Текст книги "Перекрёсток времён. Бородатые боги"

– Дикари! Настоящие дикари! Куда мы попали? – Опустив на землю пулемет и сев рядом, Роговой схватился за голову.

– Зато хоть не едят человечину, как предыдущие товарищи, мать их… – ругнулся Аксенов. Ему стало противно смотреть на союзников. Даже на своих девчонок не смог глянуть, а повернулся лицом к реке.

– Возьмите, мужики, выпейте самогонки! – протянул им флягу Антоненко, предварительно сделав сам пару хороших глотков. – Не смотрите туда. Ничего мы сейчас не сделаем. Как говорил профессор Левковский: у каждого народа – свои нравы. За один день их не перевоспитаешь. Придется пока смириться.

Вдруг за спиной они услышали шум и улюлюканье, как будто на охоте гнали зверя в загон. Обернувшись на звуки, Николай увидел, что по берегу мечется молоденький гуаро. Пареньку было лет двенадцать-тринадцать, не больше. За ним, с палками и дротиками в руках, гонялись несколько освобожденных подростков-уанка, но никак не могли поймать. Видно, еще не отошли от плена. Взрослые воины стояли кругом, но не трогали чужого пацаненка, а только пугали его, даря своим подросткам честь убить первого в своей жизни врага. Так получилось, что мальчишку зажали со всех сторон, ему некуда было бежать, кроме как на виракочей, что он и сделал. Увидев перед собой стоявшего неподвижно белого бородатого гиганта, парень бросился к нему, упал на колени и крепко обнял ногу. Шум вдруг резко оборвался, наступила тишина. Никто из воинов и гонявшихся за мальчишкой подростков не попытался даже приблизиться к виракочам. Дикарь выбрал сам свою судьбу, теперь право его убить принадлежит только сыну бога.

Николай замер от удивления. Он чувствовал, как дрожало все тело пацаненка, слышал его тихое всхлипывание, слезы ребенка намочили одежду.

– Не боись, пацан, солдат ребенка не обидит! – придя в себя от неожиданности, тихо произнес Антоненко, погладив трясущуюся головку мальчишки. Затем, окинув взглядом всех уаминка и уанка, громко сказал: – Это мой дикарь! Кто его тронет, будет иметь дело со мной! Ясно?

Никто не сдвинулся с места. Все молчали, ожидая дальнейших действий виракочи, думая, что он решил немного позабавиться с этим маленьким гуаро.

Рядом с Николаем поднялся Роговой и так же громко попытался перевести слова командира на язык уаминка. Немного постояв, воины пожали плечами и разбрелись по берегу, помогать своим раненым, собирать тела убитых и трофеи. Так решил сын бога, и они не смеют его осуждать. Хотя каждый был готов убить этого оставшегося в живых детеныша гуаро за смерть своих близких. Кровная месть предусматривает полное уничтожение рода врага, вплоть до маленьких детей.

– Семен! Охраняй мальца! – скомандовал Антоненко. – Пошли, Василий. Нам с Качи поговорить надо.

Найдя племянника вождя возле лежащих на земле убитых уаминка и уанка, Николай сначала поинтересовался о потерях. Роговой, как умел, переводил.

– Сколько наших полегло?

– Два десятка с половиной уаминка и четыре десятка уанка. Погиб сын вождя уанка Асту. Славы хотел. Первым шел. Вот и получил две стрелы в грудь.

– А почему у вас доспехов бронзовых нет? Таких, как у Синчи Пума и у тебя? Если бы у Асту был такой доспех, он бы остался жив!

– Смелым воинам доспех не нужен. Победа или смерть. У меня доспех инков, в бою взял, трофей. Мы не умеем делать таких.

– Сколько врагов убили?

– Сто и семь десятков. Воины довольны. Голов врагов и славы много.

– Что дальше делать будем?

– Наших погибших и раненых отнесем к нам. Асту и других уанка – к ним. Сердце воина должно храниться на своей земле.

– Мы теперь куда идем?

– Накан с воинами отнесет наших раненых и погибших домой. Виракочи и я идем к уанка. Надо рассказать о славе Асту его отцу и племени. Он был единственным сыном.

– А что делать с телами убитых гуаро? Их надо закопать или сжечь, а то болезнь пойдет.

– Мы не будем их трогать. Если новые гуаро придут сюда, то пусть видят, что на этой земле их ждет смерть. Мы сюда не будем приходить, поэтому болезнь нас не возьмет, а убьет только дух любого гуаро, ступившего сюда.

Николай не знал, как поделикатнее спросить у Качи насчет спасенного им мальчика-гуаро. Не отвернутся ли от них союзники? Но Качи опередил его:

– Ты оставил жить одного гуаро. Ему не место среди нас. Прогони его или убей сам. Это твой выбор. Воины не будут вмешиваться. Но если ты этого не сделаешь, его убьют другие.

– Хорошо. Я подумаю.

На изготовление носилок для своих раненых и убитых ушло не слишком много времени. После полудня две длинные цепочки не спеша потянулись в горы. Одна, с ранеными и убитыми уаминка, пошла к своей крепости, другая – в земли народа уанка.

Перед уходом Антоненко настоятельно рекомендовал Качи не бросать на берегу, а спрятать подальше все захваченные лодки, авось пригодятся. Тот сначала не хотел: зачем им они, уаминка не собираются переплывать на другую сторону, здесь граница их земли. Но все же приказал отнести лодки подальше от берега и спрятать в густой чаще.

Отправляясь к уанка, Николай взял с собой только Рогового. Аксенову же приказал охранять спасенного мальчишку и, не задерживаясь в Уаман-канча, возвращаться в город попаданцев. Может даже своих невест с собой прихватить, если еще не передумал на них жениться. Еще не отошедший от пережитого, Семен молча кивнул головой и пожал руки товарищам. Пареньку-гуаро он приказал идти только впереди себя, чтобы сзади его втихаря никто не прирезал. Следом за ним пристроились и девчонки.

Когда все живые ушли, на берегу остались только потухшие костры да разбросанные и обезглавленные трупы врагов, облепленные мухами.

Уходя, Качи оставил на утесе десяток воинов-уанка. Охранять границы своей земли.

Глава 2

– Итак, запомните. Шашка – это ваша плоть, как продолжение руки. Ее острие вы должны чувствовать как кончик своего пальца. Шашка должна работать как одно целое со всем телом. К своей шашке надо сразу привыкать. Как гласит пословица: казак и во сне шашку щупает. Поэтому с сегодняшнего дня вы будете всюду ходить с шашкой, даже спать с ней в обнимку, вместо женщины. Это первое. Второе. Держать шашку следует с минимальным напряжением, то есть не сильно и не слабо. Рука должна быть полурасслаблена. Усиливать хват надо в моменты максимально быстрых движений. Третье. Конец клинка всегда должен смотреть на противника. Тот, кто нарушит это правило, умрет первым…

Ротмистр Новицкий прохаживался между двумя шеренгами молодых солдат и красноармейцев, обращенных друг к другу лицом, опираясь левой рукой на эфес своей шашки, а правой время от времени покручивал свои гусарские усы.

Эти два с половиной десятка молодых парней были отобраны им для создания собственной кавалерии попаданцев, теперь уже новороссов. В дополнение к казакам.

Поскольку нужды в артиллерии сейчас не было, пушки стояли зачехленными на площади Новоросска возле стоянки автомобилей под охраной часовых, Максим с Андреем упросили Новицкого научить их приемам фехтования и верховой езде. К ним примкнул и лейтенант Попов, сумевший найти общий язык с ротмистром. Они стояли вместе с остальными, как простые курсанты. У каждого будущего кавалериста на левом боку, на плечевой портупее, висела шашка. У кого армейская, с гардой и дужкой, у кого – казачья, без оных. Шашки нашлись в обозе белых как трофейное оружие, захваченное в свое время у красных. Только у Григорова была взята в бою как трофей из немецкого бронетранспортера.

Обучение происходило уже две недели на лугу возле форта Теплый Стан. Здесь было больше места, да и возможностей, чем возле города. На противоположном краю луга казаки на лошадях занимались джигитовкой и рубили на скаку лозу.

В первый день занятий умение казаков владеть своим холодным оружием и лошадьми вызвало у Максима восхищение и горячее желание научиться хоть немного быть похожим на них. Тем более что попали они во времена, когда владение мечом и шпагой считалось более важным, чем умение читать и писать, а огнестрельное оружие еще не стало таким удобным и массовым, как в последующие века.

Глядя, как казаки виртуозно орудовали шашками, Максим с Андреем замучили вопросами обучающего их Степана Левченко, брата старшего сержанта-артиллериста. Урядник еле успевал им отвечать.

– Как можно научиться так шашкой работать?

– За день не научишься и даже за год! Нас, казачат, с десятилетнего возраста учат с шашкой обращаться. Меня еще дед наш учил, а Григория – отец и я!

– А в моем времени все больше японцев хвалят. Их умение владеть своим мечом, – решил показать свои познания Максим. – Победили ведь нас самураи в одна тысяча девятьсот пятом году.

– Что?! – удивился Степан. – Кто тебе такую сказку-то сказал? А ты уши развесил и поверил… Враки все это! Это на море Россия проиграла, а на суше выиграла; просто генералы тупыми оказались, сдали нас с потрохами япошкам за золото. Ты знаешь, как японцы наших казачков боялись? А за что наш батя первый Георгиевский крест получил, знаешь? Пошли они со товарищи как-то в разведку и столкнулись лоб в лоб с японцами. А там сплошь самураи! Так наш батя лично трех самураев зарубил, мечи их принес, да еще и пленных пригнали. А для самурая потерять свой меч – знаешь, что такое? Несмываемый позор! А знаешь, что у японского императора после этой войны личными охранниками были не его самураи, а наши казачки? Побежденных в охранники не берут, вот так-то! А ты говоришь – самураи! Слабаки они супротив наших станичников!

– Но ведь их меч-катана считается лучшим холодным оружием! – попробовал возразить Максим и замер от неожиданности.

Меньше чем за секунду казак выхватил шашку и одним резким движением срубил небольшое деревце, стоявшее рядом.

– А ты кавказскую шашку «волчок» видал? – Степан с гордостью показал на лезвии своей шашки клеймо, похожее на бегущего волка. При ближайшем рассмотрении на лезвии не было даже следа от такого удара. – Сталь особой закалки, супротив нее невозможно обороняться. Дедова… А ты говоришь – япошки, самураи… Да им еще до нас…

– Да. У нас, у русских, своя гордость…

– А то! Мозги вам там, в будущем, забили всякой дрянью чужеродной, а свое не помните! – рассмеялся Степан. Затем вдруг стал серьезным и произнес: – Да ежели наши предки такие слабые да тупые были, смогли бы они столько землицы-то завоевать?! Подумай головой-то… Вот ты, что на небе окромя туч да облаков видал?

– Звезды!

– Это не просто звезды! Это глаза твоих предков! Они смотрят на тебя с небес: достоин ли ты их? Как ты будешь защищать свою семью, свою родину и свою веру? Об этом думай – тогда ничего тебя не возьмет и все ты осилишь. А если ты – слабак, то не жить свободно на земле ни тебе, ни твоим детям, ни внукам с правнуками! Это нам еще деды-прадеды говаривали да завещали. Вот так-то, братка!

Внимание Максима и Андрея привлек казак средних лет с небольшой русой бородкой, скачущий на лошади с двумя шашками в руках. Блестящие лезвия описывали в воздухе окружности, создавая вокруг него смертоносную ауру. Приблизившись к воткнутой в землю лозе, казак сначала поднялся в седле, делая вид, что хочет рубануть сверху, но затем резко свесился с коня и рубанул лозу снизу вверх. То же самое он проделал и на другую сторону, с другой шашкой.

– Ничего себе! Как он с двумя шашками-то управился: словно двоих одновременно зарубил! И снизу вверх! – восхитился Григоров.

– Это Мирон Осадчий! – довольный впечатлением, произведенным на учеников его земляком, Левченко прокомментировал: – Он характерник, как и все в его роду. Про такие приемы в уставах и учебниках не пишут, они по секрету передаются от отцов к сыновьям, ведь часто цена им – жизнь…

– А давно он воюет?

– С первых дней на германской… Таких казаков, умеющих в совершенстве владеть шашкой, всегда выставляют в первых рядах казачьей лавы. Два клинка дают всаднику возможность прорубиться сквозь первый ряд неприятеля, сильно уменьшая его количество. Проломившись сквозь первую шеренгу, он мгновенно освобождается от второй шашки, как правило метнув ее в противника, и приступает уже к «однорукой» рубке…

– А чего он сначала сверху замахнулся, а срубил снизу вверх?

– Дело в том, что при приближении всадника пехотинцу предписывается двумя руками поднимать над головой винтовку, защищаясь от уставного удара сверху. Казак же сначала показывает такой удар, потом резко свешивается с коня и сильным ударом шашки снизу разваливает солдата на две части. Или бьет всадника под локоть. А попробуй повоевать без руки-то! Вот поэтому и боялись нас германцы с австрияками как чумы! Не умеют они по-нашему воевать-то!

– А как он с коня не свалился?!

– А это хитрость такая есть. Стремена под брюхом лошади связывают ремнем, что позволяет всаднику свешиваться вбок чуть ли не до земли. Этому способствует и устройство сбруи. Вишь, какие седла казачьи? В другом седле так не встанешь и не прогнешься; только в нашем, казачьем, можно джигитовкой заниматься! Ладно, ребята, пошли к лошадкам, научу вас по-казацки в седле сидеть.

– А как же мы без шпор лошадь подгонять будем?

– А зачем казаку шпоры-то? Они только мешают. У казака нагайка есть: и коня послать можно, и вражину за руку али за шею захватить!

Для каждого кандидата в кавалеристы подобрали лошадь и сбрую. Первые три дня проходили в привыкании друг к другу человека и лошади. Григоров был на своем Орлике, а Максиму и Попову подобрали лошадок под их рост. Максу достался довольно высокий вороной конь по кличке Ворон, все время норовивший укусить нового наездника за коленку. Макс сначала не знал, что делать, даже хотел съездить ногой коню в зубы, но вовремя удержался. Увидевший это Степан Левченко посоветовал наладить дружбу с Вороном, угостить его сухариком или куском сахара, постоянно ухаживать за ним и даже разговаривать почаще. Но конь должен понять, что главный в паре – человек, а не он. Постепенно всадник и конь наладили контакт. Этому способствовал и небольшой конный поход к водопаду и обратно.

Вырабатывая у новичков умение управлять лошадью ногами, Новицкий по несколько часов заставлял их держать зажатые между ног большие деревянные колоды, одновременно крутя в руках тяжелые палки с шашку размером. Круговое вращение шашки рукой, согнутой в локте и на вытянутую руку, считалось одним из важнейших упражнений рубки, делающих кисть сильной и подвижной. Также поставили пару деревянных «козлов», на которых отрабатывалась правильность нанесения ударов шашкой. После чего уже на лошадях осваивали рубку лозы.

В занятия входила и общефизическая подготовка: бег, гимнастика, рукопашный бой. Все эти дни новоиспеченные кавалеристы возвращались в казармы, еле волоча раскоряченными ногами налитое усталостью тело, с одной мыслью: быстрее упасть и заснуть. Даже есть не хотелось. Кое-кто поначалу выражал недовольство, но постепенно привыкали к таким нагрузкам. Тяжело в учении, легко в бою!

Лучше плохо ехать, чем хорошо идти!

Рядом с кавалеристами занимался и отряд пехотинцев, состоящий из шестидесяти бойцов, разбитый на два взвода. Их подготовкой руководили Уваров и Нечипоренко, как офицеры-десантники. Они так гоняли своих подчиненных, что те черной завистью завидовали кавалеристам.

Больше людей Климович выделить не мог. Строился форт возле водопада. Кроме того, надо было нести караульную службу, работать в кузнице, заботиться о снабжении топливом и продовольствием. Хорошо хоть в госпитале уже никого не осталось, все раненые выздоровели и сейчас находились в строю. Правда, по настоянию Баюлиса, их не стали привлекать к занятиям, а в основном они несли караул и помогали по хозяйству.

После обеда на луг приходили заниматься и мальчишки, начиная с десятилетнего возраста. Участие в военной подготовке наравне со взрослыми для них было почетно и очень интересно. Ребята также выкладывались по полной. Ими руководили капитан Невзоров, назначенный директором кадетской школы, и старший сержант Левченко, вдруг захотевший заняться воспитанием подростков; все равно пушки сейчас зачехлены…

– Правильный удар шашки определяют по звуку. Если тонкий свист клинка – удар поставлен хорошо, глухой звук – удар неправильный. Свист шашки при движении клинка – важнейший показатель скорости. Ведь именно от скорости в первую очередь зависит сила удара. Чем выше скорость, тем тоньше свист. Плечо должно быть расслаблено и свободно, сила применяется в последний момент… Шашкой не ставят жесткие блоки, а отводят в сторону оружие противника путем прилипания к нему по ходу на дальнем расстоянии и сопровождения его дальше по кругу, по спирали вовнутрь или наружу, резко сбивая вниз, в сторону, вверх, в сторону противника, ловят клинок клинком на тыльную или плоскую сторону путем скольжения… Работают кисть с проворотом, предплечье и плечо с проворотом, обязательно слитно с движением всего тела…

Ротмистр Новицкий не только говорил, но и сопровождал свои слова демонстрацией необходимых движений, взяв в помощники одного из молодых казаков.

– Запомните: бой требует высокой подвижности и скоростной выносливости, постоянной смены дистанции и верной оценки этой дистанции. Поэтому фехтуют, не стуча клинком по клинку противника, а меняя темп и дистанцию, то есть НОГАМИ. Если хотите остаться в живых, больше двигайтесь. По неподвижной мишени легче попасть. Не старайтесь обязательно убить противника, главное – вывести его из строя. Потом добьете. Наносите удары, уколы и подрезы, по рукам и ногам противника, так как голова и корпус могут быть защищены. Раненый противник – уже не боец. Используйте в бою не только шашку, но и все, что может нанести вред врагу или отвлечь его внимание… Шашки! Подвысь! В позицию…

Из-за занятий Максим почти не встречался с Оксаной. Знал только, что она в госпитале, где Баюлис организовал для женщин курсы медсестер. Его ревность к Клаусу Хорстману потихоньку угасла. Молодого немца отправили строить форт возле водопада, поэтому в городе он не появлялся, а по виду девушки не было заметно, что она скучает о нем. Поговорить с Оксаной Максу удалось только вечером, когда новоиспеченные кавалеристы после занятий и последующего купания в Теплом ручье, ведя лошадей, возвращались в город.

– Здравствуй, Оксанка! Давно тебя не видел…

– Что, успел соскучиться? – засмеялась девушка.

– Честно? Да, – смутился парень. – А ты обо мне не скучала?

– Некогда здесь скучать, когда парней кругом полно – так и набиваются в женихи! Я ведь девушка свободная! – пошутила Оксана, зная, что Максим к ней неравнодушен.

– Я этим женихам ноги-то пообломаю! – вдруг серьезно ответил парень.

– А ты что, меня уже сосватал или купил? – засмеялась девушка, лукаво смотря на ухажера.

– Пока не купил, но все может быть… – поняв ее шуточную игру, рассмеялся Макс. – Хочешь на коне прокатиться? До озера и назад!

– Максим! Смотри не загуляйся – ворота через час закрывают, – напомнил другу остановившийся рядом Григоров. Он вместе с другими как раз проходил мимо влюбленных.

Бойцы с завистью поглядывали в сторону Максима. Таких красивых и свободных девушек в Новоросске по пальцам пересчитать, не всем достанутся. Но при этом особо не расстраивались. По рассказам Вайры и Юску, уже немного освоившихся среди виракочей, в племени уаминка красивых и свободных девушек много, на всех хватит, даже и не по одной.

– А прокати! – согласилась Оксана.

Откуда силы взялись в измотанном ежедневными физическими нагрузками теле! Макс, как заправский казак, одним махом вскочил в седло, и легко подняв Оксану, усадил перед собой. Затем, дав шенкеля Ворону, одновременно потянул повод в сторону озера. Конь, словно почувствовав желание хозяина покрасоваться перед девушкой, тихой рысью двинулся к водоему. Как бы невзначай, Оксана прильнула спиной к груди Максима, закинув голову назад… Во время езды их щеки все чаще стали соприкасаться… Макс не выдержал… он крепко обнял девушку за талию и поцеловал ее в губы…

Конь – не автомобиль, сам видит дорогу и знает, куда надо идти! Как хорошо быть кавалеристом! Обнимай, целуй девушку, а конь сам идет куда надо! И зачем мы завели эти авто! Никакого кайфа! Вместо девушки – смотри на дорогу! Кому сказать спасибо, что меня сюда занесло?! Никогда такого блаженства раньше не испытывал!

Оксана не стала сопротивляться, даже не отпрянула от Максима, только, закрыв глаза, жадно искала его губы… Разгоряченные объятиями и занятые поцелуями молодые люди пришли в себя только тогда, когда Ворон, зайдя в озеро, начал бить копытом по воде. Холодные брызги остудили их пыл.

– Стой! Назад! Ворон, на берег! – пришел в себя Максим. Ему стало немного стыдно перед конем. В этой ситуации тот оказался мудрее.

– А ты знаешь, что твой отец письмо прислал? Уаминка наша помощь нужна… – немного стесняясь от своей несдержанности, произнесла Оксана, когда Макс спустил ее с коня на землю и сам встал рядом.

– Знаю. Нам Новицкий сегодня объявил. Завтра сборы, а послезавтра поутру выходим, – грустно произнес парень. Ему не хотелось покидать девушку, когда между ними любовь уже перешла почти в близость. – Жалко расставаться. Мало ли что будет… Война…

– А при чем тут расставание? Мы вместе с вами идем. Весь наш госпиталь. Янис Людвигович настоял, а командир не смог возразить. – довольно сообщила новость Оксана.

– Но ведь там будут кровь и смерть! – испугавшись за девушку, заволновался Максим. – Зачем ты там?

– Ты не хочешь быть со мной? – неуверенно спросила девушка. – Или испугался?

– Да нет, просто переживаю за тебя… – начал оправдываться парень, – за других девчат… Молодые вы еще – куда вам воевать? Без вас справятся!

– Да наши девчата больше крови и смертей видели, чем ты за всю свою жизнь! – В голосе Оксаны появились негодующие нотки. – Варя и Рита с первых дней на фронте, а у Екатерины Валерьевны муж на руках от ран умер! Эх ты…

Девушка вдруг резко развернулась и скорым шагом пошла к воротам города. Макс опешил. Что он такого сказал? Вот так, на голом месте, он из любимого человека превратился в труса… Да, тяжело понять нашему современнику психологию девушек тридцатых и сороковых годов. Мама, роди меня обратно… Но в их времени, чтобы разобраться и понять!

Вскочив на Ворона, парень догнал девушку.

– Оксанка! Я не то совсем хотел сказать, ты меня неправильно поняла!

– Я все поняла! Больше ко мне не подходи!

– Из огня да в полымя: не успели передохнуть, как снова в бой!

– Да, покой нам только снится…

Климович с Уваровым стояли на площади перед проходной башней, наблюдая, как бойцы занимаются погрузкой небольшого каравана, состоящего из десятка двуколок.

По предложению профессора Левковского часть телег переделали в двухколесные тележки наподобие арбы, как на Кавказе или в Средней Азии. Такую тележку одной лошади легче возить по горам. Вес меньший перевозит, чем на обычной четырехколесной телеге, зато маневренность выше и больше груза берет, чем просто навьючить на лошадь. Грузили боеприпасы, два миномета, два пулемета «максим», два немецких МГ и один ДП, немного продовольствия в дорогу (надеялись, что уаминка не оставят их голодными), а также другое необходимое снаряжение. Не забыли погрузить и подарки для своих новых союзников. А действительно: как-то неудобно, уаминка одарили виракочей, а они – нет.

Сам же профессор вместе с Ольховским в сопровождении политрука Жидкова, старшины Долматова и с двумя десятками помощников еще позавчера на подводах отправились за рудой к разведанным месторождениям.

– Я принял решение. Выхожу вместе с вами, – проговорил Климович, – хватит мне в тылу отсиживаться, надо на людей посмотреть да себя показать.

– Алексей Аркадьевич! Да у вас же нога – как вы ходить-то сможете, да еще по горам? – попытался отговорить командира Уваров. – Кто городом руководить останется?

– Вы меня совсем уже в тыловые крысы записали, Олег Васильевич! Хватит, насиделся и належался! Я не пешком, а на лошади поеду. Всю молодость в седле провел, не забыл еще, с какой стороны на коня садятся, – успокоил его Климович. – А за город не переживайте. Бажин комендантом назначен. Порядок будет обеспечен. Тем более что Борис Иванович со своими кадетами продолжает заниматься. Он также присмотрит за всем хозяйством. Правда, народу здесь мало остается, все при деле…

На помощь новым союзникам уходили только сорок пехотинцев, сорок кавалеристов и минометный взвод. Часть бойцов все же оставили для охраны города и фортов. Вместе с подмогой шел и Баюлис со своими помощницами. В Новоросске из медиков оставалась только Екатерина Валерьевна. Она также хотела идти вместе со всеми, но Алексей Аркадьевич еле уговорил ее остаться, клятвенно пообещав, что не будет лезть в гущу боя. Потеряв одного мужа, женщина боялась потерять и второго.

Кроме того, в госпитале оставался еще один раненый. Молодой охотник-уаминка Юску. Он порывался идти к своим, но Иллайюк и Баюлис, словно сговорившись, категорически запретили ему большие нагрузки. Ключица еще не зажила, а с такой раной парень не воин, а только помеха своим товарищам.

– Оставайтесь здесь и учите язык виракочей, – приказал старый жрец Юску и Кайва. Своего молодого помощника Иллайюк также оставил в городе, но уже по просьбе Невзорова, чтобы тот обучал попаданцев языку кечуа.

Сам Иллайюк и Вайра возвращались домой. Сыну вождя в первый же день Янис Людвигович вправил ногу и зашил грудь. Мази Иллайюка и магия предков помогли быстро заживить все раны. Сейчас Вайра снова был полон сил и готов биться с врагами. Тем более что в этом году его ожидал обряд посвящения в воины. Он шел вместе с новыми друзьями, молодыми виракочами: Максимом и Андреем, с которыми уже успел поближе познакомиться. За время нахождения в госпитале Вайра немного научился говорить по-русски, поэтому старался общаться с ними почаще.

Как ни рвался Дулевич идти вместе с командиром, но Климович приказал ему оставаться на месте.

– Сергей Олегович! Остаетесь на базовой радиостанции. Перенесите ее повыше, чтобы связь была лучше. Мы берем с собой Хворостова с одной переносной рацией. Вторая будет у Бондарева и Коваленко в новом форте. Если с вами не свяжемся, то будем общаться через них. Не волнуйтесь, еще повоюете. Лучше к свадьбе готовьтесь.

– Да я об этом и речь веду, товарищ подполковник! – заволновался Дулевич. – Рита моя с вами уходит – как же мне не волноваться!

– Хорошо. Я попрошу Яниса Людвиговича оставить ее в форте у Коваленко. Сделаем там небольшой перевалочный медпункт, между нами и городом. Ей там с поварихами не скучно будет, не одна все-таки женщина на кучу мужиков.

– И на этом спасибо!

Попаданцев, имеющих знания и умения, так необходимые в этом мире, командиры не привлекали к боевой подготовке и караульной службе. Только занимайся делом и придумывай, как улучшить жизнь всем…

Часть людей, кто не имел каких-либо способностей, полезных для попаданцев в городе, были отправлены на строительство форта под руководством Бондарева и Коваленко. По периметру форта стены уже практически установили, оставалось только закончить башню с воротами и внутренние помещения. На них ушли и бревна плота, на котором переправлялись по озеру к месту строительства.

Кроме строительства форта Бондарев приказал и расширить мост у водопада. В дно возле каменных опор вбили деревянные столбы, перекрыв их бревнами, а сверху уложили толстые доски вровень с каменными блоками. Таким образом ширина моста достигла почти четырех метров, что давало возможность спокойно переправиться на другой берег даже автомобилям. Для безопасности по краям моста установили также перила метровой высоты.

Уже имея опыт поднятия из котлована на плато, решили сделать подъем к форту из долины уаминка более пологим. При помощи оставшейся взрывчатки саперы обрушили часть скалы, нависавшей над каменными ступенями, предварительно с помощью дежуривших внизу воинов-уаминка соорудив там деревянную изгородь. От взрывов уаминка чуть не умерли от страха. Но виракочи были рядом, так что все обошлось. Получилась уже не тропа, а довольно широкая дорога, по которой вниз спокойно могла спуститься лошадь с повозкой, не говоря уже о всадниках.

Со стороны кузницы, где были построены и мастерские, к площади не спеша протарахтел мотоцикл, ведомый Гансом Штольке. За немцем сидел Ярцев, заместитель по тыловому обеспечению попаданцев. Оба имели немного взъерошенный, но довольный вид.

Еще больше поразило Климовича и Уварова транспортное средство. Это не был привычный для них мотоцикл с коляской. Нет, он также был трехколесным, но коляска отсутствовала, а вместо одного заднего колеса у мотоцикла было аж два, но по бокам. Своим видом мотоцикл стал напоминать детский трехколесный велосипед, но больше размером и с мощным двигателем. Сзади мотоцикла был прикреплен прицеп с колесами от полуторки. В прицепе лежал плуг на колесах с тремя лемехами и отвалами, а также две боронки на ширину плуга.

Поравнявшись с командирами, Ярцев похлопал немца по плечу и попросил остановиться.

– Никита Савельевич! Ганс! Это во что вы мотоцикл превратили, а? Мини-трактор прямо! – восхищенно воскликнул Уваров.

– А как вы догадались, Олег Васильевич? – удивился Ярцев, слезая с мотоцикла. – Ах да… вы же с Емельяненко Николаем Яковлевичем современники!

– А ну-ка поподробнее расскажите, Никита Савельевич, – не удержался Климович, – откуда у вас это чудо и куда вы едете?

Довольный вниманием, Ярцев расправил плечи, поправил фуражку и степенно приступил к рассказу:

– Понимаете, товарищи командиры… Как-то пожаловался я Николаю Яковлевичу, что землицы здесь непаханой много, а плуг-то у нас один, да и то с одним лемехом. А с таким плугом да на одной лошадке много не напашешь. Нас же немало, да еще тут местные в гости могут пожаловать, кормить всех надо. Вот он с Гансом и посоветовался, других ребят-мастеровых подключил и кузнецов тоже. Решили они из мотоцикла мини-трактор сделать, плуг увеличить, лемехи и отвалы дополнительные на него соорудить. Долго над этим мудровали, и вот что получилось! Сейчас испытывать едем. Хочу луг возле террас распахать, у меня ведь еще семена остались, и время подходящее, я у жреца уже узнавал!

– А бензин где вы возьмете для вашего мини-трактора, Никита Савельевич? У нас его и так мало осталось, – покачал головой Климович. – Лучше уж двух лошадок взяли бы!

– Так вы же сами приказали самогон официально гнать вместо бензина, – теперь пришла очередь удивляться Ярцеву, – вот ребята и расстарались! Да я еще такого специалиста нашел – золотая голова у него! Кстати, тоже из вашего времени, Олег Васильевич.

– Уж не доктор ли наш, Янис Людвигович? – усмехнулся Уваров. – Он действительно специалист не только в медицине, но и в самогоноварении!

– Нет, не доктор. А Игорь Леонидович!