Текст книги "Путь оракула"

– Стоп, – раздался крик в голове Тома. Он резко затормозил и схватился за голову.

– Зачем так орать, Фиор?

– Камень уходит. Я чувствую его. Мы опоздали. Он уходит и уходит на восток, и я догадываюсь, куда именно. Но я уже позаботился об этом. Тот, к кому он стремится, уже два месяца как мертв. Знать бы только, в чьих руках камень сейчас?

Противный смех снова заставил Тома схватиться за голову, но через секунду он смолк. Не скоро потом Том Смит услышал этот смех снова.

Глава 6. Покушение

Скрежет ключа в замочной скважине и скрип открывающейся двери в лаборантской заставили меня вздрогнуть. Я открыл глаза. Около дивана стояла лаборантка Надя и с удивленным лицом смотрела на меня.

– Простите, – растерянно прошептала она, будто боясь меня разбудить, хоть я уже проснулся, – я не хотела, не знала…

– Ладно, ладно, Надя. Все в порядке. Просто вчера заработался и решил заночевать здесь. – Я откинул одеяло и сел на край дивана. «Так. Спокойно. Неужели это произошло на самом деле? Мне снился сон, и я опять его помню». Я встал и, потерев глаза руками, направился в сторону умывальника, думая на ходу: «Неужели это и есть то, о чем писал мне таинственный незнакомец: «Будь готов встретить свои сны»? Черт, кто же он или она? Если не думать, что сон – это всего лишь подсознательная чушь, а принять и поверить в него, то интересная вещь получается. Этот человек в черном – тот же, что сидел в самосвале, когда произошла авария, погибли мои родители и чуть было не погиб я. И произошла она по его вине. Он ищет камень. Он смог воплотиться в другом человеке. Так кто он? Правильно, Эрл. Это – тот самый Фиор. Так он, кстати, и назвался этому бедняге Тому Смиту. Где-то я слышал это имя. Том Смит. Где, где? И еще. Он ищет камень, который забрал Семен Кутеев и увез в Россию из США в 2008 году. Теперь Кутеева нет. Значит, как я и думал, его убили из-за камня. И заказчик наверняка этот Том Смит. Теперь камень у меня. Может, найти этого Смита и отдать камень ему? Что за малодушие, Эрл? Этот камень твой. Твоя судьба связана с ним, вспомни записи отца. Ефимий называл его «камнем судьбы», и его надо принести в Беловодье». Подойдя к умывальнику и посмотрев в зеркало, я увидел у себя за спиной, как лаборантка Надя сложила вчетверо одеяло и потянулась руками к подушке.

Камень, ведь там камень.

– Не сметь, – резко крикнул я и кинулся к остолбеневшей от моего крика лаборантке. – Не сметь трогать подушку, – грубо оттолкнув испуганную девушку в сторону, опять заорал я. – Выйди вон.

Напуганная до ужаса моим поведением, Надя, заплакав, выбежала из лаборантской. Тем временем, присев около дивана, я запустил руку под подушку и вытащил оттуда то, что положил туда сегодня ночью. Осторожно развернув полотенце, я взял невидимку и, не найдя ничего лучшего, положил его в литровую стеклянную банку, стоящую на подоконнике для поливки цветов. Надо бы извиниться перед Надей. И чего это я так вспылил? Можно было спокойно сказать, что белье я уберу сам. Я вышел из лаборантской. Девушка сидела в дальнем углу лаборатории в мягком кресле и, закрыв лицо руками, жалобно всхлипывала. Подойдя к ней, я осторожно похлопал ее по плечу.

– Ну, ну, Наденька, прости. Я просто встал не с той ноги, – глупо начал оправдываться я.

Она оторвала руки от лица и взглянула на меня красными, полными слез глазами.

– Эрл Андреевич, я же ничего такого не сделала. Я просто хотела убрать все с дивана.

– Да, да, я знаю. Прости меня.

Я не знал, что можно сказать еще, поэтому отвернулся и, опустив голову, побрел в лаборантскую. Там, вновь подойдя к умывальнику, умылся холодной водой. Подняв голову и поглядев на себя в зеркало, я подумал: как же изменился ты, Эрл, за последние два дня. На меня смотрел мужчина с двухдневной щетиной на лице, с красными после сна глазами и взъерошенными волосами. Моя жизнь стала преподносить мне сюрпризы едва не каждую минуту. Я начал делать в себе новые открытия. Мне стали открываться скрытые до этого времени и, честно говоря, не радующие меня черты моего характера, моей личности. И это-то в сорок лет, когда я считал себя вполне сложившимся человеком с устоявшимися взглядами на жизнь, со своими достоинствами и недостатками, которых я, может быть, не замечал. И все это, я был теперь уверен, связано каким-то образом с этим камнем. Я мотнул головой, пытаясь отогнать от себя эти мысли. Сейчас, Эрл, не до самокопания. Надо действовать, но я не знал, что мне делать дальше.

Через полчаса я уже шел по улице. Камень лежал в боковом кармане пиджака.

Прежде всего, рассуждал я, необходимо решить, что дальше делать с невидимкой. Таская его в кармане, многого я о нем не узнаю. Здесь необходимы серьезные исследования, и не одной моей лаборатории с современной, но ограниченной в количестве аппаратурой, а, может быть, множества НИИ.

То, что лежит у меня в кармане, не просто предмет для научных изысканий одного человека. Это, может быть, достояние всего человечества. Я решил, что для начала мои друзья: Антон – физик-ядерщик, и Игорь – одаренный программист и компьютерный гений, должны узнать о камне, о моем камне. Я шел в сторону метро, как мне казалось, с твердым намерением нанести визит Игорю. До него ехать всего две остановки. Но, с другой стороны, уже подойдя к подземному переходу, я подумал: «Может быть, просто тайно владеть камнем»? Стоп. Я резко остановился. Идущий за мной человек врезался мне в спину и, обходя меня, кинул в мою сторону какое-то ругательство. Стоп, опять. Тайно владеть, мой камень. Что же все-таки происходит? Я засунул руку в карман и пальцами погладил камень. Что же ты такое? Я вспомнил убитого Кутеева. Он называл камень божественным сокровищем. Он, передавая камень мне в руки, был готов убить меня на месте, если я вдруг подумаю не возвращать его обратно. Он стрелял в меня, хотя смерть уже почти забрала его самого. Я словно понял что-то, но пока не мог себе это объяснить. Или не хотел? Я огляделся по сторонам. У тротуара, шагах в тридцати от меня, припарковалась невзрачная машина. Сквозь лобовое стекло я разглядел в ней трех мужчин. Один из них, тот, что за рулем, махнул мне рукой, или мне показалось. А если нет? Может быть, за мной уже следят. Я оглянулся по сторонам, но ничего подозрительного не заметил. Нет, мои друзья не должны подвергаться опасности. Пусть даже все это я себе и придумал. Что же тогда делать? А ничего. Ждать, и все встанет на свои места. Закурив сигарету, я двинулся в сторону входа в метро «Беляево». Позади меня синхронно хлопнули дверцы автомобиля. Двое мужчин вышли из машины и направились вслед за мной. Без происшествий добравшись до «Сухаревской», я вышел на поверхность и направился в сторону своего дома. У подъезда я оглянулся. Двое остановились на противоположной стороне улицы, метрах в пятидесяти, и делали вид, что рассматривают витрину. Мне очень хотелось принять душ, выпить чашку кофе. В общем, как-то взбодриться. Плюнув на слежку, а в том, что это была именно она, не было сомнения, я зашагал по лестнице к себе на этаж, предвкушая, как через несколько минут подставлю свое тело под струйки прохладной воды. Но лишь увидев свою дверь, я понял, что помыться мне сегодня, видимо, не суждено. Дверь моей квартиры была приоткрыта. Первой моей мыслью было повернуть обратно и спуститься вниз. Но в следующую секунду я понял, что делать этого не стоит. Ведь я просто мог не закрыть квартиру, когда уходил. Подойдя к двери, я тихонько толкнул ее вперед и заглянул в коридор. Там никого не было. Протиснувшись в дверной проем, я, осторожно ступая, зашел в прихожую. Здесь все было перевернуто вверх дном. Можно себе представить, что я увижу в комнатах. На секунду я остановился и прислушался. Было тихо, лишь настенные часы в одной из комнат методично отстукивали секунды. Сосредоточившись и взяв себя в руки, я осторожно двинулся дальше. Если в квартире кто-то есть, что я могу противопоставить ему? Этот кто-то наверняка вооружен, а в моем арсенале лишь давно не применяемые мной на практике знания нескольких видов восточных единоборств. Хотя этого не так уж и мало. Я заглянул в открытую настежь дверь комнаты. А искали с пристрастием, отметил я. В комнатах было что-то напоминающее последствия прошедшего торнадо. Даже люстра валялась на полу, вернее, не люстра, а каркас с совершенным отсутствием хрусталя. Искали, несомненно, камень. Убедившись, что никого, кроме меня, в квартире нет, я вошел в комнату. Выбирая место, куда можно поставить ногу, чтобы ни на что не наступить, я стал пробираться на кухню. Наконец, достигнув кухонного стола, я включил чайник. Кофе я все-таки должен выпить. Пока чайник нагревался, я закурил, присев на подоконник. Выпустив струйку дыма, я взглянул за окно. На противоположной стороне улицы стояла уже знакомая мне машина. Двое мужчин тоже курили и оживленно о чем-то разговаривали. Мой подъезд просматривался у них как на ладони. Затушив сигарету, я решил позвонить следователю Багрову, но тут же откинул эту мысль. А что я ему скажу? За мной следят? А зачем? Шкатулка-то уже в прокуратуре, а про камень он ничего не знает.

Чайник, просвистев около половины минуты, отключился, сбив меня с мысли. Вновь пробравшись через баррикады битой посуды и другой кухонной утвари, я взял банку кофе, валявшуюся на полу. В этот момент зазвонил мой мобильный.

– Да, – крикнул я в трубку, не посмотрев на номер, высветившийся на определителе.

– Слушай меня внимательно, урод, – раздался в трубке грубый мужской голос, – ты должен вернуть то, что не принадлежит тебе по праву. Где камень старика Кутеева?

Я стоял посреди кухни с банкой кофе в руках. «Вот и приплыл ты, Эрл», – промелькнуло у меня в голове. Но я быстро овладел собой после такого «наезда». Я ведь это предполагал.

– Не понимаю, о чем речь, – медленно, стараясь быть спокойным, ответил я. – Тебе нужен камень Кутеева? Учитывая то, что он погиб, камень, вероятно, стоит над его могилой. Я его не брал, честно. И тебе не советую, надорвешься еще. – Я не ожидал от себя такого безрассудного, язвительного ответа. Вылетело как-то само собой.

– Послушай ты, ублюдок, – не обратив внимания на мою тираду, продолжил незнакомый голос, – вечером ты поедешь на Казанский вокзал, положишь камень в ячейку под номером 235, наберешь код 532. Ключ от ячейки бросишь в мусорку слева от выхода из автоматической камеры хранения. Если камня там не окажется, ты не жилец. Понял, сука? В полицию не суйся.

– А не пошел бы ты, – вновь вырвалось у меня, хотя я точно собирался сказать что-то другое.

Я даже с удивлением посмотрел на трубку и быстро нажал на кнопку отбоя. «Прямо шпионские страсти. Вокзалы, ячейки, мусорки… Авообще-то вляпался ты, телефонный герой, с этим камнем почище той шкатулки», – подумал я. Через несколько минут я наконец сделал первый глоток горячего душистого напитка. Фиор, вернее, Том Смит, действительно очень хочет заполучить камушек. Я нарушил его планы, когда выбежал из кафе и забрал у ныне покойного Кутеева шкатулку. Я просто его опередил. Но он может только догадываться, что камень у меня. Никто не мог видеть, что я его забрал. Значит, меня, вероятно, просто берут на испуг. Сделав еще глоток, я снова закурил. Что будет, если я не сделаю то, что от меня хотят? По крайней мере, не убьют. Как тогда они найдут камень? С мертвеца не спросишь. Дома они все перерыли, может быть, в лаборатории сейчас творится то же самое. Так что же мне делать дальше? Я поставил пустую чашку на стол и вновь, переступая через валявшиеся на полу беспорядочно вещи, подошел к окну. Машина стояла на месте.

Задернув занавески, я отвернулся от окна и осмотрел весь этот бедлам, творившийся у меня на кухне. Надо бы прибраться. Но сначала спрятать камень. Честно говоря, мне было легче проглотить его, чем подыскать ему укромное место. Подумав несколько секунд, я наконец нашел его. Поясная сумка лежала среди прочего хлама, сброшенного с кухонной антресоли. Эта видавшая виды сумочка не раз бывала со мной в геологических экспедициях. Видно, настало время и моему камню полежать в ней. Переложив камень из кармана в сумку, я застегнул ее замок на поясе. Под пиджаком не видно, это не плохо. Еще раз прикинув, то ли место для хранения камня я подобрал, и не найдя ничего лучшего, я, вздохнув, снял пиджак и сумку и положил их на подоконник. Что ж, начнем уборку. Я начал поднимать с пола одну за другой валявшиеся кастрюли, тарелки, ложки, повесил на место полки. Через час кухня стала примерно похожа на ту, какой она была прежде. Я перешел в комнату. Складывая в шкаф валявшееся на полу белье, разбираясь в бумагах и ставя на полки сброшенные книги, моя голова не переставала работать. Ответить на вопрос, кому нужен камень, я мог. А зачем он нужен? Мои знания о нем были столь малы, что представить себе, как им пользоваться и для чего камень создан, я был не в состоянии. Тот, кто хочет отнять его у меня, знает намного больше, если не все, об этом камушке. Эх, камень, камень, если бы ты мог говорить. А что я о нем знаю?

Сначала я встретился со стариком Кутеевым. Случайно? В результате я стал обладателем камня. Когда у меня отобрали шкатулку, камень выпал из нее и подкатился по асфальту прямо к моей руке. А ведь он мог отскочить в любую сторону или я сидел бы на асфальте хотя бы в полуметре дальше, и тогда камень не достался бы мне. Случайно? Я врал следователю, хотя считал, что на вранье неспособен. Случайно? У меня болела голова, и хотелось спать. Стоило мне подумать, как бы от этого избавиться, все прошло само собой. Случайно? Я накричал на свою лаборантку, чего со мной никогда не бывало. Случайно? Я чересчур заносчиво и грубо разговаривал по телефону с каким-то бандитом, что теперь мне кажется опрометчивым и глупым поступком. Случайно? И потом эти сны. Случайно? Слишком много случайностей, Эрл. Не закономерна ли их череда? Какой вывод можно сделать из всех этих, следующих друг за другом случайностей? Вывод напрашивался один. Как это ни вероятно, но все сходится к тому, что камень сам нашел меня. Он делает все, чтобы я не потерял его, заставляя врать и срываться на подчиненных. Он, возможно, действует на мою психику, изменяя мой характер, или, может быть, заставляет проявляться его негативным чертам. Он дает мне понять, что является чем-то сверхъестественным, избирательно влияя на мои желания. Вернее, не влияя, а исполняя их. И он предупреждает меня об опасности.

Я сел в кресло, осмотрев комнату. Порядок, конечно, не идеальный, но все же. Надо дать передышку рукам и мозгам. Слишком много таинственного, отчего может зайти извилина за извилину. Посидев пару минут, я встал и направился на кухню. Открыл холодильник. Да, Эрл, не густо. С тех пор как я развелся с женой – долгие экспедиции, вынужденные разлуки отнюдь не укрепили наш брак, – питался я в основном одними полуфабрикатами и привычной для меня тушенкой. Чаще же всего я кушал в кафе и маленьких ресторанчиках. Открытая банка тушенки и полузасохший рис в кастрюле – что может быть лучше для утоления голода и приобретения язвы желудка. Ковыряясь вилкой в кастрюле с рисом, я думал, а не стоит ли мне все-таки поехать на вокзал, полностью доверившись судьбе, а там будет что будет. Прятаться все равно бесполезно. И если поверить в то, что я сейчас себе предположил, камень должен уберечь меня от неприятностей. Риск – благородное дело, тем более этот Фиор все равно достанет меня. Закончив с холостятской трапезой, я выпил кофе и опять занялся уборкой. Наконец, разложив и расставив все на свои места, я заметил, что в комнате заметно потемнело. За окном смеркалось, и мне пора было собираться в дорогу. Я переоделся в джинсы, джемпер и кроссовки, аккуратно повесив пиджак и брюки в шкаф. Прихватил с собой спортивную сумку. «В путь, Эрл», – сказал я себе.

До Казанского вокзала я добрался минут за тридцать без приключений. Камень лежал в поясной сумке под джемпером. Двое мужчин следовали за мной как тень, держась на почтительном расстоянии, но не прячась. Зайдя в здание вокзала, я прямиком направился в автоматическую камеру хранения. Там, как мне было велено, положил сумку в указанную ячейку, набрал известный мне заранее код и, захлопнув дверцу, пошел на выход. По дороге мне не встретился ни один человек, и те двое куда-то запропастились. Поездами теперь стали пользоваться редко. Лишь цыганенок, клянча денег, пристал ко мне на улице, когда я остановился и закурил сигарету, выбросив в урну пустую пачку с вложенным еще в камере хранения в нее ключом. Докурив до фильтра, я бросил окурок туда же, куда и пачку.

– Тушить бычки надо, молодой человек. Устраиваете тут поджоги, а мне потом бегай за водой, – раздался у меня за спиной скрипучий старческий голос. – Отойди, что ли, не мешай работать.

Я обернулся. Сзади меня стояла сгорбленная, тщедушная старушка, одетая в красную аполисцирующую накидку поверх телогрейки, с автоматическим совком и щеткой в одной руке и веревкой, привязанной к контейнеру на колесиках для сбора мусора – в другой. Она, бормоча себе под нос, залезла руками, одетыми в перчатки из жесткой резины по локоть, в урну. Достала мой дымящийся окурок и, бросив на землю, затушила его ногой.

– Бабуля, а ты кто? – задал я претендующий на первое место в мире по глупости вопрос.

Она подняла голову, посмотрела на меня из-под косынки, съехавшей на лоб, узенькими, хитрыми глазками, как на инопланетянина.

– Пить меньше надо, алкаш, Майя Плисецкая я, не видишь, что ли?

– Да вижу, вижу, как я сразу не признал? – улыбнувшись, ответил я и медленно пошел в сторону площади трех вокзалов.

Через шагов тридцать я обернулся и увидел, как бабуля, кряхтя, достала из урны целлофановый пакет с мусором и бросила его в контейнер.

Вот и все, Эрл. А на что ты надеялся? Думал, что эти два мужика полезут в заплеванную урну руками? Я вздохнул и пошел в сторону перехода в метро. Вскоре, открывая дверь своей квартиры, я услышал, как разрывается звонками телефон. Захлопнув дверь и добежав до телефона, я сорвал трубку.

– Але.

– Ну что, Эрл, видно, ты не понял до конца всю серьезность своего положения, – услышал я на другом конце провода, – решил поиграть со мной?

Мужской голос был не тем противным, что ранее. – Если бы не те два копа, тебя бы грохнули еще в камере хранения. Теперь жди и готовься, читай молитвы.

В трубке зазвучал отбой.

– Какие копы? – спросил я в тишину.

Тут же в дверь раздался длинный звонок. Вот и все, дорогой мой владелец таинственного камня, божественного сокровища старого Семена Кутеева. Приплыли. Оказаться бы сейчас где-нибудь в другом месте. Например, на даче. В дверь продолжали настойчиво трезвонить. Или, на худой конец, в лаборатории института, или…

К звонку в дверь добавились глухие удары. Но ничего не изменилось. Я как стоял с телефонной трубкой в руке, так и продолжал стоять дальше. Вот тебе и исполнение самых заветных желаний. Сказочник ты, Эрл. Сбросив с себя оцепенение, я положил телефонную трубку на место, снял поясную сумку и вытащил камень. Дверь, казалось, вот-вот слетит с петель, хоть и была металлической. Опустив камень в пустую хрустальную вазу, я направился к двери. Посмотрев в глазок, я увидел троих мужчин, одетых в полицейскую форму. Один из них старательно отбивал ноги об дверь, другой с невозмутимым лицом держал палец на кнопке звонка, третий стоял чуть поодаль. В его согнутой руке был пистолет. «Почему полиция?» – удивился я. Я ждал несколько другого. Ничего не понимаю.

– Кто? – задал я вопрос для того, чтобы чуть-чуть потянуть время.

Слушая фразу, что это полиция, в чем я был совершенно не уверен, и что я должен немедленно открыть дверь, я глубоко вдохнул, медленно через рот выпустил воздух с характерным звуком с-с-с-с-с, сделал пару круговых движений плечами и, скрестив пальцы, хрустнул суставами. Дверь открывалась наружу. Значит, первым зайдет любитель долго позвонить в нее. Барабашка, любитель портить ноги о двери, зайдет после. Третий будет страховать. Что ж, Эрл, вспомним былые годы. Я уже давно не тренировался, хотя постоянную физическую форму поддерживал. Резко отщелкнув замок, я отклонил корпус назад и сильно ударил ногой по двери. Любитель портить ботинки неожиданно ощутил, что металл приложился не к его ноге, а к его лицу. Пока он, вскинув руки, падал назад, на стоящего там страховщика, звонарь резко сорвался с места в мою сторону, выставив вперед руку, которой только что мучил мой дверной звонок. Очевидно, он хотел схватить меня за шею и сбить с ног. Размеров он был довольно-таки внушительных. Развернув корпус влево, я особым образом схватил его руку, продлив ее поступательное движение вперед, а затем резко вывернул ее вниз. Звонарь, неожиданно для себя, совершил в воздухе кувырок через голову и с грохотом упал на спину. Руку его я не выпускал и, резко согнув ему запястье, заставил вскрикнуть его от боли. Тем не менее он успел поднять вторую руку, в которой тоже, как и у страховщика, был пистолет. Но в мою сторону он направить его не успел. Я выбил его ударом ноги, и, оказавшись спиной к уже успевшему встать и забегающему с криком «сука» в дверь второму лжеполицейскому, я присел и пружинящим ударом выбросил ногу назад. В результате предпринятых мной телодвижений любитель портить ботинки о дверь на этот раз познакомился с моим каблуком. Видно, сегодня был не его день. Нос его был разбит от недавнего знакомства с моей дверью, теперь, вновь отлетая назад и никак не давая зайти на шоу страховщику, он, брызжа кровью, сбил его с ног, и они вдвоем завалились на пол. Этих секунд мне хватило, чтобы резким ударом ладони вырубить звонаря и схватить его пистолет. Теперь я мог диктовать условия. Пока страховщик тщетно пытался выбраться из-под лежащей на нем туши с разбитым в кровь лицом, я направил в их сторону пистолет.

– Брось оружие, – резко приказал я.

– Ах ты, падла, – наконец сбросив с себя тушу, процедил сквозь зубы страховщик. Но увидев направленное в свой лоб дуло, все же отбросил пистолет в сторону. Я обошел два распластанных тела и пнул пистолет ногой еще дальше.

– Медленно вставай и руки подними вверх.

Страховщик, ругаясь, подчинился. Под его ногами лежал, закрыв лицо руками, измазанными в крови, любитель постучать ногами в дверь.

– Теперь медленно повернись и подойди к стене.

– Что ты хочешь сделать? – через плечо бросил страховщик.

– Хочу узнать, кто вас послал, – повысив голос, спросил я.

– Ты же ученый, ты не можешь просто так убить, – с ехидством выпалил страховщик.

– Но я могу сделать очень больно, как ты понял.

– Ничего я тебе не скажу, урод, – злобно огрызнулся страховщик.

– Вижу, диалога у нас не получится, – убежденно сказал я, засунул пистолет за пояс, и, подойдя поближе, легонько, чтобы действительно не убить, нажал на две точки на шее страховщика. Он медленно осел на пол.

Взяв второй пистолет и перешагнув через все еще корчившегося от боли на полу Барабашку, я зашел в квартиру, вытащил камень из вазы, положил его в свою сумочку и застегнул ее на поясе. Затем побросал в спортивную сумку кое-какие вещи, отцовский блокнот, второй пистолет и направился к выходу из квартиры. Сюда мне больше нельзя возвращаться.

Тем временем дверной Барабашка уже поднялся на ноги, и, оторвав руки от окровавленного лица, шатаясь, стоял в проходе. Он ошалело смотрел на Звонаря, мирно лежавшего в прихожей, и никак не мог понять, что произошло. Ведь им говорили, что надо просто прийти и, запугав жалкого ученишку, забрать у него камень. Разрешено было даже пытать. Но крутизны всех их троих, вместе взятых, не хватило для выполнения элементарного на первый взгляд задания. Если бы он знал, что, принеся камень заказчику, они, может быть, подпишут себе смертный приговор. Можно сказать, что я спас им жизнь. Выйдя в прихожую, я встретился с Барабашкой глазами. На секунду остановившись, я решительно сделал шаг вперед, в его сторону. Увидев меня, Барабашка отшатнулся, уступая мне дорогу. При этом я заметил, что в руке его был зажат нож, который он быстро спрятал за спину. Он рассудил про себя, что будет лучше пропустить меня и напасть сзади.

– Даже и не думай, – затормозив в полуметре от него и опустив сумку на пол, бросил я в его сторону.

Поняв, что его коварный план раскрыт, Барабашка, издав рычащий вопль, бросился на меня. В этой ситуации преимущество было на моей стороне. Агрессию и силу разъяренного человека легко направить против него самого. Барабашка не знал этого основополагающего правила айкидо. Я же усвоил его посредством длительных тренировок и спаррингов на соревнованиях. Все произошло мгновенно. Нож полетел в одну сторону, Барабашка в другую. Прокатившись кубарем по прихожей в сторону комнаты, Барабашка распластался на полу и попыток встать больше не предпринимал. Тем временем я поднял сумку и вышел на лестничную клетку. Страховщик лежал на спине и тихо постанывал. Пришел в себя. Значит, я не переборщил. В это время приоткрылась дверь соседней квартиры, и соседка-старушка крикнула в появившуюся щель, что вызвала полицию, после чего дверь быстро захлопнулась. Какие же у нас ответственные и заботливые люди. Она вызвала полицию, а кто сейчас валяется на полу? Я быстро сбежал вниз по лестнице и, приоткрыв дверь подъезда, выглянул на улицу. У подъезда стоял полицейский автомобиль. Водителя в нем не было. Я вышел из подъезда и, придав своему лицу образ невозмутимости и спокойствия, медленно пошел в сторону Садового кольца. Собственно говоря, идти мне было некуда. К друзьям показываться нельзя, на дачу ехать нежелательно. Тем временем город постепенно погружался в сумерки. Уже зажглись фонари, и машины, проезжающие мимо, включили габаритные огни. Купив в ларьке у метро пачку сигарет, я спустился в подземный переход. Надо было решить, где провести эту ночь. В это время к моему подъезду подъехали две машины. Одна с оперативниками, другая с группой захвата. В одной из них сидел следователь Багров. Высыпав из машин, вооруженные спецназовцы кинулись в подъезд, но никого, кроме встречающей их старушки, все так же наблюдавшей в щель двери, они не нашли. Через минуту в мою квартиру зашел следователь Багров. Туда же привели сознательную бабулю, которая, сбиваясь и часто переходя на воспоминания своей жизни, начала рассказывать следователю о том, что успела увидеть в дверной глазок. Багров мрачно смотрел на нее и время от времени задавал наводящие вопросы, чтобы вернуть рассказ старушки в нужное для выяснения обстоятельств случившегося русло. Через час изнуряющей болтовни бабушки следователь отпустил ее, оставив номер контактного телефона на случай, если она еще что-нибудь вспомнит. Голова у Багрова раскалывалась. Он плохо переносил магнитные бури, которые все чаще случались в последнее время. Потерев седые виски, он набрал на визиофоне номер моего телефона. В это время я уже сидел в одноместном номере гостиницы, недалеко от проспекта Мира, и курил одну за другой сигареты. На столике передо мной стояли наполовину опустошенная бутылка водки и стакан.

– Да, – ответил я.

– Эрл Андреевич, это Багров, не забыли еще?

– Не-е-е-т, как же, как же?

– У меня к вам куча вопросов, вы где?

– Каких вопросов? – не ответив следователю, спросил я.

– Вопросов относительно произошедшего инцидента около двух часов назад в вашей квартире. Скажите, где вы? Я за вами пришлю машину.

– Зачем?

– Эрл Андреевич, на Казанском вокзале убиты два наших сотрудника, которых я отрядил наблюдать за вами. Сами понимаете, дело еще не закрыто, пока не найден заказчик убийства Кутеева. Заказ осуществлялся через посредников.

– Сожалею, – искренне сказал я. – Так это были оперативники?

– Кто? – сбив меня с толку, переспросил Багров.

– Те двое мужчин, что следовали за мной, куда бы я ни шел.

– Вы не могли их видеть, Эрл Андреевич. Они профессионалы. Куда мне прислать машину? Приезжайте. Все расскажите. И про этих двоих, и про драку в вашей квартире. Попробуем во всем разобраться.

– Не надо машины, Олег Владимирович. Я сам к вам приеду, когда смогу.

– Но на вас было покушение?

– Я так не думаю. Это просто какие-то хулиганы.

– Хулиганы? – переспросил Багров. – Одетые в полицейскую форму и вооруженные? Это навряд ли. Никто не посылал к вам наряда. На вас было совершено покушение, как вы это не понимаете? За вами следили, а потом попытались убить. Вы, по-моему, чего-то мне не договариваете.

– Я приеду к вам сам. Перед этим позвоню и скажу когда.

– Желательно, Эрл Андреевич, чтобы это было завтра.

– Я постараюсь, до свидания.

Я отключил телефон. Затем, немного подумав, отключил его совсем. Больше ни о чем не хотелось думать. Налив себе еще граммов сто, я осушил стакан залпом и стал раздеваться. Спиртное и накопленная за день усталость сделали свое дело.

Мне хотелось спать. Я пододвинул стул к краю кровати. Повесил на него свою одежду. Сумку с камнем положил, как и вчера, под подушку. Накрывшись холодным, сырым одеялом и закрыв глаза, я провалился в сон.