Текст книги "Бич и молот. Охота на ведьм в XVI-XVIII веках"

В свободном городе Кельне за исключением двух вспышек эпидемии охоты на ведьм в 1625-1626 гг. преследований было значительно меньше, чем в других местах Германии. Этой относительной свободой город был обязан как просвещению, так и более мягкому уголовному законодательству, которое оставляло право на аресты за городским советом. Слухи и сплетни о шабашах, а также обличения сообщников во внимание, как правило, не принимались, а наказанием за ведовство служило в основном изгнание из города. Однако в 1610 г. совет города не принял никаких мер против толпы, которая забила камнями ведьму на основании все тех же слухов об участии в шабаше.

Из множества процессов, имевших место около 1626 г., самым известным является дело Катрин Генот. Монахини св. Клары обвинили ее в том, что она их околдовала. Когда дело слушалось в церковном суде, ее адвокат (сам факт предоставления адвоката уже необычен) доказывал, что обвинения одержимых несущественны, а помощник епископа и главный уполномоченный вынесли вердикт «невиновна»! Архиепископ Кельнский Фердинанд, чья резиденция находилась в Бонне, настоял на новом слушании в светском суде и добился осуждения и казни Катрин Генот.

Вторая вспышка произошла в 1629 г. и снова встретила значительное сопротивление. Одна одержимая по имени Кристина Плюм указала сразу несколько ведьм. Многие священники, объявившие ее показания словами сумасшедшей, тут же оказались в числе подозреваемых. Архиепископ, слабовольный фанатик, поощрял городской совет ускорить охоту на ведьм и распорядился создать комиссию для проверки всего спектра признаков ведовства. Процессы все еще оставались относительно гуманными: конфискация собственности была запрещена, хотя семьи осужденных и обязаны были оплачивать все расходы сами; пытки применялись только по требованию суда, а не по прихоти палача, как это бывало в других местах. Началом ведовского процесса все так же оставался арест; однако поскольку городской совет ограничивал число арестов, в Кельне никогда не было такого массового террора, как в Бамберге или Вюрцбурге.

Кельнские иезуиты проявили себя с лучшей стороны, оказывая сопротивление охоте на ведьм. К примеру, они делали попытки не допустить распространения книг, разжигающих враждебное отношение к магии и ведовству.

Либеральному влиянию иезуитов пришел конец, когда после битвы за Лейпциг в 1631 г. орда высокопоставленных служителей Церкви, пропагандировавших охоту на ведьм, нагрянула в Кельн вместе со всеми своими сокровищами в поисках надежного убежища. Среди них были архиепископ Майнцский, четыре епископа – из Бамберга, Вюрцбурга, Вормса и Шпейера, а также аббат Фульды. Изгнанные из собственных вотчин шведской армией и протестантами, эти прелаты рьяно взялись за отлов ведьм в Кельне. К 1636 г. дело приняло столь скандальный оборот, что Папа вынужден был отправить в Кельн кардинала Джиретти и кардинала Альбицци для прекращения процессов. Папская миссия усилила оппозицию внутри самого города, а общее изменение религиозной атмосферы уняло истерию, и на протяжении многих лет после 1636 г. ведьм в Кельне больше не сжигали. Последняя казнь имела место в 1655 г.

Франц Бюирман был выездным судьей, назначенным архиепископом Кельнским и наделенным полномочиями, превышавшими власть местных судей. Его деятельность распространялась не только на Кельнскую епархию, но и на Юлиер, Клевс-Берг и монастырский город Сигбург. Он был, по словам Луи Гиббона, «пройдохой низкого происхождения, грубым орудием в руках персон более высокопоставленных, чем он сам». Поскольку собственность его жертв подлежала обязательной конфискации, то старался он вовсю. За два посещения в 1631 и 1636 гг. деревень Райнбах, Мекенхайм и Флерцхайм (под Бонном), насчитывавших 300 дворов, Бюирман сжег 150 человек живьем.

Кристина Беффген, состоятельная пожилая вдова, бездетная, щедрая и глубоко уважаемая. На основании не то «предположения», не то доноса двоих узников Бюирман арестовал ее по подозрению в ведовстве. Перед инсценированным судом (пять из семи заседателей отказались принимать участие в процессе) фрау Беффген завязали глаза, отслужили над ней службу по изгнанию злых духов, обрили и начали колоть шипами; затем ее посадили на стул для пыток и сжимали ей ноги тисками до тех пор, пока она не призналась. Когда пытку прекратили, она отказалась от своих признаний. Пытка возобновилась, но женщина отказалась назвать «сообщников». Кристина Беффген скончалась на четвертый день, не перенеся мучений, а Франц Бюирман присвоил ее собственность.

Фрау Пеллер, жена судебного асессора, обвиненная вместе со своей сестрой в отместку за то, что последняя ответила отказом Бюирману на его авансы. Без ведома местного правосудия фрау Пеллер арестовали рано утром, а к двум часам дня она была уже в пыточной камере. Ее протестующего мужа судья Бюирман приказал выбросить из зала суда. Как и фрау Беффген, ее обрили, произнесли над ней службу по изгнанию духов, обыскали – в процессе чего помощник палача изнасиловал женщину – и стали пытать. Чтобы заглушить ее крики, судья Бюирман засунул ей в рот грязный платок. Как только ей велели назвать сообщников, с ее уст хлынул целый поток имен, так что вопрос пришлось срочно замять. Обвинительный приговор вынесли ей немедленно и сожгли живьем в соломенной хатке, как было принято в Рейнских землях. Ее так и не пришедший в себя от ужаса муж скончался несколько месяцев спустя.

Господин Лиртцен, бургомистр Райнбаха и зять одного из заседателей, отказался сознаваться в чем бы то ни было даже после ножных тисков и «челюстей крокодила». Тогда его приковали четырьмя железными кольцами, от которых в разные углы комнаты тянулись четыре веревки, к кресту св. Андрея, свободно закрепленному в полу, и надели металлический ошейник с шипами внутри. Палач раскачивал крест так, что железные шипы впивались несчастному в шею. Но господин Лиртцен все равно отказался признаться. Тогда его посадили в металлическое кресло, под которым развели костер. Но и непрекращающаяся двадцатичетырехчасовая пытка не заставила его стать лжесвидетелем. Два дня спустя его сожгли живьем вместе с фрау Пеллер.

Мэр Райнбаха, образованный и состоятельный доктор Шультхайс Швайгель, был самым серьезным оппонентом Бюирмана. В 1631 г. он воспротивился суду над Кристиной Беффген, и Бюирман, вернувшись в 1636 г., арестовал Швайгеля как «покровителя ведьм». После семи часов беспрерывной пытки доктор Швайгель умер. Его тело выволокли из тюрьмы и сожгли. Доктор завещал значительную часть своего состояния бедным, но Бюирман наложил руку на все.

Оппозиция Бюирману со стороны горожан и служителей Церкви Райнаха была дружной, но безуспешной. В особенности заметную роль в протестах 1636 г. сыграли доминиканец Иоганн Фрайлинк, приходской священник Райнбаха отец Вайнхарт Хартман, который публично упрекал подручных Бюирмана, и отец Губерт из Мекенхайма, который в проповедях порицал преследование ведьм (за что его самого обвинили в ведовстве). В конце концов во время преследований в Сигбурге Бюирман обнаружил, что один из его палачей – колдун. И поспешил сжечь его.

Что касается дел о ведьмах, о которых Ваша светлость размышляла некоторое время тому назад, то все началось снова, и нет таких слов, которыми можно было бы это описать! Горе и несчастье! В городе их никак не меньше 400 обоего пола, высокого и низкого звания, даже священников, причем обвинения против них так серьезны, что они могут быть арестованы в любую минуту. Вне всякого сомнения многие подданные моего милостивого господина епископа, разного занятия и звания, должны быть казнены: клирики, выборные советники и доктора, городские чиновники, судебные заседатели, с некоторыми из них Ваша светлость знакомы. Арестовывают студентов-юристов. У господина епископа есть не меньше сорока студентов, которые должны вскоре принять сан, из них тринадцать или четырнадцать, как говорят, замешаны в ведовстве. Несколько дней назад арестовали декана; двое других, которых также вызвали в суд, сбежали. Нотариуса нашей соборной консистории, весьма ученого человека, арестовали вчера и пытали. Одним словом, не менее трети города наверняка виновны. Самые состоятельные, самые привлекательные для паствы, самые выдающиеся служители Церкви уже казнены.

Неделю назад сожгли девушку девятнадцати лет, о которой все говорят, что она была самой красивой в городе и, как все считают, исключительно скромной и чистой. Сжигают за отречение от Господа и посещение шабашей многих, о ком никто никогда не говорил дурного слова. В заключение моего рассказа об этом ужасном деле скажу, что в городе есть около трехсот детей трех-четырех лет, о которых говорят, что они совокуплялись с дьяволом. Я видел, как казнили семилетних детей и как храбрые школяры десяти, двенадцати, четырнадцати и пятнадцати лет шли на смерть. Но я не могу и не должен больше писать об этих ужасах. Пусть свершится правосудие. P.S. Много поразительных и страшных вещей происходит. Нет никакого сомнения в том, что в местечке, называемом Фрав-Ренгберг, сам дьявол с восемью тысячами последователей проводил ассамблею и служил перед ними мессу, раздавая своей пастве (то есть ведьмам) очистки и обрезки репы вместо святого причастия.

Правда также и то, что все они поклялись не включать свои имена в Книгу жизни и все согласились, что их решение надлежит записать нотариусу, которого я и мои коллеги хорошо знаем. Мы также надеемся, что книгу, в которую они занесли свои имена, еще можно найти, и все усердно ее ищут.

Письмо канцлера епископа Вюрцбургского своему другу. 1692.

В это время епархия Вюрцбурга соперничала в жестокости преследования ведовства с епархией Бамберга. В этих епархиях правили двоюродные братья, епископ Филипп Адольф фон Эренберг Вюрцбургский и епископ Готфрид Иоганн Георг II Фукс фон Дорнхайм Бамбергский.

В 1626 г. одного крестьянина на основании обычных сплетен обвинили в порче; под пыткой он обвинил еще семерых. Всех сожгли, одного предварительно растерзали раскаленными докрасна щипцами. В январе 1628 г. трое детей, старшей девочке было 13, младшей 8 лет, сознались в сношениях с дьяволом; двоих сожгли, самую маленькую передали для исправления отцу. В октябре того же года допрашивали школьника по имени Иоганн Филипп Шук; после 46 ударов кнутом он все еще продолжал отпираться, но когда ему дали еще 77, он сознался в том, что посещал шабаши, и назвал всех своих сообщников. Его казнили 9 ноября. Другой школьник, Якоб Русс, 12 лет, после нескольких порок сделал аналогичное признание и обвинил в участии в шабашах священников. Его казнили 10 ноября.

Сохранился датированный 16 февраля 1629 г. список 29 массовых казней в Вюрцбурге, общим числом 157 жертв. В списке мужчин почти столько же, сколько и женщин, многие из них были богатыми и высокопоставленными людьми, присутствуют и дети, тринадцать из них в возрасте 12 лет и еще моложе.

Примерно в это же время юного родственника епископа Вюрцбургского обезглавили по обвинению в ведовстве. Юноша был единственным наследником своего могущественного родича, и останься он в живых, то унаследовал бы значительное состояние. Инцидент описан иезуитом, одним из советников, которые, судя по всему, и были ответственны за это происшествие. Эрнест фон Эренберг был образцовым студентом с блестящими перспективами, но, как о нем говорили, забросил вдруг свои занятия и принялся бегать за женщиной старше себя. Начал пить и кутить. Иезуиты ловко расспросили его и пришли к выводу, что он знаком со всеми пороками, включая и посещения шабашей. Эрнесту вынесли обвинение, а потом, без его ведома, судили и нашли виновным. Однажды в семь часов утра молодого человека разбудили и сообщили ему, что отныне он будет вести лучшую жизнь. Ничего не подозревая, молодой человек позволил привести себя в замок, в задрапированную черным пыточную камеру. При виде ее ужасов Эрнест упал в обморок. Некоторые из судей были так тронуты, что стали просить епископа о снисхождении для молодого человека, но Филипп Адольф отдал приказ начинать казнь. Эрнест оказал палачу сопротивление и в завязавшейся потасовке получил удар по голове. Иезуит, описавший всю сцену, высказался по этому поводу так: «Он упал наземь без малейшего признака горя или проявлений благочестия. Да смилостивится над ним Господь, чтобы не упал он также в вечное адское пламя!»

После этой казни с епископом произошли какие-то изменения, потому что он учредил поминальную службу по всем жертвам ведовских процессов, и истерия пошла на убыль. Продвижение шведской протестантской армии также помогло приостановить процессы, хотя бы на время.

Всеобъемлющие законы против ведовства, принятые Максимилианом I Баварским в 1611, 1612 и 1622 гг., укрепили результаты, достигнутые его суеверным отцом Вильгельмом V, который положил начало репрессиям в 1590 г. На протяжении 40 лет, с 1590 по 1630 г., советниками при обоих герцогах служили фанатики-иезуиты, которые настаивали на принятии жесточайших мер против так называемых ведьм. К 1631 г., однако, влияние умеренных иезуитов, таких как Адам Таннер, сделалось более ощутимым. В том же году Максимилиан издал нечто вроде «Эдикта милосердия»: внешне поощряя доносительство, по сути он ознаменовал начало медленного и неравномерного, но все же ослабления преследований.

Иезуиты появились в Баварии в 1541 г., но по причине враждебного отношения к ним в обществе не выставляли свои усилия напоказ, занимаясь негласной работой по воспитанию будущего правителя Вильгельма V. В 1590 г. он обратился с запросом к собственному дворцовому совету, а также к иезуитскому университету в Ингольштадте об организации уничтожения ведьм. 28 апреля университет ответил, что поскольку преступление ведовства в Баварии вещь новая, то судьи нуждаются в помощи. Им следует ориентироваться на «Молот ведьм» и доступные протоколы недавних процессов. Более того, «герцогу следует объявить недоносительство на ведьм уголовно наказуемым преступлением; пытка должна применяться чаще, чем в других случаях». Другой советник-иезуит, влиятельный Григорий Валентийский (1595), утверждал, что лучшим доказательством может быть только признание самой ведьмы, исторгнутое под пыткой.

Какие именно процессы рекомендовал проводить университет (не называя конкретных фактов), можно понять, обратившись к примерам Шонгау, Фрайзинга или Верденфельса. В Шонгау в 1587– 1589 гг. герцог Фердинанд, брат Вильгельма, временно прекратил все прочие дела ради проведения массовых ведовских процессов. Сожгли или обезглавили 63 женщины. Дворцовый совет в Мюнхене надзирал за проведением судебных разбирательств, в одном случае отдав приказ пытать женщину беспрерывно, пока она не сознается. Во Фрайзинге после града одна женщина заметила, что следует ожидать еще худшей погоды. На нее донесли как на ведьму, пытали, пока она не показала еще на нескольких женщин, которых также арестовали и казнили. В небольшом альпийском городке Верденфельс 49 женщин из 4700 жителей сожгли за 20 месяцев, с 1590 по 1591 г. Обитатели местечка вынуждены были заплатить громадную сумму в 4000 флоринов за это избиение. Специальному судье пришлось подать в епархию Фрайзинга петицию с просьбой остановить процессы, ибо если они и дальше будут продолжаться, как начались, то вскоре очень немного женщин останутся в живых.

Как и в Трире, палач из Шонгау Йорг Абриель сделался влиятельным и богатым человеком, к которому обращались для обнаружения ведьм в любом из немецких государств. Осмотреть одну женщину в поисках печати дьявола стоило два флорина, казнить – восемь. Когда Абриель, этот баварский Мэтью Хопкинс, не находил у женщины никаких подозрительных отметин на теле, то заявлял, что, по его мнению, она похожа на ведьму. На основании его голословного утверждения ее арестовывали и пытали до тех пор, пока она не сознавалась.

В 1597 г. Вильгельм отрекся от престола в пользу своего сына Максимилиана, а сам удалился в монастырь. Его также воспитывали иезуиты; его непосредственный учитель Иоганн Баптист Фиклер требовал в 1582 г. жесточайших наказаний для ведьм и позаботился о том, чтобы будущий герцог впитал его идеи. Когда Максимилиану было всего 17, он наблюдал, как в Ингольштадте пытали ведьм, и написал отцу, что скоро пятеро из них будут готовы для костра. Максимилиан имел личные причины ненавидеть ведьм, так как искренне верил, будто бесплодие его жены объясняется наложенной ими лигатурой. Неистовство антиведовской истерии при дворе баварского герцога поддерживал его официальный проповедник, иезуит Иеремия Дрексель, который заявлял, что всякий, кто противится преследованию ведьм, недостоин имени христианина.

На протяжении длительного правления Максимилиана были приняты многочисленные законы против ведовства. Тонкие различия между подавлением колдовства и ереси ведовства его не заботили; эдикт от 1611 г. покрывал все черные искусства: «Все, кто вступает в союз с дьяволом, подлежат пытке, казни огнем и конфискации имущества». На следующий год он требовал от судей Баварии удвоенного усердия в охоте на ведьм. В 1616 г. вышел следующий закон, согласно которому отказавшуюся от своих показаний жертву следовало пытать во второй раз, а если понадобится, то и в третий. В 1619 г. Максимилиан (совсем как король Яков) лично вмешался в ингольштадтский процесс, где судья закрыл возбужденное против женщины и ребенка дело за недостаточностью улик. Его «Инструкции по ведовству» (1622) ставят в один ряд с самыми жестокими законодательными установлениями за всю историю преследований ведьм. В них Максимилиан пересмотрел закон от 1616 г. и запретил отречение после пытки: иначе процессу никогда не будет конца. Священников допускали к жертвам только для выслушивания исповеди, а не для поощрения отречений. Свидетельство против кого-либо под пыткой становилось основанием для ареста, а страх при аресте – доказательством вины!

Как и во многих других немецких государствах, антиведовская мания в Баварии улеглась со вступлением туда шведской армии в 1632 г. Так, уже в 1634 г. неурожай зерновых объясняли не происками ведьм, но действием сил природы. Однако кое-где преследования еще продолжались, а статут 1611 г. был вновь воспроизведен в 1665 и 1746 гг. В Мюнхене 9 января 1666 г. семидесятилетнего старика приговорили к смертной казни за то, что он якобы вызвал бурю. Герцог Фердинанд Мария потребовал более жестокого наказания, и из тела жертвы, перед тем как сжечь живьем, вырвали три куска плоти калеными щипцами.

Присутствуют господин канцлер, господин городской судья, господин доктор, господин секретарь и господин писец.

Понедельник, 15 ноября 1637 года

После серьезных размышлений светские советники суда решили допросить заключенную NN, известную как NN, взятую под стражу по подозрению в ведовстве на основании данных под присягой показаний пятнадцати осужденных:

Вопрос: Как ее зовут?

Ответ: NN, сорока лет. Прожила со своим мужем 23 года, за это время родила восьмерых детей, пятеро из которых живы.

В.: Знает ли она причину, по которой ей приказано было явиться в ратушу?

О.: Никакая причина, кроме той, что ее обвиняют в ведовстве, ей неизвестна.

В.: Правильно, иначе бы ее не привели сюда. Так что пусть начнет с того, что признает свою вину, а не ищет всяких отговорок.

О.: Она вытерпит все, что угодно, но не может признать, что она ведьма.

Тогда судьи пытаются всеми силами убедить ее признаться, но безуспешно; после этого ей зачитывают список свидетельств против нее и обвинительный акт.

Пока ей зачитывают первое свидетельство, она весело смеется и заявляет, что предпочитает смерть. Отвечает, что не могла сделать ничего этого, потому что не была там. Признает, что могла бы быть виновна во втором пункте показаний. Касательно показаний 3, 4, 5 и 6 утверждает, что никогда за всю свою жизнь не была на шабаше. Говорит, что ничего не знает о показаниях 7, 8, 9, 10 и 11. И вновь отрицает всякое участие в том, о чем идет речь в показаниях 12, 13, 14 и 15. После этого ее обыскивают на предмет метки дьявола, каковую и находят в правой части спины, у лопатки, размером с полукрейцеровую монету. Метку укалывают шипом, обнаруживается ее нечувствительность; однако стоит только уколоть обвиняемую в других местах, как она начинает вести себя точно безумная. Найдено много других подозрительных отметин. Ее спрашивают.

В.: Где она получила дьявольский знак?

О.: Она не знает. Она никогда не встречалась с дьяволом. Поскольку на милосердное обращение обвиняемая не реагирует, ее приводят в камеру пыток.

Показания, записанные в камере пыток.

Когда ее поместили на лестницу и слепо натянули веревки, она сказала, что да, возможно, она ведьма. Когда ее отпустили, она заявила, что она не ведьма. Так повторялось еще два раза.

Наконец она призналась, что да, 14 лет тому назад, когда она еще не была замужем, она стала ведьмой.

В.: Но ведь она показала, что замужем уже 23 года, так как же так получается, что ведьмой она стала всего 14 лет назад?

О.: В ответ она попросила снять ее с лестницы, тогда она скажет правду.

В.: Нет, пусть сначала начнет признаваться; она заслужила, чтобы ее оставили на лестнице.

Когда она понимает, что отпускать ее не собираются, она начинает рассказывать, что около 18 лет тому назад у нее была незаконная любовь с палачом и дьявол явился к ней на следующую ночь в облике того же палача. Вообще-то он пришел еще в первую ночь, но, поскольку у нее постоянно горел свет, он не смог к ней подобраться. А поскольку она была уверена, что он и есть палач, то на следующую ночь около 10 часов совокупилась с ним, и его член был очень холодным. Совокупившись с нею во второй раз, дьявол открылся ей и похотливыми словами стал ее убеждать и требовать, чтобы она отдалась ему, отреклась от Бога, Богоматери и всех святых. Он так ее запугал, что она поддалась ему, в чем сейчас раскаивается и хочет снова вернуться к Богу.

В.: Требовал ли дьявол от нее чего-нибудь еще?

О.: Творить зло повсюду.

В.: Какими способами должна была она творить зло?

О.: Через восемь дней после ее соблазнения дьявол дал ей зеленый порошок и черную мазь в глиняном горшке, которой она пользовалась против людей и животных.

В.: Есть ли у нее этот материал и сейчас?

О.: Нет, она бросила его в воду четыре недели тому назад.

В.: Кто-нибудь предупредил ее об аресте?

О.: Нет, никто, кроме ее сестры.

В.: Она летала вместе с сестрой?

О.: Нет, но они встречались на дьявольском шабаше.

В.: Каким именем звал ее дьявол и как называла его она?

О.: Она звала дьявола Петушком, а он ее Костоломкой. Через три недели после соблазнения дьявол окрестил ее, полив чем-то ей на голову.

В.: То, что она говорит, правда?

О.: Да.

Ее уводят из пыточной камеры.

Четверг, 16 ноября 1637 года.

Присутствуют: депутаты, господин муниципальный судья, господин доктор и господин писец. Вводят обвиняемую, читают обычные молитвы.

В.: Признает ли она от чистого сердца все, в чем созналась вчера?

О.: Да, все ее признания истинны. Кстати, она боится, что из-за тяжких грехов своих не попадет на небеса. Из-за того, что ее соблазнил дьявол, она больше не может молиться Господу. Дьявол заставлял ее подчиняться ему, часто и жестоко избивая. Только прошлой ночью она дважды слышала шелест в своей камере. Вот и теперь, во время допроса, ей слышатся шорохи. Суд дал ей хороший совет, как защититься от врага и заручиться спасением.

О.: Да, это правда. Если она останется вне лона Церкви, никогда ей не видать спасения. Если Бог хочет, чтобы весь мир узнал о ее злодействах, она готова публично покаяться; она также желает помолиться за его честь господина канцлера и его милость господина доктора, потому что это они приказали ей явиться в суд. Дьявол часто причинял ей боль, когда они были вместе в постели, так что она кричала и будила мужа, который вскоре начал спать отдельно. (Далее прямая речь обвиняемой) Иисус Христос, будь со мной и обрати Свой слух ко мне снова, о Господи, потому что я тяжко согрешила против тебя.

В.: Как часто получала она порошок и мазь от дьявола? Осталось ли у нее еще что-нибудь?

О.: Да. В ее кладовке, как войдешь из переулка, сразу налево, есть коробка с четырьмя ящичками наверху; в одном из них мазь.

Обыскав кладовку, офицер суда обнаружил три коробочки с мазью и одну коробочку с порошком, каковые и представил в ратушу.

В.: Кому она навредила этими снадобьями?

О.: Во-первых, лет восемь или девять тому назад дьявол приказал ей намазать мазью вишенку и дать ее своей шестилетней дочери с тем, чтобы отравить ее. Девочка заболела и в одночасье отошла. В результате ее призвали в ратушу. Кстати говоря, не будь ее муж так религиозен, дьявол расправился бы и с ним тоже.

В другой раз, тринадцать или четырнадцать лет тому назад, однажды ночью, пока ее муж спал, дьявол посыпал его порошком, чтобы он больше не проснулся, и смазал ему ступни, ладони, шею и спину, чтобы он умер. Через три дня у ее мужа случилось недержание мочевого пузыря, которым он страдает и по сей день. Она говорит, что не созналась в этом преступлении раньше, потому что иначе дьявол появился бы и не дал ей покоя. (Показания становятся путаными.) Ведьма может обрести спасение, только если предстанет перед судом, и она готова сказать им об этом прямо. В-третьих, три года назад она подмешала дьявольское снадобье в рагу и дала его четырехлетнему сыну своей бывшей хозяйки. У мальчика сразу же началась гангрена, и через два дня он умер.

В.: То, что она сказала, правда?

О.: Да, и она хочет сознаться не только в этом, но и во многом другом.

(Затем она рассказывает еще о трех случаях порчи при помощи мази и обвиняет одну из своих жертв, которую она якобы посвятила в ведовство. Позже отказывается от этого. Рассказывает, как от мази заболела ее маленькая дочь. На следующий день она обнаруживает у себя на боку болячку, которая, как она думает, может быть симптомом чумы, но палач Матес докладывает, что беспокоиться не о чем. Суд задает вопрос, что же тогда ее беспокоит.)

О.: Прошлой ночью ей привиделась Богородица, такая прекрасная, белая как снег.

Поскольку заключенная симулирует болезнь и хочет, по-видимому, отречься от своих показаний, а от ее вчерашней набожности не осталось и следа, суд принимает решение выпороть ее в пыточной камере, чтобы вселить в нее страх и желание давать правдивые показания. После трех порок она заявляет, что дьявол, весь в черном, приходил в ее камеру вчера ночью и сегодня утром. Прошлой ночью он явился между одиннадцатью и двенадцатью часами и совокупился с ней, но ей было так больно, что она едва могла его удержать в себе, и ей до сих пор кажется, будто спина и бедра у нее разваливаются на части. Более того, она вновь пообещала отдаться ему душой и телом, ничего не говорить об их союзе, хранить верность ему одному и сопротивляться судьям так долго, как только сможет. Взамен ее инкуб обещал помочь ей и велел подумать, как она может совершить самоубийство. С этой целью она попыталась ногтями вскрыть среднюю вену на правой руке, где ей отворяли кровь две недели тому назад, так что шрамы до сих пор были совсем свежими и открыть вену было бы нетрудно. Таким образом она могла бы убить себя, не привлекая внимания, и отправиться к дьяволу душой и телом.

(Затем следует не имеющее серьезного значения признание о том, как дьявол убедил ее выдать действие мази за чуму и как он заставил ее подчиниться ему снова.)

В.: Что означают четыре коробочки, доставленные в ратушу: две с красной мазью, одна с беловатой и еще одна со светлым порошком? В начале допроса она упоминала лишь об одной, потом, когда ей показали четыре, заявила, что настоящая отсутствует, так что же правда?

О.: Она получила эти четыре коробочки от своего инкуба по имени Петушок для того, чтобы вредить людям и животным. То, что она сказала вчера, а именно будто настоящая коробочка отсутствует, она сделала единственно с целью запутать судей.

Теперь она вновь отрекается от дьявола и готова сделать еще один шаг к спасению, прося более сурового наказания. Она готова нести ответственность перед Богом и людьми за истинность своих показаний.

Приводит последний пример своих злодейств, совершенных при помощи порошка и мази:

В-седьмых, восемь лет тому назад она убила собственную черную корову, подмешав дьявольский порошок в ее жвачку.

В-восьмых, шесть лет назад она посыпала порошком свою гнедую лошадь, и та издохла.

Пятница, 19 ноября 1637 года.

Заключенную снова привели на допрос. Она публично заявляет, что за всю свою жизнь ни разу не видела дьявола и не вступала с ним в половую связь. Все ее прежние показания неправда. Ни совесть, ни преданная любовь к Богу не позволяют ей продолжать эту ложь. К такому решению она пришла прошлой ночью. Если бы у нее был нож, чтобы вонзить в собственную грудь, она сделала бы это. Она и в самом деле дважды просила нож у охранников под тем предлогом, что ворот рубахи трет ей шею и она хочет сделать его посвободнее. Судьи выслушали это отречение и поняли, что женщина дьявольски упряма. Глаза ее были красны, точно сам дьявол пытался выцарапать их из глазниц. Палачу приказали растянуть ее на лестнице. Вскоре она стала просить, чтобы ее отпустили, обещая покаяться во всем, что совершила за всю свою жизнь.

В.: Верны ли ее прежние показания?

О.: Да, к несчастью, не только они, но и все, что она расскажет впредь.

В.: В чем же причина ее отречения?

О.: Дьявол пришел к ней около 12 прошлой ночью, совершил с ней непотребство и велел отречься от всего, что она показала прежде, обещая помочь.

После этого ее сняли с дыбы, как раскаявшуюся под пыткой.

Допрос продолжался после полуденной трапезы

В.: Почему сегодня утром она противоречила самой себе? Когда ее спрашивают, она должна отвечать правду. Приказано клятвенно засвидетельствовать, что такое ее прежние показания: правда или ложь и когда она начала говорить правду.

О.: Изъявляет желание отвечать, говоря «да». Говорит, что дьявол пробыл у нее всю ночь. Он не только утешал ее и обещал помочь, но и приказал ей серьезно подумать, каким образом она могла бы покончить с собой. С его подсказки она решила попросить у стражи нож, чтобы, отрезав отворот рукава своего платья, сделать из него петлю и повеситься. Потом она решила вытащить язык изо рта и, наконец, попыталась задушить себя при помощи указательного пальца. Не удовлетворенный ее попытками угодить ему, дьявол жестоко ее избил, колол ей глаза (у нее до сих пор синяки и красные глаза), так что они стали кровоточить, и потребовал, чтобы она подписала договор, написанный ее собственной кровью, и сам составил его, водя ее левой рукой: «Я, Костоломка, буду принадлежать тебе душой и телом, кровью, кожей и костями и всем, из чего я состою, во веки веков». Потом дьявол взял контракт и заставил ее повторить его своими словами. Она сделала это, пообещав никому ничего не открывать. Дьявол сказал, что не оставит ее (показания становятся бессвязными), поощрял ее продолжать свои дьявольские дела и исчез. От глубины сердца она сожалеет, что сделала это, и обещает, что больше так не будет. Судьи прочли ей длинную проповедь, предупреждая, что, если враг снова станет досаждать ей, пусть обратится к ним, они смогут ей помочь.

Суббота, 20 ноября 1637 года

Ее привели в присутствие суда и для начала спросили:

В.: Каков ее образ жизни?

О.: Ну когда она одна, то боится, сама не зная чего.

В.: Не приставал ли к ней дьявол прошлой ночью снова?

О.: Нет.

В.: Как часто она летала? Куда и с какой целью?

О.: Два раза в месяц, двадцать четыре раза в год. Чтобы ее муж не просыпался, дьявол посыпал его порошком, так что она и дьявол встречались где хотели – на кухне, в комнате, в спальне, в коридоре или на чердаке. Дьявол подарил ей вилы специально для полетов, покрытые волшебной мазью. Дьявол всегда сидел впереди, а она за ним. Когда ей хотелось отправиться на шабаш, она произносила такое заклинание «Хой! Вверх по трубе, через окно! Во имя дьявола, вверх и вперед!». Во время езды на вилах дьявол испускал огненные хвосты, так что она мало что видела. Местами сбора, насколько ей известно, служили пастбище N, виселицы и гора N. Поначалу казалось, что еды было очень много, жаркое и рагу на зеленых блюдах. Но вся пища была безвкусная и к тому же заплесневевшая, черная, очень сладкая, одно блюдо неотличимо на вкус от другого, и все плохо приготовлено. Она никогда не видела там ни хлеба, ни соли и пила белое вино из деревянных или глиняных чаш. Вино приносили в кувшинах или кожаных мехах. Все сидели на скамьях и стульях, а также на виселицах. Во время еды все поносили Господа и подговаривали друг друга насылать порчу. Говорили они о муниципальном судье и комиссарах, как они ходят среди людей и ни к кому не имеют жалости. Ведьм поощряли смело продолжать свое дело, не смущаться и не отступать. Человек, который читал им эту проповедь, был малоросл и толст, с черной бородой и проповедовал с деревянной кафедры. Шабаши проводились по четвергам и субботам, в 10 или 12 часов ночи, в зависимости от времени года. Место освещали огни, которые держали бедные пожилые женщины, ей и самой доводилось однажды держать такой огонь в одной руке. После этого начинались танцы. Главный дьявол сидел в кресле, и ему воздавали почтение, приседая перед ним спиной вперед. После кругового танца, который каждый танцевал как мог, парочки уединялись, чтобы совершить непотребство. Музыкантами, кажется, были волынщики и скрипачи, но никто из них не был ей знаком. Около 50 человек посещали шабаш, некоторые в масках. Присутствовали и знакомые ей персоны, например NN из N. Все сидели за круглым столом.

Но когда собирался большой шабаш, ведьм прилетало так много, что и не сосчитать. Когда наступало время расходиться, главный дьявол произносил: «Хой! Убирайтесь все, во имя дьявола!» И все расходились так же, как пришли. В частности, она видела на шабаше следующих людей:

(На протяжении нескольких дней, до 26 ноября, обвиняемая назвала 45 сообщников. Каждого названного она одевала в характерную одежду и приписывала ему особое поведение, а также снабжала сопровождающим инкубом или суккубом.)

В.: Правдивы ли все ее показания?

О.: Да. Она может засвидетельствовать свои показания перед Богом и людьми; она желает покаяться и получить святое причастие, а потом расстаться со своими душой и телом.

Пятница, 26 ноября 1637 года.

Святотатственные деяния.

Обвиняемая говорит, что за то время, пока она находилась во власти дьявола, она была на исповеди и получала святое причастие 15 раз. Но 14 лет назад, получив причастие, она положила облатку в платок, принесла домой и выбросила в непотребное место. Двенадцать лет назад она вновь обесчестила святое причастие подобным способом.

Шесть недель назад, когда она получила причастие, она сохранила облатку во рту, принесла ее в сад и положила на крышку колодца. Потом она ударяла ее ножом, пока не брызнула святая чистая кровь; тогда она взяла ее тряпочкой и бросила в колодец. Вместо молитвы она пожелала, чтобы гроза и град истребили урожай. Она назвала нашего возлюбленного Господа убийцей, нашу возлюбленную Богоматерь безбожницей, а всех святых евреями, палачами, рабами, лакеями и другими гнусными именами, какие только могла придумать.

В.: Верны ли ее прежние показания?

О.: Да.

Ее подозревают в том, что она вызывала бурю и проходила через закрытые двери в погреба.

Суббота, 27 ноября 1637 года.

Вызывание бури.

Обвиняемая говорит, что долгое время помышляла о буре и помогла вызвать семь раз. Первую она накликала пятнадцать лет назад, между полуднем и часом пополудни, в собственном саду, побуждаемая дьяволом сделать так, чтобы плоды попадали, а не созрели. Так оно и случилось.

В.: При помощи каких снадобий она вызывала бурю, использовала ли при этом что-то еще?

О.: Говорит, что дьявол снабдил ее порошком из толченых детских трупов и велел ей использовать его для заклинания бурь. Она дала порошок NN, своей верной сообщнице, и та зарыла его в землю, но он выскочил оттуда. Тогда она зарыла его сама, но притворяется, будто не может вспомнить, что случилось. Говорит, что все ее предшествующие показания верны, но тяжело вздыхает.

Это походит на новую попытку отречения, так что к ней снова вызывают палача и допрашивают в его присутствии.

В.: Как она влияла на погоду?

О.: Она не знает, что говорить, и лишь шепчет: «О Владычица Небесная, защити меня!»

В.: Откуда у нее царапина под правым глазом?

На ногу обвиняемой надели испанский сапог, но винты не закрутили.

О.: Дьявол в облике палача приходил к ней прошлой ночью в 12 часов и утешал ее словами, что все исправится, что она не должна бояться, ибо ничего с ней не случится. Затем они совокупились дважды, и она снова пообещала принадлежать только ему. Потом она сказала, что дьявол не просил ее ничего делать. Поскольку ответы ее неудовлетворительны и она все еще, похоже, находится под влиянием дьявола, ее связывают, чтобы выпороть. Наносят несколько ударов. Тогда она сознается, что вместе с NN 15 лет тому назад зарыла в саду порошок, полученный от дьявола, в надежде, что он вызовет ухудшение погоды и не даст плодам созреть. Так оно и случилось.

Она не хочет продолжать. Говорит, что дьявол велел ей не открывать ничего больше. О чем бы ее ни спрашивали, она запирается и твердит слова молитвы. После длительных повторных приказов сознаться ее порют кнутом под звуки колоколов, вызванивающих «Аве Мария». Но она продолжает называть черное белым, но потом все же объявляет, что дьявол заставлял ее быть уклончивой в своих показаниях и отрекаться от них, но что она не хочет больше следовать его совету. Прошлой ночью дьявол оцарапал ее под левым глазом своим когтем или раздвоенным копытом. Тогда ее вновь привели в зал суда и стали расспрашивать о том, как она вызывала бури.

О.: Первая буря, которую она вызвала, началась немедленно, и плоды упали с деревьев в тот же день. Четырнадцать лет назад она вызвала еще одну бурю, закопав тот же порошок вечером на лугу в N, в надежде, что сено промокнет. Загремел гром, и пошел дождь, и сено совсем отсырело.

(Пропущено несколько признаний о случаях заклинания бури и нашествиях гусениц.)

Ее уводят. Между нею и ее мужем подозревают разлад.

Среда, 1 декабря 1637 года.

Вызвана на допрос для обсуждения предыдущего пункта. Говорит, что никакого разлада между ними не было. Теперь ее подозревают также в эксгумации трупов детей.

Пятница, 3 декабря 1637 года.

Эксгумация трупов детей.

Говорит, что однажды – семь, восемь, или девять лет тому назад – она помогла NN выкопать из могилы собственного ребенка. Он пролежал там шесть лет, и его тело совсем сгнило. Они принесли останки домой, положили в горшок и два дня и две ночи перемешивали, а потом истолкли в порошок пестиком. Порошок же отдали дьяволу. NN не виновата, ибо хотя дьявол и требовал еще порошка, она отказалась участвовать в его изготовлении, за что и была жестоко бита. Ее уводят, подозревая в попытке склонить к лжесвидетельству.

Суббота, 11 декабря 1637 года.

Утверждает, что никого к незаконным действиям не склоняла.

Проход в погреба.

Она проходила через закрытые двери в винные погреба следующих персон (называет пятерых) около сорока раз. Также с ней были еще две ведьмы, тоже названные по именам, которые пили с ней вино из мерных стаканов или прямо из-под крана.

Она летала также в конюшни NN, где и заезживала с помощью дьявола лошадей до смерти. Они, однако, не умирали.

Она приходила также в комнату своего слуги NN и соблазняла его; по правде сказать, делала она это довольно часто.

В.: О каких еще преступлениях может она подумать и какие другие вещи припомнить?

О.: Больше ничего. Но все, что она показала, правда, за которую она ответственна перед Богом и людьми. Желает жить и умереть согласно своим показаниям и быть оправданной милостивым вердиктом суда. С этим ее уводят в пыточную камеру, где зачитывают ей весь список сообщников, которых она назвала, и она его подтверждает.

Понедельник, 13 декабря, вторник, 14 декабря, среда, 15 декабря, снова подтверждает все предшествующие показания как истинные.

Пятница, 17 декабря 1637 года.

Она умерла, раскаявшись.