Текст книги "Люди реки Кананари"

Люди реки Кананари
Андрей Матусовский

Посвящается тем, кто в меня всегда верил

© Андрей Матусовский, 2023

ISBN 978-5-0056-4511-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

В книге «Люди реки Кананари» представлены материалы двух полевых сезонов, проведенных в Колумбии, в департаменте Ваупес, в октябре-ноябре 2019 и 2021 годов.

Мой первый визит в колумбийскую Амазонию состоялся в 2014 году. Тогда я жил среди барасано, таивано и татуйо на реке Пиарапарана, левом притоке Апапориса. Я был поражен и восхищен богатством традиционной культуры коренных народов Ваупеса.

Мне хотелось вернуться, чтобы продолжить исследования, возможно, побывать в сопредельных районах, чтобы расширить свои знания, сопоставить полученные данные.

Так я оказался в 2015 году в департаменте Амазонас на реке Миритипарана, левом притоке Какеты, где имел возможность изучать культуру юкуна и матапи.

Экспедиции в колумбийскую Амазонию в 2014 и 2015 годах подробно описаны в книге «Среди индейцев Западной и Северо-Западной Амазонии».

Кананари – река, протекающая на западе департамента Ваупес, левый приток Апапориса. На ее берегах расположено пять общин коренных народов: Пакоа, по-испански ее также называют Буэнос-Айрес, Чаркон-Бланко, Пуэрто-Мороко, Альтамира и Сан-Хосе-дель-Кананари, в которых проживают барасано, таивано, кабияри и татуйо.

Бассейн Кананари находится в междуречье Ваупеса и Апапориса. Коренные народы региона имеют много общих культурных черт: мифологические представления и обряды, проводящиеся в малоке (большом общинном доме); отношение к коке как к священному растению; святилища – различные географические объекты: горы, пороги, реки и водопады; унифицированные формы предметов быта и культа; различные этнические группы проживают совместно в общих деревнях; широко распространены междеревенские браки и владение несколькими аборигенными языками. Основа традиционной религии барасано, таивано, кабияри и татуйо – вера в духов – хозяев животных и обряды юрупари, во время проведения которых символически воспроизводится процесс становления мира и правил поведения членов социума. Данное обстоятельство позволяет антропологам говорить, что коренные народы, живущие на востоке колумбийской Амазонии в междуречье Ваупеса и Апапориса, формируют социокультурную общность, часто называемую по имени реки – Ваупес, или тукано, языковой семьи, к которой принадлежит большинство языков автохтонного населения региона.

Автор книги в малоке кабияри в общине Пукуми

Район проведения экспедиций – священная земля для коренных жителей региона, центр мира, которого достигли предки барасано, таивано, кабияри и татуйо, согласно их мифологии, поднявшись на большой анаконде, имевшей форму каноэ, по рекам, левым притокам Амазонки. У каждой этнической группы свои географические ориентиры, где это произошло.

Междуречье Ваупеса и Апапориса один из самых интересных районов Амазонии с точки зрения этнографических и антропологических исследований.

Я рекомендую вам прочитать также другую мою книгу – «Среди индейцев Западной и Северо-Западной Амазонии», – так вы узнаете больше о культуре коренных жителей региона.

Жизнь не стоит на месте, и сегодня барасано, таивано, кабияри, татуйо пользуются мобильными телефонами, современной одеждой, подвесными моторами. Они говорят: «Католицизм – наша религия, а юрупари – наша культура». Несведущему наблюдателю, ориентирующемуся только на внешние признаки, может показаться, что традиционная культура коренных народов, живущих на Кананари, пришла в упадок. Это не так! Чтобы осознать обратное, нужно пожить в деревнях на Кананари, поговорить с людьми, услышать их, понять, как они думают и воспринимают окружающий мир.

Я помогу тебе, дорогой мой читатель, разобраться в этом – в путь, нас уже ждут люди реки Кананари.

Книга не пропагандирует употребление наркотиков, психотропных веществ или каких бы то ни было других запрещенных веществ. Автор категорически осуждает производство, распространение, употребление, рекламу и пропаганду запрещенных веществ.

Андрей А. Матусовский

Глава I. Первая экспедиция на Кананари

Дорога на Кананари

Поздно вечером вылетел из Москвы в Стамбул, где пересел на самолет, следующий до Боготы. На дорогу от Стамбула до Боготы ушло более двенадцати часов, поэтому я очень устал. Я всегда устаю от долгих перелетов. Силы придают мечты о том, что впереди меня ждет любимая Южная Америка, Амазония и ее жители.

В Боготе приземлился рано утром и вскоре заселился в хорошо знакомом мне отеле Casa Quinta, находящемся в центре города, в районе Канделярия.

Отдохнуть решил позже и, бросив вещи, уже через час поднялся на гору Монсеррат. Вскоре после спуска вниз пошел сильный дождь, который не прекращался следующие несколько часов. Поскольку отель находился рядом, непогоду я переждал с комфортом. Как только закончился дождь, совершил короткую прогулку по центру Боготы и вскоре отправился в отель отдыхать, спать после долгого и утомительного перелета.

Утром следующего дня посетил музей археологии и долго гулял по Канделярии.

После обеда поехал к Томасу и договорился встретиться с ним завтра утром уже в аэропорту, перед рейсом авиакомпании Satena, вылетающим из Боготы в Миту, столицу департамента Ваупес. Если вы читали мою книгу «Среди индейцев Западной и Северо-Западной Амазонии», то, очевидно, знаете, кто такой Томас. Он организовывал две мои предыдущие экспедиции к коренным народам колумбийской Амазонии.

Вблизи площади Боливара, самого центра Боготы, венесуэльцы торгуют поделками, сделанными из банкнот Венесуэлы разного номинала. Cейчас в Венесуэле настолько высокие темпы роста инфляции, что деньги считаются не отдельными купюрами, а пачками, и при этом на них почти ничего невозможно купить. Демонстрируя тонкую иронию над сложившейся ситуацией, венесуэльцы плетут из купюр кошельки, которые продают за двадцать тысяч колумбийских песо (около шести долларов США), а также используют их как основу для рисования небольших сувенирных картинок. У них получаются оригинальные изделия.

Вид на гору Монсеррат

Центр Боготы

На горе Монсеррат, возвышающейся над Боготой

Чорро-де-Кеведо – отсюда начала строиться Богота

На улицах Боготы, в районе Канделария, на стенах домов много граффитти с амазонскими этническими сюжетами. Здесь изображен ребенок нукак-маку

Индианка и ягуар

Несмотря на то что самолет должен был вылететь из Боготы в Миту около часа дня, я заранее, в десять часов утра, выехал из отеля в аэропорт Эль-Дорадо. Никакой задержки не случилось, наш рейс вылетел вовремя, и примерно в три часа дня мы приземлились в Миту.

Миту встретил привычной амазонской жарой, безумной влажностью, информационным щитом, предупреждающим о том, что вы находитесь в зоне повышенного риска заболевания малярией, и полицейскими с собаками, вынюхивающими наркотики в багаже пассажиров рейса Богота – Миту.

– Добро пожаловать в колумбийскую Амазонию, в департамент Ваупес, – сказал полицейский, – можно посмотреть ваш паспорт?

Погода была пасмурная, шел мелкий моросящий дождь.

В эту экспедицию на Кананари Томас пригласил своих друзей: Эдинсона и Хулиана. Эдинсону двадцать четыре года, он коренной житель Сьерра-Невада-де-Санта-Марта – коги. Эдинсон работает у Томаса в качестве его помощника. Хулиану на вид около тридцати лет, он потомок испанцев, друг Томаса, из небольшого городка Саламина, расположенного в двух часа езды на северо-запад от Боготы, там Томас недавно купил дом, построенный в старом колониальном стиле. Эдинсон уже был в Амазонии, Хулиан еще нет. Хулиан в предвкушении чего-то нового, говорит, что, несмотря на то что Амазония часть его родной Колумбии, эта область для него как другая страна, настолько здесь все по-другому: природа, люди и их культура. Я немного завидую Хулиану, ему только предстоит открыть для себя Амазонию, потому что хорошо помню свои ощущения при первом визите в регион – яркие и насыщенные эмоции!

Монумент в Миту, олицетворяющий миф, согласно которому…

…предков коренных народов принесла на себе в регион большая анаконда, имевшая форму каноэ, в котором сидели люди

Эдинсон и Хулиан – жители гор, и для них амазонский регион их родины все равно что другая страна, настолько разные по культуре и климату горные и низинные районы Колумбии, лежащие к востоку от Анд. Однако Эдинсон уже сопровождал Томаса в тропики, Хулиан в Амазонии впервые.

В родных горах Эдинсона зовут индейским именем Сейжио. Томас показывает фотографии деревни Эдинсона, она выглядит традиционной. Все дома построены из природных материалов, люди ходят в домотканых одеждах. Эдинсон рассказывает, что некоторые общины коги готовы принимать у себя белых посетителей, а другие категорически отказывают в приеме чужакам. Эдинсон не упускает возможности научить нас словам из языка коги: попора – смесь из извести и размельченных листьев коки, которую употребляют коги; гама – плетеная из волокон фикуса, растущего в горах Сьерра-Невада-де-Санта-Марта, сумка через плечо.

Малока в Миту

Магазинчик народных промыслов в Миту

Эдинсон подарил каждому из нас по гаме, они очень крепкие и пригодятся нам для путешествия.

Днем в одном из магазинчиков закупили продукты для предстоящей экспедиции, а также многочисленные подарки для коренных жителей деревень, стоящих на берегах Апапориса и Кананари, которые будут встречаться на нашем пути. Я купил для обмена пару мотков лески, набор рыболовных крючков, карманные электрические фонарики, расчески и мыло.

Миту – отправная точка нашей экспедиции. Завтра мы должны вылететь чартерным рейсом на одномоторной «Сессне» в маленькую общину Пакоа, расположенную на правом берегу Кананари, там есть грунтовая взлетно-посадочная полоса.

Вечером в одном из баров Миту встречаем людей из Пакоа. Жители окрестных деревень наведываются в Миту, чтобы весело провести время и купить промышленные товары. Многие из них не отказывают себе в удовольствии выпить пива в местных барах. Пьянеют аборигены быстро, и их тянет поговорить. И хотя они не выказывают какой-либо агрессии, с ними, как с любыми пьяными навязчивыми людьми, общаться, конечно, не очень приятно.

Утром во время завтрака в отеле La Voragine, в котором мы поселились (в 2014 году называвшемся Mitusava), встретил антропологов из Мексики. Они отправляются на лодке в путешествие вниз по Ваупесу, чтобы снимать жизнь местных коренных жителей.

Позавтракав, выехали в аэропорт Миту. Сегодня есть рейс Satena в Боготу, поэтому мы долго ждем, пока сначала зарегистрируют всех пассажиров столичного рейса и отправят их самолет.

Наш вылет намечен на час дня. Шестиместная «Сессна» способна поднять не очень большой груз. Нас четверо пассажиров, и вместе мы должны весить не более трехсот килограммов, также учитываем вес пилота, плюс к пилоту на переднее сидение подсел стажер. Томас также закупил много подарков для коренных жителей общин, стоящих на берегах Апапориса и Кананари: комплекты одежды, шорты и футболки, батарейки для электрических фонарей, парафиновые свечи, мыло, леску, крючки, свинец для грузил. Весь наш груз и нас взвешивают – все в порядке, перегруза нет.

Томас говорит, что бензин в отдаленные общины региона доставляют самолетами без пассажиров на борту. Такой способ продиктован гидрографией региона, течение рек преграждают многочисленные стремнины, пороги и водопады, делающие невозможной доставку топлива по рекам, как это практикуется, к примеру, в венесуэльской Амазонии.

Около часа дня пошел сильный дождь, и наша «Сессна» вновь не смогла вылететь. Что же это такое?! Это Амазония, говорю я сам себе, она всегда вносит свои коррективы в намеченные планы. Вышли из здания аэропорта и пошли к ближайшей точке, где на открытом огне готовили говядину. Поели вкуснейшего свежего мяса, вернулись в зал ожидания. Ничего не происходит. Ужасно раздражает ожидание. Сидим, переживаем, ждем, когда кончится дождь. Наконец дождь прекращается, и мы, ловя момент, почти сразу взлетаем.

Граффити в Миту на мифологическую тему

Аэропорт в Миту

Внизу – Ваупес

Пакоа

Взгляд с высоты позволяет оценить детали рельефа местности, которые плохо различимы с земли. Сложно понять, но, как мне показалось, в окрестностях Миту много вторичного леса. Чем дальше от Миту, тем лесной покров становится гуще, над девственным лесом встают горные плато – Серро-Аси, Серро-Гуакамайо и Серро-Мороко. Они вертикально вздымаются над джунглями, их высота достигает несколько сот метров. Впечатляющее величественное зрелище! Местами, на возвышенностях, лес отступает и образуется что-то вроде высокогорных лугов.

Рельеф местности в междуречье Ваупеса и Апапориса не однороден. Почти повсеместно господствует равнинный дождевой тропический лес, однако в центре ареала находятся обширные скальные образования с плоскими вершинами высотой в несколько сот метров: Серро-Аси, Серро-Гуакамайо, Серро-Мороко и Серро-Голондринас – крайняя западная часть Гвианского плоскогорья. На вершинах лес сменяется низкорослой растительностью. На большинстве мелкомасштабных карт эти скальные массивы даже не обозначены, что, вероятно, связано с их относительно небольшой высотой. Тем не менее все они хорошо знакомы местному населению и маркируют их сакральное пространство. Серро-Аси, Гуакамайо и Мороко обильно усеяны гротами и пещерами, стены которых украшают древние наскальные рисунки. К ним коренные жители совершают паломничества.

Мы приземляемся в Пакоа на взлетно-посадочную полосу, еще сырую после недавно прошедшего дождя. Колеса «Сессны» пробуксовывают в жидкой глине, самолет болтает, трясет, бросает из стороны в сторону – весьма неприятное ощущение. Наконец «Сессна» затихает в конце взлетно-посадочной полосы напротив большой малоки – общинного коммунального жилища прямоугольной формы под двускатной крышей.

Скалы с плоскими вершинами, скрытые джунглями

Вид на Пакоа с высоты

Встреча «Сессны» в Пакоа

Как обычно это бывает в Амазонии, прилетевший самолет и выходящих из него пассажиров окружает большая шумная толпа, желающая поглазеть на чужаков и привезенные ими вещи. Томаса и Эдинсона, уже посещавших Пакоа, приветствуют несколько мужчин, находящихся в толпе.

Мы предложили детям конфеты, и среди них сразу же возник нездоровый ажиотаж. Тогда один мужчина таивано окрикнул их и спокойно и деловито построил детей в колонну. Дети подчинились его воле, и суматоха прекратилась. Каждый ребенок, чья очередь подошла, получил в руки по одной конфете. Мужчина внимательно следил за процессом, чтобы среди детей вновь не возникла суета.

Пилот «Сессны» долго не ждет. Взяв новых пассажиров, маленький самолетик бойко разгоняется по грязи и благополучно взлетает, вновь взяв курс на Миту.

В Пакоа проживает более четырехсот человек таивано и кабияри (ударение в слове таивано приходится на последний слог, тогда как кабияри произносят с акцентом на последнюю букву и). Здесь находится школа-интернат, в которую приезжают учиться дети из окрестных деревень.

Главный фронтальный вход малоки в Пакоа ориентирован, согласно традиции таивано, строго на восток, в ту сторону, откуда, по преданиям, поднимаясь вверх по Апапорису, пришла прародительница-анаконда, принесшая на своей спине, как на каноэ, в область нынешнего проживания первых людей. Главный вход малоки в Пакоа расписан черно-белыми красками: комбинации полукругов, кругов и точек составляют символический орнамент.

Малока в Пакоа. Вид спереди

Роспись фасада малоки в Пакоа

Символика росписи фасада малоки связана с видениями, возникающими при приеме галлюциногенного напитка яхе

Малока – центр Пакоа. Взлетно-посадочная полоса устроена таким образом, что после приземления и остановки самолет оказывается у главного фронтального входа в общинное коммунальное жилище.

Несмотря на то что в малоке живет много людей, вокруг нее располагаются дополнительные постройки: строения школы-интерната, хижины, предназначенные для проживания отдельных семей, и даже несколько гостевых домиков, построенных, видимо, по каким-то целевым правительственным программам для привлечения туристов в регион, которые смотрятся, однако, запущенными, вряд ли в них кто-то жил в последние месяцы.

Можно сказать, что Пакоа располагается на холмах. Малока находится у подножия одного из них, а большинство семейных хижин стоит на возвышенности. Все строения разбросаны на площади, равной примерно 2,25 квадратных километра.

В Пакоа наблюдается высокая активность. Очевидно, что общину посещают не только жители окрестных аборигенных деревень, но и белые чужаки. Только за один день, что мы провели в Пакоа, здесь приземлились две «Сессны», правда, включая нашу. Таивано и кабияри ходят пешком из Пакоа в Миту. Мужчина таивано рассказывает, что такой поход занимает несколько дней, каждый день проходят более двадцати километров.

На другом конце взлетно-посадочной полосы располагается небольшой гарнизон колумбийской армии. Как говорят местные, военные находятся здесь, чтобы пресекать наркотрафик. Вниз по течению Апапориса есть нелегальные взлетно-посадочные полосы, спрятанные в джунглях, через которые перебрасывают кокаин и марихуану. Вот и рядом с нами непонятно откуда сразу после приземления «Сессны» возникли два бравых военных в полной амуниции, в касках, с автоматами, у одного в руках даже гранатомет. Они смотрят на нас, но не подходят, не спрашивают ничего, вероятно, им известно, что у нас есть разрешение на посещение территории от местных лидеров коренных народов.

В таких местах, на берегах тихих каньо, местные жители моются и стирают одежду

Каноэ с мотором на Кананари

Некоторые каноэ, выдолбленные жителями Пакоа из целого ствола дерева, – огромные

Мы разместились в одной из хижин таивано, стоящих на пологом холме. Внутри жилище разделено на три комнаты. Дверь одной из них была плотно закрыта изнутри. Утром выяснилось, что в ней квартировал католический священник, прибывший из Миту в Пакоа по каким-то религиозным делам, все это время не подававший никаких звуков. Двое военных, непонятно зачем негласно приставленных к нам, продолжают нести свою службу, уныло коротая время в тени раскидистого дерева, растущего рядом с хижиной, так ничего не спрашивая и не подходя к нам.

Мы планируем переночевать в Пакоа и на следующее утро отправиться в долгое путешествие. Сначала спустимся вниз по Кананари и войдем в Апапорис, чтобы, пройдя несколько километров вниз по его течению, увидеть грандиозный порог Хирихиримо. Затем вновь вернемся в Кананари и будем подниматься к ее верховьям. Где-то там в верхнем течении Кананари располагается община таивано Альтамира, в которой я планирую провести несколько дней. В Альтамиру я должен прийти один. В середине пути Томас, Эдинсон и Хулиан хотят уйти в сторону и обследовать окрестности.

До вечера еще много времени, и я пошел прогуляться по Пакоа. Зашел в несколько семейных хижин таивано. В них царил, как мне показалось, беспорядок, хотя, наверное, у себя в квартире, казалось бы, хаотичное расположение нужных нам вещей и предметов мы назвали бы творческим беспорядком. Интерьер жилищ состоял из традиционных и современных вещей. Среди традиционных преобладали деревянные весла конической формы, терки для растирания клубней маниока, большие глиняные противни для выпекания маниоковых лепешек, установленные над очагом.

На одной из тропинок сталкиваюсь с мужчиной по имени Хуан, которому на вид около пятидесяти лет. Хуан представляется главой Пакоа. Он говорит на пяти аборигенных языках: таивано, барасано, татуйо, кабияри и тукано. Я не первый раз встречаю в колумбийской Амазонии представителей коренных народов, которые говорят на нескольких местных языках. Для здешних мест это типичная ситуация. Дело в том, что языки большинства местных индейцев относятся к группе языков восточных тукано, поэтому понять и выучить язык своих соседей им не составляет большого труда. Меня интересует разделение барасано на две субгруппы: таивано и эдурья. Хуан поясняет, что эдурья – это и есть барасано, просто таивано говорят на языке, который немного отличается от эдурья.

В этнической самоидентификации барасано присутствует деление на субгруппы: эдурья и таивано. Данная оппозиция принципиальна для барасано, в разных общинах аборигены обязательно подчеркнут свое отличие от соседей-соплеменников.

Однако на вопрос: «В чем различия между эдурья и таивано?» – информанты барасано дают ответы, которые не позволяют четко идентифицировать их социокультурную инаковость. Как правило, говоря о разных диалектах, имеющих незначительные отличия, или самоназвании, барасано не могут назвать дополнительных критериев распознавания, относящихся к обыденной или ритуальной культуре двух субгрупп.

Подобная ситуация характерна и для академической науки. Исследователи сообщают справочную информацию о разделении на эдурья и таивано, но не обозначают глобальных различий между двумя субгруппами.

В одном из наиболее полных справочников по языкам мира, составленном миссионерской организацией SIL International, ранее известной как Летний институт лингвистики (SIL – Summer Institute of Linguistics), отсутствует информация о разделении барасано на две субгруппы: эдурья и таивано. Этот народ обозначен в нем как барасано эдурья, говорящий на языке, относящемся к языковой семье тукано, его восточной подгруппы, бара-туюка, имеющем диалекты: барасано (комемаца, ханера, панероа, южные барасано, йебамаса) и эдурья (эдулиа, эрулиа, таивано), лексическое сходство между которыми оценивается в 98%, и между ними имеются только некоторые фонологические различия. SIL International различает барасано по лингвистическому признаку как барасано, или южные барасано, и эдурья. В ее трактовке барасано эдурья – это этноним, а таивано – другое имя барасано эдурья.

Несмотря на то что антропологи и лингвисты используют слова «эдурья» и «таивано» для обозначения этнических групп, говорящих на этих диалектах, следует признать, что для академической науки и метисного населения территориально-географический критерий стал наиболее значимым в разделении барасано на две субгруппы. Барасано, причисляющие себя к эдурья, расселены в основном в нижнем течении Пиарапараны, некоторые их общины стоят также на берегах Апапориса; таивано живут в верховьях Пиарапараны.

Сами индигены придают делению на эдурья и таивано гораздо большее значение. Информант барасано эдурья сообщал, что слово «таивано» из испанского языка, а «эдурья» – из языка барасано. В голосе говорившего улавливалась интонация, посредством которой человек как бы обозначал бόльшую значимость слова из родного языка. При этом значение слов «таивано» и «эдурья» респондент не смог объяснить.

Многие названия этнических групп в регионе Ваупес происходят из языка лингва жерал, в XVI – XVIII веках игравшего роль лингва франка на обширной территории юго-запада Венесуэлы, северо-запада Бразилии, востока и юго-востока Колумбии – от верховьев Риу-Негру до берегов Амазонки, отдельные идиомы которого продолжают находиться в употреблении в колумбийской Амазонии. Как замечает Ф. Корреа Рубио, лишь в единичных случаях эти названия также являются этнонимами. Таивано не входят в это исключение. Тем не менее барасано, относящие себя к таивано, говоря с белыми, представляются именно этим словом. Коренные народы, соседи барасано, различают их как эдурья и таивано. Сами таивано называют себя masa – «люди», конкретизируя свою самоидентификацию притяжательными прилагательными – «мои люди» или «наши люди». В соответствии с их представлениями к категории masa также принадлежат коренные народы, с которыми у них имеются прямые или косвенные контакты, в том числе проживающие на удалении от них, но известные таивано. Соотнесение других аборигенных групп с критерием «люди» коррелирует с подобием их культуры образу жизни барасано. Для обозначения белых и коренных народов, чья культура отлична от их собственной, барасано используют другие слова.

Сегодня в регионе Ваупес языком лингва франка служит тукано, а влияние культуры общности Ваупес прослеживается дальше условных границ ее распространения. При таком активном культурном взаимодействии коренные народы региона сохраняют этническую самоидентификацию.

Вероятно, истоки разделения барасано на эдурья и таивано следует искать в отдаленной исторической ретроспективе, в процессе заселения колумбийской Амазонии, когда миграционные волны поднимались вверх по рекам, минуя многочисленные пороги, и одна из групп могла длительное время оставаться в изоляции по отношению к другой.

Поскольку у барасано отсутствуют ярко выраженные этнографические критерии разделения на две субгруппы, социокультурная самоидентификация, важная для аборигенов, нивелируется для окружающего их метисного населения, и разграничение на эдурья и таивано чаще всего можно встретить в специализированной литературе и в разговорах с коренными народами.

В контактах с метисным населением региона барасано выступают единым народом. Интересы и действия отдельных общин координируются и учитываются при принятии решений на коллективных собраниях, проводящихся в деревнях, обладающих высоким социальным статусом. Постановления, выносимые на таких собраниях, определяют дальнейшие кооперативные действия барасано.

Насколько и для кого важнее разделение на эдурья и таивано, для самих коренных народов или метисного населения? Если в отношениях между собой эдурья и таивано придерживаются самоидентификационной оппозиции, то в контактах с метисным населением данные этнические группы выступают как единый народ – барасано.

Солнце садится, и над Пакоа быстро сгущаются сумерки. Мы отправляемся в малоку. Посиделки мужчин в малоке перед сном – это неотъемлемый атрибут традиционной культуры таивано. Нам не только интересно общаться с людьми, но также следует выказать им уважение, рассказать таивано о жизни, которая проистекает за пределами их общины. Это ритуал.

Нас встречает глава малоки – мужчина по имени Фаустино, ему лет сорок пять – пятьдесят, не больше. Малока полным-полна людей: мужчин, женщин, детей. Фаустино приглашает нас сесть на скамейке, устроенной в глубине малоки.

Квинтэссенция предметов традиционного хозяйства жителей Пакоа: клубни маниока, принесенные с плантации, весло и тяжелый гарпун для охоты

Металлический наконечник гарпуна предназначен для битья кайманов и крупной рыбы

Я не могу угомониться, опять расспрашиваю, теперь Фаустино, о разграничении барасано на две субгруппы. Глава малоки разъясняет, что таивано – это просто название барасано на испанском языке.

Разучиваю вместе с ним различные слова из языка таивано: гавы – одна персона, гава – белые, общее обозначение белых, хибаба – друг, мой друг.

Со слов Фаустино, в задней части малоки проживают женщины, ее передняя половина предназначена для мужчин. Я понимаю, что данное пояснение главы малоки не следует воспринимать дословно. Очевидно, что он обрисовывает ритуальное пространство общинного жилища, в котором мужская область находится у главного фронтального входа малоки. Однако сейчас мы сидим и разговариваем с ним в задней части строения. Я спрашиваю Фаустино, почему это так, но он лишь скромно улыбается.

К нашей компании присоединяются родственники Фаустино: брат Патрисио, на вид ему около пятидесяти лет, и сын Максимилиано, двадцати пяти – тридцати лет. Беседуя, таивано принимают растительные ритуальные порошки – мамбе и мыно. Фаустино поясняет, что мамбе и мыно предлагают для друзей и знакомых, поддерживая разговор. По его утверждению мамбе и мыно таивано принимают перед тем, как отправиться на охоту. Фаустино хвастается, что после принятия мыно он способен охотиться ночью при свете звезд.

Небольшие запасы мамбе и мыно всегда есть у любого мужчины таивано, а не только у шамана или главы малоки. Эти галлюциногенные порошки принимают каждый день, как правило, ближе к темному времени суток.

Употребление мамбе – мужская прерогатива, но неожиданно я делаю интересное наблюдение. Пока мы разговаривали, к емкости с мамбе, стоящей на земляном полу малоки, подошла женщина и, не спрашивая разрешения мужчин, спокойно зачерпнула порцию галлюциногенного порошка и положила его себе в рот. На действия женщины мужчины никак не отреагировали. Значит, есть какое-то исключение, и женщины также могут принимать мамбе, или традиция уже постепенно трансформируется?

Мамбе, помол из листьев коки (Erythroxylum coca var. Ipadu), употребляемый индейцами Западной и Северо-Западной Амазонии. У различных индейских групп региона порошок из листьев коки называется словом из их родного языка (кахи – у барасано, маании – у бора, хибина – у уитото).

Кустам коки отводят отдельное место на общей плантации – чагре, как ее называют в колумбийской Амазонии. За ними ухаживают и собирают урожай только мужчины. Перед тем как отправиться на плантацию собирать листья коки, мужчины раскрашивают свои лица красной краской.

Приготовление и употребление мамбе длительный ритуальный процесс. Приспособления для производства мамбе хранятся в малоке.

В традиционной культуре индейцев Западной и Северо-Западной Амазонии кока занимает важное место – для них это священное растение. Без мамбе не обходится ни один традиционный ритуал (юрупари, коллективные танцы, любые собрания членов сообщества в малоке; а также охотничьи вылазки и путешествия); его предлагают друзьям, гостям и собеседникам. Предложение мамбе – это знак уважения и гостеприимства. Обычно мамбе принимают мужчины, однако не существует строгого запрета для приема мамбе женщинами. Во время традиционных ритуалов мамбе часто употребляется совместно с другими галлюциногенами: йопо (порошком из семян Anadenanthera peregrine), питьем из лианы Banisteriopsis caapi – яхе, как его называют в междуречье Ваупеса и Апапориса, табаком.

От слова мамбе происходит производное «мамбеадеро», означающее социокультурный комплекс ритуальной активности в пространстве малоки.

Индейцы Амазонии говорят: «Белые сделали из коки наркотик, коммерциализировали ее. Для нас кока – священное растение».

То, что таивано называют мыно, больше известно как йопо. Коренные народы бассейна Кананари иногда также говорят йопо, подразумевая мыно.

Йопо (Венесуэла), кохоба (Карибский регион) – галлюциногенный порошок, приготавливаемый из семян дерева, относящегося к семейству акациевидных, используемый в ритуальных целях у коренных народов Амазонии, Оринокии, Карибских островов, а также в некоторых других районах Южной Америки.

Основной ареал распространения дерева Anadenanthera peregrine – области к северу от Амазонки. Стручки, в которых находятся семена, созревают в январе-феврале, и их собирают впрок в больших количествах, часто облачая сбор в форму церемонии.