Текст книги "Вторая жена. Цветок для варвара"

– Отпусти свою ведьму, – приказал принц.

– Пошла вон, – даже не взглянув на Наиму, велела Сарнай. Старая женщина почтительно склонила голову и попятилась к выходу. – Я ждала тебя, – прошептала Сарнай и запустила руку в штаны мужа, когда полог шатра откинулся назад и внутрь вместе с солнечным светом вошла Тахира. Бросив равнодушный взгляд на первую жену, она посмотрела на брата и произнесла:

– У меня к тебе важный разговор, Шаккар!

Принц посмотрел на сестру, а затем перехватил руку жены и встал, поправив завязки на штанах.

– Не уходи! – попросила Сарнай.

Принц нахмурил брови.

– Я скоро вернусь. Жди! – велел жене и вышел следом за сестрой, оставив на подушках безрукавку, на которую Сарнай посмотрела почти со злостью.

– Не трать напрасно свое семя на лоно этой пустой женщины! – произнесла Тахира, едва они вышли из шатра Сарнай.

– Не указывай, что мне делать, а что нет! – недовольно ответил Шаккар.

Брат и сестра прошлись вдоль ряда шатров поменьше – в них жили воины. Шаккар посмотрел по сторонам. Его люди не тратили напрасно время. Жгли костры, готовили обед, тренировались – звуки стали то и дело доносились до слуха принца и казались ему лучше самой прекрасной песни.

– Она змея! – бросила зло Тахира, отвлекая мужчину.

– Она моя жена, – поправил ее мягко принц и сменил тему: – Что ты хотела мне сказать, сестра?

– Я по поводу собаки, – ответила девушка, когда они отошли достаточно далеко от шатра первой жены. – То зелье, что я дала ей…

Шаккар напрягся.

– Что произошло? – спросил он.

– Ничего особенного, – пожала плечами сестра. – Майрам не обманула. Оно действительно действует, как сказала принцесса. Псина уснула, и я даже пыталась ее разбудить, пиная ногами, но никакого толку. – Девушка улыбнулась.

– И ради этого ты оторвала меня от Сарнай? – спросил Шаккар, а в глубине души почувствовал облегчение, узнав, что Майрам не солгала.

Тахира только усмехнулась в ответ.

– Мне уже жаль Акрама! – рассмеялся принц, глядя на хитрый взгляд своей сестры и понимая, что запал прошел и ему совсем не хочется возвращаться назад к первой жене. Возможно, Тахира была права. Стоило сперва обзавестись наследником, ведь ради этого он и женился второй раз. Но он обещал вернуться, и Сарнай будет ждать.

– Распорядись, чтобы на ужин в шатер к принцессе принесли вина, – произнес он, склонившись к Тахире.

– Ты все же идешь к ней? – Улыбка пропала с губ девушки.

Брат потянулся к ее щеке ладонью. Прикоснулся в грубой ласке.

– Не вмешивайся, – сказал он. – Ваша вражда с Сарнай может зайти слишком далеко!

– Не зайдет! – ответила Тахира. – Вы скоро уедете, я останусь.

– Ты все равно будешь моей любимой сестрой! – улыбнулся Шаккар.

Тахира ничего не ответила и лишь проводила взглядом крепкую спину брата, который возвращался в шатер первой жены.

Глава 3

День закатился солнечным диском за море. Поднявшийся на закате ветер предвещал жару. Он стучался в стены шатра и дергал полог, пытаясь распахнуть его. Но ткань оказалась слишком тяжелой, а порывы – слишком слабыми. Я напрасно сидела и ожидала, что хоть на мгновение откроется клочок свободы – полог так и не поднялся до тех самых пор, пока не пришли рабы.

Варвары одевали своих рабов так же, как и одевались сами. Просто и безвкусно. Порой нельзя было понять, кто перед тобой – вольный человек или бесправный раб. То ли дело Роккар. У нас по одному одеянию сразу было видно, каково положение человека и как велики его доходы, а уж по женам можно было узнать благосостояние их мужей.

Знатные купцы и вельможи одевали своих жен в дорогие шелка и золото. Украшали даже ноги своих женщин, не скупились на туфли, расшитые жемчугом и камнями, и на дорогие ткани. Здесь, насколько я могла убедиться за тот короткий срок, пока находилась в лагере, женщины одевались наравне с мужчинами и как мужчины – штаны и безрукавки, одежда удобная, но лишенная изящества и красоты.

Потому я была несколько удивлена, когда после рабов, что установили посередине шатра низкий столик, обложили его расшитыми подушками и заставили яствами, явились женщины из числа тех, кто приходил утром с первой женой. Развесив светильники по углам, варварские женщины принялись за меня.

Сейчас они явились, чтобы переодеть меня в мое свадебное платье. А когда я, набравшись смелости, спросила, кто отдал такой приказ, с удивлением услышала имя:

– Госпожа Тахира!

Когда женщины вышли, я осталась стоять в шелках, но уже без покрывала, что скрывало мое лицо, а спустя некоторое время появился и Шаккар.

Дрогнул полог, отодвигаемый его рукой, и варвар переступил порог шатра, распрямив спину и посмотрев на меня немигающим взглядом темных глаз. В их глубине было что-то опасное, звериное. Что-то, заставившее сделать шаг назад и застыть, опасаясь, что не удержусь от желания бежать прочь от этого взора, обещающего мне ад. Только вот бежать было некуда.

– Садись! – Мужчина указал рукой на подушки перед столиком, а когда я покорно опустилась на них, подошел и сел напротив. Я заметила, что сейчас на нем надеты дорогие одежды, совсем не похожие на те, в которых варвар расхаживал по лагерю. Красивый халат, подпоясанный кушаком, высокие сапоги, в которые были заправлены кожаные штаны…

«Неужели он так оделся для меня?» – мелькнула мысль.

Я проследила взглядом, как мужчина взял в руки кувшин и налил вина. Сначала мне, затем в свою чашу.

– Пей! – приказал он, и я взяла чашу, поднесла к губам под напряженным взглядом мужа, а затем сделала глоток. А потом еще и еще… до самого дна.

Вино оказалось кислым и крепким. Я даже закашлялась, что вызвало легкую усмешку на губах Шаккара. В уголках его глаз лучиками разбежались мелкие морщинки.

– Теперь можешь что-то съесть, – сказал он, и я подчинилась, оторвав крупную ягоду от кисти винограда. Варвар смотрел, как я ем, и при этом задумчиво улыбался. Когда я покончила с гроздью, он снова налил мне вина и протянул со словами: – Пей!

Я подчинилась, мысленно решив, что если опьянею, то смогу остаться равнодушной к тому, что вскоре произойдет.

– Я слышал, ваши женщины учатся танцевать для своих мужей, – вдруг произнес варвар, и я закаменела. – Это правда? – спросил он, но я была уверена, что Шаккар и без моего ответа знает правду.

– Да. – Я не узнала звука собственного голоса. Позорный писк, достойный серой мыши, а не принцессы!

– Ты станцуешь для меня? – не приказал… попросил.

Мне хотелось отказаться, но я вспомнила слова Тахиры о том, что надо быть сильной, что надо понравиться варвару. Но тем не менее я не смогла побороть отвращения перед одной только мыслью, что стану танцевать для него.

– Нет музыки, – ответила тихо, понадеявшись, что мужчина отстанет.

Шаккар резко поднялся на ноги и в несколько шагов преодолел расстояние до полога. Вышел, но скоро вернулся, и не один. Вместе с ним в шатер вошли двое мужчин, и я узнала их – это были музыканты моего отца. В руках у одного был барабан, у второго флейта.

– Я послал за ними еще до заката, – произнес варвар, и я сглотнула ставшую вязкой слюну, понимая, что не могу отказаться.

– Играйте! – приказал мужчинам принц и опустился на ложе, выразительно глядя в мою сторону. Он не стал мне приказывать, как сделал это с музыкантами, но весь его вид выражал ожидание танца, и я поняла, что должна это сделать. Дать варвару то, что он хочет.

«Представь себе, что танцуешь дома, во дворце, – подумала я и медленно поднялась с подушек. – Представь, что на тебя смотрят только мать и подруги, что они танцуют вместе с тобой!» И сделала шаг к середине шатра. Подняла руки вверх и закрыла глаза.

Первыми ударили барабаны. Медленно, гулко отдаваясь в моем сердце. Затем вступила флейта – словно песня ветра, легкая и свободная, она проникла в мое сердце и заставила качнуться в сторону.

«Просто танцуй и не думай о том, что будет после!» – велела себе и начала двигаться так, как умела это делать. Руки поднимались в плавном скольжении. Бедра раскачивались в стороны, их изгибы угадывались под тонкими одеждами. Я плыла, скользила над ковром, устилавшим пол шатра. Я танцевала для себя. Сперва движения были зажатыми, несколько неловкими, но постепенно я стала забывать о том, для кого танцую. Перед моим взором проплыли корабли, устремившиеся куда-то вдаль, к далеким северным странам. Ветер наполнял их паруса, и я изгибалась так, словно это я сама была парусом, словно я сама плыла по бескрайней синей глади прочь от нежеланного мужчины, прочь от ненавистного брака. Сердце повторяло биение рук по коже барабана. Тело двигалось в такт. Я вросла в музыку, то порхая бабочкой под трель флейты, то ударяя пятками с неистовством под звуки тонбака[2]2
  Т о н б а к – барабан в виде кубка. Иранск.


[Закрыть]. Разлетались одежды, оплетали мои ноги и распускались диковинным бутоном. Длинные волосы струились по спине, плечам плотным каскадом темного шелка. Музыка все играла, а я продолжала танцевать, ускоряя темп, заставляя музыкантов следовать уже за мной, за моими движениями. А затем вдруг стало тихо, и я, резко остановившись, увидела, как, подхватив инструменты, люди моего отца поспешно покидают шатер. Вздрогнула и повернулась к ложу, но Шаккар уже стоял рядом, и в его глазах разгоралось что-то дикое, безумное.

Я не успела даже вскрикнуть, как мужчина притянул меня к себе. Его руки полыхали огнем и обжигали сквозь тонкую ткань платья. Шаккар начал раздевать меня, мучительно медленно, заставляя отчаянно краснеть. Он словно разворачивал дорогой сверток, снимая с меня покров за покровом, открывая для себя тайны моего тела.

Сердце продолжало бешено биться. Оно сошло с ума, еще не успокоившись после танца, а теперь стучало от страха перед тем, что произойдет.

Отчаянно краснея, я почувствовала, как к ногам упал последний покров, явив мое обнаженное тело повелителю и господину.

Я хотела было прикрыться волосами, но Шаккар свел недовольно брови, и мои руки упали вдоль тела, открывая мужскому взору то, чем наградили меня боги.

– Какая ты маленькая, – проговорил мужчина. Его ладони сошлись на моей талии, обхватили ее, соединившись пальцами. Не выдержав прикосновения, я снова задрожала всем телом, но не поддалась искушению отпрянуть назад, понимая, что таким образом смогу только разозлить варвара. А этого мне делать совсем не хотелось.

Руки Шаккара медленно поднялись вверх. Коснулись осторожно груди, совсем не так, как сегодня днем, без грубости, едва ощутимо.

– Посмотри на меня! – велел муж, и я запрокинула голову, послушно глядя в темные глаза, ставшие почти черными от безумия, что плескалось в них.

Огромные ладони мужчины обхватили мои груди, сжали с удивительной бережностью, и я закрыла глаза, повторяя про себя совет Тахиры – позволить Шаккару делать со мной все, что ему вздумается, и гнать прочь свои страхи.

«Пока он не причинил мне боли!» – подумала я. Я не чувствовала радости от его прикосновений, но и боли не было.

«Может все обойдется?» – мелькнула мысль и тут же исчезла, стоило варвару склониться к моим губам.

Меня еще никто не целовал, и ощущение прикосновения твердых жестких губ снова заставило вздрогнуть.

«Что он делает?» – Мой помутненный вином разум немного прояснился, когда Шаккар своими губами разомкнул мои губы, вторгаясь языком в мой рот.

«Неужели целуются именно так?» Мужчина прижал меня плотнее к своему твердому телу, и я ощутила его желание, моментально покраснев.

Шаккар не привык быть ласковым с женщинами. Его отношения с Сарнай сводились к дикой безудержной страсти, после которой одежда оказывалась разорванной в клочья, а сам он – уставшим и довольным. Сегодня, войдя в шатер к своей молодой жене, он впервые почувствовал неловкость и желание не спешить. Быть осторожным и нежным. Откуда в душе взялся такой порыв, мужчина не знал.

Майрам ждала его, одетая в свои легкие шелка, под которыми угадывалось молодое, красивое, упругое тело. Тело, которого не касалась мужская рука. Тело, что еще не знало ласки.

Шаккар не сомневался в том, что его жена чиста, и теперь был намерен в действительности заявить на нее свои права. Как повелитель, как муж.

Откинув тяжелый полог, принц вместе с порывом ветра, потревожившим языки пламени в светильниках, зашел в шатер. Майрам стояла у столика, уронив руки вдоль тела. Маленькая, хрупкая и такая изящная, что принц понимал – сломить ее ему не стоит усилий, но он не хотел этого.

Принцесса ждала его. Боялась. Ее страх раздражал и злил Шаккара, но мужчина пытался сдержать гнев, понимая, что принцессе нужно привыкнуть. По крайней мере, так ему сказала Тахира.

– Будь с ней ласков в первый раз! Не причини лишней боли, и, мне кажется, ты получишь свое долгожданное счастье! – произнесла сестра этим днем.

Шаккар приблизился к столику.

– Садись! – велел жене и сам опустился на подушки, глядя на девушку, что по-прежнему старательно прятала глаза. Она повиновалась, но не произнесла ни единого слова.

Принц взял кувшин и налил ей вина. Протянул, приказал выпить и, понимая, что это должно помочь девушке расслабиться, был немного удивлен, когда она осушила чашу до дна. Поморщилась, но выпила. Он налил еще, и она снова осушила чашу. То ли боялась ослушаться, то ли хотела забыться, когда он возьмет ее. Вино притупляло чувства, только вот Шаккару почему-то расхотелось держать в руках бесчувственную куклу. Он понял, что жаждет видеть ответную страсть в ее глазах.

А потом этот танец…

Принц не пожалел, что снова послушался совета сестры, и пожалел одновременно, потому что, увидев, как танцует его жена, забыл обо всем на свете. Движения ее маленького тела, такого соблазнительного в своих удивительно пропорциональных формах и мягких, плавных округлостях, заставляли его дышать чаще. Принцесса сама не знала, какой эффект вызвал ее танец у Шаккара. Он следил во все глаза за ее дивной красотой, за отточенными движениями тонких рук, взлетавших в облаке прозрачных одежд, делавших Майрам похожей на крошечную птицу: казалось, миг – и упорхнет от своего хозяина прочь, на волю, к ветру и высоким травам, к морю и крикам чаек.

Шаккар едва сдержался, чтобы не броситься на жену и не сорвать с нее эти покровы, мечтая увидеть то, что скрывалось под ними. Пусть ткани обвивали стройное тело, он горел желанием увидеть его без них, без этих тряпок…

Но музыканты продолжали играть, и, сдерживаясь, Шаккар с силой сжал руками подушки, не отрывая глаз от маленькой плясуньи.

А принцесса все танцевала и танцевала, похожая на прохладный ветерок, в жаркий летний день залетевший в шатер усталого путника. Она дарила сладость и обещала неземные наслаждения тому, кто будет обладать ею.

«Разве можно поймать ветер? – вдруг подумал мужчина. – Разве можно запереть его и покорить?»

Майрам повернулась спиной к своему мужу. Одежда обвилась вокруг ее изящного тела, словно очертила каждый изгиб, и Шаккар не выдержал. Вскочил с подушек и взмахнул руками, прогоняя музыкантов прочь. В один огромный то ли шаг, то ли прыжок оказался за спиной жены и застыл, ожидая, пока она сама не повернется к нему.

Она повернулась.

В темных глазах девушки принц увидел удивление и страх, но не удержался и протянул к ней руки. «Майрам!» – мелькнуло в его голове имя второй жены, и вместо слов он начал раздевать принцессу… осторожно, бережно, снимая покров за покровом и открывая для себя сперва худенькие плечи и изящную шею, затем округлую грудь с острыми вершинами сосков, нежно-розовых, напрягшихся от танца или страха. Едва сдержался, чтобы не застонать и не сорвать остальные ткани одним рывком.

«Напугаю», – подумал он. А пугать эту лань ему совсем не хотелось. Не сегодня. И он продолжил пытку, мучая только себя. Майрам лишь молча стояла и ждала, краснея от стыда. Но вот к ногам на ковры упал последний лепесток ее одежды, и юная принцесса предстала перед мужем, кутаясь в волосы, спадавшие каскадом ниже талии.

Шаккар покачал головой, приказывая одним взглядом, чтобы она не смела прятаться от него. Он хотел видеть то, что по законам богов и людей принадлежало ему. Только ему. И Майрам откинула волосы назад.

Принц не смог сдержать вздох. Он видел много обнаженных женщин, многих брал, и не всех по их желанию. Были красавицы, были просто молодые и невинные, но Майрам…

Руки мужчины сами собой потянулись к тонкому стану. Обхватили узкую талию, соединив пальцы.

– Какая ты маленькая, – проговорил он тихо, и ладони зажили своей жизнью, потянувшись к высокой груди. Сжали нежно, осторожно, боясь причинить боль этой девушке.

Шаккар опасался, что принцесса снова испугается и рванется из его рук, и приготовился удержать ее, но, к удивлению мужчины, Майрам осталась стоять, опустив голову, лишь задышала чаще, а ее сердце под его ладонью забилось сильнее и быстрее.

– Посмотри на меня, – попросил он, и, повинуясь, девушка подчинилась его воле. Шаккар взглянул в ее глаза, утонув в их глубине, но не заметил ответного желания во взгляде. Только обреченность перед тем, что неминуемо случится. Не выдержав равнодушия, снедаемый собственным желанием, он склонился к ее лицу и впился губами в мягкий, податливый рот. Сперва ее тело окаменело, но Шаккар не переставал целовать жену, то сминая розовые губы, то ласково покусывая их, и как-то незаметно переместился по щеке к тонкой шее. Майрам охнула и всем телом двинулась навстречу ласке, и мужчина сильнее прижал ее к себе, давая ощутить силу своего желания.

– Майрам! – выдохнул он в ее густые волосы, продолжая касаться губами кожи на шее. Руки тоже не знали отдыха, ласково трогали камешки сосков, сжимали упругую тяжесть груди.

– Мой господин, – охнула принцесса, и, не удержавшись, Шаккар подхватил ее на руки, удивившись легкости ее веса. В несколько шагов оказался у ложа, бережно опустив жену на покрывала и подушки, не переставая при этом смотреть в ее глаза, пытаясь прочесть в них отражение собственной страсти, и порадовался тому, что хотя бы нет страха. То, что он прочитал в них, было скорее уже любопытством.

Шаккар лег на бок, глядя на жену. Девушка не шевелилась и просто ждала того, что произойдет дальше.

Принц протянул руку и положил ее на плоский живот жены. Обжег прикосновением, а затем стал медленно вести вниз, туда, где на золотистой коже темнел треугольник мягких волос.

Майрам заметно напряглась, и Шаккар остановил руку.

– Не бойся, – произнес он еле слышно. – Я не сделаю тебе больно. – И коснулся ее там, где этого никто и никогда не делал до него. Принцесса вздрогнула всем телом и свела ноги, но мужчина, приподнявшись, решительно запустил ладонь между ними и замер.

– Впусти меня, – попросил Шаккар таким голосом, словно просил ее открыть ему свое сердце. Только вряд ли маленькая лань поняла его слова, и мужчина поспешно убрал руку, сел рядом с ней, лаская теперь изящное тело не руками, но взглядом.

Он ее хотел. Хотел до безумия и сам удивлялся силе собственного желания. Может быть, Сарнай ему надоела и его просто потянуло на какое-то разнообразие – так, по крайней мере, объяснил он себе странное ощущение, что зародилось в его сердце.

– Майрам! – произнес Шаккар и улыбнулся, когда огромные расширенные глаза девушки метнулись к его лицу.

Сама не знаю почему, но я больше так не боялась. Нет, я не чувствовала себя спокойной рядом с этим варваром, что трогал меня, доводя до пунцовой красноты щеки, заставляя сердце биться пойманной пташкой. Но страх все же затаился. Словно спрятался за стеной, дожидаясь, когда я позову его вернуться, чтобы снова заставить тело вздрагивать от одной мысли о прикосновениях моего мужа.

Шаккар был рядом и больше не трогал меня, но смотрел так, что даже прикосновения мне не показались в тот миг такими личными, такими проникновенными.

– Майрам! – В его голосе послышались хриплые нотки, которые почему-то отозвались в моем теле странным покалыванием и жаром.

А затем мужчина стал раздеваться. Поднялся на ноги, стоя на ложе рядом со мной, и, развязав пояс, отбросил его в сторону. Я сглотнула, продолжая лежать навытяжку, и понимала, что сейчас увижу его тело, его обнаженное тело.

Одновременно было и страшно, и… любопытно. Сама не ожидала от себя, что мне будет интересно увидеть нагого мужчину! Но меж тем стало страшно, и я зажмурилась.

– Открой глаза! – последовало резкое, и я повиновалась. Моему взору предстало странное зрелище, и я даже не поняла в первый момент – нравится мне или напротив… Хотя нет. Отвращения не было и в помине.

Шаккар уже избавился от халата и короткой безрукавки, что была надета под ним, и стоял передо мной в одних широких штанах, продолжая медленно раздеваться. Сейчас его руки медленно развязывали веревки, удерживающие на талии шаровары, а я скользила взглядом по широкой, загорелой почти до черноты груди варвара. Мышцы бугрились под темной кожей. Я разглядела множественные шрамы, белыми росчерками расчертившие тело. Их было множество, маленькие, едва заметные, и несколько глубоких, широких, которые, впрочем, не уродовали красоты мужского тела.

«Красоты!» – сказала себе и поняла, что мне нравится его грудь с широкими темными сосками, чуть поросшая черными волосами.

Он был огромен, этот варвар, мой муж. Но совсем не так страшен, как мне показалось при первой нашей встрече.

«Не бойся!» – повторила про себя, но от вида мускулистой горы, что возвышалась надо мной, где-то внизу живота закрутился тугой жгут, и я снова ощутила, как липкие, словно паутина, лапки страха заползают под разгоряченную танцем и вином кожу. А затем Шаккар закончил с завязками и сбросил штаны, встав передо мной обнаженный, невероятный и ростом, и силой, что, казалось, перетекает по его венам вместо крови. Мужчина-камень, не человек, но темные глаза горят жизнью и… чем-то, чего я еще не понимала.

Краснея, опустила взгляд и уставилась расширившимися глазами ниже пояса мужчины. Сглотнула и снова задрожала.

«И это будет во мне? – Я стала приподниматься. – Он просто разорвет меня!» Я тихо вскрикнула, когда варвар опустился на колени рядом, потянулся своими руками и, захватив в плен хрупкую щиколотку, потянул на себя, и я заскользила к нему навстречу по ткани покрывала, такой мягкой и тем не менее шершавой, что она легонько царапала мою кожу на бедрах.

«Он меня раздавит!» – и пискнула, словно мышка. Шаккар опустился сверху, упершись руками по сторонам моего тела, навис, опасно сверкая взглядом, словно у изголодавшегося хищника. Сама не знаю, зачем подняла руки и выставила перед собой, ладонями прикоснувшись к его груди, горячей и твердой, словно камень.

– Не бойся, – повторил он мои собственные мысли, а затем опустил тело сверху, но при этом удерживая его на своих руках. Я почувствовала только, как волосы на его груди прикоснулись к моей коже, защекотали.

Шаккар пригнулся к моей шее, а затем провел губами дорожку из легких поцелуев от уха до ложбинки между грудей. Одна его рука скользнула мне под спину, приподняла, заставив выгнуться навстречу мужским губам. Правый сосок тут же попал в плен его влажного рта, мужчина втянул его в себя и чуть прикусил, и я снова задрожала. По спине пробежали мурашки, когда Шаккар, оторвавшись от моей груди, снова вернулся к губам. Нежность уступила место более сильному натиску. Мне казалось, что варвар едва сдерживается, чтобы не причинить мне боль. Словно он не привык к подобному проявлению нежности и оно ново для него.

Свела ноги, когда ладонь заскользила по телу, мимо груди, мимо живота, и легла осторожно на темный треугольник волос.

– Расслабься, жена, – хрипло шепнул мне в ухо варвар и зачем-то прикусил мочку. Не ожидая подобного, выгнулась, подавшись вперед, а палец мужчины соскользнул ниже, и я вздрогнула, когда он проник в мое лоно.

«Нет!» – мелькнула жалкая мысль в голове, произнести ее вслух я не могла. Все слова Тахиры, ее просьба уступить натиску мужа умчались прочь, словно табун диких скакунов, и я закаменела, только разгоряченный варвар не перестал ласкать меня, заскользил в глубину, пока не застыл, почувствовав преграду.

– Ты уже готова принять меня, – сказал он, и голос принца звучал довольно.

Готова…

Я закрыла глаза. Мужчина снова навис надо мной, но теперь вместо пальца его руки к моему лону прижалось нечто другое. Горячее, огромное, защекотало завитки и медлило перед вторжением.

– Прикоснись ко мне, – то ли приказал, то ли попросил Шаккар.

Я послушно подняла руку и положила ее на широкую грудь мужа.

– Ниже, – шепнул он, и его голос стал еще более сиплым.

Ладошка заскользила по мужской груди, опустилась на твердый живот, миновала лунообразный глубокий шрам и замерла, не решаясь двинуться дальше.

– Майрам! – почти захрипел он, и я поняла, чего именно он хочет, но не знала, хочу ли сама этого! Боялась или мне претило касаться мужа там, где это стеснялся сделать даже мой взгляд.

Выдохнула и решительно опустила ниже ладонь, чуть приподнялась, понимая, что иначе не достану. Обхватила пальцами горячий ствол и почувствовала, как он содрогнулся в моей руке, а Шаккар застонал.

«Что я делаю?» – стыдливая мысль опалила лицо и шею огнем, но рука мои мысли не слушала. Ладонь сжала член мужа сильнее и скользнула вниз, к самому основанию.

– Майрам! – Мужчина охнул и убрал мою руку, а затем стал медленно протискиваться в узкое лоно, наполняя его собой, растягивая и причиняя боль – то, чего я так боялась. Я взглянула в лицо Шаккара – его глаза были закрыты, но по всему было видно напряжение. Внутри всю меня распирало от чужого проникновения, а затем принц двинул бедрами, и низ живота опалила острая боль. Не удержавшись, закричала, и мой мучитель замер, но ненадолго. Совсем скоро он начал двигаться. Сначала медленно, затем все быстрее и быстрее. Я закусила губу и отвернула лицо и тут же почувствовала, как горячие губы мужа обожгли кожу на шее, и при этом он не переставал двигаться во мне, переполняя и разрывая на части.

Хотелось кричать, но я лишь кусала губы и сжимала ладони в кулаки.

Тахира сказала, что будет больно. Я не знала, что так сильно. Как только получилось не расплакаться – сама не знаю, а Шаккар все двигался и двигался, увеличивая темп проникновения в меня, а затем застыл и, закинув голову, закрыл глаза. Зарычал так, словно превратился в дикого зверя. Еще один толчок, более сильный, чем все предыдущие, затем снова и снова, и все закончилось. Внутри разгоралась боль, по бедрам потекло что-то горячее до отвращения.

Мужчина осторожно перекатился и лег рядом, тяжело дыша. Вся его грудь была усыпана бисеринками пота, а глаза по-прежнему закрыты.

Я тоже закрыла глаза, мечтая о том, чтобы это никогда не повторилось.

Что там говорила Тахира о том, что мне ЭТО может понравиться? Да никогда! Как же больно!

Открыв глаза, попыталась сесть, но тут же тяжелая рука придавила меня к ложу. Шаккар привстал и осмотрел меня с каким-то удовлетворенным блеском в темных глазах.

– Лежи! Я прикажу рабам принести воды, чтобы ты могла помыться, – сказал он и сам встал, да как был, в чем мать родила, так и направился к выходу из шатра. Я проследила взглядом за его спиной, широкой, темной, опустилась ниже на тонкую талию и ягодицы, взглянула на длинные ровные ноги, но стоило мужчине обернуться и шагнуть назад, к ложу, я зажмурилась.

Мужчина приблизился и опустился рядом. Потянулся ко мне и пальцами коснулся сомкнутых глаз.

– В следующий раз будет иначе, – сказал он, и я вздрогнула. Мне совсем не хотелось этого следующего раза. Пусть идет к своей Сарнай, а меня оставит в покое. – Посмотри на меня, Майрам! – приказал он. Не попросил, а именно приказал, и я, подчинившись, распахнула глаза и увидела склоненное над собой лицо варвара. Он смотрел пристально, но больше ничего не произнес до тех самых пор, пока в шатер не вошли его люди, тащившие бадью, наполненную водой. Только укрыл меня покрывалом, скрыв от чужих глаз, а когда мужчины вышли, снова раскутал и легко, как пушинку, поднял на руки и понес к бадье.

– Я сам смою кровь! – сказал он довольно. Мне оставалось только повиноваться.

Вода в бадье оказалась теплой и приятно освежила разгоряченное тело. Шаккар осторожно опустил меня в воду, а затем принялся мыть, бережно, словно я была хрупким сосудом в его руках. Прикосновения варвара в этот раз не причинили неудобств, хотя он касался меня в самых потаенных уголках тела. Я настолько расслабилась, что, кажется, уснула и пришла в себя, только когда оказалась на ложе. Дернулась и огляделась по сторонам.

Светильники погасли, и вокруг сгустилась тьма. Но за спиной лежало горячее тело мужа, а его рука властно притянула меня к широкой груди. Сопротивляться не было ни сил, ни возможности, и я сделала единственное, что смогла, – закрыла глаза и уснула, оставив все на потом.