Текст книги "Опасное путешествие Щепкина"

Щепкин заговорил высоким слогом

Столяр навесил дверь в два счёта, Малыш даже испугался, что он сейчас быстренько закруглится – и всё. Но страхи оказались напрасны, потому что ещё и после ужина столяр долго что-то полировал и наводил красоту, а потом велел Малышу принести веник с совком, чтобы прибрать и оставить после себя порядок. А сучья и ветки, которые Малыш натаскал из леса, столяр порубил и сложил аккуратной кучкой.

– Вот бы ты приходил сюда каждый день, – мечтательно сказал Малыш. – Тогда бы мне не надо было работать в магазине.

– Там-то оно повеселее, – ответил столяр. – Ты бы заскучал, если б не бывал в магазине. А где Щепкин, кстати? Говорили, он поехал мир посмотреть.

– Поехал, но уже вернулся. А я знаешь что нашёл? Я нашёл ему подружку, он мог бы взять её в жёны, а он не хочет. Даже не разговаривает с ней, и вообще.

– Может, стесняется? – спросил столяр.

– Да, он такой, – ответил Малыш и побежал к островерхому домику.

Он притащил Щепкина с Корнеевной. Щепкин был мрачный, сердитый и обиженный. Зато Корнеевна – довольная и весёлая и с восторгом рассматривала столяра.

– Ну ты и мастер находить диковинки, Малыш, – заметил столяр. – Пожалуй, надо нам эту прекрасную даму пошкурить и проолифить, как Щепкина.

– Угу, – кивнул Малыш, а Щепкин вдруг сказал:

– Одно хорошо, принцесса к нам едет. Хоть поговорю по-людски.

Малыш присел на ступеньку, держа в руках Щепкина с Корнеевной. Теперь и он отчётливо слышал конский топот. Видно, прав Щепкин. А вскоре показались мужчина с девочкой верхом на коне. Они спускались по крутой лесосеке.

– А, Малыш, вот ты где, – сказал мужчина. – Кнопка услышала, что Щепкин укатил на грузовике, и вот потребовала проверить, как с ним дела.

– Он в порядке, только очень сердитый, – ответил Малыш.

Кнопка слезла с лошади и подбежала к Малышу.

– Ещё бы! – сказала она. – Он ведь устал! Как ты не понимаешь?! Ездил в такую даль, наверно, не спал всю ночь. Да, Щепкин, бедненький?

– Не спал, – ответил Щепкин, – глаз не сомкнул. Я лежал в обувной коробке под крышкой и всю ночь гадал, куда меня отправят.

– Бедненький, – прощебетала Кнопка. – Малыш, ты должен пустить его к себе в кровать.

– Да пожалуйста, – буркнул Малыш. – Пусть он только дуться перестанет.

Кнопка взяла Щепкина, отнесла наверх и бережно положила под одеяло к Малышу в кровать.

– Ну вот, теперь он повеселел вроде, – сказала Кнопка. – А я приехала не только из-за него. Просто я скоро надолго уеду. Папа отправляется в дальние страны, а я пока поживу у бабушки.

– Ой, – огорчился Малыш. – Ты прямо завтра уезжаешь?

– Нет. Но скоро.

– Жалко, – вздохнул Малыш. – А такой был хороший день… Видела, что я нашёл? – Он поднял Корнеевну, чтобы Кнопка получше её рассмотрела. – Я думал, Щепкин захочет себе жену. А он только злится.

– Надо её получше нарядить, – решила Кнопка. – Тогда он наверняка в неё влюбится, вот увидишь.

Она взяла у мамы обрезки гардин и нарядила Корнеевну как настоящую невесту. Если б Щепкин увидел её сейчас, он бы наверняка стал с ней любезничать. Но он спал, и, наверно, ему снилось, как он снова ведёт грузовик в дальнюю даль.

Корнеевну отправили в островерхий домик, Кнопка залезла на коня и села впереди папы. Стало уже темно, и она включила фонарик, чтобы освещать путь и коню, и папе.

– Приходи поскорее снова! – крикнула мама Кнопке.

– Хорошо! – крикнула Кнопка в ответ.

На другой день, когда Малыш с Филиппом вернулись домой, она уже ждала их на лестнице. Сидела одна и очень обрадовалась, завидев их велосипед.

– Привет, – сказал Филипп.

– Привет, – ответила Кнопка. – Папа разрешил мне погостить у вас сегодня.

– Здорово! – обрадовался Малыш. – Ты и на ужин останешься?

– Да, если вы меня покормите.

– У нас сегодня рыбные фрикадельки, – промямлил Филипп.

– О! – сказала Кнопка. – А я их люблю! Почти как сосиски, так что не страшно. Папа не хотел меня отпускать, потому что не успел договориться с вашей мамой. И темнеет теперь рано. Но он сам меня вечером заберёт, я ведь скоро уезжаю, тем более тут такое дело…

– Какое дело? – удивился Малыш. – Щепкин на месте. Вон, сидит у меня под свитером.

– Дело в другом. Ты забыл? – спросила Кнопка.

– Ты думала, у нас день рождения? – догадался Филипп.

– Нет, конечно.

– А что тогда за дело? – всё больше удивлялся Малыш.

– Дело в том, что у Щепкина сегодня свадьба!

Малыш похолодел от ужаса, а Щепкин дёрнулся и вывалился из свитера на землю.

К счастью, он не переломал себе ни рук, ни ног. Он был потрясён в прямом и переносном смысле и молчал, уставившись в землю.

– Я Щепкину об этом сказать не успел… – пролепетал Малыш.

– Не беда, – ответила Кнопка. – Даже хорошо, что ты его не предупредил. Он бы всё время об этом думал, пугался, а зря. Свадьба – это не страшно. Наоборот, очень интересно. Корнеевна уже готова, нарядилась. Смотри, какая красавица.

– А Щепкин? – ревниво спросил Малыш.

– Для него у меня есть бант-бабочка. А тётушка Забота дала для него шляпу-котелок и чёрное пальто. Она сама смастерила. Щепкин, смотри, какой котелок прекрасный! Чур, тебе разрешается надеть его только сегодня, в день свадьбы.

Щепкин отвечать не собирался, однако, как показалось им с Кнопкой, с большим любопытством стрельнул глазами на шляпу, когда Малыш поднял его с земли.

– Давай я сперва с ним сам поговорю, – сказал Малыш, – а то женится, а что это да к чему, не знает.

Малыш унёс Щепкина за сарай и сказал ему так:

– Вообще, жениться приятно. Например, если те две девчонки станут к тебе приставать, ты всегда можешь ответить: «Некогда мне, жена дома ждёт».

– Это я не сообразил, – признался Щепкин. – Думаешь, мне пойдёт такая шляпа?

– Наверняка! – ответил Малыш. – Примерим?

Они вернулись обратно, к Кнопке. Она держала в руках весёлую Корнеевну, та была настоящая красавица в своём белом подвенечном платье.

– Опять ерунду придумали, – буркнул Филипп, но на самом деле ему было так интересно, что он не пошёл готовить обед, а остался стоять на крыльце.

– Ну, Щепкин, – сказала Кнопка, – давай-ка одеваться. Тебе полагаются шляпа, бант и плащ.

Ох, вы не поверите, каким важным стал Щепкин в этом наряде! Он выпрямил спину, расправил плечи и гордо вскинул голову.

– Филипп, ты будешь пастор, потому что мы с Малышом заняты, мы как будто родители жениха.

– Ну нет! – заартачился Филипп. – Я дядя Корнеевны, сижу в первом ряду и смотрю.

– Хорошо, тогда я сама, – вздохнула Кнопка. – Корнеевна, берёшь ли ты этого Щепкина себе в мужья?

– Так разумеется, – ответила Корнеевна и, кажется, сделала книксен.

– Щепкин, берёшь ли ты эту Корнеевну себе в жёны?

– Так-таки беру, – ответил Щепкин, и они с Корнеевной стали мужем и женой.

– А у меня для вас сюрприз, – сказала Кнопка.

Она достала свёрточек и сама его распаковала, потому что Щепкин справлялся с этим неловко.

Малышу было очень любопытно. Наконец Кнопка убрала все обёртки, и они все увидели подарок.

– Ой, – только и сказал Малыш.

– Это Корешок, ваш сын, – сказала Кнопка. – Я его сама нашла, в лесу рядом с нами.

– Корешок?! – сказал Щепкин, позабыв и про свой котелок, и про всё на свете.

– Вылитый папаша, – заметил Филипп.

– Послушай, дружок, – сказал Щепкин и в упор посмотрел на Корешка, – берегись в жизни двух вещей: дровяных печей и двух девчонок, которые крутятся у магазина. Впрочем, тебя они не достанут, ты не будешь ездить в магазин на заработки. Это наше с Малышом дело, а ты, Корнеевна, будешь сидеть дома и растить нашего сына.

– Как скажешь, старик, – кивнул Корешок.

– Так в нашей семье не говорят, – ответил Щепкин. – Лучше сказать «отец», но разрешается и «папа».

В тот день Щепкин не пошёл с Малышом в дом ужинать, а отправился в свой островерхий домик.

– Я хочу побыть с женой и сыном, – объяснил он Малышу. – Уф! Моя жена… До чего я не люблю это слово, кто бы знал.

– Некоторые говорят «моя супруга», – сказала Кнопка. – Может, оно тебе больше понравится?

– Гораздо больше, – признался Щепкин. – Я хочу побыть с супругой и ребёнком.

– Ладно, – кивнул Малыш. – Но после ужина вы, наверно, снова выйдете гулять, и мы ещё поиграем.

– Не исключено, – ответил Щепкин, но заметил, что Малыш огорчается, что он так отдалился от него из-за женитьбы, и добавил: – Увидимся после ужина, до скорого.

– Отлично, – сказал Малыш и убежал домой ужинать.

После еды Кнопка отказалась идти на улицу.

– Мне надо сначала сделать кое-что, – объяснила она. – Я хочу нарисовать свадебную фотографию Щепкина и Корнеевны. Пройдёт время, и им будет приятно, что она у них есть.

Но Щепкин и Корнеевна очень обрадовались картинке прямо сейчас.

– Ну вот, – сказала Кнопка. – И не забывайте меня. Я уезжаю к бабушке и буду жить у неё ужасно много месяцев.

– Мы своих друзей не забываем. Скажи, Корнеевна? – заявил Щепкин.

– Да. Мы не забываем, – ответила Корнеевна и сделала книксен.

Добро пожаловать домой, сказал папа

Папа Малыша со своими пальто и платьями всё время ездит по командировкам. Часто он уезжает недалеко и тогда в субботу возвращается на выходные, но сейчас отправился на север и не появлялся дома уже много недель. Он пишет Малышу открытки, Малыш убирает их в коробочку, а перед сном иногда достаёт, рассматривает и представляет себе папу в тех далёких местах. Но Малыш каждый день ходит с мамой на работу, у него много дел. Не успеешь встать – уже ночь, день прошёл. Часто Малышу некогда даже подумать о папе. И у мамы с Филиппом всё так же. Иногда они вечером садятся все вместе и пишут папе письмо, а Малыш рисует в подарок картинку. Но если б они знали, как папа радуется их письмам, они, конечно, писали бы гораздо, гораздо чаще.

Но папа уже сам едет домой. Он так соскучился, что гнал машину почти без остановок, лишь бы поскорее увидеть маму и мальчиков. Иногда он даже ночью ехал, чтобы побыстрее добраться. И сумел-таки приехать на целый день раньше, чем обещал. Представляете, он встал ещё до рассвета и ехал, голодный и продрогший, ни разу не остановившись, пока в полдень не домчал до родного дома. Тот встретил его тишиной и покоем. И тогда только папа сообразил, что днём дома никого нет.

Жалко, подумал папа разочарованно. Обычно к его приезду мама печёт хлеб и булочки, а Малыш с Филиппом ходят его встречать. И папе уже чудился горячий, сладкий дух свежей сдобы. А тут раз – никого нет, и булочками не пахнет.

– Э-эх, – загрустил папа. – Ну да ладно, ничего не поделаешь.

Он вытащил из машины два тяжеленных чемодана, а платья с пальто оставил висеть в грузовичке, им скоро снова в дорогу. Дотащив чемоданы до двери, папа взялся за ручку… Заперто. Конечно, раз дома никого нет, дверь на запоре. Папа полез в карман пальто за ключами и тут только вспомнил, что не брал их с собой. Боялся потерять во время долгой командировки, а что вернётся к запертым дверям, об этом он тогда не подумал.

Папа сел на ступеньку. Слева и справа от него стояло по тяжёлому чемодану. Всё получилось совсем не так, как папа намечтал себе, и он огорчался и злился. Папа взглянул на машину. Каждый божий день он садился в неё и куда-то мчался. Но теперь всё, хватит. Сил ехать к маме в магазин за ключами у него нет, понял папа. Он оглядел кухонное окно. Оно было плотно и надёжно закрыто на два шпингалета. Как и окна в гостиной. А спальня? Вот незадача, и это окно заперто. Последняя надежда оставалась на комнату мальчиков. Папа встал, задрал голову – ура! Окно в комнате Малыша и Филиппа приоткрыто.

Папа обошёл дом, нашёл лестницу и потащил её к окну. Хотя она была тяжёлая, папа этого не замечал – так он взбодрился от мысли, что сейчас он проникнет в дом, сварит кофе, согреется и никуда больше сегодня не поедет.

Папа приставил лестницу к окну, проверил, надёжно ли она стоит, и полез наверх. Всё шло отлично, пока он не оказался на уровне окна. Филипп искусно вставил в распор между рамой и окном пробку и укрепил её, навязав крепких маленьких узелков на верёвку. Развязывать эти узелки оказалось делом мучительным. Будь у папы ножницы, он бы справился вмиг, но ножницы лежали в чемодане, а лазить как мартышка вверх-вниз папе не хотелось, тем более что четыре узелка он всё-таки развязал, оставалось ещё шесть.

Тут на дороге внизу остановилась машина.

– Любезнейший, – крикнул мужской голос, – а куда это вы лезете?

От неожиданности папа чуть не свалился с лестницы. Он повернул голову и с достоинством ответил:

– Я хочу войти в окно своего дома.

– Вот оно что, – откликнулись с дороги. – А я подумал, вы вор. Но на вид вы не злодей, так что я, пожалуй, поеду спокойно дальше. Простите за беспокойство.

– Да уж да, – сердито буркнул папа себе под нос, – вы правы, только психи лазят в свой дом через окно…

От злости он разом распутал все шесть узлов, распахнул окно и влез в комнату. Здесь живут его мальчики, его сыновья. Сейчас их дома нет, но папе было приятно вот так постоять, посмотреть, как у ребят всё устроено, и словно бы поближе с ними познакомиться.

Потом он спустился в кухню и поставил вариться кофе. И вдруг вспомнил некстати, как прекрасно пахнут горячие булочки. Заглянул в холодный шкаф, а там – палочка дрожжей, мама припасла. И не успел папа хорошенько подумать, как уже отыскал поваренную книгу с рецептом и замесил тесто для булочек.

– Ты пока подходи, – сказал папа тесту, – а я вещи из машины принесу.

Папа разобрал чемоданы и сложил чистую одежду в комод, а грязную отнёс в подвал. Покончив с этим, он пошёл проверить тесто – а его стало уже чуть не в два раза больше.

– Ага, – сказал довольный папа, – пора лепить булочки.

Он отхлебнул глоточек кофе и взялся за дело. Булочек вышло два противня. Ставя первый в духовку, папа то и дело клевал носом. Его клонило в сон – очень уж он устал от долгой дороги да и не выспался. Но спать нельзя, он булочки печёт. Папа присел на стул в гостиной, твёрдо намереваясь глаз не закрывать, и вдруг заснул.

Папа сладко спал в гостиной на стуле, а булочки пеклись в духовке на противне. Сперва они были белые, потом стали золотистыми. Теперь папе уже пора было на них взглянуть. Потом они стали коричневеть и всё темнели и темнели, их надо было быстро-быстро вынимать из духовки, но папа спал и ничего не замечал, пока не стал задыхаться и кашлять, потому что комната наполнилась едким горелым дымом, чад разъедал глаза, и нос, и рот.

– Ой! – ойкнул папа и кинулся к духовке.

Открыл дверцу, а там лежат восемь чёрных раздувшихся булок, лопаются и шипят. Схватил папа прихватки, вытащил противень из духовки и заметался, не зная, куда его поставить. Наконец решил отнести его на крыльцо, там холодно.

К счастью, у папы был второй противень. «Этот уж я не упущу, – подумал папа, – а следы аварии замету». Но куда денешь восемь горелых булок? Хорошо бы закопать, да времени нет. Тут взгляд папы упал на островерхий домик Щепкина. «Спрячу я их пока тут, – подумал папа, – а потом разберусь».

Ссыпав горелые булки в домик Щепкина, папа вернулся на кухню и стал следить за булочками. На этот раз они вышли такие пышные, румяные и пропечённые, что папа с трудом удержался, чтобы не слопать их сразу. Потом папа отогнал машину за дом, поднялся наверх и лёг спать.

День стал клониться к вечеру, приехали мама с Филиппом и Малыш с Щепкиным.

– Что это? – удивилась мама. – Откуда эта лестница?

– К нам забрался вор, – ответил Филипп мрачно. – Постойте здесь, я проверю.

– Нет-нет. Я пойду с тобой. Малыш, а ты ступай к домику Щепкина и жди там.

Мама с Филиппом вошли в дом. Какой-то странный запах…

– Чем-то пахнет, – сказала мама. – Горелым и вкусным.

– Он, что ли, хотел дом поджечь? – спросил Филипп, озираясь по сторонам.

– Здесь никого, – ответила мама, – пойдём наверх.

– Кто-то лежит на папином месте… – зашептал Филипп.

– Это папа! – обрадовалась мама.

– Добро пожаловать! – сказал папа. – Хотите булочек?

Он сбегал вниз и принёс противень с булочками.

– Как приятно, когда дома тебя встречают булочками с пылу с жару, – сказала мама. – Предлагаю пропустить ужин и начать сразу с кофе!

– Всё вредное – самое вкусное, – заметил Филипп.

Тут в дом вернулся Малыш.

– Представляете, Корнеевна напекла к возвращению Щепкина булочек! – закричал он с порога. – И теперь они там втроём едят чёрные булки! Совсем чёрные!

– Молодец Щепкин, уже рассказал жене, как мужья любят, чтобы дома их ждали и пекли булочки, – хитро сказал папа.

– Меня дома не было, – ответила мама огорчённо.

– Зато я был и всё приготовил, – подмигнул папа.

Они сели за стол, и всё было так, как мечталось папе вдали от дома. И хотя Малыш вертелся у него на коленях, папа тоже сумел отведать булочек – очень-очень вкусных.

Домик под кухонным столом

Филипп привёз Малыша домой на велосипеде. Ездить так стало уже холодно. К счастью, у Малыша отличная шапка, она закрывает уши плотно-плотно, и голова совсем не мёрзнет. Но, когда Филипп наконец притормозил у дома, Малыш почувствовал, что весь задубел, ну, кроме головы.

Спешившись, он первым делом отнёс Щепкина в островерхий домик. Теперь, когда Щепкин женился, он спешил из магазина к семье.

– Там у меня супруга, – говорил он, – и сын. Ждут не дождутся, когда папа с работы вернётся.

А Малыш пошёл к Филиппу.

– Ты будешь велосипед заносить? – спросил он, потому что всегда придерживал дверь, когда Филипп ставил велосипед на место, под навес.

– Нет, – ответил Филипп, – пусть пока так стоит. Мне скоро ехать обратно в школу, у нас сегодня собрание.

– У-у, – кивнул Малыш.

– Давай ты покараулишь воду для сосисок, – сказал Филипп, – а то мне надо быстрее сесть за уроки, чтобы со всеми управиться. Картошку вариться я уже поставил.

– Хорошо, – вздохнул Малыш.

Он расстроился, что старший брат торопится. Малыш любил, когда Филипп не спеша готовил обед, а он ему помогал.

Все торопятся, ни у кого нет времени. Мама приходит с работы поздно, папа всё время в разъездах, Щепкин женился. Малыш был вовсе не уверен, что рад появлению Корнеевны и Корешка. Теперь, когда они поселились в островерхом домике, Щепкину больше нравилось бывать с ними, а не болтать с Малышом, как раньше. Обзаведясь семьёй, Щепкин вообще стал молчалив.

Малыш сел у плиты и уставился на кастрюльку с водой для сосисок. Филипп велел крикнуть, когда вода закипит. Но что такое – кипит? Вон что-то забулькало. Это уже кипит? Нет, когда кипит, тогда пар валит прямо как из трубы паровоза. Вот как из картошки.

– Картошка кипит! – крикнул Малыш.

– Уменьши под ней огонь, – отозвался Филипп.

Малыш подкрутил пламя, потому что этому он давно научился, и сел ждать дальше. Но вот крышка на кастрюле стала подпрыгивать, из-под неё вырвался пар и брызги.

– Кипит! – закричал Малыш.

– Иду! – откликнулся Филипп.

И правда пришёл, переставил кастрюльку в сторону и стал быстро кидать в кипяток сосиски. Брызги полетели во все стороны, но на Малыша не попали.

– Смотри, – сказал Филипп, – я ставлю часы. Когда длинная стрелка опустится вот сюда, сосиски сварились. Снова меня тогда покричи.

– Хорошо, – ответил Малыш, сел на стул и стал следить за стрелкой.

Она двигалась ужасно медленно, почти стояла на месте. «Если за ней не подглядывать, она наверняка убыстрится», – подумал Малыш и зажмурился. Но, когда он открыл глаза, стрелка подвинулась всего чуть-чуть, до цели ей было ужасно далеко. Хорошо, а если залезть под стол? Тогда ему вообще не будет видно часов, и они могут канителиться, сколько хотят, хоть вовсе стоять на месте.

Под столом оказалось отлично. Сидеть там было гораздо приятнее, чем у плиты. Малыш придвинул к столу стулья и теперь смотрел на мир словно бы сквозь окошки.

Но вам наверняка интересно, чем занимался тем временем Щепкин в своём домике. Ну, сначала они с Корнеевной и Корешком пообедали, а после еды Щепкин сказал: «Так, а теперь папа ляжет поспать». Раньше Щепкин редко вспоминал о послеобеденном сне, но теперь взял привычку ложиться подремать каждый день, «чтобы они поняли, что я папа».

«Странно, что Малыш всё ещё не зовёт меня», – подумал Филипп, подождал ещё, но наконец голод погнал его на кухню.

Сосиски давно разбухли, а от Малыша ни слуху ни духу.

– Ну что ты будешь делать, – проворчал Филипп, – убежал к своему Щепкину, а сосиски пусть сами варятся.

Он открыл дверь и крикнул на улицу:

– Малыш!

Никто не отозвался, но тут приехала мама и закричала издали:

– Обед готов?

– Да, – ответил Филипп, – только Малыш испарился. Я попросил его последить за сосисками, пока они варятся, и привет.

– Найдётся, – ответила мама, – он наверняка у Щепкина.

– Нет, – возразил Филипп, – тогда он услышал бы, что я зову.

– Значит, у столяра, – сказала мама. – Давай начнём обедать пока без него, я очень голодная.

– Угу, – кивнул Филипп, – а то мне тоже скоро уходить.

– Ой, – ответила мама, – ты уходишь? А я думала, что ты вечером дома и посидишь с Малышом, потому что я обещала тётушке Заботе зайти к ней.

– Мне обязательно надо пойти, я же казначей нашего школьного союза. Но, может быть, ты сходишь, когда его уложишь?

– Я что-нибудь придумаю, – сказала мама и принялась накрывать на стол.

А Филипп вынул сосиски и слил воду из картошки, но она варилась так долго, что разварилась в картофельную кашу.

– Ничего страшного, – сказала мама, и они сели за стол. – Ой, прости, задела тебя ногой, – вдруг извинилась мама.

– Нет, это я тебя ударил.

– Раз у тебя такие длинные ноги, тебе не надо садиться так близко ко мне, а то я шелохнуться не могу, – сказала мама.

– Это ты вытянула ноги, они в меня упираются, – обиженно ответил Филипп. – Мне вообще деваться некуда, хоть на стол ноги клади.

– Странно, – сказала мама, – раньше мы так не мучились.

– Надо всё померить и поделить место ровно пополам, – сказал Филипп и нагнулся под стол. – Ого, да тут Малыш, оказывается, – удивился он.

– Малыш? – переспросила мама испуганно.

– Всё, Малыш, кончай шалить, – сказал Филипп. – Разыграл нас, и хватит, не валяйся там. Мы попались на твою удочку, но теперь мы тебя нашли.

Но Малыш ничего не ответил. Он так крепко спал, что не слышал ни слова.

– Похоже, он спит, – сказал Филипп, – представляешь, лежит прямо на полу и дрыхнет.

– Бедный, так устал, – посочувствовала сыну мама. – Филипп, отнеси его наверх, пожалуйста.

Филипп был сильный, он отнёс Малыша в их комнату и снял с него ботинки, носки, брюки и свитер, а Малыш так и не проснулся. Потом Филипп накрыл его одеялом, подоткнул и пошёл вниз.

– Малышу тяжело ходить со мной на работу, – вздохнула мама, – я всё время забываю, какой он ещё маленький.

– Наверно, ему бы понравилось, если бы ты могла больше не работать, – ответил Филипп.

Малыш проспал два часа и проснулся бодрый и полный сил, как после долгой ночи, так что укладывать его в обычное время сегодня смысла не было.

– Что ж с тобой делать? – сказала мама. – Видно, придётся позволить тебе сходить со мной к тётушке Заботе.

– О-о! – удивился довольный Малыш. – Думаешь, мне надо позвать с собой Щепкина?

– Нет-нет, – сказала мама, – там темно, ещё потеряешь его. И надень-ка второй свитер, а то ты со сна, распаренный.

«Ничего себе! – подумал Малыш. – Идти в темноте вдаль, вот здорово! И совсем не страшно, потому что вместе с мамой».

Иногда навстречу им проезжала машина, и свет фар так резал глаза, что Малыш зажмуривался. А мама всякий раз тянула его чуть ли не в канаву за обочиной, потому что очень боялась, что человек за рулём автомобиля их не заметит. Но их, похоже, было хорошо видно издали, ведь у Малыша на куртке нашита широкая светящаяся полоса, а мама такую же приделала себе на шапку. Но когда машин не было, они шли просто в чёрной темноте, зато на небе светились звёзды.

– Малыш, а ты знаешь, что у звёзд есть имена? – спросила мама. – Пояс Ориона и Кассиопея, а вон видишь четыре звезды таким прямоугольным ковшиком, а перед ним ручка ещё из трёх? Это Стуре-Бьёрн, Большая Медведица, её ещё называют Повозка Карла. А рядом несколько звёздочек, очень на неё похожих, только меньше – как будто её медвежонок? Это Лилле-Бьёрн, Малая Медведица. В детстве я её обожала.

– А почему медвежонок не вырос? – удивлённо спросил Малыш, потому что мама-то вон как выросла за эти годы, а этот звёздный медвежонок, Лилле-Бьёрн, – нет.

– Звёзды не меняются, – сказала мама. – Смотри, это ведь дорожка к домику тётушки Заботы? Давай на неё свернём, там машин точно нет.

Машин здесь действительно не было, света фар тоже, и темнота стояла, что называется, непроглядная. Дорожка вилась среди высоких елей, больших, чёрных, всё заслонявших. Малыш не видел ничегошеньки. Мама делала руками такие движения, как будто плыла в темноте. Они шли тихо-тихо, молча и оба на цыпочках. Но потом мама испугалась, что Малыш испугается, кашлянула и прошептала:

– Ну вот, уже близко.

– У-у, – кивнул Малыш.

Он дал маме руку, чтобы мама могла успокоиться, подбадривая его, если совсем испугается.

– Львов в Норвегии нет, – сказал он, – а вон уже светится домик тётушки Заботы.

– Правда, – откликнулась мама, и они снова стали разговаривать, и шли теперь уже не на цыпочках, и мама не разгребала руками темноту перед собой.

А Малыш шёл и смотрел на звёзды. Многих из них он теперь знал – и медвежонка, и медведицу, и других. Они светят всем людям, и Малышу тоже.

– Мама, а давай каждый вечер гулять и смотреть на звёзды, – сказал он.

– Давай начнём с одного вечера, – ответила мама.

Тем временем они подошли к домику, мама постучала, и тётушка Забота открыла дверь. Но она была какая-то чудная.

– Заходите, заходите. Так вы с Малышом? Очень приятно.

– Он заснул после обеда, – объяснила мама, – а Филипп ушёл, пришлось мне взять Малыша с собой.

– Очень приятно, – сказала тётушка. – Только давайте говорить потише, у меня гость.

– Так у вас гости? – спросила мама. – Тогда мы лучше пойдём, наверно, а я зайду в другой раз.

– Нет-нет, – зашептала тётушка, – я и угощение приготовила. Заходите, я вам всё расскажу. Малыш, я очень радовалась, что твоя мама придёт ко мне в гости, а теперь вы пришли вдвоём, это вдвое лучше.

Малыш расстроился, услышав о госте. Интересно, это дядя или тётя? Наверняка кто-нибудь маме незнакомый, тогда все будут говорить красиво и важно, как всегда делают взрослые, когда плохо друг друга знают.

Они вошли в крохотную прихожую, мама сняла с Малыша куртку, а тётушка взяла у неё пальто. Потом мама посмотрелась в зеркало и пригладила волосы. Малыш шагнул в гостиную, стол был накрыт, стояли бутерброды и печенье, но за столом никто не сидел. А надо вам сказать, что гостиная тётушки Заботы была ещё немножко и спальня, потому что вдоль одной стены стояла большая кровать, покрытая ажурным вязаным покрывалом, сквозь которое просвечивало красное одеяло. Малыш привык считать, что кровать стоит здесь для красоты, но тётушка взяла его за руку и подвела к кровати. Покрывало было откинуто, край одеяла загнут, на подушке лежала головка с тёмными волосами, бледным лицом и закрытыми глазами.

– Ты завела себе мальчика? – спросил наконец Малыш.

– Только на время, – ответила тётушка. – Присаживайтесь к столу, пожалуйста, я всё расскажу по порядку. Я поэтому и просила вас не шуметь.

– Понятно-понятно, – сказала мама.

Она уже достала своё вязанье и была, судя по всему, страшно довольна, что гостей никаких нет, кроме мирно спящего мальчика. Малыш держал в одной руке бутерброд, в другой – кусок пирога и не отрывал взгляда от незнакомого мальчика.

– Я присмотрю за ним, – сказал он.

Мальчику бы, конечно, понравилось такое предложение, если б он услышал.

– Как его зовут?

– Лилле-Бьёрн, – ответила тётушка.

Малыш даже заулыбался про себя. Надо же, мальчика зовут почти так же, как звёзды, с которыми Малыш только что познакомился. Вот здорово!