Текст книги "Сберечь страх перевозчика"

Глава 9. Алексей – о карантине

Лира уже всё описала. Тем более у неё к такой теме больше склонности. До конца дней не смогу отблагодарить её за медицинское обслуживание. Ведь с первых дней знакомства только этим для меня и занимается. И даже не дней, а минут. Началось всё с того злополучного рейса, где меня обстреляли.

А в этот год она меня от коронавируса спасла. Не сам вылечился, не иммунитет сильный, а именно она вылечила. К тому же дистанционно. Ведь неизвестно, как лечить неизвестную науке новую болячку. А она, пользуясь своими познаниями, а также сопоставив имеющиеся современные сведения, моментально мне сообщила перечень старинных дешёвых препаратов. О которых типа все забыли, но они не утратили своей эффективности. Я в поездке, она ежедневно звонила, что-то подсказывала, выслушивала подробности моего состояния. И ведь получилось. Победили мы эту бациллу.

Я по больницам и к врачам не хожу, надобности нет. Тем более есть персональный, который всегда рядом. Сравнить не могу. Но мне кажется, других таких врачих нет. Она самый грамотный доктор. Она не только вылечит, если потребуется, но и делает всё, чтоб мы с Катькой не заболели. В общем, профилактика у неё всё время в практике. Только попробуй за стол с немытыми руками прийти. Шибанёт ложкой, а если не понял и пинком к умывальнику отправит. Она в Афгане отчётливо видела, к чему приводит пренебрежение чистотой рук и прочими санитарными нормами, и не собиралась видеть наши мучения от дизентерии.

Катька тоже молодец. Добыла мне обратный груз, когда все уже прекратили ездить. Иначе бы куковать мне в кабине до лета в сибирском лесу. Ещё и массажу научилась как-то от Лиры. И ведь замечательно делает. Лира как-то помяла мне кости на спине, что-то не очень у неё получается. А Катя прямо прирождённая массажистка. После поездок спина уже не так сильно болит теперь.

Ангелина заболела и по видеосвязи очень извинялась, что не может приехать и навестить нас. Зачем только извинялась, она же не виновата, что заболела. И из-за болезни настойчиво просила нас не приезжать к ней в гости. Мы и не собирались. Понятно же, что при инфекции надо изолироваться и не ходить по гостям. Поскольку она болела не в лёгкой форме, как я, Лира не стала ей какие-то рекомендации давать, а советовала прислушиваться к современным специалистам. Прислушалась и угодила в больницу. Так, наверно, лучше, чем самолечением заниматься. Но хоть выздоровела, проведя там месяц.

Мы долго сидели дома втроём. Делать особо нечего, вот Катя и откапывала нам в интернете всякие интересности. А ей уже двадцать, её тоже как-то развлекать надо. Одним интернетом сыт не будешь. Она ведь совсем не похожа на тех непутёвых сверстниц, у которых телефон будто приклеен к рукам. Если им отключить интернет и отобрать телефон, они же удавятся от бессмысленности дальнейшего существования. А Катя всесторонне развита, и мы с Лирой не особо прилагали усилия для этого. Она спокойно может и без электроники обойтись. Если у нас есть что-то рассказать словесно, она уберёт ноутбук и сосредоточенно будет слушать. А наши рассказы о минувших днях она всегда с удовольствием выслушивала. Даже если что-то и было когда-то рассказано.

Так что она нам рассказывает что-нибудь технологично, и в этом своя польза, мы в курсе новостей, а мы ей рассказываем бабушкиными способами. Изумительная дочка. Всем на зависть.

Вечерами, когда мы пресытимся сообщениями из глобальной сети, Лира делилась воспоминаниями о своих икарусных поездках. Икарус Катя обожает, так что всегда с интересом слушает такие истории.

– Как-то раз по окончании поездки челноки начали выгружать сумки из багажника. А там узбек сидит. Как он туда забрался, непонятно. Когда багаж загружают, то смотрят, чтобы запомнить, где чьё складывается, и главное, чтоб не спёрли, потому что бывали случаи. То есть и водитель, и челноки погрузку контролируют. И все они не видели, как этот узбек в багажник залазил.

– Может, по пути залез? Когда для туалета остановились.

– Может быть. Но тут такое дело. Багажник всегда загружается наглухо, даже дверки с трудом закрываются. Потом остатки сумок в салоне размещаются. То есть просто так открыть дверку и прилечь внутрь не получится. Но тот узбек такой тощий был, что, наверно, через щель, не открывая дверки, пролезет. Решил, видимо, из пункта А в пункт Б проехать, минуя миграционщиков.

– И что с ним сделали?

– Не знаю. Он поглазел испуганными глазами, выскочил наружу и удрал со спортивной скоростью. Челноки даже опомниться не успели.

– Забавно.

– А было такое, что автобус с туристами, возвращаясь домой, на полпути сломался. Это был единственный случай поломки на трассе. Это даже не поломка, был сущий пустяк, но ехать было нельзя. Целые сутки люди жили около леса. Делать особо нечего было, у кого-то из них с собой гитара была, так они всё время песни пели, пока водитель ремонтом занимался.

– А позвонить, чтобы вызвать техпомощь? Или запасной автобус прислать?

– В то время ещё не было телефонов.

– Ай, точно. Всё время забываю.

– А ты знаешь, что пустующий сегодня «черкизон» даже в самый разгар бывал иногда пустым? Где-то в конце девяностых в один из дней между иноземными торговцами шёпотом разошлась молва, что нужно попрятаться и даже товары на прилавки не выкладывать. Они все ожидали обязательного разбойного пришествия скинхедов. Слух дошёл и до некоторых простых посетителей, мне Джамиля по дружбе тоже сообщила о возможном погроме. На всякий случай я укатила Икарус подальше от рынка и не прогадала. Группа бритоголовых действительно появилась, но к их досаде громить особо было нечего. Случилось это двадцатого апреля. Дата, до которой азиатам вообще бы дела не было, да и большинству людей тоже. А оказалось, что в этот день родился Гитлер, и скинхеды отмечают его своими смелыми похождениями. Так что азиаты и бача всегда с опасением ждали этот день и предпочитали не попадаться на глаза. Как на территории рынка, так и за его пределами.

И таких историй у Лиры полно. Они все в багажник Икаруса не поместятся. Есть и такие забавные, есть и неприятные о встречах с рэкетом и бандитами.

– Я не похвастаюсь, что была известной личностью на рынке, но знающие меня за спиной назвали по-особому.

– Небось, Красная шапочка? – предположила Катя.

– И так тоже пробовали, но это не было популярно и не прижилось. В основном «та бабёнка в красной беретке на красном Икарусе». И что поразительно, не было каких-нибудь прозвищ наподобие «баба с щербатым лицом». Потому что рынок был просто кунсткамерой с изобилием кривых, косых, искалеченных. Каждый день там были люди с фингалами, ссадинами, порезами, избитые и прочие ушибленные. Там своих травмпунктов целая куча была, и посетители в очереди выстраивались.

– Ты же могла бы там врачом работать.

– Могла бы. Но вот не довелось. Контингент не самый приятный, хотя врачу не положено разделять людей, надо всем помощь оказывать. У меня же изначально другие задачи были, о которых я уже не раз говорила. Мне нужна была подвижность. Но всё оказалось без толку.

Кстати, обожаемый ею Икарус давно стоит без работы. Его абсолютно некуда пристроить, от него все отворачиваются. После работы на стройке изредка были разовые заказы, которые почти не влияли на пополнение нашего бюджета. А на время карантина работы лишились все турагентства. Когда карантинные ограничения стали снимать, работа всё равно не появилась. Мы обсуждали допущение продать его, но Лира наотрез отказывается. Хотя если бы и согласилась, то продать старый Икарус – это надо ещё постараться, ведь такое старьё могут оценить разве что музейщики, а они и сами без денег. Так что автобус пока стоит за окном и используется, как спальня.

Мы Кате много рассказывали за эти годы о наших похождениях, связанных с поисками непонятно кого. О подземных туннелях рядом с метро и о лабораториях. Об Аркадии, который нам очень много открыл неведомого. О том, что за нами постоянно следили. Такие вещи, которые не расскажут другие родители своим детям. Конечно же, она всё это всегда завороженно слушала. Говорит, что она в библиотеке Светланы Семёновны много всяких книжек читала, от Стивенсона и Твена до Уэллса и Дэшнера, но наши приключения не идут ни в какое сравнение. Тем более в книжках вымысел. А у нас действительные события, которые она слышит от первых лиц.

За все десять лет я Катю болеющей не видел. Ей болезни были неведомы. И Лире тоже, она и ковидом не болела. Или повезло, или вирус её не берёт. А вот с Катей незадача вышла. Она не заболела, но вирус причудливым образом на неё повлиял. Они с Лирой разобрались, так я не знаю, как теперь Катьку утешить. Всех мужиков ощущает. Я-то знаю, что у них на уме, общаюсь ведь на складах и дорожных стоянках. Маньяки, которых следует изолировать. Её новым способностям точно не позавидуешь. Лира грамотно по-матерински объяснила ей, что придётся научиться жить с этим.

Иногда Катя каталась на улице у дома на своём кейтборде[6]6
  Кейтборд – здесь умышленная автором игра слов. Kate (Кейт) – англоязычная вариация имени Катя, board (англ.) – доска. Дословное же значение слова «скейтборд» (skateboard) – роликовая доска для катания.


[Закрыть]. Мне особо сравнить не с чем, но катается она очень неплохо. Это же надо очень артистично по-цирковому балансировать на раскачивающихся в разные стороны роликах. Она смотрела видеозаписи, как другие люди всякие сложные трюки выполняют на таких досках, порой опасные. Но говорит, что подобное проделывать не собирается, к тому же в них часто нет практической пользы. Ей интересно само катящееся движение. Может, Катя от слова «кататься»? Потому и катается.

И за эти годы мы как-то увлеклись своей повседневностью, этой размеренной простой жизнью. Прошлое мы не забыли, но не было повода настораживаться, что нас может подстерегать какая-то опасность или беда. Похоже, что заговорщики нас оставили в покое. Слежки за собой мы не наблюдаем, как это было обыкновенно в прошлые годы. Лира в свои ночные дежурства подозрительного не узрела. За грузовиком в рейсах не плетутся преследователи. Первое время мы с Кати глаз не спускали, но потом разрешили в одиночку во двор выходить и за калитку на улицу. А когда ездим в город, то не держим её на привязи. Она и за спиной оказывается часто, и отлучается в магазины, да и просто можем все разлучиться по разным бытовым делам.

У государства хватает своих проблем, и наверно, спецслужбам вообще не до нас. У них там какие-то осложнения с Украиной, постоянные тёрки с Америкой и Англией. Да и внутри страны хватает разборок. Кучу чиновников сажают, обнаруживая неучтённые доходы и всякие махинации. Неужели такое действительно стало происходить, даже не верится. А та тайная структура по наши души, наверно, давно уже упразднена. Так что мы стали ненужными отходами производства. И теперь точно сами по себе.

Как же мы заблуждались…

Часть 2

Глава 10. Катя – о переменах

Мы пару раз в год ездим в тот наш старый дом, где жили родители, и где началось моё с ними знакомство. Нужно же поддерживать его в порядке. Вот и после эпидемии мы туда отправились, чтобы произвести очередные уборочные мероприятия. Приехали не на один день, а на целую неделю. Для нас приезд туда сродни памятному торжеству, поэтому кроме средств для санобработки и разных инструментов мы привозим всякое угощение. Ездим из дома домой, чтобы прибраться и поесть. А привозим по такому случаю и КамАЗ и Икарус. Ведь они оба были участниками событий тех памятных дней.

Геннадий, лучше бы он помалкивал. Я ведь не забывала о его словах. О том, что нас ждут трудности. Хоть мы и прожили больше десяти лет, не зная горя. Как это и должно было быть, всё произошло неожиданно.

Очередной вечер, в доме чисто после сделанной уборки, мы уже насытились, вспоминаем здешние былые дни. Изнутри мы ещё не заперлись, обычно мы это делаем перед тем, как лечь спать. Внезапно дверь открывается, и вваливается толпа людей. Почти все в медицинских нарядах и масках. У нас в памяти ещё остались воспоминания о прошедшем масочном режиме, так что их вид не вызвал удивления. Но сопровождали их мужчины в костюмах, и потребовали не оказывать сопротивления. Мама на меня серьёзно посмотрела и слегка мотнула головой. Я её намёк легко поняла, мне нужно помалкивать. Во всех смыслах. Понятное дело, если я их отключу, то что потом дальше делать? Собрать их в охапку и в лес отвезти?

Мы за своим весельем не заметили, как к дому подъехали несколько автомашин. Но даже если бы и заметили, деться нам было некуда. Те, которые не были похожи на медработников, продемонстрировали, что у них под костюмами имеется оружие, намекая, что они могут его использовать, если мы заартачимся. Против таких даже запертая дверь не поможет.

Сначала схватили маму, псевдоврач перевязал ей жгутом руку, вонзил в неё пустой шприц и выкачал некоторое количество крови. Потом эту процедуру повторили с батей.

Когда подошли ко мне, я уже готова была шикнуть на них, ведь запросто могу остановить этот цинизм. Но мама взглядом дала понять, чтобы не сопротивляться. Короче, и меня за компанию облегчили на несколько граммов.

Не объясняя, что происходит, вся толпа спешно покинула дом. Из окна мы увидели, что они погрузились в скорую и ещё одну скорую. Вообще-то, это способно привлечь внимание. На сельских улочках, если вызывают скорую, то хотя бы соседи потом узнают причину. Если они спросят нас, то что им ответить? Врачи приезжали, чтобы анализы собрать? Это же вздор.

Не в силах понять произошедшее, мы поняли, что наши злоключения не кончились. Видимо, мы все эти годы были на заметке, и опять кому-то для чего-то понадобились. Ведь все замыслы тех головорезов провалились, наши биомассы не представляют ценности.

Мы быстро решили, что с испорченным настроением мы тут не выспимся, и этим же вечером собрались и уехали к месту обычного нашего проживания. На дачу Славы или Ангелины. Но и там спалось плохо. Я и батя то и дело ворочались в кроватях. Мама, естественно, несла свою ночную охранную повинность и до утра глаз не сомкнула.

Утром мы даже позавтракать не успели. Те же люди пришли с таким же нахальством. Снова сверкнули иглы шприцов. Мало им было крови, сначала решила я. Но узрела, что шприцы не пустые, а с какой-то жидкостью.

Маму и папу обезвредили одновременно. Я не имею представления, что за препарат им вкололи, но отключились они уже через минуту. Батю оставили лежать на полу, а маму почти волоком потащили наружу.

– Что вы делаете??? Куда вы её тащите???

Мои крики, как горох об стенку. На них не обращали внимания. Я пыталась отцепить руки похитителей от мамы, отобрать её у них, но меня отталкивали.

Её небрежно затащили в Икарус, у которого был заведён двигатель, а в кабине сидел наготове один из банды похитителей. Я сделала попытку протиснуться вслед за ними через открытую дверь, но меня с силой отпихнули так, что я кувырком отлетела, ушибив себе всё, что возможно. После этого Икарус рванул с места вместе со скорой, на которой, видимо, и приехали эти мерзавцы. Эх, мама. Она всегда поддерживала автобус в хорошем состоянии. Эти негодяи завели его без проблем.

Соображать было некогда. Я вскочила, ощутив, что у меня болят места ушибов, вбежала в дом и схватила скейтборд, краем глаза заметив, что батя не очнулся.

Отталкиваясь одной ногой от асфальта, а второй уверенно стоя на доске, я погналась за Икарусом. Пока он ехал по посёлку и потом по дороге, ведущей к большой трассе, я ещё могла его преследовать. Но на что я рассчитывала? Как ни разгоняйся, невозможно угнаться на скейтборде за быстро движущимся автотранспортом. Я бы не смогла этого сделать, даже если бы у меня была спортивная подготовка. Вкладывая все свои способности и умения, все технические возможности доски, я ехала в два раза медленнее, чем нужно. Да и как не разгоняйся, я в конце концов просто устану. Я читала в интернете о профессионалах, которые разгонялись на доске до немыслимых скоростей более ста километров в час, но у них и доски крутые, и катились они под уклон. На горизонтальной дороге это физически невозможно. Жаль, что крылышки от Икаруса за спиной – просто декор. Да и дома они остались вместе с рюкзаком. Вот те и рождённый ползать.

Когда я поняла, что совершаю глупость, остановилась на обочине и ещё какое-то время смотрела туда, где скрылся Икарус. Полная неопределённость. Куда её? И главное – зачем? Потом медленно поплелась в сторону дома.

Когда я подошла к дому, батя был на ногах и стоял около забора. Он и сам был в замешательстве. Медленно подошла и ткнулась ему в плечо. Потом он меня, как ребёнка, дотянул до дома.

– Предлагаю сначала позавтракать, – начал батя. – А потом уже поговорим.

Я впервые ощутила что-то непередаваемое и с силой бросила скейтборд в стену. Он крепкий, не сломался, а в стене отпечаток остался. А батя на это не отреагировал, наверно понимает, что меня сейчас переполняет даже и не знаю что. Злость, негодование, досада? Если бы такое уже случалось со мной, то подобрала бы нужное слово. А пока не понимаю, что со мной происходит.

– Её же забрали у нас, – только и смогла выдавить.

– Да. Забрали. Ты уж извини, но нам нужно поесть. Мне и Лиру когда-то приходилось уговаривать принимать пищу. И сам себя заставлял в похожих обстоятельствах. Нам понадобятся силы, ты не глупая и должна это понимать. Даже если нет аппетита.

Не время предаваться кушаньям. Но он прав. Как бы это нелепо не выглядело в такой ситуации. Если мы сейчас всё бросим и кинемся вдогонку на КамАЗе, то всё равно не догоним.

Завтракали мы молча. И аппетита мы не были лишены. Поели, будто и нет проблем. Вот только после насыщения желание разговаривать не появилось. Я просто плюхнулась на кровать в полнейшей растерянности. Что-то надо делать, а что – ума не приложу. Так и провалялась.

Её забрали. Зачем? Уже давно было ясно, что она бесполезная. Нет у неё веществ, которые жаждали получить выродки, чтобы сделать из всех легкоуправляемых рабов. И уже не появятся. Я не верю, что у неё в организме вдруг что-то изменилось.

Часа через три мне по телефону позвонила Ангелина. Я взяла трубку с полнейшим равнодушием.

– Привет! Я сейчас на Обнинской АЭС, мы сюда группой факультета по учёбе приехали. А у вас тоже сюда экскурсия? Я просто тут ваш Икарус видела.

– Глаз с него не спускай!!! – кричу ей в ответ. – Следи за ним! Оставайся там и не упусти его!

– Погоди. Я же тут с группой. Я не могу чем попало заниматься.

– Я сейчас приеду! Жди нас там!

– Как это жди? Я что руководителю скажу?

– Маленькая что ли? Не можешь выкрутиться? Смотри внимательно за автобусом и меня дождись.

При телефонном разговоре я не видела её лица, но по интонации было отчётливо ощутимо, что от моих указаний у неё исчезла привычная улыбка. Я смогла таки её немного подавить, вот только нет от этого восторга в данный момент.

Завершив разговор с Ангелиной, командую бате:

– Быстро едем!

– Куда это?

– В Обнинск.

Он понял, что у меня появилась какая-то обнадёживающая информация, и беспрекословно вышел заводить КамАЗ. Я тут же свалила в рюкзак какую-то еду, разных вещей, причём делала это бездумно и не вглядываясь, что я там складываю, сосредоточившись на шансе отбить маму у врага. И тут же побежала к КамАЗу.

По пути я ему поведала о диалоге с Ангелиной. Он как-то спокойно отнёсся к этому, как и к тому, что произошло утром. Батя выглядел так, будто такое происходит постоянно и он к этому привык. У него были в жизни переделки, но я к такому совсем не привычна.

До Обнинска по нашим меркам путешественников совсем недалеко, но добирались мы два с половиной часа. И это ещё повезло, что в заторы не угодили. Так что приехали к АЭС мы уже, когда группа Ангелины уехала, а сама она в непонимании стояла около проходной. И как я и догадывалась, лицо у неё наконец-то лишено улыбки и выражает растерянное недоумение.

Я спрыгиваю с КамАЗа и резво иду к ней. Оглядываюсь кругом и спрашиваю:

– Где Икарус?

– Так он давно заехал за ворота и укатил внутрь. Я решила, что какая-то важная делегация. Потому что наш студенческий автобус тут на улице стоял. Может, объяснишь, зачем мне нужно было ждать?

Я не ответила и пошла к проходной.

Пытаться пройти на территорию, само собой, бесполезно. На вахте охрана, и если начать буянить, то это может закончиться приездом безмозглых силовиков. Поспрашивала, куда уехал автобус, на что мне бестолково ответили, что экскурсии на сегодня закончены. Я попросила вызвать сюда того, кто знает что-то о транспорте.

Пришёл какой-то мужик через несколько минут. Всем свои видом изображал, что не понимает, чего от него хотят и про Икарусы он не знает. Охранник тоже на территорию пассажирский транспорт не пропускал. Так что или Ангелина лукавит, или эти работники скрывают.

Вышла на улицу, посмотрела через решётку ворот с атомной символикой, там длинная прямая дорога в окружении деревьев, и автобусов не видно.

Тогда снова подхожу к Ангелине:

– Здесь точно был Икарус? Ты точно его видела?

– Ну да. Был. Видела.

– Это точно был НАШ Икарус???

– Ну конечно. Я же помню номер. Да и перепутать сложно, такие автобусы сейчас редко можно увидеть. Так что ошибки точно нет.

– Понятно, – выдохнула я. И немного подумав, предлагаю: – Ладно, поехали отсюда. Мы тебя отвезём.

Перед тем как уезжать, я глянула на бледно-жёлтое здание проходной. У одной из четырёх дверей стояла… Мне показалось, что Светлана Семёновна. Моя лёгкая близорукость может меня обманывать, я протёрла глаза, хоть обычно и не делаю так. Нет, видимо, показалось. Слишком было бы удобно, что все тут собираются. У дверей есть несколько человек, но Светланы нет. Похоже, перенервничала, мерещится уже, надо сваливать в спокойную обстановку.

– Что происходит-то? – спрашивает Ангелина, когда мы влезли в кабину.

– Не твоё дело! – отвечаю я.

– Каштанка, не надо так, – заговорил батя.

– Ты-то ещё не беси меня!!!

А бесит уже всё, что случилось за день. Ангелину я не собираюсь посвящать в подробности нашего инцидента. Помнится, батя даже Славе не всё всегда говорил, а уж тот был посвящён в его дела. Так что Ангелине и подавно незачем знать наши тайны.

Довезли мы её до самого дома. Она снова из присущей ей вежливости приглашала к себе, но мы наотрез отказались. Чем, видимо, ещё больше её расстроили. Весь день у неё пошёл наперекосяк. Мы не знаем, что она наговорила своему научному руководителю, чтобы отколоться от сегодняшней учебной программы. Так что денёк у неё выдался не радостный. Как и у нас.

А вечером, когда мы уже оказались дома, я ей сама позвонила:

– Слушай, ты извини меня за мою грубость. Тут навалилось просто, но я не буду говорить, что именно.

– Да ладно тебе, не страшно. Спасибо, что позвонила.

Не страшно ей. Что хоть она знает о страхе? А я что знаю?.. Наверно, после этого короткого звонка она опять расплылась в своей характерной улыбке.

Пока мы ехали обратно, я пожевала булку, которую запихнула в рюкзак. Ела её с вареньем, которое забросила, схватив миску со стола. Прямо так в открытом виде. Весь рюкзак внутри вымазался, и я его булкой вытирала. А дома стала выгружать ненужное барахло, которое перед выездом не глядя оголтело сгребла с ближайших полок и со стола. Плеер, пустая чашка с ложкой, ручка, расчёска, баночка с шурупами, рулетка, обёртка от печенья. И всё это заляпалось вареньем. В здравом уме эти предметы я бы не тронула.

Маму отвезли на АЭС. Что за ерунда.

И тут у меня щёлкнуло в мозгу. Я схватила ноутбук и стала искать и читать. Читать и искать.