Текст книги "Берега Белокамня. Пираты Южных морей"

– Да это же моё оружие! – запоздало сообразил юнга, вскакивая на ноги.

При этом он успел получить от другого матроса по почкам, а тот молодой парень, который грозил ему его же оружием, с воплем бросился в атаку. Неизвестным чудом Виктору удалось перехватить руку с топором, выкрутив её в болевом приёме, отчего его соперник взвыл, выронив топор на палубу, начиная танцевать на цыпочках. Краем глаза юноша заметил, что теперь и прочие его товарищи уже сыпались как горох на палубу купеческого брига, включаясь в битву. Перед этим они, правда, сначала запустили в полёт орущего во всё горло боцмана, который с хохотом вонзил кинжал ближайшему врагу прямо в живот, едва только Кучерявый встал на ноги.

– И что же мне делать дальше?! – ужаснулся юнга, глядя на своего пленника, который извивался всем телом, намереваясь вырваться из захвата. – Убивать?! Отпускать его явно опасно, поскольку…

Додумать он не успел, потому как услышал подозрительный шум сбоку от себя. Хотя как в таком аду можно было что-то услышать, вопрос по-настоящему интересный. Всюду орали, бряцало оружие, топали сапоги, и громко хрустело страдавшее дерево, поскольку судна только что столкнулись между собой, отчего все сражавшиеся пошатнулись, стараясь сохранить равновесие. И, тем не менее, Виктор всё же услышал, как хищно звякнула спущенная тетива за его спиной.

Вы когда-нибудь делали несколько дел одновременно? Нет? Лучше и не пробуйте! Виктор же за доли секунды успел: вспотеть, помолиться и попрощаться с жизнью, подивиться тому, как много повсюду врагов, проклясть всё на свете, начать разворачивать вокруг своей оси, при этом продолжая держать соперника в захвате. Именно последние два пункта и спасли ему жизнь, в то время как его пленнику не повезло, поскольку ему под лопатку впилась арбалетная стрела, которая предназначалась юнге Пеликана.

Проблема с пленником стремительно решилась сама собой, но теперь возникла новая – лысый стрелок, который пристрелил своего товарища вместо врага. Матрос уже отбросил разряженное оружие прочь, выхватывая из-за пояса кинжал, и с рёвом устремился в сторону опешившего Виктора. Ещё одно мгновение, и под диафрагму юноше бы прилетело лезвие чужого ножа, но он с воплем рухнул на палубу. Изначально он намеревался прикрыть голову руками и свернуться в хнычущий клубок, но на досках он обнаружил свой же абордажный топор, который до этого уже успел побывать в чужих руках. Как он схватил оружие, юнга уже и не помнил, зато хорошо запечатлелся в памяти тот момент, когда он рубанул врага. Топорище с противным чавкающим звуком вонзилось лысому точно в голень, отчего тот, естественно, повалился на палубу с воплем боли. В следующее мгновение враг уже замахнулся своим кинжалом, но Виктор рубанул снова, выбив оружие у него из руки.

– Однако это оказалось не так уж и страшно! – ужаснулся повторно подымавший топор Виктор собственной кровожадности, глядя на окровавленное оружие в своей руке. – Но нужно его добить, иначе…

– Эй-эй! – перехватил его руку смеявшийся Кучерявый. – Остынь, парень! Ты что, не слышал приказа!

Тяжело дышавший Виктор с недоумением воззрился на половинчика, а потом перевёл взгляд на своё оружие, с лезвия и рукоятки которого медленно стекала чужая кровь, пачкая ему руку. Рядом с ним на палубе распластался лысый матрос, со страхом глядя на нависших над ним пиратов.

– Какого приказа? – облизнул пересохшие губы юнга.

– Враги сдались! – хохотнул Кучерявый. – Но я тебя не осуждаю за твою кровожадность!

С этими словами боцман пнул скулившего подранка, после чего помог юнге подняться на ноги. Вокруг уже сновали довольные пираты, в то время как выжившие члены экипажа купеческого судна под названием «Дух Востока» распластались по палубе, медленно стекаясь в одну общую кучу под чутким руководством пары вооружённых морских разбойников. Кричали раненые, призывая к себе лекаря или помощь, и ими тоже начали заниматься. Своих товарищей победители уже перетаскивали обратно на Пеликана, чтобы отнести их к доктору в лазарет, в то время побеждённым приходилось довольствоваться лишь тем, что их не стали добивать, свалив в общую кучу.

– Позвольте мне помочь моим товарищам! – тут же обнаружил себя лекарь с купеческого брига, который кинулся под ноги идущему Тодеусу, правильно угадав в нём капитана вражеского судна. – Иначе они истекут кровью!

– Помочь раненым, это завсегда святое дело! – кивнул морской волк, указывая на эскулапа своим товарищам. – Этого тащите на наше судно, пусть помогает Винсу латать наших парней.

– Нет! – тут же запричитал доктор. – Я хотел помочь своим…

– Чем быстрее вы вдвоём закончите с нашими людьми, – наклонился к нему Тодеус. – Тем быстрее ты сможешь вернуться к своим! Всё понятно?!

Естественно, что дальнейшие возражения были бессмысленны, поэтому эскулапа насильно утащили в лазарет Пеликана, вручив его в помощь тамошнему хозяину. Свободные от охраны пленников (им, кстати, уже вязали руки) и помощи раненым товарищам пираты уже приступили к грабежу, спускаясь в трюм, в то время как Тодеус с боцманом и парочкой абордажников уже направлялись в сторону кают. Естественно, что первым делом стоит навестить с дружеским визитом капитана, а уж потом и остальных офицеров или пассажиров, поскольку из подобных знакомств может выйти толк.

Проходя мимо застывшего Виктора, Тодеус остановился, повернувшись к молодому человеку.

– А-а-а! Юнга! Ты живой! Кто-нибудь видел, как действовал этот мальчуган в бою?!

– Он дрался с двумя врагами! – тут же выступил вперёд всевидящий Кучерявый. – С тем дохлым, который смотрит в пол, а также с тем лысым амбалом. Наш Салага ему чуть ногу не отхватил, а потом едва не зарубил, войдя в раж, когда пропустил звук горна.

– Молодец! – похлопал по плечу юношу капитан. – Так держать! А теперь живо дуй в трюм и помогай ребятам выгружать добычу на палубу!

– Есть! – козырнул юный пират, довольный как похвалой начальства, так и тем, что ужасный бой позади.

Естественно, что Салагу жалеть никто и не думал, поэтому грузили его как настоящего вьючного ишака. Разница была лишь в том, что животное могло поупрямиться, а вот Виктор – едва ли. Однако унывать не приходилось, поскольку приподнятое настроение товарищей перекинулось и на новобранца. Да и обещание скорого дележа добычи также радовало и грело душу, буде таковые имелись у морских разбойников. Естественно, что более интересные вещи проходили сейчас в офицерских каютах, но туда ходу обычной матросне не в боевое время не было. В перерывах между разгрузкой трюма, Виктор украдкой поглядывал в сторону кормы, где уже выстроилась небольшая шеренга из привилегированных пленников. Ему показалось, или среди задержанных была и одна женщина?

Судя по тому, что большая часть пиратов остановилась, глазея в направлении особы, одетой в камзол, скрывающий истинные очертания фигуры. Однако одежда не могла скрыть шикарных длинных волос и предательски топорщилась в районе груди.

– Хорош глазеть! – рявкнул на ротозеев Кучерявый. – Выносите всё, всё до последнего ящика!

Делать нечего, пришлось снова лезть в трюм, однако, на радость, большая часть работы уже была проделана. Кроме того, в помощь пиратам выделили парочку пленников, чтобы те также занялись полезным делом. Вскоре команда Пеликана уже начала перенос трофеев на борт своего корабля, в то время как подававший по цепочке ящики Виктор находился в начале этого процесса, поэтому мог наблюдать за тем, как Тодеус допрашивает своих пленников.

– Кто из вас, господа хорошие, является капитаном «Духа Востока»? – прохаживался вдоль шеренги застывших господ бывалый морской волк.

– Я, – несмело ответил коренастый узкоглазый коротышка, который своим видом походил скорее на изнеженного богача, нежели на бывалого путешественника.

Хотя, возможно, этот купец попросту приобрёл себе корабль, решив лично заниматься грузоперевозками, не доверяя это дело никому другому. Это и следовало узнать Тодеусу, чтобы иметь возможность торговаться в дальнейшем.

– Имя?

– Томо.

– Что за странное имя?

– Томорияши, – пояснил толстяк.

– Ладно, – вздохнул Тодеус. – Будешь Том или Томас, а то как варвар какой-то!

Стоявший рядом с ними Оло, изучавший купеческие накладные на груз, лишь хрюкнул, когда услышал это наречение и перевод имени с Восточного на Южный стили. Вероятно, рыжий варвар и сам когда-то подвергся подобной процедуре, поскольку и его вряд ли звали так просто у него на родине.

– Это вы отдали приказ использовать «Дух Ветра» для ускорения корабля, чтобы уйти от погони? – впился суровым взглядом в глаза толстяку Тодеус.

– Эм-м… Я.

– Вы намеренно заманили нас к рифам или как?

– Нет! – тут же вспотел новоиспечённый Томас. – Мы сами едва на них не налетели! Слава Дракону, что мы успели вовремя остановиться, иначе…

– Ладно, довольно! – прервал его Тодеус. – Почему не сдались, когда поняли, что мы пираты?

– Эм-м…

– Надеялись нас победить или отпугнуть, да? – всё сильнее хмурился капитан Пеликана. – Вы, паршивцы, едва не посадили мой корабль на рифы, паруса у нас пострадали из-за погони, а ещё у нас в активе дюжина трупов…

– Четырнадцать человек! – поправил капитана квартирмейстер, оторвавшийся от изучения вражеских бумаг. – Я провёл перекличку. Четырнадцать погибших и почти два десятка раненых.

– Во, слышал?! – указал пальцем на своего офицера Тодеус. – И за это придётся отвечать, Томас! Если бы вы не стали удирать от нас и сопротивляться, тогда я бы попросту отпустил вас с миром, после того, как облегчил ваш трюм. Но теперь…

Естественно, что ожидать чего-то хорошего от пиратов не доводилось, и многие матросы «Духа Востока» уже жалели, что сложили оружие. Возможно, смерть в бою была бы большим благом, нежели плен у этих изуверов или продажа в рабство.

– Кто из вас, червей, знаком с морским или воинским делом не понаслышке, и желает примкнуть к моей команде? – спросил Тодеус, оглядывая застывших перед ним офицеров и даму.

Причём на последней его взор задержался на более продолжительный срок, нежели на остальных, а потом он задал новый вопрос, адресовав его молодой узкоглазой девушке.

– Кто такая?

– Это моя дочь, и…

– Я не с тобой говорю, Томас! – осадил толстяка капитан. – Когда мне понадобится твоё мнение, я его спрошу. А теперь, дамочка, говорите!

– Она не знает и не понимает вашего языка! – снова встрял Томорияши. – Поэтому говорите со мной.

– Даже так? – удивился Тодеус. – Зачем же ты таскаешь с собой дочурку в большой компании оголодавших до баб мужиков? Вдобавок к этому, она ещё не понимает языка той страны, куда вы её везёте.

– Я не мог оставить её дома одну!

– Ладно, – отмахнулся от него Тодеус. – Так вот, господа. Кто же из вас желает перейти служить на Пеликан, прежде чем мы разминёмся? Добровольцы?

Вперёд из всей шеренги выступил один суховатый мужчина, напоминавший своим внешним видом гороховый стручок. Высушенный и пережаренный на солнце стручок. Остальные смотрели на своего товарища не иначе как на предателя, но молчали, понимая, что сейчас не время для обвинительных речей.

– Сидзо, – представился он. – Штурман.

– Таковой нам без надобности, извини, – тут же усмехнулся капитан. – Но ты можешь стать матросом, а там и подменять нашего штурмана, если возникнет такая надобность. Согласен?

Вместо ответа тот лишь кивнул, и Тодеус сделал широкий приглашающий жест в сторону Пеликана.

– Добро пожаловать на борт, товарищ! Итак, кто ещё желает сменить судно, прежде, чем начнутся репрессии?

– А они начнутся? – сглотнул от страха Томорияши.

– А как же! – недобро усмехнулся капитан. – Прощать вам ваше сопротивление будет преступной халатностью. Как же наши павшие ребята? Кто вернёт их мне или их семьям?

– У пиратов нет семей! – хрипло ответил на этот вопрос толстяк. – Вам не до них.

– Ну, не скажи! – покачал головой Тодеус. – Видишь этого одноглазого малого? Он кормит свою сестру, мать и девушку. А вот та гарпия, которая так резво налетела на вашего офицера, она относит свою добычу в родовые гнёзда, где у неё родня.

– А вы?

– Что я? – удивился капитан.

– У вас есть близкие или семья? – пытливо спросил толстяк, стараясь сыграть на чувствах Тодеуса.

– Команда – моя семья! – хмыкнул тот. – А Пеликан – наш дом. Во всяком случае – мой, уж точно. А теперь моя семья страдает из-за потерь. Вероятно, стоит и твою немного проредить?

При этих словах Томорияши побледнел, став похожим на настоящее приведение, когда понял, на что намекает пират.

– Девицу ко мне в каюту! – распорядился капитан своим людям.

Тотчас Кучерявый и ещё двое крепких парней подошли к молодой красотке, которая уже поняла, какая участь её ожидает. Она не стала устраивать сцен, пытаться отбиваться от пиратов, лишь коротко бросила что-то на прощание отцу на своём языке, чего никто из наблюдавших не понял. Так, во всяком случае, подумали сами торговцы, но Оло, читавший их записи, делал это не из праздного любопытства, поскольку хорошо владел их наречием.

– Она дала своему отцу клятву, что отомстит вам за всё, – шепнул на ухо квартирмейстер капитану. – Я бы на вашем месте не стал доверять этим пройдохам! Торгаши – они такие. За деньги и мать родную продадут, а эти узкоглазые черти…

– Я понял тебя, спасибо! – деликатно отстранил от себя офицера Тодеус. – У меня допрос идёт, вообще-то. Много добра наши парни вытащили из их трюма?

– Тысяч на восемь, – прищурился Оло. – Серебром. У перекупщиков. Иначе до десяти можно будет добрать, или даже до дюжины. Но это примерно.

– Мало! – вздохнул капитан.

– Возможно, что основной груз был не в трюме, – высказал свою идею квартирмейстер. – А в каютах?

– Может, и так! – кивнул Тодеус. – Хватит изучать их журналы. Просмотри личную переписку и все прочие личные вещи. Авось, узнаем, кто из этих господ может быть важной птицей!

Кивнув, Оло отправился изучать прочую документацию, которую Кучерявый, в силу своей безграмотности, попросту свалил в одну кучу, поскольку знал, что что-то из этих бумаг может пригодиться его начальству. Читать боцман мог только по слогам, но тут была и вовсе непонятная тарабарщина, которую и языком-то назвать было сложно. Не буквы, а какие-то сплошные символы, рисунки и непонятная клинопись. Как Оло вообще в этом разбирается? А квартирмейстер уже присел возле бумажной кучи, начиная с энтузиазмом в ней рыться. Лучше бы он в захваченном грузе так копался, нежели в этой бесполезной макулатуре. Ну да его право – хочет, так пускай занимается литературой. Да вроде и капитан не возражает.

– Что вы собираетесь сделать с моей дочерью?! – волновался толстяк, который глазами до последнего момента следил за своей ненаглядной девочкой.

– Во-первых, её клятва вам о мести, – усмехнулся Тодеус, довольный тем, что краска сразу отхлынула от лица Томорияши. – Во-вторых, я собираюсь получить за неё выкуп у посольства вашей страны в Белокамне, если это будет возможным. В противном случае, продам её на рынке рабов или отдам своим парням на потеху.

– Вы не посмеете! – тут же рванул вперёд возмущённый отец, но упёрся грудью в приставленную саблю капитана.

– Осади, Томас! – засмеялся пират. – Она теперь моя собственность, и распоряжаться ею буду так, как посчитаю нужным. Ты лучше волнуйся за свою голову, а не за её. Мне она мёртвая без надобности. Итак. Кто из вас, черви, ещё желает присоединиться к моей команде? Есть такие?

– Капитан! – позвали откуда-то сбоку, и Тодеус обернулся туда. – Тут тоже есть пара желающих!

Из общей кучи пленников поднималось несколько робких рук, и стало понятно, что матросня также не спешит оставаться на «Духе Востока», дальнейшая судьба которого была неизвестна. Что ж, в любой компании всегда найдутся предатели и попросту малодушные люди, желающие сохранить свои никчёмные жизни во что бы то ни стало. Брезговать случайным пополнением не следовало, поскольку восполнить потери Тодеус сможет теперь не раньше, чем пристанет к какому-нибудь дружелюбному берегу или порту. Да и то не факт.

– Они хоть по-нашему разумеют? – спросил у сторожа капитан, не желавший брать к себе в команду перебежчиков-немаков. – Таких берём, остальные пускай сидят и не рыпаются!

– Ща проверим! – кивнул охранник, начиная вести неспешную беседу с пленными, желая уяснить от них их способности к общению и корабельному труду.

Не успел ещё Тодеус вернуться к своей шеренге заключённых, как его позвал Оло.

– Капитан! – окликнул своего начальника сидевший прямо на палубе квартирмейстер. – Судя по бумагам, часть корреспонденции отсутствует. Вероятно, её уничтожали или прятали в спешке. Но и того что есть, хватает, чтобы понять – на судне путешествует посол его императорского паскудного величества. А, значит, важная птица у себя на родине.

В ответ на это заявление Тодеус оскалился улыбкой голодной акулы, вперившись своим взором в толстяка.

– Посол, это ты? Или кто-то из этих людей? – при этих словах он указал на застывших офицеров, каждый из которых был не похож на переговорщика.

– Не скажу! – насупился толстяк.

– Есть способ выяснить это проще, – усмехнулся Тодеус. – Сейчас сюда вернут твою дочурку, а потом начнут её насиловать или отрубать пальцы один за другим, пока ты не сознаешься мне в том, кто же из вас является послом. Ну, мне приступать или как?

– Вы чудовище! – вздохнул капитан захваченного судна. – Вы знаете?

– Ещё какое! – кивнул Тодеус. – Так что?

– Это не моя дочь, – устало потёр виски Томо. – Это и есть посол. Которого мы должны были доставить в Белокамень.

– Вот значит как! – улыбнулся капитан. – А ты не хотел мне об этом говорить! Ладно. Слушайте меня, народ! Все вещи этой женщины перетащить на наш корабль, с неё самой глаз не спускать! Обыщите её хорошенько, возможно, она прячет где-то под одеждой оружие или свои дипломатические регалии. И ни один волос не должен упасть с её головы, слышали меня?! Если она пожалуется хоть на одного из вас – вздёрну на рее!

– Чего это он так? – шёпотом спросил Виктор у отиравшегося поблизости любопытного Акселя.

– Девица эта – важный заложник, – охотно пояснил одноглазый пират. – И в Белокамне за неё дадут неплохой выкуп, если знать, кому её сбыть.

– А мы знаем?

– Ото ж! – ухмыльнулся Аксель. – У Топоров это дело поставлено на поток, так что сбоев не будет.

Однако капитан не разделял радости своего экипажа, который обрадовался дополнительному заработку.

– Первый раз вижу бабу-посла! – нахмурился Тодеус, глядя на толстяка. – Ты мне часом не врёшь?

– Нет-нет-нет! – тотчас поспешил заверить его Томо.

– А какого хрена она тогда не говорит на нашем языке, а?! – усомнился в правдивости его слов капитан. – Что это за посол такой, который не знает наречия той страны, куда его направили?!

– Я… Я вам соврал! – сглотнул толстяк.

– Снова?! – налились кровью глаза пирата.

– Она владеет пятью языками! – поспешил выпалить испугавшийся Том. – И эосским в том числе.

– Тогда зачем ты мне врал об этом, паскуда?!

– Я надеялся на то, что ей удастся выбраться из этой переделки, не раскрывая своего инкогнито, – тяжело вздохнул толстяк. – Да и сама Мико настаивала на подобной конфиденциальности. Она приказала нам молчать до последнего, но, кажется, я её подвёл.

– Ты её не подвёл, а спас от худшей участи, недоумок! – хмыкнул Тодеус. – Парни, вы закончили?

Это он обратился к своим матросам, которые мало того, что перетаскали из трюма в трюм весь груз, так ещё и обобрали всех убитых, пленных, и даже сняли паруса с «Духа Востока». Всё верно, раз свои пострадали, возьмём чужие. Даже если они не понадобятся сейчас – останутся про запас.

– Заканчиваем! – ответили матросы, спускавшиеся с чужих мачт, в то время как шуршащие полотна парусов уже перекочёвывали на Пеликан.

– Тогда у меня к вам последнее предложение! – повернулся к пленникам Тодеус. – Кучерявый, сгоняй их всех в одну кучу!

– Буть сделао! – коверкая слова козырнул тот, после чего при помощи матов, рычания и своего абордажного топорика ясно дал понять, где задержанным предстоит сбиться вместе.

Пираты споро пинками и зуботычинами присоединили офицеров к матросне, туда же и швырнули толстого капитана, после чего Тадеус завис над ними, с надстройки корабля глядя вниз на палубу.

– Итак, уважаемые! – громко сказал он. – Вы убили моих людей. Я потратил на вас ценное «Дыхание ветра», чтобы нагнать ваше судно, а это дорогого стоит. Мои паруса пострадали во время погони. За всё это полагается понести кару, которой можно было бы избежать при добровольной и безоговорочной капитуляции, коей не последовало. И теперь, я предлагаю вам выбор. Ваш капитан должен будет досчитать до двух десятков, и если за этот срок вы его не убьёте, тогда погибнете сами, а он останется жить. В противном случае, я дарую всем вам жизнь, а этот толстый интриган навсегда упокоится с миром. Ну так что, каков ваш вердикт? Сейчас некоторым из вас развяжут руки, и именно на этих пятерых счастливчиках будет лежать вся ответственность за судьбы их товарищей. Боцман, прошу вас!

Кучерявый споро освободил пятерых невольников, из которых четверо были простыми матросами, а также один офицер. Их выстроили в небольшой круг, куда втолкнули перепуганного толстяка со связанными в запястьях руками, после чего Тодеус повернулся к квартирмейстеру.

– Оло, будь добр, объясни этим узкоглазым на их языке, что их ожидает, чтобы потом никто не смел меня упрекнуть в том, что он не знал, о чём шла речь, и правил он не понял.

Северянин кивнул, начиная смешно шипеть и картавить, когда переводил для пленников суть пиратской забавы под названием «Убей своего товарища или умрёшь сам». Когда он закончил, на лицах большинства пленных проступил дикий страх. Нет, они конечно догадывались, что пираты кровожадные подонки, но чтобы настолько… Особенно плохо было той пятёрке, которую выставили в качестве палачей, и из-за действий которых теперь определяется дальнейшая судьба всего экипажа. Кто-то из пленных начал кричать на своём смешном шипяще-квакающем наречии призывы к товарищам, в то время как сам Томорияши что-то бубнил себе под нос или шептал товарищам, которые его окружали. Возможно, что капитан молился, либо и вовсе говорил своим людям, что не собирается сопротивляться. Отсюда его слов разобрать было не возможно. Вот и второй пленный не выдержал, вскочив на ноги, указывая на капитана пальцем и визгами призывая своих товарищей к действию.

– Требует убить капитана, чтобы спастись самим, – шёпотом пояснил Оло для Тодеуса.

– Убейте сами, или умрите от бездействия! – громко провозгласил тот, хлопая в ладоши.

Казалось бы – чего уж проще – убей своего начальника, или умрут все остальные, но не тут-то было. Сам Томорияши не спешил начинать счёта, в то время как и его палачи застыли точно статуи, несмотря на то, что из толпы прочих пленников несколько человек уже кричали на своём смешном языке, чего требуя от своих товарищей или пленителей.

– Ну что ж, – усмехнулся Тодеус. – Если вы сами не хотите действовать, тогда я вам помогу и начну отсчёт за Тома. Итак! Один… Два…

Пятеро палачей с ненавистью посмотрели на пиратов, гневно сжимая свои кулаки, в то время как Томорияши был бледным, что твоё приведение. Правда, духи не истекают потом и не портят воздух, как это произошло с капитаном купеческого судна. На счёт «три» истерика пленников-зрителей достигла своего апогея, а на «четыре» к Томо бросился первый из палачей, занося кулак для удара. Следом, с воплями, в атаку бросились и остальные экзекуторы, начиная избивать орущего капитана, который сразу же начал защищаться. Что и говорить – даже если ты не хочешь противиться неизбежному, инстинкт самосохранения сделает всё за тебя. Поэтому вместо казни пришлось заниматься самым настоящим убийством, но Виктор не стал наблюдать за ходом сего действа, отвернувшись в сторону.

– Присмотрю пока лучше за пленными или помогу тем парням грузить добро в наш трюм! – твёрдо решил для себя юнга, жалевший о том, что вдобавок ко всему он не может закрыть своих ушей, дабы вопли умирающего Томорияши и смеявшихся пиратов перестали терзать его душу…

Через пару часов, когда Пеликан отчалил от Духа Востока и направился в сторону базы, состоялось прощальная церемония. Правда перед этим команде пришлось изрядно потрудиться, чтобы очистить палубу своего корабля от трофеев, спустив их в трюм, а также от различных осколков и крови. Виктор как проклятый оттирал старые доски, заработав себе множество мозолей, пару заноз и два поощрения от боцмана, который сейчас пребывал в хорошем расположении духа. Ещё бы – они всего пару дней в море, а уже взяли неплохой приз. Поэтому Кучерявый в кои-то веки был в хорошем расположении духа, не спеша гнобить экипаж за малейшие провинности.

Однако радость пиратов немного скрадывали четырнадцать тел, заботливо зашитых в парусину и утяжелённых парочкой ненужных вещей, призванных утянуть покойных к морскому дну. Вскоре, когда текущие дела были улажены, весь экипаж собрался на палубе, чтобы отдать последнюю дань уважения своим товарищам. Из тех, кто сегодня погиб в бою, Виктор знал по прозвищу только Скунса. Вонючку сразили арбалетной стрелой ещё при самом первом залпе, поэтому этот берсерк не успел ступить на борт вражеского корабля, показав себя во всей красе. Жалеть его юнга даже и не собирался, поскольку теперь на Пеликане станет легче дышать, а в углу трюма, куда Салагу поселили за его малоправие, ему приходилось весьма туго. Мало того, что там было темно, тесно, а желанный свежий воздух, дувший из далёкого люка, сюда не доходил, так ещё и соседом по спальне оказался не кто иной, как сам Скунс, отчего Виктор первые две ночи едва ли мог спать, не рискуя при этом задохнуться. Поэтому теперь, когда вонючка пал в бою, юнга надеялся на то, что эту ночь он сможет провести во сне, а не в судорожных попытках сохранить свою жизнь.

Остальных покойных молодой человек даже не успел узнать по именам или прозвищам, да и не помнил их лиц, что, с одной стороны, позволяло ему не горевать о павших, но с другой он поражался тому, как легко можно умереть в безвестии на пиратской шхуне. Умер бы при абордаже Виктор, и никто из его товарищей даже имени бы вспомнить его не смог, а, значит, и сообщить его родным о кончине их сына и брата.

– Нужно свалить с Пеликана при первой же возможности! – подумал юноша, прекращая оттирать палубу от крови. – Иначе скоро смогу присоединится к тем бедолагам или раскрасить эти доски в красный цвет при помощи себя.

– Чего взгрустнул, юнга? – хохотнул Кучерявый, выпуская изо рта кольца дыма.

Курил половинчик что-то совсем уж убойное, поэтому находиться рядом с ним было опасно для собственного здоровья. Сам же боцман при этом больным отнюдь не выглядел, и помирать в ближайшее время не собирался.

– Если ты переживаешь из-за тех парней, что скоро отправятся на морское дно, то тут я вот что тебе скажу, – вытащил изо рта трубку боцман. – Их сгубила собственная глупость, самонадеянность или нерасторопность.

– Почему вы так решили, сэр? – спросил у него Виктор, не желавший злить Кучерявого своим пренебрежением к беседе.

– Всё очень просто! – сплюнул коричневую от табака слюну за борт полурослик. – Одни не озаботились тем, чтобы надеть элементарный доспех перед боем. Кто-то думал, мол, надену его, когда корабли подойдут на расстояние полёта стрелы, а пока он будет мне мешать ставить паруса, в нём тяжело лазать по канатам. Потом, всё потом. А видишь, как обернулось – не было никакого «потом», чтобы его надеть, поэтому все ранения оказались смертельными. Поэтому мой тебе совет – окажешься на берегу, не спускай все деньги сразу. Купи себе приличную броню, она поможет тебе выжить в дальнейших передрягах. А вот Скунса и Авеля сгубила их чрезмерная уверенность в собственных силах, чувство неуязвимости. Знаешь, когда выходишь живым из десятка передряг, такое может случиться с каждым. Ударит моча в башку, что ты непревзойдённый воин, и никакие доводы не помогут достучаться до таких идиотов, которые лезут напролом, подставляясь под удар. Будешь в броне, не лезешь на рожон, крепко держишь в руках меч – и тебя не одолеют. В худшем случае ты всегда можешь прыгнуть за борт, а потом тебя подберут товарищи. Если они победят, конечно. Или не удерут, ведь случается и такое.

– И что тогда? – спросил юнга, поднимая ведро с грязной водой, чтобы вылить его за борт.

– Тогда есть несколько вариантов, – ответил половинчик. – Либо тебя подберут враги, а это очень и очень плохо, поскольку они будут злыми, что твой цербер, которому отхватили бубенцы. В этом случае на снисхождение надеяться не стоит – обычно нашего брата сразу же вешают на рею, реже – везут до ближайшего порта, где сдают на руки правосудию, а уж они потом глумятся над пиратами так, что я просто диву даюсь, как их извращённые умы такое могут придумать. Второй вариант более благоприятен – второй корабль также отправится восвояси, а тебе удастся остаться незамеченным. Тогда тебе только и остаётся, что болтаться на волнах, моля небеса о том, чтобы тебя не сожрали морские хищники, не доконало море, и уповать на то, что скоро тебя сможет кто-то выловить из воды.

Закончивший свои дела юнга с интересом уставился на боцмана, раздумывая над тем, откуда этому проныре известно столько всего интересного.

– Что, думаешь, поди, «а не болтался ли этот мелкий паршивец на волнах?», раз говорит обо всё с таким знанием дела, да? – усмехнулся Кучерявый, убирая трубку за пазуху, предварительно выбив из неё остатки курительной смеси.

Вместо ответа Виктор просто кивнул, желая услышать продолжение истории.

– Да-а, – несколько мечтательно протянул боцман. – Плавал я как-то на «Отважном». Фрегат. Настоящий корабль, не чета нашей шхуне. Слышал о таком?

– А это не тот ли корабль, который пришвартован в правобережных доках Белокамня? – припомнил Виктор схожее название.

– Он самый, да! – кивнул Кучерявый. – Я плавал раньше под началом самого Гада Риччи, который теперь возглавляет Топоров в Дыре. Сильный малый. И отличный лидер. Но в одном из сражений, когда мы схватились с военными, загнавшими нас в угол в одной из бухт, меня ударом выбросили за борт. Мои товарищи смогли потом отцепить от палубы Отважного вражеский корабль, и разминутся с ним, унося свои шкуры из капкана. Меня бросили в водах бухты, но я не в обиде на своих товарищей, поскольку на их месте поступил бы точно также. Естественно, что военным не было никакого дела до одинокого пирата, барахтавшегося за бортом, поэтому они сразу же кинулись вдогонку за фрегатом, намереваясь схватить одного из самых опасных пиратов Южного моря. Я выбрался из воды, просидев на острове почти два месяца, прежде чем меня подобрали другие морские волки. Ими оказались эти засранцы, снующие по палубе Пеликана.