Текст книги "Бездна. Стихотворения"

Бездна
Стихотворения
Андрей Татур

© Андрей Татур, 2024

ISBN 978-5-0064-3369-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Восход

 
              солнце взвилось этим утром,
              словно огненный цветок,
              в небе пасмурном и мутном
              виден каждый лепесток.
 
 
              солнце в облаках парило
              и искрилось, и рвалось,
              ослепило, растопило
              и прожгло меня насквозь…
 
 
              или только тень меня?
              не понять в начале дня.
 

Наваждение

 
    мне снились тихие слова
    из тех, что мы не дошептали,
    а ты не снилась, с Рождества
    черты мне сниться перестали.
 
 
    я всё забыл: твоё лицо
    и цвет волос твоих, и руки,
    и сладость губ, в конце концов…
    ушла, исчезла боль разлуки.
 
 
    но днём сегодня заскучал,
    устав от городского шума.
    я взял и сон переписал,
    и в нём твой образ вновь придумал.
 

Минувшее

 
      бьются волны о скалы, корчатся,
      и разорвана в клочья луна,
      а помочь ей совсем не хочется,
      да и помощь уже не нужна.
 
 
      все легенды забыты и спрятаны,
      быль на твёрдых ногах у руля.
      и ругается небо раскатами,
      и покорно внимает земля.
 

Слякоть в январе

 
            не зови на улицу,
            я уже там был —
            мокрый снег балуется
            из последних сил
            и уставший падает
            крошевом на грязь,
            эта грязь не радует,
            как не приукрась.
            на столбе обветренном
            не горит фонарь,
            слишком безответственно
            поступил январь.
            не зови, не выйду я,
            не ходи сама.
            пусть вернётся прежняя —
            русская зима!
 

Бунтарь

 
         Вдоль витрин плетётся кто-то
         в белом кожаном плаще
         и с заметной неохотой
         тащит два тюка вещей.
 
 
         Небо замерло на склоне,
         будто стылая вода,
         и куда-то ветер гонит
         облака – кусочки льда.
 
 
         На витринах белой краской
         этот кто-то написал:
         «ОСТОРОЖНО!
         ЖИЗНЬ – НЕ СКАЗКА!»,
         а зачем – не знает сам.
 
 
         Легкомысленно, беспечно
         он взобрался на карниз
         и слова кидает в вечность.
         И в прохожих —
         сверху вниз.
 

За барной стойкой

 
          налей мне виски безо льда,
          да не тушуйся, не в кредит,
          а то во мне одна вода,
          она ведь, знаешь, не горит.
 
 
          давай ещё один, со льдом,
          давай, посмотрим, как пойдёт,
          здесь хорошо, а там —дурдом,
          поверь, никто меня не ждёт.
 
 
          и там жара, жара вокруг,
          там люди сохнут на корню…
          подай мне облако, мой друг!
          почём здесь облако в меню?
 

Элита

 
               ты можешь обвинять,
               что толком не пытался,
               что не хотел, не смог
               преодолеть пролёт,
               куда мне до тебя —
               ведь ты другого класса,
               где множество нолей,
               где слава и почёт.
 
 
               и это не Ван Гог,
               не По, не Модильяни,
               которым за талант
               досталась нищета.
               здесь тонут корабли
               в скандальном океане,
               и не пройти пролёт,
               где лестниц пустота.
 

Бродяга

 
   то лежит с лохмотьями в обнимку,
   падшая побитая душа,
   то бредёт сквозь толпы невидимкой,
   перегаром ядерным дыша.
 
 
   соберёт бутылки утром рано,
   чтоб купить дешёвое вино,
   не затем, что нет стыда ни грамма,
   а затем, что наплевать давно.
 
 
   наплевать на прожитые годы
   и на те, что, может, впереди,
   наплевать на мир под небосводом,
   наплевать, что в нём совсем один.
 
 
   и кряхтит, затёртая до дырок,
   падшая, побитая душа,
   посреди оплёванного мира,
   где судьба не стоит и гроша.
 

Февральская ночь

 
           ночь глубока и так черна,
           не докричаться до рассвета,
           где облака – к волне волна
           дрейфуют, солнцем разогреты.
 
 
           начало месяца, среда,
           февраль шагает по планете,
           и подзамёрзшая вода
           из кружки думает о лете.
 
 
           под исступлённый лай собак
           во тьме шарахаются тени,
           и ты вошла, тихонько так,
           и мне присела на колени.
 

В заточении

Засеребрилась лунная дорожка,

на ней десятки пляшущих теней,

гляжу на них, мне грустно и тревожно

в большом и мрачном царстве из камней.

Здесь стены пахнут серой, дымом, ядом.

Я запираю за́мок на замо́к,

он смотрит в спину разъярённым взглядом,

как я бегу куда-то со всех ног.

Хватаю жадно воздух, задыхаюсь

и вязнут ноги в лунном серебре…

Я неизменно снова просыпаюсь

в холодном, мрачном замке на горе.

Точка невозврата

 
           Станешь пригоршней праха,
           если в себя не поверив,
           в небо не взмоешь птахой,
           разве что, только без перьев.
 
 
           Взмоешь, не зная печали,
           и полетишь куда-то…
           Здесь тебя потеряли,
           точка твоя невозврата.
 
 
           Стены внизу, заборы,
           и на дверях шпингалеты.
           Там же – такие просторы!
           Там же – так много света!
 
 
           Станешь пригоршней праха,
           если в себя не поверив,
           в небо не взмоешь птахой,
           разве что, только без перьев.
 

Новый Робинзон

 
        гонит ветер волну
        и грохочет волна,
        брызгами жжёт, разбивая
        прибрежные скалы,
        судно тянет ко дну
        и пучина темна,
        хочется выжить, но шансов
        поистине мало.
 
 
        мне повезло – уцелел,
        на холодных камнях
        воздух, пропитанный солью,
        глотаю сквозь слёзы,
        через минуту жалел
        и бранился, кляня
        берег таинственный, мрачный,
        и полный угрозы.
 
 
        остров мал, нелюдим,
        я, как тот Робинзон,
        здесь обживаюсь, считая
        не дни, а минуты,
        боль и страх – позади,
        есть надежда, резон —
        там, в переполненном мире,
        я нужен кому-то.
 

Противостояние

 
         настежь распахнул окошко
         разгулявшийся сквозняк,
         со стола сметая крошки
         и тетради, и табак.
 
 
         мысли сжались, сбились в кучу,
         ветер заревел в трубе
         и, помчавшись в лес дремучий,
         там сломал сосне хребет.
 
 
         вновь вернулся – не отстанет —
         раззадорился, ревёт!
         я захлопнул дверь и ставни —
         пусть хоть лоб свой расшибёт.
 

Оптимистичное

 
    давай забудем всё плохое,
    нацепим лучшие улыбки,
    пытаясь выдать за смешное
    свои нелепые ошибки.
 
 
    давай не будем бить посуду,
    ещё понадобятся рюмки,
    когда алмазы, изумруды
    найдём случайно в дряхлой сумке.
 
 
    давай писать стихи друг другу —
    я напишу, а ты ответишь,
    давай не мыкаться по кругу,
    как будто мы одни на свете!
 

Прощание с летом

 
вот и август, просочился сквозь листву
и сменил сухой июль по старшинству,
зачастили слишком ранние дожди,
жарких дней уже, наверное, не жди.
 
 
скоро осень постучится поутру,
я проснусь, окно ладонями протру,
посмотрю на мир сквозь мокрое стекло
и тогда поверю – лето истекло.
 

Несправедливость

 
          льётся с небес дождь,
          в городе вечная ночь.
          ты терпеливо ждёшь,
          ты не уходишь прочь.
 
 
          здесь, на распутье лет,
          судеб, мирской суеты,
          кто-то, как горсти монет,
          всем раздаёт мечты.
 
 
          кажется, что вот-вот
          (зря ли ты столько ждала)
          очередь подойдёт —
          очередь подошла.
 
 
          тянешь ладони ты,
          дождь измотал, исколол.
          тот, что дарил мечты
          только руками развёл.
 

Домысел

 
     знаю, что нет никаких полос
     в жизни, ни чёрных, ни белых,
     с губ у кого-то лишь раз сорвалось
     и понеслось, полетело…
 
 
     спряталось в чьей-то беглой строке,
     выпало в горький осадок,
     и прокатилось слезой по щеке,
     в горло проникло ядом.
 
 
     пеной морскою на берег сошло
     и претерпев неудачи,
     в спешке хватая своё барахло,
     смылось, от пули прячась.
 
 
     грязные в прошлом стволы берёз
     наспех закрашены мелом.
     знаю, что нет никаких полос
     в жизни, ни чёрных, ни белых.
 

Главная тема

тему денег обсуждают очень часто

и об этом я опять скажу не первый:

деньги, может быть, и не приносят счастье,

но зато так успокаивают нервы.

Пожелание листьям

 
          спят опавшие листья —
          пусть им лето приснится
          и лучи, золотистей
          самой спелой пшеницы,
          пусть им солнышко снится
          под периною снега,
          удивлённые лица
          звёзд, что сброшены с неба,
          знойный трепетный сумрак
          и болтливые птицы,
          парк, зелёный и шумный,
          пусть им снится и снится.
 

Бездна

я стою у холодной и грязной реки

и швыряю подальше пустые слова.

разбегаясь, течению вопреки,

на воде остаются круги-жернова.

это кто отражается рядом со мной?

паутины морщин, в волосах седина…

человек со склонённою головой,

человек, в котором вся горечь видна.

он схватил меня за руку, сжал посильней,

воздух в горло ворвался и вырвался крик.

я в какой-то предательской западне —

это мой палач, а не дряхлый старик.

взвился ветер, хлестнул по горячим щекам,

и померкла безоблачная синева.

я почти не почувствовал в спину толчка —

надо мной завращались круги-жернова.

Ангел в чёрном

 
              Куда мне до тебя,
              мой добрый ангел в чёрном,
              ведь между нами льют
              осенние дожди
              сквозь толпы облаков.
              В твоём краю просторном
              достаток и уют,
              и вечность впереди.
 
 
              А я лишь мотылёк
              в незримой паутине
              и, кажется, конец,
              но не проигран бой.
              Ты смотришь на меня
              из поднебесной сини
              и говоришь: «Малец,
              не бойся, я с тобой,
              а вместе с нами Бог
              и он же – между нами,
              да здесь недалеко,
              прислушайся, трубят!»
              Но я ещё не весь,
              не изошёл стихами.
              Ты слишком высоко,
              куда мне до тебя.
 

Конец осени

 
       Ещё недельку и накроет
       людей холодная волна,
       а так не хочется покоя
       в тиши заснеженного сна.
 
 
       Но тополя роняют в осень
       свои последние листы,
       печально смотрят в неба просинь
       давно увядшие цветы.
 
 
       А на столе – малина с чаем
       и вроде день, но полумрак…
       Не потому ль не замечаем
       замёрзших уличных собак?
 

Поиск истины

 
                 Ну что мне сказать тебе —
                 всё уже сказано,
                 но, знаешь, вчера мне
                 приснилась весна
                 и веришь-не-веришь,
                 мы просто обязаны
                 увидеться снова,
                 хотя бы во снах.
 
 
                 Письмо не пришло
                 и не будет написано,
                 а я, не дождавшись,
                 отправил ответ.
                 И, может, в вине где-то
                 кроется истина,
                 но вот в коньяке точно
                 истины нет.
 
 
                 Коньячные звёзды
                 по небу разбросаны,
                 бутылка разбита
                 и дворник орёт.
                 Надеюсь, вернёшься,
                 пускай и с вопросами,
                 а там, как получится,
                 как повезёт.
 

101-й километр

 
где-то, за сто первым километром,
подчиняясь властной воле ветра,
на ветвях качаются слегка
шёлковые сети паука…
 
 
ведь не только к людям мир жесток —
спит в сетях янтарный мотылёк.
 

Мелодия дождя

 
     ночных дождей неоновые лужи,
     которых так боятся башмаки,
     и здесь, и там, а я иду простужен,
     сменяя шаг на глупые прыжки.
 
 
     косая дробь мне обжигает кожу,
     почти насквозь спина и рукава,
     а на душе такое бездорожье,
     а за душой – промокшие слова,
     а в голове мелодия играет
     и, возвращаясь в мир из забытья,
     ты тоже пой, как я, моя родная,
     и пей дождинки так же, как и я.
 

Ритуал

 
    поговорить бы нам о важном,
    чтоб избежать потерь, утрат,
    быть может, ты мне что-то скажешь,
    но ты молчишь, отводишь взгляд
    и, задыхаясь от волненья,
    ты нужных строчек не найдешь
    среди моих стихотворений,
    чтобы унять обиду, дрожь,
    чтобы опять уснуть с улыбкой,
    как много-много лет назад,
    легко прощая все ошибки,
    легко закрыв на них глаза…
 
 
    осознавая, что – кощунство,
    мы режем, рвём на лоскуты
    свои бессмысленные чувства
    во имя счастья и мечты.
 

Кафе «Маяк»

 
            Ветер носится уверенно,
            небо смотрит свысока,
            я стою внизу растерянный,
            изучаю облака.
 
 
            Впору было бы нахмуриться —
            кулаки сильнее сжать,
            по прямой, безлюдной улице
            от дождя пришлось бежать.
 
 
            На пути – кафе. Удачливый,
            хоть и льётся с пиджака.
            «Мне бы чашечку горячего…
            И бутылку коньяка!»
 

Настойчивость

 
Вновь идея, как всегда спонтанно,
и пускай не в глаз она, а в бровь,
про армагеддон писать не стану,
напишу-ка лучше про любовь,
как в гитаре оборвались струны,
как гармонь порвалась в лоскуты,
напишу про истинно безумных,
тех, что ищут женщину мечты,
тех, что плачут, годы вспоминая,
но стоят упорно на своём,
а что жизнь короткая такая —
шепчут: «Ничего, переживём…»
 

Ночное

 
              Ночь. На улице темно,
              только мне покой – не пара,
              и в разбитое окно
              лезут черти из кошмаров.
 
 
              Стадо, кодла, легион,
              беспросветная орава,
              и друг друга на бетон
              сталкивают для забавы.
 
 
              Пьют, горланят, верещат,
              курят ладан и плюются,
              и зубами скрежеща,
              матерятся и дерутся.
 
 
              Утро. Ранняя весна.
              Что увидел – я не знаю.
              Голова болит. Спина.
              И в постели кто-то с краю…
 

Только не осень

 
   сплошь затянуто небо тучами,
   капли чертят на лужах круги,
   как же мне это всё наскучило,
   мне бы снежные хлопья пурги,
   чтоб улечься в удобную, мягкую
   и заснеженную колыбель,
   и приснить не листву измятую,
   а румяный, цветущий апрель
   и апрельское небо над улицей…
   хлынул дождь, началась беготня.
   скачут все через лужи, как курицы,
   и кудахтают, осень браня.
 

Ревность

 
               и вроде не должно —
               я постоял лишь рядом,
               а на душе тоска,
               погано и темно,
               подайте мне вино
               со второсортным ядом,
               я выпью в два глотка,
               а вдруг мне суждено.
 
 
               и вроде ерунда —
               отвлёкся на немного,
               а в небе сотни лун
               и лишь одна звезда,
               я выдержу удар,
               но не судите строго
               меня за то, что лгун,
               правдив лишь никогда.
 
 
               и вроде бы молчим,
               а вы такая леди,
               желанием горю
               в объятья заключить,
               я вас разоблачил,
               владычица трагедий,
               я вас благодарю
               за ревность без причин.
 

Макраме

 
              не поставлю точку
              сгоряча, не глядя,
              хоть кривые строчки
              в выцветшей тетради
              доскакали резво
              до конца страницы,
              оцените трезво
              прежде, чем напиться.
 
 
              залатал концовку
              метким звучным слогом,
              здесь нужна сноровка
              и чутьё немного,
              заплетаю нитью
              прочно, слово к слову,
              сами посмотрите —
              всё уже готово!
 

Возмездие

 
       мысли, бродите где?
       голова абсолютно пустая,
       а круги на воде
       гипнотически манят вперёд.
       утомлённый враждой,
       я смотрю в черноту, не мигая,
       и тянусь за водой,
       а она убегает под лёд.
 
 
       я взбешён, будь здоров!
       и деревья застыли в испуге,
       в заболоченный ров
       ветер спрятался и заскулил.
       горевать не мастак —
       научусь, как-нибудь, на досуге,
       а пока, белый флаг
       поднимите, чтоб я не палил.
 
 
       мысли, бродите где?
       голова абсолютно пустая,
       а в пустой голове
       нестерпимо звенит тишина.
       я небрежно задел
       ваши чувства, моя дорогая,
       на столе револьвер,
       рассчитайтесь со мною сполна.
 

Скачок

 
    ждёт терпеливо опоздавших,
    смирившись с зябким ноябрём,
    цветной ковёр из листьев павших,
    совсем истрёпанных дождём.
 
 
    их соберут и натаскают
    в большую груду для костра,
    а что огонь не растерзает,
    то распинает детвора.
 
 
    а я, вдохнув случайно дыма,
    поморщусь, хрипло кашляну,
    ускорю шаг, минуя зиму,
    запрыгну в раннюю весну.
 

Замечательная реальность

 
    мне под утро приснилось веселье,
    на котором я, с чувством вины,
    тщетно думал, с какою целью
    это влезло в бредовые сны?
 
 
    я один, а вокруг все по парам,
    в каждом тягостном сне – я один,
    хоть ещё и совсем не старый,
    и не видно почти седин.
 
 
    может, я слишком много выпил
    и пошёл, как всегда, вразнос,
    может быть, в наркотическом трипе
    я расквасил кому-то нос?
 
 
    наплевать мне, что я отвержен
    праздной, вымышленной толпой,
    главное, ты меня крепко держишь,
    засыпая в обнимку со мной.
 

Инферно

Циник, любитель роскошных фуршетов,

не выделяясь средь прочих гостей,

выпил вина, закурил сигарету,

неторопливо направился к ней.

Дама изысканна, высокомерна,

в обществе самых богатых акул.

Он ей шепнул: «В вашей спальне, наверно,

очень красиво, и я б заглянул».

Та, улыбнувшись, сказала: «Пожалуй…»

А поутру, на полу, у дверей

циник валялся, проткнутый кинжалом,

будто какой-то из римских царей.

Квинтет

 
            У кафе играют джаз,
            голос в три октавы,
            и табличка без прикрас:
            «Мы не ради славы».
 
 
            Кто-то скажет, мол: «Увы,
            верится не очень».
            Я отвечу: «Не правы
            вы, промежду прочим.
            Я вот, чувствую нутром
            щедрость в каждом слове,
            в каждом звуке нот – добро,
            где ещё уловишь?»
 
 
            У кафе играют блюз,
            стоя полукругом.
            «Есть пластинка? Я куплю.
            И одну для друга».
 

Последний дождь

 
дождь пришёл попрощаться со мной,
я уже в ожидании снега,
только ливень сечёт затяжной
и грозится остаться с ночлегом.
 
 
старый парк не пройти никогда,
там ещё ничего не белеет,
только скользкая грязь и вода
на промозглых безлюдных аллеях.
 
 
погостил – уходи, наконец,
не пытайся остаться, без толку.
поутру, долгожданный снег
сонный город накрыл
белым шёлком.
 

Одиночество

 
              Настроения нет.
              Почему? Без понятия…
              Мыслей крутится вихрь —
              не могу разобрать.
              Может, это симптом
              беспросветной апатии?
              Может, я слишком рано
              покинул кровать?
 
 
              Настроения нет.
              Знаю, это всё лечится,
              я сейчас позвоню,
              вот, найду телефон…
              Только некому мне
              позвонить этим вечером,
              а звонить наудачу —
              такой моветон.
 
 
              Настроения нет.
              Не хочу церемониться,
              разбирая по полочкам
              сотни причин.
              Потому, приезжай,
              молодая бессонница,
              мы с тобой до утра
              посидим, помолчим.
 

Контрасты

 
   Небо цвета «Бордо»,
   ночь, и прячась от сквозняков,
   лезет луна в гнездо,
   свитое из кучевых облаков.
   Ветер суров, жесток,
   он прикрывает забралом лицо
   и атакует восток,
   и беспощадно сжимает в кольцо,
   хлещет слепо плетьми,
   долгую ночь превращая в кошмар,
   и под покровом тьмы
   он от души выпускает пар.
   Утро цвета «Клико»,
   новый солнечный день наступил,
   ловко, одним глотком,
   небо цвета «Бордо» он допил.
 

Выходка

 
            в небе утро расплескалось,
            в небе вспыхнула заря,
            ночь слегка посокрушалась,
            да и смылась втихаря.
 
 
            только, что-то после ночи
            и кромешной темноты
            горизонт горит не очень,
            нет какой-то полноты,
 
 
            даже слишком всё угрюмо,
            мне совсем не по нутру.
            может, это чёрный юмор
            ночи, смывшейся к утру?
 

Наказание

 
   не смотрите вы так, я не пьян,
   я всего лишь немного не в форме,
   потому что весенний дурман,
   прямо в сердце пускает корни.
 
 
   не смотрите вы так, я не плут,
   люди зря запирают двери
   и за ними сплетни плетут,
   и брехне этой сами верят.
 
 
   не ложилась к ногам звезда,
   всякий раз ускользало счастье,
   и черней становилась вода,
   если вдруг накалялись страсти.
 
 
   не смотрите вы так, я не пьян,
   я душой безнадёжно болен,
   потому что любви капкан
   присудил мне вечность в неволе.