Текст книги "Демоны зимних ночей"

Антон Валерьевич Леонтьев
Демоны зимних ночей

Коста-бьянкская газета «El Mercurio de Elparaнso», 30 сентября 1903 года:

ВЫНЕСЕН ПРИГОВОР МАРКИЗЕ-ОТРАВИТЕЛЬНИЦЕ!

МАРИ-МАРГАРИТА ДЕ ВАЛЬТРУА ПОЛУЧИЛА ПО ЗАСЛУГАМ!

КАЗНЬ НАЗНАЧЕНА НА 4 ОКТЯБРЯ!

– Убийца, убийца, убийца! – Гул толпы все нарастает. Ваш покорный слуга находится около здания криминального суда Великого княжества Бертранского. Из-за поворота показывается черный экипаж.

Люди взволнованы. В глазах большинства из них мелькают ненависть и злость. Еще бы, ведь именно по вине той, что находится в карете, крошечное княжество на Лазурном побережье стало ареной одного из самых шумных судебных процессов начала ХХ века.

Карета останавливается, усатые жандармы теснят зевак. Дверь распахивается, и появляется она. Она – позор нации, как заявила одна из бертранских газет. Она – исчадие ада, как утверждает прокурор. Она – ангел тьмы, как судачат в толпе.

Она, маркиза Мари-Маргарита де Вальтруа, которую обвиняют в отравлении восемнадцати человек!

– Убийца, убийца, убийца! – Голоса сливаются воедино. Женщина, что шествует к зданию суда, удивительно красива – нежная белая кожа, черные волосы и синие глаза. Она облачена в тюремное платье мышиного цвета и белый чепец. Маркиза де Вальтруа высоко держит голову, а на ее устах играет торжествующая улыбка.

Крики замирают, появление подсудимой электризует толпу. А вашего покорного слугу до костей продирает мороз: эта женщина не испытывает ни малейшего чувства раскаяния. А ведь в ее вине не приходится сомневаться! Химическая экспертиза установила, что большая часть несчастных скончалась от огромной дозы так называемого «poudre de succession», «порошка наследства», инфернального изобретения прелестной аристократки.

Она чрезвычайно грациозна и ведет себя так, как будто находится на великосветском приеме, а не у здания криминального суда. Слышится истошный крик: «Убийца! Убийца! Убийца!»

Маркиза поворачивает голову и с улыбкой смотрит на священника, который произнес это. Святой отец опускает глаза и смолкает. Мари-Маргарита посылает ему воздушный поцелуй!

О, ваш покорный слуга может себе представить, почему эта обольстительница сумела безнаказанно совершать злодеяния в течение почти тринадцати лет. Эту женщину обожали, перед ней преклоняли колени, по ней сходили с ума. Она была замужем шесть раз, и пять из шести ее супругов были, как теперь известно, отравлены Мари-Маргаритой. Помимо них, жертвами коварной маркизы стали как минимум еще тринадцать человек – мадам де Вальтруа опробовала действенность новых ядов на нищих и бездомных, которые почитали ее святой и питались в столовой, организованной ею на деньги супруга. На самом же деле время от времени она подмешивала в пищу отраву, дабы испытать на живых людях, как на подопытных грызунах, эффективность очередного токсина.

Маркиза, это эфемерное создание, похожа на безвинную жертву судебного произвола, и будь я на месте присяжных, то вынес бы вердикт: «Невиновна!»

Но она виновна! И маркиза знает это лучше, чем кто бы то ни было! Она сама призналась в совершенных преступлениях: разумеется, не в припадке раскаяния (вряд ли это чувство знакомо прелестной маркизе), а под давлением неопровержимых улик и свидетельства ее любовника и подручного Жана Лареми.

И вот маркиза переступает порог старинного здания. Ваш покорный слуга спешит вслед за ней – в отличие от сотен зевак, у меня есть официальное разрешение, которое дозволяет мне присутствовать на процессе против маркизы-отравительницы.

Интерес к ее преступлениям и к личности самой Мари-Маргариты поистине колоссальный. По всей Европе только и говорят, что об этом сенсационном деле. В зале суда присутствуют мои коллеги—репортеры ведущих изданий Старого Света. Кроме того, есть журналисты из Америки, Российской империи и даже Персии и Японии!

Я спешу подняться по узкой витой лестнице на балкон, где располагаются места зрителей и представителей прессы. Когда я занимаю кресло, раздается голос: «Встать, суд идет!»

Все, следуя этой команде, поднимаются. Подсудимая, не отрываясь, следит за тем, как появляется судья: полный седой господин с роскошными бакенбардами в стиле кайзера Франца Иосифа. Посланец Фемиды облачен в длинную алую тогу, на голове завитой парик.

Судья опускается в массивное кресло, удар деревянного молоточка оповещает всех присутствующих, что последнее заседание в процессе маркизы де Вальтруа открыто.

– Обвиняемая, – судья обращает свои слова к маркизе, – перед началом прений сторон вам предоставляется последнее слово.

Адвокат маркизы что-то шепчет своей подопечной, Мари-Маргарита качает головой и хмурит брови. Законник явно против того, чтобы маркиза воспользовалась предоставленной возможностью и обратилась к высокочтимому суду.

– Ваша честь, я хочу сказать несколько слов. – Голос маркизы де Вальтруа, звонкий и чистый, разносится под сводами зала судебных заседаний.

– Прошу вас. – Судья снова ударяет молоточком.

Маркиза с неподражаемой грацией (и кто бы мог подумать, что ее отец был мелким железнодорожным чиновником, а мать – дочкой булочника) поднимается со скамьи подсудимых. Воцаряется тишина.

Мы, репортеры, стараемся уловить каждое слово, следим за каждым жестом маркизы. Все, что будет сказано ею сейчас, уже этим вечером появится в экстренных выпусках трех десятков наиболее известных газет всего мира.

– Дамы и господа, досточтимый суд, ваша честь! – маркиза совершенно спокойна, и в который раз ваш покорный слуга ловит себя на мысли, что эта женщина не может быть виновной в тех ужасных преступлениях, в которых ее обвиняют.

– Волей судьбы я оказалась здесь, всеми презираемая и ненавидимая. Прокурор пытается убедить вас в том, что я, Мари-Маргарита де Вальтруа, являюсь новой маркизой де Бринвильер[1]1
  Французская аристократка (1630—1676), отравившая ради наследства мужа, отца, двух братьев и сестру и еще не менее пары десятков человек; была обезглавлена в правление Людовика XIV.


[Закрыть] или графиней Элизабетой Батори. А человек, которого я любила и продолжаю, несмотря на его предательство, любить, обвиняет меня в совершении множества убийств!

Голос маркизы дрожит, на глазах блестят слезы. Ваш покорный слуга чувствует ком в горле.

– Да, я преступила человеческий и божий закон, – говорит маркиза де Вальтруа. – И современная наука смогла неопровержимо доказать это! Я не собираюсь отрицать очевидное!

Маркиза пытается сыграть на чувствах и собственном обаянии. У нее это получалось, и не раз. После смерти ее третьего мужа маркизу едва не уличили в отравлении, однако Мари-Маргарита сумела очаровать сначала врача, а затем инспектора полиции, и те, убежденные в том, что такая дама просто не может быть преступницей, пошли у нее на поводу, и кара пала на голову невиновного. В течение последующих восьми лет погибло еще как минимум десять человек!

– Вы можете спросить меня: ради чего? Ради чего я совершала все эти ужасные преступления? Прокурор пытается убедить вас в том, что основной движущей силой моих поступков было сребролюбие.

Маркиза хладнокровно устраняла всех, кто находился на ее пути к богатству. Почти все мужья завещали Мари-Маргарите солидное состояние, и, чтобы не делиться деньгами с прочими наследниками, она пускала в ход «порошок наследства».

– Но это не так! Клянусь всеми святыми, что это наветы и ложь! Если я и убивала, то только по одной причине – из-за любви!

Маркиза делает эффектную паузу и замирает. Я вижу, что слова подсудимой произвели впечатление на многих. На многих, но не на всех. Судья зевает и поглаживает бакенбарды. А ведь именно от его решения зависит дальнейшая судьба маркизы. Получит ли она двадцать лет каторги, пожизненное заключение в страшном замке-тюрьме Святая Берта – неприступном месте заточения, откуда никто и никогда не сбегал, или...

Или бертранская юстиция в первый раз за многовековую историю вынесет смертный приговор женщине! Мари-Маргарита де Вальтруа знает, что в этом случае ей грозит смерть под ножом гильотины.

– Любовь, вот что двигало мной. Я полюбила Жана Лареми, который предал меня и пытается купить ценой предательства себе жизнь. Он, выступая в суде, пытался представить все таким образом, будто все эти годы находился под моим влиянием и исполнял мою злую волю! Он лжет! Жан намеренно обманул вас, заявив под присягой все, что требовал от него прокурор, ожидая, что тот сохранит моему возлюбленному жизнь в обмен за предательство и лжесвидетельство!

Прокурор, сухопарый господин в золоченых очках, более похожий на профессора энтомологии, чем на представителя правосудия, тотчас взвивается и протестует. Но судья отклоняет протест!

Маркиза, довольная тем, что ей позволено продолжить речь, вещает:

– Именно Жан Лареми, человек, которого я люблю, виноват во всем! Это он подал мне мысль о том, что если мой первый супруг, маркиз де Вальтруа, скончается, то я получу в наследство замок, обширные угодья и триста тысяч франков.

Маркиза пытается убедить всех в том, что она является жертвой зловещего плана, разработанного ее любовником Жаном Лареми. Этот человек всего несколько дней назад давал показания как главный свидетель обвинения и произвел на вашего покорного слугу жалкое впечатление.

В отличие от маркизы, которая в течение всего процесса держится крайне собранно и с величайшим достоинством, ее любовник и сообщник был на грани истерики, обвинял во всем маркизу и публично заявил, что никогда не любил ее, потому что, цитирую его, «любить такое исчадие ада, как Мари-Маргарита, не в состоянии ни один добрый христианин».

Наконец подсудимая прибегает к последнему средству. Ее длань взмывает вверх, к балкону, где находится публика. Мы все знаем, на кого указывает маркиза.

Две девочки, одна лет трех-четырех, другая, восьми месяцев от роду, на руках кормилицы, находятся там. Дочки маркизы де Вальтруа.

– Ради них, только ради них я решилась на эти ужасные преступления! – Мари-Маргарита начинает плакать. – Я хотела, чтобы мои дочери ни в чем не нуждались. Я никогда не думала о собственной выгоде!

Позволю себе заметить, что в словах и заверениях маркизы нет ни слова правды. Не исключаю, однако, что даже такая мать, как она, любит своих чад, но сейчас Мари-Маргарита использует невинных созданий, дабы добиться милостивого для себя приговора. Маркизу арестовали, когда она была на восьмом месяце беременности. Отцом девочек, по всей видимости, является Жан Лареми, хотя он отрицает это. Маркиза же заявляет, что родила дочерей от своего последнего, шестого, мужа.

Бедные дети, какая судьба их ожидает? Лицо старшей дочери, Маргариты, непроницаемо. Девочка, несмотря на свой юный возраст, хорошо понимает, что происходит в зале суда. Ее младшая сестра, Мари, разумеется, ничего не осознает.

– Я невиновна! – такими словами заключает свою пафосную речь маркиза. – Всевышний свидетель тому, что я раскаиваюсь в своих многочисленных грехах и взываю к вашему милосердию! Вы не можете оставить двух малюток, которых я люблю сильнее всего на этом свете, без матери. Я невиновна!

Маркиза использовала все свои чары обольщения и красноречия, чтобы вымолить у суда нужный ей приговор. Мари-Маргарита не хочет умирать, она не желает отправляться в царство теней вслед за восемнадцатью лишенными ею жизни жертвами. Восемнадцать – но никто не сомневается, что на самом деле их количество было куда больше! Маркиза известна тем, что основала приют для обездоленных и убогих, где регулярно подавался горячий обед для всех нуждающихся. Нередко случалось, что после трапезы в приюте тот или иной бродяга или нищенка внезапно умирали. Но кого интересовала судьба несчастных «отверженных»? По слухам, маркиза практиковала на бедолагах новые способы отравления и испытывала, как страшно это ни звучит, новые яды. Фирменным блюдом в этом богоугодном заведении был так называемый «паштет де Вальтруа»: деликатес, сдобренный смертельной порцией мышьяка или свинца.

Наконец слово получил прокурор. И аура невиновной жертвы судебного произвола рассеивается. Обвинитель рутинно перечисляет имена жертв маркизы и завершает свою речь призывом:

– Всякое преступление должно быть наказано!

Адвокат пытается сгладить неприятное впечатление от речи прокурора, но это ему не удается. Он, как и маркиза, обвинил во всех грехах Жана Лареми. Но поверит ли этому суд?

– Суд удаляется на совещание! – разносится по залу. Объявляется перерыв. Маркиза осталась сидеть на своем месте. Ваш покорный слуга замечает, как Мария-Маргарита шепчет молитву. Но что ответит бог на ее мольбы? Раскаивается ли она в том, что совершила, или только пытается избежать смерти?

Наступает вечер, и лучи заходящего солнца проникают в зал через витражное стекло. Толпа на улице не расходится, все ждут решения суда. Мне стало известно, что делаются ставки: пять к одному, что женщина впервые в истории Великого княжества Бертранского будет приговорена к смертной казни.

При этом важную роль играет тот факт, что подсудимая – маркиза, представительница одного из самых знатных родов Бертрана. Готово ли правосудие к тому, чтобы вынести ей смертный приговор?

Начавшийся три года назад двадцатый век призван стать эрой либерализма и милосердия. В Европе ведутся споры о том, имеет ли государство право лишать жизни преступников, пусть и столь ужасных, как маркиза де Вальтруа. Не буду скрывать, что я тоже сделал ставку: я рассчитываю на то, что маркиза получит пожизненное заключение в Святой Берте и это станет достаточным для нее наказанием. Древний замок возвышается на скале в бухте княжества, и условия содержания в нем весьма суровы. У Мари-Маргариты будет возможность в течение долгих лет поразмыслить над своими ошибками и открыть сердце богу.

Кроме того, нельзя забывать и о позиции верховной власти: великий князь Мишель-Оноре II, который взошел на трон всего четыре года назад, для многих олицетворяет начало новой эпохи. Молодой и чрезвычайно популярный среди подданных княжества властелин не раз заявлял и делами доказывал, что он стремится модернизировать средневековую систему правосудия в стране. Его цель – построить как можно больше школ и больниц и ликвидировать тюрьмы. В случае вынесения смертного приговора маркизе он, как сюзерен, обладает правом помилования. Это не значит, что маркиза выйдет на свободу: но, вместо того чтобы отправиться на эшафот, она окажется в Святой Берте до конца дней своих.

То, что Мишель-Оноре готов активно использовать свое право помилования, доказывают процессы последних лет. Во многих случаях смертная казнь по его указу была заменена пожизненным заключением.

И вот наступает финал этой трагедии. На улице давно царит ночь, зал освещен новомодными электрическими фонарями. Появляется председательствующий судья. Он отсутствовал более трех часов. Все едины в том, что чем больше времени требуется на вынесение приговора, тем милосерднее он будет.

Три часа – много это или мало? На предыдущих процессах, завершившихся смертными приговорами, суду требовалось не более получаса, чтобы отправить преступников на эшафот. Таким образом, ваш покорный слуга все больше и больше утверждается в мысли, что маркиза будет приговорена к пожизненному заключению.

Все поднимаются, судья раскрывает бархатную папку цвета крови и провозглашает:

– «Сего дня, тридцатого сентября года тысяча девятьсот третьего от Рождества Спасителя нашего Иисуса Христа, криминальный суд Великого княжества Бертранского выносит окончательный и не подлежащий пересмотру приговор по делу маркизы Мари-Маргариты де Вальтруа, обвиняемой в совершении восемнадцати намеренных убийств посредством яда. Доказательства вины обвиняемой суд счел убедительными, кроме того, имеется признание самой обвиняемой и ее сообщника Жана Лареми. У суда не осталось ни малейшего сомнения в том, что обвиняемая полностью осознавала, что совершает, и имела представление о непосредственных результатах своих деяний. Смягчающим обстоятельством в этом деле является наличие у обвиняемой двух детей».

Судья отрывается от чтения приговора и смотрит на маркизу. Присутствие духа на мгновение покидает Мари-Маргариту. Бледность заливает ее лицо, в глазах вспыхивает тревога.

– «Однако не подлежит никакому сомнению, что обвиняемая не испытывала в течение тринадцати лет, на протяжении которых она практиковала убийства при помощи яда, ни малейшего раскаяния, и не будь она схвачена, то продолжала бы заниматься этими богомерзкими деяниями и по сей день. Исходя из этого, суд принял единственно возможное в данной ситуации решение...»

Все уже понимают, каким будет приговор. Маркиза поворачивается к своему адвокату и что-то быстро говорит ему, затем поднимает взгляд к балкону, где находятся две ее дочери. Мари-Маргарита держится великолепно. Ваш покорный слуга видел многих людей, которым выносился смертный приговор, все они были мужчины, и ни один из них не вел себя столь собранно и достойно, как маркиза-отравительница.

– «Суд приговаривает маркизу Мари-Маргариту де Вальтруа, урожденную Фуко, к смертной казни посредством гильотинирования!»

Судья с треском закрывает папку, затем ударяет молоточком и произносит:

– Процесс объявляется закрытым!

Все потрясены решением суда, хотя оно и не стало неожиданностью. Даже те, кто требовал смертного приговора, стараются не смотреть на маркизу. Едва судья покидает зал, к Мари-Маргарите подходят два дюжих жандарма. Маркиза с улыбкой выходит из зала.

В здание суда проникают крики с улицы. Толпа радостно гогочет: только что стало известно, что маркизу приговорили к гильотине. Ваш покорный слуга бросается к витражному окну и, несмотря на запрет, распахивает его.

Площадь перед зданием суда освещена газовыми фонарями и факелами, которые держат в руках многие из собравшихся. Маркиза медленно идет к черной тюремной карете.

– Убийца, убийца, убийца! – вопят люди. Маркиза никак не реагирует на издевки толпы.

Она понимает, что ее единственная надежда – великий князь Мишель-Оноре. Наверняка тот уже знает о вердикте суда, поэтому интригой последующих дней станет вопрос: подпишет ли он помилование маркизе или нет?

Во тьме мои глаза различают деревянные конструкции на площади Святого Иоанна, подле самого большого бертранского собора. Это – эшафот, который два дня назад начали сооружать сноровистые плотники.

Эшафот, на котором, если великий князь не помилует маркизу де Вальтруа, будет установлена «старая дама», как зловеще-ласково именуют гильотину.

Эшафот, на котором будет обезглавлена Мари-Маргарита.

– Убийца, убийца, убийца! – Толпа опьянена чувством вседозволенности и торжества. В маркизу летят гнилые овощи и яйца. Жандармы безуспешно пытаются призвать разошедшихся буржуа к порядку.

Дверь кареты распахивается, маркиза, перед тем как ступить на подножку, внезапно оборачивается. Вопли как по команде стихают. Мари-Маргарита улыбается, и эта улыбка вызывает у меня страх.

Маркиза запрокидывает голову и смотрит на небо. Затем переводит взгляд на здание суда. Она смотрит прямо на меня!

Секунда – и наваждение исчезает. Жандарм подталкивает маркизу, и она оказывается в чреве кареты. Толпа снова начинает бесноваться и вопить.

Так кто же она, Мари-Маргарита де Вальтруа? Несчастная жертва или не ведающая жалости убийца? Или: и то, и другое? Я испытываю разочарование от вердикта суда.

Карета трогается с места, жандармы теснят запрудивших площадь людей. Я закрываю створки витражного окна. Зал заседания практически пуст. Только плачет старшая дочь маркизы, которая, видимо, понимает, что никогда больше не увидит свою матушку.

– Убийца, убийца, убийца!

* * *

Мари-Маргарита Фуко появилась на свет 4 марта 1875 года. Мари, как ласково звали ее родители, была живым и непосредственным ребенком. Отец не чаял в ней души, она была его любимицей.

К пятнадцати годам из озорной девчушки она превратилась в очаровательную девушку. У Мари было много поклонников, и родители настоятельно рекомендовали ей наконец сделать выбор.

– Например, Анри, у него отец – известный адвокат, – убеждал ее отец.

– Зачем мне Анри? – отвечала Мари. – Он толстый, лицо в угрях.

– Ну тогда доктор Антуан, – встревала с советами матушка. – Мари, подумай, тебе уже шестнадцать!

– Этот ваш доктор Антуан старше меня на тридцать лет! Не хочу!

– Ну, может быть, Жак-Луи? – Отец перебирал одного за другим ухажеров Мари.

– Еще чего! Он нищий!

– Так кто же тебе нужен, дочка? – потерял в конце концов терпение месье Фуко.

Мари подумала и ответила:

– Красивый, молодой и богатый!

– Тогда придется ждать до второго пришествия, – вздохнула мадам Фуко и заявила мужу, что не имеет ничего против, если дочь отправится в монастырь.

Мари знала, что даже при всей ее красоте у нее не много шансов отыскать того самого принца, о котором она мечтает. Ее отец работает на железной дороге, и ладно был бы крупным чиновником в министерстве или фабрикантом мягких вагонов: месье Фуко исполнял обязанности кондуктора. Особых денег эта работа не давала и, помимо всего прочего, была чрезвычайно изматывающей и нервной.

Зато матушка надеялась на то, что ее престарелый и зажиточный отец-булочник вот-вот скончается и его смерть принесет им финансовую независимость. Мари подслушала как-то разговор между родителями. Матушка строила грандиозные планы и планировала путешествие в Париж, а отец мечтал о том, что, когда ему достанется прибыльное предприятие тестя, он бросит опостылевшую работу на железной дороге.

– Только вот твой папаша все не собирается отдавать богу душу, – сказал он жене.

Матушка горестно согласилась:

– Ему восемьдесят три, и он протянет еще лет пятнадцать. А на днях заявил мне, что на свой столетний юбилей хочет получить огромный кремовый торт!

Дедушка Мари обожал сладости. Мари представила себе, что произойдет, когда матушка унаследует шикарный дом деда и его деньги! Отец предполагал, а матушка была уверена, что ее отец скопил никак не меньше полумиллиона.

Полмиллиона франков! Это поистине фантастическая сумма! Они сразу станут богачами! Но противный дедушка... Вообще-то Мари его любила, он всегда давал ей то пять, до десять франков, когда она навещала его (потому-то девушка так часто и захаживала к старику в гости), но он в самом деле еще крепкий и ладный! Встает полчетвертого утра, сам ворочает тяжеленные противни, и ни на что не жалуется, кроме легкого ревматизма и застарелой желудочной язвы.

Мари представила себе, что будет, если дед... Если ее любимый дедушка вдруг скончается! Ему ведь восемьдесят три! А он желает дотянуть до ста. Когда на последнем дне рождении матушка пожелала ему справить свой вековой юбилей, хитрый старик ответил:

– Дочь моя, зачем же ограничивать господа в его милости!

А его отец, прадед Мари, дотянул до ста пяти лет. Неужели ей придется ждать еще долгие двадцать лет? Когда дедушка скончается, ей будет под сорок! Сорок лет – почти старуха! И зачем ей тогда деньги, наряды и драгоценности! Они нужны ей сейчас!

В газете Мари наткнулась на статью о некой американке, которая при помощи мышьяка отправила на тот свет своего мужа-дантиста, его родителей и старшую сестру. Помимо крупного наследства, она получила за каждого из них выплаты от страховой компании. Если бы не скоропостижная смерть нового мужа, тоже застрахованного на сто тысяч долларов, и не запоздалые подозрения полиции, эта дама так бы и жила в свое удовольствие. Ее судили и приговорили к пожизненному заключению.

Мари поймала себя на мысли, что фантазирует на тему того, как бы поступила она сама на месте этой американки. Если бы та не польстилась на страховой полис, то так и осталась бы на свободе с солидным капиталом.

Значит, сделала для себя вывод девушка, важнее всего – не попадаться! Мари внимательно прочитала статью, узнала, что заокеанская «черная вдова» отравила мужа и его родственников мышьяком, который ее супруг использовал в лечебных целях как стоматолог.

А где возьмет мышьяк она? Мари отыскала яд в лавке бакалейщика, где приобрела его как средство для борьбы с крысами.

– Столько грызунов в подвале у дедушки развелось, – улыбаясь продавцу, пояснила она. – Вот он и хочет их уморить!

Мари, конечно же, не сказала, что это она хочет уморить, и вовсе не крыс, а самого дедушку. Ему и так восемьдесят три, он многое повидал, многое пережил...

Мари воспринимала это как игру. Она купила чудные пирожные, любимые дедушкины, разноцветные безе и бланманже. Мышьяк, как было написано в газете, обладает специфическим горьким вкусом, поэтому американка всыпала его в приторный черничный ликер, которым и попотчевала мужа, свекра, свекровь и свояченицу.

Сладкие пирожные наверняка скроют вкус яда! Мари навестила деда – старик был в великолепном расположении духа и чрезвычайно обрадовался визиту любимой внучки.

– Дедушка, это для тебя, – Мари протянула старику коробочку с пирожными. Тот был тронут до глубины души. Он тут же полакомился сладостями. Мари, сославшись на то, что у нее не так много времени, ушла восвояси.

А поздно вечером матушке сообщили, что ее отец скончался. Доктор Антуан (тот самый, за которого родители хотели сосватать Мари) заявил, что причиной смерти стало прободение язвы желудка. Мари нашла в кухне остатки пирожных и благоразумно их уничтожила. Никто и предположить не мог, что это она убила дедушку!

* * *

Некролог в бертранской газете «La Voix du Bertrand», 8 апреля 1890 года:

«Requiescat in pace![2]2
  Да почиет в мире! (лат.)


[Закрыть]

На восемьдесят четвертом году жизни, после долгой и продолжительной болезни, усоп Поль-Люк Фуко, возлюбленный отец, добрейший дед и праведный христианин.

Господь призвал его к себе после благочестивой и исполненной мирских добродетелей жизни.

Скорбь осиротевших родных безгранична, вера в милость господню безмерна!

Отпевание состоится 14 апреля в капелле Св. Михаила».

* * *

К разочарованию мадам Фуко, старик отписал практически все свое имущество старшим сыновьям, дочь получила пейзаж, исполненный ее папашей сорок лет назад, его старую трубку и вышитый бисером кисет. «Любимая внучка Мари» по завещанию стала владелицей дедушкиной канарейки и трехсот франков.

Так Мари впервые задумалась о том, что, во-первых, смерть может приносить деньги, а во-вторых, не всегда они достаются тем, кто в них более всего нуждается.

Мари все ждала, что вскроются новые подробности смерти дедушки, что полиция арестует ее, старика выкопают из могилы и подвергнут экспертизе.

Ничего подобного не произошло. Смерть восьмидесятитрехлетнего старца никого не озаботила. Мари подумывала о том, чтобы угостить пирожными с мышьяком дядек, но, узнав, что в случае их смерти, лавка отойдет ее кузенам, оставила эту затею. Не травить же всю семью, в конце-то концов!

На триста франков Мари приобрела роскошное платье и отправилась на бал, который раз в год устраивался в великокняжеском дворце для дочерей и жен мещан и буржуа.

Мари сразу поняла, что ее платье за триста франков, которое она считала верхом изящества и самым прелестным нарядом, который она когда-либо видела, заметно проигрывает по сравнению с туалетами других барышень.

Пары кружились под чудесные венские вальсы, Мари с завистью разглядывала богато одетых девиц, которые щебетали с молодыми военными или сыновьями банкиров. На нее никто не обращал внимания! Она что, так весь бал и простоит около мраморной колонны?

«Чертов дед, – подумала Мари, – и почему он оказался таким жадюгой?» Она рассчитывала получить после его смерти несоизмеримо больше!

– Разрешите пригласить вас на танец, – услышала девушка старческий голос. Она заметила невысокого полного господина лет шестидесяти с лишним. Судя по всему, он был достаточно богатым: дорогой костюм, сверкающие ордена, горделивый взгляд. Старик сразу же не понравился Мари.

– Маркиз де Вальтруа, – представился незнакомец и прикоснулся сухими губами к ручке Мари. – Вы прелестны, как капля утренней росы на лепестке лотоса!

Ага, за ней ухаживает маркиз! Мари натужно улыбнулась, и аристократ увлек ее за собой.

Маркиз шептал ей комплименты и жеманно хихикал, Мари делала вид, что наслаждается его обществом. Она выудила из старика, что он вдовец, кроме того, у него имеется замок на границе Бертрана и Франции, к которому прилегают леса и поля. Маркиз не нуждался в деньгах, он не скрывал, что является обладателем крупного состояния.

– Мари, дитя мое, вы – самая прелестная дебютантка на этом балу, – прошептал на прощание де Вальтруа.

Сказка закончилась, и хотя маркиз походил не на прекрасного юного принца, а скорее на злого древнего чародея, Мари рассталась с ним с большой неохотой. Де Вальтруа рассказывал ей о том, что проводит три месяца в Бертране, затем, на зиму, перебирается в Париж, оставшиеся полгода путешествует по миру: у него имелась собственная яхта!

На мгновение Мари представила себя в обществе маркиза. Она – его жена! У нее будет пара сотен шикарных платьев, шкатулка с фамильными драгоценностями, она навсегда забудет о прозябании в унылой бедности и о пресной гороховой похлебке.

Вот она возлежит на шелковой софе, в руках у нее бульварный роман, в будуар, оглядываясь по сторонам, проскальзывает темноволосый красавец, они сливаются в поцелуе, его рука скользит по ее телу, и... и...

И откуда ни возьмись появляется старый маркиз, который каркающим голосом оповещает:

– Мари, ты изменила мне! Я разведусь с тобой, и ты не получишь ни сантима! Вон из моего замка!

Мари знала, что никогда не станет женой маркиза де Вальтруа. Что ж, мечты так и останутся мечтами. Дрянной дедушка, и отчего он оказался таким скупердяем?

Через два дня перед их домом остановился блестящий экипаж, запряженный четверкой гнедых лошадей. В гости пожаловал маркиз де Вальтруа. Мари, узревшая визитера со второго этажа, моментально бросилась на кровать. Что старику надо?

Спустя несколько минут девушка услышала торопливые шаги на лестнице и стук в дверь.

– Мари, – произнесла испуганным голосом матушка, – прошу тебя, оденься и спустись вниз! Тебя хочет видеть его сиятельство господин маркиз де Вальтруа!

– У меня болит голова! – ответила Мари.

Матушка заохала:

– Мари, он просит твоей руки!

Маркиз пожаловал к ним домой, чтобы просить ее руки? Но разве такое бывает? Она совершенно не знает его, он старше ее на пятьдесят лет и годится ей не то что в отцы, а в дедушки. И в то же время...

У де Вальтруа есть замок, он чрезвычайно богатый и влиятельный человек. И кто знает, возможно, ему осталось совсем немного на этом свете!

– Мари, – услышала девушка материнский вздох, – дочка, не заставляй маркиза ждать! Это редкостная удача! Батюшка уже дал ему свое согласие!

Мари перестала мечтать. Значит, решено! Она станет маркизой! Мари-Маргарита де Вальтруа! О, ведь именно к этому она и стремилась!

Девушка спустилась вниз. Маркиз вел неторопливую беседу с месье Фуко. Мари вздохнула: аристократ был еще страшнее, чем он ей запомнился. Ниже ее на голову, с впалой грудью и большим животом, обвислым морщинистым лицом, зеленоватой кожей и узенькими водянистыми глазками. Седые жидкие волосы едва прикрывали череп сановного гостя. Завидев невесту, маркиз с необычайной резвостью подскочил и расплылся в улыбке.