Текст книги "Войны России за Украину. От царя Алексея до Екатерины Великой"

Только часть казачьей верхушки и православной шляхты видела будущее Украинской Руси в единстве с Речью Посполитой, сохранении польских порядков и стремилась только к уравнению себя с польской шляхтой без бывшего тогда для этого непременным условием окатоличивания и связанного с ним ополячивания.

Но эта часть населения составляла ничтожное меньшинство, и в наступивших с конца XVI века бурных событиях освободительной борьбы была вынуждена частично безоговорочно пойти с поляками, а в большинстве пойти с народом в его стремлении освободиться от польской агрессии.

Организация казачества

Как уже было упомянуто, украинское казачество возникло и организовалось самотеком, без непосредственного участия Польско-Литовского правительства.

В результате политики правительства, также самотеком, выделялось из надднепрянского казачества казачество Запорожское.

C усилением польско-католической агрессии и социального давления росло количественно и казачество. А постоянные войны с татарами содействовали его качественному росту, вырабатывая из казаков опытных, закаленных в боях воинов.

И уже к половине XVI века казачество представляло из себя реальную силу. Строгого разграничения между запорожцами и надднепрянскими казаками не было, ибо происходило постоянное перемещение их со среднего Днепра в Запорожье и наоборот. Во время же походов и военных действий все казаки представляли собой одно целое. Особенно усилилось казачество, когда его возглавил князь Дмитрий Вишневецкий, православный магнат Украины, закончивший свою жизнь в турецкой неволе, как уже было упомянуто выше.

Люблинская уния (1956 г.) вызвала недовольство многих из среды православной шляхты и они, потерявши веру в справедливость новосозданной Речи Посполитой, начали пополнять собою ряды казачества, которое, усилившись, начало уже вести настоящие войны с татарами и турками.

Турция протестовала против казачьих нападений на свои владения и требовала от Польши обуздать казаков. Король Сигизмунд слал казакам грозные приказы и запрещал тревожить Турцию. Но казаки не обращали на это никакого внимания и продолжали фактически непрерывную войну с Турцией и ее вассалом – крымским ханством.

В начале 70-х годов казаки под начальством Ивана Свирговского настолько усилились, что смогли предпринять нападение на ближайшие окрестности столицы Турции Константинополя, захватить ряд городов и освободить тысячи невольников.

Вскоре после этого гетман Свирговский, опять-таки вопреки желаниям Польши, принял участие в борьбе Молдавии против турок и с большим войском отправился на новую войну. В этой войне, благодаря измене союзников молдаван, казаки потерпели поражение и сам гетман Свирговский был убит в бою (1574 г.).

Не давая времени казакам оправиться после неуспеха в Молдавии, татары предприняли огромный опустошительный набег на Речь Посполитую. Грабя и разоряя населенные места, захватывая сотни тысяч пленных и скота, татары прошли Украину-Русь и вторглись глубоко в земли Речи Посполитой. Как раз в это время, после бегства короля Генриха Валуа во Францию, Речь Посполитая переживала очередной период междуцарствия, и перепуганные, дезорганизованные магнаты и шляхта не смогли дать татарам отпор.

Только казаки, соединившись с войсками князя Острожского, православного магната с Волыни, вели борьбу с татарами, которые вскоре, отягощенные добычей, вернулись в Крым. Этот набег по своим размерам и опустошению был одним из самых страшных со времени Батыя.

Во время этой борьбы с татарами особенно выдвинулся православный князь Богдан Ружинский. Отказавшись от своего княжеского достоинства и всех привилегий, Ружинский вошел в казачью среду равноправным членом, а вскоре был избран казаками гетманом. После приведения в порядок и реорганизации казачества Ружинский совершил несколько удачных походов против татар и, как пишет летописец, «перебил тьму басурман и освободил множество невольников».

События эти совпали с выбором нового короля Речи Посполитой – Стефана Батория (1576 г.). Баторий, известный своими войнами с Иваном Грозным, обратил внимание на новую силу в его государстве – казачество и решил ее использовать как силу военную, а также и полицейскую. Баторий знал непримиримо враждебное отношение казачества к католицизму, с которым, не без основания, и казаки, и вся Украина связывали все виды угнетения и насилия. Поэтому он внешне резко изменил политику своего предшественника Сигизмунда в религиозном вопросе и заявил, что он «король над людьми, а не над их совестью», чем сразу приобрел симпатии православного населения своего государства.

Эта внешняя «веротерпимость» не помешала ему, однако, после взятия от Ивана Грозного Полоцка все многочисленные церкви этого древнерусского православного города передать иезуитам. И только после многочисленных протестов населения часть церквей была возвращена православным, что их несколько успокоило.

Второй религиозный конфликт при Стефане Батории был вызван введением Грегорианского календаря (нового стиля) в 1582 г.

Не предполагая, что это может вызвать осложнения, Баторий издал приказ о переходе на новый стиль не только в гражданской жизни, но и в церковной, всех вероисповеданий. Приказ этот вызвал негодование у всех православных, ибо он исходил от ненавистного им папы Римского Григория; они отказались ему подчиниться и продолжали отмечать праздники по старому стилю.

В конфликт вмешалась католическая церковь, что еще более озлобило православных. Львовский католический архиепископ Суликовский в Рождественский сочельник 1582 года со своими канониками и отрядами войска решил воспрепятствовать совершению богослужения православных по старому стилю. Он врывался в православные храмы, разгонял молящихся, выволакивал священников из алтарей и запечатывал церкви.

Эти дикие выходки высшего представителя католической церкви и его паствы вызвали такое возмущение православных, что во Львове началось настоящее восстание. Только благодаря вмешательству Львовского православного архиепископа Балабана удалось предотвратить кровопролитие.

По просьбе Балабана король Баторий отменил свой приказ об обязательном переходе православной церкви на новый стиль и этим приобрел большую популярность у всего православного населения Речи Посполитой.

Баторий, как дальновидный политик и опытный полководец, обратил свое особое внимание на казачество и провел его организацию.

Всех казаков тогда насчитывалось около 20 000, не считая запорожцев, число которых в то время колебалось от 4 000 до 6 000. Баторий разделил их на полки, а полки на сотни. Во главе казаков стоял гетман, избираемый всеми казаками. Король имел право утвердить или не утвердить избранного гетмана, и в последнем случае назначить новые выборы. Полковников, сотников и полковую и сотенную администрацию (есаулов, судей, обозных) выбирали казаки соответствующего полка или сотни, а утверждал гетман.

Полки и сотни были не только чисто военными подразделениями, но и административными единицами. Полковая и сотенная администрация осуществляла свою власть над всеми казаками (и их семьями) на территории своего полка и сотни, не распространяя ее, однако, на неказачье население полка или сотни: крестьян, мещан и шляхту.

Из всего казачества было отобрано 6 000, получивших особые привилегии: освобождение от налогов, свободное владение землей, которую занимали в момент регистрации (иногда крупные площади), а также бесплатно от государства коня, ружье, копье и ежегодно по одному дукату и по одному кожуху (шубе).

Эти 6 000 казаков были внесены в особый список – «реестр», откуда и пошло название «реестровых» казаков. В реестр попали, главным образом, состоятельные казаки, среди них немало так называемых «шляхетных» то есть происходивших из православной шляхты. Многие реестровые казаки владели и земельными угодьями, на которых работали беднейшие казаки, а также «подсуседки», «коморники» и другие неимущие классы населения. Для экономического усиления реестровых казаков правительство нередко давало им в собственность землю или смотрело сквозь пальцы на самовольные захваты земельных угодий казаками и их верхушкой – казачьей старшиной.

Создавая зажиточное реестровое казачество, Речь Посполитая вносила классовое разделение в казачество, которое она хотела использовать не только как военную силу, но и как силу полицейскую «для обуздания своеволий посполитых», простонародья, как говорили поляки.

Не вошедших в «реестр» казаков правительство намеревалось постепенно слить с крестьянством и превратить в крепостных.

Попытки осуществить эти намерения привели вскоре к обратным результатам – восстаниям всего населения Украины против Польши. Причем руководящую роль в этих восстаниях сыграло именно казачество.

Характерно при этом, что в восстаниях приняло участие подавляющее большинство реестровых казаков, несмотря на свои привилегии и на то, что социальная программа восстаний – равенство и уничтожение привилегий – шли вразрез с их узкоклассовыми интересами. В данном случае не «бытие определяло сознание», а национально-религиозное самосознание одержало верх над интересами бытия.

Но, несмотря на организационное оформление и ряд привилегий, казачество не стало послушной правительству Речи Послолитой силой, а продолжало вести «свою» политику. Так, непосредственно за утверждением королем в звании гетмана Богдан Ружинский предпринял ряд успешных набегов на Крым, освободил множество пленных невольников и сам погиб в бою во время последнего набега. В это время Речь Посполитая находилась в состоянии мира и с Турцией, и с Крымом, которые настойчиво требовали от Польши не только прекращения казацких набегов, но и наказания виновных. Баторий отдавал строгие приказы, но казаки не обращали на них никакого внимания и продолжали свою борьбу с татарами и турками. Баторий вынужден был сообщить Турции, что казаки находятся вне пределов его власти, поделать с ними он ничего не может и ответственность за действия казаков Речь Посполитая не несет. После гибели Ружинского казаки выбрали себе гетманом Шаха, которого Баторий и утвердил в должности.

Шах продолжал военные действия против татар и турок, имея своим помощником Ивана Подкову, брата молдавского Господаря. Подковой его прозвали казаки за необычайную силу: по преданию, он двумя пальцами ломал подкову.

Когда умер брат Подковы – молдавский Господарь, то казаки решили поддержать притязание Подковы на молдавский престол и с большими силами вторглись в Молдавию, которая находилась в вассальной зависимости от Турции.

Вторжение это вызвало совместное выступление Польши и Турции против войска Подковы. Видя превосходство неприятеля, Подкова решил отступить и вернуться с казаками на Украину. По дороге он был обманом задержан во Львове, брошен в тюрьму, и по приказу Батория ему была публично отрублена голова на рынке во Львове.

Гетману же Шаху король выразил свое неудовольствие, потребовал от казаков, угрожая репрессиями, его смещения и сам назначил казакам гетманом польского шляхтича Самуила Зборовского.

Гетман Шах, не желая навлекать на казачество репрессии, сам отрекся от гетманства и удалился в монастырь, где и закончил свои дни. Но не пришлось гетманствовать и Зборовскому: казаки отказались его принять, вернули его королю, а сами выбрали себе гетманом полковника Демьяна Скалозуба, который, не считаясь с королем, продолжал борьбу с татарами и турками, что вынудило Батория еще раз сообщить Турции, что казаки действуют не только без его согласия, но вопреки его запрещению.

Так, как только было сорганизовано, казачество начало сразу же проявлять свою собственную волю, и план Батория сделать его послушным орудием политики правительства Речи Посполитой не удался.

Поэтому при наследнике Батория (умершего в 1586 г.) – Сигизмунде III Ваза, курс польского правительства по отношению к казакам был резко изменен и начались всяческие притеснения казаков и ущемление их прав и привилегий, что только обостряло и усиливало вражду казаков к полякам.

Вражда эта особенно усилилась с начала 90-х годов, когда католики повели решительное наступление на православие и начали готовиться ко введению церковной унии православных с католиками, которая должна была подчинить первых последним и окончательно искоренить на Украине православие. Начался период казацких восстаний.

Казацкие восстания

Новоизбранный польский король Сигизмунд III Ваза (1586–1632) начал урезывать казачьи права и привилегии.

Он издал указ, по которому число реестровых казаков уменьшалось с 6000 да 4000 и они были лишены многих прав и привилегий, полученных при Стефане Батории. Кроме того был предпринят ряд мер к недопущению бегства казаков и крестьян в Запорожье. С правами казацкой старшины перестали считаться и начали их нарушать. Даже у казацкого гетмана Криштофа Косинского, заменившего погибшего в турецкой неволе Скалозуба, выходца из шляхты, магнат князь Острожский насильно отобрал жалованное ему королем имение, село Ракитное, и Косинский, несмотря на жалобу королю, не смог восстановить своих прав и получить обратно имение.

Это грубое нарушение прав, от которого не был застрахован даже гетман, было воспринято казачеством как вызов. Казаки захватили Белую Церковь (имение захватчика Ракитного – князя Острожского), разорили замок и уничтожили все документы.

Весть о казачьем восстании подняла широкие крестьянские массы на Киевщине и Волыни. Тысячи добровольцев потянулись к Косинскому. Начало расти и шириться крестьянско-казачье антифеодальное, антипольское и антикатолическое восстание. Вся Правобережная Украина была в огне восстания в течение всего 1592 года.

Повстанцы захватили не только поместья и мелкие города, но и крупные города с польскими гарнизонами. Даже Киев несколько раз подвергся нападению повстанцев.

Но в общем это первое восстание, несмотря на участие в нем хорошо по-военному организованного казачества, носило стихийный характер, и мобилизовавшейся шляхте удалось нанести Косинскому поражение у села Пятка в январе 1593 года.

Косинский был вынужден подписать соглашение о возвращении казачества в подчинение королю. Однако Косинский не примирился с польским владычеством и стремился от него избавиться. В поисках союзника и помощи взоры его обратились к единоплеменной Москве, и он вступил с ней в контакт.

Поляки узнали об этом и всполошились. Сохранилось донесение князя Вишневецкого, старосты Черкасского и Каневского о том, что Косинский с казаками присягнул царю Московскому и что царь послал казакам сукно и деньги.

Достоверных данных о присяге московскому царю не существует. Вероятно, «присяга» – это плод фантазии напуганного восстанием польского магната Вишневецкого.

Но совершенно определенные данные о контакте Косинского с Москвой, свидетельствующие о симпатиях Украины к Москве, существуют и опровергнуть их невозможно.

Весной 1593 года царь Федор Иванович в грамоте донским казакам сообщает им, в связи с войной с татарами, что «гетману Хриштопу Косинскому ведено быть на Донце». Совершенно очевидно, что царь не мог бы написать этих слов, если бы у него не было соглашения с Косинским. Второе доказательство – сохранившийся отчет Григория Конашева, который в царствовании Федора Ивановича возил казакам из Москвы деньги и сукно.

Третье доказательство – свидетельство посла Австрийского императора Рудольфа II Ласоты, ездившего на Украину, чтобы склонить казаков к войне против Турции, теснившей Рудольфа. Ласота сообщает, что по дороге он встретил русского посла Василия Никифоровича, ехавшего из Москвы с подарками для казаков. В своем сообщении Ласота сообщает, что русский царь считал казаков «своими подданными» и дал им разрешение вступить на службу к австрийскому императору для борьбы с турками.

Четвертое доказательство: в 1620 году в предложении гетмана Сагайдачного царю Михаилу Федоровичу перейти к нему на службу со всем войском говорится, что казаки хотят последовать примеру своих предков, которые предыдущим царям «повинность всякую чинили и им служили» и «жалованье получали».

Украинские шовинистическо-сепаратистические историки старательно замалчивают эти неоспоримые факты, свидетельствующие не только о тяготении казачества к Москве, но и о сотрудничестве с ней. А между тем эти факты необычайно важны для понимания настроений казачества того времени. Несомненно, что они не могли бы иметь места, если бы казачество и вся Украина «всегда видела в Москве своих врагов», как это утверждают сепаратисты.

В мае 1593 года Косинский, продолжая борьбу, опять собрал значительное войско и двинулся против поляков, но был разбит под Черкассами и сам погиб в бою. В тот же месяц сейм Речи Посполитой объявил казаков вне закона.

Восстание Наливайко – Лободы

Не прошло и двух лет после гибели Косинского, как вспыхнуло новое восстание. Возглавили его Северин Наливайко, нереестровый казак, совместно с гетманом реестровых казаков Григорием Лободой. В 1594 году происходила война с Молдавией, вассалом Турции. В этой войне казачество принимало активное участие, причем реестровые и нереестровые казаки составляли объединенное войска под командой Наливайко и Лободы. После победы над войском молдавского господаря Аарона казаки приняли участие в войне против турок и татар, которую тогда вела Австрия в пределах Венгрии.

По возвращении домой они застали там не прекращавшиеся все время крестьянские волнения и спорадические восстания против шляхетского насилия и сразу же присоединились к ним и их возглавили.

Возвращаясь через Галицию из Венгрии, Наливайко сначала занял Луцк и наложил на него контрибуцию, а потом в короткое время занял всю Волынь, захватывая города, замки и поместья и жестоко расправляясь с представителями ненавистного католическо-шляхетского феодального строя. С Волыни в конце 1595 года Наливайко двинулся на Белоруссию, где его восторженно встречало крестьянство и вступало в его войско.

Слуцк, Бобруйск, Могилев были быстро взяты войсками Наливайко при активной поддержке городских жителей, которые все были единодушны в своей ненависти к режиму. Немногочисленные католики и те, кто с поляками сотрудничали, были перебиты самим населением.

Встревоженная успехами Наливайки и пылающим по всему Правобережью восстанием, Речь Посполитая мобилизовала свои силы для борьбы с ним, назначивши главнокомандующим Станислава Жолкевского.

Наливайко вынужден был отступить из Белоруссии и с Волыни. Он направился к Белой Церкви для соединения с находившимися в ее районе реестровыми казаками Григория Лободы.

После нескольких кровопролитных столкновений с армией Жолкевского казаки перешли на Левобережье и сосредоточились в районе Переяслава. Перед ними стоял вопрос, что делать дальше. На многочисленных «радах» (совещаниях) мнения разделились: одни хотели остаться у Переяслава и биться «до последнего»; другие предлагали соединиться с татарами и напасть на Польшу; третьи же видели выход в отступлении на восток и переходе через русскую границу; незначительная часть реестровых казаков была склонна капитулировать перед Жолкевским, обещавшим амнистию.

Победили сторонники похода к русской границе, и все войско Наливайко-Лободы, с немалым числом гражданских беженцев, боявшихся поляков, двинулось на восток к русской границе.

Однако Жолкевскому удалось их опередить, отрезать отступление и окружить за рекою Сулою, вблизи г. Лубен, в урочище Соломина.

Около двух недель оборонялись казаки в созданном ими укрепленном лагере, испытывая голод и недостаток воды. Реестровые казаки были склонны заключить соглашение с Жолкевским. В рядах повстанцев начались несогласия, доходившие до вооруженных столкновений, во время которых был убит гетман реестровых казаков – Лобода.

Вскоре силы сопротивления повстанцев было сломлены; часть их, поверив обещаниям Жолкевского, решила положить оружие. Использовав эти настроения, поляки ворвались в лагерь и произвели здесь страшную резню, не щадя ни женщин, ни детей. Только незначительное число казаков успело прорваться и уйти на Запорожье. Наливайко, заместитель Лободы-Шаула и несколько командиров во время этого нападения были вероломно схвачены теми реестровцами, которые верили полякам, и выданы Жолкевскому. Началась страшная резня, о которой польский хроникер Бельский пишет: «…и так их рубили немилосердно, что на протяжении мили или больше трупы лежали на трупах. Было их всех в лагере вместе с чернью, женщинами и детьми около десяти тысяч, из которых спаслись не более полутора тысяч»…

В апреле 1597 года Наливайко был казнен публично в Варшаве. Ему сначала отрубили голову, а потом четвертовали. Части его тела были развешены в разных местах города. Казнены были также не только все сотрудники Наливайки, но и большинство казаков, поверившие честному слову Жолкевского.

Польский Сейм «наложил на казаков баницию», то есть объявил их вне закона, а все права реестровых казаков были упразднены.

Но никакое распоряжение правительства не смогло не только ликвидировать казачество, но даже приостановить его рост и развитие.

Тяжелый социальный гнет крепостничества и религиозно-национальная дискриминация толкали все больше и больше недовольных в ряды казачества, и Речь Посполитая вынуждена была смотреть на это сквозь пальцы, ибо под давлением феодалов и католической церкви не имела ни возможности, ни желания устранить те причины, которые порождали казачество. Не имела и силы сделать казаков покорными.

Хотя и потерпевшее неуспехи в своих восстаниях начала 90-х годов, население Украины в их результате осознало свою силу и поняло безнадежность всяких попыток честно договориться с поляками и католиками и наладить равноправное с ними сосуществование. Оставаться же на положении подчиненного народа в польской колонии, каковой стала Украина к концу XVI столетия, народ, почувствовавший свою силу, не хотел.

Это был уже не тот народ с примитивно-феодальной системой, натуральным хозяйством и со своей собственной культурой, на которую вначале никто не посягал, который в XIV веке волею исторических событий очутился в одном государстве с литовцами и поляками.

Братства и православная церковь были к концу XVI века достаточно организованы и закалены в борьбе с польско-католической агрессией, чтобы стать центрами морального отпора и защиты религии и неразрывно с ней связанной национальности. Казачество было силой военной, на которую возлагал надежды весь народ. Угнетаемые крестьянство и мещанство – неисчерпаемым источником сил для борьбы за освобождение.

И только самая незначительная часть социальной верхушки: магнаты, часть шляхты (но далеко не вся), высшее духовенство и незначительная часть старшины реестровых казаков относились лояльно к Речи Посполитой и надеялись на возможность сотрудничества с ее правительством.

Каковы же были устремления, планы на будущее пробудившейся и сознавшей себя Украины?

Стремление создать независимое государство, чуждое и враждебное Москве, как это утверждают украинские шовинисты, или желание воссоединить разорванные историей народ и государство Киевской Руси?

В богатейших собраниях исторических документов, мемуарах, письмах того времени нигде нельзя найти никакого следа о стремлении создания «Самостийной, Украинской Державы», как это безосновательно утверждают шовинисты-сепаратисты.

Нельзя найти нигде и слова «Украина» иначе как в смысле «край», «окраина». Население само называло себя «русским» или «малороссийским», а само польское правительство наиболее окатоличенную и полонизированную часть Украины, Галицию, называло «Воеводством Русским».

Нигде нельзя найти и следов враждебного отношения к Москве и к москалям, и в то же время все исторические памятники того времени полны свидетельств и доказательств непримиримой вражды к двум соседям Украины: полякам и татарам. Совершенно неопровержимые многочисленные факты обращения за помощью к Москве и связь с нею казачества, братств, духовенства доказывают стремления населения Украины к единоверной и единокровной Москве, а не отталкивание от нее и вражду, как пытаются это представить шовинисты-сепаратисты.

Не вражду, а желание слияния подтверждают и многочисленные переселения, часто большими группами, казаков и крестьян с Левобережной Украины в Украину Слободскую, то есть в пределы Московского государства.

Наличие этого массового переселения и исключительно доброжелательного отношения воевод пограничных московских городов к переселенцам подтверждает даже украинский историк Грушевский в своем труде «Початки Хмельничини». Переселенцам, как на основании документов сообщает Грушевский, отводились земли для поселения, давались семена и деньги на обзаведение хозяйством. А когда Польша требовала их выдачи, воевода Путивльский Плещеев ответил категорическим отказом. Так же категорически отказывали в выдаче и другие представители Москвы, когда Польша просила вернуть ей ее людей.

Приводя множество подробностей из этого массового переселения украинцев в пределы Московского царства на рубеже XVI–XVII столетий, Грушевский не объясняет, почему эти украинцы переселялись к «чуждым и враждебным» москалям, своим, по утверждению сепаратистов, «вековечным врагам».

Для всякого же беспристрастного исследователя приведенные выше факты служат неопровержимым доказательством отсутствия какой бы то ни было вражды у населения Украины к Московскому государству и его населению. И в то же самое время эти факты опровергают шовинистические измышления о вражде между украинцами и русскими (великороссами).

Руководители польской политики, несомненно, отлично знали настроения своей колонии – Украины, но изменить их не могли, пытаясь бороться с ними политикой «пряника и кнута». Льготы и привилегии для социальных верхов; притеснения и страх наказания – для широких масс.

В результате этой политики массы еще больше озлоблялись, а казачество, которое польское правительство пыталось привлечь на свою сторону, усиливалось, не делаясь, однако, покорной правительству силой.

С таким соотношением общественных групп и их настроениями вступила Украина в XVII век, в котором началось ее освобождение, окончательно завершенное только после Второй мировой войны.

Гетман Конашевич-Сагайдачный

Поражения повстанцев Наливайко-Лободы и наступившие репрессии не ликвидировали казачества, а только его усилили и подняли его авторитет во всей Украине. Все недовольные и жертвы репрессий устремились на Запорожье и усилили его и количественно, и (с прибытием туда недовольных режимом относительно культурных сил) качественно.

Применение своих сил разросшееся Запорожское войско находило в постоянных войнах с татарами и турками. Иногда они предпринимали далекие походы, пересекая Черное море и нападая на турецкие города. Так, в 1614 году они напали на турецкую гавань Синоп, сожгли турецкий флот и разорили город. В 1615 году казаки разорили турецкие гавани Мозовни и Архиски, а погнавшийся за ними турецкий флот сожгли в открытом море. Совместно с донскими казаками, под общей командой запорожца Шафрана, казаки пересекли Черное море и разорили Трапезунд. Центр торговли невольниками в Крыму, город Кафу, казаки взяли штурмом, сожгли стоявший в гавани турецкий флот, перебили 14000 солдат гарнизона и освободили многочисленных невольников.

Сила казацкая росла и крепла и слава их побед над непобедимыми турками, угрожавшими тогда всей Европе, разнеслась далеко за пределы Украины.

И поляки, сами находившиеся под угрозой нападения татар и турок в первой четверти XVII века и занятые агрессивными войнами с Москвой и Швецией, волей-неволей должны были искать примирения с возродившимся явочным порядком казачеством, достигшим 30 000–40 000 отличного войска.

Запорожских казаков и все казачество тогда возглавлял гетман Конашевич-Сагайдачный, которого в 1606 году, не спрашивая поляков, казаки выбрали гетманом. Сагайдачный объявил себя «Гетманом обоих сторон Днепра и всего войска Запорожского». Поляки примирились со свершившимся фактом и никаких мер против Сагайдачного не предприняли. Они в это время готовились к агрессии на Москву и не хотели раздражать православное население Украины, казаков же в особенности. Вместо не так давно (после восстания Наливайко-Лободы) наложенной на казаков «баниции» (объявления их вне закона) Жолкевским по поручению правительства было объявлено «всеобщее прощение», и он приступил к набору войска для готовившегося похода на Москву.

Опять появился «реестр», в который было вписано 4000 казаков, наиболее состоятельных и лояльных к Польше. Им было дано много привилегий и еще больше обещано в будущем, а казацкой старшине была обещана даже так называемая «нобилитация» – возведение королем в шляхетское достоинство. Кроме того, Жолкевский привлек к походу на Москву ряд отдельных казацких «ватажков» с их отрядами, («ватагами») и сколотил таким образом так называемое «казацкое войско», которое и двинулось помогать ставленнику Польши – Лжедимитрию добывать московский престол.

К этому времени (первое десятилетие XVII века) несколько ослабела католическая агрессия и религиозная борьба, так как умерли ее возглавители как с католической стороны (епископ Поцей и епископ Терлецкий), так и с православной (князь Острожский и епископ Балабан).

Это в значительной мере способствовало попыткам польского правительства хоть несколько умиротворить разбушевавшиеся на рубеже столетия страсти.

К тому же и Сагайдачный избегал открытых конфликтов с поляками и все время шел путем компромиссов с ними, вызывавших нередко острое недовольство широких казацких масс. Но в то же время, учитывая невозможность для Польши прибегнуть к решительным мерам, Сагайдачный вел «свою» политику и выступал и действовал на свой страх и риск, не считаясь с желаниями, а иногда и с прямыми запрещениями короля.

Так, например, он записался «со всем войском» в Киевское братство, официально не признанное польским королем, и тем необычайно поднял авторитет этого идейного центра борьбы против католичества и ополячивания.

По его инициативе и просьбе находившийся в Киеве проездом в Москву иерусалимский патриарх Феофил возвел ректора школы Киевского братства Иова Борецкого в сан митрополита, а шесть кандидатов по его предложению возвел в сан епископов. По отношению к польскому правительству это был акт революционный, разбивавший его планы ликвидировать православие благодаря отсутствию канонически назначенных высших иерархов православной церкви. После Брестской унии, перехода в нее митрополита Киевского и большинства епископов и в смерти оставшихся верными православию епископов, православная церковь в течение ряда лет была без высших иерархов.