Текст книги "Загадка почтового голубя"

Глава III
Кое-что о бурном содружестве «В»

Прибежав домой, Женька кинулся к телефону. Надо было срочно обзвонить друзей и поделиться сногсшибательной новостью о хозяине голубятни. Мальчик уже набрал первые цифры номера Олега, когда в коридоре возникла мать.

– Ну-ка, положи трубку, – произнесла она не допускающим возражений тоном.

– Мама, мне нужно, – заупрямился Женька.

Однако обычно покладистая родительница решительно вырвала у него из рук телефон.

– Сперва справься с этим паршивцем, – заявила она. – Если Зевс проживет у нас еще несколько дней, я сойду с ума.

– Не сойдешь, – отмахнулся Женька. – Говори, чего там у вас случилось?

– Можешь сам посмотреть, – направилась мама в комнату, которая принадлежала им с мужем.

Зевс лежал поперек двуспальной кровати Васильевых-старших и лениво покусывал огромную кость, зажатую между передними лапами.

– Лег и не слезает, – жалобно проговорила Женькина мама. – А когда я попыталась его спихнуть, он на меня начал скалиться.

– А зачем ты ему кость дала? – смерил мать укоряющим взглядом Женька. – Хозяева ведь предупреждали: в нем от костей пробуждается первобытный инстинкт. Теперь, пока не слопает, ничего не поделаешь.

– Так он еще два дня ее может есть, – заволновалась мама. – Где же мы с папой спать-то будем?

– Можете на кухне, – никогда не брал в голову подобных мелочей Женька. – Поставьте раскладушку, и все дела.

– Мы не хотим на кухне, – расстроилась мама.

– Да ему еще на ночь явно погулять захочется, – уверенно произнес Женька.

При слове «гулять» баранообразное существо отрешилось от кости и, навострив уши, внимательно поглядело на Женьку.

– Слушай, сынок, – вкрадчиво проговорила мама. – Может, вы с ним сейчас немного пройдетесь?

– Ну уж нет! – возопил черствый сын. – Я, между прочим, уже полдня с ним провел на улице. Имею я, в конце концов, право на отдых? И уроки мне нужно на завтра сделать.

– Вот тут ты совершенно прав, – согласилась мать.

«Хоть один раз какая-то польза от этих чертовых домашних заданий», – отметил про себя Женька.

Однако он поторопился.

– Ты погуляй с ним совсем чуть-чуть, – продолжала мама. – Главное, его из квартиры вывести. Хотя бы на пять минут. Мне этого времени вполне хватит, чтобы выкинуть кость и закрыть дверь в спальню.

Женька вздохнул. Похоже, разговор с друзьями откладывался.

– Раз надо, значит, надо, – с жертвенным видом произнес он. «В конце концов, – сообразил Женька, – можем сейчас вместе с Зевсом забежать к Олегу. Так даже лучше».

Достав из оттопыренного кармана куртки новый поводок, мальчик кликнул пса. Тот охотно покинул супружеское ложе Васильевых-старших, однако с костью так и не расстался. Теперь он держал ее в зубах.

– А ну брось! – скомандовал Женька.

Пес в ответ угрюмо зарычал.

– Сволочь какая-то, а не собака, – в сердцах изрек Женька.

– Ты его, главное, выведи, – гнула свою линию мать. – На улице он наверняка на что-нибудь отвлечется. Вот и забудет про кость.

– Скорей он про нас забудет, – выталкивая Зевса на лестничную площадку, проворчал мальчик.

На улице Женька убедился в собственной правоте.

Пес совершенно не собирался жертвовать костью ради какой-то прогулки. Всем своим видом он словно показывал: прогулки кратковременны, а кость будет служить долго.

Поэтому Зевс, с гордостью поглядывая на встречных собак, продолжал шествовать, держа заветную кость в зубах. Так они с Женькой и достигли дома, где жил Олег. Металлическая дверь подъезда, обычно запертая на домофон, сейчас была настежь распахнута. Видимо, кто-то из жильцов переезжал. Поэтому Женька и Зевс беспрепятственно достигли квартиры Олега.

Перед тем как позвонить, Женька предусмотрительно взглянул на часы. Половина седьмого. Значит, предки Олега еще не вернулись. Дело в том, что Беляев-старший настоятельно требовал от сына: всякие сборища к их с матерью возвращению домой должны прекращаться. Мол, он, Беляев-старший, и так устает, поднимая на ноги собственную фирму. А потому вечером имеет право спокойно посидеть дома.

Компания с Большой Спасской старалась без крайней нужды этого требования не нарушать. Тем более что папа Олега, Борис Олегович, был человеком хотя и добрым, но крайне вспыльчивым и заводился с полуоборота. Женька ошибся только в одном. Родители Олега уже были дома. Сегодня у них чрезвычайно удачно прошли какие-то важные переговоры с вице-президентом одной американской фирмы. Беляев-старший решил по этому поводу покинуть контору раньше обычного, чтобы провести побольше времени в кругу семьи.

В тот момент, когда Женька и Зевс приблизились к дверям их квартиры, семейство Беляевых ужинало. Борис Олегович, расправляясь с котлетой по-киевски, строил планы на ближайший отпуск. Он давно уже мечтал отправиться всей семьей в кругосветное путешествие по высшему классу. Теперь мечта становилась реальностью. И еще Беляев-старший объявил, что купит себе «нормальную машину» вместо «той дряни», которую приобрел весной.

– Потому что она все время портится и вытягивает из меня последние нервы, – объяснял Борис Олегович жене и сыну.

– Боренька, но… – хотела что-то ему возразить жена, Нина Ивановна, но в это время Женька нажал на кнопку звонка.

– Кого еще к нам принесло? – поморщился Борис Олегович.

Положив недоеденную котлету по-киевски на тарелку, он отправился в переднюю. Глава семейства Беляевых ужасно не любил, когда его отрывали от ужина. Но сейчас даже внезапный посетитель не испортил ему настроения. «Кто бы ни оказался, приглашу с нами поужинать», – решил он.

Хорошее настроение улетучилось сразу же после того, как он открыл дверь. Нечто большое и лохматое с ходу атаковало Беляева-старшего. Оттеснив Бориса Олеговича в сторону, оно стремительно пронеслось на кухню. За ним с неменьшей стремительностью пронесся Женька. Не выпуская поводка из рук, он на ходу бодро прокричал:

– Здравствуйте, Борис Олегович! Я не знал, что вы уже дома! Я к Олегу! По очень важному делу!

Последние слова уже донеслись из кухни.

– Однако, – пробормотал Борис Олегович и двинулся следом за нежданными гостями.

Как раз когда он переступил порог родной кухни, Зевс, выплюнув наконец огромную кость, одним махом смел языком с тарелки Бориса Олеговича полторы киевские котлетки вместе с гарниром.

– Не смей! – воскликнули хором Борис Олегович и Женька.

У каждого были свои соображения. Женька вспомнил, что Зевсу противопоказаны куриные кости. А Борису Олеговичу стало искренне жаль киевских котлет, которые он еще даже не успел толком распробовать.

Однако пес не обратил на их вопли никакого внимания. Проглотив ужин Беляева-старшего, он снова занялся костью. Тут из комнаты Олега подоспел Вульф. Увидав наглого проходимца, который распоряжается в его владениях, смелый Вульф с ходу предпринял атаку.

– О Боже! – всплеснула руками Нина Ивановна. – Эта тварь сейчас нашего Вульфа съест!

Но вышло совсем по-иному. Огромный Зевс при виде ощетинившейся таксы вдруг заскулил и прижался к Женьке. Вульф, продолжая грозно рычать, показал баранообразной собаке все свои зубы. Зевс явно задумался. В следующее мгновение он, почти распластавшись по полу, униженно подполз к Вульфу и, положив перед его носом огромную кость, ретировался на полусогнутых к Женьке.

Вульф тщательно обнюхал кость. Похоже, что поведение незнакомца вполне его удовлетворило. Он приветливо завилял хвостом. Затем попытался схватить кость зубами. Однако рот у него был для этого слишком мал.

– Убери эту гадость! – неизвестно к кому обращаясь и что имея в виду, грянул Борис Олегович.

– Какую? – с обезоруживающей улыбкой осведомился Женька. – Кость?

– И кость тоже! – проорал еще громче Беляев-старший, который еще не мог примириться с утратой вкусного ужина.

– Боренька, не волнуйся! – принялась его успокаивать Нина Ивановна. – Иначе у тебя снова подскочит давление. А котлетки у меня еще есть. Я мигом новые зажарю.

– Это меняет дело, – немного остыл глава семейства Беляевых.

– Олег, – обратился к другу Женька. – Ты уже все равно доел. Пошли, чего расскажу.

– Опять тайны? – мигом насторожился Борис Олегович.

У Олега похолодело внутри. Расследования Компании с Большой Спасской были в семействе Беляевых больной темой. Если Женька и впрямь откопал какую-то новую криминальную историю, отец сейчас устроит жуткий скандал. После каждого расследования он брал с сына честное слово, что это в последний раз. Ибо, по словам главы семейства Беляевых, они с матерью совсем не для того тратят силы на фирму, чтобы их «обалдуй-сын» сложил голову «в борьбе с криминальными элементами». Если это произойдет, все усилия Беляевых-старших пропадут зря и старость их будет одинокой и безрадостной.

– Нина! – словно читая мысли Олега, взревел отец. – Я просто чую! Эти два обалдуя опять во что-то влезли!

И он по очереди указал сперва на Олега, потом на Женьку.

– Боренька! Успокойся, пожалуйста! – ангельским голосом произнесла Нина Ивановна. – Вечно тебе мерещатся всякие ужасы. Женечка просто зашел к Олежке в гости. Правда?

Мальчики синхронно кивнули.

– Вот видишь, Боренька, а мы сейчас с тобой новенькую котлетку поджарим, – ласково улыбнулась жена и открыла большой холодильник. – У нас сегодня такой удачный день. Зачем его портить.

– В общем, наверное, ты права, – потеплел взгляд у Беляева-старшего.

– Пойдем, Олег, к тебе в комнату, – потребовал Женька и принялся со зверским выражением лица подмигивать другу.

Мальчики двинулись в коридор. Борис Олегович, вновь обретя душевное равновесие, сказал:

– Ты, Нина, пока жарь котлетки, а я пойду эту гадость выкину в мусоропровод.

Он нагнулся за костью. Но Вульф неожиданно оскалился и преградил ему дорогу. Зевс, с которым у Вульфа успели наладиться прочные дипломатические отношения, немедленно поддержал нового маленького друга.

– Это еще что такое? – оторопел Борис Олегович. – Рычать на меня? В моем собственном доме? Да как ты смеешь? И эта образина лохматая туда же!

– Во всем виновата кость! – счел своим долгом вернуться для объяснений на кухню Женька. – Она вызывает в собаках первобытные инстинкты.

– А я тебя спрашивал? – с гневом уставился на него Беляев-старший. – Мы, между прочим, Вульфу все время кости даем. Но он еще никогда ни на кого из нас не рычал!

Вульф тем временем занялся спасением драгоценной кости. Все-таки умудрившись прихватить ее с грехом пополам зубами, маленький пес, пошатываясь от напряжения, поволок драгоценный подарок нового друга к себе на коврик. Зевс двинулся следом, не преминув тяжело наступить на ногу Борису Олеговичу.

– Пошел вон! – взревел Беляев-старший.

Пес в ответ возмущенно гавкнул.

– Ну нет! – с драматическим видом простер руки к потолку Беляев-старший. – В этом доме я больше жить не могу!

Олегу стало ясно: нужно срочно выставить Женьку и этого пса. Иначе грянет настоящая буря. А потому, склонившись к самому уху друга, мальчик в очках прошептал:

– Валите отсюда скорей. Иначе такое начнется.

– Сейчас уйдем, – тоже шепотом ответил ему Женька. – Только про голубятника тебе расскажу. Это очень важно.

– Позвони позже по телефону, – решительно теснил Олег к выходу Женьку и Зевса.

Вскоре те оказались на лестничной площадке. Олег быстро захлопнул дверь.

– Ну, чего там у тебя?

– Этот голубятник настоящий бандит, – скороговоркой произнес Женька.

– С чего ты взял? – изумился Олег.

– Разговор подслушал.

– Где?

Тут за дверью раздался голос Бориса Олеговича:

– Дожил же я, несчастный? Собственная собака, которую я принес в дом щеночком, стала на меня скалиться! И все из-за какого-то идиотского пса, который оказывает на Вульфа дурное влияние!

– Боренька! Котлетки готовы! – крикнула из кухни Нина Ивановна.

– При чем тут котлетки! – грянул муж. – То есть, конечно, иду, – несколько тише добавил он. – Накладывай.

– Слушай, Женька, мотай отсюда, пока мой предок опять не завелся, – сказал Олег. – Я тебе позвоню позже.

– Ладно, – Женьке уже стало ясно, что обстановка складывается неподходящая для серьезного разговора. – Пошли, Зевс.

И он с немалым трудом затащил упирающегося пса в лифт. Олег так Женьке и не позвонил. Беляевы-старшие легли очень поздно. Кроме того, после ужина они плотно сели на телефон. Олег едва смог поболтать перед сном с Таней. А разговор с Женькой пришлось отложить до завтрашней встречи перед уроками.

Женька дома совершенно извелся. Его распирало от желания поделиться новостью. Однако друзья словно бы сговорились. У Лешки на Женькин звонок откликнулся знаменитый нейрохирург Пашков-старший. Он очень сухо попросил мальчика больше сегодня их не беспокоить, так как он, Пашков-старший, ожидает важного звонка из клиники. Женька хотел сказать, что у них с Лешкой тоже важный разговор. Но Лешкин папа уже повесил трубку.

У Темыча было все время занято. Видимо, его мама, Надежда Васильевна, затеяла разговор с одной из множества закадычных подруг. Она вообще большую часть своей жизни проводила за телефонными разговорами.

Таня и Катя, пока Женька тщетно пытался им дозвониться, обсуждали новое Катино увлечение – некоего Сашу Орефьева из одиннадцатого «А». Он звонил Кате перед тем, как та позвонила Тане. В общем, Катя очень мило пробеседовала с Сашей целый час. И теперь ей было просто необходимо поделиться впечатлениями с подругой.

Женька, естественно, ничего об этом не знал. Отчаявшись им дозвониться, он набрал номер Моей Длины. Хотя вообще-то испытывал по этому поводу большие опасения. Ибо не сомневался, что Зинаида Николаевна Школьникова обязательно скажет пару-другую неприятных слов по поводу пострадавших китайских ваз. Но Женьке все равно нужно было хоть с кем-нибудь поделиться. Трубку, на его счастье, сразу взяла Моя Длина.

– Слушай, Машка! – выпалил Женька. – А голубятник-то бандит!

– Какой голубятник? – не сразу дошло до Моей Длины, которая в это время смотрела совместно с бабушкой Антониной Васильевной какой-то крутой детектив с крайне запутанной любовной линией.

– Которому твоего голубя отнесли! – проорал в трубку Женька.

– С чего ты взял? – все еще не могла отрешиться от фильма Моя Длина.

Женька в подробностях изложил ей весь разговор, подслушанный возле метро.

– Зашибись, – ответила Школьникова, но голос ее прозвучал до обидного вяло. – Бабушка, – отвлеклась она, – у этого Джона что, уже новая появилась?

– Машка! Ты меня слушаешь? – возмутился Женька.

– Да слушаю, – отозвалась та. – Ты ребятам-то звонил?

– Никому не могу дозвониться, – принялся втолковывать ей Женька. – Завтра утром расскажу.

– Ну, тогда и мне утром подробней расскажешь, а то тут фильм интересный, – ответила Моя Длина.

– Я и так тебе все подробности изложил, – внес ясность Женька.

Но Школьникова уже повесила трубку.

– Да ну их всех! – в сердцах крикнул мальчик.

– Женька, ты что? – раздался из соседней комнаты голос папы.

– Все нормально, – поспешил успокоить сын.

– Тогда ложись спать, – сказала мама. – Тебе еще утром перед уроками предстоит прогулка с Зевсом.

– Ну никакой жизни нет, – пробормотал Женька и отправился в ванную комнату чистить зубы.

С утра Женьке снова не повезло. Катя, Таня и Темыч, с которыми он обычно встречался возле дома, чтобы идти вместе в школу, каким-то образом успели улизнуть раньше него. Верней, Женька знал, каким образом. Они разминулись, когда Зевс затащил его в соседний двор. Поэтому, отведя пса домой, Женька кинулся со всех ног вверх по Большой Спасской. До начала уроков оставалось еще минут двадцать. Значит, друзей можно перехватить возле двора Олега, где они обычно собираются по утром, чтобы перед занятиями обменяться последними новостями.

Ребята и впрямь стояли возле железных ворот.

– Ищу вас, ищу! – подбежал к ним Женька. – Тут такие дела, а они…

Дойти до сути он не успел. Перед Компанией с Большой Спасской возник признанный силач содружества «В» Марат Ахметов. Лицо его сияло.

– Возвращаюсь вчистую! – торжественно объявил он.

– Замогильно, Маратик! – воскликнула Моя Длина.

Остальные тоже были довольны. Как-никак их полку снова прибыло. Дело в том, что бурное содружество «В», которое славилось своей спаянностью на всю родную две тысячи первую школу, к десятому классу сократилось ровно наполовину. Кто переехал, кого не перевели в десятый класс, а иные ушли в колледжи и лицеи. Вот почему оставшуюся часть класса «В» слили с остатками «бэшников». Класс теперь назывался десятым «Б». Хорошо еще, что любимый классный руководитель Андрей Станиславович остался на месте. Однако уже с первого сентября ребята почувствовали, что обстановка в классе резко изменилась.

Большая часть бывших «бэшников» и новеньких сгруппировалась вокруг некоего Вадика Богданова. Этот парень раньше учился в какой-то дорогой платной школе и к порядкам две тысячи первой относился с нескрываемым высокомерием. У Компании с Большой Спасской уже случались с ним столкновения. Остаток класса перед лицом общего врага сплотился сильнее прежнего. И радостно приветствовал возвращение в свои ряды Марата Ахметова.

С уходом Марата была связана особая история. Учился он всегда из рук вон плохо. Отец его, Хамитяй Хамзяевич, работавший когда-то носильщиком на Курском вокзале, а потом неожиданно вышедший, по его собственным словам, «в крупный бизнес», до прошлого года относился к учебе сына весьма равнодушно. Затем Хамитяя Хамзяевича что-то клюнуло, и он задался целью непременно отправить Марата учиться в какой-нибудь из престижных заграничных университетов. С этой целью он определил сына в платную школу. Там Ахметову-старшему пообещали подготовить Марата к будущему поступлению в высшее учебное заведение.

Однако Марат в новой школе затосковал. Ему там не нравилось абсолютно все, и уже в начале сентября он принял самостоятельное решение, что вернется в родной класс. Тайно от родителя и от охранника по имени Алексей, которого Ахметов-старший приставил к сыну, чтобы тот не отлынивал от домашних заданий, жертва отцовского произвола принялся дни напролет проводить на уроках в десятом «Б» родной две тысячи первой школы.

Мало того, Марат уговорил заместителя директора по хозяйственной части Арсения Владимировича завести для него особую ведомость успеваемости. Бывший кадровый офицер Арсений Владимирович пошел ему навстречу. Дело в том, что заместитель директора в прошлом и в позапрошлом году вел в бурном содружестве «В» занятия по ОБЖ. И считал Марата Ахметова одним из самых продвинутых учеников по части своей дисциплины. Вот почему на просьбу мальчика по-военному четко ответил:

– Будешь у нас, Ахметов, как бы вольнонаемным. А если проявишь удовлетворительную успеваемость, то зачислим в штат.

Марат отнесся к его словам на удивление серьезно. И начал получать одни пятерки и четверки. В особенности изумлялся пожилой учитель литературы Роман Иванович.

«Наш Ахметов, – говорил литератор, – удивительным образом изменился. И притом в лучшую сторону».

Роман Иванович был абсолютно прав. До нынешнего года Марат практически вообще ничего не читал. Он интересовался лишь боксом. Теперь же он рвался отвечать каждую новую тему по литературе. И даже стал подсказывать другим.

Словом, к концу сентября ни у кого из педагогов две тысячи первой школы не оставалось сомнений, что Ахметова стоит принять обратно. Бывшее содружество «В» тоже было целиком и полностью «за». Труднее было уговорить Ахметова-старшего. На все просьбы сына он отвечал, что «подумает». И вот, судя по сияющему лицу Марата, дело вроде бы наконец сдвинулось с мертвой точки.

– Согласился? – хором поинтересовалась Компания с Большой Спасской.

– Ну! – энергично кивнул Марат. – Мы вместе с охранником Алексеем предка уломали.

– Ясненько, – хихикнула Катя. – Бедному охраннику надоело уроками заниматься с Маратиком.

– Именно, – подтвердил Ахметов. – В общем, предок сказал: «Учись где хочешь. Но если потом в университет провалишься, то убью!»

Тут к Ахметову подбежал второй признанный силач класса Боря Савушкин.

– Разрешили! – с хода объявил и ему Марат.

– А на тренировку сегодня идем? – осведомился Савушкин.

– Теперь-то конечно, – кивнул Марат, которому до возвращения в две тысячи первую школу не удавалось посещать даже родную секцию бокса.

– Тогда пошли чего расскажу. – И Савушкин увел Марата, чтобы обсудить какие-то спортивные проблемы.

– Ну наконец-то! – уже прыгал на месте от нетерпения Женька. – Теперь слушайте!

– Действительно, – подхватил Олег. – Что ты там вчера откопал?

– Голубятника нашего разговор подслушал, – вмешалась Моя Длина.

– Ты-то откуда знаешь? – повернулись к ней остальные.

– Мне Женька вчера звонил поздно вечером, – объяснила девочка.

– А почему именно тебе? – вдруг посуровело лицо у Пашкова.

– Да я всем звонил, – отмахнулся Женька.

– А дозвонился, выходит, только Машке? – не сводил с него подозрительного взгляда Пашков.

– Тебя предок не позвал к телефону, – принялся объяснять Женька. – Олег обещал и не позвонил. А у всех остальных было занято.

Пашков с сомнением покачал головой. Женькины слова показались ему отговоркой.

– Да какая разница! – уже совершенно изнывал Женька. – Ты лучше послушай.

– Ладно. Рассказывай, – нехотя согласился Пашков, которого снедали муки ревности. «Вот уж от кого-кого, а от Женьки я такой подлости не ожидал», – пронеслось у него в голове.

Женька наконец смог изложить всю историю с начала и до конца. Ребята очень серьезно выслушали.

– Ну точно, бандит! – забыв о своих подозрениях, воскликнул Пашков.

– А голубятня для него просто хобби, – откликнулась Школьникова.

– Для разрядки после кровавых дел, – подхватил мрачным голосом Темыч. – Между прочим, такое часто бывает.

– Вот уж не думал, что какой-то раненый голубь приведет нас к новому расследованию, – задумчиво произнес Олег.

– Не какой-то, а очень крутой и породистый, – обиделась за свою находку Моя Длина.

– А породистые голуби, между прочим, стоят немалых денег, – немедленно пустился в экономический экскурс Темыч.

– Ну да, – нараспев проговорила Катя. – Дяденька сперва кого-нибудь прибьет, денег за это много получит. А потом сразу приобретает породистых голубей. Так сказать, для души.

Остальные усмехнулись.

– Кстати, – вдруг посерьезнел Олег. – Настоящие коллекционеры еще и не на такое способны. Поэтому…

– Не знаю уж, какой он коллекционер, – перебил Женька. – Но тот парень, который у него в «шестерках», жутко перепугался.

– Ничего удивительного, – откликнулась Моя Длина. – Если тот, второй, крупно прокололся и ошибку свою не сумеет исправить, ему придется плохо.

– Думаю, что не просто плохо, – был с ней согласен Пашков, – а вообще кранты.

– Голубятник дал ему три дня срока на исправление, – напомнил Женька.

– Значит, придется нам действовать оперативно, – принялся тщательно протирать очки платком Олег.

– Наверное, лучше всего нам сразу пойти к майору Василенко, – посоветовал Темыч.

Владимир Иванович Василенко, работавший в отделении милиции на Сретенке, часто приходил им на помощь, когда расследования достигали критических точек. Правда, по словам майора, еще неизвестно, кто кому больше помогал. Благодаря этим ребятам ему удалось задержать нескольких очень опасных преступников. Сейчас всем семерым было ясно: явись они к Владимиру Ивановичу, тот, разумеется, внимательно их выслушает. Однако пока они сами мало что знают. Не исключена возможность, что они вообще ошибаются. Поэтому Олег решительно возразил:

– К Василенко рано. Нужно еще самим как следует все разнюхать.

– Тем более, что у нас есть повод, – добавила Таня. – Зайдем вроде бы справиться о судьбе голубя.

– И клетку Мичмана надо забрать, – вмешался Пашков.

– Вот именно, – заговорщицки подмигнул друзьям Олег. – А заодно и прощупаем, что за «птица» этот голубятник.

– Рожа у него, между прочим, когда он беседовал со своим подчиненным, была совсем не голубиная, – заметил Женька.

– Орел в голубиных перьях, – фыркнула Катя.

– В общем, зайдем к нему и попытаемся как можно больше выяснить, – подвел итог Олег. – А теперь пошли.

И он первым двинулся по направлению к школе.

Однако еще до того, как ребята достигли дверей родной две тысячи первой, Пашков потянул Женьку в глубь школьного двора.

– Ты чего? – удивился долговязый мальчик.

– Разговор есть, – сурово произнес Лешка.

Женька изумился еще сильней. На обычно веселом лице Пашкова воцарилось угрюмо-мрачное выражение.

– Не советую тебе пастись в чужом огороде, – с угрозой изрек он.

– В каком еще огороде? – уставился на него Женька.

– Сам должен понимать. Не маленький, – сжал кулаки Пашков.

– Ты о чем? – растерянно спросил Женька.

– О подлых друзьях, – злобно проговорил Пашков. – Которые по ночам звонят чужим девушкам.

– Я? По ночам? Чужим? – лихорадочно соображал Женька, чьей девушке его угораздило позвонить ночью.

– Ты шлангом-то не прикидывайся, – уже трясся от ярости подбородок у Лешки. – Кто вчера Машке сообщил новость? Только ей и никому другому.

Теперь Женьке стало все ясно. Дело в том, что Пашков давно уже переживал личную драму. Он был влюблен в Мою Длину. Для нее же на свете существовал только один мужчина – их классный руководитель Андрей Станиславович. Вот уже несколько лет подряд она вела безуспешные атаки, которые повергали учителя в тихий ужас. Лешка выжидал своего часа. Он верил: настанет момент, и Машка поймет, какой мужчина на самом деле достоин ее внимания. Но если с любовью Моей Длины к классному руководителю Лешка мирился как с неизбежным злом, то Женькиным вероломством был потрясен до глубины души.

– Между прочим, у нас, у дворян, подобные оскорбления смывают кровью, – обратился он к долговязому мальчику.

По словам Лешки, выходило, что он происходит из древнего рода тех самых Пашковых, которым принадлежал знаменитый московский дом на горе, где ныне находится Российская государственная библиотека.

– Слушай, ты что, совсем? – покрутил пальцем возле виска Женька.

– А зачем к Машке клеишься? – упорствовал Пашков.

– Да не клеился я, – отвечал ему Женька. – Мне просто хоть кому-нибудь рассказать было надо. А до остальных я не дозвонился. И вообще мне твоя Машка совершенно не нравится. Я люблю худых и спортивных.

Сказано это было совершенно искренне. Лешка, однако, к немалому изумлению Женьки, еще сильнее обиделся.

– Ты это что же хочешь сказать? – заходили желваки по лицу у Пашкова. – Машка, по-твоему, некрасивая?

– Нет, нет! Красивая! – выпалил Женька. – Только мне совершенно не нравится!

– Слушай, ребенок, – вдруг подбежала к ним Школьникова. – Сигареты есть? А то у меня кончились.

– Есть, Машка! – немедленно растянулся рот до ушей у Пашкова. Он извлек из кармана пачку «Парламента».

– Пойдем в темпе покурим, пока уроки не начались, – предложила Моя Длина.

– Пошли, – захлебнулся от счастья Лешка.

Редкие приглашения Школьниковой покурить вдвоем он воспринимал как подарок судьбы. Поэтому, кинув торжествующий взгляд на Женьку, Пашков удалился. Правда, Женька услышал, как Машка сказала:

– У нас сегодня вторым уроком Андрюша. Ты, ребенок, к истории хорошо подготовился?

Но, видимо, даже это замечание не могло омрачить Лешкиного счастья. Женька, облегченно вздохнув, поспешил вслед за ребятами в школу.

Всю компанию он застал возле кабинета химии. Вид у ребят был сосредоточенный. Все уткнулись в учебник экологии, тщетно пытаясь вызубрить заданный на дом параграф.

Время от времени кто-нибудь, оторвавшись от книги, обращался к другому:

– Ты врубаешься?

– Нет, – следовало честное признание.

Даже дотошный Темыч сказал, что «формулировки в этом учебнике совершенно невозможно выучить».

– Ну и не учи, – отмахнулся Женька.

– Не учи, – проворчал Темыч. – Забыл, что Алевтина сказала?

– Теперь вспомнил, – погрустнел Женька.

Крайне нервная химичка Алевтина Борисовна, которая вела по совместительству экологию, на прошлом уроке поклялась перед десятым «Б», что в следующий раз поставит по двойке каждому, кто опять не выучит.

Однако угрозы ее как-то забылись и всплыли в памяти ребят непосредственно перед уроком.

– Что делать-то будем? – тихо спросила Таня.

– Какие проблемы? – подбежал к Компании с Большой Спасской Марат Ахметов.

– Экологию не выучили, – хором признались те.

– А я выучил, – отозвался Марат.

– Геракл! – восхитились ребята.

Тут пришли с улицы Пашков и Моя Длина.

– Может, хоть вы экологию знаете? – с надеждой спросил у них Олег.

– Эта фигня мне не в кассу, – ответила Школьникова.

Она в основном занималась историей, которую преподавал любимый классный руководитель.

– Ладно, ребята, – рубанул ладонью воздух Пашков. – Что-нибудь придумаем. – Тут раздался звонок. – Слушайте, – продолжал Пашков. – А ведь Алевтина вот-вот появится. Что делать-то будем?

– Эх, была не была! – принял героическое решение Марат Ахметов. – Я добровольно вызовусь отвечать.

– Об угол ударился? – поглядел на него Володька Седов из компании Богданова.

– Полегче, пацан, – смерил его ленивым взглядом Марат. – А то сейчас сам ударишься. Очень больно. И обо все углы сразу.

Володька на всякий случай ретировался подальше.

– Марат, ты тогда отвечай помедленней, – начал руководить операцией Лешка. – Так, чтобы до конца урока хватило.

– Постараюсь, но не обещаю, – ответил Ахметов. – Я вообще-то эту чертову экологию совершенно не секу.

– Как же ты выучил? – удивились ребята.

– А я теперь что не понимаю, просто учу наизусть, – сказал Марат. – У меня в последнее время память это… фотографическая стала. Даже сам удивляюсь.

– Это потому, что Маратик наш меньше боксом стал заниматься, – пропела Катя, – и мозги у него стали лучше работать. А если совсем бросит бокс, то, может, даже Нобелевскую премию получит.

– Без бокса я себя вообще человеком не чувствую, – на полном серьезе ответил Марат.

Тут к классу, постукивая каблуками, подошла Алевтина Борисовна. Она была высокой и очень худой. Кончик ее острого носа постоянно подрагивал. Словно у кролика, который отовсюду ожидает опасности.

– Быстро в класс! – пронзительным голосом приказала ребятам Алевтина Борисовна.

Ученики повиновались. Химичка уселась за стол и раскрыла журнал. Сегодня у нее было отвратительное настроение. Ее уже два дня мучила бессонница. По виду учительницы ребята поняли: на снисходительность рассчитывать не приходится. Класс дружно опустил головы. Можно было подумать, будто всех разом заинтересовало что-то на партах.

Алевтина Борисовна медленно вела карандашом по списку фамилий, выбирая первую жертву. Тут Марат Ахметов громко спросил:

– Можно я отвечу?

Алевтина Борисовна подняла глаза и вздрогнула:

– Ахметов?

– Он самый! – заулыбался Марат. – Я с сегодняшнего дня окончательно вернулся!

– Этого мне еще не хватало! – вырвалось у Алевтины Борисовны, у которой с Ахметовым были связаны не самые лучшие воспоминания.

– Хочу ответить, – повторил Марат.