Текст книги "Быть жизнью"

Быть жизнью
Анна Анатольевна Климовская

© Анна Анатольевна Климовская, 2017

ISBN 978-5-4485-8776-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Ли Стоун

Парк, зеленел теплом, а ласковый ветерок шептал, что жизнь будет продолжаться вечно.

Ли наслаждался рядом с той, которая открыла ему жизнь. Всегда он ждал только ее. Вернее он даже не догадывался, что ждал, и понял это только когда она оказалась рядом. Его Пат, с блестящими глубокими глазами, внутри которых плясали чертики и свобода.

Головные боли, которые мучали его с ранних лет отступили и теперь осталась только эта любовь и свобода. Тепло и ощущение жизни внутри. Боль годами как тиски сковывала его голову никогда не давала возможность ощутить себя настолько живым. Он все время с оглядкой на нее строил свою жизнь, пытаясь вписать ее в рамки своего существования. Вернее не так, эта боль руководила его жизнью. Ограничивала время общения с друзьями, нагрузки на работе, даже расстояние, на которое мог уходить Ли от дома. Всегда таблетки, всегда настороженность, головная боль плясала с ним в танец, который назывался «Ты мой навечно».

Она не давала строить личную жизнь, заставляя смущаться и ощущать себя никчемным инвалидом. Как только он находил новую подружку, боль возвращалась к нему с новой силой, его разум мутнел, он не мог радоваться ни жизни, ни прикосновениям, и не в силах разрешить себе показаться слабым перед кем-то Ли всегда бежал. «Ты мой» шептала она ему, когда он начинал радоваться новым достижениям и победам или в кругу друзей щеголял своей физической силой. «Ты мой» кричала она звоном в ушах, когда он решал напиться с горя, не давая ему даже выпить стакан виски.

И он уже перестал сопротивляться особенно после смерти его матери, когда головные боли от пережитого горя только усилились, до этого мать была единственным его спасителем. С детства он мог только рядом с ней почувствовать себя спокойней, расслабиться под звуки колыбельной, которую мать пела ему всегда:

«Ты прогнал из сердца зиму

Дорогой ты мой

Ты пришел и все ожило

И живу теперь тобой»

Так спокойно ему было тогда, тепло и безопасно …но и это ушло из его жизни.

Он ходил к врачам, пытаясь с помощью антидепрессантов вылечиться, но болям было все равно – они возвращались только с новой силой. Тогда Ли поставил крест на своей собственной семье, крест на отношениях и жил отшельником.

Работа его была рядом с домом, жить на полную катушку – он позволить себе не мог, и поэтому решил перестать бороться, просто ждать старости и смерти. Так было спокойней и безопасней всего.

И тут он встретил ее. Почему так много его жизни, счастья и радости оказалось в ней он так и не понял. Но жизнь перевернулась с ног на голову, и он до дрожи, до беспамятства боялся, что Пат уйдет или бросит его.

Жизнь оказывается прекрасна, когда есть рядом человек, который так похож на тебя. Вот оно счастье и любовь, мир со всеми красками и оттенками, которые только можно представить.

Ли теперь мог просто свободно дышать… Легко, не ограничивая вдохи и выдохи, лишь бы не заболела голова. А просто дышать, оказывается это так здорово! «Я свободен от тебя БОЛЬ, я свободен, и ты не подвластна, я не твой, я не буду твоим телом и на отдам тебе свою жизнь»

Он дышал, он позволил себе жить и радоваться. Ли никогда не разрешал себе кричать, никогда не разрешал себе плакать, без страха, что боль вернется. А теперь он решил, что он будет делать все это, он хочет жить! Его научила этому Пат, она предавала ему смелости и игривости самой жизни, сначала он с осторожностью пробовал глупости на вкус, взбалмошная девушка могла разбудить его посреди ночи и звать дышать свежим воздухом на улицу, завтракать когда ужинают, хохотать над чем-то слишком простым и радоваться каждому дню. И он как ребенок учился жить, любить и наслаждаться этим без оглядки. Он был счастлив, смел и полон надежд на новую жизнь с Пат.

«Ты моя, навсегда, навечно, с тобой я живу, я ожил» – кричал он ей прям в сердце, – Пат, ты слышишь, дорогая Моя! И я никому тебя не отдам!»

Пат только улыбалась своей чудной улыбкой и почему-то грустнела. Ее глаза тускнели, но Ли не замечал этого. Он был поглощён своей любовью, своей жизнью, собой и всем этим новым миром. Он строил планы как Пат будет с ним всю жизнь… как они будут вместе вечно.

Но вечно не наступило

С их знакомства прошло полгода.

Удивительным образом Ли вылечился от своей беспробудной боли. За эти полгода он забыл ее, казалось бы уже навсегда.

– Мне нужно ехать в командировку. – сказала Пат, вечером и ее слова прозвучали как гром среди ясного неба

Он не хотел ее отпускать, он вообще был против ее работы, он требовал, чтобы она сидела дома и занималась только им и больше ничем. Надо признаться, что он ревновал ее ко всему – людям, работе, проезжающим машинам, ветру, который ласкал ее плечи так часто как ему хотелось.

Но Пат только улыбалась, она не хотела сидеть дома и не хотела полностью жить для него.

– Надолго надо ехать? – спросил Ли

– На неделю

– Так долго?! Я могу взять отпуск и поехать вместе с тобой.

– Нет, не стоит. – Пат поморщилась. Но Ли полностью захваченный поднимающейся обидой внутри не заметил этого. – Я думаю, что нам как раз эту неделю стоит отдохнуть друг от друга.

Ли был в недоумении как так, нет он был в ярости! от какого отдыхать – он не устал от Пат, он наоборот, с огромным удовольствием проводил бы с ней гораздо больше времени. А она такое…

«Ты прогнал из сердца зиму

Дорогой ты мой

Ты пришел и все ожило

И живу теперь тобой»

Крутилось в его голове детское стихотворение, он попытался отмахнуться от него как от назойливой мухи.

Ранним утром он проснулся, Пат уже не было рядом. Такое случалось редко, потому что она любила подольше поваляться с кровати, а он уходя на работу оставлял ей всегда кофе и круассан. Но в этот раз ее не было, Ли вспомнил, что она уехала и молча побрел в ванну.

Сегодня день на работе обещал быть тяжелым, и он очень расстроился не получив заряда от его Пат. Как она смела вообще вчера заявить такое – нам надо отдохнуть друг от друга???? Думал он со злостью, когда брился. Черт! И лезвие остро скользнуло по его щеке, оставив там маленькую наливающуюся красным полосу, Черт!

Отдохнуть! Надо же! А как он за эту неделю будет, она подумала про него? зло бормотал он. А как он будет? Как? Чем ему заняться, что делать? Куда она вообще собралась, черт бы ее побрал, вечно у нее загадки и тайны. А если ему будет плохо, то, что он, по ее мнению, должен делать!

Он никогда не знал ее планов, хотя особо и не интересовался ими. Ему важно было, чтобы она была с ним. И больше его не волновало ничего.

Ли зло прошлепал на кухню… открыл холодильник, сразу не заметив маленькой записки, лежащей на столе. Желтая бумага, которую Пат любила больше всего, а на ней красивые ровные буквы. «Нам нужно расстаться, не звони»

Звон разбившейся посуду стоял в его ушах, еда разлетелась, оставив некрасивые кляксы на полу… так же внутри него что-то лопнуло и рассыпалось вдребезги, когда Ли увидел эту фразу… Все остальное было как во сне. Нам нужно расстаться. Он затряс головой, пытаясь избавиться от шума… он тряс ею, тряс, мотал из стороны в сторону, пытаясь избавиться от наваждения.. пытаясь вытрясти из своей головы эти слова..Но они звенели там, переливались, рассыпались на мелкий кусочки, и заново собирались в стройную вроде обычную фразу, смысл которых не доходил до его осознания. Осознания не пришло, пришла боль… Он рухнул на колени, сжимая голову руками

Ты прогнал из сердца зиму… Ты прогнал из сердца зиму.. ты пришла и все ожило… ожило… БОЛЬ, обрушилась на него, как будто пытаясь наверстать эти полгода… как будто мстила ему за его счастье… она была тут как тут..Он кричал и погружался в ее водовороты, переливы и образы. Где то вдалеке он увидел себя, стоявшего на похоронах своей матери. Там у него подкашивались ноги и отвращение подступало к горлу, но боль держала его так сильно, спасая его от боли в сердце. Удерживая на ногах. и сейчас она пришла, спасая его от поселившегося внутри ужаса. Но он не понимал этого…

Мама умерла, когда ему было 17 лет. Она ушла оставив его одного в их общей квартире с теплым пледом, фотографиями и головной болью. Излечить, которую не мог никто. Да никто не мог найти и причину постоянных головных болей, только мама могла их успокоить своим присутствием теплым и мягким поглаживанием. И сейчас лежа на полу он начал неистово наглаживать себя, всхлипывать толи от боли в сердце, то ли в голове… Вот гроб несут по ступенькам их старенького дома. Вот грузят в машину все происходит как во сне, все, кроме боли, она настоящая,.. Кладбище, он даже не помнит сколько было народу, кто готовил все, договаривался и оплачивал.. Он ничего не помнит. Только ненастоящее, застывшее лицо его мамы, как в камне, высеченные надбровные дуги, закрытые уже навсегда глаза..и вопрос что теперь будет с ним, кто его спасет теперь. Теперь, кто? И боль. Как она могла? Как они могли уйти?

В этот день он не пошел на работу… Также как и на следующий день, и всю следующую неделю. Головная боль за это время стала невыносима, он кричал, выл, бросался на стене. Не в силах больше терпеть Ли вызвал машину скорой помощи

Пансионат для раковых больных

Вот так закончилась эта история, которая забрала у него его драгоценное время: Пансионатом для раковых больных, полным ушедших людей, испуганно ходящих на процедуры по продлению жизни, в глубине души не веря ни во что. И вот он уже год здесь, год прошел после того ужасного случая.

И он тоже не верил.

Всю свою жизнь не верил, что он может жить, так как хочет или так как считает нужным, он не верил, что может жить спокойно и счастливо. Зачем он вообще родился. Над ним явно кто-то сверху посмеялся. И продолжает хохотать, причмокивая языком и набивая рот попкорном.

То жуткое утро, он плохо помнил, плохо помнил и неделю, которую он провел дома после ухода Пат. Неделю, когда он решил умереть, не ел, не пил… просто ждал смерть.. но она все не приходила. Была только эта невыносимая боль, которую невозможно было терпеть. И он сдался. В больнице ему наконец таки поставили диагноз, прописали восстановительные процедуры. Но его диагноз звучал грубо, ужасно, без права на восстановление и шанса выжить… месяц он провалялся в больнице, а потом был выписан сюда…

Впрочем, он никогда не давал себе шанса пожить интересной жизнью. Это теперь он понял, здесь. Работая с психологом. Он понял что не жил, а всегда просто делал что должен и ждал окончания своих страданий. Всю жизнь он ждал своей смерти. А вот она оказалась рядом. И что?

На последнем сеансе его спросили, что было самое важное и ценное в его жизни, и его ответ был прост до изнеможения – Пат. Вся его жизнь заключена в те полгода, которые он прожил с Пат. Не работа и достижения, не его правильность, а она такая неправильная, взбалмошная его Пат

Что было в ней он не знает. Как она могла его вылечить за считанные секунды жизни? Он тоже не знал. Но те минуты, которые она подарила ему были черт побери самым ценным в его жизни. Что он чувствовал, спрашивает постоянно его этот чертов психолог. Откуда Ли знает? Он знает, что он не чувствовал – боль. Он не чувствовал боль и это было решающим. Он пил Пат с головы до пят, и да возможно он душил ее своей любовью, но как он мог потерять ту, которая подарила ему жизнь. Как он мог не пользоваться этим единственным подарком его жизни.

Она снилась ему до сих пор чуть ли не каждую ночь. Сначала это были кошмары того утра, потом фигура Пат превратилась в призрака и он не мог отделить что реальность а что сон. Она приходила и садилась у окна его спальни, смотрела на него чудно так, и манила все куда то. Ли прогонял ее и не мог прогнать. Он вообще никак с ней не мог проститься, отпустить ее внутри себя, Ли постоянно общался с ней, когда то он видел ее сидящей у окна, или просто представлял их случайную встречу… то прогонял ее из своих мыслей и никак не могу прогнать, она все равно целиком и полностью занимала его время…

И да, у него Рак?! Какого черта? За что? Он ведь даже не жил, в свои 40 он превратился в дряхлого старика, вернее этот старик жил в нем всегда, а теперь стал основной частью его личности. Ли посмотрел на себя в зеркало, потухшие глаза, впалые щеки – это болезнь забирала у него все силы, которых у него и не было.

Зачем вставать с утра, идти есть, бриться или вообще одеваться, если он умрет. Врачи не говорят ему время. И как можно жить и планировать что то если он знает, что этого может и не случиться? Он продал квартиру, чтобы жить здесь. Этого обеспечения хватит на какое то время. Да в принципе, если не хватит Ли уже придумал, что сделать, просто пока у него не хватает силы воли, чтобы воплотить этот план в жизнь. Он ухмыльнулся, в смерть.

Воплотить этот план в смерть. Ведь смешно, абракадабра а зато очень про него. План собственной смерти. Он засмеялся. Ему было очень смешно, это как будто давало ему остатки контроля за его жизнь. Так он сам решит что и как, и смерть не будет диктовать ему сколько жить. Вообще то он главный, или нет?

Но черт побери он хочет жить!

– Ли Стоун – пора завтракать и на процедуры! – ворвалась без стука в его размышления молоденькая медсестра.

Она всегда так делала и улыбалась своей дурацкой улыбкой, не глядя ему в глаза.

– Я скоро буду – сухо сказал он. – спасибо! Я каждый раз прошу вас стучаться – почему вы этого не делаете? – Задал он свой стандартный вопрос, который звучал каждую ее смену.

– Простите, – стушевалась она и убежала.

Конечно, зачем стучаться к тому, кто может завтра помереть, зло подумал Ли. Сарказм стал его защитой вот от таких смущающихся, как будто виноватых перед ним людей.

Достала! Вслух сказал он, сплюнув в раковину.

И пошёл одеваться на завтрак.

Ты пришла и все ожило – опять эти бредовые стихи. Ты пришла и погубила! И дверь закрыла! И бросила! Вот так будет правильно. Как ещё отвязаться от этих навязчивых слов. Она там наверно радостно живет обычной своей жизнью. Пьёт утренний кофе когда все обедают, бегает как умалишённая за солнцем и радуется, блин! А он явно здесь расплачивается теперь за все.

– Ли Стоун! – в дверь настойчиво стучала та молоденькая дура. – Стоун, завтрак скоро закончится, а вам через 15 минут надо уже идти в процедурную.

Завтрак скоро кончится – скорчил он гримасу, передразнивая ее. Жизнь скоро кончится – вот это проблема! А завтрак…

Что сегодня такое, что его все так раздражает? Ещё сегодня понедельник и этот чертов психолог будет опять копаться в его голове. Хотя в принципе он мог бы отказаться…, но не мог. Что то внутри у него стремилось на эти встречи, и за это что то Ли было потом очень стыдно. Он ругал себя, что продолжал ходить, выворачивая себя на изнанку, выворачивая свою жизнь… он не готов к этому. Но на удивление за почти год пребывания здесь – то ли процедуры, то ли беседы с этим чертовым психологом сделали свое дело – головные боли отступили и он даже слышал свои мысли.

Ли вышел в коридор пансионата, где ходили ушедшие люди, с тусклыми глазами.

Хоспис утро

Это больно… к этому не привыкнуть и не адаптироваться.. это больно всегда… Просто потому что это люди, которые чувствуют также, имеют такое же тело и все шансы на жизнь и на счастье… как и любой другой… Но у них этого больше нет… Просто нет… У них есть дни, минуты, секунды – и они последние… Каждый день последние… А еще есть борьба, боль, отчаяние и неизвестность… и ожидание «Ну когда уже?». Им не нужен шанс. Для многих из них последний вздох становится спасением.. вернее даже исцелением всей жизни.. где что-то не удалось или не получилось, оборвалось и не может быть продолжено… В ожидании смерти – в ожидании свободы… И это Больно, больно, когда свобода приходит от тяжелой мучительной болезни, но еще больнее когда свобода нужна от жизни.. Наполненной отчаянием и ненужностью, разочарованием и страданиями… жалостью к себе и отверженностью… Злобой. и ожидание смерти – как и ожидание лучшей жизни – незаметно забирает самое ценное, что есть сейчас – время.

Здесь много разных больных, Ли про это знал… кто то с тяжелыми болями, но с огромной мотивацией прожить еще чуть-чуть, есть те, кто только узнал о диагнозе и борется с жизнью, проклиная ее за свою несчастную судьбу,, прям как он сам… а есть «ушедшие» —ему было не придумать другого слова в той боли, которую испытываешь рядом с ними можно утонуть, захлебнувшись отчаянием и безнадежностью.

Они для меня тяжелее всего – думал Ли, – я злюсь каждый раз, когда сталкиваюсь с ними в их палатах… я злюсь… постоянно и очень сильно… Хуже психолога, они просто раздражают всем своими видом. Нету к ним у меня сочувствия или переживания …есть злость и отвращение.

Психолог сказал, что я злюсь потому что похож с ними! Какого черта, это гад себе позволяет. Как он Ли Стоун может походить на этих ушедших с тусклыми глазами, сумасшедших слабаков. Он всю свою жизнь вынужден был бороться со своими болями, терпеть несправедливость жизни, и он еще похож на эту тухлятину. Ну нет… Он вовсе не слабак

Он швырнул тарелку с кашей на стол – и есть-то не хочется совсем. Да, что ж такое!

Ли выскочил из-за стола и пошел на процедуры, в которых он не видел никакого смысла. Выскочив в коридор, он остановился как вкопанный. Что за день-то такой! Там была Пат

Пат – она, пришла. Как она посмела явиться сюда? Такая красивая, такая живая, такая настоящая? Казалось прошла вечность с их последней встречи. И вот она такая вся из прошлого, что у него опять закружилась голова и подкосились ноги. Она не должна видеть его таким стариком, таким отвратительным немощным стариком… он замер не в силах предпринять ничего… хотелось убежать и спрятаться или уже умереть наконец. Но этого не произошло.

Что это за ребёнок на ее руках, какого лешего она притащила сюда ребёнка? А Пат уже увидела его и шла по коридору своей легкой походкой.

И это была встреча, та которую он рисовал в своих мыслях. Он и Пат… и правда был еще этот малыш, мальчик.. Джеймс…

– Привет, сказала она и протянула свободную руку.

Но Ли не откликнулся. Он был очарован, опять очарован ее красотой, силой, жизнью, блеском и этим малышом. Который так похож на нее.. У него на затылке поднимались волосы, мурашки бегали по коже… и хуже всего в глазах стояли слезы. И она это видела… Вот, что он чувствовал рядом с ней – он чувствовал жизнь, он чувствовал себя. И в этот раз он рядом с ней ощущал себя крайне отвратительно. Ругая себя, что нормально с утра не побрился, что одел больничный халат… И больно, рядом он чувствовал себя больно

– Ты изменился – сказала она, опуская руку в карман. Доставая оттуда свернутый конверт, – мне очень важно, чтобы ты прочитал это… мне сложно говорить… и я не знаю могу ли… Но мне важно. Там есть мой телефон – ты можешь мне позвонить. Хм… Если захочешь… Я очень хотела увидеть тебя – сказал Пат, наконец —таки улыбнувшись и повела плечом. Как будто сбросив с плеч осадок, который витал в воздухе от их встречи… нет уж она точно этот осадок брать не будет… подумал Ли. Куда ей такой сильной, это он тут не мощь… а она вон какая. Сильная, святая и живая блин!

Он злился, но злость была какая-то другая, она была с примесью горечи что ли и осознания, что он потерял ее. И вот перед ним главная ценность его жизни, а он не может ничего сделать. Рядом с ней, он чувствовал себя беспомощно, и максимально ощущал близость своей смерти… Господи, он умирает!

Альберт

– Держа за руку смерть – можно ощутить не только скоротечность своей жизни… рядом с ней шелуха спадает – сказал Альберт, выслушав рассказ Ли у себя в кабинете – рядом с ней обретает вес важное и превращается в прах материальное.

– Да у меня никогда не было жизни, почему я должен ее отдавать, чтобы научиться ценить! Что за бред? – кричал Ли, не слышав слов Альберта – Почему миллионам людей нормально «и так», а мне вот так надо познать эту чертову ценность. Ты говоришь мы проходим уроки, а я какого черта должен тебе верить. Я – другого мнения. Ты несешь бред. У меня сын. – Ли ходил по кабинету как загнанный зверь, метался как тигр в клетке. – Ты представляешь, оказывается у меня есть сын и я ничего не знал. А она приперлась с ним сюда. Как ее вообще пустили. Что ей надо от меня. – злость и нервозность Ли набирала обороты… и Альберт это видел.

– я помню ты говорил, что она – это единственное, что было ценно в твоей жизни…

Ли не обратил внимания

– Ты успел заметить, что ты чувствуешь рядом с ней?

Ли молчал

– Я хочу рассказать тебе одну историю

– ну валяй – сквозь зубы сказал Ли

– У меня была клиентка, которая испытывала к себе отвращение. Только не особенно понимала насколько это в ней глубоко. Всю жизнь, от нее отворачивались: сначала родители, они конечно любили ее, как им казалось, но она очень быстро им надоедала, в детстве она была очень пытливой девочкой. – Альберт тепло улыбнулся – Они постоянно отсылали ее то к себе в комнату, то к бабушке. Бабушке она тоже особо не нужна была, и она вообще могла не разговаривать очень долго. Главное сыта и сухо. Постепенно она стала потухать и ненавидеть себя за то, что ей хочется большего, общаться, быть открытой и настоящей. Я ее узнал уже потерянной, молчаливой и очень одинокой женщиной. Она так долго пыталась доказать себе, что ее нет, и то, что она хочет – все неправильно и ей здесь нет места, и любить – значит молчать и не мешать. И она так в это поверила, что начала болеть. Умирать. Она ненавидела объятия. Любые тактильные ощущения доставляли ей боль, как будто кожа у нее была вывернута на изнанку… С кожей и были проблемы… За недолго до своей смерти, она мне сказала, что сеансы – стали самым ценным в ее жизни. потому что она наконец-таки получила пространство. Она прожила здесь свой стыд и боль от предательства …и увидела себя. Познала свою сущность. И поняла, что она есть. Что ее слышат. Что ей откликаются. Ты понимаешь Ли. Без всего, без прикрас. Без страха. Без шелухи. Она молчала душой всю свою жизнь… и наконец смогла петь. Пространство для себя, приобретенное рядом с кем-то. Переживание своего бытия. Переживание своей сущности. Свидетельство того, что ты есть. Она сама – стала для нее самым ценным и настоящим переживанием в ее жизни.

Ли молчал минут 20, погрузившись куда то далеко вовнутрь себя, а потом встал и молча вышел.