Текст книги "Баба Яга спасает мир"

Глава 3. Заклятье

Яга с утра хлопотала по хозяйству. Методично перетирала в решете сушёных гадюк с болотной жижей. Это, как известно, лучшая мазь от кривой спины. Варила в котле зелье из мухоморов с бузиной и полынью – для веселья духа и крепости сна. Даже почистила от паутины и мух слепые кривые окна. Поменяла одни дырявые занавески на другие, такие же.

Когда окнами занималась, обратила внимание на странные пузыри, плывущие над родным болотом. Нехорошие. Не здешние.

Пригляделась, щурясь – всё-таки возраст давал о себе знать. Тыща лет – не шутка. И увидела у ручья…

– Что за напасть! Не может такого быть!

Разъярившись, схватила метлу и бегом, вприпрыжку – на костяной-то ноге! Учить олухов уму-разуму.

Хотела напустить на себя вид самый страшный, да не занадобилось. И Леший, и Кикимора и без того в ужасе застыли под её свирепым взглядом.

– Человек?! – прогремела Яга. – Откуда?!

– Бабочка! Ягодочка! Он сам пришёл! – запричитала Кикимора. – Вон, Лешего спроси! Он знает! Он подтвердит!

– Леший не знает, – тут же среагировал Леший.

Кикимора злобно зыркнула на него:

– Приятель, называется! Ещё и родственничек!

Леший немедленно превратился в корягу – мол, ничего не вижу, ничего не слышу.

Яга в ярости замахнулась метлой на обоих.

Ступа решила, что её позвали, и, несмотря на неуклюжие габариты, мягко подплыла к хозяйке, слегка касаясь дном травы. Яга в сердцах кинула внутрь метлу. Ступа мягко крутанулась в воздухе – обиделась, значит. Она-то при чём?!

Сенька незаметно для себя перестал бояться и с восторженным любопытством переключился на эту штуку на воздушной подушке. Крутая история! Он присел, провёл рукой между дном ступы и травой:

– Вау, это флайборд? А можно покататься?

Ему никто не ответил. Кикимора стояла перед Бабой Ягой виновато потупившись. А Леший делал вид, что он теперь – здравствуй, дерево!

Сеньке захотелось разрядить обстановку.

– Вообще, прикольно тут у вас… – дружелюбно сказал он. – Вы кто? Актёры? Или влогеры? Про сказки вайны снимаете?

Яга, скрипя зубами, злобно изучала Сеню, как неведомую зверушку.

– Так вайны сейчас не в тренде! – продолжал мальчишка. – Хотя… может, таким олдам, как вы, зайдёт.

– Что он несёт?

Яга грозно повернулась к Кикиморе. Та пожала плечами, помотала головой. Сенька тем временем внимательно смотрел на древнюю старушенцию, которая казалась ему смутно знакомой:

– А! Вы же это! В театре играете! Ну, эту… как её… Вас ещё БабЗина любит!

И словно по волшебству вспомнил: точно! Бабушка! Она же ждёт!

– Простите! – обратился он к старухе. Сейчас она была не такой уж и страшной. – Мне это! Обратно в город надо. Я побежал!

Он шагнул раз-другой и вдруг… прилип к земле, как жвачка.

– Вы чё сделали? Э! Ноги пустите! – дёргался Сенька. – Что за фокусы?

Припадая на одну ногу, старуха подошла вплотную к нему. Обнюхала мальчишку, как дворняга. Затем повела крючковатым носом в сторону, проковыляла к Кикиморе и принюхалась к её сумке.

– Давно-о чуяла за тобо-ой человечи-ий душо-ок… – неожиданно тихим жутким голосом протянула старуха. – Думала, ты ко-осточки в болоте припря-ятала. А ты – вона ка-ак?!

Кикимора ещё больше позеленела от страха.

– В сумке что?! – накинулась на неё Яга.

Зелёная тётка тряслась и не отвечала.

Тогда Баба Яга рассекла когтем сумку Кикиморы. Содержимое высыпалось. По мху покатились конфеты, помада в яркой упаковке, экзотические фрукты – манго, апельсины, авокадо. Леший ожил и с интересом уставился на эти сокровища, даже руку-сучок протянул.

К ногам Сеньки подкатился знакомый тюбике мазью. Он дёрнулся, схватил его и спрятал в карман.

– Это моё! – крикнул Сенька. – Для бабушки!

Яга зло ткнула в него корявым пальцем. И Сенька онемел.

Заикаясь от страха, Кикимора заискивающе сказала:

– Р-родненькая, я ему зелье з-забудное дам! Малец ничего и не в-вспомнит! В-вытолкнем его обратно – и л-леший с ним!

Услышав эти слова, Леший ожил и возмущённо дрогнул своими сучками:

– Мой дом – лес!

Яга вперила в Сеньку глаза, горящие яростью, как два раскалённых гвоздя.

– Ну уж нет, – решительно проговорила она. – Обратно к людям я его не пущу.

Сенька похолодел от ужаса. А как же БабЗина?! А он?! Хотел что-то крикнуть, что-то возразить, но… Его рот был запечатан намертво. Даже губ не осталось.

Яга повернулась к Кикиморе:

– Давно к людям шастаешь?

– Всего разок-то и сходила! – вскинулась та, невинно хлопая глазами.

– Твой дом – лес! – неожиданно встрял Леший.

– Лучше не ври мне! – в ярости зарычала Яга. – Мигом в гадину ползучую оберну!

Кикимора видела, что Яга не шутит. Но вдруг осмелела – а чего теперь терять?

– Давно шастаю, подумаешь! Сначала в твердыне норка махонькая была! А потом всё ширше и ширше! Я ради интереса нос сунула…

Все молчали. Особенно Сенька, который ох как хотел сказать, да не мог. Во рту ни языка, ни зубов не осталось.

– Что ж мне теперь, от скуки здесь помирать?! Раньше хоть залётные богатыри захаживали! А теперича! – Кикимора безнадёжно махнула зелёной лапой. – Тыщу лет одни тут кукуем! Одичали совсем!

– По богатырям соскучилась? – зашипела Баба Яга, как будто водой на раскалённый камень плеснули. – Может, и по Кощею затосковала?!

– Тоже скажешь… – заскулила Кикимора. – Меня от одного его имени корёжит… Всех моих сестриц извёл, злодей.

Баба Яга вздохнула тяжко. Ведь знала: твердыня на ладан дышит! Всё надеялась: авось, ещё тыщу лет простоит…

– Показывай, где твердыня наша прохудилась, – велела она.

– Пойдём, Бабочка… Пойдём, родненькая… – засуетилась Кикимора.

И побежала вперёд на четырёх лапах, подобострастно прижимаясь к земле.

Яга отмахнулась от ступы, которая, как собака, поплелась за ней. Старуха самостоятельно доковыляла до того места на поляне, где был проход, через который Сенька просочился в волшебный мир. Она осторожно ткнула пальцем в твердыню. Купол загудел и показался. Кикимора восхищённо смотрела на прозрачную стену, уходящую в небеса. Баба Яга, сокрушаясь, изучала прорехи, которыми пестрел купол, как лоскутами – одеяло.

Волшебный лес затих и замер. Даже птицы перестали петь. Воздух трещал, как электричество. Кикимора поёжилась.

– А ты какого лешего припёрся? – спросила Яга, не оборачиваясь.

Леший стоял у неё за спиной, держа под мышкой человеческого детёныша.

– Человек!

– Пусти! Гад! – вдруг завопил Сенька, снова получивший возможность говорить.

Яга глянула на мальчишку, который ужом извивался в ветках-руках. Неожиданно наглец лягнул Лешего, выскользнул и помчался к дыре в твердыне. Яга расстроилась – силы волшебной в ней немного осталось. Заклятья больше пяти минут не держатся…

Сеня почти достиг своей цели. Купол был виден, поэтому он сразу узнал ту самую дыру в кустах, через которую полз на четвереньках сколько-то времени назад. До неё оставалась всего пара шагов!

– Стоять! – вдруг произнесла Яга вроде бы тихим голосом, который неожиданно разнёсся громовым раскатом на весь лес. – Обернись!

Сенька не хотел, но повиновался. Иначе не мог.

Старуха сунула ему в лицо костлявый палец и начала рисовать круги перед глазами, будто гипнотизируя.

Кикимора вся сжалась в ожидании беды.

Сенька, наглея от возможности говорить, заорал:

– А ну пустите! Не то я в полицию заявлю! Что вы меня похитили! А я несовершеннолетний!

– Надоел, – поморщилась Баба Яга. – Суеты от тебя много.

Она ткнула пальцем в лоб Сеньки. Ррррраз! И тот превратился в кабанчика – молодого, в бархатистой коричневой шкурке, в меру упитанного. Одежда, телефон и тюбик с мазью упали в траву.

Сенька удивлённо хрюкнул. Попытался рассмотреть свои копытца, шёрстку, хвост закорючкой. Кикимора, от греха подальше, подхватила его на руки, прижала к себе.

– Говорила, лучше зельем забудным, – чуть не плача, сказала она. – И куда его теперь?

– Волки сожрут, – пообещала Яга. – И поделом! Не будет шастать куда не звали.

Кабанчик вперился в старуху ошалевшими глазами, похожими на две янтарные бусины. Недовольно хрюкнул в знак протеста.

Яга посмотрела сквозь него, как будто он не человек и не кабанчик вовсе, а пустое место. Прошлась туда-сюда вдоль дырявого купола:

– Слабеет моё заклятье. После Иванова дня рухнет.

– Как же мы? Без твердыни-то? – оторопела Кикимора.

Яга не ответила. Закопалась в своих одеждах – древних, полуистлевших. Отцепила с кожаного ремня потёртый кисет с вышитым, едва различимым цветком. Вытряхнула что есть, до последнего. На ладони образовалась горстка серебристой пыльцы – как горстка пепла. Порошка было так мало, что старуха позволила ему просочиться сквозь пальцы.

– Нужен дивноцвет. Чтобы новую твердыню возвести, – сокрушённо вздохнула она.

– Эка! Дивноцвет! Таку нас его отродясь не было! Он у людей завсегда рос!

– А наш дом – лес! – поддержал Кикимору Леший.

Яга вздохнула:

– Делать нечего. Значит, к людям полечу.

Леший охнул.

– Мне, значится, нельзя в город шастать, – заворчала Кикимора. – А сама…

Яга бросила на неё свирепый взгляд.

– Ладно. Молчу-молчу! – пошла на попятную Кикимора.

И отошла подальше, прижимая к себе Сеньку-кабанчика.

Яга свистнула на весь лес. Ломая ветки, сшибая гигантские мухоморы, к ней ринулась ступа с метлой. Миг – и Яга оказалась в деревянной кадушке. Та взмыла, заложив крутой вираж над поляной.

– К полудню после Иванова дня верну-усь! А то всем нам ху-удо будет! – прокричала сверху Яга. – И вот ещё что-о! Узнаю, кто из леса-а хоть но-огой…

Ступа не дала договорить, рванула через щель в твердыне с треском и искрами. Пропала.

Сенька-кабанчик с обиженным хрюканьем вырвался из рук Кикиморы.

– Куда ты опять? Ну куда? Сказали же, из леса ни ногой! – заполошно запричитала Кикимора, пытаясь поймать Сеньку в охапку. Да не тут-то было!

Тогда Кикимора исчезла с того места, где стояла. И тотчас появилась рядом с кабанчиком, подхватила его зелёными лапами:

– Ох, неугомонный!

Сенька грустно обмяк. Понял – никуда ему от этого злющего волшебства не деться.

Леший вдруг заскрипел, как старая телега.

– Мой дом – лес! – сообщил он невиданную новость и поковылял обратно к ручью.

Кикимора, крепко зажав Сеньку-кабанчика под мышкой, поскакала следом.

Глава 4. Ивана Купала

Прикрывшись ладонью от солнца, Яга летела над городом и обозревала окрестности. Ступу немного заносило на поворотах. Иногда она пробуксовывала в воздушных ямах. Но в целом шла хорошо, держала баланс и приличную скорость.

Внизу под Ягой змеились ленты дорог, проплывали разноцветные плоские крыши каких-то строений, мелькали машины, машины и снова машины. Улицы со всех сторон обступали огромные башни, похожие на мрачный частокол из камня и стекла.

– Телеги-то с конями куда делись? Избы где? – дивилась Яга. – Видать, хорошо зажили люди! Сплошь железо на колёсах да каменные столбы-гиганты. Тьфу!

Завидев деревья вдоль воды, Яга обрадовалась. Где лес да речка – там и деревня! А дивноцвет у людей под любым забором растёт! Не ценят человеки его, не понимают. Но, подлетев ближе, Яга увидела только дорожки и скамейки, двухколёсных людей и странные конструкции-лестницы, на которых резвились человечьи детёныши – чисто букашки-таракашки.

– …Где ж деревни? Деревни тут были! – изумлялась Яга. – Люди где живут-то сейчас?

На том месте, где раньше была пыльная деревенская околица с козами да курами, теперь торчали каменные башни-столбы. Баба Яга снизилась. Пролетела мимо этажей, заглядывая в окна. Сообразила, что длиннющие коробки, упирающиеся в небо, – и есть дома. Многоэтажки.

Не веря собственным глазам, не понимая, куда рулить, Баба Яга развернулась обратно к деревьям.

…В ожидании зелёного сигнала светофора на пешеходном переходе топтались мама с дочкой. Мама смотрела в телефон, а девочка – в небо, в просвет между небоскрёбами, где проплывали интересные, похожие на разное, облака. Вдруг мимо просвистела ступа со старухой. Девочка запрыгала от волнения, заверещала, показывая пальцем вверх.

– Мам, смотри!!! Баба Яга!

Не поднимая головы, не отрываясь от телефона, мама натянула дочке на голову панаму.

– Заяц, говорила же тебе, надень! Солнце голову напечёт.

Девочка следила за Бабой Ягой, пока та не скрылась за домами. «Почему взрослые самого важного не замечают? – сердито думала она. – Тут настоящая Баба Яга! А маме всё равно».

Тем временем Яга второй раз промчалась над вывеской «Городской парк». Она покружила над дорожками, где собаки водили людей на верёвках – странное занятие! И полетела навстречу духовитому ветру, в котором различались сильные запахи одежды и еды. Человечьего духа.

Запах вывел её на большую площадь, где двигались в разном направлении парни и девки в деревенских костюмах, какие-то люди с железяками. Площадь оплетали верёвки-провода. Ярче солнца горели круглоглазые фонари на металлических ногах.

Яга не знала названий многих предметов, не понимала происходящего. Впрочем, в суете, царящей на площади, почти никто ничего не понимал.

Перед уличной сценой метался режиссёр – взъерошенный, как дикобраз, страшно нервный. Голосом, срывающимся на крик, он отдавал команды. А больше ругался, поскольку был всем недоволен. Следом за ним, как тень, следовал ассистент с рацией. Он повторял слова режиссёра, словно передразнивал.

– Что с квадрокоптером? Готово? Нет?! – вопил режиссёр, вытирая пот со лба. – Мне нужен воздух! Масштаб!

– Что с квадрокоптером? Готово? – равнодушно повторил ассистент в рацию.

И прислушался к ответу на том конце.

– Могут запускать для тестового полёта, – передал он режиссёру.

– Так запускайте! – взвился тот. – Милости прошу!

Директор по кастингу, не говоря ни слова, подошла и сунула режиссёру под нос планшет с фото актёров массовки. Он вперился взглядом в экран. Делая паузы, директор листала подборку.

– Боже, Боже! Откуда вы набрали этот сброд? – трагично воскликнул режиссёр. – Нам нужны парни и девушки, которые ищут свою любовь! Кого она может найти с таким выражением лица?! Лешего?! Заменить!

– Не успеем, – кратко и бескомпромиссно ответила директор по кастингу.

– Тогда спрячьте её подальше от камеры! И от меня! Хочу видеть только гармоничные, одухотворённые лица! Только красоту!

Мимо прогромыхала железная стойка-вешалка с десятком болтающихся на перекладине костюмов.

– Это что?! Наши костюмы? – режиссёр схватил пару сарафанов, с сомнением покрутил их так и эдак.

– Да, всё как вы просили, – подтвердил ассистент.

Режиссёр недоверчиво посмотрел на него, принялся перебирать остальные наряды.

– Вы уверены, что я просил именно это?

Ассистент кивнул.

– Ну, допустим. А где костюм Яги? Костюм Яги готов?!

Ему никто не ответил.

– Что-то я не слышу… – протянул режиссёр нехорошим голосом.

Тут из-за вешалки с ворохом одежд вдруг появилась стройная невысокая девушка с глазами огромными и чистыми, как родниковая вода. От неё веяло спокойствием и уверенностью. Не торопясь, с достоинством, она сняла вешалку и продемонстрировала наряд режиссёру.

– Вот, пожалуйста. Этот, – проговорила она мелодичным высоким голосом, напоминающим журчание ручья.

– Вы кто?

– Марья.

– Да мне всё равно! Вы – костюмер?

Слегка ошарашенная, Марья кивнула.

Режиссёр скользнул мимо неё взглядом и принялся изучать многослойную юбку из мешковины, специально взлохмаченную по подолу. Широкую льняную рубаху со скромной вышивкой по манжетам и вороту.

– Как-то… бледновато, – скептически прокомментировал он. – Яга – ключевой персонаж! Она должна быть ярким пятном! В этих лохмотьях она сольётся с толпой! Вы что, не понимаете?

Он присмотрелся к вышивке и ткнул в неё пальцем.

– Это, по-вашему, что?

– Цветок. К сожалению, не знаю названия. Но такие узоры ещё моя бабушка вышивала, а она…

Режиссёру слушать было некогда и неинтересно.

– Не имеет значения! – перебил он. – Найдите какую-нибудь цветастую шаль, прикройте эту серость! Мне нужны яркие пятна, слышите?

Марья хотела было возразить, но режиссёр больше ни ею, ни костюмами не интересовался. Он смотрел за спину Марьи, где рабочие сцены разворачивали вывеску «ПОЗДРАВЛЯЕМ С ПРАЗДНИКОМ ИВАНА КУПАЛЫ», и наливался праведным гневом.

– А ну стой! Это что такое? А?! Вы куда это монтировать собираетесь?! Здесь задник должен быть!

Рабочие сцены застыли на месте, кто где стоял.

– Где оператор?! Где свет?! Где звук?! – вопил режиссёр, приобретя свекольно-бордовый оттенок лица. – Всех сюда!!!

– Реж интересуется… где оператор? Где свет? Где звук? – передразнивая, бубнил в рацию ассистент. – Приглашает всех подойти к главной сцене.

Он отключился и уставился на режиссёра в ожидании дальнейших указаний. Тут рация ожила:

– Мы квадрокоптер запустили.

– Наконец-то! – отозвался режиссёр.

– Но у нас тут… помехи.

– Какие ещё помехи?! Мероприятие через час! Чтобы никаких помех! Понятно?!

– Понятно, – сказал техник и отключился.

Он в недоумении переглянулся с коллегой, у которого в руке был пульт от квадрокоптера. Оба уставились в монитор.

– Ничего не понимаю… – сказал один другому. – Что за?.. Откуда взялось? Посмотри… По-моему, такого нет по сценарию.

Яга приняла решение и взяла курс на крышу ближайшей высотки. Она держала нос по ветру, и неожиданно знакомый запах развернул её в нужном направлении, подсказал, где цель.

Вдруг из облаков появилась странная железная птица-стрекоза. Она примостилась за правым плечом и настырно летела рядом.

Бабе Яге это совсем не понравилось.

– Кыш! Сгинь, проклятая!

Ступа совершила резкий манёвр, скакнула вниз. Но птица не отставала, трещала крыльями, как веретено.

– Брысь, говорю! – разозлилась Баба Яга.

Она замахнулась метлой.

Не с первого раза, но попала.

Механическая птица кувыркнулась в воздухе и полетела вниз.

…Квадрокоптер упал в клумбу пышных хризантем, поэтому не разлетелся вдребезги, а просто замер.

Рядом с клумбой располагалась автобусная остановка. Происшествие всполошило местных бабушек. Они боязливо разглядывали агрегат, упавший с неба, не подходя близко. Поэтому не заметили, как прямо над их головами бесшумно пронеслась ступа с Ягой.

– Что творится-то! Ой, что творится! – сокрушались старушки, не зная, что пропустили самое невероятное.

Яга по всем правилам лётной науки заложила широкий вираж и сбросила скорость, чтобы не промахнуться мимо крыши. Но всё равно немного не рассчитала. Ступа ударилась о бетон, проскакала, как заяц, несколько саженей и с трудом затормозила у самого края высотки.

Кряхтя, опираясь на метлу, Яга выбралась наружу. Костяная нога ныла, но пока не болела.

В синем небе на горизонте клубилось чёрное облако. Баба Яга с силой втянула ноздрями воздух. Знакомый нехороший запах тянулся как раз оттуда. От здания из красного кирпича, над которым сгустились тучи.

– Что-то неладное там… – задумчиво пробормотала Яга. – Похоже, мне туда и надо.

Она ударила черенком о крышу, и метла превратилась в клюку.

Ступа слегка подрагивала, приходя в себя после долгого беспосадочного перелёта. Хозяйка поощрительно огладила её по крутому боку, как доброго коня.

– Здесь подожди. Не суйся. Сама ногами пойду, проверю.

Глава 5. Со свиным рылом…

Не то чтобы все загрустили без Бабы Яги, но в волшебном лесу сразу стало как-то пусто.

У костра, который сухо потрескивал в двух шагах от старой бабкиной избы, Кикимора меланхолично мешала веткой зелье в котле. Вокруг неё бродил упитанный кабанчик. Он пытался жевать то одни, то другие листья, но, попробовав, отплёвывался.

Сенька надеялся найти сладкие, сочные.

А попадалась, как назло, сплошная горечь.

– Попробую тебя обратно превратить, – сообщила Кикимора кабанчику. – Зельем забудным напою и к городу проведу. А здеся скажу, что волк сожрал. Понял?

Кабанчик резво захрюкал, соглашаясь.

Кикимора сорвала какие-то травы, стала с силой растирать их в ладонях, бормоча заклинания. От её рук повалил дым, побежали искры. Кабанчик в страхе отшатнулся, задрожал.

– Не рыпайся! Сто лет уж никого не оборачивала! – строго прикрикнула на него Кикимора. – Смирно стой!

– Тута чего? – раздался вдруг оглушительный хрип Лешего.

Кикимора от неожиданности вздрогнула и просыпала искрящиеся травы на Сеньку-кабанчика. Взлетело вверх сизое облачко, что-то затрещало и – рррраз!.. На пеньке сидел Сенька. В своей одежде. С обычными руками и ногами. Но со свинячьим пятачком и мохнатыми ушами.

Не успевший ещё осознать превращение, он визжал от испуга.

Леший замер.

– Чего орёшь? Оглашенный! – разозлившись, крикнула Кикимора непонятно кому – то ли ему, то ли Сеньке.

– Если вы меня сейчас же отсюда не выпустите, я полиции расскажу, как вы меня мучили! – выпалил мальчишка и закрыл себе рот ладонями, всё ещё не веря, что может говорить, а не хрюкать.

Кикимора рассматривала его с неодобрением.

– Кто тебя просил под руку лезть, дурень? – накинулась она на Лешего. – Куда его теперь? Такого!

Леший виновато сопел, прикрываясь ветками.

– Хватит прикалываться! – всерьёз возмутился Сеня. – Меня бабушка, наверное, ищет! Переживает. С ног сбилась. Отпустите! Люди вы или кто?!

Кикимора и Леший переглянулись.

– Люди? Мы? – переспросил Леший. – Ха-ха!

Он вдруг зашёлся от смеха, утирая слёзы сучками с листьями.

– Мы! Люди! Ой-ой-ой! – вторила ему Кикимора.

Она била себя по коленям, трясла зелёными патлами и всё никак не могла успокоиться.

Сенька смотрел на них и думал, что в нормальном мире этих двоих давно бы приняли за сумасшедших. А здесь… неадекватным, скорее, выглядел он.

– Хорошо. Не люди. А кто? – поинтересовался Сеня, когда Леший с Кикиморой устали смеяться.

Обитательница волшебного болота неожиданно приосанилась, задрала подбородок и бросила на мальчишку снисходительный взгляд.

– Я – Кикимора болотная! В тридевятом поколении, – с достоинством произнесла она, будто была английской королевой. – А он – Леший! Тоже древний. Мы с ним – кузены. Тринадесятые.

Сенька с досады махнул рукой, думая, что это шутка.

– Хватит меня троллить! Леший… Кикимора… Не смешно!

Он разозлился до того, что вдруг… хрюкнул. В ужасе схватил себя за пятак. Испугался. Бросился к болоту. Лихорадочно разгрёб тину и уставился в воду.

В отражении он увидел знакомого мальчишку. Себя. Только со свиным рылом вместо носа. И с мохнатыми кабаньими ушами.

– А-а-а! – заорал Сенька и замолотил по воде кулаками.

Колени заскользили по влажной траве.

И он бухнулся в вонючую болотную жижу.

Неповоротливый Леший проявил недюжинную прыть, вылавливая мальчишку из трясины. Он подцепил его своими кривыми ветками и упорно тащил, пока человечий детёныш не оказался на берегу. Кикимора немедленно окатила Сеньку родниковой водой, смывая ядовитую грязь. Замотала в волчью шкуру и усадила греться у костра.

Сейчас у мальчишки в руках была жестяная помятая кружка с отваром дурмана, которую он держал обеими руками. Кикимора жарила жаб на длинном пруте. А Леший разложил на траве ближе к огню синие грибы, похожие на шампиньоны, в огромных тарелках-листьях.

– …Почему вы от людей спрятались? – глядя на пламя костра, спросил Сеня. – Рассказывайте давайте! А то я ничего не понимаю.

Леший заскрипел, чтобы скрыть волнение. Кикимора вздохнула, вспоминая:

– Как Кощея не стало… люди про это прознали. Начали в волшебном лесу безобразничать.

– Как это?

– Ох! – сокрушённо махнула рукой Кикимора. – Русалок всех переловили. Для показу на ярмарках… Стыдобища! Она в одной бочке сидит. И в другую через огненное кольцо перепрыгивает!

– А Горыныч? – проскрипел Леший.

– Этого вообще! Заставили землю пахать! Кормили сеном, как обычную скотину. Он и сдох. Ему без мяса никак нельзя.

– И Яга! – опять подал голос Леший.

– За Бабочку нашу Ягу посулили цельный бочонок золота. Пошли в лес охотники косяком – кто на коне да с копьём, кто пешком да с сетью, кто в латах да со стрелами. Яга билась-билась и устала. Наложила заклятье, чтобы человечишки не могли пробраться в наш лес. Но и нам отсюдова было не выйти.

Грустная получалась история. «И чего все со всеми воюют? – подумал Сенька. – Зачем?»

– А где остальные? – он наморщил лоб. – Этот, как его… Лихо! И разбойник, который свистит! И кто там ещё, кто в сказках есть?

Кикимора будто бы рассердилась.

– Талдычим тебе, одни мы здесь кукуем! Кого Кощей не сгубил, тех люди извели!

Она повертела прут с жабами, пристально изучая подгоревшие тушки.

– Сготовились вроде!

Разломила деревянный вертел на три части – по количеству лягушек – и протянула угощенье Лешему и Сеньке.

Леший охотно цапнул сучком подгоревшую жабу и с трудом пропихнул её в узкий деревянный рот. По коре потекла коричневая жижа. Он жевал и урчал от удовольствия. А Сенька с отвращением смотрел на жабьи лапки, которые застряли у Лешего во рту и шевелились как живые во время каждого глотка.

Кикимора между тем пробовала грибы. Около огня они скукожились морщинистыми шляпками и превратились из синих в ярко-красные. Кикимора закидывала в рот гриб и жевала его с наслаждением. А Сенька смотрел, как в её зелёных волосах прорастают папоротники и кувшинки. Это было даже красиво, но… Сенька схватился за свой нос-пятачок: «А что, если у меня ещё что-нибудь вырастет? Ну уж нет!»

Он решительно вернул Кикиморе тушку жабы на палке.

– Я такое не ем. Нормальная человеческая еда у вас есть?

– Зря нос воротишь! – насупилась Кикимора.

– Вкусно! – поддержал её Леший.

– Спасибо. Я лучше яблоко пожую.

Сенька встал и решительно направился к яблоне. Откровенно говоря, она была такая красивая… И плоды на ней так соблазнительно светились в сумеречной тени волшебного леса… Сеня давно чувствовал, что хочет отведать яблочка, да и всё тут!

– Беда! – вскинулся Леший.

– Чё?

Кикимора резко обернулась. И в мгновение ока – как она умела – оказалась перед Сенькой, преграждая ему путь.

– Что опять? – вскинулся мальчишка. – Почему нельзя?!

Кикимора цепко схватила Сеню за руку. Оглянулась туда-сюда, будто кто-то мог подслушать, и забормотала:

– Не простые это яблочки, а молодильные! От них хворый здоровеет, а здоровый молодеет! Понял?

– Да! Понял! Вам просто жалко! Жадина!

Он выдернул руку из лапы Кикиморы и сунул её в карман куртки.

– Вот дурья башка! Молодильные яблоки только старым для подмоги! А ты если съешь – исчезнешь!

Сеня нащупал в кармане тюбик бабушкиной мази.

– Как-как вы сказали? – встрепенулся он. – Хворые – что? Здоровеют?