Текст книги "Иди к черту, ведьма!"

Глава 7

– Люблю этот город, Варфоломей! Вдохни поглубже! Воздух тут особенный. Чуешь? Остатки магии, отблески проклятий. Такие дела тут творились! Эх… сколько воспоминаний! М-м-м… Жаль, что сейчас нет карнавала. Нарядили бы тебя… Рога бы показал во всей красе, – Амадей хрюкнул от переполнявших его чувств. – И главное, никто бы ничего не заподозрил.

Варфоломей сидел на пуфике и примерял мокасины Tod’s из мягчайшей кожи.

– Ну как? – Амадей склонил голову набок. – Твои ноги уже ощутили райское блаженство? Готовы порхать, словно… хм… словно стая бабочек?

– М-м-м… – неопределенно ответил Варфоломей.

Он немного стеснялся своих ног. Да и сравнение ему совсем не понравилось. Где бабочки, а где чертовы ноги? Все-таки копыта выглядят солиднее. А пальцы – такие беззащитные! И шевелятся смешно. Да еще улыбчивые девушки-консультанты очень пристально смотрели на его стопы. Это черта смущало.

Варфоломей привык, что на него в Аду все таращатся, как на диковинку, и рассудил, что Земля в этом отношении ничем не лучше. Он не мог знать, что этим вечером Лучия, которая принесла ему черные мокасины, на привычный вопрос своей тетушки: «Как сегодня твой день?» – ответит: «О, тетя, сегодня я видела мужчину с самыми красивыми ногами. У него такие ровные пальцы! И ни единой мозоли, словно он никогда в своей жизни не носил башмаки».

– А мне пришлось походить в лаптях. Вот где была пытка-то, – доверительно сообщил Амадей. – И побегать в них пришлось. К обуви вообще молниеносно привыкаешь, когда за тобой гонится толпа с вилами и горящими факелами. Прямо вот любой дискомфорт снимается. Нет. Только не красные, – это уже было сказано девушкам, которые упорхнули в недра магазина за новыми коробками.

– Надо скорее определяться. Тебе еще бы фрак добыть. Оперу нужно слушать во фраке. Даже не спорь. Тут я старомоден, как говно мамонта. Одежда помогает настроиться на нужный лад… погружает в правильную атмосферу. И мы черти, а не варвары, чтобы слушать благородную музыку в джинсах!

* * *

Завтракать Ева с Маринкой спустились под бодрое «Бон джорно». Седовласого «льва» сменил белозубый парень. Форменный пиджак был расстегнут, галстук небрежно завязан, а густые волосы взъерошены, но вид в целом был шикарный. Вполне возможно, этот улыбчивый венецианец являлся прямым потомком самого Казановы. Он проводил «синьор» в гулкий сводчатый зал, где их ждал завтрак со свежими круассанами и итальянским кофе с нежной пенкой.

Пока Ева щебетала о выставках и всяких чудесах древнего города, Маринка задумчиво смотрела куда-то в сторону.

– Марин, ты чего? Ты здесь? Ты меня слышишь? О чем задумалась?

– Да так… Извини, просто неважно себя чувствую. Знаешь, такое ощущение, что мигрень начинается.

– Ого! А у тебя есть с собой лекарства? – заволновалась Ева.

Маринка слабо улыбнулась.

– Да-да… все будет нормально. Знаешь, ты, наверное, иди, сходи на экскурсии. А я приму меры: полежу в затемненной комнате. Знаешь, полный покой, сон… Надеюсь, не накроет… – Она странно хихикнула. – Главное – я не хочу тебя напрягать. Гуляй, отдыхай… Отрывайся, подруга. Один день музеев я пропущу. Если что, на связи. – Маринка постучала ногтем по экранчику своего телефона.

Ева не успела опомниться, как оказалась на улице, сжимая в руке сумочку. Она немного попереживала, но эгоистично решила, что не даст испортить свой отпуск, и пошла гулять.

* * *

Вернулась уже вечером. Когда поднялась к номеру, за дверью раздался протяжный стон. Потом еще один.

«Ничего себе, как Маринке плохо. Все-таки мигрень ее накрыла».

Ева ощутила укол совести: она целый день гуляла и наслаждалась. Дрожащие руки быстро открыли замок.

– Марин…

«А нет, не плохо. Накрыло, конечно, но не мигрень».

Ева тихонечко попятилась, успев сохранить в памяти белые лодыжки своей подруги, скрещенные на пояснице парня. Судя по форменному пиджаку, который валялся на полу, это был тот самый «шикарно-взъерошенный» потомок Казановы с завтрака.

Накрыло Маринку сильно. Можно сказать – крепко.

Из-за двери снова раздались стоны и вскрики. Любовники даже не заметили невольного свидетеля, полностью отдавшись страсти.

Ева мудро рассудила, что стоять под дверью – это как-то не очень, и вышла на улицу. Понадеявшись, что парочка не выйдет за рамки Маринкиной кровати и ее собственное ложе останется девственно чистым и непорочным, Ева решительно пошла прочь от отеля. Ноги сами несли ее по улочкам, мостикам…

С одной стороны, Ева была возмущена: вот она, женская дружба во всей красе! Но с другой – восхищена. Нельзя не признать молниеносность, с которой Маринка спланировала и реализовала свой план. И еще немного Ева завидовала…

Синие сумерки сгущались, каналы окутывала туманная дымка, отчего казалось, что палаццо висят в воздухе. Левитирующий таинственный город с темными тайнами… Ева зябко подернула плечами: ее захлестнуло ощущение опасности и тревоги. А потом она поняла, что заблудилась. Забрела черт знает куда, оказалась в стороне от пешеходных маршрутов.

Вокруг не было вездесущих туристов с камерами: стояла странная, звенящая тишина. Черные провалы окон смотрели вопросительно. Не было ресторанчиков и сувенирных лавок. Из тумана вынырнула фигура, закутанная в плащ, – чумной доктор.

По рукам побежали мурашки. Ева едва не закричала, когда незнакомец отвесил церемонный поклон, махнув пером по мостовой. Сердце колотилось, как безумное. Разум подсказывал, что это просто актер, который торопится на какое-нибудь венецианское шоу. Но, не дожидаясь, когда шаги стихнут в тумане, Ева бросилась бежать.

* * *

– Ой, ну ладно тебе! Ну где здесь можно заблудиться? Где ты вообще этот туман нашла? Это все художественное преувеличение… Погода-то ясная.

Ева и Маринка сидели в номере и ели пирожные. Наперегонки.

– Сама не поняла, где оказалась, но очень хотела оттуда выбраться. А потом – раз! – и через минуту я уже у отеля. Знаешь, как говорят: нечисть крутит. Но ты в любом случае провела день гораздо интереснее…

Маринка напустила на себя притворно-скромный вид, затрепетала накрашенными ресницами.

– Хочешь, завтра встанем пораньше и вместе пойдем встречать рассвет на Сан Марко? Ну котик, ну не обижайся… Просто нужно было снять стресс…

Она внимательно посмотрела на Еву и довольно потянулась, как кошка, объевшаяся сметаны. Ева испытала острое раздражение и невольно подумала о том, когда у нее в последний раз был секс. Вспомнила два последних неудачных свидания… Съела еще одно пирожное.

А Маринка продолжала философствовать:

– Расставание – это… знаешь ли, очень больно. Как… м-м-м… восковая эпиляция. Сидишь с наклеенной полоской, смотришь на нее, терзаешься, страдаешь… И знаешь, что приносит облегчение? Нужно, чтобы кто-то взял – и отодрал.

Ева усмехнулась.

– Кто-то говорил «никаких мужчин»… – не удержалась она, уколов Маринку.

– Да, первоначально план был такой. Но я же женщина, я не могу все решить раз и навсегда. Тем более… ты его видела? М-м-м… какая крепкая задница! Прелесть.

– Да ну тебя!

Ева поморщилась, но губы сами изогнулись в кривоватой улыбке.

– Ко-о-тик, ну зачем ты кривишься? Морщины появятся раньше времени. У тебя вид, как будто ты съела дольку лимона. А знаешь, у Анжело наверняка найдется какой-нибудь друг…

– Марин, нам скоро уезжать. Ну какой друг…

– Еще два дня. Это ого-го сколько времени! Будет не просто отпуск, а «итальянское приключение». М-м-м?..

Она подмигнула Еве и засмеялась, но Ева не разделяла Маринкину веселость: она все больше хмурилась.

– Да ладно тебе! Что ты надулась, как мышь на крупу? Осуждаешь?

– Нет. Ты большая девочка. Но могла бы просто сказать… а не придумывать мигрень.

Ева расставила все по местам и почувствовала себя занудой.

– Это было бы не так интересно, – лукаво заметила Маринка. – И потом, я же говорю… Нет… я тебе клянусь, что ничего заранее не планировала. Это был порыв вдохновения. Импровизация.

– Ага, конечно.

– Нет, серьезно. Все, знаешь ли, получилось само собой. Легко и непринужденно. Наши флюиды совпали. М-м-м…

Ева поднялась и прошла в ванную, закрыв за собой дверь.

* * *

Варфоломей слушал оперу и прикидывал, сколько это может продолжаться. Он то и дело бросал косые взгляды на сидящего рядом Амадея и поражался выражению райского блаженства у того на лице.

Сначала черт честно пытался вникнуть в происходящее на сцене. Но через час сдался. Нет, пели действительно прекрасно. Но без предварительной подготовки высидеть трехчасовую оперу – то еще испытание.

Веки отяжелели, и Варфоломей прикрыл глаза. Бархатная темнота зала обволакивала и действовала усыпляюще. В какой-то момент он не выдержал и погрузился в блаженную дрему. Разбудили его аплодисменты.

Варфоломей встрепенулся. Зал рукоплескал стоя. Когда зажегся свет, он с удивлением увидел, что по щекам Амадея, оставляя мокрые дорожки, бегут слезы.

– Браво! Брависсимо! – Амадей не жалел ладоней. – Это было роскошно!

Через несколько минут толпа любителей оперы выплеснулась на улицу.

– Как в Раю побывал, – поделился Амадей. – Ох, еще немного – и воспарю.

Он распустил свою бабочку и расстегнул пару верхних пуговиц на рубашке.

– Даже дыхание перехватывает. Ты как? Нормально?

Варфоломей чувствовал себя выспавшимся. Свежий ночной воздух прогнал оцепенение, вызванное чрезмерным давлением классической музыки.

– Никогда такого не слышал, – не погрешил против истины он.

– Слушай, меня сейчас разорвет от избытка чувств. Нужно как-то заземлиться.

Амадей завертел головой.

– Да, определенно. И тебе познакомиться с нужными демонами не помешает. В нашем мире без связей – никуда.

Черти долго петляли по улочкам. Варфоломею стало казаться, что они шли целую вечность. Иногда Амадей останавливался, возвращался на несколько шагов, а потом снова шел вперед. Несколько раз он крутился вокруг своей оси. А еще под ногами путался серый туман. Он выполз из канала и увязался следом, разрастаясь, принимая причудливые формы, пока не окутал все вокруг плотной стеной.

Варфоломей перестал что-либо видеть, к тому же его раздражала сырость, которая противно холодила нос.

– Почти, почти пришли. Осторожно, тут ступеньки, – суетился Амадей. В голосе звучало предвкушение.

Варфоломей вовремя остановился и поэтому не споткнулся.

Они с Амадеем поднялись по лестнице, из-за двери доносилась приглушенная музыка.

– Нет… – выдохнул Варфоломей. – Только не музыка. Только не опять. Мы же уже…

Ни слова не говоря, Амадей толкнул дверь.

Варфоломей боролся с желанием развернуться и скрыться в тумане. Он всегда трезво оценивал свои силы и понимал, что еще одну оперу ему не осилить. Едва ли в мире найдется человек шесть, способных прослушать две оперы подряд, но Варфоломей об этом не догадывался.

Амадей не дал ему шанса на трусливое отступление, подхватил под локоть и втянул в красное нутро дома. Туман остался за порогом, свернулся кольцами и приготовился ждать. Это был весьма странный туман.

Варфоломей успел заметить черные бархатные шторы и красное освещение комнат, успел услышать приглушенный женский смех, а потом на него прыгнула совершенно обнаженная женщина, душно обняла и впечатала мокрый скользкий поцелуй прямо в шею.

– Привет, красавчик! Что-то я тебя раньше не видела, – прошептала она.

Варфоломей машинально попытался ее от себя оторвать. Он слегка повернул голову, чтобы увидеть, что к Амадею присосалась вторая точно такая же. Но одежды на ней было больше. Кто скажет, что туфли и чокер – не одежда?

– Амадей! – проурчала вторая. – Давно не виделись. Почему не заходишь?

– Дела, София, совсем замотался.

В этот момент Варфоломей потерпел поражение, и незнакомка опять добралась до его шеи, а ее руки начали поглаживать черта против шерсти. Почему-то у него возникло ощущение, что рук у дамы было не две, а минимум четыре. А еще она умудрялась тащить Варфоломея дальше в красные комнаты.

– Пойдем со мной, милый. Пойдем… ты такой… – речь ее стала бессвязной.

Амадей, посмеиваясь, прошел следом. Он приобнимал ту, что назвал Софией, за талию.

– Ольга, не пугай Варфоломея, он только что из Ада прибыл. Еще, считай, не видел ничего.

– Так я покажу… м-м-м… все…

Женщина выпустила Варфоломея и чуть отстранилась. У нее были темные волосы, которые в красных отсветах казались огненно-рыжими.

Все, что еще смог понять Варфоломей о внешности Ольги, – это жадные, неестественно полные губы.

– О, из самого Ада? Так ты падший ангелочек?

Амадей грустно вздохнул и заворковал очень ласковым голосом:

– Нет, он тоже черт, дорогая. Это можно понять по первичным, так сказать, признакам: по его рогам… хм-м… по отсутствию крыльев.

– Да? – губы вытянулись удивленной буквой «о».

– Сейчас, девочки, мы придем.

Амадей по-хозяйски пошлепал Софию по заднице.

Ольга окончательно отлепилась от Варфоломея и ушла вперед, призывно покачивая бедрами. Похоже, ее совершенно не смутила ошибка.

– Ой, дура, – вздохнул Амадей, – ой, дура… Ну как можно тебя принять за ангела? Но… у нее есть другие достоинства. В конце концов, не всем же академиками быть.

Варфоломей в это время брезгливо вытер шею.

В зале у шестов извивались танцовщицы. Вот откуда была слышна музыка.

Амадей окинул взглядом блестящие тела.

– Ну, тут не очень весело. Как банально. Ангелица и чертовка. Пф-ф! Ничего нового.

Он схватил Варфоломея за рукав и потащил в зеркальный коридор, не дав полюбоваться танцем.

Навстречу вышла женщина в черном латексном костюме, ведущая на поводке полноватого мужчину.

– Ба! Дмитрий Андреич, привет! – Амадей раскинул руки.

– Ну-ка рядом. Сидеть! – грозно скомандовала латексная тетка и дернула за поводок.

Дмитрий Андреич с готовностью плюхнулся на попу.

– Я смотрю, слушается. Хороший мальчик, – сказал Амадей. – Вы в Москве будете, мне обязательно позвоните, обговорим…

Он не успел закончить фразу, как неожиданно Дмитрий зарычал и попробовал Амадея укусить за ногу.

– Будешь наказан, – с упоением сказала его «хозяйка». – Кусаться вздумал! Я тебя научу хорошо себя вести.

Она резко дернула за поводок и потащила «собачку» куда-то в коридор. Дмитрий заскулил.

Амадей вздохнул и доверительно сообщил Варфоломею:

– Владелец заводов, газет, пароходов… А если серьезно – мужик нечеловечески богат. Все, к чему прикасается, превращается в золото, доллары, биткоины. Говорит, что устает от ответственности и вот так отдыхает. Отказывается принимать любые решения. Не мог его не поддразнить… Прикольно он себя повел… А?

– Где мы? – хрипло спросил Варфоломей.

– Ну, тут такой клуб по интересам. Знаешь, каждый найдет себе занятие по душе. Люди общаются…

Амадей толкнул неприметную дверь.

– А главное, секс здесь совершенно безопасный. Можно не бояться нежелательных последствий.

Варфоломей уставился на причудливое переплетение рук, ног, тел на огромной круглой кровати.

– Тесно общаются, – хмыкнул он.

– Здесь можно встретить демонов человекоподобных, естественно, чертей, – Амадей показал на себя и Варфоломея, – ведьм всех направлений, колдунов, магов… Только не спрашивай, чем они различаются, сам точно не знаю. Как тебе, кстати, Олечка? Понравилась?

Варфоломей вспомнил мокрые жадные губы и скривился.

Амадей кивнул:

– Понял. Давай выпьем что-нибудь бодрящее.

В уютном зале с барной стойкой жарко пылал камин. За исключением бармена, сосредоточенно протирающего стаканы, тут никого не было. И вообще в этом зале все выглядело подозрительно нормальным. Кроме…

– Кстати, о всяких созданиях природы: а в Аду вампиры есть?

Амадей снял со стены плетку и рассеянно принялся крутить ее в руках.

– Это те, которые кровью питаются? – уточнил Варфоломей.

– Ага… кровососы. Знаешь, как говорят? Вампиры очень странный предмет – вроде сосут, а радости нет.

Варфоломей усмехнулся.

– В Аду они не прижились. Все эти их взгляды магнетические… Быстро выперли.

– Вот и здесь не прижились. Я, ты знаешь, патриот. Люблю жить в России. Но там вампиров или упырей всегда мало было. Зима долгая, а у них и так кровь стылая. Зато много в Италии и Испании. Дай Люцифер памяти, точно век не назову. Ну так вот: я тогда взял фриланс, как говорят сейчас. Сотрудничали со Святой Инквизицией, отловили, поджарили… освободили землю от этих скотов.

Амадей отложил плетку, глаза затуманились воспоминаниями.

– Да, неплохое время было. Между прочим…

Амадей хотел еще что-то рассказать про инквизицию, когда в зал вошла демоница. В первую секунду у Варфоломея перехватило дыхание, словно его ударили, перед глазами предательски потемнело: показалось, что перед ним – Кайли.

Потом он сам удивлялся своей реакции, поскольку трудно было бы найти двух более непохожих демониц. Разве что гордая плавность движений и цвет волос.

Демоница отвернулась к бару. Звякнул лед о стекло. Бокал наполнился ядовито-зеленой тягучей жидкостью.

Как завороженный, Варфоломей следил за изящной ручкой незнакомки. Каждый острый коготок был украшен россыпью маленьких камушков, они красиво поблескивали. Варфоломей встретился с демоницей взглядом. Ее губы изогнулись в улыбке, кокетливо обнажив кончик белого клыка.

Ни слова не говоря Амадею, Варфоломей развернулся, быстрым шагом прошел по зеркальным коридорам и крепко хлопнул входной дверью. Туман так и лежал на лестнице у входа. Варфоломей пнул его, можно сказать, от души. Он переходил мостики и сонные площади. Ноги сами несли его по венецианским дворикам.

Оказалось, они пробыли в этом странном доме гораздо больше времени, чем он предполагал. Небо приобрело жемчужную бледность. За особняками Варфоломею не было видно, но на востоке появился розовый росчерк, предвосхищающий восход солнца.

Глава 8

Ева трясла Маринку за плечо.

– Вставай…

Маринка протестующе заворчала и натянула на себя одеяло.

– А… что… Сколько времени?

– Скоро рассвет.

Маринка сморщилась.

– Не-е могу.

Она перевернулась на другой бок и глубоко вздохнула.

Ева постояла несколько секунд, подхватила сумку и на цыпочках вышла из номера, затворив дверь.

На самом деле она обрадовалась. Интуитивно чувствовала, что рассвет на площади Сан Марко нужно встречать либо в гордом одиночестве, либо с возлюбленным. Этот момент требовалось положить в копилку очень личных воспоминаний.

Ева вышла на пустынную, странно притихшую площадь. Никого. Даже странно. Она бесшумно шагала под мерное, ласковое воркование еще сонных голубей. Один сизый вспорхнул из-под ног, мягко задев крылом.

Взгляд блуждал от Дворца дожей к волшебным часам на башне Святого Марка, устремлялся к стремительно синеющему небу и опускался на мрамор площади в безуспешной попытке охватить всю открывающуюся величественную красоту. Ей принадлежало все…

Неожиданно уединение было нарушено. Все произошло быстро и странно. Стоило всего-навсего моргнуть, как вместо архитектурных красот Ева уставилась на расстегнутый ворот белой рубашки, шею, волевой подбородок со светлой щетиной и наконец-то встретилась с пронзительным взглядом небесно-голубых глаз.

– Да отвяжись от меня, наконец! Вот ангельская напасть-то!

Варфоломей пытался избавиться от тумана, который цеплялся за его ноги, поэтому Еву перед собой просто не заметил и был удивлен в той же степени, что и она.

Ева машинально шарахнулась назад и чуть не упала:

– Ой! Откуда вы… Я вас не видела.

Варфоломей ухватил Еву за руку, помогая вернуть равновесие. Как ни странно, она его узнала. «Сосед со спиной, «ИКЕА», глаза голубые», – пронеслось у Евы в голове.

У Варфоломея ничего не пронеслось.

– Извините, это все туман… – Варфоломей махнул рукой в сторону, – прицепился. Я вас не увидел.

Ева оглядела пустынную площадь, но никакого тумана не было и в помине.

– Вы же… вы… Это вы были с коробками из «ИКЕА», там, в Москве, Мастерской переулок, двенадцать? – сказала она, чтобы убедиться наверняка. – Вас еще сшибли в подъезде? Тот старик, который чертей иногда гоняет?

– Бесов, – сухо поправил Варфоломей. – Но… да. Сшибли.

Ева колебалась долю секунды. Точнее в таких случаях будет сказать: не колебалась ни секунды. Она поправила волосы и обворожительно улыбнулась.

– Получается, мы с вами соседи. Я Ева.

– Варфоломей, – представился Варфоломей. – Получается, что так.

Брови Евы удивленно приподнялись.

– Необычно… – начала она, но, заметив промелькнувшее в глазах Варфоломея раздражение, поспешила исправиться: – Наверняка вы это слышали миллион раз.

– Сто миллионов раз, честно, – недобро усмехнулся черт.

Ева мысленно отругала себя: с чего это ей вздумалось комментировать имя? Мало ли как человека назвали.

Она искренне смутилась из-за собственной бестактности, и Варфоломей внезапно ощутил к ней симпатию. Черт изучал стоящую перед ним женщину. Настороженность сменилась легким любопытством, а потом и вовсе заинтересованностью: Ева совершенно не была похожа на демониц и чертовок. И дело не во внешних отличиях. Не в цвете кожи или отсутствии клыков, когтей, рожек. В ней не было сшибающей с ног уверенности в собственной неотразимости и агрессивной сексуальности.

Губы не жадные и мокрые, а красивые и нежные. Легкий топ подчеркивал упругую грудь, что способствовало возникновению весьма приятных мыслей… И образ Кайли в этот момент как-то утратил былую резкость, отодвинулся в сознании черта чуть дальше.

Ева не подозревала о мыслях Варфоломея.

– Но все-таки, как вы так незаметно возникли?

– Место тут такое… особенное, – отозвался он.

– Волшебное? – спросила Ева. – Согласна, я совершенно потерялась в этом пространстве, засмотрелась…

Варфоломей с интересом выслушал, как Ева сама нашла объяснение его внезапному появлению. Сейчас он наблюдал способность людей отрицать очевидное и находить объяснения необъяснимому.

Ева и Варфоломей прогуливались по площади, продолжая мило беседовать. Черт оказался чуть впереди и, повинуясь чисто хулиганскому порыву, махнул хвостом.

Ева удивленно замолчала, а потом тряхнула головой, словно отгоняя увиденное.

– Что случилось? – невинно спросил Варфоломей.

– Показалось, – решительно отмахнулась Ева, потому что четко знала: у людей хвостов не бывает. – Тоже решили встретить рассвет на Сан Марко?

– Не то чтобы планировал. Скорее так сложилось.

А место и впрямь оказалось волшебным, потому что совершенно неожиданно друг для друга и для самих себя Ева и Варфоломей оказались за столиком в кафе.

Венеция просыпалась. Туристы начали свое бесконечное движение. Многие магазины были еще закрыты, но любители шопинга уже кружили рядом с витринами, высматривая скидки.

Варфоломей свободно расположился на стуле и закатал рукава рубашки. Ева посмотрела на руки Варфоломея. Широкие сильные предплечья были покрыты завитками белых волос.

Черту показалось забавным поговорить с человеком. Более того, он решил рассказать о себе правду. И на вопрос Евы о том, чем он занимается, ответил весьма подробно:

– В данный момент – ничем. Ищу, чем бы заняться. Я только переехал в Москву из Ада, а там работал с возражениями и недовольством населения, – рассказывал Варфоломей с убийственной серьезностью. – Переговоры разного рода, освобождение заложников, предотвращение вооруженных конфликтов – такая вот чертова работа. Но хуже всего были жалобы на новое дорожное лавовое покрытие.

– Ого! Разнообразные задачи.

– А недовольство возникает везде. Иногда даже на пустом месте, – поделился опытом Варфоломей.

– Хм-м… да, наверное… Думаю, это тяжело, такая ответственность. Изматывает. Так ты военный?

Переход на «ты» произошел сам собой.

– Нет. Если по-вашему, что-то среднее между дипломатом, специалистом по переговорам и клерком, который заполняет тонны бумаг. Сплошная бюрократия.

Варфоломей ненадолго замолчал, взгляд его затуманился, мысленно он перенесся на последние свои переговоры. Дорожное покрытие пылает негасимым пламенем. Магия хлещет повсюду. Запах гари и паленой шерсти. Пот заливает глаза, и Варфоломей выдергивает меч из тела древнего монстра. Переговоры закончены.

– Так что теперь хочу заняться чем-нибудь другим. Раз уж никто не говорит, что делать, – бодро закончил черт.

– И ты работал не в России? – уточнила Ева.

– Да, за границей. Можно даже сказать – за гранью, – улыбнулся Варфоломей.

Вообще, встреть Ева Варфоломея в Москве и расскажи он ей вот так о своей профессии, ничего хорошего из этого не вышло бы. Полудипломат, полупереговорщик – звучит почти невероятно, подозрительно похоже на выдумку. Она бы отнеслась к нему весьма настороженно, серьезно призадумалась, пустилась анализировать и непременно пришла бы к выводу, что он очень подозрительный тип. Да еще и безработный по факту. На женщин слова «попробовать что-то новое» или «найти себя», сказанные мужчиной старше восемнадцати лет, действуют как сигнал воздушной тревоги. И, как правило, вызывают такую же реакцию: убежать и спрятаться.

Но Ева была расслаблена, а еще чувствовалась в Варфоломее какая-то спокойная уверенность, внушающая доверие.

Имелось и другое объяснение, почему Ева ощущала себя совершенно свободно. Технически ее новый знакомый являлся соседом по подъезду, а Ева считала, что нельзя встретить свою судьбу… вот так просто. Все равно что найти «свой» салон красоты со «своим» стилистом рядом с домом. Нет, конечно, такие случаи бывают, но… скажем, они слишком редки.

Еще Варфоломей совершенно не вписывался в тип мужчины, с которыми Ева обычно встречалась. Она мысленно охарактеризовала его как «слишком брутальный». Так что была настроена лишь на приятный флирт и кофе.

– Сложно, наверное?

– Да нет, нормально, привыкаешь. Иногда даже интересно. Но думаю, раз приехал в Москву, считай, в новый мир, можно и поэкспериментировать. По большей мере переезд был вызван личными причинами.

Ева кивнула.

– А ты чем занимаешься? – поинтересовался Варфоломей.

– Я художник-иллюстратор.

Официант не торопился. Облокотившись на стойку, он отчаянно жестикулировал, беседуя с поваром.

Варфоломей привлек его внимание, попросив кофе.

– Ты говоришь на итальянском? – удивилась Ева.

Черт помолчал и пожал плечами:

– Наверное… как-то не задумывался.

– Как можно не задумываться?

– Не знаю. Я просто говорю, – ответил Варфоломей.

Он на чистейшем итальянском обратился к официанту, обстоятельно расспросив о погоде и меню.

Ева внимательно слушала мелодию незнакомых слов.

Когда озадаченный официант отошел, черт сделал очевидный вывод:

– Да, определенно, я говорю на итальянском.

– Я, конечно, не специалист, но звучало отлично, – сказала Ева. – Можешь, наверное, сделать карьеру переводчика.

– Хм… как вариант.

Варфоломей не придавал значения тому, что люди говорят на разных языках. Этот факт как-то ускользнул от его внимания, ведь сама природа заложила в чертях способность находить общий язык с любыми людьми. Понимать, говорить и даже читать для него было так же естественно, как дышать. А дыханию никто не придает значения. Конечно, до тех пор, пока с ним не возникает никаких затруднений.

* * *

– Мне пора, – сказала Ева, не двигаясь с места.

Они стояли на горбатом мостике, вокруг текли волны туристов. Еву толкнули, и она оказалась очень близко к Варфоломею. Второй раз за это утро. Их руки сами собой переплелись и сцепились в объятия. Но они этого не замечали.

– Было приятно познакомиться.

– Мне тоже, – совершенно искренне сказал Варфоломей.

Оба замолчали, продолжая удерживать друг друга, как двое утопающих в этом людском море.

Ей не хотелось уходить.

Ему было приятно рядом с ней.

Ева подумала о том, что, когда вернется, возможно, номер будет оккупирован и охвачен любовным огнем. И придется в одиночестве бродить по городу. На Маринку она уже не слишком рассчитывала. Интуиция просто кричала: придумай предлог! Вам не нужно расставаться! Не сейчас!

Пауза затягивалась. Нужно было принять решение и в конце концов отпустить друг друга.

– Голуби! – неожиданно вырвалось у Евы.

– Что? – не понял Варфоломей.

– Ты можешь помочь? – План родился спонтанно. – Если у тебя, конечно, есть время?

Варфоломей отчего-то обрадовался.

– Есть.

Каждый вздохнул с облегчением, радуясь, что появилась отсрочка в расставании.

– Можешь меня сфотографировать? – Ева достала телефон. – Есть тут одна маленькая пьяцца…

* * *

– Ева, давай беги! Да что ж за бесы ленивые! Нет, ты только на них посмотри!

Варфоломей сжимал телефон в руках, а Ева бегала по маленькой венецианской площади за голубями.

Концепт фото был прекрасен: девушка в движении, развевающиеся волосы, блестящие глаза и разлетающиеся серые голуби – все это на фоне живописных особняков песочного цвета.

Но венецианские голуби не желают летать. Они лениво ходят, переваливаясь с боку на бок. Когда Ева бежала на голубиную стаю, они осуждающе смотрели на нее глазами-бусинками и степенно расступались. Потом сбивались в кучу и возмущенно курлыкали, словно обсуждая это досадное происшествие.

Ева смеялась, размахивала руками, топала ногами, но у этих голубей были принципы. Птицы упорно ковыляли прочь, не делая попыток расправить крылья.

Варфоломей смеялся вместе с Евой. Он попытался пробежаться сам, убеждая Еву, что «голуби должны его испугаться», но это были птицы без страха и упрека.

Ева сделала несколько снимков Варфоломея, он получился беззаботным и счастливым.

– Какие-то пешеходные голуби. Ладно, хватит, – сдалась Ева. – Как насчет мороженого?

– Же-ла-то. Здесь – же-ла-то, – певуче растягивая слоги, поправил Варфоломей.

Но перед этим они завернули в темный магазинчик, где продавались блокноты, перьевые ручки, чернила и печати из сургуча, а потом – в лавку с волшебным венецианским стеклом.

Совершенно необъяснимым образом они оказались на катерочке, катались по каналам и глазели по сторонам. Ева мысленно сопоставляла увиденное с прочитанным в Интернете.

– О! Смотри! – она вскинула ладонь, указывая вперед. – Видишь? Видишь ту белую башню?

– Да. Красиво.

Ева усмехнулась:

– Знаешь, что на ней аристократки сушили волосы?

Варфоломей оценил высоту башни:

– А что, другого места не нашлось? Зачем туда лезть? Это какая-то человеческая женская традиция?

– В стародавние времена, уж не помню когда (у меня всегда плохо с датами), в моде были волосы цвета золота. Короче, аристократки хотели стать блондинками.

– Какое странное желание, – сказал Варфоломей, прикидывая, как это: захотеть быть светловолосым в Аду. Добровольно.

– Актуально и сейчас. Но раньше было сложнее, приходилось отбеливать волосы конской мочой.

– Люди странные…

– Ага… И чтобы не смущать сограждан, красавицы забирались на башню и там сушили волосы под лучами солнца, чтобы получше выгорели.

Варфоломей расхохотался так, что на них обернулись две английские туристки.

– Минутка бесполезных исторических фактов от Евы, – сказала Ева.

Так они провели вместе целый день. Разговаривали, ели, гуляли. Им было легко. Уже поздно вечером Варфоломей проводил Еву до ее отеля. Немного смущаясь, она расцеловала его в обе щеки на итальянский манер.