Текст книги "Лесная кукла"

10. Май 2024 г

Женя

Утром, уладив все свои домашние дела и дав поручения Галине Петровне и няне, а также поговорив с Наташей, Женя поехала по «своим делам». Хотя на самом деле, конечно, это были не совсем ее дела.

Рано утром, ровно в половине шестого, когда все в доме должны были еще крепко спать, выпив чашку кофе, Женя вышла в сад, где еще с ночи договорилась встретиться с Журавлевым, и они обсудили план действий.

Кутаясь в теплую кофту, Женя позволяла Павлу раскачивать себя на качелях.

– Странное дело, но качели в этом деле занимают довольно важное место, ты не находишь? – говорила она, наслаждаясь овевающим ее лицо свежим утренним воздухом и присутствием Журавлева.

– Совершенно согласен.

– Значит, так, Паша, – она намеренно поторопилась перейти с прохладного «Павла» на теплого и почти родного «Пашу», желая хотя бы так поскорее с ним сблизиться. – Первым делом я планирую встретиться и поговорить с сестрой нашего незадачливого товарища. Ты позволишь мне это? Поверь, я буду действовать очень осторожно и представлюсь просто заинтересованным лицом. Скажу, что я хорошая знакомая Юрия. Ты не беспокойся, я придумаю что-нибудь такое, чтобы не вызвать ее подозрение, просто попрошу ее помочь брату.

– Я, конечно, не против, но ты же должна понимать, что, если это она, его родная сестра, решила его подставить, не знаю уж, по какой причине, то вряд ли она захочет ему помочь. Мы же ничего не знаем об их отношениях. Вернее, мы знаем, как он относится к ней, он назвал ее «человечищем», но он может и заблуждаться!

– Да, ты, наверное, прав.

– Наличие общей крови, так называемых кровных уз, еще не говорит о поддержке и прочности семейных отношений. Уж можешь мне поверить, я по роду своей деятельности таких историй насмотрелся, когда предавали самые, казалось бы, близкие по крови люди. И еще, Женя, пойми меня и не обижайся. Мне очень хочется с тобой почаще видеться, но только не ценой риска.

– В смысле?

– Вчера я, видимо, погорячился, когда согласился, чтобы ты помогала мне в расследовании. И не потому, что не верю в твой талант и все такое, нет. Потому что это может быть для тебя опасно.

– Павел? – Она почувствовала, как от возмущения и стыда загорелось ее лицо. В этот момент он снова стал для нее совершенно чужим человеком и сильно напомнил ей мужа. – Ты хочешь стать вторым Борисом, который мне все запрещает, который следит за мной, ревнует и требует, чтобы я постоянно сидела дома и воспитывала ребенка? И прикрывается при этом своими страхами за меня?! Ты серьезно?!

Журавлев испугался. Он не ожидал, что его заботу примут за ревность или недоверие, что Женя почувствует себя недооцененной. Нет, он не поступит с ней так, он даст ей возможность проявить себя. Она столько раз намекала ему в переписке, что устала от опеки мужа. И теперь, получается, он сам выступил в этой роли. А от того, что она снова назвала его Павлом, ему стало и вовсе не по себе, словно он только что потерял ее.

– Я все понял, прости. Только, пожалуйста, говори потише, нас же могут услышать!

– Ну и пусть! – однако она все-таки перешла на шепот. – У нас же с тобой здесь не любовное свидание, а деловой разговор. Я права?

Журавлев обомлел: да куда же, в конце-то концов, подевалась прежняя Женечка? Почему она так реагирует на его желание уберечь ее? У него появилось нехорошее подозрение, которое он гнал от себя прочь: а что, если она к нему, как к мужчине, совершенно равнодушна и только делает вид, что отвечает на его чувства, исключительно ради того, чтобы поиграть в следователя? Но, с другой стороны, откуда ей, к примеру, было знать, что у них с Борисом появится общий интерес, вот как сейчас – клиент Агневский?

Нет-нет, это невозможно было предугадать. Просто он испугался, что сможет ее потерять, а потому его мысли, словно желая опередить реальность и подготовить его к удару и разочарованию, предлагают ему заведомо разобраться и в такой ситуации. Да к черту! Она не такая! И вообще, все может быть совершенно иначе, и дело не в том, что она хочет продемонстрировать ему свои способности, а в том, что, прикрываясь желанием помочь ему, она на самом деле просто хочет быть к нему поближе?! Ведь когда у них появятся общие интересы, они и встречаться будут чаще, да и Борису придется смириться с этим, он вынужден будет терпеть его рядом с женой. Не ревновал же он Женю к Валере Реброву, а ведь они, если ему верить, вместе с Женей раскрыли не одно преступление. Ребров часто бывает в их доме, у него там есть даже своя комната! Больше того – Борис и Ребров стали друзьями!

– Может, для тебя, Женечка, это просто деловой разговор, а для меня – не совсем… – осмелился он. – Я так рад видеть тебя, находиться рядом с тобой, слушать твой голос. Конечно, занимайся сестрой Агневского, встречайся, делай все, что считаешь нужным, а я всегда буду рядом. Прошу тебя об одном – будь осторожна. Ты же понимаешь, что, если верить Юрию, его сестра была единственным человеком, который знал об этом его психозе, или как там назвать эти его страхи.

– Во-первых, это невроз. И причина, по которой Агневский отправился в тот лес, – желание разминировать свой детский страх. Он хотел поехать туда, чтобы убедиться в том, что никакого трупа там нет. Но уверенности в этом у него не было, и сам понимаешь, почему: девочка-то тогда пропала! Может, она на самом деле ударилась головой после падения с качелей, умерла, и кто-то забрал ее труп. Хотя поверить в это сложно – мне так и не удалось придумать мотив такого поступка. Ну кому, кому мог бы понадобиться труп девочки, и это при том, что родители-то дочку свою так и не нашли! Или же никакой мертвой девочки в том лесу тогда не было! Возможно, что информация о том, что она пропала, вызвала галлюцинацию у мальчика, и он, вспомнив, как недопустимо сильно раскачивал ее на качелях, просто представил себе последствия, то есть ее падение и смерть. Ведь он сам рассказывал, что они расстались «вчера», что вместе вернулись домой. Уже затемно. И, он правильно говорит, если бы, к примеру, Валя не вернулась вечером домой, то об этом Юра и взрослые, у которых он жил на даче, узнали бы еще вечером, ночью. Родители Вали первым делом пришли бы к ним, чтобы спросить у Юры, где Валя. Но они не пришли. Юра сам зашел к ним утром за Валей, как делал это каждое утро, отправляясь гулять, и родители эти, заметь, сказали, что она ушла к подружке! То есть она ночевала дома, все было в порядке. Но утром ни у какой подружки Вали не оказалось, ее никто не видел. И тогда все узнали, что она пропала. Сильно нервничая, мальчишка побежал в лес, потому что знал, как девочка любит качаться на качелях. Прибежал туда, и вот тогда ему, возможно, и почудилось, будто бы он видел ее там, упавшую с качелей, мертвую. То есть его страхи, связанные с тем, что он чрезмерно сильно раскачивал ее накануне, наслоились на известие о ее исчезновении, и в результате его неокрепшая психика и выдала ему эту галлюцинацию.

– Да ты, я вижу, подготовилась, перелопатила интернет, копаясь в этой теме?

– Да нет, все как-то по верхам, я же не психиатр. Но формулировка «разминирование детских страхов» понравилась мне больше всего. Очень уж подходит к данному случаю.

– А тебе не приходило в голову, что тогда, двадцать лет тому назад, в лесу было на самом деле совершено убийство девочки? И убийца, может, сам Юрий?

– Убийца? Да зачем ему было ее убивать? И как?

– Да просто камнем ударил по голове, и все, тело потом спрятал.

– Бррр… Паша, ты что такое говоришь? Как тебе это только в голову пришло?

– Или же ее убил кто-то другой, а Юра на самом деле видел труп.

– Это может быть. Но почему же он тогда никому об этом не рассказал?

– Потому что испугался. Он же сам сказал, что подумал, будто бы он в этом виноват, что она упала с качелей… Помнишь, он так и сказал, что, мол, я почувствовал себя чуть ли не убийцей.

Они поговорили еще немного, наметили план действий, и Женя, покормив завтраком мужа и всех гостей и проводив их, собралась и поехала в Сапроново.

Сады побелели от пышного цветения яблонь, вишен и слив, солнце казалось совсем летним и прогревало землю, растения, словно пытаясь наверстать все то тепло, которого природа была лишена зимой.

Женя, оставив позади дом и семью со всеми заботами, хлопотами, обязанностями и страхами перед строгим мужем, растворившись в этом деревенском раю, почувствовала себя совершенно свободной и даже счастливой. Пусть даже ей не удастся найти Осиповых, семью, потерявшую двадцать лет тому назад маленькую дочку, пусть об этой истории здесь никто и не вспомнит, все равно эта поездка не будет бесполезной: разве это не счастье – оторваться от каждодневной суеты, чтобы подышать воздухом свободы? Промелькнула мысль, что подобные поездки в незнакомые ей места она могла бы спокойно совершать вместе с маленьким сынишкой. Или с Мишей и Наташей. Да даже с Наташей, Петром и детьми. И пусть Ребров присоединится. И вообще, все ее друзья и близкие, но только кроме Бориса.

И что же это получается? Что свободной она может почувствовать себя лишь в его отсутствие? Вот так да! Ничего себе она вышла замуж? И это называется любовью? Дудки! Никакая это не любовь. И ей с самого начала надо было обратить внимание на грубость Бориса, на его вечные придирки к ней, на его желание унизить ее, задеть за живое. И как же так могло случиться, что она вышла за него замуж? Чем же он так привлек ее?

Хотя разве не понятно? Он – сильный и мужественный человек. К тому же умный, властный, ответственный… Список положительных мужских качеств можно было продолжать до бесконечности. Да, безусловно, он умеет быть и ласковым, и нежным, но все реже и реже. Зато все чаще в нем проступают замашки собственника, хозяина. Ее хозяина. Словно она не жена ему, не равный ему человек, а существо низшего порядка, к тому же неразумное, взбалмошное, неумное, капризное, безответственное и при всем этом – довольно амбициозное, стремящееся чуть ли не к славе великого сыщика.

Наверное, он думает, что она получает удовольствие, когда ее хвалят за удачно раскрытое преступление. Хотя на самом деле это не совсем так. Конечно, она живой человек и ей нравится, когда ее ценят. Но на самом деле она получает удовольствие от сознания, что невиновный человек не посажен за решетку, что справедливость (которой и без того так мало в жизни) хотя бы в малой доле восстановлена. Вот поэтому не без ее участия преданный ее семье Валерий Ребров подчас закрывал глаза на некоторые обстоятельства расследования и с ее, Жениной, подачи отпускал на волю убийцу, уверенный в том, что на самом деле это и есть настоящая жертва.

Да и Борис, подчас рискуя своей репутацией, соглашался прятать в своем доме «преступника», хотя на самом деле, даже при наличии многочисленных, указывающих на него (или нее) улик, он являлся жертвой мудреной интриги. И ведь сам Борис иногда всерьез увлекался расследованием и был азартен, когда помогал, но в какой-то момент, вдруг понимая, что Женя опередила его и добилась больших результатов, «включал» заботливого папочку, если не цербера-мужа, и запрещал Жене заниматься этим делом. Покрикивал на нее, бывал с ней грубым. И снова, как же иначе (!), прикрывался заботой о ее безопасности. Хотя на самом деле просто хотел в ней видеть кроткую домохозяйку, хрестоматийное домашнее животное женского пола, которое должно было ублажать его самого, следить за хозяйством, ну и, конечно, воспитывать ребенка.

Так, размышляя о своей жизни, Женя колесила по деревне, останавливаясь и расспрашивая местных жителей о семье Осиповых и пропавшей двадцать лет тому назад девочке.

И она нашла дом Осиповых. Нашла! Симпатичный, выкрашенный в кремовый цвет одноэтажный дом. Высокие металлические ворота.

Позвонила, поговорила с немолодой уже хозяйкой, за все время разговора так и не снявшей садовых рукавиц. Оказалось, что да, на самом деле эта дача раньше принадлежала семье Осиповых, и что как раз двадцать лет тому назад они ее и продали, поскольку все здесь напоминало им о пропавшей дочери. Что все, кто жил здесь в то время, сочувствовали родителям девочки, и многие из них, конечно же, помнят эту грустную историю. Но трупа ребенка так и не нашли, так что, возможно, ее похитили. Во всяком случае, в это больше хотелось верить.

– Скажите, а вы не помните мальчика Юру, который гостил в соседнем доме у знакомых своих родителей? Иногда его родители привозили сюда и его младшую сестру Лилю.

– Да как же?! Конечно, помню, – отвечала женщина. – Это Никифоровы. Они до сих пор здесь живут. И Юру помню. Осиповы-то уехали, а Юра с сестрой еще какое-то время оставались здесь на лето. Родители в городе работали, а дети проводили летнее время у знакомых. Я еще тогда, честно говоря, удивлялась этому. Сначала думала, что это семья, и только потом соседи рассказали, что это не мама с папой Юры, а друзья родителей. Сами-то они бездетные, может, им на самом деле было в радость позаботиться о детях своих друзей. Да вы сами можете с ними поговорить. Они милые люди, мы уж сколько времени живем по соседству. Таечка, очень приятная женщина, художница, все время проводит дома, в своей мастерской, а муж работает в Москве. Знаю, что у них в Москве квартира, но они ее сдают, а здесь живут постоянно. Это же не так далеко… У меня муж тоже работает в Москве… Здесь многие так живут.

– Скажите, вам известно что-нибудь об убийстве, которое произошло не так далеко от вас, думаю, вон в том лесу… – Женя без труда определила это место, поскольку это был единственный лес, находящийся поблизости.

– Убийство? А я и не знала… Я видела там машины, полицию… Подумала еще, что, может, что-то случилось, но подробностей не знаю. Неужели здесь, в нашем тихом месте, могли кого-то убить? Господи… – женщина перекрестилась. – И кого же убили?

– Молодую женщину.

– Так вы поэтому задаете мне все эти вопросы? Но при чем здесь Осиповы?

– Вот нам и надо разобраться… – проронила Женя, понимая, что не должна была вести себя так, как если бы она вела следствие. Хотя, быть может, она никогда больше и не увидит эту женщину. Но вдруг к ней, как к свидетелю, приедет кто-то из Следственного комитета? Хотя она же договорилась с Журавлевым, что в Сапроново поедет сама.

– Может, Таечка что-то знает, у них дом ближе к лесу… Потом расспрошу ее.

Женя постаралась поскорее свернуть разговор, поблагодарила женщину и, проехав метров двадцать до соседних ворот, припарковалась под старой ивой, вышла из машины и позвонила. За невысоким забором высилась крыша двухэтажного, выкрашенного в зеленый цвет дома. Через ажурную калитку можно было рассмотреть и сам дом с большой верандой, и сад, и цветочную клумбу возле места отдыха. Все чисто выметено, прибрано. Широкое высокое крыльцо дома заставлено горшочками с цветущими геранями.

Таечка Никифорова, которой должно было быть минимум за сорок, выглядела довольно молодо. Хрупкая, невысокая, с пестрой косынкой-банданой на голове и в свободном домашнем платье, она, даже не предполагая, кто приехал по ее душу, широко улыбалась, как если бы они с Женей были знакомы сто лет.

– Вы – Тая Никифорова? – на всякий случай спросила Женя.

– Да. Вы приехали за картиной?

Ах вон оно что! Что ж, придется ее разочаровать.

– Тая, меня зовут Женя. Я приехала к вам по поручению одного своего знакомого, который неравнодушен к судьбе Юры Агневского.

Улыбка моментально сошла с ее лица.

– Юрочка? Что с ним? Он жив?

– Ох, извините, что напугала вас. Да, конечно, он жив!

– А что с ним случилось?

– Он жив и здоров, – повторила она. – Вы позволите мне войти?

Тая извинилась и впустила Женю. Они расположились за столиком, их разделял большой букет розовых пионов в глиняном кувшине.

– Вы слышали что-нибудь об убийстве в вашем лесу?

– Честно говоря, когда вы сказали про Юрочку, я сразу связала ваш приезд с этим делом… Вы не подумайте, это не потому, что Юра имеет к этому какое-то отношение, нет, просто вспомнила всю ту жуткую историю, когда в этом же лесу, который мы так любили, пропала девочка. Но мне про убийство ничего не известно. Просто сказали, что там нашли женщину. Просто жуткое место… А ведь раньше мы часто там бывали, пикники устраивали. Там очень красиво, кострище есть и чудесные качели…

Женя начала задавать вопросы, и Тая рассказала примерно то же самое, что они с Наташей уже слышали от самого Юрия Агневского: про то, как у них летом гостили друзья, Агневские с детьми, но в основном одни дети, Юра и Лилечка. Что Тая, не имея возможности иметь своих детей, с радостью возилась с малышкой Лилей, заботилась о Юрочке. Ей нравилось, когда в доме звучал детский смех. Она постоянно пекла детям пирожки, торты, читала книги, учила рисовать. Они все прекрасно ладили. По соседству проживала семья Осиповых, их дочка Валечка, ей было в ту пору пять лет, дружила с Юрой, они целыми днями играли то в саду, то катались на велосипедах, то на качелях в лесу.

– И потом Валечка пропала, да?

– Да. Это случилось, кстати говоря, ровно двадцать лет тому назад. Вот ушла девочка утром на улицу погулять и пропала. И ее ведь так и не нашли. Такая трагедия случилась. Юрочка так плакал, прямо рыдал. Говорил, что это он во всем виноват, что надо было раньше за ней зайти, чтобы вместе пойти гулять. Ее долго искали, но так и не нашли, как я и сказала. Осиповы продали дом и уехали.

– Вы не знаете, в каких условиях жила Валя? Это была благополучная семья?

– О да, конечно! Прекрасные люди. Лена и Андрей. Андрей – архитектор, причем очень талантливый, а Лена – инженер. Очень приятные люди.

– То есть девочке в семье жилось хорошо…

Женя не посмела спросить прямо в лоб Таю, мог ли кто-то из родителей убить девочку. Хотя и такие черные мысли закрадывались в голову.

Но Тая и без того все поняла:

– Нет-нет! Если вы про семью, то там точно никакого криминала быть не могло. Говорю же, люди они прекрасные, душевные. Кстати говоря, я не так давно виделась с Андреем. Случайно встретились в торговом центре. После того как они продали здесь дом, они построили другой, где-то на Дмитровском шоссе. Он же архитектор, вот и развернулся. Только с Леной, первой женой и матерью Валечки, давно разошелся. Думаю, у них все разладилось после того, как Валечка пропала. Так часто бывает. И теперь Андрей женат на другой, я так поняла из разговора, что она ему в дочери годится, ее Варвара зовут, она дизайнер. Вот так сложилась их судьба.

– А что вам известно о Юре?

– Юрочка занимается компьютерами, кажется, но я его давно не видела. А Лилечка, как и отец, ветеринар, у них же сеть ветеринарных клиник, они все в шоколаде! Постойте… Но я так и не поняла, какое отношение вся эта история имеет к убийству? Вы думаете, что та женщина, которую нашли мертвой, и есть Валя? Или что? Вот говорю, а у самой мурашки по телу…

– Личность убитой пока неизвестна.

– Тогда вообще не понимаю, почему вы интересуетесь той, старой историей.

– Дело в том, что после того, как случилось это несчастье с Осиповыми, когда пропала девочка, Юра так тяжело переживал это, вы сами говорили, что эта травма осталась с ним на всю жизнь. Он уже взрослый молодой человек, но по ночам его мучают кошмары, связанные с этой Валей. Ему кажется, что это он виноват в том, что она погибла. Что это он якобы раскачал ее так сильно, что она упала и разбилась.

– Вот уж глупости! Они же тогда вместе вечером вернулись домой, и Валя спала дома, все было в порядке. И пропала она утром. Он же пошел за ней, а родители сказали, что она ушла к какой-то там подружке. Но она на самом деле нигде не была. Нас же всех допрашивали, никто девочку не видел. Камер тогда здесь не было. Кто-то видел, как она пошла к лесу. Все знали ее страсть к качелям, но она ходила туда каждый день, в этом не было ничего необычного. Бедный Юрочка! Я и подумать не могла, как эта история отразится на его психике. И что? Почему, обнаружив труп, вы заинтересовались именно Юрой?

– Да потому, что это он позвонил в полицию и сказал, что находится в лесу, что обнаружил труп женщины. Причем на этой женщине было надето очень странное платье, белое в красный горох. Валечка носила такое платье…

– Ну да, я отлично его помню! Белое в красный горошек. У меня в альбоме сохранилось много фотографий того времени. Я могу вам показать… Но только что это даст? Ничего уже не понимаю… И что он делал в лесу?! Пойдемте…

Она пригласила Женю в дом, где повсюду висели картины, где даже двери были расписаны цветами и птицами. Невероятно красивый и уютный дом.

– Потрясающе! – воскликнула Женя, любуясь работами художницы. – Просто невероятно! Скажите, вы же продаете свои картины? Вы сможете мне показать, из чего можно выбрать? Я бы скупила у вас все цветочные натюрморты.

Тая, погруженная в воспоминания, даже не сразу и отреагировала. Она достала два толстых альбома, и Женя принялась изучать фотографии. Их было очень много. Увидела она молодых родителей Юрия, его самого с сестрой. Фотографии всех излучали радость и счастье. Природа, солнце, улыбки… И кто бы мог подумать, что после этого чудесного и наполненного любовью детства в душе мальчика поселится страх?

– А вот и это платье… А девочка! Посмотрите, какая хорошенькая!

– Прелесть… Куколка!

– Вы же понимаете, что кто-то подставил Юру, – вдруг сказала Тая. – Эта убитая женщина в лесу рядом с качелями… Это же не случайно, это все было явно подстроено! Кто же мог так жестоко подшутить над ним?

– Тот, кто знал об этом. Но он говорит, что о его страхах знала только сестра. Он даже родителям не рассказывал об этом.

– И что? Лиля – хороший человек. Она обожает своего брата. Она не могла.

– Вот и он то же говорит. Но он сам сказал, что признался в этих страхах и кошмарах только ей. И что она относилась к этому крайне несерьезно, не считала это какой-то болезнью, неврозом. Просто обрывки памяти…

– Но что он делал в лесу? – спросила Тая.

Женя усмехнулась про себя. Вот если бы она была настоящим следователем, то произнесла бы коронную фразу: «Здесь вопросы задаю я».

– Он собрался жениться и хотел сам избавить себя от своих же страхов. Для этого приехал сюда, в лес, попытался все вспомнить и разобраться в том, что на самом деле было реальностью, а что он себе напридумывал от страха… Он должен был убедить себя в том, что не имеет никакого отношения к ее смерти.

– Какой еще смерти? Ее никто не убивал! Тела-то не нашли! Или я чего-то не знаю?

И тут Женя поняла, что и без того много сказала. Как бы не ляпнуть чего лишнего. Про то, например, как Юра якобы видел в то утро мертвую Валю неподалеку от качелей.

– Говорю же – невроз… – коротко ответила она. – Скажите, вы не обменялись с этим Андреем телефонами? У вас есть его координаты?

– Есть, конечно! Сейчас принесу визитку.

– А с Агневскими, родителями Юры, по-прежнему дружите?

– Конечно. Но общаемся больше по телефону. У них теперь тоже есть загородный дом, они здесь почти не появляются.

– Можно телефон отца и сестры Лили? Кстати, как зовут его отца?

– Антон, Антон Сергеевич. Сейчас принесу его визитку.

– Вот спасибо!

Женя хотела было уже распрощаться и вернуться сюда, за картинами, как-нибудь уже в другой раз, но Тая ее не отпустила. Но не из-за картин. Она просто предложила ей кофе, пирог.

– Знаете, я так люблю печь, но муж в Москве, а я одна, некого кормить… Так что давайте вместе выпьем чаю, перекусим. Хоть и невеселый у нас с вами получился разговор, но все равно спасибо за воспоминания…

Тая накрыла на стол. Женя, наблюдая за ней, думала о ее муже, который, по сути, заточил свою красавицу жену здесь, в деревне, а в городе у него, вполне вероятно, есть вторая семья, с детьми…

– Как я была бы рада увидеться с Юрочкой, угостить его моими пирожками теперь, когда он уже совсем взрослый… Очень давно его не видела, хотя мы так сильно были привязаны друг к другу. В детстве он был таким милым мальчиком! Таким заботливым. Вы бы видели, с каким терпением он учил Валечку кататься на велосипеде! Он постоянно таскал для нее что-нибудь вкусное, дарил ей какие-то маленькие подарочки. Он относился к ней лучше, чем к своей маленькой сестре. Все-таки Лилечке было тогда годика два, она была совсем крошкой, с ней ни поиграть, ни поговорить.

– Скажите, Тая, но как так получилось, что родители Юры так надолго оставляли, доверяли вам своих детей?

– Они много работали. Мой муж тоже все свое время проводил в Москве, зарабатывал деньги. А я, получается, бездельничала, писала свои картины и постоянно была дома. И, поверьте, мне было в радость, когда дети были здесь все лето. Ну надо же мне было когда-то реализовывать свои материнские чувства. Но потом все как-то сошло на нет, Антон перевез в Москву своих родителей, купил дачу, и дети проводили лето уже с ними. А я скучала… Ну а потом он купил большой дом… Так что с Юрой-то, я не поняла… Его арестовали? Кем приходится ему эта убитая женщина?

– Я же сказала, что личность убитой пока неизвестна.

– Ах да, точно… Вы говорили. Но получается, что и она тоже там оказалась не случайно… И если она убита, то, возможно, это была месть за убитую девочку… Женя? Что вы по этому поводу думаете?

Женя мучительно выдерживала паузу, молчала, не зная, как плавно, не обижая Таечку, перевести разговор на тему об искусстве. Если они сейчас на пару начнут рассуждать, то она точно скажет что-то лишнее. А этого нельзя было допустить. С другой стороны, Тая вызвала у нее симпатию, больше того, она была бы не против подружиться с ней. Так, может, и не стоит морочить ей голову, а сразу признаться, кто она такая и зачем приехала сюда?

– Я очень благодарна вам, Тая, за то, что вы рассказали мне о детстве Юры, о Валечке, что показали мне фотографии. Возможно, вы уже поняли, что никакой я не следователь, я просто жена адвоката, который будет защищать Юру в том случае, если на него решат повесить это убийство, понимаете?

– Ого! Я уж думала, что никогда не узнаю, кем вы приходитесь Юре.

– Я заинтересовалась этим делом, кроме того, у меня вагон времени, и я решила ему просто по-человечески помочь, попытаться понять, кто мог знать о его страхах и так жестоко его подставить.

– Вы же сами сказали, что об этом знала только Лиля! Но я никогда не поверю, что она на это способна! Она же его родная сестра! Ну, хотите, я поговорю с ней, словно я ничего не знаю… Приглашу ее сюда с Юрой, ну, типа, как в детстве, напеку пирожков…

– Да, это было бы неплохой идеей, если бы в вашем лесу накануне не произошло убийство и если бы Юра не вляпался в это дело…

– Да, вы, пожалуй, правы.

– Поэтому спасибо вам, конечно, но не надо. Эта затея будет шита белыми нитками, понимаете? Давайте лучше сменим тему. Тая, если можно, покажите мне, пожалуйста, ваши картины. Быть может, у вас есть натюрморт с ландышами?