Текст книги "Декорации смерти"

9. Декабрь 2022 г.

Он был раненым, как и я. Только у меня были свои раны, женские, а у него – мужские. У меня своя обида, а у него, у Олега, – своя.

Он, такой молодой и сильный мужчина, непьющий, с добрым сердцем, всегда смотрел на меня с таким отчаянием, с такой болью, словно с трудом сдерживался, чтобы не поделиться со мной и своей бедой.

И я не торопила, ждала, знала, что рано или поздно он все равно все расскажет мне. Объяснит, как могло такое случиться, что он снимает дешевую квартиру на окраине Москвы, что работает охранником в магазине, что смотрит на мир таким ошарашенным и полным боли взглядом, как человек, из которого вынули душу и забыли положить обратно.

Думаю, что с ним приключилась настоящая беда, поэтому он тогда, в метро, увидев меня, со слабыми признаками жизни и взглядом человека, решившего покинуть этот мир (который он сразу распознал), решил спасти хотя бы уже потому, что на моем фоне его жизнь показалась ему более благополучной, а он – более здоровым.

Иначе зачем ему было это делать? Ведь в метро были и другие люди… Или не было? Признаться, я уже и не помню. Но в любом случае я всегда буду благодарна ему за свое спасение. Страшно представить себе, что бы со мной стало, останься я в метро. Каталась бы до его закрытия, потом бы меня вывели на улицу, и там я, скорее всего, кинулась бы под колеса бешено мчащейся по пустынной ночной улице машины…

А сейчас я жива и раскладываю на столе купленные Олегом елочные игрушки. Яркие, блестящие, легкие, как пух, шары, сделанные из пенопласта и облепленные стеклянной цветной пудрой. А вот красный нарядный вагончик размером с ладонь, зайки, мишки, один фарфоровый ангелочек и красные бусы…

Я улыбнулась, когда в пакете с игрушками увидела тугой моток красной атласной ленты. Не так давно, когда я поделилась с Олегом своей мечтой о елке и понимая, насколько мы стеснены в средствах, то предложила, если не будет игрушек, украсить елку красными шелковыми бантами, одного мотка, сказала я, вполне достаточно. И он запомнил, купил ленту.

Я размотала ее, красивую, широкую, пунцового цвета, и, нарезав на равные, вымеренные мною части, сделала из нее множество праздничных новогодних бантов, которые и прицепила к ветвям невысокой скромной елочки. К тому времени я физически почувствовала себя намного лучше, могла двигаться по квартире, прибираться и даже мыть полы с помощью специальной, купленной Олегом по моей просьбе, швабры с плотной тряпичной насадкой. Пользоваться ею было удобно, можно было даже не наклоняться, во всяком случае, мне удалось к ней приспособиться, и в квартире стало намного чище и уютнее. Но вот денег на покупку новых штор или обоев, темные тона которых так меня угнетали, Олег мне не дал. Вместо этого купил мне дорогие витамины, еще один свитер и духи.

Мы с ним с самого начала обговорили наши отношения, мне это было важно. Он должен был знать и понимать, что мы с ним никогда не станем парой.

И причин этому много. Во-первых, после того, что со мной произошло, я видела в мужчинах лишь потенциальных насильников, и от одной мысли о близости меня бросало в дрожь и начинало болеть тело. Во-вторых, Олег знал обо мне то, чего в принципе не должен знать мой мужчина. Он стал мне другом, почти братом, это я и пыталась внушить ему задолго до того, как он понял, что я почти здорова.

И он понял. Ни разу после нашего разговора на эту тему он не намекал мне на то, что испытывает ко мне мужские чувства, желания. Он жалел меня и, как мне показалось, смирился с тем, что я ему тоже как подруга, сестра. Только с таким условием я и осталась с ним. И помогала ему, как могла, прибираясь в квартире, стирая ему и стряпая. Но женщина у него где-то все-таки была, это я точно знаю. То я замечу в прихожей пакет с шампанским и конфетами, с которым он уйдет в ночь, то придет под утро и от его рубашки будет пахнуть духами… Как-то я даже сказала ему, что если наступит такой момент и он захочет привести в дом женщину, то я сразу же уйду, сниму себе квартиру.

– Чтобы я больше этого не слышал, никогда, поняла?! Если и найду себе бабу, то к ней уйду, а ты здесь останешься. У тебя что, квартира есть? Тебе есть куда идти? Или ты научилась зарабатывать? Я буду заботиться о тебе до тех пор, пока ты полностью не выздоровеешь, и я же помогу тебе найти такую работу, где бы ты особо не напрягалась. Мы же с тобой брат и сестра, забыла?

Он так часто говорил мне об этом, что мы вроде как родные, что я вдруг поняла, что делает он это не всегда ради меня, но и для себя, чтобы не чувствовать себя одиноким и никому не нужным.

Как-то я спросила его, как ему удалось избежать мобилизации. Его ответ удивил меня, он сказал, что два раза приходил в военкомат и ему дважды отказывали по причине «укомплектованности мобилизационных списков». Вот так. Получается, что если бы не было этой укомплектованности, то он, тридцатилетний крепкий мужчина, воевал бы. И не ехал бы в том вагоне метро, в котором я, представляя себя раненой, окровавленной и истерзанной кометой, мчалась навстречу своей смерти…

Олег вернулся с работы с пакетами, полными продуктов, – все купил по списку, теперь пора было готовить салаты, запекать курицу.

– Какая красота! – воскликнул он, входя в комнату и любуясь наряженной елкой. – Да, ты была права, на самом деле с елкой будет настоящий праздник. Ты молодец! Ну что, Зойка, пошли разбирать сумки…

Я люблю готовить, и скромный в своих кулинарных пристрастиях Олег считает, что каждое приготовленное мною блюдо – «бомба» (это его выражение), и всегда нахваливает мою еду. Но развивать свои кулинарные способности я смогла лишь во время болезни, когда подолгу смотрела телевизор. Олег купил к старенькому «Самсунгу» специальную приставку, превратив его в смарт-ТВ с интернетом, и вот по нему изучала видео разных кулинарных блогеров, готовила, экспериментировала, хотя и из самых простых и недорогих продуктов. Подружилась с дрожжевым тестом, песочным и даже бисквитом. Оставалось освоить только меренговый рулет…

– Что сегодня приготовить? – спросила я Олега, заметив, однако, его озабоченный взгляд. Что-то не похож он был на человека, который сейчас заговорит про оливье или крабовый салат.

– Позже будем готовить, я тебе помогу, картошку почищу. А сейчас поехали.

У Олега был скромный серый «Фольксваген», который он всегда содержал в полном порядке, и очень боялся его поломки, поскольку ремонт стоил денег.

– Я могу спросить куда? – Уж больно мне не понравился его вид.

Что он задумал? Да и что я, собственно говоря, знала о нем? Может, он вообще женат и мы сейчас поедем поздравлять его детей? Или, может, живы его родители, он никогда мне о них не рассказывал, а я и не спрашивала, потому что мне и без того было неудобно, что он тратит на меня, на мое лечение все заработанные им деньги.

– За город.

– Собрать сумку? Мы там будем встречать Новый год? – Как же мне не хотелось никуда ехать! Сегодня тридцать первое, Новый год, я мечтала встретить его дома с Олегом или пусть даже и одной, но в тепле, за столом, перед телевизором. Вот такие скромные были у меня на тот момент желания.

– Нет, мы ненадолго. Просто посмотрим и вернемся.

Я не стала задавать уже вопросов. Главное, что ненадолго.

Мы собрались и поехали. В машине молчали. Я чувствовала, что Олег нервничает, но понимала, что пока он сам не расскажет, куда и зачем мы едем, его лучше и не спрашивать.

– Ты думаешь, я целыми днями работаю охранником? – вдруг спросил он.

Я промолчала.

– Так вот, это не совсем так. Да, я на самом деле там работаю, но в свободное время занимаюсь ремонтом компьютеров и другой офисной техники. И вот сегодня сработало!

– В смысле? – Я не выдержала, потому что ничего не поняла. Что сработало? И что здесь вообще может сработать? Его пригласили починить какой-то невероятный компьютер?

– Когда-то у меня была своя фирма, и меня кинул мой партнер. Мы вдвоем все начинали, у нас были магазины бытовой техники, сервисные центры, дела шли хорошо… Я поехал с одной девчонкой отдыхать, оставил подписанные пустые бланки, листы Егору на тот случай, если понадобится моя подпись… А когда вернулся, оказалось, что я как бы продал свою долю, то есть остался нищим, и все документы были мною же подписаны. Не придерешься… А у меня тогда, лично у меня, был кредит, я собирался строить дом и уже договорился с архитектором, но вот взял, да и уехал в Испанию… Часть денег потратил. Словом, когда вернулся и попытался поговорить с Егором, меня жестоко избили, пробили мне голову ломом, пригрозили… Вот смотри, у меня шрам… – Он наклонился и показал пальцем на заросший волосами розовый треугольник на черепе.

– Кто избил? Егор?

– Да нет, конечно. Нанял кого-то. Но мне четко дали понять: отстань от Егора. Пригрозили, что если я рыпнусь, то меня убьют. Вот так. И я испугался. И знаешь почему?

Я снова промолчала. Подумала, что и я бы испугалась.

– Потому что я трус. У меня потом так долго болела голова, и были такие головокружения, я едва стоял на ногах… Лечился долго. Короче, я продал свою квартиру, расплатился с долгами, устроился охранником и превратился в настоящего бомжа. Так что, Зойка, меня, получается, и уважать-то не за что. А Егор процветает. Так легко уничтожил меня… Живет теперь в загородном доме, пусть и не на Рублевке, но все равно в хорошем месте, и дом двухэтажный, добротный…

– Мы едем сейчас туда? Ты хочешь пристрелить его? – спросила я со злостью, потому что мне меньше всего хотелось быть втянутым в мокрое дело.

«Что он задумал? Зачем я ему?»

– Ты дура, что ли? Нет, просто мне хочется еще раз увидеть его, понять, что во мне не так, почему он смог, а я – нет. Он же хлипкий, обычный… Правда, умный. Но как ему такое вообще в голову-то пришло? Откуда в человеке столько подлости?

Я открыла бардачок и увидела пистолет.

– Останови машину. Я не поеду с тобой, – сказала я, чувствуя, что и у меня уже начинает кружиться голова. Вот только этого мне еще и не хватало! – Или ты думаешь, что если спас меня и вылечил, то теперь сделаешь меня своим оружием?

– Пистолет у меня давно. И ты права, я часто приезжаю сюда, слежу за ним и целюсь в него. Но никогда не выстрелю. Говорю же – трус.

– Но я-то тебе здесь зачем? – Я и не заметила, как заплакала. Думала, что меня подобрал нормальный парень, а оказалось – такой же травмированный, как и я, да только к тому же еще и сгорающий от желания отомстить. Так вот почему он постоянно призывал и меня к мести. Словно хотел зарядиться от меня этой самой местью, напитаться, вдохновиться и с моей помощью все же найти в себе силы нажать на курок.

– Да успокойся ты уже! Просто посидим и посмотрим на его дом… Туда наверняка приедут его друзья на машинах, с семьями, детьми, как и в прошлом году…

– Он женат?

– Да, женат, у него трое детей. И очень красивая жена. Он все это и сделал ради нее. Думаю, если бы хватило духу, он убил бы меня…

– Если ты хочешь узнать мое мнение, то вот оно: ты правильно сделал, что не стал с ним воевать. Судя по тому, что он сделал и какими методами, он опасная сволочь и запросто сможет тебя убить. Ради жены и детей. И если он увидит тебя и поймет, что ты за ним следишь, он тоже заочкует, и тогда тебе будет грозить реальная опасность.

– Он не увидит. Он ни разу еще меня не увидел. Я знаю, где он бывает, где отдыхает, знаю даже, где живет его любовница…

– Любовница?

– Да.

Я решила не развивать эту тему и снова замолчала. Пусть уже поскорее все это закончится. Ладно, пусть везет меня туда, где живет этот негодяй Егор, пусть подразнит себя, если ему это уж так хочется. Правда, я этого так и не поняла. Мазохизм какой-то! Вот если бы он реально хотел его пристрелить и приезжал, чтобы зажечь себя, распалить свою месть, вдохновиться убийством, я бы поняла. Но просто так приезжать, чтобы убедиться, что у твоего врага все в порядке? Какой-то бред. Видать, сильно ему шарахнули по макушке, раз у него все мозги перевернулись.

Или же я чего-то не знала.

Мы долго ехали. Сначала по праздничной предновогодней Москве, украшенной, сверкающей, прекрасной и благополучной, но потом помчались по шоссе, и мимо нас проплывали уже заснеженные леса и поля… Потом свернули куда-то, заехали в какой-то аккуратненький поселок, остановились неподалеку от большого, похожего на торт особняка с горящими окнами.

– Я наклеил объявление неподалеку от его дома, что ремонтирую компьютеры. Я делаю это постоянно, где бы он ни был, и рядом с нашим офисом, и на двери подъезда в Москве, где он живет, и там, где проживают его родители, это, знаешь, как игра в рулетку…

– Но зачем?

– Хочу, чтобы у него сломался компьютер или ноутбук, принтер, не знаю… И чтобы он позвонил мне, вызвал меня.

– Но зачем? – Я была совершенно сбита с толку.

«Что он задумал? Войти в дом и всех перестрелять?»

– Не знаю… Я планировал много чего. Поэтому и пистолет купил.

– Ты можешь войти в дом и перестрелять всю семью? – ужаснулась я, холодея.

– Нет. Если бы мог, то давно бы уже так сделал. Но я, повторяю, трус, ничего не могу.

– Но зачем ты мне это говоришь? Что за бред ты несешь?

– Да потому что ты – такая же, как и я… – Он повернулся ко мне, в глазах его стояли слезы. – Ты ведь тоже не стремишься найти своих врагов, не хочешь им отомстить. Хочешь просто забыть и все, да?

Я мысленно оглянулась назад, но память моя словно заблокировала детали, образы и лица моего личного ада, он был где-то далеко, в дымных, клубящихся черных развалинах моего травмированного сознания.

Я где-то читала, что наша память бережет нас от многих воспоминаний, которые, если их не заблокировать, могут довести человека до смерти. Вот только иногда по ночам толстое стекло моей памяти разбивали яркие и мучительные для меня картины пережитого, и я просыпалась в холодном поту и стучала зубами, не в силах успокоиться.

А ведь и его тоже наверняка мучают кошмары. Вот почему он вцепился в меня намертво и хочет, чтобы я всегда была рядом. Чтобы он не был один, потому что он не справлялся. Теперь вот и поделился со мной своим горем, признался в собственной трусости. Он на самом деле воспринимает меня как сестру, как близкого человека.

– Да, я точно не буду мстить. И я трусиха. Да уже только одна мысль о том, что я увижу хотя бы одного из этих троих…

– Значит, их было трое…

– Прекрати!

– И плюс еще твой парень, который им тебя отдал. Ублюдок. Хотя бы его нашли и наказали.

– Так, хватит о них, обо мне. Мы сюда зачем приехали?

– Он ждет меня…

– В смысле? – Я почувствовала, как под шапкой у меня зашевелились змеи, потом поползли по спине.

– Он клюнул, представляешь! Он вызвал меня к себе, чтобы починить ноутбук, у него сгорела батарея… Я должен был приехать к нему сегодня в пять часов.

– Но сейчас уже почти семь!

– Он звонит мне, а я заблокировал его номер.

– И что? – Я не верила своим ушам. Что он несет? Это он таким вот образом решил отомстить? – Да ему стоит позвонить другому мастеру, и все починят! Олег, ты чего задумал? Ты хочешь войти к нему в дом?

В это время к дому подъехал черный джип, из него вышла женщина в длинной шубе и двое мальчишек-подростков. Тотчас ворота разъехались, и навстречу гостям вышел невысокий, хрупкий на вид мужчина в белых спортивных штанах и кремовой меховой курточке. Коротко стриженный, в очках.

– Шибзик какой-то, – вырвалось у меня. – Это и есть твой Егор?

– Да, это он.

– Ну хочешь, – мне почему-то захотелось покуражиться, – я прямо сейчас возьму пистолет, подойду и выстрелю в него?! Он у тебя заряжен?

– Нет! – вскричал Олег и вцепился в мою руку, тянувшуюся к бардачку с оружием. – Прекрати немедленно! Ты что?! Отмороженная на всю голову!

– Если нет, поехали домой готовиться к Новому году! – заорала я на него, чувствуя, как меня начинает потрясывать. – Месть придумал – пообещал отремонтировать компьютер и не пришел, номер его заблокировал! Олег, ты что?! Разве так мстят?

Я с трудом скрывала свое разочарование, граничащее с презрением. Бред какой-то!

– А что мне делать?

– Признайся в том, что ты просто собираешься войти к нему в дом и посмотреть, как он живет, увидеть своими глазами тот рай, которого он тебя лишил и который он построил, украв у тебя деньги, бизнес и сделав из тебя, по сути, инвалида. Ты надеешься, что только увидев все своими глазами, его дом, красивую жену и детей, сможешь найти в себе силы уничтожить его, отомстить. Но что ты от этого выиграешь? Во-первых, тебя быстро найдут и посадят. Его жена расскажет о твоем существовании, назовет твое имя, имя человека, который, возможно, единственный и мог бы желать смерти ее мужу. Дальше – тебе-то что от его смерти, кроме утоленной мести? Ты что, сможешь забрать себе его дом и семью? Тебе даже копейки не перепадет, ты же не его наследник.

– Украду его жену или детей… Пусть платит выкуп.

– Ты не сможешь… – я постаралась произнести это как можно мягче, потому что понимала, как ему сейчас трудно. К тому же он и сам все это знал. Он не сможет никого похитить – кишка тонка все это правильно организовать. Я ему в этом деле тоже не помощник.

– Не смогу… Лера-то точно ни при чем.

– Так зовут его жену?

– Да. А если украду кого-то из детей, то страдать будет и она… Нет, я не могу.

Я в гневе вышла из машины и, проваливаясь в сугробы, двинулась в сторону ворот.

– Стой, ты куда?! – крикнул Олег, высовывая лишь одну голову из машины.

– Просто хочу увидеть его поближе… Там есть звонок на воротах, не знаешь?

– Стой! Зоя, прошу тебя, не надо!

Он был бледный, смертельно напуганный. Я сжалилась над ним и вернулась в машину.

– Ты чего испугался, пистолет же здесь.

– Ты какая-то безбашенная.

– Повторяю: если хочешь, я прямо сейчас возьму вот этот пистолет, войду в дом и пристрелю его. Для тебя. Чтобы ты наконец успокоился и жил нормально, не думая о нем.

Я знала, что, предлагая ему убить Егора, я ничем не рискую – он все равно никогда не согласится.

И мы вернулись домой, приготовили закуски, накрыли стол и ровно в полночь встретили Новый год.

Время от времени Олег выходил на балкон и с кем-то разговаривал по телефону, должно быть, принимал поздравления или поздравлял сам кого-то с Новым годом.

Вот только мне никто не позвонил. И не позвонит уже. Никогда.

Мы поели, посмотрели телевизор и легли спать. Я была в постели, когда Олег постучался в мою комнату (он сам спал в зале на диване) и сказал в темноту:

– Зоя, прошу тебя. Забудь про то, где мы сегодня были… Хорошо? Глупости все это… прошлое… Сам не знаю, что на меня нашло. Выставил себя полным идиотом.

Я пообещала.

– С Новым годом, Олег. Спасибо тебе за все. Ты – мой спаситель.

– С Новым годом, Зойка. А ты – мое спасение. Мы вырулим, вот увидишь. И все у нас будет хорошо.

Я и не сомневалась.

10. Июнь 2024 г.

Пока ехали в машине до кафе, где решено было перекусить, Женя не проронила ни слова. Ната поглядывала на нее с озабоченным видом, но не задала ни одного вопроса. Чувствовала, что подруга вся на нервах.

И только на свежем воздухе за столиком, заказав пасту и кофе, а заодно и ледяной лимонад, Женя, утолив жажду, выпалила с горечью:

– Ты даже не представляешь себе, моя дорогая, с какой дурой рядом ты сидишь.

– Чего это не представляю? Очень даже хорошо знаю тебя. И никакая ты не дура. Что, выставили за дверь?

– Нет, никто меня не выставлял. И подруге Масленниковой, Ларисе этой, я честно призналась, кто я такая и зачем навещала вдову. Да и вообще, много полезного узнала о семье Масленниковых, я тебе потом все расскажу. Дело не в этом. Ты представляешь, я забыла задать им главный вопрос: знал ли Игорь остальных убитых – Корнетова, Тронникова и Февралева?

– Да уж… – вздохнула Наташа, перемешивая горячую пасту и наматывая ее на вилку. – Но ничего, потом спросишь.

– Когда? Вернуться и спросить?

– Ну, во-первых, было бы глупо, если бы ты, представившись вдове психологом, озвучила бы фамилии остальных жертв. Вдову это наверняка бы насторожило.

– А ведь во время разговора был такой момент, когда она сказала как раз о том, что их теперь вместе с ней четверо… Она имела в виду трех вдов убитых мужчин. И я так увлеклась своей ролью психолога, что вместо того, чтобы как-то аккуратно вставить фамилии мужчин с тем, чтобы она услышала их, начала отговаривать ее от встречи с женщинами…

– То есть вошла в роль.

– И не говори…

– Так один Масленников и был женат. Двое других – не женаты, и Февралев разведен, его жена и дочь где-то за границей.

– В Испании, – задумчиво проговорила Женя. – Знаешь, Наташа, когда я только соприкасаюсь с кем-то, вхожу в контакт, то у меня такое ощущение, словно я вошла в холодную воду. Аж дух захватывает. И порой начинаю нести такую околесицу, и страшно становится от того, что меня в любой момент могут разоблачить.

– Это нормально. Ты же действуешь неофициально, у тебя нет абсолютно никаких полномочий. Ты, по сути, нарушаешь закон, опрашивая людей, которые могут быть связаны с настоящим преступлением.

– Почему это?

– Да потому, что ты можешь своим вмешательством их спугнуть. Но самое главное, ты рискуешь сама. Своей жизнью даже. Откуда тебе знать, кто этот человек, которому ты втираешься в доверие и начинаешь выпытывать у него информацию. Может, он и есть самый настоящий убийца и может понять, что ты не просто посторонняя, типа, мимо проходила… Когда ты нащупываешь след, когда чувствуешь, что вот он, совсем рядом, когда догадалась уже, что видишь перед собой того, кого все ищут и уже сбились с ног, то у тебя же глаза начинают гореть, тебя колотит всю от азарта… от удовольствия, что ты разгадала загадку. И преступник может понять это и избавиться от тебя, понимаешь?

– Понимаю. Просто мне чаще всего кажется, что все, чем я занимаюсь, несерьезно и что преступник где-то там, далеко… Если я буду думать, что он может быть совсем рядом, то и я испугаюсь…

– В том-то и дело, что ты ничего не боишься. Слишком легкомысленно подходишь к делу.

– Ну, ты прямо как мой Борис, завела шарманку…

– Можешь обижаться на меня, конечно, но я посоветую тебе быть осторожнее, это во-первых. А во-вторых, тебе надо готовиться к подобным разговорам, встречам. Ты неподготовленная и такая вся из себя спонтанная, веселая, легкомысленная… Тебя могут просчитать и поймать на крючок, с которого ты не слезешь…

– Наташа, да что с тобой?

– Пока тебя не было, мне звонил Петр. Он сказал, что недавно разговаривал с Борисом и что тот согласен на развод…

– В смысле? – Женя почувствовала, как волна нервной дрожи прокатилась по телу, в ушах зазвенело. И весь сегодняшний день, ее бестолковые разговоры с Масленниковой и ее подругой вдруг показались ей такими ничтожными и, главное, стыдными, что она и вовсе упала духом. – Он хочет со мной развестись? – Она копила в себе ярость, чтобы взвиться и выпалить, что, мол, она уже давно готова в такому повороту событий, как вдруг услышала:

– Ты не так поняла или же это я неправильно выразилась. Борис думает, что ты разлюбила его и что это ты хочешь развод. А он, напротив, любит тебя и думать боится о разводе. Но сказал Петру, что, если ты на самом деле так несчастна с ним и хочешь свободы, что ж, он отпустит тебя…

– Наташа… Какой развод? С чего он взял? Это же только мы с тобой могли говорить об этом, я могла вспылить…

– Если ты помнишь, то я, напротив, советовала тебе ни в коем случае не разводиться и просто жить так, как хочется, но под крылом мужа…