Электронная библиотека » Андрей Vilesik » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Тараканы"


  • Текст добавлен: 27 мая 2022, 03:04


Автор книги: Андрей Vilesik


Жанр: Современная русская литература, Современная проза


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Андрей Vilesik
Тараканы

© Андрей Vilesik, 2014.

© Издательский дом «Кислород», 2014

© Олеся Дымура – дизайн обложки, 2014

Вместо предисловия

Вязки держат крепко. Не вырвешься.

Когда санитары вяжут по рукам и ногам – чувствуешь себя святым мучеником. Это не значит, что у тебя внутри фанатичная уверенность, мол, страдаешь за истинную веру, нет, скорее чувство ужасной несправедливости. Могу допустить, что для мученика – это не true. Просто я себе так представляю. На вязках, как никогда раньше, понимаешь, что мир несправедлив, а люди жестоки. Есть ещё один схожий момент. Распятие моё на кровати напоминает букву «Х», дохристианский крест, и руки привязаны, хотя в другом положении, а не прибиты.

Койка расположена таким образом, что в поле зрения попадает окно. Я наблюдаю закатное небо, множество кричащих оттенков красного, как на самой известной картине Мунка, но не только этого норвежского экспрессиониста, цвета созвучны палитре многих художников – Ван Гога, Нольде, Дикса.

Взглянуть сквозь решётки на закатное небо – всё равно, что шагнуть в изначальность…


Распятие


И вдруг мне удаётся вырвать правую руку, петля из простыни сорвана, я моментально переключаюсь освобождать другую, левую. «Смотри-ка, выкрутился», – усмехается один из окружающих меня людей, мужик лет сорока пяти. Подходит, хватает обеими лапами мою свободную руку, я пытаюсь прижать её к груди, но сопротивляться не получается. Мужик накидывает петлю, привязывает руку обратно. Потом берёт простыню, перекидывает её через меня и делает узел уже под кроватью. Уходя, хрипит себе под нос, мол, теперь не вывернется.

Перед глазами окно больничной палаты и та самая изначальность, о которой я не договорил…

С 4 до 7…

И опять всего ломает:

Идти на электричку

На семь одиннадцать утра-а-а.

(Смех)

Всё началось с моего поступления на художественно-графический факультет.

Я был уверен, что поступлю, хотел поступить и сделал для этого всё возможное и невозможное. Наверное, хотел «на пуговицу» больше, чем остальные. Ещё зимой записался на подготовительные курсы. Они начинались в 10 утра.

Институт находился в другом городе, приходилось ездить на курсы на электричке. Путешествие не из приятных. Вторая электричка из моего города приезжала в 11 часов. И чтобы не опоздать, мы с матерью ездили на первой, которая уходила в 4 утра и добиралась до места в 7. Обычно в это время пускают самый говёный электрон. Стёкла в некоторых вагонах выбиты, на деревянных скамейках лежит снег, гуляет ветер, а температура такая же, как на улице – иногда под минус 30 градусов. Пассажиры – бомжи и чёрт знает кто ещё. Пол грязный, утоптан ногами. В одну из таких «вылазок» бомж, спавший скамейки через две от нас, опорожнился прямо под себя. Вот уж действительно асоциальный элемент. А ещё говорят, что такие, как я, асоциальные.

Курсы пошли мне в зачёт. Я занял 1-е место по конкурсу. Потом летние курсы, двухнедельные. Познакомился с отличным челом, соседом по комнате. Антоха Укроп, он же Крапоткин. У парня в голове всякая ерунда вроде девушек из другой комнаты, пирсинга, да говнорэпа.

Днём ходим вместе на ХГФ. Вечером листаю учебник по истории России за 10-й класс. Перечитываю.

Приходила деваха, пыталась со мной подружиться телами. Беседовали и договорились до того, что назвал её дурой. Справедливо, хотя зря, надо было всё-таки её трахнуть, но ведь насчёт «дуры» я не соврал… Единственный минус летних курсов – это еда. Жрём только лапшу быстрого приготовления, запиваем газировкой, или чаще кипятильником греем воду в литровой банке и завариваем чай. И это после домашних-то пирожков…

Из экзаменов мне под конец оставалось сдать только живопись и собеседование. Пришёл на живопись утром. Наваял часа за 2. Получил пятак.

Хорошо! Остальное время тусил один, бродил по городу в районе «драма», это типа культурная ценность второго по величине города Свердловской области. Затем собеседование. Жду своей очереди, а очередь всё никак не приходит. В коридоре воняет нитрокраской, начинает тошнить и голова кружится. Да я ещё и всю ночь перед экзаменом не спал, – волнение сказывалось. Под конец не выдержал. Залетел в кабинет без очереди, перед какой-то девушкой, на ходу подметил, что она ничего так, но извиняться не было времени. В комиссии декан, строгая тётка передовых взглядов, завкафедры рисунка, очкарик с аккуратно причёсанной чёлкой. Вываливаю на стол все свои дипломы, грамоты, свои публикации в газете и прочую шелуху. На главный и последний вопрос «Общительный ли я?» отвечаю что, мол, общительный. У моего ответа, как у монеты, оказалось две стороны. С одной, положительной, получил хороший балл, со второй, отрицательной – должность старосты группы. Лучше б я не говорил, что общительный, ей богу. Моя будущая группа состояла из одних баб, и в этом не было ничего хорошего, но в тот момент я этого не знал. И потом, а вдруг бы не приняли? Выбора у меня не было, – вот что плохо.

По пути на вокзал я смачно облевал территорию разрушенного женского монастыря. Во всём виновата краска, которой провонял весь институт, обнюхался, как ёжик в тумане. Ремонт, ничего не поделаешь. В электроне пригрелся и спал всю дорогу, все 3 часа. И ведь ещё до конца не осознавал, что принят, что больше меня баллов набрали только медалисты. Пофиг на баллы. Главное – я прошёл…

Остатки жаркого лета 2002-го провёл бесцельно, отдыхал. В честь моего удачного поступления родители организовали нам с братом поездку в Санкт-Петербург. Я тогда впервые побывал в северной столице.

Питер – хороший город! В нём много музеев, да и не только их, но это понятно и без моих объяснений. Одна знакомая утверждает, что даже гопники там не такие, как везде, а другой знакомый утверждает, что гопники в Питере такие же, как везде, только их там больше! Чему верить? Где правда?

Мы бродили по городу. Спали у родственников на полу в спальниках. Нельзя сказать, что я был сильно впечатлён СПб. Нет. Как у любого города, у него есть минусы и плюсы…

Общага

Дело было ближе к сентябрю 2002-го, когда я приехал на заселение в общагу нашего педа. Мы договорились с челом из моего города и решили жить вместе, в «двушке». Получили ключи от комнаты у коменданта – толстой бабки, на которой всё это хозяйство по сей день держится. (Кстати, дом и работа – всё у неё в этой общаге.) Потараканились в комнату. Пятый этаж. Самый угол правого крыла. Дверь на «соплях», открыли её и вошли в блок. В блоке срач.

На полу грязные ботинки и просто грязно. В «трёшке» сидел на кровати, рисовал наш будущий сосед Лёха. На просьбу родителей моего товарища Андрюхи Дробышева не обижать нас Лёха сказал, что не будет, и своё обещание впоследствии сдержал. В сортире мы наткнулись на огромный пакет мусора, над которым летал рой мошек. Это мне показалось весело. Весело было всегда, я не ошибся. Вечером Лёха зашёл к нам в комнату и предложил пить пиво. Бухали весь вечер. Потом подтягивался народ: много незнакомых людей, старшекурсников. Во время пьянки обычно так было всегда. Потом навестили чела, с которым я жил на абитуре. Он обрадовался нашему приходу.

Поселили его этажом ниже. Он ещё не знал своих соседей и поэтому сильно и небезосновательно волновался. Говорил, что лучше бы поселили с нами. Потом оказалось, что не лучше. Антоха, он и был тем челом, сам не понимал, что вытянул счастливый билет.

Пара слов о нашей комнате. Шкафы и оконные рамы в ней были выкрашены в чёрный цвет. Лёха объяснил, что до нас в ней жили какие-то сатанисты. Живо так, в красках, рассказал, что у этих ребят в углу висел паук, и он, сцука, цитирую: «Капал». Как это было на самом деле, хз… Из мебели две панцирные кровати и стол. Многие студенты составляли кровати друг на друга, чтобы освободить место…


Пьянка


Вечером прискакали с нами знакомиться две симпатичные, но глуповатые и попсовые девахи (подруги той, которую я на курсах назвал дурой)… Надя и Оля. Постоянно держались вместе и поначалу напоминали двух лесбиянок. Мне нравилась Надя. Она, несмотря на все свои понты, была красивой и независимой, а я всегда был подкаблучником, поэтому меня всё устраивало. Но я был мал, никогда не спал с женщинами и походил внешне на дурачка. Короче, не вариант для интимного общения. Посвящал ей стихи, делал записи в дневнике, когда она приходила. Это был позитив для меня. Я радовался ей, как маленький мальчик… и не понимал, чего хочу от неё. Она же точно знала, что нужно ей. Понял это гораздо позже. Ей просто нужен был мужик, взрослый и надёжный, настойчивый, короче, такой, с которым можно создать крепкую семью. У нас не было и не могло быть на тот момент ничего общего, но я-то этого не знал… Я просто любил, как любят в первый раз, а в первый раз любят чисто и беззаветно.

Гопники

Днём позже мы с Андрюхой уже вовсю шарахались по общаге. Знакомились с остальными студентами, которые были людьми положительными, но в большинстве своём полными мудаками. Однажды утром мы с соседом надолго вышли из общаги, а когда вернулись, первое, что обнаружили, двоих здоровых гопников Мишу Квартникова и Артёма Кириллова. Сидели они рядом с вахтой со своими дорожными баулами и тупо одуплялись на нас. Это были наши будущие соседи. За бухалово их не хотели поначалу заселять в общагу, но, как сказал кто-то, «наглость – второе счастье». Они переночевали ночку у Антохи Укропа, уломали его как-то. Бедняга так перепугался, что принёс нам на сохранение свои продукты, наверно, чтобы быдланы не покусились. На следующее утро быки уговорили коменданта заселить их. Я искренне презирал в душе Мишу и Артёма. Бабка заселила их нам на беду, и хапнули мы от них горя по самую маковку. Сказать им в глаза, что они мне глубоко ненавистны, я не мог – боялся огрести. Не за что было их любить. Они относились к нам с Андрюхой как к говну, засылали за пивчагой день через день, подначивали по любому поводу, а если бухали, то вели свои говёные блатные разговоры. Короче говоря, были абсолютные, феерические мудаки. Если судьба распорядится так, что кто-то из них или их друзей и знакомых прочтёт эти строки, то, пользуясь случаем, я хотел бы написать всем им без исключения то, чего не мог сказать лично. Идите на х…й! И от этих слов мне воистину легче! За что я ненавижу их? Не будь их – не было бы той гнетущей атмосферы в нашем крыле общаги, не было бы многого из того, что произошло потом, наконец, не было бы дурдома и этой книги. Я не к тому, что книги не должно было быть, всё вышло, как вышло, но принять как есть значит для меня признать, что я был в этой общаге последним мудаком, лохом, что был слаб, чтобы дать отпор. Как себя изначально поставишь – так и будет, говорил мне как-то один мой знакомый KedaKid. Миша и Артём заселились в комнату напротив нашей. О них я ещё упомяну в дальнейшем…

PunksNotDead!!!

Где-то через месяц нашей учёбы приехал из города Н. ещё один наш сосед по блоку, Женя. Крутой чел. К тому времени учился, если это можно назвать учёбой, курсе на четвёртом и вёл себя как армейский дедушка, в хорошем смысле этого слова, как старший. Женя зашёл к нам в комнату и предложил пить пиво. За пивом мы сходили. Остаток вечера сидели вчетвером – Лёха, Женя, Андрюха, я и пили пиво. Надо заметить, что именно этот человек внёс разнообразие в наши тёмные деревенские головы, стал для нас кем-то вроде гуру, только без всякой наносной мистической фигни. Он сделал это вполне мирным путём. Пиво с ним (Лёха в основном отсутствовал впоследствии в общаге) мы пили регулярно. Так вот, во время очередного бухича Жека спросил, что мы слушаем. Крутили мы с Д. мои кассеты, из которых в основном преобладал Modern Talking и Eminem. Модеру я любил всегда, а «Эминем» был на пике популярности как раз, «мода для этих, мода для тех», как у Кача. Включили… Женя задумался… потом на минуту вышел в свою комнату и принёс самописные кассеты, которые цифровал с дисков у себя в городе.


Гопники


– Вот, послушайте! – сказал он.

– Что за музыка? – спросил я.

– «Король и Шут», «Кукрыниксы»… «Пилот»! Это было совершенно новое, я слышал раньше о КиШе, но считал, что это не моё. Я знал, что есть такая группа, как «Пурген», но был уверен, что это говно, даже по названию. И уж тем более не имел понятия ни о «Кукрыниксах», ни о «Пилоте»… С первого раза не зацепило. Но мы вслушивались в тексты песен несколько раз… и это было откровение, которого мы не знали раньше, которое могло прийти только здесь и сейчас, в общаге… которое не было доступно в детстве и к чему мы были готовы… Со временем тексты запоминались на слух, так же на слух я подбирал аккорды к ним, ни о каких песенниках речь тогда, конечно, не шла, и играл… В этих текстах я слышал отголоски нашей общаговской жизни… особенно цеплял Пилот…

«Не давай им хлеба из рук, не учи их быть сильнее тебя… или «По снегу белому за пивом, когда я шёл и песню пел… и было страшно…»

* * *

В общаге № 1, как и в любой другой, было не скучно. Поколение NEXT выбирало б…ядство и алкоголь, но в тот период мне это не сильно мешало. Мешало только быдло из комнаты № 502 в лице Миши и Артёма… они обжились быстро и сразу навестили нас с Андрюхой. Короче, после непродолжительной беседы отправились мы за пивом…

Гонять за пивчагой до двенадцати – до закрытия общаги – было не сложно. Проблемы обычно возникали после полуночи, когда пиво заканчивалось. До «зелёнки», киоска с бухлом, окрашенного в вечно зелёный цвет, было минут пять ходьбы!.. Не помню, когда точно, но вроде во втором семестре первого курса… дверь наша распахнулась во втором часу ночи, за нею стоял бухой Миша.

– Парни, пошли пиво пить! – улыбнулся гопник.

Мы пытались отпереться, что уже поздно и общага закрыта, но не проканало! Через две минуты в нашей комнате уже сидел Артём и своими до дури огромными руками, а он крепкий малый, связывал наши пододеяльники… Возможно, кто-то в данный момент улыбнётся… Да, пожалуй, и тогда это казалось весело! В общаге мы ко всему относились с юмором, особенно Андрюха Дробышев.

Нас было пятеро… Женя, Миша, Артём, Андрюха и я! Без палева и шума спустились на третий этаж. Вышли на балкон… Первым номером по решёткам балкона второго этажа слез бухой Миша, показывая нам пример мастерства и героизма. Когда оказался на уровне второго этажа, он просто тупо спрыгнул вниз и вывихнул ногу… короче, почти удачно. Нас, как более лёгких, с той же высоты Артём спустил поочерёдно на верёвке из пододеяльников. Когда спускали меня, ткань предательски захрустела и начала рваться… пододеяльнику пришел конец! Артём показал с балкона, что всё в порядке. Шёл дождь. Погода была нам на руку… в дождь около «зелёнки» не должно быть местных с частного сектора – это нам, улыбаясь, сообщил Миша. Местных действительно не было. Мы затарились по уши. Сумки с пивчагой подняли на простынях. Дальше дело за малым – забраться в общагу самим… Мы обошли корпус… на уровне второго этажа рядом с вахтой был балкон с широкими решётками, через них и слон пролезет. Первым пошёл и запалил всех остальных Миша. Он запрыгнул на сточную трубу, торчащую из стены, потом на решётку. Решётка загромыхала, а Квартников пролез в неё и упал с той стороны балкона… Потом побежал Андрюха, когда он миновал решётку, на вахте загорелся свет… Артём с балкона дал мне отмашку не бежать. Я метнулся и спрятался за углом корпуса. Одна настойчивая мысль посетила мою голову в тот момент, что ночевать мне предстоит на улице. Дождь колотил по лужам, усиливаясь с каждой минутой. Ожидание, которое показалось мне вечностью. Через полчаса с пятого этажа раздался голос Артёма, чтоб я заходил. Кавабунга, ёпти! Разбежался, запрыгнул на водосток, труба мокрая, но я удержался, второй прыжок на решётку балкона второго этажа, подтянулся на прутьях и пролез внутрь. Стараясь не хлопать балконной дверью, вошёл в рекреацию. Передо мной стояла вахтёрша, погоняло Дрозд (за удивительное сходство с этой птицей)… сказала что-то типа того, мол, по балконам ползаем… Я положительно кивнул. Она развернулась и ушла, дав ясно понять, что ей на это пофиг! Я поднялся на пятый этаж. Соседи бухали… Сел за стол, выпил пива. Артём сказал: «Не грузись! Я вот не гружусь!»

Женя повернулся на подоконнике, потом выкинул бутылку в окно, улыбнулся и сказал, обращаясь к нам с Андрюхой: «Значит, вы не ниндзи!»

Начиная с первых дней моей учёбы на ХГФ, я вел дневник… хотя трудно назвать это дневником! Правильнее сказать, что я вёл записки в блокнотах, делал зарисовки… Когда меня закрыли в дурку, эти почеркушки показывали моей врачихе… видел краем глаза и, конечно, запомнил, наверно, потому что мне это не понравилось… При всей своей убогости они интересны и важны для меня… ведь в них я по свежим следам записывал те мелочи, которые теперь вспоминаю с трудом… мелочи, из которых складывалась моя тогдашняя жизнь…

* * *

…Наша учёба на факультете занимала меня куда больше, чем синяя яма нашего третьего общежития… Будучи старостой группы, состоящей из одних метёлок, я ощущал себя козлом отпущения… поскольку к руководящей работе был не готов вовсе!.. Проще говоря, учиться любил, а должность свою со всеми её обязанностями слал куда подальше. Вникал в то, что говорили преподы… стремясь почерпнуть как можно больше! Моих знаний, приобретенных в детской художественной школе, оказалось маловато. Чем больше я пребывал на факультете, тем больше меня бесила моя беспомощность… ведь при своём упорстве, а упирался я больше учаговских, я всё равно отставал… Наверстать был единственный вариант для меня чего-то добиться, а для этого я должен был прыгнуть выше головы, т. е. работать больше остальных… И я увеличивал нагрузку постоянно… Помимо постановок рисовал в общаге… и то, что я делал там, зачастую было лучше постановочного, но в общем и целом рисовать я всё равно не умел. Отсюда нестабильность… Хотелось найти такую область знаний в творчестве, где я мог бы чувствовать себя более-менее свободно, где смог бы развить свой художественный язык!..

Надя

Моя неспокойная жизнь становилась ещё более неспокойной из-за Нади! Вокруг неё постоянно вились парни, в их комнате тусили большие компании!.. Я поначалу заходил туда с Андрюхой, мы пили чай или что там ещё и болтали ни о чём! Со временем мне это надоело, и ходить я туда не стал, а в один прекрасный момент послал нахер Надю и Олю (ну, перегнул немного палку), когда они пришли к нам в комнату посмеяться и поглумиться! Короче, и они ходить к нам перестали! На Надю положил глаз Слава Немец, он непродолжительное время учился в нашей группе и был отчислен за неуспеваемость! Однажды я зашёл к ней в комнату! Она сидела на кровати! Слава сидел рядом и старался обнять её за плечо, потом попытался поцеловать в щёку. Надя увернулась и сбросила руку. Я зашел, сказал что-то не особенно важное и сел на табуретку напротив них. Мне было не по себе… внутри противно и хотелось разбить лицо Немцу, но я этого не сделал… Следом за мной вошёл Влад Крутой, такая фамилия была у парня, местный друг Миши и Артёма, кстати, сейчас он где-то в Питере живёт, ну да я его сто лет не видел, постоял немного и протянул мне откупоренный батл пива… я сделал несколько глотков и отдал бутылку.


Общага. Дверь.


Влад подошёл к Славе, сел напротив него. Тот улыбнулся.

– Что? – продолжая улыбаться, спросил Немец.

– Побью я тебя! – улыбаясь ему прямо в лицо, ответил Влад.

– Я же с серьёзными намерениями! – засмеялся тихо Слава.

– С серьёзными намерениями!? Это же тебе не девочки на одну ночь! – продолжил Влад Крутой.

… Я встал и вышел. Сделал несколько шагов до лестничной клетки, поднялся на свой пятый этаж, потом до двери… Когда дверь блока захлопнулась за мной… я ощутил себя слабым, слабым и беспомощным… я захотел сказать Наде, что люблю её… повернулся… открыл дверь блока, сделал рывок в коридор… и вдруг остановился, куле, парадокс, но моя слабость была сильнее меня! Она не давала мне двигаться… прежде чем нанести удар, врубалась в мозг и заставляла думать о последствиях! Этому есть название. Это трусость… И мне с этим жить… Я был не достоин этой девушки просто потому, что боялся поцеловать её, даже просто обнять… просто сказать… и в этом виноват я сам! Бояться жить нельзя! Тяжело сожалеть о несделанном!

…Я вошёл в свою комнату, сдёрнул матрас с кровати на пол и лёг на него. Мысли бежали быстро, сменяя одна другую, но была одна самая навязчивая мысль: сегодня не могу здесь оставаться! Посмотрел на наручные часы. Последняя электричка в мой родной город уходила через 30 минут. Я думал, что пешком дорога до вокзала займёт час. Бежать! Захлопнул дверь, оставив всё, как есть, на полу, и бросился вниз по лестницам, мимо вахты, пробежав метров пятьдесят, я вдруг остановился, развернулся и показал общаге отчаянный фак… Потом нёсся мимо ночного частного сектора, мимо заброшенного парка… Я убегал от себя, от своей слабости, от своих страхов, от своей говёной жизни, убегал, ещё не зная, что это невозможно, что от себя не убежишь… На электрон, правда, успел!

* * *

Мои соседи сменялись довольно быстро. Лёха и Женя вылетели за косяки и к нам подселили гопников с ФБЖ… Думаю, эти уроды посмеялись бы, узнав себя в этих строках, это единственное, на что они способны! И если у меня нет в жизни интересов, если мне на всё покуй, я всё равно не перестаю быть человеком… потому что во мне остаются жалость, способность сострадать… Эти ребята были быдлом во всех смыслах этого слова. Не знаю, как насчёт их родителей, но воспитать таких моральных уродов – это ж надо постараться. Красивые девахи, да точнее, случайные связи с ними, ещё точнее, перепихон по быстрому – единственное, что их интересовало, хотя нет, дерьмовая музыка Миши Круга и прочая херь типа «Я готов целовать песок, по которому ты ходила» или «Ах, какая женщина, какая женщина. Мне б такую»… бухло, дрянная работа, сотовые телефоны… полный набор ерунды, которая была у них в головах. Костя Тайсон и Компания… Они были из Невьянска. Гиблое место… Кто знает, тот поймёт… Именно такой городок и мог сформировать подобных мутантов… хотя мутантом они, наверное, считали меня!.. Если б был шанс решить их судьбу, я таких как они приговаривал бы к смертной казни из жалости к ним самим. А зачем им жить? Зачем они топчут эту землю?.. Что оставят после себя?.. О чём расскажут в старости?.. Им нечего рассказать, им нет смысла топтать нашу грешную планету. Троица ублюдков, воняющих одеколоном и понтами… Когда они работали охранниками в каком-то ночном казино, они закорешились с Дильшаном. Этот персонаж был наполовину татарином. Участвовал в военных действиях в Чечне, видел смерть, и ему было на всё действительно покуй. Тело его сохранило шрамы от пуль, по крайней мере, он так говорил, те пули что «входят через руку, а выходят через пятку»… Он щелкал своей челюстью, которая была повреждена, и демонстрировал нам с Андрюхой свои огромные сбитые, мозоленные костяшки… Он говорил, что ему покуй, жить или умереть. Если бы я воткнул в него нож, он, конечно бы, машинально сопротивлялся мне, но по большому счёту ему покуй… так говорил Дильшан, и, глядя в его глаза, я верил ему. Забавно, даже не знаю их фамилий… И имена некоторых позабылись. Это всегда со мной так: забываю имена, лица, фамилии, а поступки нет, поступки с точностью до слова, до доли секунды я могу воспроизвести в мозгу в любой момент. Дильшан считал меня плесенью, говорил, что я сумасшедший, что «близок к шизофрении». Сидел на андрюхиной кровати раз под пьяную лавочку, напротив меня, и вот так, прямо в лицо, вещал мне, что я псих. Он был прав, был прав, чудовище!..


Общага. Лампа


Этот гад частенько засылал меня за пивом… Андрюху он не трогал. Вошёл как-то в нашу комнату и посмотрел на бумажку, лежащую на столе, – это были мои стихи. Он прочёл их. Сделал свои замечания, что стихи детские и что это стихи пятнадцатилетнего. Я не обиделся, ей богу. Сказал мне, что сам пишет стихи. И прочёл наизусть одно стихотворение о любви. Стихотворение было о любви, точнее о сексе, о страсти… о траханье, – вот верное слово. Стихи холодные и злые, каким был он сам.

Несколькими годами позже я написал о нём пару строк:

 
За письменными знаками
Лишь ненависть и ложь.
  Родился ты собакой —
    Собакой и помрёшь!
 

…Это был вечер. Меня заслали за пивом. Заслал Дильшан. Я взял рюкзак и пошёл. По дороге к киоску пересёкся с тремя бухими, они окликнули меня, я продолжал идти, не оглядываясь, и услышал такой диалог за своей спиной:

– Эй ты?! (обращение ко мне) А… он гонимый.

– Давай ему пизды дадим?

– Да накуй он нужен, он же гонимый.

Они были правы. Я гонимый. И буду таким всю жизнь. От чего я бежал тогда? От чего бегу сейчас?.. Слишком много вопросов. Дохрена вопросов! И ни одного ответа! Правды нет. Нет Бога… но это я понял чуть позже… а пока я топал в киоск с поларовским рюкзаком и думал, что если меня сейчас тормознут на вахте, это было бы прикольно. Пусть повяжут меня с полной сумкой пивчаги. Я несу её не себе, я не стану молчать. Заложу всех этих отморозков, своих соседей и левых в том числе. Я искренне желал, чтоб их повязали. Если выгонят меня из инстика, то пусть выгонят и их всех, поимённо!!! Не повязали. Я прошёл, брякая бутылками, а вахтёрша только понимающе посмотрела на меня и ничего не сказала! Хотя у меня был полный рюкзак пойла за плечами! Эх, баба Тоня… баба Тоня. Я поднялся на пятый этаж, зашёл сразу в комнату соседей и выгрузил бутылки! Они предложили бухать. Я знал про себя, что буду бухать… Я буду бухать за их счёт, пока меня не вырвет, пока не вырублюсь… Пить их пивчагу, жрать их сухарики… и будь, что будет.

Когда пиво кончилось, ко мне подсел Дильшан.

– Кого в общаге можно развести на деньги? – спросил он.

Мысли в моей голове побежали быстрее, не пойду, достало… устал.

– Ты в 401-й был? – спросил я тихо, повернувшись к нему.

– Нет, – сказал ушлёпок.

– Сходи, – улыбнулся я.

Дильшан, как заправский армейский дедушка, одобрительно толкнул меня рукой в голову и ушёл. Я лёг на кровать, закрыл глаза. Так я стал шестёркой, падалью, которая подставила своих соседей снизу, с четвёртого этажа, тех, кто учился курсом ниже, и это стало началом конца…

* * *

Ты когда-то был совсем слепой, Боролся с пустотой!..

(«Пурген»)

Через несколько дней после этого я спустился на четвёртый этаж, в свою маленькую мастерскую… Выключил свет, встал на колени… и, глядя в чёрную стену, обратился к Богу… Я просил избавить меня от такой жизни… просил, чтобы Бог помог мне, просил изменить то, чего изменить, казалось, нельзя в принципе, просил изменить мою жизнь!.. Слышал голоса проходящих за дверями людей, слышал, что кто-то общался в комнатах за стеной… и был уверен, что в этот момент меня слышат враги и друзья, что меня слышит даже сам Бог, хотя на самом деле меня не слышал никто!..

…а после, это было в конце семестра, я рисовал в своей комнате в общаге задание – рисовал непроходимый лес с огромными деревьями, в котором были двое, парень и девушка… Их лиц не было видно, а были видны только ноги, и ноги по графике тоже напоминали деревья… Я закончил эскиз и взял формат, чтобы перенести на чистовую, сделал несколько штрихов, остановился, чтобы отдохнуть, облокотился на спинку стула и отчётливо услышал мужской голос, который позвал меня по имени. Я осмотрелся, – в комнате никого не было… Он шёл как будто сквозь пол, сквозь стены, сквозь потолок. То, что он звучит у меня в голове, в это поверить я не мог! Голос сказал: «Не надо, не надо… остановись!» Я положил карандаш на стол. Голосов стало несколько: «Спускайся к нам! Мы тебя будем опа-опа». Я встал, налил кофе! Закрыл дверь и включил Марчибу в мафоне. Потом лёг на кровать, взял книгу «Проводник» Ильи Чёрта, стал читать её страница за страницей. Голоса смеялись и общались друг с другом, как общаются старые друзья. Они ненавидели меня! Их веселил и мой страх и моя беспомощность. Все они считали меня лохом!..


Страницы книги >> 1 2 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации