Текст книги "Темный мастер"

Дьяволы, он совсем забыл о ней!

Придется довольствоваться креслом.

Что ж, его тело непривередливо. Достаточно лишь немного расслабиться, закрыть глаза – и темнота с готовностью утащит его, завлекая все глубже, навстречу неизменному, уже привычному сну.

Смех, темные зрачки зеленых глаз, неразличимое бледное пятно… Лицо?

Окаменевшее, белое, с густой черной струйкой в уголке рта… Аромат травы тягуче сдавливает горло, сливаясь с терпким ржавым запахом. Кровь? Когда этот проклятый сон успел превратиться в кошмар?

Чье-то легкое прикосновение вырвало Огнезора из мрака. Он вскочил, сжимая потянувшуюся к нему руку, готовый к защите…

Это была лишь вчерашняя девица. Стояла и таращилась с глупым испуганным выражением на заспанном, припухшем лице.

– Ты еще здесь? – скривился юноша, отдергивая пальцы с поспешной брезгливостью. Мертвое белое пятно из сна все еще стояло перед глазами, а на губах остался солоновато-ржавый привкус.

– Ты сделал мне больно! – плаксиво скривилась девушка, потирая покрасневшее запястье. Его неприязненный тон пробуждал в ней тягу к выяснению отношений. – Вчера ты не был так груб!

– Вчера? Правда? – взвел брови Огнезор, прекрасно разыгрывая смесь замешательства и изумления. – Выходит, проклятое здешнее вино не только испортило мне настроение с утра, но и порядочно изрешетило память! Благоразумная женщина, – добавил он уже совсем по-другому: приглушенно, с мягкой, почти соблазнительной вкрадчивостью, – вряд ли станет докучать мужчине в таком расположении духа. Может, продолжим наше милое знакомство в другое время?

– Но ты даже имени своего мне не сказал! – возмутилась гостья, запоздало сообразив, что ее оттесняют к выходу, даже не дав как следует одеться.

– Ну, твоего имени я тоже не знаю, дорогая, – легкомысленно заметил юноша, затем решительно распахнул дверь и, небрежно коснувшись губами ее губ, выставил градоначальникову племянницу в коридор.

– Сегодня у меня много важных дел, так что, может, увидимся завтра, – обворожительно улыбнулся он ей в след, конечно не имея ни малейшего намерения оставаться в Краме до завтра.

У него еще оставалась пара часов на сон…

Стук в дверь разбудил его около девяти утра – гостиничный слуга принес теплой воды для умывания и долгожданную записку:

«Если ты, господин, тот самый человек, которому нужны мои услуги, приходи в полдень в таверну «Побитый пес». Один.

С уважением, Реми».

Несмотря на полумрак таверны, Огнезор увидел Реми сразу: толстяк в зеленом, еще более нелепом, чем лиловое, облачении сидел в углу у задней двери. Однако виду мастер не подал и принялся осторожно кружить по маленькому грязному залу, изо всех сил изображая растерянность, брезгливость, а то и испуг. Минут пять Реми наблюдал за маневрами юноши, явно потешаясь, затем привлек его внимание:

– Эй, господин, не меня ли ты ищешь?

Огнезор уселся на предоставленный ему стул, весьма натурально разыгрывая облегчение:

– Ты господин Реми? Ну и местечко же здесь! Я уж думал, те головорезы у окна не дадут мне уйти!

– Да, местечко не очень подходящее для такого изысканного молодого человека, – понимающе закивал Реми. – Но что поделаешь! В моем деле нужна осторожность. К тому же кормят здесь лучше, чем в «Королевском заезде».

– Но там мне было бы куда спокойнее! – возразил юноша, все еще настороженно поглядывая на компанию возле окна и подозрительного типа за соседним столиком.

Реми мысленно хмыкнул весьма презрительно. Вслух же сказал:

– Ты ли тот, господин, о ком говорит весь город и вздыхают все барышни?

Вид юноша при этих словах приобрел крайне самодовольный, и Реми уже почти решил, что перед ним человечек очень подходящий: родовитый самовлюбленный мальчишка с большими деньгами, изнеженный роскошью и вниманием дам. Слишком привлекательный, чтобы быть на что-то годным, слишком спесивый, чтобы замечать хоть что-то, кроме собственной особы. Словом, идеальный клиент!

– Ты ли тот господин, – продолжал спрашивать Реми, уже потирая руки в предвкушении выгодного дельца, – которому нужны услуги охотника?

Молодой человек закивал, горячо и с облегчением:

– А я все думаю, как спросить тебя об этом, господин Реми, а то вдруг ты не тот человек, которого мне рекомендовали!

– Я именно тот! – благодушно произнес Реми и приготовился выслушать какую-нибудь дурацкую историю о похищенном письме возлюбленной или надоевшем придворном конкуренте.

История, рассказанная юношей, и правда была дурацкая – богатый дядюшка, заставляющий единственного наследника жениться, спрятанное завещание, которое может добыть лишь ловкая особа женского пола, поскольку «старый хрыч подозрителен, как все десять дьяволов, но, к счастью, бегает за каждой юбкой», и так далее, и тому подобное. Таких историй Реми слышал тысячи, и с этой историей все было в полном порядке.

Вот только что-то не так было с самим юношей… Старик все больше и больше чувствовал это. Чуял, потому что никаких разумных доводов в пользу этого своего ощущения Реми не находил: и выглядел, и говорил его собеседник точно так же, как и любой столичный оболтус. Только очень уж не нравился толстяку пронзительный, будто ищущий что-то взгляд юноши. Холодный. Умный. Слишком проницательный. Реми даже поймал себя на том, что изо всех сил пытается отвести глаза, не смотреть собеседнику в лицо, и это открытие заставило толстяка нервничать, что совсем уж было плохо.

– Так что мне нужна очень ловкая охотница, и я слышал, ты можешь с этим помочь, господин, – закончил свою историю Огнезор, будто случайным жестом протягивая пальцы к полной ладони собеседника.

– Извини, господин, но тебя обманули, – сухо ответил Реми, резко отдернув руку. – Я никогда не работал с женщинами, от них одни проблемы.

– Я слышал другое, – теперь что-то неуловимо изменилось уже и в тоне, и во внешности юноши: появилась некая твердость, так что старик забеспокоился еще больше. – Может быть, сумма, которую я готов предложить, изменит твое мнение?

– Я буду честен с тобой, господин, – произнес Реми, внутренне содрогаясь, но все же вставая из-за стола решительно и с достоинством. – За годы работы я привык полагаться на свое чутье: оно не раз помогало мне избегать опасных людей. А ты, уж не знаю почему, кажешься мне человеком очень опасным. Я не намерен иметь с тобой никаких дел.

– Может, тебе стоит подумать получше? – очень тихо проронил Огнезор, каждым словом подчеркивая угрозу в голосе, с каждым звуком проталкивая наружу невидимую густую пелену.

Где не помогали уговоры – язык могла развязать паника, а паническим воздействием мастер, хоть и терпеть его не мог, владел в совершенстве.

Старик напрягся. Впрочем, не он один – унылая компания через стол забегала вокруг глазами, недавний посетитель попятился к выходу, хозяйка уронила поднос с посудой, и та разлетелась на черепки. Проклятая штука действовала на всех!

– Все, что хотел, я сказал! – почти крикнул Реми. Последние остатки напускного достоинства покинули его, а в голосе прорезались истерические нотки. – Никто из Сообщества не скажет тебе бол…

Захлебнувшись на полуслове, он быстро отступил к приоткрытой задней двери – испуганный, уже жалеющий о невольно сказанном. Огнезор проводил старика взглядом, сохраняя на лице вежливую улыбку. Когда Реми вышел, высокий мастер кивнул человеку в углу. Тот молча встал и последовал за ушедшим.

– Хитрый змей! – задумчиво проговорил Огнезор, вспоминая слова Сенара. – Хитрый! Но ты все же дал мне кое-что…

След неуловимой охотницы, прежде размытый до смутного ощущения, теперь протянулся крепкой ниточкой – осталось только выяснить куда.

Глава четвертая,
в которой Огнезор вынужден вернуться к тому, с чего начал, чтобы найти след

Привычка темного мастера появляться в самое неподходящее время словно из ниоткуда сильно раздражала Сенара и, чего уж скрывать, пугала не на шутку.

«Интересно, – мрачно раздумывал он, – чего во всем этом больше: продуманного расчета или обычного позерства?»

Но вслух, конечно, ни о чем подобном не заикнулся – наоборот, рот его при нынешней нежданной встрече привычно, будто сам по себе, выдал отменно вежливое и даже чуточку подобострастное приветствие, пока глаза шарили с видимым сожалением по высокой пивной кружке и аппетитно зажаренному цыпленку, сиротливо забытому на кривом грязном столике у окна.

– Я рад, что ты послушался моего совета и не стал покидать Крам, – игнорируя все любезности, просто сказал Огнезор.

– Разве я мог поступить иначе, – обиженно буркнул охотник, с трудом отрываясь от разглядывания несостоявшегося ужина.

Темный мастер лишь хмыкнул в ответ. Его фигура угрожающе нависала над Сенаром: руки скрещены на груди, глаза сквозь прорези в маске внимательно осматривали собеседника – будто диковинного зверя, сумевшего прикинуться обычным дворовым псом. Но вот обман раскрыт – и удивленный хозяин теперь гадает, кто же перед ним такой и есть ли у этой твари клыки? А может, подходящая для воротника шкура?..

Последняя мысль почему-то совсем старику не понравилась.

– Так чем обязан, высокий мастер? – поежившись, спросил он.

– Обязан, обязан, – зловеще пообещал Огнезор. – Что ты там Гильдии врал насчет охотников?

– Не понимаю, о чем ты, – осторожно отозвался Сенар, все силы прилагая, чтоб голос его не сорвался и не дрогнул.

Лицо в маске вдруг склонилось к нему – так близко и стремительно, что старик отпрянул, вжимаясь в неудобное кресло. И застыл как завороженный под тяжелым, обжигающим, вынимающим душу взглядом.

– Не играй со мной, охотник! – тихо предупредил Огнезор. – Знаешь, что может сделать с человеком мастер Разума? Я получу ответы, так или иначе. Лучше будет, если ты скажешь сам…

– Чего ты хочешь? – затравленно пробормотал Сенар.

– Пару ответов. Всего лишь.

– Я и так рассказал об охотниках все, что знаю!

– Да-а? – Издевка в Огнезоровом голосе промораживала до костей. – И не соврал ни разу? Что ж ты тогда мастерам, что тебя раньше допрашивали, сказал, будто у охотников каждый сам по себе? И нет над вами никакого руководства? И чиновники да стража имперская вас только из-за подкупов не трогают? Что ж ты про лицензию второй степени, что у тебя на шее болтается, ничего не сказал?..

Рука Сенара невольно потянулась к серебряной монетке, висящей на шнурке у него под рубашкой.

«Как он узнал?»

– Думаешь, я тогда, в твоей спальне, только твой ночной колпак и разглядывал? – словно отвечая на его мысли, говорил темный мастер. – Думаешь, не понял, что это за серебрушка такая?

Белые его пальцы теребили краешек темной маски, невольно (а может, с умыслом) привлекая стариковский взгляд к опасно поблескивающему металлу перстня, голос все больше наливался льдом…

– Раз лицензии у вас есть, – продолжал давить юноша, – значит – и контакты с имперскими службами, значит – и представлять вас кто-то должен официально! Не о том ли «Сообществе» проболтался Реми?..

– Я! НЕ ПОНИМАЮ! О ЧЕМ ТЫ! – почти закричал старик.

На миг повисла тишина.

– Очень… зря… – обронил темный мастер.

Синие глаза в прорезях маски вдруг выцвели до прозрачного, обдавая холодом. Рука Огнезора потянулась к Сенаровой щеке, похлопала, будто ободряюще, и вцепилась внезапно в сухую стариковскую кожу. Сердце охотника подскочило и замерло, отозвавшись горячим перебоем в висках. Но он не мог отвести взгляда. Словно мышь перед змеей. Мышь, сгорающая в ледяном пламени!

«Вот за что ему, проклятому, это имя дали!» – еще успел подумать Сенар перед тем, как его будто вывернули наизнанку.

Он всхлипнул от боли, страха, отвращения – и вдруг понял, что говорит. Вслух. И как раз то, что никогда, ни за что человеку перед ним не сказал бы…

– Сообщество… охотников… – Тяжело ворочался сам по себе его язык, к бесконечному ужасу хозяина. – Членов… немного… лишь те, кто достоин… знака неосудимости… У всех… лицензия… второй степени. Позволение на… воровство и… убийство… для самозащиты… Есть… место, где можно… оставить… весточку…

– Где оно? – спрашивал властный, безразличный голос.

И Сенар продолжал говорить – вновь и вновь, как в дурном сне, называя улицу в столице, дом, условные знаки, позволяющие войти, людей, к которым нужно обратиться… И еще какие-то имена, которых он и сам уже не вспомнил бы, какие-то новые знаки и цифры… И про лицензию, доступ ко многим сомнительным делишкам и людям подозрительным открывающую, говорил что-то. И про то, как получить ее трудно, но лишиться – просто, коли правила охотничьи негласные нарушишь. И про правила эти самые, про то, к примеру, что каждую тайну, мало-мальски важную, на всех делить надобно…

Казалось Сенару, что говорит он уже целую вечность. Так долго, что собственный язык его, совсем чужим ставший, закрутится вот-вот во рту да изогнется по-змеиному, а слова и вовсе сами по себе покатятся, зазвенят по полу монетками. Старик даже картинку эту живо представлять начал, почти монетки ловить приготовился, когда Огнезор убрал вдруг руку, позволив всё-таки замолчать.

«Вот странно! Тихо-то как стало!» – удивился он в первый миг, непонимающим взглядом обшарив темную комнату и юношу в маске – неожиданно сгорбившегося, с устало потухшим взглядом, с тяжело опущенными, дрожащими кончиками сжатых губ…

– Ты… хоть представляешь, идиот упрямый, как это… гадко? – Голос Огнезора походил на шипение.

– Ох, прости, что причинил тебе неудобства! – все еще задыхаясь, вызверился Сенар. Теперь, когда ужас почти прошел, дикая ярость переполняла его. – Я не преступник и не пленный! Ты не имел права проделывать… такое!

– Ах, конечно, господин бывший охотник! – ядовито выплюнул юноша. – Если тебя что-то не устраивает, можешь написать жалобу в Имперскую канцелярию! То-то посмеются они, читая!

Старик открыл было рот для ответа – но тут же захлопнул. Проклятый мальчишка прав: его гнев совершенно бессилен! Гильдия живет лишь по своим собственным законам, и единственное, что тут можно сделать, – не попадаться на ее пути…

– Но, знаешь ли, – словно угадывая его мысли, уже спокойно заметил Огнезор, – у меня есть нечто, очень даже способное тебя утешить!

Сенар уставился на пожелтевший свиток, извлеченный из-под плаща темным мастером, с плохо скрываемым недоверием.

– Что это?

– Твой «договор» с Гильдией, – обворожительно улыбнулся юноша. – Жизнь за определенные услуги, так, кажется? Думаю, твой долг теперь выплачен сполна…

– Ты хотел сказать, что я исчерпал свою полезность и Гильдии больше без надобности, – саркастически поправил старик.

– Можно и так, если тебе больше нравится, – равнодушно пожал плечами темный мастер. – Не думаю, что ты откажешься от такого подарка из-за тонкостей определения. Забирай – и люди Гильдии тебя больше не побеспокоят.

– А как насчет той, за которой ты охотишься? – приняв свиток, с внезапно нахлынувшей горечью проговорил старик. – Слухи расходятся быстро, а я не такой дурак, как ты мог подумать…

– Тогда ты должен понимать, что это вовсе не твое дело! – холодно отрезал Огнезор.

– Она ведь не заслужила такого! – почему-то продолжал упорствовать охотник. – Глупая девчонка, лишь чересчур хорошо выполнившая свою работу… Да она не знала даже, что ворует!

– Уж не пытаешься ли ты воззвать к моей совести? – едко перебил его мастер. – Разве ты не слышал: «Ни совести, ни души – только маска и путь Проклятого Бога»? Тебе надо чаще внимать менестрелям!..

Сенар поник и будто еще сильнее постарел. Повисло молчание.

Больше на него не взглянув, Огнезор шагнул к окну – похоже, спешил покинуть комнату излюбленным своим способом.

Но остановился на миг, словно колеблясь, и почти неслышно прошептал:

– Единственное, что я могу обещать, – это честный поединок. Как знать, может, это даст ей шанс.

– Другим не давало, – буркнул старик, но собеседник его уже давно растворился в ночных тенях.

Рассвет застал Огнезора в дороге. Всю ночь он понукал своего Стрелокрыла, наслаждаясь скачкой, подставляя лицо встречному ветру, очищая разум от болезненной сумятицы, оставшейся после Крама. Первые лучи солнца осветили шпили Небесного города на горизонте, и уже через час копыта Стрелокрыла бодро выцокивали по булыжной мостовой, привлекая внимание сонных караульных и недовольных дворников.

Столица только-только пробуждалась: шумели телеги ранних торговцев, спешащих на городской рынок; плелась, позевывая, служанка с корзиной свежих овощей, которые ее привередливая госпожа пожелала на завтрак. Внушительная почтенная дама тащила домой совершенно пьяного своего супруга, ругаясь при этом весьма непочтенно, но все так же внушительно… Где-то звонили, созывая верующих к утренней молитве, храмовые колокола.

Огнезор спешился у помпезного здания Морской Канцелярии и, следуя подсказкам, полученным от Сенара, свернул на боковую улочку. Нужное юноше здание нашлось почти сразу: Сообщество охотников приютилось за серыми облупленными стенами ветхой общественной библиотеки. Когда-то много было таких по всей Империи, ныне же всеобщая ученость больше не в моде, вот и осталась от былого хранилища знаний умирающая развалина. Зажатая между процветающей ювелирной лавкой и домом какого-то чиновника, она изо всех сил боролась за выживание – и даже, кажется, еще работала. Не знай Огнезор, что в действительности прячется за фасадом здания, удивлению его не было бы предела.

Во всяком случае, тяжелая дверь здания поддалась легко, хоть и с натужным скрипом, а в пыльном полутемном холле юношу встретила кучка нищих студентов. Появление Огнезора привело их в совершенное замешательство: студиозы то и дело поглядывали ему за спину, будто ожидая увидеть там целый строй охраны, непременно полагающейся человеку, одетому столь роскошно.

Подчеркнуто игнорируя любопытные взгляды, высокий мастер направился к столику в углу зала, за которым дремала сморщенная старушка-смотрительница. За ее спиной обнаружилась запертая дверь, ключ от которой старушка, даже не проснувшись, протянула Огнезору в ответ на сказанные им кодовые слова. Войдя, мастер оказался в огромном темном зале, заставленном высокими – под самый потолок – полупустыми книжными полками. Вместо драгоценных фолиантов паутина и труха покрывали их. Где-то в конце зала едва тлел огонек свечи – на его свет и направился, петляя, юноша.

Полки громоздились то в ряд, то под углом друг к другу, образуя запутанный темный лабиринт, заблудиться в котором было не сложнее, чем в подземельях императорского дворца. Хотя образы, вырванные у Сенара, каждый раз безошибочно указывали нужный поворот, на преодоление огромной комнаты ушел почти час. Но Огнезор запасся терпением. Нет сомнений: поспеши он и поверни не туда, обязательно влез бы в какую-нибудь малоприятную ловушку – в деле хитроумного и тайного умерщвления себе подобных охотники ничуть не хуже мастеров Гильдии.

Наконец юноша вышел к маленькой дверце, в неровном мигании свечного огонька более похожей на закрытое ставней высокое окно. В кресле у двери дремал старичок, не менее сморщенный, чем его подруга на входе. На голос Огнезора старик встрепенулся, и маленькие темные глаза его загорелись злым подозрением. Дверцу он отпер лично, скрипя ключами, кряхтя и ругаясь. Затем вновь уселся в кресло, смежил веки и уже через минуту опять клевал носом, напрочь позабыв о подозрительном визитере.

За дверцей же обнаружился лестничный пролет: ступеньки появлялись откуда-то из темноты снизу и поднимались, должно быть, под самую крышу высокого двухэтажного здания. Как глубоко они уходили под землю, Огнезору, знающему не понаслышке столичные подземелья, думать не хотелось.

Лестница, скупо освещенная сочащимся сквозь решетчатые отверстия в стене дневным светом, упиралась в очередную дверь, на этот раз незапертую, за которой была еще одна комната: без окон и небольшая, но вполне жилого вида – с двумя застеленными кроватями, натопленным камином, заставленным яствами столом… И совершенно безлюдная. Будто хозяева, приготовившиеся сытно поужинать и уютно отдохнуть, вдруг просто растворились в воздухе, оставив все это для случайного гостя.

Все стены, кроме той, в которой горел камин, покрыты были множеством деревянных ящичков со знаками староимперского алфавита над истертыми медными ручками.

Огнезор со вздохом огляделся, отыскивая нужный значок, увидел его на ящике у себя за спиной, осторожно открыл, опасаясь, что старое дерево рассыплется. Что ж, стоит отдать охотникам должное! Костяные библиотечные пластинки как способ связи – весьма остроумно!

На гладких пластинах двумя вертикальными полосками выделялись колонки все тех же старинных знаков, аккуратно выцарапанных и обведенных краской. К счастью, юноша отлично в них разбирался, хотя со знаниями, вырванными у Сенара, расшифровать их мог бы и полный неуч.

«Первая полоса – имя охотника, вторая – месторасположение Книги Посланий», – вспоминал Огнезор, перебирая пластинки. Большинство из них либо были пусты, либо потемнели от времени так, что разобрать вытертые надписи представлялось почти невозможным. И только изредка попадалась сверкающая полированной белизной и свежей краской: охотников за тайнами в последнее время было не так уж много.

Наконец нашлась нужная пластина. Запомнив шифр на ней, мастер вернулся на лестницу, а оттуда – в комнату со стеллажами.

Старичок вроде бы спал по-прежнему. Огнезор забрал у него потухшую свечу, зажег ее касанием пальцев и вновь углубился в книжный лабиринт, считая повороты и полки. У одной из них он остановился, осветил неаккуратно нацарапанный номер и солидный фолиант над ним.

Книга имела вид довольно почтенный, хоть и потрепанный, а на первой, сильно пожелтевшей странице еще явственно читалась сделанная аккуратным чиновничьим почерком надпись: «Лая из Таркхема. Год рождения 862 с основания Империи. Номер императорской лицензии 59978 (получена в первый месяц осени года 881), степень неосудимости – вторая. Постоянное место жительства отсутствует. Основной посредник – господин Реми из Малаша». Следующие страницы были исписаны довольно небрежно, чаще других встречались два почерка: в одном Огнезор узнал руку Реми, другой, видимо, принадлежал самой Лае. Одно из первых посланий гласило: «Четвертый месяц весны, 883. Кому: всем (продублировано в Общей Книге). Если кому попадется серебряный медальон с двумя портретами, один из которых – мой, сообщите или доставьте немедленно, это очень важно, хорошее вознаграждение гарантирую. Лая».

Огнезор перелистал несколько страниц, просматривая сообщения. Затем вернулся к началу и стал внимательно перечитывать все подряд, то и дело удивленно приподнимая брови. Перечень «подвигов» Лаи действительно был потрясающим, как и указанные под некоторыми «делами» гонорары. Прошел почти час, и свеча уже догорала, когда юноша добрался до последней страницы. Открывало ее довольно корявое и ужасно безграмотное послание: «Сколька ты будеш мучать меня, красавитса! Прихади вечерам в «Тихий двор», угасчаю! Бор-воин». Далее шел короткий насмешливый ответ: «Вот еще! (продублировано в книге Бора)». Затем запись полуторамесячной давности, сделанная рукою Реми: «Последний день лета, 887. Лая, девочка, есть хорошее дело. Жду в обычном месте». И еще одно послание, датированное неделей позже: «Солнце мое, я нашел твой медальончик! Если тебе все еще интересно, жду в Оллане на восьмой день второго месяца осени, трактир «Спиногрыз». Денег не надо, мы с тобой по-другому поладим. Уже предвкушаю. Храш из Оллана».

Последняя запись была сделана рукой Лаи. Прочитать ее Огнезору удалось не сразу – очень уж небрежно, словно в спешке, свивались в слова корявые буковки. Сообщение гласило: «Для Реми и всех. Меня все еще преследуют люди Гильдии. Сегодня был седьмой. Сколько еще будет, не знаю. Для безопасности Сообщества и своей собственной связь прерываю. Если кто-нибудь сумеет помочь, помогите. Лая». Смазанную подпись едва можно было разобрать. Дальше книга была пуста.

Свеча догорела, и к выходу Огнезор добрался почти на ощупь, считая повороты. После затхлой библиотечной пыли прохладный осенний воздух приятно освежал кожу и легкие. Молодой мастер огляделся в поисках своего коня, щурясь от яркого солнца: Стрелокрыл спокойно ждал там, где его оставили, а рядом, вытянувшись и потея от усердия, стоял караульный.

– Приветствую, господин! – бодро прокричал он подошедшему Огнезору. – Вот, берегу твою лошадь от посягательств всякого сброда! Разве можно оставлять такое отличное животное без присмотра?

– Как же без присмотра? Я верю в усердие, доблесть и бдительность нашей городской охраны, – с нескрываемой иронией ответил юноша, вручая пару монет караульному. Тот довольно засопел в ответ на сей весьма сомнительный комплимент и принялся нескладно кланяться, потихоньку удаляясь.

Огнезор же, отложив размышления обо всем увиденном и прочитанном на потом, поспешил к Черному переулку, где располагался тайный вход в Общий Дом Гильдии: уже некоторое время его не оставляла мысль о еде и недолгом отдыхе.

– Огнезор! Ты вернулся? – поставив поднос, Слава заторопилась ему навстречу.

Ученики, спешно поглощающие завтрак за длинными общими столами, завертелись и с любопытством уставились на появившегося в дверях трапезной высокого мастера.

Огнезор поморщился. Затем молча кивнул девушке и слабо, будто нехотя, улыбнувшись, указал на отделенные тонкими плетеными перегородками столики для мастеров.

Слава тут же засуетилась: наградила подзатыльником подвернувшегося некстати дежурного, не слишком старательно скребущего пустые столы; за шиворот поймала какую-то ученицу, отправив ее за блюдами для «господина высокого мастера»; поспешно и грубо отказалась от общества девушки-подмастерья, с которой прежде собиралась разделить трапезу…

Странно и неприятно было видеть, как эта тщеславная, циничная гордячка ведет себя так… заискивающе.

Огнезор старался не смотреть.

Не зря, видно, прижилось в народе выражение «любить, как темный мастер»… Когда у тебя нет прошлого, не за что зацепиться в этой жизни и вряд ли есть во что верить, да ты притом еще и недостаточно глуп, чтоб с чистой совестью и фанатичным блеском в глазах исполнять чью-то волю, – пустота, безразличие ко всему грозятся переполнить тебя, и за любое сильное ощущение хватаешься с жадным интересом, со слепой одержимостью голодного, с нелепым упрямством законченного психа. И не важно, за что именно хвататься – лишь бы ярко, по-настоящему, будто и правда жизнь твоя не бессмысленна… Потому и выражение «ненавидеть, как темный мастер» было тоже.

Славе просто не повезло.

Он успокаивал себя этой мыслью, стараясь быть терпеливым ради их прошлой дружбы. Но терпения недоставало все больше…

– Ты, должно быть, ужасно голоден, если сразу пришел сюда, – не подозревая о его мыслях, говорила девушка, устроившись уже за низким столиком. – Когда ты вернулся?

– Сегодня на рассвете. Я потом расскажу, Слава, – отмахнулся Огнезор от ее расспросов.

Сзади тихо зашуршала, отодвигаясь, перегородка, зашаркали неуверенные шаги. Застыл, уткнувшись юноше в спину, чей-то, сначала робко-удивленный, а потом зудяще-любопытный, взгляд.

Мастер резко обернулся – но успел схватить лишь тонкий огонек, едва различимую тень эмоции, тут же поспешно схороненной в почтительно потупленных глазах. Перед ним, с трудом удерживая нагруженный снедью поднос, стояло тощее некрасивое существо – бледное до синевы, с острым личиком, водянисто-серыми глазами, кривыми, будто насильно срезанными, прядями грязно-русых волос, по привычке все еще зачесанных так, чтобы закрывать лицо, но не достигающих и середины лба…

Девчонка, совсем еще ребенок. Боги, сколько же ей? Двенадцать? Тринадцать? Да ей до ученицы еще расти пару лет!

Огнезор нахмурился. Конечно, иногда Гильдия забирала особенно талантливых и раньше положенного возраста – действие, по мнению юноши, совершенно бессмысленное, поскольку даже не всякий крепкий, подготовленный подросток переживал здешнее «ученичество». Что уж говорить о ребенке?

Но девочка вроде держалась – на ногах стояла твердо, в истерику не впадала. Глядела, правда, исподлобья, с диковатой ненавистью часто битого волчонка, но это и неудивительно – при ее-то малоприятной внешности и… «специализации».

Лекарскими подвалами от нее так и разило – издалека, до отвращения крепко. Как, впрочем, и целительским даром – на удивление мощным, ощутимым даже на расстоянии.

В храме на такую молились бы!

Вот только Гильдия добралась до нее первой…

А здесь у лекарей были совсем иные обязанности (не зря же их искусство прозывалось мастерством Боли!). И репутация совсем иная…

Проще говоря, ненавидели их здесь все и люто. Даже Огнезор, почти не подверженный предубеждениям, с трудом сдержал себя от внезапного приступа враждебности.

– В чем дело? – демонстративно прикрывая нос рукой, жестко спросила Слава. – Я разве тебя за едой посылала?

– Велели… мне, – хрипло, не глядя на них, произнесла ученица.

Огнезор вновь поморщился. Понятно: свои же девчонку сюда выперли! Испугались «страшнейшего из мастеров» – вот и нашли крайнюю.

Невольно в нем всколыхнулось сочувствие.

Ученица меж тем неловко опустила поднос на столик перед ними и принялась старательно расставлять посуду.

Мастер с интересом всмотрелся в корявую вязь символов у нее на воротнике, едва удержавшись от нехорошего смешка. Человек, посвящавший девчонку, явно обладал нездоровым чувством юмора. Кто еще мог дать этому страшненькому, злому на весь мир зверьку нежное имя «Мила»?

Будто уловив его насмешку, ученица бросила на Огнезора быстрый косой взгляд – и, сцепив зубы, под немигающим взором высокого мастера дрожащими руками схватилась за кувшин горячего, с пряностями вина.

– Долго еще?! – недовольно прошипела Слава, как раз когда девочка наклоняла кувшин над бокалом.

Мила дернулась – и, конечно, расплескала вино, безжалостно обжигая себе пальцы и, словно в насмешку, заливая густой темной жидкостью расшитые знаками Гильдии манжеты Огнезора.

Мастер на расплывающиеся по ткани пятна и быстро краснеющую кожу на кистях рук даже не взглянул: боли он, конечно, не чувствовал, а вот Славина реакция вызвала у него недоумение.

– Ах ты, тварь Темнословова! – закричала в ярости та, награждая неуклюжую ученицу звонкой пощечиной. Отчего вино в руках Милы, конечно, разлилось еще больше, покрывая белые, все в шрамах, пальцы розовыми волдырями.

На впалой щеке девочки краснел теперь яркий отпечаток ладони.

«Хорошо хоть пощечина, а не излюбленный Славин удар, способный и крепкому мужику сломать челюсть!..» – отрешенно подумал мастер, тут же отметив, что подруга его на этом не успокоилась и уже вновь занесла руку.

– Слава! – прикрикнул он. – Хватит!

Слава сердито застыла, посматривая то на юношу, то на сдерживающую злые слезы девчонку.