Текст книги "Вейгард"

Волна хохота оглушала, перекатываясь от поля к городу и от города обратно к полю…

… Очнулся я от дикой головной боли. Взгляд мой уткнулся в деревянный потолок. Я лежал на кровати, укрытый одеялом до самого подбородка.

– Проклятый Ламас, – пробормотал я, приподнимаясь на локте.

Что-то звякнуло, упало с одеяла на пол. Я перегнулся через край кровати и увидел ключи от Вергарда…

– Проклятие, – пробормотал я, почесывая подбородок, – хм, кажется, мне удалось взять город, не потеряв ни одного солдата…

Но откуда взялись ключи? Я же ясно помню, что Кар Варнан их проглотил!

«Значит, достали», – понял я и поглядел на лежащие на полу ключи с искренним отвращением. Но потом внезапно вспомнил – он же всех разыграл, сделал вид, что проглотил их, а на самом деле просто опустил за воротник рубашки.

Я обрадовался, что все решилось так просто. Но, Пределы побери, какой опасной была эта атака! Все могло пойти совсем не так, как мы запланировали. А что, если бы все вышло наоборот: не местные жители вручили бы мне ключи от города, а мои воины отдали бы им свое оружие? Ну нет, хватит экспериментов, связанных с колдовством. Повторять такое нельзя ни в коем случае… Может быть, кому-то использование магии и приносит быструю победу, но для меня колдовство пахнет сплошными неприятностями.

Тут головная боль так сдавила виски, что я едва не закричал. И вдруг понял, что кто-то уже очень долго колотит в дверь. Я надел штаны, натянул сапоги и крикнул:

– Войдите.

В комнату заглянул один из дежуривших у входа воинов.

– Эта самое, – сказал он, – ваше величество, там гонец из Стерпора, с известиями очень хорошими.

«Из Стерпора – и с хорошими, – удивился я, – что хорошего может произойти в Стерпоре? Что-то не припомню, чтобы там когда-нибудь происходило что-то хорошее. Разве что моя любимая супруга Рошель де Зева. Она действительно произошла в Стерпоре. В смысле – она оттуда родом».

Оказалось, что известия и вправду хорошие и связаны они действительно с моей супругой.

– Ваше величество, королева просит передать вам, что она ждет ребенка. – Гонец поклонился, пряча в бороде улыбку.

«Должно быть, уже всему войску растрезвонил, – с неудовольствием подумал я, – придется теперь устраивать попойку, а между тем сейчас совсем не время – неприятель не дремлет».

Тут я вспомнил Дунделя и Оссиана. Представил, как колдун и демон потирают ладошки, поглядывая на мою дочурку. Проклятие! Без их помощи я никогда бы не выбрался из Нижних Пределов. Неужели я вынужден буду отдать им свою дочь? Да, еще есть Кевлар Чернокнижник… Если он каким-то чудом выжил, то тоже будет претендовать на мою крошку.

Что скажет Рошель, когда я поведаю ей обо всем этом, да еще о том, что обещал малышку назвать Дунделиной?! Пожалуй, у нее найдется что сказать, и все слова будут нецензурными…

Тут мне в голову пришла замечательная идея. Вполне возможно, что у меня родится вовсе не девочка, а мальчик. А если даже и девочка, то что мне мешает выдать ее за парня, воспитывать соответствующим образом, одевать, как мальчишку, коротко стричь… Тогда никакие колдуны не позарятся на мою крошку. Нет у меня никакой Дунделины, и точка. Есть сынок – Дарт Вейньет второй.

Только вот Рошель… Если я все ей расскажу, как она отреагирует? Женщины порой проявляют настоящие чудеса… непонимания. Природа у них совсем не такая, как у нас. Скажет еще, что я должен был оставаться в Нижних Пределах, вместо того чтобы покупать свободу ценой жизни собственной дочери… Что я смогу ей на это возразить?! Что тогда я и думать ни о чем не мог, кроме как о том, чтобы вырваться на поверхность, во Внешний мир? Поймет ли она меня? Почему-то мне казалось, что навряд ли…

Я пребывал в задумчивости довольно долго. Несчастный гонец переминался с ноги на ногу, не зная что и думать, улыбка давным-давно покинула его лицо.

– Ты принес славную весть, – сказал я наконец. Он вздохнул с явным облегчением. Я снял с пояса увесистый кошель:

– Подойди-ка сюда!

Он приблизился, и я отсыпал ему десять золотых монет. Увидев в своих ладонях желтый металл, гонец вскрикнул от радости:

– Ай, спасибо!

– Ай, пожалуйста!.. Отправляйся обратно. – Тут я внимательно посмотрел на него. – И скажи королеве, что я жду сына! СЫНА! Ты меня понял?

«С попойкой обождем», – решил я.

– Конечно, понял, ваше величество, – торопливо кланяясь, он попятился к двери, – сына! Я все понял. Так и передам…

Тут мое зрение снова сыграло со мной злую шутку, и я выругался, испугав тощего гонца до чертиков. Он стремглав выбежал на улицу. Решил, наверное, что его король рассудком не слишком крепок. Я покачал головой и, чтобы успокоиться и отогнать мрачные мысли, принялся упражняться с мечом… Бой с тенью. Точнее с тенями. Тенями на этот раз были Щелчок и Оссиан…

Колдун скрывался от меня несколько дней, пока я не приказал передать, что он прощен и может, не опасаясь расправы, прийти ко мне. Ох и виноватый у него был вид, когда он бочком-бочком просочился в мою комнату и застыл у двери, скорбно глядя в пол.

– Ладно, Ламас, – сказал я, – ты, конечно, достоин порицания, но задача выполнена и город, кажется, взят без единой жертвы, не так ли?

– Нет, милорд, – скорбно проговорил колдун, – это не так…

– Не так? – изумился я.

– Лошадь, ваше величество, – сложил ладошки на груди Ламас, – та самая, о которой так много говорил Кар Варнан… Боюсь, она подохла от смеха.

– Какая нелепая смерть, – заметил я.

– Губернатор говорит, что у нее было слабое сердце! Но ее смерть на моей совести.

– Слабое сердце! – Я пожал плечами. – Полагаю, в таком случае тебе не стоит сильно корить себя за ее смерть. По крайней мере, она умерла счастливой.

– Вы так думаете? – Лицо колдуна просияло. – Боже мой, милорд, когда я только увидел вас в первый раз – вы тогда еще произносили речь, помните? я сразу подумал: это самый великодушный человек на свете.

– Наверное, ты прав, Ламас, – согласился я. – А что, кстати, сам губернатор? Куда он делся? Почему я никак не могу его найти?

– Помните, у него была целая шапка шикарных волос на голове? – спросил Ламас.

– Да. – Признаться, он меня заинтриговал. – Когда он снял шлем, я заметил шапку.

– Так вот, он все их повыдергал, пока сидел во рву около города. Теперь он почти полностью лысый. Как коленка. Вот уже трое суток жена и дочь упрашивают его вылезти из рва и вернуться домой. Но он не соглашается.

Я хмыкнул:

– Ну что ж, поделом ему. Подумать только – самолично открыть ворота, выйти и вручить ключи от города королю враждебной армии. Какое отвратительное предательство!

– Действительно! – согласился Ламас и напомнил: – Но он ведь находился под действием веселящего газа!

– Ну и что? – возмутился я. – Мы, находясь под воздействием того же газа, почему-то нашли в себе мужество и, подавляя истерические порывы, все-таки осадили город.

– Хм, а ведь и правда! – вынужден был признать колдун.

– А все потому, – назидательно сказал я, – что вас вел к победе сам Дарт Вейньет! Ты уж поверь мне на слово, Ламас, – чтобы свернуть меня с пути, надо что-нибудь посильнее веселящего газа!

– Истинная правда! – проговорил колдун таким голосом, словно я был не человеком, а посланцем небес. – Я как вас увидел первый раз…

– Ну хватит, Ламас, – прервал я его, – пойди-ка лучше достань губернатора из рва и приведи его ко мне, и скажи тем, кто там дежурит 'снаружи, – пусть позовут командующего гарнизоном Вергарда. Сдается мне, через них мы сможем выйти на командиров передовых отрядов армии Вилла и попробуем подкупить их…

– Гений! – выкрикнул колдун и поспешил выполнять поручение.

– Еще бы, – самодовольно заметил я, – и не просто гений. А гений с большой буквы Г. Сам Дарт Вейньет как-никак, великий король Стерпора.

Вы говорите, любезная моему сердцу Габриэлла, что Дарта Вейньета в вашем королевстве многие жалеют и даже выказывают к нему явную симпатию? Мне больно слышать такое. И даже более того – я возмущен подобным положением вещей. Вы должны знать, милая Габриэлла, что Дарт Вейньет – настоящий дьявол, ничьих симпатий он конечно же не заслуживает, и чувства, которые он должен вызывать во всех просвещенных и умных людях, – ярость и презрение. Полагаю, до вас на севере просто не доходили слухи о той кровавой резне, которую он учинил под стенами столицы Вейгарда. До нас же добрались те счастливцы, кому чудом удалось уцелеть. Они и поведали, что происходящее в Вейгарде было подлинным кошмаром, сотни людей полегли во время дикого штурма, который предпринял Дарт Вейньет, не щадя не только защитников города, но и своих людей. По колено в крови воины Лишенного Наследства шли на штурм, упорные и отупелые, одурманенные запахом крови, словно дикие варкалапы. Еще до штурма, благодаря черному колдовству, был похищен и умерщвлен король Вейгарда – благородный Вилл – как вы знаете, родной брат Дарта Вейньета… Милая Габриэлла, вы близки ко двору, ваш рассказ о подобных настроениях, должно быть, отражает действительное положение вещей в Дагадоре. Неужели король Дартруг не намерен прийти нам на помощь?! Ведь вполне очевидно, что следующей мишенью преступника станет наш Гадсмит. А затем и ваше славное королевство…

Из письма герцога Мизериллы возлюбленной в Дагадор

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
В ней рассказывается о том, что Дарт Вейньет забывает о всяком милосердии и организует необычайно кровавое взятие столицы Вейгарда

Командир смешанной конницы Вейгарда (точнее, второго и последнего подразделения Вилла, которое не принимало участия в нападении на Стерпор) произвел на меня впечатление человека низкого и недостойного. В его голосе преобладали надменные интонации (причем он говорил с королем!), а в речах сквозил неприкрытый цинизм человека, лишенного идеалов.

Я всегда питал расположение к людям наивным и восторженным вроде моего главнокомандующего и друга Кара Варнана. Этот же был слеплен совсем из другого теста. Глядя на командира смешанной конницы Лолара Гвидера, я подумал, что такой, пожалуй, родных детей продаст за звонкую монету да потом еще будет по этому поводу острить.

Во время нашей беседы он тоже шутил предостаточно, причем о вещах, к которым я всегда относился серьезнее некуда. Гвидер с удовольствием рассуждал о судьбах нашего государства, о его будущем и прошлом, но говорил о Белирии так, словно речь шла не о моей великой стране, а об отхожем месте где-нибудь на скотном дворе.

– Для меня совсем не важно, что будет происходить после того, как я уйду в мир иной, – усмехался Гвидер, – и с моей страной, и с моим домом, и даже с моими детьми. Я хочу только одного – пожить в свое удовольствие, пока у меня еще достает на это сил. Знаете, как обычно говорят, а после нас хоть потоп. Что, спрашивается, дала мне жизнь и служба короне – ничего, кроме долгов и вредных привычек.

– Понятно. – Я постарался скрыть антипатию. – Жить в свое удовольствие – это правильно, но для этого нужны средства. Не так ли?

– Мне кажется, мы понимаем друг друга, – кивнул он.

Я улыбался – Лолару Гвидеру, осознавая, насколько полезен этот человек для нынешней военной кампании, но внутри у меня все кипело от гнева… Он, несомненно, – отъявленный мерзавец, но отъявленный мерзавец, важный для дела, а значит – пока придется его потерпеть.

Беседа наша плавно перетекла от судеб государства к делам сугубо практическим. Как я и предполагал, продался он совсем дешево – его цена составила всего сто золотых. Половину он получил сразу, а вторую часть, по нашей договоренности, должен получить сразу после победы.

– Считайте, что Вейгард уже ваш, ваше величество, – заверил меня Гвидер, – без конницы король Вилл не способен вам противостоять. Он думает, что конница – это джокер, извлеченный из колоды. Но джокер обернется…

– …висельником, – закончил я фразу за него, подобное сравнение и мне приходило в голову. – Ну что же, я рад, Лолар, что ты правильно оценил расстановку сил на карте Белирии и примкнул ко мне. Нужно всегда быть с теми, кто сильнее, не так ли?

Я замолчал, с интересом наблюдая за ним – заметил ли он подвох в моих словах, или нет. Гвидер склонил голову, выражая этим одновременно согласие и преданность. Я отлично знал цену этой преданности. Сто золотых. Заплати Вилл или кто-нибудь другой больше – и он будет склонять голову перед ними так же, как сейчас передо мной.

– А как быть с колдуном, сопровождающим конницу? – спросил я.

– С Кастором? Да никак. – Лолар Гвидер усмехнулся. – Он подчиняется мне и выполнит любой мой приказ. Кастор не опасен. Единственное, что он умеет, – это управляться с лошадьми и единорогами. Слабый маг. Люди ему не по зубам.

– А тот колдун, что был участником нападения на Стерпор?

– Несквит, – кивнул Гвидер, – учитель Кастора. Вот он действительно силен. Его нужно опасаться. Если он вернется…

– Он не вернется, – заметил я, – его больше нет.

– Нет?! – удивился Гвидер. – Вот уж не думал, что это возможно. А вы уверены?

– Более чем, – подтвердил я и заметил, что пальцы моей правой руки оживленно барабанят по поверхности стола. Я выругался и перехватил ее левой.

Лолар Гвидер вздрогнул от неожиданности и отодвинулся от меня подальше…

– Подождем немного, – проговорил я заговорщицким шепотом, – такое бывает. Надо просто немного подождать.

Он сглотнул, стараясь не шевелиться…

Прошло некоторое время. Поскольку демоническая пятерня не проявляла никакой активности, я осторожно отпустил ее.

– Ну вот, теперь, кажется, все в порядке. – Я заметил, что Лолар Гвидер не спускает взгляда с затянутой в перчатку руки. – Все в порядке! – повторил я.

Он спохватился и поспешно закивал…

В мое расположение командир смешанной конницы Вейгарда прибыл два дня назад по приглашению губернатора города. Его сопровождение, конечно, знало, что Вер-гард взят войсками Стерпора, и все же для них стало полной неожиданностью, когда они вдруг оказались среди вражеских солдат.

Я подошел и положил руку на морду лошади Лолара Гвидера.

– Давай пообщаемся! – предложил я. Обращался я, разумеется, к командиру смешанной конницы, а не к его лошади, как кто-то может подумать. Гвидер обернулся к сопровождающим и приказал:

– Оставайтесь здесь! – и добавил: – Все будет в порядке…

Он оставил своих людей пребывать в недоумении. А мы прошли в занимаемые мною комнаты и сели за стол переговоров…

Потом он, конечно, убедит сопровождающих, что был в лагере неприятеля с важной государственной миссией, передавал ультиматум от самого короля Вилла или его доверенного лица. Враг не дремлет, поэтому говорить об этом не следует никому. Наверняка он придумает что-нибудь в этом роде. Да мало ли что он может изобрести! Предателей обычно отличает от людей преданных делу богатая фантазия. Собственно, я уверен в том, что именно богатое воображение приводит их на этот скользкий путь. Предателям грезится, представляется в сладких снах, как они будут купаться в роскоши, наслаждаться всевозможными благами и при этом пользоваться любовью и уважением окружающих – те почему-то должны считать их неблаговидный поступок подвигом. На деле все обычно выходит иначе…

Я подумал, что «фантазер» Лолар Гвидер прав и теперь, когда Вилл лишился в самом значимом сражении поддержки смешанной конницы, поражение его неизбежно.

Разведка доносила о плачевном положении дел в армии Вейгарда. После нескольких кровопролитных стычек, в которых удача неизменно оказывалась на моей стороне, Вилл наконец убедился, что в открытом поле меня не победить и дальнейшая война будет с его стороны пустым растрачиванием сил. Он окопался в столице, собрав под свои знамена всех, кто по какой-то причине оказался до сих пор не охвачен его неуемной энергией: крестьяне из окрестных деревень; прячущиеся от рекрутирования на юге страны горькие пьяницы; беглые преступники, которые бродили по охваченному пламенем войны королевству в поисках легкой наживы…

Он окончательно обезумел, раздавая оружие бродягам и бездельникам. Впрочем, оружием это назвать было нельзя! Никаких мечей, арбалетов, топоров и пик – только усеянные гвоздями дубинки, вилы, грабли и прочие штуки, пригодные в сельском хозяйстве, но никак не для того, чтобы использовать их в сражении. Разведка доложила, что некоторые солдаты Вилла получили в качестве оружия лопаты.

– Нам что, надо будет хоронить убитых? – спросил один из этих бедолаг, посерев лицом при одной мысли о том, что ему предстоит копать могилы.

– Ты что, придурок?! – заорал на него сотенный армии Вилла. – Не видишь разницы?! Да это же боевые лопаты, немытая твоя рожа, грозное оружие защитников Вейгарда! С незапамятных времен наши предки брали в руки лопаты и обороняли город.

– Что-то я о таком не слышал! – почесывая в затылке, проворчал обладатель «грозного оружия».

– Потому что ты произошел не от человека, а от земляной свиньи! – рявкнул сотенный.

– Об этом мне тоже ничего не известно, – ответил новобранец.

При первой же решительной атаке собранный Биллом сброд разбежится, побросав боевые лопаты, боевые вилы, боевые грабли и даже боевые совочки для окучивания растений. Последние, кстати, при желании можно использовать в качестве метательных ножей. Только никто пока до этого не додумался.

В отличие от странного воинства Вилла, состоящего на три четверти из безумных бродяг, моя армия была отлично экипирована и закалена в боях. Теперь, после того как я разбил один из отрядов смешанной конницы, а второй «обернется висельником», – исход битвы предрешен. Сомнений нет…

Я ушел в себя и совсем забыл о присутствии Лолара Гвидера. Все то время, что я размышлял, он недвижимо сидел на стуле, ожидая моих приказаний.

«Циничный, но услужливый, стервец», – подумал я, наконец обратив на него внимание.

– Ну что же, – поднимаясь, сказал я, – значит, мы договорились! – Провожая его к двери, я повторил: – Ты сделал правильный выбор, всегда нужно быть с теми, кто сильнее.

– Абсолютно с вами согласен, ваше величество. – Гвидер усмехнулся: – Представляю, какая харя будет у нашего короля Вилла, когда он поймет, что конница не примет участия в сражении…

Я поморщился – не люблю, когда простолюдин плохо отзывается о том, в чьих жилах течет королевская кровь, и сказал:

– Береги себя! Помни, я на тебя рассчитываю!

В тот же день я отдал приказ к наступлению. Оставив в городе двадцать воинов для его защиты (мера скорее условная), мы двинулись на юго-восток, к Вейгарду. Путешествие заняло совсем немного времени. На рассвете второго дня я приказал разбить лагерь всего в паре миль от столицы королевства Вилла.

В округе рыскало множество разведывательных отрядов. Так что в скором времени Вилл должен узнать, что армия Дарта Вейньета расположилась в непосредственной близости от главного оплота его власти. Осведомленность моего братца меня не волновала, у меня уже сформировался четкий план действий – я собирался завладеть Вейгардом, и на этот раз избежав кровопролития.

Не то чтобы я был совсем против шумного взятия города с использованием занятных боевых машин Кугеля Кремоншира, веселой резней под его стенами и увлекательнейшей стрельбой из луков и арбалетов, просто в ближайшем будущем мне предстоял поход на Гадсмит, а значит – я должен поберечь людей.

Воины готовились к длительной осаде, проверяли стрелковое оружие, точили мечи и алебарды, начищали до блеска металлические накладки и гульфики – чтобы сверкали, как у верховного главнокомандующего. Кар Варнан, посвистывая, правил двуручник. Его гульфик в полировке не нуждался.

Когда все приготовления были завершены, я повел армию к столице. Слава Севе Стиану, расположение Вейгарда позволяло обозревать с возвышенности на северо-западе весь город. Эту позицию мы и заняли.

К нашему приходу Вилл успел подготовиться – разведка работала оперативно.

Перед городскими воротами военачальники Вилла выстроили толпы пойманных в округе оборванцев. Нищий сброд волновался, даже до нас долетал возбужденный ропот: воевать им не хотелось, еще больше им не хотелось умирать.

Отборное воинство обосновалось на стенах. Там же стояли разнообразные предметы, призванные не дать нам захватить столицу Вейгарда – тяжелые арбалеты, котлы со смолой, камнеметы самой примитивной конструкции, парочка больших и неповоротливых машин для охоты на драконов.

Посмотрим, насколько все это пригодится Виллу в бою.

Каким-то чудом он ухитрился втащить на одну из башен белую лошадь. Вилл восседал на спине благородного животного в гордой королевской позе, прикладывал ладонь ко лбу и вглядывался в даль. Как будто без этого позерского жеста он не мог разглядеть, что возле его города стоит целая армия, готовая в любой момент, по одному взмаху моей руки ринуться на приступ Вейгарда.

Однако нападать на Вейгард я не спешил. Я подозвал к себе Ламаса и изложил ему подробности своего плана. Выслушав меня, колдун пришел в сильное волнение.

– Э-э-э… – Он принялся рвать бороду. – Я что-то не думаю, что это хорошая идея!

– Ты смеешь говорить, что мои идеи могут быть нехороши?! – Я надвинулся на него. – Ты не забыл, что находишься все еще на дурном счету?!

– Ай-ай-ай, – заверещал Ламас, – ну сколько можно напоминать?! Хорошо, хорошо, я сделаю все, как вы просите…

– Так-то лучше, – сказал я, – и постарайся, чтобы все было сделано именно так, как я прошу, сделано, как надо!

– Постараюсь, – насупился Ламас.

– Не постарайся, а сделай!

– Хорошо, хорошо…

– Хорошо?! Тогда вперед, – скомандовал я и хлопнул в ладоши. – Да поскорее, не будем заставлять моего брата прозябать в ожидании. – Я усмехнулся. – Он ведь такой нетерпеливый.

Приготовления к ритуалу заняли у Ламаса почти два часа. Подозреваю, если бы здесь присутствовал смышленый и расторопный Аккель из Фтора (парнишку пришлось оставить в Стерпоре на случай магического вмешательства), колдун управился бы намного быстрее.

Когда я уже начал терять терпение, мне наконец доложили: Ламас просит сообщить королю, что «у него все готово, но он настоятельно рекомендует этого не делать».

Еще чего!

Помахивая демонической рукой, я отправился на место. Глаз мой в ярких солнечных лучах отливал неестественным желтым цветом. Люди смотрели на меня со страхом и спешили убраться с дороги. Кое-кто из них, наверное, считал, что я и вовсе не человек. Их можно понять. Людей пугали странности в моем поведении. Иногда, в самый неподходящий момент, я вскрикивал и начинал тыкать пальцем себе в глаз. Моя рука всегда затянута в черную перчатку. Порой я хватал ее левой, приговаривая: «Спокойно, я сказал, спокойно, не шевелись… НЕ ШЕВЕЛИСЬ!»

Никто из людей во Внешнем мире не мог похвастаться тем, что он побывал в Нижних Пределах и вернулся обратно. То, что я это проделал, конечно, тоже сыграло немаловажную роль в упрочении моей репутации «нечеловека».

Подобные заблуждения в народе меня вполне устраивали. Я заметил, что по возвращении люди стали относиться ко мне с большим уважением и страхом. Они боялись лишнее слово сказать в моем присутствии. А если я начинал говорить, все замолкали и слушали с таким видом, словно то, что я говорю, для них важнее всего на свете. Раз я даже провел эксперимент – принялся бормотать себе под нос совершеннейшую бредятину и бормотал почти целый час:

– … Не имеет значения, что кто-либо говорит или делает… Ты сам должен быть безупречным человеком… Нам требуется все наше время и вся наша энергия, чтобы победить идиотизм в себе. Это и есть то, что имеет значение. Остальное не имеет никакой важности…

Пока я издевался над ними, никто не произнес ни звука и даже не пошевелился, тщательно прислушиваясь к моему бормотанию, – настолько большим являлся мой авторитет среди воинов.

Подобное положение вещей подтверждало слова известного ученого Кохара де Ла Кура, приведенные в одном из его трактатов, – «настоящий монарх должен казаться своим подданным фигурой далекой и недоступной» (не путать с «недалекой и доступной»). В данном трактате имеется множество спорных моментов, но с отдельными постулатами, приведенными де Ла Куром, я согласен целиком и полностью и даже взял их на вооружение…

Ламас нацепил на себя кучу амулетов. Три браслета болтались у него на запястьях, на пальцах красовались кольца с крупными цветными камнями, а шею колдун обмотал тонким черным шнурком, причем так туго, что лицо у Ламаса покраснело, а глаза налились кровью.

– Ты в порядке? – спросил я.

– Да! – прохрипел колдун.

– Все готово? Мы можем начинать?

Он кивнул и сглотнул слюну. Поросший седым волосом кадык нырнул за шнурок и там застрял. Ламас судорожно рванул удавку, и кадык вырвался на свободу. Колдун закашлялся и принялся плеваться. Едкая слюна зашипела на траве.

Воины подались назад, уверенные в том, что колдун приносит несчастье всякому, кто окажется в непосредственной близости от него.

– Спокойнее, – сказал Кар Варнан, – сейчас пройдет. Он – придурок, и с ним часто всякое случается.

Но Ламас никак не хотел утихомириться – он ругался и плевался, вызывая всеобщее беспокойство. А я терпеливо ждал, когда колдун придет в себя и мы сможем приступить к ритуалу. Наконец Ламас отплевался, выдохнул и проговорил сиплым натруженным голосом:

– У меня все готово!

– Это я уже понял, – ответил я. – Начинаем…

Мы стояли рядом с заключенной в двойной круг пентаграммой. Оккультные символы между лучами звезды составляли четкий магический порядок. Начертанная на земле картинка выглядела весьма зловещей.

– Ты уверен, что все нарисовал правильно? – поинтересовался я, завершив осмотр пентаграммы.

– Еще бы, мне моя жизнь дорога! – ответил колдун.

Воины заволновались. Никому не хотелось столкнуться с потусторонними силами, но никто не был уверен, что речь действительно идет о потусторонних силах. Всех будоражил вопрос – что же их ожидает на самом деле. Ответ могли дать только я и Ламас. Но мы не спешили объяснить, что происходит.

– Хех, – выдохнул Кар Варнан и высказал общее мнение: – Сдается мне, тут черное колдовство будет твориться.

Колдун зыркнул на него из-под густых бровей, а я наставительно заметил:

– Для победы мы пойдем на все.

– Так уж и на все? – хмыкнул Кар Варнан. – А вот если, например, надо будет отказаться от употребления светлого эля до конца жизни?

Я уже собирался отчитать его за дерзость, но тут Ламас крикнул:

– Я начинаю!

Он пошел вдоль круга, подняв ладони и нараспев проговаривая слова. Люди настороженно наблюдали за его действиями. Некоторые предпочли отойти подальше.

Тарабарщина оказалась весьма действенной. Когда колдун совершил третий оборот, в пентаграмме проступили очертания демона-истребителя Ваакхмерита. Увидев его чудовищную морду и крепкое, налитое силой тело, воины в ужасе закричали и кинулись врассыпную.

Думаю, теперь они окончательно утвердились в мысли, что служат силам тьмы, которые на земле олицетворяет их король – Дарт Вейньет. Ну да ничего, будут впредь послушнее и исполнительнее, опасаясь, что я их прокляну.

– Стойте, придурки! – крикнул Кар Варнан, но по всему было видно, что ему тоже очень и очень не по себе.

Большинство воинов отбежало на безопасное расстояние, предпочтя оттуда наблюдать за происходящим.

Ваакхмерит проявился окончательно и теперь озирался с самым свирепым видом. Тяжелый взгляд красных глазок уткнулся в меня.

– Опять ты, – проворчал он. – Что, встрял в неприятности? – И обратился к Ламасу: – Конечно, я должен разорвать его на куски. Я угадал?

– Не… нет, – робея перед потусторонней силой, выдавил Ламас, – это я для него тебя вызвал. Ты должен его слушаться.

– Неужели?! – проворчал Ваакхмерит и снова обернулся ко мне. – Ну, и кого я должен убить?

– Мне нужно, чтобы ты похитил моего брата Вилла, – сказал я, – он скрывается в осажденном городе.

– Вот как! – Ваакхмерит нехорошо усмехнулся, в свете луны блеснули желтые зубы. – Только похитил? Твоему колдуну, конечно, известно, что для этого придется разорвать пентаграмму и выпустить меня на волю.

– Нет, нет и, нет! – вскричал Ламас. – Никаких договоров с демонами.

– Спокойнее, – сказал я, – сейчас мы это обсудим.

– Прошу вас, ваше величество, не заставляйте меня. Однажды я уже доверился темным силам и серьезно пострадал. Я не хочу повторять этот кошмар.

– Ну как хотите. – Ваакхмерит пожал плечами. – Я могу быть свободен?

– Ладно, – согласился я, – мой колдун разорвет круг, но ты должен пообещать мне, что кроме Вилла никто не пострадает.

– С чего это я буду такое обещать? – проворчал демон. – Я и так отвлекся от чрезвычайно важного дела… по устранению одной маленькой сволочи. – Ваакхмерит скорчил кошмарную морду – хотя, казалось бы, куда еще кошмарней, – проревел нечто нечленораздельное, распахнул пасть и выдохнул сгусток пламени.

– Остренький, должно быть, соус на обед подавали, – заметил Кар Варнан.

Демон резко обернулся и кинулся на него, но наткнулся на невидимую преграду и зарычал, забился в ней тяжелым мускулистым телом.

– Я до тебя доберусь! – пообещал он великану.

– А я что, я же только пошутить хотел, – испугался Кар Варнан и заметно побледнел…

– Ты должен мне желание, – напомнил я, стараясь не обращать внимания на то, что Ваакхмерит изо всех сил старается сдвинуть невидимую стену с места, – за то, что я вытащил тебя из камня.

Ламас посмотрел на меня с ужасом. Его взгляд говорил: да чем же наш король занимался в Нижних Пределах? Освобождал из заключения демонов? Что еще он там делал такого страшного, о чем и помыслить жутко?

– Ну должен, – нехотя признал Ваакхмерит. – А остальные тут при чем? – Он покосился на Кара Варнана. – Этот толстяк, например…

– Я не толстяк, – обиделся Варнан, – у меня просто такая мышечная масса.

– Это у меня мышечная масса, – прорычал демон, – а ты – толстяк.

– Этот толстяк – мой главнокомандующий, – сказал я, – он не должен пострадать…

– Жаль! – Ваакхмерит щелкнул зубами. – Тогда пусть больше не шутит, а то у меня лапы так и чешутся с него живого содрать шкурку. А как насчет этого? – Он показал на Ламаса, и колдун вскрикнул от ужаса.

– Он же тебя вызвал, – напомнил я.

– Точно, – согласился демон, – его нельзя. Профессиональная этика. Жаль, жаль!

– В общем, мое желание такое, – сказал я, – ты забираешь моего брата Вилла с собой в Нижние Пределы. Как распорядиться его жизнью, решай сам, но я хочу, чтобы во Внешний мир он не вернулся. Кроме него, никто не должен пострадать. Это все!

– Ладно, – проговорил Ваакхмерит после недолгих раздумий, – я свое слово держу, стирай черту.

– Я… я… – От волнения Ламас стал заикаться.

– Ты же слышал, – сурово сказал я, – стирай черту, он обещал – никто не пострадает.

– Но договоры с темными силами еще никогда ничем хорошим не заканчивались! – выкрикнул колдун.

– Он – не темные силы, он – демон-истребитель. Я считаю, что ему можно доверять.

Те воины, что проявили подлинную силу духа и до сих пор находились возле пентаграммы, развернулись и побежали прочь, стремясь оказаться как можно дальше от демона-истребителя, когда он выберется на волю.