теперь вот перед отъездом расписались.

– Значит, он был у тебя этой зимой? – спросил ее с удивлением, вспомнив, что в разгар зимней сессии Саша действительно куда-то уезжал. Когда спросил, он отмахнулся от моего вопроса. Сказал, очень надо. Как ни странно, его тогда отпустили, – Валечка, но ведь он знал, что Людочки давно нет… Я тогда у него и у ребят занимал деньги на похороны. Потом целый год отдавал.

Валя вдруг снова горько заплакала и ушла в туалет. Из купе выглянул Саша.

– Ты один тут стоишь? А где Валя?

– Наверно в туалет пошла. А там очередь, – ответил ему. На душе было гадко.

Вернулась Валя. Она была какая-то потухшая, очевидно, сломленная нашим разговором и тем, что узнала. Она молчала. Молчал и я. Вот, придурок, ты получил свою правду. Выяснил детали… Было плохо только тебе. Теперь плохо человеку, которого любишь… И это еще не конец приключений… Вот она, голая правда.

– Толик, а ты любил Людмилу, когда вы снова встретились?

– Валечка, я любил ее всегда. Это же так очевидно из стихов, которые тебе читал… Кстати, именно стихи вернули нам нашу любовь… А ее подруга сама призналась в том, что разрушила наши отношения, – и я рассказал Вале всю историю, подчеркнув, что и наша история оказалась точно такой. Валя слушала внимательно, не перебивая. Но чувствовалось, ей хочется задать мне какой-то очень волнующий ее вопрос. Наконец, я замолчал…