Текст книги "Рентген собственной души: страшней картины нет на свете"

Стремление женщины побыстрее избавиться от «лишнего» ребенка обязательно изломает всю ее последующую жизнь. Грех детоубийства лишает мать благодати Божией. Недаром в старые времена за такое деяние мать, сделавшую аборт, отлучали от церкви на двадцать лет, наравне с убийцами. Согласно Священному Писанию, грех детоубийства во чреве матери вопиет к Богу об отмщении и считается хуже смертного. Поэтому, убивая не родившееся дитя, мать убивает себя. Поскольку не родившийся человек, как и взрослый, имеет бессмертную душу, то после смерти матери произойдет встреча матери с душами убитых ею детей.

И, передохнув, Иван Кронштадтский добавил:

– Здесь проходят муки те, кто совершил убийство своего не родившегося ребенка до его рождения. У всех женщин, сделавших аборт, убивших своего не родившегося ребенка, если они не раскаялись после этого в своем смертном грехе и не стали жить, соблюдая заповеди Божии, душа прямиком улетает в ад, на вечные мучения, на вечные страдания. А муки этих несчастных, грешных душ состоят в том, что душа женская видит развитие своего ребенка. Видит, что это действительно живое существо. И, убедившись в этом, начинает свой противоестественный процесс: убивает свое родное, живое дитя. Мать убивает своего сына или дочку, и, в ужасе от этого, она затем долго бьется в рыданиях. Успокоившись, она начинает все сначала. И так все время. Весь день и всю ночь. Все дни не переставая. И годы, и столетия. Бесконечно. И мука эта пострашнее всех других мук вместе взятых. Ибо нет мук страшнее, чем муки нравственные, муки своей совести. Эти муки пострашнее любых физических мук.

Наступила скорбная пауза. Видение на небе над озером Светлояром, видимое только девушке, пропало.

Наконец Иван Кронштадтский спросил девушку:

– Как ты дошла до такого смертного греха, как детоубийство?

И, девушка начала свою покаянную самообвинительную исповедь. В эти минуты человек может говорить только самую сокровенную правду о себе, которую он никогда бы не сказал в иное время и в ином месте.

– Имя мое не важно, ибо нас много таких, как я. И с каждым годом становится все больше. Я из небольшого провинциального городка. Семья у меня очень порядочная, хотя и бедная. Окончила училище. Работала на швейной фабрике. Мечтала о красивом принце. А где он? Когда все мужики кругом, один хуже другого. Молодые ребята уходили в армию и обратно домой, как правило, не возвращались. Кто куда. Началась перестройка. Фабрика рухнула. И все в городке оказались без работы. Я уехала в Москву. Устроилась на пошивочную фабрику. Через год и она рухнула. Тогда много фабрик по пошиву одежды рухнуло. Ибо из всяких Турции и Китая наши челноки стали привозить дешевые тряпки в неимоверном количестве. Так я и общежития и зарплаты лишилась, но работать на рынок продавцом не пошла. Ибо родители меня воспитали в строгих правилах. На рынке молодой девушке-продавщице, с точки зрения моральных правил, очень тяжело. С горя сошлась я с одним молодым парнем, знакомым моей подруги. Уж больно у него была душевная мать. Она просто просила, умоляла меня выйти за него замуж. Ибо сын ее выпивал часто, так как был слабохарактерным. Менял работу из-за этого часто. Где грузчиком, где разнорабочим, где еще кем в том же духе. Его мать думала, что семья, ребенок изменят его. У него появится чувство ответственности, и он бросит пить. И я была ему верной женой. Но ничего не помогало. Мать его год как умерла с горя. А я жила с пьяницей в его квартире. Недавно я почувствовала, и врачи в поликлинике подтвердили мне, что я беременна. Но жить с пьяницей я уже давно не хотела. И давно хотела уйти из его квартиры и от него самого. Тем более что я не была прописана и жила в гражданском браке. А тут ребенок! Куда я с ним пойду, кому я нужна! Я еще лелеяла мысль найти прекрасного принца. И я, недолго думая, решилась на аборт. Я не знала, что убиваю живую дочку, которая меня так любила и так хотела родиться. Я не знала, что я стала детоубийцей. Я не думала, что борьба за свое материальное благополучие может быть построена на крови убитого ребенка. И я обращаюсь к земным женщинам: не омрачайте свою совесть, не берите на себя такого греха! Не считайте себя вправе распоряжаться чужой жизнью. Аборт – это всегда ложный шаг. И если вы совершили эту ошибку, то покайтесь в ней. Покайтесь самой себе, что никогда не сделаете этого в будущем. И никакие жизненные трудности не должны вас заставить это сделать.

Иван Кронштадтский добавил к этому:

– Сейчас все решает золотой телец – деньги. Золотой телец диктует людям свои законы. Он оккупирует их душу. Раньше люди задавались вопросом: насколько это правильно и соответствует нравственным и моральным правилам данных Богом человеку. А теперь вопрос другой: насколько это выгодно. Или просто: сколько это стоит. Если бы раньше спросили человека, сколько стоит его ребенок, то он бы удивился. А теперь вы, современные женщины, высчитываете, во сколько обойдется вам будущий ребенок, и обращаетесь, как к судье, для разрешения этого вопроса к золотому тельцу – деньгам. Только от них вы ожидаете ответа: надо иметь ребенка или нет. Чаще всего вы получаете ответ, что лучше пожертвовать ребенком, чем деньгами. Современная женщина стремится к комфортности, к сытости, к благополучию, а ребенок нарушает эту комфортность. Он требует не только расходов, но и забот, личного труда и времени. Когда мать любит своего ребенка, то она находит счастье в этой любви и в общении с ребенком. Дитя отнимает у матери время и силы и поэтому воспринимается ею как нагрузка, как некая сверхурочная работа. А женщины и так везде сверх сил работают в борьбе за сытость и благополучие. Раньше ребенок являлся связующим звеном между мужем и женой, дополнял и расширял смысл семейной жизни, теперь ребенок воспринимается как агрессор, который вторгается в их жизнь, который усложняет эту жизнь, и без того трудную. Но ведь странное дело. Во времена большей бедности и разрухи рождаемость была выше, чем в настоящее время. Значит, главная причина в чем-то другом. А причина в том, что женщины разучилась духовно любить, поэтому они не желают иметь детей. Так как деторождение и воспитание ребенка мешает их материальным делам. И современная женщина хочет себя ни в чем ограничивать. При развале семьи ребенок становится еще большей помехой в материальных склоках. Семья не может держаться только на материальной выгоде и сексе, без стержня, коим является духовная любовь друг к другу и ребенку. Поэтому мы видим катастрофический распад семейств. Выгода – это желание получить как можно больше, а отдать как можно меньше. И при этом выгода плохо вяжется с любовью и верностью друг другу. Но понять эти простые, но великие истины можно, не только пройдя муки ада, но и испытав муки совести, муки страдания на земле. Ибо только страдание или сострадание к другим очищает душу человеческую.

Ты рассказала нам историю своего дитя, убитого во чреве твоем, когда он был плодом, зародышем. Но последствия аборта гораздо сильнее, чем просто воздействие на материальное тело плода-зародыша. Когда ногу отрезают, то в плохую погоду «пустое» место начинает болеть, словно там находится эта конечность, нога. Нечто подобное происходит, когда убивают младенца в утробе матери. Когда врач убивает плод-зародыш, то образуется его волновой образ, так называемый фантом, который остался в матке, как бы ни вычищали механически ее врачи. И в матке образуется волновая рана, которая, в отличие от телесной, не заживает. Волновые образования различной частоты вибрации имеют название «фантом». То есть духовную рану нанесла себе девушка, сделавшая аборт. Фантом младенца всю жизнь будет «жаловаться» матери на свою несчастную участь, «рассказывать» о ней своим младшим сестрам и братьям. Только жалобу свою он будет произносить на языке генетических кодов, которые вызывают расстройство души, тела всех, кто его услышит. А услышит их следующий зародыш. И он получит неотвратимо повреждающее воздействие, то есть обречен на болезни тела и духа в гораздо большей степени, чем если бы его мать не делала перед тем аборт. Последствия аборта гораздо сильнее, чем воздействие на просто физическое тело – руку, ногу. Ведь плод-зародыш – это вместилище для духа, души, которые его опекают, ожидая своего воплощения в физическое тело. Мать, сделавшая аборт, – это убийца, которая обрекает на вырождение свой род. И убийца получает наказание в момент преступления. Поврежденный генетический аппарат матери будет производить себе подобных. Дети, внуки, правнуки убийцы-матери будут болеть, спиваться, сходить с ума, кончать самоубийством по причинам, неизвестным науке.

И в назидание будущим матерям расскажу одну удивительную историю, которую я прочел в одной прекрасной книге.

Молодая женщина, находясь «в положении», разводилась с мужем. Она хорошо представляла себе ожидающие ее трудности, когда она останется одна с маленьким ребенком на руках. Тем более когда она была одна в большом городе. Рядом ни родителей, ни родственников. А там, на далекой родине, осуждение и косые взгляды. И она решилась на аборт. Ночью накануне предстоящей операции ей приснился вещий сон. Перед уходом на операцию-аборт она оглянулась и увидела чудо: в потоке солнечного света, льющегося из окна, стояла тоненькая, стройная девушка во всем белом. Хрупкая, изящная, почти прозрачная, она, молитвенно сложив руки, смотрела на молодую женщину. Из ее огромных глаз текли слезы. И столько горя, отчаяния было на ее лице, что женщина, проснувшись, тут же приняла решение: «Не пойду». Родившуюся девочку она назвала Верой. Ибо после вещего сна она поверила в Бога. Прошло шестнадцать лет. Верочка, собираясь на выпускной школьный бал, красивая, воздушная, в белом платье, крутилась у зеркала. Мать заглянула в комнату и обомлела: в потоке солнечного света, льющегося из того самого окна, стояла та самая тоненькая, стройная, во всем белом девушка. Но со счастливыми глазами и радостной улыбкой. Матери стало плохо. Дочь, заметив это, подбежала к ней, уложила ее в кровать. И тут мать, придя в себя, рассказала ей все, что так ярко всплыло в ее памяти: «Доченька! Ведь это твоя душа приходила ко мне. Какое счастье, что я не загубила ее».

И тут девушка, стоявшая на вершине холма на берегу озера Светлояра, потрясенная услышанной историей, в отчаянии закричала:

– Не виновата я! Жизнь заставила! Я жертва! Я детоубийца поневоле!

Не всякая девушка сможет выдержать тяжелые жизненные испытания.

Весь корень беды в том, что мужья-пьяницы, разрушающие свои семьи, обрекающие на горе своих жен и детей, НЕ ОСУЖДАЮТСЯ ни обществом, ни общественным мнением. И общество, и общественное мнение равнодушны к этому явлению. И сколько жен делают аборты, не желая иметь детей от пьяниц.

И аборты НЕ ОСУЖДАЮТСЯ ни обществом, ни общественным мнением, как в былые, стародавние времена.

Получается вокруг одно сплошное равнодушие.

Я жертва равнодушия, царящего в нашем обществе.

И мучиться в аду надо тем, кто поставил меня в такие условия жизни.

– Да! – с горечью пробасил Иван Кронштадтский. – К сожалению, наше время способствует взращиванию таких несчастных душ, как твоя.

Глава 2. Пьяница поневоле. Грех пьянства

– Кто следующий взойдет на вершину холма? – прогремел мощный бас Ивана Кронштадтского.

Люди безмолвствовали. И лишь ближе прижались друг к другу.

– Ты следующий, – гремел бас Ивана Кронштадтского. И он указал мощной, громадной рукой на щуплого, невзрачного мужчину.

– Может, не надо. Расстройство одно будет, – сиплым голосом пробормотал тот. Но вспомнил измученных мать и жену, буквально насильно привезших его сюда. И наконец, слегка шатаясь, ибо он вечно был в легком подпитии, заковылял на самую вершину холма. Взобравшись на вершину и окинув взором спокойное, чистое око светлого озера, в одну секунду поверил в то, что он сейчас увидит на небе, и проникся важностью момента.

– Наступает момент рентгена собственной души. Смотри на свою земную душу, несчастный алкоголик. До какого состояния ты ее довел. Смотри! И делай выводы, как жить дальше, – гремел бас Ивана Кронштадтского.

И пьяница-алкоголик увидел на небесах картину, видимую на минуту только ему и больше никому вокруг. Его душа предстала перед ним в образе самого пьяницы в самом наихудшем его земном виде.

Все тело его было изъедено какими-то белыми, мерзкого вида червями, ползающими по нему. И было обильно покрыто дурно пахнущими струпьями, висящими на нем гроздьями. Эта белая короста частями покрывала его тело. И где-то была большей толщины, а где-то меньшей. Его изъеденные червями тонкие ноги, все в струпьях, еле держали это мерзко выглядевшее тело. Но самым страшным в этом видении было лицо пьяницы. Из широко открытого рта вываливался весь изъеденный червями язык.

И из этого дурно пахнущего рта раздавались осипшие, испитые стоны: «Я хочу пить. Дайте мне выпить стакан водки». Этот стон-просьба относились к бесу – Зеленому Змию, отвратительной наружности. Он в этот момент подлетел к душе и впился зубами в открытую, не покрытую еще мерзкой коркой часть тела души, и вырвал острыми зубами очередной кусок души, и плюнул в образовавшуюся рваную рану из пасти своей пену-слюну белого цвета, состоявшую наполовину из сорокаградусной водки, которая мгновенно облепила вырванное место. И так появилась новая корка. Зеленый Змий еще раз плюнул сорокоградусной слюной, и белой коркой стали покрываться другие, уже ранее искалеченные куски души. И слой коросты на них быстро рос. Издали виделось, что израненное тело было покрыто заплатками корки разной толщины, скрепленные между собой водочными наклейками тех марок водки, которые предпочитал пьяница-алкоголик. И чистой поверхности души осталось совсем мало. И пройдет совсем немного времени, и она также исчезнет. И все тело души будет покрыто отвратительной белой коркой, скрепленной различными водочными этикетками.

И тут раздался мощный бас Ивана Кронштадтского:

– Совсем немного осталось времени, когда твоя душа вся будет покрыта толстой коркой твоего греха – пьянства. И высокие, светлые, тонкие Божественные энергии не смогут достичь твоей черной души. И не смогут тебе ничем помочь. Он сам, своим грехом пьянства оградил себя от Божьей помощи. И лишь низкая, черная, грубая дьявольская энергия прорывается сквозь толстую корку греха и заполняет душу черным грехом пьянства.

Черная душа пьяницы теперь в руках дьявола. А Зеленый Змий все дальше и дальше будет вгрызаться в твою душу и рвать ее на кровавые куски. Пока от нее ничего не останется. А на месте души останется лишь комок белой сорокаградусной водочной слюны, скрепленной водочными этикетками, кишащей зловонными червями. И тогда ты как человек, как личность погибнешь. Ибо погибнет твоя душа, являющаяся основой твоего сознания, и ты станешь орудием дьявола, и будешь жить по его указаниям. Ибо потеряешь человеческий вид и будешь среди людей – хуже зверя! Ты будешь готов ради стакана водки на любое преступление. И по указке дьявола ты будешь совершать самые изощренные убийства, самые жестокие поступки. Ради стакана водки ты будешь тупым орудием в руках дьявола. Именно такие, как ты, по указке дьявола превращаются в кровавых маньяков, в серийных убийц.

Но тут к душе пьяницы опять подлетело чудовище – Зеленый Змий и впился когтями в опухший язык, торчащий в незакрывающемся рту несчастной жертвы. И вплеснул в рот своей жертве очередную порцию сорокаградусной водочной слюны. И тогда горящие болью и страданием глаза жертвы потеплели.

– Еще хочу водки. Еще хочу водки, – сипло бормотала пьяная душа.

Мужчина-пьяница, стоя на вершине холма, с точно такими горящими болью и страданием глазами смотрел на свою пьяную душу.

– Неужели это моя душа? Эта такая неописуемая мразь, – сипло бормотал он.

– Да! Эта мразь – это твоя душа, – пробасил Иван Кронштадтский.

– Если бы я знал, что моя душа – это реальность и на самом деле существует. Если бы я знал, во что превратится моя пьяная душа. Как мне спасти свою душу? Как мне уйти из лап дьявола? – бормотал мужчина-пьяница.

– Ответ прост. С завтрашнего дня начинай по возможности жить по Законам Божиим и заповедям Христа. Поезжай в Высоцкий монастырь в городе Серпухове, приложись к иконе Богородице «Неупиваемая Чаша», исповедуйся, причастись. И светлые Божественные энергии начнут невидимую борьбу за твою душу. А дальше все будет зависеть от тебя самого, Бог помогает лишь тем, кто его очень просит об этом! И если очень будешь хотеть! И если будешь очень стараться начать свою новую жизнь по Законам Божиим и заповедям Христа. И если очень будешь верить в Бога! То Бог поможет тебе. И светлые Божественные небесные силы вступят в невидимую борьбу за твое спасение, за спасение твоей души с черными силами Сатаны. И в итоге обязательно победят их. И твоя душа очистится от зловонной сорокаградусной водочной корки греха пьянства и снова станет светлой и чистой. И сможет все больше и больше воспринимать высокие, светлые, тонкие Божественные энергии. Рваные раны твоей души зарубцуются, и ты обретешь самое главное: здоровье, счастье, любовь, благополучие, успех в своей земной жизни. Живи праведной жизнью, по Законам Божиим, и грех пьянства отступит от тебя. И даже близко к тебе не приблизится бес-алкоголик. Вот и весь секрет жизни. Все очень просто.

А пьяница забормотал:

– Очень трудно жить по заповедям Божиим. Когда тебя все время соблазняют бес-алкоголик и мои друзья собутыльники.

На что Иван Кронштадтский пробасил:

– Но, не покаявшись в грехах своих и нарушая Законы Божии, ты будешь жить с черной душой и питать ее низкой, темной дьявольской энергией. Этим ты обрекаешь себя, то есть душу на вечные страдания в аду после смерти. Смотри, что будет с твоей черной, нераскаянной бессмертной душой после твоей смерти. И делай вывод.

И вновь пьяница увидел на минуту ужасающую картину на небесах, которую никто, кроме него, не видел.

Пьяная душа дрожащими руками держала в руках до боли знакомую нам на земле бутылку с водкой и жадно пила ее из горлышка. Раскаленная жидкость обжигала ей горло. И от этого душа корчилась в мучениях. Ее рвало, тошнило. Но упрямая сила заставила ее против своей воли допивать бутылку до самого дна. Затем мучившуюся душу схватывал Зеленый Змий, обвивался вокруг нее стальным обручем и выдавливал из нее все раскаленное, омерзительное месиво вместе с их блевотиной обратно. И душа, освободившись от всей мерзости, падала на холодную землю и, наконец, трезвела. И перед ее глазами проносились подробности всей ее пьяной жизни на земле. И душа с ужасом взирала на пьяные кутежи и пьяные проделки своего тела на земле. Как тело тиранило свою несчастную жену, приносило горе своим родителям и калечило судьбы своим детям.

И увидев все эти земные картины, и с горестью прочувствовав их, душа бросалась на колени и начинала горячо каяться. Она каялась об искуплении своего земного греха. Душа умоляла в просьбах, чтобы ее родные и близкие молились за него и делали добрые дела на земле во имя его спасения. Это ему здесь поможет, уменьшит тяжесть мучений. Чем больше был грех пьянства, тем больше были размеры бутылки и больше в ней было раскаленной водки. И также росли размеры Зеленого Змия, который обвивал и душил греховную душу.

И при отмаливании грехов со временем размеры бутылки и Змия понемногу уменьшились. И каждой душе, страдающей грехом пьянства в отдельности, снова и снова показывалась вся их жизнь, все пьянства, все горе, которое они причинили на земле. И они отмаливали каждое видение, каждую картину, которая представала перед их очами.

И тут раздался мощный бас Ивана Кронштадтского:

– Твоя пьяная душа пребывает в той части ада, где души очищаются от греха пьянства и в тяжких муках и в страданиях искупают свой грех. Мучения и страдания их соразмерны земному греху. И состоит в мученическом, тягостном, сконцентрированном иносказательном повторении своих земных грехов изо дня в день. Размеры этой части ада огромны, и вся она забита греховными пьянством душами. Но поток греховных пьянством душ все растет и растет. И это меня пугает. Что это за жизнь на нашей земле наступила, что грешные пьянством души валом валят в это отделение ада?

Иван Кронштадтский обратился к пьянице, стоявшему на вершине холма:

– Как ты дошел до такого греха, как пьянство?

И пьяница начал свою покаянную самообвинительную исповедь. На вершине этого холма на берегу озера Светлояра в эти минуты человек может говорить только самую сокровенную правду о себе, которую он никогда бы не сказал в иное время и в ином месте.

– Имя мое неважно, ибо нас много таких, как я. И с каждым годом становится все больше.

Родился я и прожил всю жизнь в подмосковной деревне, километрах в ста от Москвы. Все мы, деревенские мужики, ездили на работу на соседнюю фабрику в окрестностях рабочего поселка, минут тридцать на автобусе. До перестройки фабрика работала. И увозила и развозила на своем автобусе всех деревенских мужиков во всех окрестных деревнях. Другие деревенские мужики работали в колхозе. И там, и там исправно платили. Мы, деревенские мужики, что греха таить, и тогда пили. Но так как все работали, был строгий, четкий, размеренный уклад жизни, то пили только в выходные, понемногу, а больше в праздники. Когда деревенский мужик при деле, в колхозе или на фабрике, и при деньгах – это хорошо. Он думал о своей избе, о своем хозяйстве, о своей семье. Он считал, что у него есть будущее. И во имя будущего надо сейчас укреплять свою семью и свое хозяйство. Хотя, не скрою, пили. Но как бы это сказать. Не сильно во вред себе, семье, хозяйству.

Наступила перестройка. Фабрика рухнула. Колхоз развалился. Денег не стало. Зато стало очень много свободного времени. Как говорится, одни сплошные выходные и праздники. И эти сплошные выходные переросли у нас, в русской деревне, в сплошной массовый запой. Кто не пил, стал пить с горя. Кто мало пил, стать пить много от безделья. Все мы, деревенские мужики, потихоньку спивались. А так как денег на водку нет, то все поголовно стали делать самогон. В былые времена, когда российский деревенский мир стоял крепко, пока не были разрушены изначальные духовные основы крестьянства (вера, традиции, весь жизненный уклад), водка не была опасна, и алкогольная смерть была редка. Но все переломили смутные годы нашей истории. Сейчас, как снежный ком, растет беда от водки и алкогольной смерти. Причина поголовного пьянства в нашей деревне очевидна, ибо она перенесла один из самых страшных катаклизмов за последний век: крушение традиционных основ и потерю самого смысла жизни. Раньше фабрики и колхозы давали нам, крестьянам, осмысленный образ жизни. Пьянство было, но в норме. А сейчас денег нет, смысла влачить свое жалкое существование нет. А чем запить горе? Водка в магазинах дорогая. Денег нет. И самогоноварение в нашей русской деревне приняло неконтролируемые размеры.

А плюс еще пивной алкоголизм. И почему-то официально пиво алкоголем не признается. И картина на деревне вырисовывается не просто безрадостной, она ужасающая.

По научным данным, одна пятая населения России относится сейчас к категории «сильно пьющих», то есть потребляет не менее одного стакана крепких напитков в день. Прочти каждая третья смерть среди мужской половины россиян в той или иной мере происходит из-за привыкания к алкоголю. А сколько у нас в деревне сошло с ума на почве алкоголя? А сколько алкогольных смертей? А сколько мучается больных белой горячкой?

Моя бедная жена взбунтовалась. Ей надоело смотреть, как гибнет ее мужичок, днем и ночью потребляющий местную самопальную самогонку. И другие деревенские бабы взбунтовались. Видя, что их родная деревня спивается, равно как и вся сельская Россия. Пыталась моя жена организовать деревенский сход. Пошел народ ни шатко ни валко. Собрались в основном горемычные женщины. И так как моя жена все же бывшая учительница химии на пенсии, то прочла она результаты химического анализа нашей самопальной самогонки. И все нам объяснила. И оказалось, что эта самогонная сивуха такие гадости содержит, что чудо только, как это наш деревенский мужик ее выдержал. Любой иностранец, наверное, сдох бы после одного стакана.

И стали наши жены обсуждать, как бороться с самогоноварением и пьянством. Вначале кричали, много энтузиазма было. А потом сникли. Ибо поняли, что основная причина пьянства на селе – безработица и нравственная распущенность. Действительно, подпольное производство самогона развивается одновременно с разорением наших сельских фабрик и разорением колхозов. А крепких крестьянских, фермерских хозяйств что-то не видно. Раньше в нашей деревне было около шестисот жителей. Половина из них пенсионная возраста. А большая часть трудоспособного возраста – безработные. Пенсионерам нашим платят копейки, и то неисправно. Церковь на селе давно разрушена. На восстановление церкви денег нет. Ведь вокруг все бедные. Безработные мужики от безделья спиваются. Богатым из города невыгодно на пустых землях что-то выращивать. Выгодней скупать землю и строить коттеджные поселки для богатых Буратино. Ибо природа у нас вокруг красивая. И река рядом.

И, поняв сердцем всю безвыходность ситуации, женщины на сходе заголосили от отчаяния. Как спасти деревенского мужика? А кто был из мужиков на сходе, их подъегоривали: мол, сами, бабы, скоро от такой жизни начнете пить. А ведь известно, что страшнее женского алкоголизма ничего нет. В отличие от мужчин, женщины очень быстро спиваются.

И под конец мужик-пьяница, стоявший на вершине холма на берегу озера Светлояра, горестно воскликнул:

– Не виноват я! Я – жертва. Я алкоголик поневоле. Окружающая жизнь заставила меня стать горьким пьяницей. Весь корень беды в том, что мужик-пьяница, разрушающий свою семью, обрекающий на горе свою жену и детей, НЕ ОСУЖДАЕТСЯ ни обществом, ни общественным мнением. И общество, и общественное мнение равнодушны к этому явлению. И государство равнодушно к этому явлению. Получается вокруг сплошное равнодушие. Я жертва равнодушия, царящего в обществе, к пьянству. Я жертва равнодушия государства к пьянству, царящему в обществе. И мучиться в аду надо тем, кто поставил меня в такие условия жизни.

– Да! – с горечью пробасил Иван Кронштадтский. – К сожалению, наше время способствует взращиванию таких несчастных душ, как твоя.