Текст книги "Эромагия"

– Идем! – решил дракон. – Идем к ней!

– Да? А что ты скажешь Мелоните? Снимай Венец? То есть кольцо? Ты что же, Кардамуд, не замечал, как дамы дорожат всякими побрякушками?

– Это верно… А что делать?

– Хм… даже не знаю… Ну, что-нибудь придумаем. Идем в самом деле к ним, только торопиться не будем, хорошо? Говорить следует очень осторожно и постепенно… Начать как-нибудь издалека…

В разрушенных дверях храма показалась Мелонита, а следом вышла ведьма. Анита, ухмыляясь, высоко подняла руку, показывая обоим кавалерам Венец. Дракониха грациозно шествовала, слегка виляя задней частью по-кошачьи гибкого туловища и помахивая хвостом. Она хлопала ресницами и улыбалась.

– Шон… Хранитель Шон… – забормотал дракон напряженным голосом. – Я иду к ней… о, как же я иду, как стремлюсь… Она прекрасна, моя Мелонита! Я иду, любовь моя, я уже даже бегу!

– Только Жезл-то отдай, – напомнил Тремлоу. – Теперь он тебе ни к чему.

– Но ты уверен? Что, если вдруг…

– Я буду поблизости, – заверил Шон.

Кардамуд слегка пошевелил крылом, и Жезл тихо вывалился откуда-то из кожистых складок за плечом дракона. Шон поймал реликвию и помахал ею, чтобы увидела Анита, но стараясь не привлекать внимания Мелониты. Дракониха, впрочем, не замечала теперь никого и ничего, за исключением величественно шествующего к ней Кардамуда. Сверкнув в последнем закатном луче золотом чешуи, Мелонита грациозно развернулась – так вильнув при этом крупом, что Кардамуд тихо, но отчетливо взвыл – и, призывно покачивая лапами, скрылась среди руин древнего храма. Анита торопливо посторонилась, проводив драконов взглядом, пошла к Тремлоу. И заметила, что тот отчего-то раскраснелся, да и дышит тяжелее обычного. Пальцы правой руки разжались, и топор, который рыцарь держал все это время, упал на землю.

– Что случилось?

– Да нет, вроде… ничего такого… – Шон провел по лбу ладонью. Лицо его пылало, Аните даже показалось, что от крупного тела рыцаря идет пар.

– Ты как-то странно выглядишь.

– Странно? Гм, странно… – протянул Шон, пожирая ведьму взглядом.

– Кажется, эта история окончена…

– История… окончена… – эхом откликнулся Тремлоу, потом сцепил зубы и напрягся, после чего взгляд его стал немного более осмысленным. – А, нет! Боюсь, что нет…

– Почему?

Шон с мучительным видом оторвал взгляд от Аниты, вяло поднял руку, будто пытаясь стряхнуть оцепенение, показал куда-то за спину ведьмы и отрешенным голосом пояснил:

– Да потому что вон… летят…

Она не успела повернуться – воздух наполнился гулом и свистом, из темно-синих небес к руинам спикировала эскадрилья женщин верхом на помелах. Выписав несколько фигур высшего пилотажа, ведьмы слетелись к воротам святилища и опустились около Аниты и Шона. Сестрица Лавандия, широко улыбаясь, перекинула ногу через помело, поставила летательное средство торчком и оперлась на него. Тихо застонав, Шон отвел взгляд – все сестрицы летучего отряда были, мягко выражаясь, слегка некрасивы, Лавандия же отличалась просто поразительной внешностью, и рыцарь уставился в землю у своих ног.

– А вот и мы! – фальшиво улыбаясь, объявила старшая сестрица.

– И что вы тут делаете? – хмуро отозвалась Анита.

При других обстоятельствах она держалась бы повежливей, но после того, как ведьмы не помогли пленникам на борту «Крылатого Орла», она чувствовала себя виноватой перед Шоном и злилась на соратниц.

– Нашли? – поинтересовалась Лавандия. – У вас с собой?..

– Что?

– Ну, это… То самое.

– Что «то самое»? – с нажимом повторила Анита, злясь все сильнее.

– То «то самое», за которым чародеи охотились…

– За чем же они охотились? – поинтересовался Шон, с трудом поднимая на нее взгляд.

– За Жезлом Страсти? – предположила Лавандия.

– Ах, Жезл Страсти…

– Или Венец? – спросила одна из феминисток. – Они и за Венцом охотились, уроды противоестественные.

– А если и нашли? – Анита показала Венец. – Что тогда? Вам, что ли, отдать?

– Отдай, девочка. – Тон Лавандии стал приторным. – Когда в наших руках окажется Венец, мы покажем чародеям! Мы им отомстим за все, за все притеснения, все страдания, доставшиеся женщинам от их племени! Отправляйся с нами, мы им вместе отомстим!

– Ни за что! – отрезала Анита. – Знаю я вас.

– Не хочешь по-хорошему… – зашипела, посуровев лицом, Лавандия. – Пожалеешь…

– Да ну? – отозвался Шон, поднимая топор. – Почти точно такие же слова нам говорили чародеи. Слетайте в их замок, поглядите, чем все кончилось.

– Угрожаешь, щенок? – Глаза Лавандии сузились, а рука скользнула в сумку, висящую на плече. – Ну-ну, поглядим, что ты скажешь, когда мой магический снаряд…

– Ничего ты не сделаешь, – отрезал Шон, свободной рукой вытаскивая из-за пояса Жезл. – Пока я держу эту штучку, твоя магия против меня бессильна.

– А вот если мы кликнем драконов, хранителей Венца… – добавила Анита, показывая второй амулет. – Вот тогда и начнутся настоящие чудеса.

Ведьмы попятились, и Анита подняла Венец повыше.

– Видите, я держу его в руках, и потому моя магия в полном порядке, – пояснила Анита, наступая на них. – Мне Жезл не помешает. А ты знаешь, Лавандия, на кого я обучалась? У-у, нам такие заклинания показывали… Для того, чтобы успокаивать непослушных детей…

Ведьмы, нервно тиская в руках метлы, продолжали отступать. По глазам было видно, что больше всего они сейчас опасаются: а вдруг помела откажутся взлетать, когда Жезл находится в непосредственной близости?

Анита с Шоном надвигались на них, каждый держал амулет в вытянутой руке. Уже почти совсем стемнело, ночь выдалась безлунная, и лишь две волшебные реликвии светились, посылая отблески на лица ведьмы и рыцаря, иногда озаряя кусты, а иногда – пятящийся летучий отряд…

Первой это ощутила Анита. Венец в ее руке ожил, зашевелился, задергался…

– Ой! – сказала она.

Шон озадаченно покосился на свою руку, потом на Аниту, потом опять на кулак, где был зажат Жезл. Древняя реликвия пробуждалась. Она запульсировала волнами тепла и холода, мелко задрожала – Тремлоу держал ее крепко, и дрожь эта передалась пальцам, потом запястью…

Мягко, но с непреодолимой силой оба предмета вывернулись из сжимавших их пальцев. Взмыли над поляной, разгораясь все ярче и ярче, закружились, проворачиваясь в полете, обращаясь друг к другу то одним, то другим боком, – и вдруг замерли. Сияние уже резало глаза – реликвии превратились в крошечные солнца. Теперь набалдашник Жезла глядел точно в центр Венца. Они слегка покачивались, почти неразличимые в окутавшем их световом коконе. А потом Венец и Жезл устремились друг к другу и с громким хлопком соединились. Свет затопил поляну перед руинами; маленькое светило завращалось, разбрасывая острые белые лучи, рассыпая потоки искр и поднимаясь все выше…

Сияние озарило длинные носы ведьм из летучего отряда, их впалые щеки и вялые подбородки, их серенькие, собранные на затылках в пучки волосы, – и летучий отряд, крича в ужасе, бросился прочь.

– Чего это они? – Анита на миг отвлеклась от созерцания восходящего светила, глянула вслед беглянкам и снова подняла голову. – Красиво-то как, а, Шончик?

– Ага… – отозвался рыцарь.

Ком искрящегося света поднимался, на ходу увеличиваясь; зарево ширилось, заливало округу. Над руинами храма взмыли драконы и закружились, раскинув крылья. Чешуя их казалась серебряной.

Через мгновение в черном небе зажглась новая звезда – самая яркая на всем небосклоне. Драконы, описав большой круг почета, опустились к земле.

– Пророчество сбылось! – торжественно объявила Мелонита. – Над древним храмом взошла новая звезда. Моя клятва исполнена, и теперь я свободна. Благодарю вас, хранители Жезла.

– А уж я как благодарю! – воскликнул Кардамуд.

Дракониха вздохнула.

– Что ж, теперь я свободна… Мы с Кардамудом отправляемся в путешествие. Он обещал показать мне… показать мне весь мир.

Они переглянулись.

– Удачи, Кардамуд, – сказал Шон. – И тебе, Мелонита.

– Будьте счастливы! – добавила расчувствовавшаяся Анита.

Когда шум крыльев стих и драконы исчезли в усеянном звездами черном небе, рыцарь с ведьмой наконец взглянули друг на друга.

– Я… э… – начал Тремлоу неуверенно. – Мне тут пришло в голову…

– Да? – спросила Анита, оглядываясь на темный храм.

– Эта звезда… Ну, я слышал, звезды ведь, особенно такие яркие, они всегда кому-то или чему-то посвящены. Ну, ты понимаешь – есть звезда Надежды, а вон, на севере, видишь – звезда Войны.

– Да-а… – задумчиво протянула она.

– Вот, и еще есть другие, они тоже… А эта звезда – она чья? В смысле, звезда чего?

Заметив, что ведьма продолжает оглядываться, Шон тоже повернулся, потом взял ее за руку.

– Хочешь узнать, – сказала Анита, толкая его локтем в бок, – чему посвящена эта звезда?

– Ясное дело, хочу.

– Прямо сейчас?

– Немедленно!

– Ладно, – согласилась ведьма. – Сейчас узнаешь…

Часть вторая

1

Анита перекатилась на бок, приподняла голову и положила ладонь на грудь рыцаря. Шонтрайль де Тремлоу де Ривилль де Крайсак, кавалер Ордена Меча, лежал, сонно глядя в рассветное небо. Ведьма осмотрелась – пляж был пустынен, только шалаш виднелся в полутьме. Сзади шелестели морские волны, впереди на границе пляжа темнела роща.

Они провели в этом месте уже три дня. Молодая ведьма из обители Лайл-Магель и рыцарь, наследственный принц города-государства Пер-Амбой, познакомились, когда старая Беринда, носившая титул Верховной колдуньи, послала Аниту в город с заданием свергнуть захватившего власть безумного мага. Познакомились и… Она, вздохнув, положила голову на плечо Шона. Вместо подушки это плечо использовать было затруднительно – даже в расслабленном состоянии мускулы своей твердостью напоминали камень. Ведьма прижалась щекой, скосив глаза на могучую грудь, поросшую светлыми волосами, и принялась задумчиво пощипывать их, вспоминая все произошедшее. Тремлоу, покрытый шрамами голубоглазый блондин-здоровяк с подбородком, похожим не то на наковальню, не то на обух топора, был хорошей иллюстрацией того, что форма не всегда соответствует содержанию. Поначалу Анита приняла его за неотесанного бродягу-наемника, и лишь позже выяснилось, что Шон владеет не только мечом, но и вполне развитым мозгом и что у него хорошо подвешен язык – и не только он.

Тремлоу чуть повернулся, обхватив ведьму рукой, напоминающей узловатый сук старого дерева, положил широкую ладонь ей на голову и запустил пальцы в короткие черные волосы. Легко провел по затылку Аниты, погладил шею… она зажмурилась, чуть не заурчала, как кошка, которой чешут спинку.

– Что это там? – вдруг негромко произнес Шон.

– Твою мать…

– Где? – Открыв глаза, она прислушалась.

– Вроде шумят…

– О тощая дщерь неумелых родителей!

– Ага…

Перевернувшись, Шон приподнялся на локтях. Анита, усевшись ему на спину, тоже огляделась. До восхода оставалось недолго, но небо было лишь едва светлей окружающего пейзажа. И никого вокруг. Пустынный пляж широкой полосой тянулся вправо и влево на много миль, позади море с тихим шелестом облизывало солеными языками песок, а впереди маячил силуэт шалаша, построенного Тремлоу из веток, да темнела роща…

– Вверху, – произнес Шон и потянулся к мечу в ножнах, лежащему рядом на песке.

– Неумеха, ты можешь не дергаться?!

Анита уже и сама видела. В небе что-то летело: темный силуэт двигался странными зигзагами, иногда описывал петли, рывком подлетал выше или вдруг начинал падать, и тогда льющийся с небес скрипучий, очень пронзительный голос срывался на визг:

– А, курица драная, я ж тебе все прутики повыдергиваю!

Тремлоу встал на колени, сжимая ножны за середину и выискивая взглядом свою одежду. Анита тоже приподнялась. Голос казался смутно знакомым, хотя так сразу она не могла сообразить, кому он принадлежит…

– Дура, ну дура!

Вдруг она ощутила, что небольшой камешек, висящий на шее – амулет, который ведьма носила так давно, что уже и позабыла про него, – слегка нагрелся.

– Садись, садись же наконец, мерзкий веник!

Теперь голос звучал громко и внятно. Да и силуэт стал больше, потому что опустился почти к самому песку: ссутулившаяся фигура в развевающихся одеждах. Она приникла к какой-то палке, сидя на ней верхом и обхватив обеими руками. Анита, найдя в песке одежду, вскочила, отряхнулась сама, отряхнула платье и стала поспешно одеваться.

– Где мои штаны? – спросил Тремлоу.

– Стой, стой, гадина лохматая!!!

С силуэтом вдруг произошло что-то странное – он вздыбился, будто напоролся на невидимую стену, и описал мертвую петлю, подняв фонтан песка. Хриплый вопль разнесся над пляжем.

– Что это такое? – спросил Шон, прыгая на одной ноге и натягивая штаны. – Или вернее – кто это такое?

– Ведьма, – пояснила Анита, поправляя платье на груди. – Старая Беринда.

– Беринда… хозяйка вашей обители? Ага… А чего это она так чудно летит… Поберегись! – заорал вдруг он, отбросив меч, ухватил Аниту за плечи, повалил и сам упал рядом. Беринда пронеслась прямо над ними, оставляя за собой шлейф из теплого воздуха, взлетающего песка и пронзительных воплей. Она достигла моря, чиркая каблуками сапог по воде, описала круг над мелкими волнами и, наконец, сверзилась с того, на чем летела. Старуха упала в воду, а ее снаряд, преодолев еще несколько метров, с отчетливым протяжным всхлипом вонзился в песок у ног опешивших любовников.

– Кха! Тьфу! – Анита отскочила, плюясь, и побежала к морю.

– Повелительница! Эй, вы как?

Старуха уже выбралась на берег. С ее платья лила вода.

– Вы меня по камню нашли? – спросила Анита. – По амулету? То-то я чувствую, он нагрелся…

Судя по всему, ярость переполняла Беринду до краев. Не в силах вымолвить ни слова, лишь скрежеща зубами и тряся головой так, что с длинных седых волос летел дождь капель, она устремилась мимо Аниты. Та оглянулась: растерянный Тремлоу в одних штанах и босой, с мечом наперевес, стоял как столб, глядя на маленькую старушку, которая изо всей силы пнула ногой торчащую из песка кривоватую палку.

– Чтоб тебя разорвало! – выдохнула она.

Палка дернулась, подскочила и повисла наискось – только теперь Анита с Шоном сообразили, что это метла. Да не простая метла! Солнце еще не показалось, но стало светлее; разглядев собранные в пышный хвост и перевязанные красной ленточкой ярко-желтые, очень необычные для ведьмовской метлы прутья, Анита поняла, что метла эта – блондинка.

Чудеса продолжались.

– А ты – жаба! – взвизгнул кто-то. – Старая жаба! Это тебя скоро разорвет!

Шон огляделся – ошибки быть не могло, тонкий визгливый голосок исходил от метлы.

– Ах ты… – Беринда побагровела так, что стала напоминать оживший факел. Прыгая от ярости, старая ведьма тщетно пыталась вновь пнуть блондинистую метлу, но та быстро носилась над самым песком туда-сюда, выворачиваясь из-под ног.

– Дрянь!.. Дрянь!.. Вертихвостка… Веник!

Наконец, в результате очередного неизящного пируэта, метла оказалась возле Шона. Стремительно выбросив вперед руку, он схватил говорящую снасть за середину черенка. Желтые прутья заходили ходуном, и помело завопило дурным голосом:

– Талию, талию отпусти! Мужлан! Ребра мне сломаешь!

Рыцарь стоял, вытянув руку на высоте груди. Метла поначалу дергалась и пыталась выкрутиться из его пальцев, а потом вдруг разревелась. Шон захлопал глазами, не зная, как поступить теперь. Увязая в песке и пыхтя, старая ведьма приблизилась к нему. Румянец медленно покидал ее щеки. С другой стороны к рыцарю подошла Анита. Все трое разглядывали метлу, которая уже не дергалась, а мелко трепетала, захлебываясь плачем. Примерно из того места, где ее прутья были перетянуты лентой, завязанной большим красным бантом, летели мелкие капли влаги.

– Матушка, что случилось? – спросила Анита.

– Что случилось…

Старушка наконец слегка пришла в себя и оглядела Шона с Анитой.

– А вы сами не видели, что ли?! – завопила она, вновь багровея. – Это лохматое страшило чуть не сбросило меня, вот что! Меня! Повелительницу Лайл-Магеля!!!

– Жаба! – пискнула метла сквозь рыдания, вновь пытаясь вывернуться из кулака Шона.

Рыцарь посмотрел на помело, снова уставился на ведьму и произнес:

– А не могли бы вы, досточтимая сударыня, объяснить все в подробностях? Раз уж вы все равно прервали полет?

– Да, величайшая, – присоединилась Анита. – Объясните детали!

– Ну… – произнесла Беринда, начиная успокаиваться. – Это я, значит, летела в погоню… Гналась то есть за гнусными похитителями… – Она замолчала и провела ладонью по морщинистому лицу.

– Похитителями чего? – спросил рыцарь.

– Похищено Сердце Мира, – пискнула метла, справившаяся с истерикой.

– Сердце Мира? – переспросил Шон.

– А, это штука такая есть, – сказала ему Анита. – Она висит на цепях в сводчатом зале Лайл-Магеля и все время трепыхается. Очень такая священная реликвия.

Метла снова вмешалась:

– Не трепыхается, а бьется в унисон с тайным биением мира.

Тремлоу нахмурился, что-то вспоминая, и кивнул.

– Да, точно, я ж видел, когда в обители гостил. Такая мерзкая… то есть очень священная реликвия. Ну и кому понадобилась эта гадо… То есть я хочу сказать, кто посмел покуситься на святыню?

– Гномы! – отрезала Беринда.

– Гномы? А эти-то как смогли? Из самого Лайл-Магеля!

– Ну, как… – Беринда, потупившись, ковырнула песок носком сапога. – Подкоп подкопали… то есть прорыли…

– Но это точно гномы? – с сомнением спросил Шон. – Их же в здешних краях давно никто не видел…

– А то кто же! – тут же опять вскипела Беринда. – Во-первых, подкоп – это в их стиле работа, во-вторых, разрази меня тысячелетний гром, кто еще, кроме мелких гадин, осмелился бы… в сводчатом зале Лайл-Магеля нака… кроме этих убогих огрызков, осмелился бы испражниться там!

– Ага, точно гномы, – согласился Тремлоу.

В этот момент он, должно быть, сильнее стиснул черенок, и метла придушенно пискнула, так что рыцарь поспешно ослабил хватку.

– И в-третьих, – добавила Беринда, – гномам о Сердце Мира известно больше, чем кому бы то ни было.

– Почему так?

– Да это ж они когда-то и продали его нашей обители!

– Продали?

– Ну да, продали. А теперь мы обнаружили пропажу Сердца Мира, подкоп и гномье… гномьи следы.

– И отважно бросились в погоню! – вставила метла.

Беринда вдруг подскочила к Шону, выхватила из его рук помело, быстро перевернула и воткнула золотистым хвостом в песок. Метла завизжала, но голос быстро перешел в хрип и задушенное сопение.

– Я говорю, – с нажимом повторила ведьма, – обнаружили следы. Я бы и в гномий лаз сунуться не побоялась, но гады затопили подкоп. Галерея уводит вниз и скрывается в подземной реке. Они мастера на подобные трюки! Поэтому мы с Аназией помчались в Адиген, где находится их Главный Портал, врата то бишь в подземный мир. Недомерки еще ответят за надругательство над святыней!

– Прошу прощения, – вставил Шон, – вы сказали, с Аназией?

– Тьфу-тьфу-кх-ха! – доносилось тем временем снизу, и черенок все слабее и жалобнее дергался в руках Беринды.

Старая ведьма, покосившись на усмиренный инструмент, приподняла его спутанный хвост. Метла принялась кашлять и плеваться, выстреливая струями песка между прутьев.

– Это – послушница Аназия, – представила Беринда.

– Аназия Прекрасная, вот мое полное имя, – поправила метла.

– Лаборантка из мастерской неестественной химии. Напортачила с заклинанием.

– Не напортачила, а провела не вполне удачный эксперимент! Поставленная цель была достигнута вполне. Правда, побочный эффект… малость того… слегка этого… ну то есть не этого, а меня…

– Вот именно, – ледяным тоном заключила Беринда. – Малость, а как же! Твоя внешность изменилась совсем немного, можно сказать – почти не изменилась. Как была тощей грымзой, лохматой метелкой, так и осталась.

– Жаба старая! – пискнула Аназия.

– С метлой я еще разберусь, – заявила Беринда, вновь втыкая ее в песок. – А сейчас есть дела поважнее. Гномы и Сердце Мира! Отряд под командованием сестрицы Лавандии автономно приступил к выполнению особого задания, поэтому других летательных приспособлений не…

– Феминистки разругались с ней вдрызг и покинули Лайл-Магель! – сквозь кашель и хрип донеслось из песка. – И все летучие метлы угнали!

Шон с Анитой переглянулись. Ведьмы и колдуны всегда были на ножах, но не так давно в Лайл-Магеле выделилось радикальное крыло феминисток под руководством сестрицы Лавандии. Они составили боевую группу, с которой рыцарю и Аните уже довелось столкнуться. По мнению Шона, экстремальные колдуноненавистницы наводили ужас на врагов не столько магическими умениями, сколько своей внешностью.

– …Так что мне пришлось воспользоваться этой патлатой бестолочью, – заключила Беринда. – Я лечу в Адиген, к главному гномьему порталу. И весьма удачно, что мы встретились здесь. Теперь вы отправляетесь со мной.

– Но мы не можем лететь, – возразил Шон.

– Я тоже, – кивнула Беринда. – Послушница-лаборантка Аназия Прекрасная, как бы это помягче сказать, – капризная дура. И совершенно не умеет держать курс. И постоянно ерзает. Она невыносима. Но отсюда уже недалеко. Пешком дойдем.