Текст книги "Братство вязанных оленей"

Едва только Борис шагнул из лифта в просторный коридор, он услышал крики и шум, доносящиеся из-за двери, в которую он как раз и собирался зайти.

– Опять этот прыщ французский буянит, – подумал Борис.

Он привычным жестом нажал на ручку. Дверь, вопреки обыкновению не открылась. Пришлось постучать. Едва защёлкал замок под пальчиками молоденькой секретарши Леночки, вопли из просторной приёмной переместились в одну из смежных комнат, отгороженную стеклянной, но непрозрачной дверью. Громкость звука она практически не снижала, однако увидеть, что происходит внутри, сквозь неё было нельзя.

– Привет, Елена Премудрая, чего заперлись-то, этот к рукоприкладству перешёл что ли? – Борис махнул головой в сторону стеклянной двери.

– Ага, точно, перешёл, степлером в стенку. У него неприязнь какая-то к ним, как схватит степлер и сразу в стенку. Там видишь черточки в углу, это всё от них, от степлеров, – ответила Леночка, помахивая рукой с растопыренными пальцами, на них сверкал свеженанесенный лак. – Башка от его воплей уже раскалывается. Скорей бы в свой Париии обратно свалил. Но до Нового года нам от него не отделаться. А потом они со Светланой Аркадьевной уезжают какие-то новые фабрики смотреть.

– А чего он орёт-то?

– Документов что ли не хватает каких-то. Я не знаю, он на Светлану Аркадьевну орёт. Он когда орёт, я его французский не понимаю. Да и не желаю понимать, мне не за то платят, чтобы я его психоз выслушивала. И платят, вообще-то, копейки, – заявила Леночка, дуя на ещё не высохший лак на ногтях.

– А за что тебе платят, солнышко? – поинтересовался Борис с ехидной улыбкой.

– Ну, на звонки отвечаю, бумажки вон… копошу, – тут до неё дошёл смысл его улыбочки. – Да ну тебя! Нужен мне этот плейшнер? Он, вообще, не по нашей части, – девушка скривила свои пухлые губы, накрашенные розовой помадой.

– Ух ты, цветочки, шикарные, – Борис кивнул в сторону вазы с букетом алых роз, красующуюся на большом овальном столе для переговоров в центре помещения. – А говоришь начальник плохой.

– Я не говорю, что Николя плохой, я говорю, что он психованный. Он мне, кстати, не начальник, а начальник у меня Светлана Аркадьевна, – пояснила Леночка, одернув леопардовой расцветки кофточку с глубоким декольте, отороченным чёрным кружевом. – Пришел, положил тут цветочки эти и давай орать. Слова не сказал. Сказал, вообще-то… только я не поняла что. А он как пошёл орать, так и не затыкается.

– Как это ты не поняла, а французский твой, ты же, вроде, в «совершенстве»? – уточнил Борис.

– Не надо намёков, у Николя просто произношение какое-то нечёткое. Он слова плохо выговаривает, – насупилась Леночка.

– А это, солнышко, потому что он француз, – с серьёзным видом сообщил Борис.

– Да ну тебя. А ты чего пришёл-то? – спросила Леночка. Борис был давним и проверенным клиентом. Он начал работать с этим представительством французских марок одежды, ещё до того как в нём появились и Леночка, и сам нервный Николя.

– К Светлане вопрос имею. А этот закругляться, по-моему, не собирается? Глотка, блин, лужённая. Знаешь что, пойду-ка поздороваюсь с ним, – сказал Борис.

Он резко открыл стеклянную дверь в соседнюю комнату. В ней стояла пара письменных столов, заваленных каталогами, стопками бланков и карточками с кусками тканей. К стенам жались несколько шкафов с разноцветными папками. Посередине комнаты возвышался элегантно одетый, но встрёпанный, словно с похмелья, француз. Ему было за сорок, вокруг пока ещё неочевидной лысины вились, спускаясь на плечи, длинные пряди чёрных с проседью волос.

Увидев Бориса, француз прикрыл свой распахнутый рот и аккуратно поставил красный степлер на ближайший стол.

– Привет, извиняюсь, что производственный процесс прерываю, – поздоровался Борис.

– Бон жур. Коме со ва? – француз озарился застенчивой полуулыбкой.

– Сова, сова. Светлана Аркадьевна, а степлеров у вас ещё много осталось?

– Это наш клиент Борис. Помнишь Ноэль? Мы на прошлой неделе у него в магазине были. Он интересуется как твои дела? – вольно перевела слова Бориса на французский Светлана, симпатичная невысокая брюнетка с короткой стрижкой.

– О! Ко-ро-шоу! – ответил Ноэль, как ему показалось по-русски, и поднял вверх большой палец, продолжая застенчиво улыбаться.

Полгода назад Николя приобрёл это московское представительство со всем его содержимым у своих парижских друзей, за условный один франк. Тридцатипятилетнюю Светлану, директора представительства, наняли прежние хозяева, а двух эффектных длинноногих блондинок Леночку и Оксану выбрал он сам, проведя пару десятков собеседований.

До этого француз пытался наладить бизнес по продаже дамского нижнего белья в Питере. Бизнес почти сразу не задался. Но всё же успел научить француза ни при каких обстоятельствах не орать на коренастых коротко стриженых мужчин в кожаной одежде. А именно так и выглядел сегодня Борис. Из осторожности Николя решил не только не орать на мужчину, но и на всякий случай не делать этого в его присутствии. Француз продолжал стоять, держа большой палец вверх и блаженно улыбаясь.

– Свет, ты ему скажи, что я собираюсь учредить союз метателей степлеров со штаб-квартирой в Питере, он соучредителем не желает? Николя, пое-ха-ли со мной в Пи-тер, – с наивным выражением лица по слогам произнёс Борис.

– Прекрати его пугать, он немного по-русски понимает. У него и так нервный тик. Он реально боится, что эти из Питра сюда припрутся за ним. Полчемодана транквилизаторов носит и горстями ест, – сказала Светлана.

– Не сильно его успокаивают транквилизаторы эти, как я погляжу. Может, я помогу ему успокоиться? – предложил Борис.

– Не прав ты, Борис. С нами действительно с ума сойти можно, – вздохнула Светлана и подобрала с пола ближайший от неё степлер, а Борис наклонился за ещё одним.

Стоило им отвлечься, как француз совершенно беззвучно выскользнул из комнаты. От входной двери донеслось застенчивое «А ревуар», и дверь хлопнула.

– Ну вот, слился, как всегда.

Выпроводив нервного Николя, кампания расположилась за овальным столом пить кофе из французской кофемашины.

– Хороший кофе у вас получается, лучше, чем в любой кофейне, – сказал Борис.

– Николя эту машинку из Франции сам лично вёз, такой скандал устроил, когда его с ней в салон самолёта не пускали. Я думала, нас вообще с рейса снимут, – сообщила Светлана.

– Скандалы устраивать, – он большой специалист. – Свет, а зачем ты его вообще терпишь, тут?

– Ты же знаешь, ему Франсуа представительство это продал, с условием, что он будет их марками торговать, и если хочет, другими тоже. Меня попросил остаться пока, помочь Николя. На самом деле, я сама уходить не хочу, мне нравиться. А то, что он орёт, меня не задевает. Слышал бы ты как мой благоверный орёт, причём и по делу и без. Так что я привыкла. А этот хоть по делу орёт… преимущественно. А ты зачем приехал?

– Мои там брак нашли… вот эти вот рубашки, – Борис выложил пакет на стол. – Рукав перекручен что ли, ты сама посмотри, – ответил Борис.

– Оставь, я разберусь. Ты первый принёс. Сейчас, наверное, все потащат. Хорошо хоть заказывали их немного, – вздохнула Светлана.

– Дорогая Светланочка Аркадьевна, отпустите меня пораньше сегодня, всё равно никого не будет. Новый год на носу все подарки ищут, – заморгала фальшивыми ресницами Леночк., – Ну, пожалуйста, пожалуйста.

– И когда уйти хочешь? – уточнила Светлана.

– А прям сейчас, можно? Мы там с подружкой в кино решили, и подарки всем посмотреть надо.

– А кино хоть какое? – спросил Борис.

– Да там про любовь что-то, я не помню, как называется. Вот я передачу видела, про Титаник фильм снимают, красотища, с Дикаприом, такой он клёвый, я его бы я посмотрела, но фильм только после Нового года выходит. Ну, я побежала, ладненько? – задорно прочирикала Леночка.

Светлана, хоть и выглядела недовольной, обречённо махнула головой. Леночка нарядилась в свою шубу, послала всем воздушный поцелуй и выпорхнула из двери.

– Слушай, а зачем тебе эти трещотки нужны? Эта уже смылась. А второй, как её… Оксана, вообще почти никогда нет. Этот прыщ, что ли с ними развлекается? – спросил Роман.

– Да ладно тебе. Он, по-моему, женщинами не очень… Мне неприятно, когда ты его «прыщ» называешь. На самом деле, он неплохой. Он просто трусливый. Понять не могу, зачем он вообще в Россию припёрся, он у нас неуместен, как баобаб на Колыме, – вздохнула Светлана. – Нам сотрудники нужны были, это понятно. Мы расширяемся и всё такое. Выбрал вот этих двух. Почему? Не понимаю я. Ленка по-французски только молчать умеет с недовольной рожей. Но ей скажешь, что сделать нужно… а лучше написать, и она сделает. Пусть и с недовольной рожей, но сделает. А Оксана это вообще отдельная песня. Язык она хорошо знает. Проблема в том, что ей этим языком выражать нечего. Мыслей в башке вообще нету, точнее нету тех, которые стоило бы выражать словами, тем более на иностранном языке. Зато самомнение…,

– Так это же вещи связанные, если сомневаться нечем, оно и не страдает, – заметил Борис.

– Он мне говорит: увольняй их, они не годятся, ты же директор, дескать. Сам увольнять не хочет, трусит. А я просто не могу, не м-о-г-у. Ну, вот как? Они же надеются, он сам им наобещал горы золотые. А я сразу говорила, что не надо их брать, а тем более без испытательного срока. Он тогда упёрся как баран: они и всё тут. А теперь… даже не могу представить, как я их уволю. Вот ты как людей увольняешь?

– Регулярно. У меня там, в офисе, бабы такие работают серьёзные. Обоим под пятьдесят. Ты их видела. Так вот, они мне говорят эта не то делает, у этой не получается или в этом роде. Я им говорю, ну как знаете, вам, типа, виднее. Через пару – тройку дней эти ко мне «по собственному желанию» несут. А так чтобы сам… ну, было… но там, знаешь, залёты такие были, что и думать не о чем. Пару раз даже морды приходилось бить, но это давно уже было, бизнес был другой. Я проблемы не вижу. Вызываешь в кабинет и увольняешь.

– А вот я вижу проблему. Я в жизни своей никого не увольняла. Я переводчиком всю жизнь работала. Я хороший переводчик, у меня это всегда получалось. Меня саму нанимали, меня саму увольняли, один раз, правда, фирма закрылась. Франсуа вот эту работу предложил, мне эта работа нравиться, больше, чем переводчи

...

конец ознакомительного фрагмента