Текст книги "Во власти зверя"

Это как если бы я бежал в беспамятстве к Лали ночами. Сама мысль об этом ставила шерсть дыбом, а ведь она меня не бросала. Мы были никем друг другу, временным пристанищем… А этот тип, к которому рвалась Робин в звериной ипостаси, ее бросил. Я не знал подробностей, но был уверен, что там какая-то драма, с которой девочка не может справиться.

А девочка-то хорошая. Со стержнем такого диаметра, что зубы сломаешь. И она что-то задумала. Звучат ее слова слишком обреченно, согласно с обстоятельствами. Она приняла их в отличие от ее отца. Странно, что не он сидит сейчас в моем кресле, а только Найвитц.

– Почему ее не водили к психотерапевту?

– Водили.

– Почему нет записей?

– Семья считает их конфиденциальными…

– Теренс, я на каком-то шоу «угадай диагноз» по цвету пальца? В какие эротические игры ты тут играешь с ее папашей?

– Тебе до таких далеко. Что по делу?

– Взял анализы, – прикинулся я идиотом, разводя руками. – А секретарь у меня будет?

– Обойдешься, – поднялся он. – С тебя отчеты после каждого ее визита. Ежедневного.

– Ага, жди… – огрызнулся я.

Только в баре я понял, что потерял и желание и квалификацию. Обманывать себя я разучился еще с Викой. С Лали отточил эту способность. Надираться тоже не хотелось. Я откровенно не понимал, что тут забыл.

– Молока, – глянул бармену в блестящие в софитах глаза. Но тот не разделил сарказма моих собственных инсайтов, и мне пришлось убраться к чертям. А точнее – ломать голову над загадками Робин Райт. Я забрал ее дело с собой, слишком хорошо себя зная – если не напьюсь и не загуляю, буду изучать и придираться всю ночь. Так и вышло.

Я пришел домой и сразу полез в папки с карточками своих пациенток, хранящиеся на ноуте. В Смиртоне через меня проходили оборотни с разными вариациями отклонений – люди изучали наши слабости, а я изучал и копался во всем, то попадало в лапы. Мне тоже были важны слабости… Но такого яркого нарушения, как у Робин, я еще не встречал. Уверен, они фиксировались и ранее. А это значит, что мне не додают данных со всех сторон. Проблема была в том, что я слишком рано стал персоной нон-грата в собственном мире, не успел заручиться поддержкой, а, соответственно, и доступа к местным исследованиям у меня не было. Но это не значит, что я не могу их потребовать теперь…

Утро следующего дня я начал с требования предоставить мне все, что могло быть похоже на этот случай.

– Ты издеваешься, Карлайл? – У Найвитца ночка была ни к черту. – Что значит «похожие случаи»? Одинаковый вес? Рост? Толщина папиного кошелька?

Босс сидел в своем кабинете, держась за голову, и явно мечтал быстрее от меня отделаться.

– Короче, мне нужен доступ ко всей базе, – весомо заключил я, сложив руки на груди.

– Как бы тебе не хотелось, ты – не самый умный. До тебя уже сравнивали несколько дел с этим случаем…

– Интересно, что же тогда мне осталось?… – драматично закатил я глаза.

– Черт с тобой – будет тебе допуск, – прорычал Найвитц. – Иди отсюда!

Необходимость выдирать информацию зубами нервировала. Как можно лечить болезнь, историю которой прячут все кому не лень? В своих мыслях я вернулся в кабинет, и тут же обнаружил в кресле Робин. Она сидела, поджав ноги и уложив голову на локоть… и, кажется, спала. И почему-то не захотелось разрушать эту тишину. Мне все равно нечем было ей помочь, так смысл мучить?

Я прошел к столу и бесшумно опустился в кресло. Не собирался пялиться на Робин, но взгляд, вдохновленный какой-то новой мыслью, сам метнулся к ней и замер. Робин и правда спала. Смятая щека, приоткрытый рот и дрожащие ресницы вынудили мои губы дрогнуть в улыбке против воли. Она должно быть страдает еще и хронической бессонницей ко всему прочему. Почему, черт возьми, ей не предлагали помощь психотерапевта?

Врут же, что она показывалась специалисту…

– Ну и попадалово, – прошептал себе под нос для острастки, только чувствовал, что меня уже несло в эту тайну на полной скорости. Мне ведь нечего терять – никого нет. А это верняк, что сверну себе шею – Найвитц все же прозорливый и талантливый управленец.

Глава 3

Я вскинулась на кресле и вздохнула рывком, моргая. Кажется, уснула прямо в кабинете доктора.

– Вот черт…

– Кофе будешь? – послышалось тихое откуда-то сбоку.

Обернувшись, я обнаружила мужчину на диване. Он лежал на спине, повернув ко мне голову.

– Что вы делаете? – хрипло потребовала я, усаживаясь. Шея затекла и протестующе заныла.

– Жду, когда проснешься, – уселся доктор.

– Почему вы меня не разбудили?

– Ты же и так не высыпаешься, – поднялся он и направился к двери. – Почему бы не дать тебе поспать?

Справедливо. И, судя по сумеркам за окном, проспала я так полдня. Впервые выспалась за эти четыре месяца. Странно…

Доктор Карлайл вернулся с двумя стаканчиками с кофе и в одной руке и сандвичами в другой.

– И что, я спокойно спала? – подняла на него глаза, когда он протянул мне стаканчик.

– Абсолютно. Только больно было смотреть, как ты скрючилась… – Я проследила его мимолетный взгляд и только сейчас заметила сверток из пиджака, который выпал на пол, когда я заерзала. – Пытался тебя устроить…

– Спасибо, – съежилась я. – Давно я не высыпалась.

Он бросил на меня внимательный изучающий взгляд, но тут же отвернулся, усаживаясь за стол:

– Давай, ешь. И поедем.

– Куда?

– К дому твоего бывшего.

Я так и застыла с кофе в руках, позабыв обо всем:

– Зачем?

– Мне надо хоть с чего-то начать строить свои гипотезы. – И он, как ни в чем не бывало, откусил большой кусок от сандвича.

– И какое отношение к этим гипотезам имеет чужой дом?

– Пфямофе, – промычал он с набитым ртом.

– Я никуда не поеду, – решительно возразила. – Мы же договорились.

– Ты не спасешь меня своими договоренностями, – неожиданно жестко парировал он. – Мне грозит тюремное заключение за некомпетентность в твоем вопросе…

– Какого?… – моргнула я.

– Такого. Ты – просто повод.

– И ты только сегодня это узнал?

– Послушай, – нахмурился он. – Нам надо просто немного навести суеты, чтобы наше с тобой лечение выглядело более правдоподобно. Все знают, что я – гений, понимаешь? – нагло усмехнулся. – Я не могу просто взять анализы…

– Давай возьмем не просто анализы, – упиралась я, путаясь в иллюзиях. Карлайл казался то доступным простым собеседником, то совершенно чуждым пугающим незнакомцем, которому и слова против не скажешь. Он сбивал с толку.

– Давай ты не будешь меня учить? – снова нахмурился он. – А то я же тоже могу папочке сказать, что не могу работать в условиях странных договоренностей!

– Так он тебе и поверит, – задохнулась я от возмущения.

– Поверит, – уверенно пообещал он. – Родители – не идиоты, они все видят.

– Какой же ты… – презрительно сузила я глаза.

– Какой? – оскалился он недобро. – Умный? Неотразимый?

– Сволочь ты, доктор Карлайл.

– Это первая строчка в моем резюме, – сморщился он. – Ешь давай, а то поедешь голодная.

– Никуда я не поеду! – зарычала я, поднимаясь.

Сама мысль о том, чтобы вернуться к дому Рэна выстужала все внутри и повергала в ужас. И этот доктор все это видел!

– Что ты задумала? – прищурился он. – Покончить с собой? – Не знаю, как, но ему понадобилась секунда, чтобы все понять. – Сбежать?

– Ты понятия не имеешь, каково это, видеть каждый день лица родителей по утрам!.. – заорала я, опираясь на стол. И уже было развернулась, чтобы вылететь пулей из его кабинета, когда он поднялся мне навстречу:

– Если я облажаюсь – помогу тебе сбежать.

– Что?

– Что слышала.

– Я не хочу лечиться!

– А я и не собираюсь тебя лечить. У меня нет опыта и знаний.

Я обескураженно хмыкнула. Ни один врач до него не признавался, что у него нет опыта и знаний – все брались с энтузиазмом тратить папины деньги.

– Дай мне неделю.

– Всего неделю? – недоверчиво переспросила я.

– А в чем сомнения? – И он снова расплылся в улыбке. – Прошло всего полдня, а ты уже со мной спишь.

А я и не помню, когда улыбалась последний раз. Но тут было не устоять – доктор восхищал. Меня шокировала его наглость, с которой он пер напролом. А еще эта его манера бомбить из всех орудий сразу – он то угрожал, то уговаривал, то поднимал ставки до заоблачных, которые мне нечем было крыть.

– Ну, тогда, полагаю, сбегать будем вместе, – мстительно заключила я.

– Я подумаю над твои предложением, – победно оскалился он и поднялся. – Поехали.

Сон вернул мне отголоски здорового аппетита. Я купила себе еще кофе с сандвичем и нагло уселась с ними на переднее сиденье его тачки. Мало ли, как дальше пойдет – надо ловить момент.

– Вот только не кроши в машине, – усмехнулся он, выкручивая руль со стоянки. Машина у него была как раз для побегов – вместительная, высокая. – Куда ехать?

– Сначала объясни, зачем мы едем? Между прочим, для меня это не так просто…

– Это не так просто только потому, что ты слишком серьезно к этому относишься, – как ни в чем не бывало, вел он машину.

– Отлично. Мы завалимся на газон к моему мужчине и устроим там представление с клоунами?

– Нет, – нахмурился он. – Куда ехать?

– Сворачивай на Летто-драйв, – нахохлилась я и отвернулась в окно. Аппетит пропал.

* * *

Дом ее мужика был крайним по улице. Дальше начинался лес. Я бросил машину за квартал, чтобы наблюдать за всей клинической картиной по мере приближения к главному страху Робин. То, что она не хотела идти вообще, не в счет. За пару домов начала мерзнуть и кутаться в куртку, а когда массивные ворота оказались в поле зрения, остановилась и ринулась в кусты противоположного палисадника.

Я шагнула за ней, раздвигая ветки, и обнаружил ее у стенки.

– Мне плохо, – выдохнула она, глядя в ту сторону, откуда мы пришли.

Я бросил рюкзак на траву и сел у ее ног:

– Слушай. – Дождался, когда она посмотрит мне в глаза и продолжил: – Единственный способ избавиться от этого кошмара – пройти через него.

– Что это значит?

– Это значит, что сегодня мы дошли почти до ворот. Честно, думал, ты вообще откажешься…

– Я и отказалась! – рявкнула она.

– Но ты же здесь, – посмотрел на нее спокойно.

– Что ты задумал?

– Что в конце недели ты постучишься этому ублюдку в ворота и наденешь торт со взбитыми сливками ему на голову.

С ее губ сорвался смешок.

– Я и сейчас могу. Это глупо.

– Не можешь. И это не глупо. Он – средоточие твоего стресса, страха и загубленной жизни, как ты думаешь.

– Я превращаюсь в зверя ночами, Карлайл! – воскликнула она и зашагала обратно.

Я подхватил рюкзак и последовал за ней, но не спешил. Смотрел, далеко от меня убежит? В десяти шагах ей стало неуютно, и она обернулась:

– Быстрее можешь? Поехали отсюда!

– Поехали, – вздохнул я.

– Тебя обманули, – зло шагала рядом она. – Ты – не гений! Ты самодур!

Я слушал молча, спокойно возвращаясь к машине.

– Самодовольный самец!

Тут уже сдержать усмешки не вышло.

– Что ты смеешься? – толкнула она меня в плечо. – Смешно тебе? Я тебя веселю?

– Нет, прости, – даже голову не повернул в ее сторону. – И не дерись. Я же могу дать сдачи…

– Да ладно! – возмутилась громко она.

– Ну да, – скосил на нее взгляд. Впервые видел ее такой здоровой – выспалась, наелась, щеки порозовели, глаза блестят. И злость здоровая прет – прекрасно прошла терапия. Податься что ли на повышение квалификации?

– А ну! – И она толкнула меня сильней.

Тут уж ждать было опасно. Я резко опустился перед ней на колени и дернул в свои руки, перекидывая через плечо. Робин возмущенно взвизгнула и задрыгалась в агонии. Кричала и молотила мне кулаками по почкам до самой машины.

– Стоп! – зарядил ей по заднице, прерывая поток эмоций, и запихал в салон. – Можешь продолжить.

Но, когда сел за руль, продолжения не последовало. Девочка затихла, шмыгая носом, и уставилась опустошенным взглядом в окно. Так мы и тронулись в тишине.

– На сегодня все, – напомнил я, когда заглушил машину на парковке университета.

Она так и не взглянула на меня. Толкнула молча двери и вышла.

Я долго смотрел ей вслед, полный сомнений, правильно ли я поступаю… Вернее, я знал, что правильно. Но поможет ли это Робин? По хорошему, ее нужно класть в стационар, чтобы она не натворила ничего. Но я боялся, что так ей станет только хуже. Какая-никакая домашняя обстановка лучше больницы.

Вернувшись в офис, я написал отчет Найвитцу – впервые не хотелось привлекать к себе его внимание – и долго еще пялился перед собой в опустившем офисе. Стемнело, пошел дождь…

Мысли все крутились вокруг Робин. Мы с ней были в чем-то похожи. Я был изгоем, правда, осознанно, а она – стала против воли. Пиджак хранил слабые отголоски ее запаха – я заметил, что зверь вопросительно замер в ожидании объяснений, когда я надел его и направился из офиса. Что я мог объяснить? Что не умру своей смертью? Так мы это всегда знали…

Домой я добрался уже к полуночи. Припарковал машину у забора, заглушил двигатель, погасли фары… и взгляд зацепился за съежившуюся фигуру у калитки.

– Черт, – процедил, толкая двери.

Робин вся промокла до нитки и дрожала.

– Ну и? – потребовал сурово, подходя к ней и снимая пиджак.

– Я с-с-казала, что ночую с-с-егодня в клинике, – глядела на меня исподлобья.

– А на самом деле?

– Я боюсь, – выдавила она и заплакала. – Я… я с тобой хочу спать… на том кресле! В твоем офисе…

– Пойдем, – дернул ее под руку, чтобы не наговорить лишнего. Орать на нее нет смысла, сам же и устроил ей обострение. – Нельзя тебе спать в том кресле…

Я толкнул калитку и повел ее по тропинке к дому. На голову осыпались маленькие водопады с потревоженных деревьев, и я злился все сильней с каждым. Ну чего я ждал от маленькой изможденной девочки? Конечно, она не выдержит!

– Почему? – простуженно выдала она, и я принялся ругаться в голос.

– Потому что это уловка – тебе так только хуже станет, – втащил ее на крыльцо.

– Мне нужен перерыв, Джастис! – дернула она свою руку. – Мне сегодня впервые захотелось жить! Чувствовать! Убить гада! За то, что он со мной сделал! Он… он живет! У него семья! А я… А я не могу теперь жить!

Она сжалась, вытирая слезы с лица. Видно было, что просить ей вообще кого-то о помощи непросто. Не привыкла.

– Пошли, – кивнул ей на дом. – Простудишься… Если не уже.

Она только зубы сжала и, коротко кивнув, вошла в открытую дверь.

Глава 4

Я понимала, что творила что-то, о чем потом пожалею… Вернее, пожалела бы в прошлой жизни. В этой мне не осталось ничего, кроме как хвататься за любую возможность обезболить свое существование. Я не хотела знать, почему. Но, когда осталась одна в своей комнате, поняла, что хочу бежать уже не только в звериной ипостаси. Поездив по городу, я поняла, что хочу добавить скорости и закрыть глаза…

Только не дошла еще до такого отчаяния.

– Как ты меня нашла?

Я моргнула на яркий свет в конце тесного коридора и сжалась от холода, шагнув через порог комнаты.

– Позвонила Найвитцу. Соврала, что мне нужно срочно рассказать тебе про симптомы.

– Раздевайся. – Он щелкнул светом в ванной и повел рукой. – Набери горячей воды и погрейся. Я поищу шмотки. – Оглядев мою нерешительно застывшую фигуру, сдвинул брови: – Давай живее.

Я кивнула и прошлепала в ванную. Стянуть вещи стало непросто – я промокла до нитки. Зеркало пожаловалось на мое крайне наплевательское отношение самой к себе – волосы облепили бледное лицо, губы посинели…

– Красота, – сжалась я и потянулась за сухим полотенцем на вешалке. Но укутаться в него так и не смогла. Оно принадлежало доктору. Я заторможенно сжала его между пальцев и поднесла к лицу. Терпкий мужской запах защекотал ноздри и наполнил рот слюной. Кожу закололо от мурашек, дыхание сбилось…

Дверь в ванную вдруг распахнулась, и я отбросила полотенце в сторону, будто оно меня ударило. И только тут осознала, что осталась перед доктором голышом. Казалось бы, ну и что? Только меня обдало таким жаром стыда, что разом согрелась, заметалась по ванной и в итоге укуталась в то же полотенце.

– Я думал, ты тут уснула, – моргнул он на мою беготню и прошел к ванной. – Почему еще не в ванной?

Его деловой тон почему-то даже немного обидел. Я тут смущаюсь стою, а ему все равно. Хотя так ведь и должно быть. Я – его обалдевшая пациентка. Что он там не видел из того, что я пыталась прикрыть?

– Прости, я… твое полотенце взяла, – заикалась я.

– Я тебе принес твое. – Он обернулся от ванной с закатанными рукавами и кивнул в сторону тумбы. – Рубашка моя и штаны с носками. Давай отогревайся и выходи.

– Спасибо, – смущенно смяла я край полотенца на груди, глядя на то, как н прошел мимо.

Дурацкая обида затопила по самые уши – у меня вообще не на что посмотреть что ли? Даже бровью не повел… Я залезла в ванную, блаженно вздохнув. В душе все рвалось в клочья – что мне делать? Я жить хочу. Прежней жизнью, а не вот этой… Совсем уже дошла до крайней степени унижения бегать за своим доктором и вынуждать его пускать меня в свою ванную! Ну кошмар!

Надо, наверное, извиняться и убираться из его дома. Но куда мне деваться, понятия не имела.

– Может, мы сделаем мне какую-то комнату у тебя в больнице с ошейником… или клеткой, – решительно заявила я, показавшись в гостиной. И тут же втянула голову в плечи – в уютной комнате с горящим камином вкусно пахло кофе и выпечкой. А от стола на меня обернулась незнакомая женщина. Она как раз расставляла тарелки, когда я ворвалась с революционным предложением.

– Мам, это Робин, – поднялся Джастис от камина. – Робин, это моя мама…

– Здравствуйте, – тихо пролепетала я, глупо хлопая глазами.

– Очень приятно, – улыбнулась она, – проходите, прошу…

Я пришибленно прошла к предложенному стулу, стараясь не смотреть на Джастиса.

– Чувствуйте себя, как дома, – улыбнулась мне женщина, – не буду вам мешать…

И она выскользнула из гостиной. А я так надеялась, что не придется объяснять свои слова доктору, потому что вся решительность иссякла, стоило встретиться с его взглядом.

– Выпей чаю, – опустился он на соседний стул. – Согрелась?

– Да, спасибо, – закивала я, послушно выполняя все его просьбы. – Прости… я не должна была втягивать тебя…

– А кого? – перебил он.

Наши взгляды встретились, и мне перехотелось строить из себя вообще кого быто ни было. Ну что уж мне? Я в отчаянии, на грани того, чтобы покончить со всем разом… Разве есть мне дело до того, кто и что обо мне подумает?

– Я думала, что смогу… – начала я тихо. – Смогу сбежать. Думала, поселюсь в какой-нибудь деревеньке, сделаю себе клетку… Но тут появился ты. И я понимаю рядом с тобой, что ни черта не способна. Я даже… – с губ сорвался смешок. – Я даже надавить посильней на педаль не смогла.

– Молодец, что не смогла, – спокойно отозвался он. – Робин… Я правда хочу тебе помочь. Мне нечего терять. Мне плевать, кто и чем мне угрожает – я никому не нужен. Ну, кроме матери… – Он бросил долгий взгляд на двери, за которыми она скрылась. – Но я не знаю как. – Его взгляд вернулся ко мне. – Пока не знаю.

– Значит, сделаем мне клетку?

– Нет, – отрицательно мотнул он головой. – Я буду спать с тобой.

Я взволновано сглотнула. В голове взорвалось много всего – вроде бы то, что я хотела? А где мы будем спать и как? Да что же он до меня будто снисходит? Я уговорила мужчину с собой спать?! Совсем уже хуже некуда! Добровольно со мной спать никто не хочет!

Выбор эмоций был настолько велик, что я даже не нашлась, какую выразить. Кроме одной.

– Я не просила со мной спать.

– Ты сказала, что хочешь спать со мной, – прищурился он вроде бы раздраженно, но я видела – усмехается.

– В офисе! В кресле! – вскочила я.

– Нет, дорогая, – открыто улыбнулся он. – Я люблю спать дома. А не в офисе. Поэтому ты будешь спать со мной у меня дома.

– Не буду я с тобой спать дома!

– Робин, я тебя не в свою постель тащу. Хотел бы – нашел способ попроще…

– То есть, ты меня не хочешь, – совсем замкнуло меня.

– Ты – моя пациентка, – удивленно вздернул он бровь. – Я права не имею.

– Так мне еще не отказывали.

– Я не отказываю.

– А я не предлагаю! – Я зажмурилась, чувствуя себя полной дурой. – Прости… я… ты… ты как-то влияешь на меня, что я ерунду несу полную…

– Выпей еще чаю и успокойся, – улыбнулся он. – Я просто буду рядом. Понаблюдаю, сделаю выводы… Ты права, что приехала. Нам неделя осталась – лучше использовать время по максимуму.

– А если я обернусь?

– Даже хорошо, – огорошил он меня уверенностью.

– Хорошо? – опустилась на стул.

– Да. Мне нужна эта твоя сторона – понаблюдать, может даже договориться…

Я впервые видела кого-то, кто говорил о появлении зверя не как о чем-то катастрофическом.

– Джастис, моя кошка превращает мою комнату в поле боя…

– Я давно хотел сделать ремонт. – И снова эта спокойная улыбка.

– А мама твоя?… – растерянно выдохнула я.

– К подруге уехала. – Он еще немного посмотрел на меня, прежде чем продолжить. – Я справлюсь. А ты не должна боятся выпустить эту свою сторону. Просто позволь ей быть…

Во рту пересохло, и я поспешила сделать глоток чая, но тут же вернула взгляд на Джастиса. Новый виток эмоций сбил меня с толку окончательно – я верила ему. Каждому слову. А еще восхищалась его уверенностью и спокойствием, с которым он готов был встретиться с моим зверем.

– А если не справишься… – все же закралось неверие.

– У меня есть успокоительное, – пожал он плечами. – На крайний случай. Но вряд ли он понадобится. Съешь булочку.

С губ сорвался смешок:

– Ты просто… нечто!

– Спасибо, – мягко улыбнулся он. И, когда я уже взялась за булочку, добавил: – Ты тоже. Просто так я бы никого к себе в ванную не пустил…

* * *

Вот и что я творю? В данный момент, к примеру, наслаждаюсь тем, как порозовели ее щеки.

Я вздохнул и отвел взгляд, хмурясь. Робин мне нравится. К сожалению. Ошибаться в этом я разучился хотя бы потому, что это невозможно для меня – я никого не видел перед собой после Лали. А тут сижу и наслаждаюсь теплом и уютом камина, который жарит с одного бока так, что аж печет. Барабанная дробь дождя по трубе за окном теперь слышится, как умиротворяющий пульс. Старый дом, который я считал точкой отката, теперь кажется мне самым лучшим местом на земле. Это определенно симптом. И снова – далеко неутешительный.

– Вкусные булочки, – похвалила Робин смущенно. – Так и какие планы на сегодня?

– Кажется, лет десять назад модно было смотреть кино в такие вечера, – глянул на нее. Мне все равно, что делать. Это уже ничего не изменит. – Но я морально устарел.

– Ты не устарел, – усмехнулась она.

– Нет?

– Нет. Для меня ты – какой-то недосягаемый уровень.

– Я – не уровень, – улыбнулся.

– Даже то, что я не могу выразиться нормально, это подтверждает.

– Съешь еще булочку. – Мне нравилось смотреть, как она ест. – Нелегко просить кого-то о помощи, находясь в отчаянии. И это еще мягко сказано.

– Говоришь со знанием дела, – послушно потянулась она к тарелке. – Хочется сладкого… Знаешь, мне давно так не хотелось есть.

Комната незаметно наполнялась симптомами одного диагноза на двоих. Плохо дело.

– Я как-то попал в конфликт с людьми в Смиртоне, и мне вкололи какую-то дрянь, запершую меня в звере.

– Ничего себе, – застыла она с булочкой у рта. – И как?

– Приятного мало.

– Это понятно. А как ты обернулся?

– Действие препарата кончилось. Но это не точно…

– Не точно?

– Я лег спать на один диван с женщиной, которую, кажется, любил…

Робин совсем забыла про булочку. Сгорбилась, откидываясь на спинку кресла, и закусила губы.

– Слушай, я как-то сильно нагло ворвалась, – начала было вставать. – На ее месте я бы была очень не рада таким назойливым пациентам…

– У меня нет никого, – улыбнулся грустно. – Тебе ли не знать, что односторонняя любовь не предполагает взаимности.

Робин замерла нерешительно, но все же опустилась назад.

– Тебя очень непросто удержать, знаешь ли…

– Проще, чем кажется, – пожала она плечами. – Так а… что у тебя есть посмотреть?

Мы вместе зарылись в мою скудную медиатеку в скрипучем шкафу, который стонал на каждое поползновение в свое нутро. За окном совсем уже разошлась стихия, даже в камин капало безудержно. Раскаленные угли недовольно шипели на несовершенство конструкции очага, но продолжали рдеть.

– Да ладно! – вытащила Робин очередную кассету, разворачивая ее заголовком. – «Пока мы были счастливы»?

– Это мамино, – улыбался я, кажется, не переставая.

– Хорошо, когда есть, на кого свалить, – довольно усмехнулась она и отложила кассету в сторону. – Мама будет не против?

– Думаю, она уже и забыла, что это у нее есть, – машинально отвечал я, довольно жмурясь.

– Слушай, а как там за стеной? – вдруг спросила она. На мой вопросительный взгляд, смутилась: – Ну… Почему ты туда рвешься?

– Наверное, потому что в Смиртоне меня ценят.

– А здесь разве нет? Тебя же рекомендовали, как лучшего…

– Это от безысходности, – сбежал я за усмешку, но ее это не устроило, и пришлось вернуть физиономии серьезное выражение. – Я не знаю, Робин. Мне не нравится, как тут относятся к тем, кому нужна помощь. Наша цивилизация сильно отличается от человеческой и того же Аджуна… А я насмотрелся на таких, как ты. Нельзя просто делать вид, что вас нет, считая обычной выбраковкой. Это – звериная философия. А мы не звери. По крайней мере, мне не хочется так думать.

– Это точно, – кивнула она, уставившись перед собой. – Я тоже насмотрелась за эти месяцы всякого…

Мы замолчали, давая дождю слово.

– Мне страшно, – вернула она на меня взгляд и горько усмехнулась. – И мне нравится прятаться тут от этого страха. Мне впервые кажется, что я не одна…

– Ты не одна. Пошли кино смотреть?

Я накидал подушек, принес плед и принялся устраивать на диване уютное лежбище, чувствуя, как каждое движение бьет по пальцам током. Я делал что-то, что уже не изменить. Лез в бутылочное горлышко, не иначе. Но не мог поступить по-другому. И это чертовски радовало отсутствием душевных метаний. Беспокоила только Робин. Только ей я боялся не помочь или сделать что-то такое, что усугубит ее состояние.

Робин приготовила еще чаю, наложила тарелку булок и виновато глянула на мою довольную физиономию:

– Не могу не пользоваться случаем – невозможно вкусные булочки!

– Мама будет счастлива, – кивнул ей на подушки. – Ну, погнали?

– Джастис, а если я не смогу уснуть? – уселась она в подушки.

– Тебя вряд ли можно чем-то напугать, – опустился я с другого края, но тут у меня зазвонил мобильный. И хотел бы проигнорировать, но не было варианта: – Я сейчас…

– Она у тебя? – потребовал Найвитц из трубки, стоило выйти в коридор и принять звонок.

– Ну ты же ее сам ко мне отправил. Надо было позволить ей самоубиться?

– Надо! – вдруг заорал он.

– Жаль, что ты не рядом, – искренне пожалел я.

– У твоих ворот!

– Так проходи – не лишай удовольствия дать тебе в нос!

– Вот еще! Ты совсем охренел, Карлайл?! Если ты ее хоть пальцем тронешь…

– Что ты сделаешь из того, что не планировал? – спокойно перебил его я. – Думаешь, я совсем идиот и не понимаю, почему ее отдали мне? Меня просто будет не жалко для того, чтобы поставить точку в ее деле. А ты так вообще убиваешь двух зайцев – ее и меня. Никто не смог стать козлом отпущения для ее влиятельного отца, да? Так какая тебе разница? Ах, да! Время тянуть неохота! Так вот придется подождать!

И я зло отбил звонок, только тут вдруг обнаруживая, что Робин стоит за моей спиной.

– Пошли кино смотреть, – подхватил ее под руку и повел обратно в гостиную.

– Джастис, я не позволю своему отцу тебе навредить…

– Я забыл уже этот фильм напрочь, дико хочется посмотреть, – усадил ее обратно на диван. – И булки ты еще не все съела?

– Я серьезно. – И она вдруг поймала меня за руку, заглядывая в глаза.

– Я тоже. Завтра у нас большие планы, поэтому советую отдохнуть. Хочешь, кстати, обсудить планы?

– Можно попробовать, – она настороженно отпустила мою ладонь и обняла колени.

– Можно попробовать, – она настороженно отпустила мою ладонь и обняла колени.

– Ты какой больше всего торт терпеть не можешь? – уселся я рядом.

– Наверное, банановый…

– Отлично. Покупаем завтра банановый торт и идем к воротам твоего бывшего любовника. Когда-нибудь ты дойдешь, позвонишь в двери и влепишь ему этот торт в физиономию.

– Шикарный план. Но это займет всего минут тридцать максимум…

– Остаток дня мы будем есть торт, который ты в этот день не донесешь, и сжигать его различными способами – велотренажер, прогулка в парке… На твое усмотрение.

– Такого мне еще не предлагали, – уютно нахохлилась она в пледе с чашкой я, улыбаясь.

– Поэтому я и лучший, – потянулся я за булочкой. – Запускай кино.

Я видел в отражении старого серванта, как она поглядывает на меня задумчиво, пока думает, что не вижу. А сам сворачивался и по ощущениям обугливался внутри от страха не вытащить ее из этой ямы, на краю которой мы утроились пить чай…