Текст книги "Отец моей подруги"

Глава 4

Я едва выныриваю из глубокого сна. Первое, что вижу – белый потолок. И это совершенно точно не потолок нашей общаги. Потому что у нас двухъярусная кровать, я сплю на первом и, проснувшись, пялюсь в матрас своей соседки по комнате.

Поднимаю руку, чтобы убрать с лица волосы, и замечаю катетер для капельницы. Верчу головой по сторонам, внезапно осознаю, что нахожусь в больнице.

Что произошло?

Я ничего не помню.

Как вообще здесь оказалась? Я же у Оли была…

Моё тело не слушается, словно оно не моё, а чье-то другое, чужое. Голова кажется необычайно тяжелой.

Пытаюсь приподняться, стону, тянусь к телефону, который лежит на тумбочке.

Сел.

Черт.

Судя по обстановке в палате, это частная клиника. Мне становится еще хуже, когда понимаю, сколько мне будет стоить даже неполный день пребывания здесь. Похоже, мне придется взять дополнительные смены на работе.

Господи, да почему я такая невезучая? Почему моя жизнь не может быть нормальной? Я же избегаю опасных ситуаций, по вечерам стараюсь даже в супермаркет не выходить, учусь прилежно, но постоянно влипаю в какие-то глупые истории.

– О, очнулись! – в мою палату заглядывает медсестра. – Как самочувствие? – спрашивает, склоняется ко мне, светит фонариком в глаза.

– Вроде уже лучше. Что со мной случилось? – моргаю несколько раз, яркий свет режет глаза.

– Вам должно быть лучше известно, что с вами случилось, – неодобрительно косится на меня медсестра. Подносит ко лбу градусник. Слышится писк, она хмурится, когда проверяет температуру. – Я вам не мать, конечно, не мне читать вам нотации, но вы еще так молоды, не стоит увлекаться наркотиками. Пусть даже легкими. Это всегда кажется – разочек, и все, а потом таких молодых девочек, как вы, к нам с передозом привозят.

– Какие наркотики? Вы о чем? – спрашиваю испуганно. Тело пробирает дрожь. – Вы, наверное, меня с другим пациентов спутали. У меня, кажется, отравление просто было.

Женщина качает головой.

– Вам виднее, – не верит мне. – Мы сделали вам промывание желудка и капельницу поставили. Вечером еще одну нужно сделать. Утром вас уже выпишут.

Она уходит, оставляя меня в полном ступоре.

Кажется, я помню что-то такое. Звук скорой, голоса врачей. Но все словно в тумане.

Сердце в груди начинает бешено биться. Меня обвинили в том, что я наркотики принимаю. Разве о таких случаях они не должны сообщать в полицию? Или это распространяется только на ножевые и пулевые ранения?

Мне так страшно становится, что я начинаю задыхаться. Мой пульс подскакивает. Как доказать, что я ничего такого не делала?

На краю тумбочки стоит графин с водой. Я тянусь к нему. Руки дрожат, когда я наливаю воду в стакан, немного попадает на поверхность тумбочки и на сложенный вдвое белый лист бумаги, на котором проступают расплывшиеся чернила.

Делаю несколько жадных глотков, потом осторожно разворачиваю лист.

Размашистым почерком Оля пишет:

«Машка, это трындец! По ходу, тебе реально что-то подсыпали в стакан. Я обзвонила всех, кого знаю, никому больше плохо не было. Невезучая лишь ты одна.

Прости, что пришлось уехать и оставить тебя там, но внезапно прикатила моя мама из-за границы, папа сказал пулей домой мчать.

Твои счета оплачены, за это не волнуйся. Поправляйся. Чувствую себя виноватой, ведь это на моей вечеринке все случилось.

Твой телефон сел, зарядки нет. У персонала тоже не нашлось. Поэтому, как в старые времена, пишу тебе письмо. Романтично, правда?

Тебе стоит сменить телефон, это допотопная модель, ею уже никто не пользуется. Попрошу у папы для тебя новенький, у него на фирме все равно целый ящик валяется для всяких нужд.

Целую, твоя лучшая неповторимая подруга».

Грустно улыбаюсь, откладываю в сторону письмо. У Алмазовой всегда так просто все. Хотелось бы и мне такого отца иметь. Чтобы все для меня делал и так же сильно любил. Чтобы любая проблема мелочью казалась.

Глава 5

Меня выписывают на следующий день. Мне уже намного легче. Даже голова не болит. Не знаю, что за чудо-средство в меня влили, но помогло быстро.

Стою на автобусной остановке и сжимаю в руке заряженный мобильный телефон. К счастью, к третьей паре я успею. Забегу в общагу, переоденусь и сразу в универ. Если хоть одну лекцию пропущу, то не видать мне дополнительных баллов.

В общагу практически влетаю. Снимаю с себя спортивный костюм, привожу в нормальный вид волосы, быстро переодеваюсь. В сумку летят конспекты и пауэрбанк для телефона.

Хорошо, что университет находится всего в одном квартале от общежития, прихожу даже раньше времени.

Войдя в университет, я почувствовала, что что-то не так. Взгляды студентов, смешки, шепот… Все это было обращено ко мне. Странно. Некоторые даже показывали друг другу что-то на телефонах, а затем поглядывали на меня и смеялись. Волнение и недоумение начали охватывать меня. Что происходит? Почему все так смотрят?

Я чувствую, как мои щеки горят. Сердце стучит громче, когда я иду по коридору. Чувствую себя так, словно я нахожусь на подиуме под прицелом десятков глаз.

Толкаю дверь в аудиторию, и внутри мгновенно затихают голоса. Все поворачивают головы в мою сторону.

Я моргаю несколько раз.

Неужели все знают, что в моей крови нашли наркотики? Но как? Кто мог рассказать?

– О-па, пришла наша звезда! – выкрикнул кто-то из парней, вызывая общий смех.

– Как там твой сладкий папочка, ещё не подарил яхту? Или пока не заслужила?

Я стою у двери, не понимая, о чем идет речь. Роман с богатым мужчиной? О чем они?

Что произошло за выходные? Кто-то распустил обо мне слухи?

– О чем вообще речь? Какой еще сладкий папочка? – спрашиваю, наконец-то отмирая.

Иду к своей парте, бросаю сумку на соседнее место. Олька сегодня не пришла. Наверное, проводит время с мамой.

– Да ладно тебе, – смеется Артур с задней парты. – Ты только со взрослыми и богатыми дядями у нас встречаешься? Поэтому морозила Дениса нашего? Он, кажется, так расстроился, что сегодня даже в универ не пришел.

Смотрю на парней с недоумением. Девочки перешептываются и смеются.

Я поворачиваюсь к Соловьевой.

– Что происходит? – спрашиваю, а у самой сердце до предела разгоняется в предчувствии чего-то плохого.

Соловьева тяжело вздыхает.

– О тебе написали в университетском паблике. И видео выложили. Вот, – протягивает мне телефон.

У меня руки начинают дрожать. Если о ком-нибудь написали в этой помойке, то ничего хорошего ждать не стоит.

Я пробегаюсь по строчкам поста и чувствую, как нарастает паника. Грудь сжимает спазмом. Все смешки и взгляды студентов наконец-то приобретают смысл.

«Маша Самойлова, прилежная студентка и отличница медицинского университета, спит с богатыми мужиками за деньги». Вот в чем смысл длиннющего поста. Это если смягчить его.

И это прочитали уже тысяча сто человек.

Я с ужасом поднимаю взгляд и смотрю на одногруппников. Они все верят в то, что там написано.

Там даже есть видео. Как меня пьяную мужчина ведет к своей машине.

Это было в субботу на вечеринке. Вот как я попала домой. Но я почти ничего не помню. Мужчину на видео даже не разглядеть.

Я резко поднимаюсь со своего места. На глазах проступают слезы.

– Да не переживай ты так, Самойлова, многие девушки себе так на жизнь зарабатывают. Соблазняют богатых мужиков и тянут из них деньги.

Слушать этот бред больше сил нет. Оправдываться бесполезно.

– Спасибо, – произношу мертвым голосом, отдавая телефон Ане.

Из аудитории сбегаю в прямом смысле этого слова. Заскакиваю в женский туалет. Пытаюсь выровнять дыхание, но не получается. От волнения и паники задыхаюсь.

Вся дрожу, словно в помещении минусовая температура. Пытаюсь собрать мысли воедино. Нужно что-то сделать, пока это не пошло дальше.

На ум приходит только одно.

Достаю из сумочки телефон, он все еще отключен. Выдергиваю шнур от пауэрбанка и роняю телефон прямо на пол. На экране образуется огромная трещина.

– О, нет, – уже не могу контролировать себя. Реву, не сдерживаясь. Словно разбитый телефон стал моей последней каплей.

К счастью, мне удается открыть записную книжку и найти Стаса.

Это мой одноклассник, мы до сих пор общаемся. Он уже успел закончить академию, пока я три года пыталась поступить в универ безрезультатно и в итоге оказалась самой старшей на курсе.

– Что-то срочное, Самойлова? Я немного занят, – берет он трубку.

– Да, Стас, очень срочное, – всхлипывая, произношу.

– Ты плачешь? Маш, что случилось? – его голос становится обеспокоенным.

– Стас, у меня просьба есть. Скажи, можно как-то убрать пост из университетского паблика? Там… там обо мне написали. Только это неправда все.

– Успокойся, Самойлова. Скинь мне ссылку, я все сделаю. Это не займет много времени. Не думаю, что у них там стоит суперзащита.

– Спасибо тебе. Я сейчас… сейчас все сброшу.

Отключаюсь, не с первого раза удается зайти в браузер, чтобы скопировать ссылку Стасу.

Когда отправляю ему, немного успокаиваюсь. Это ведь быстро забудут, правда? Вот в прошлом году Алинка из нашей группы роман с преподом закрутила. Их застукали прямо в аудитории. Конечно, преподавателя уволили, но посудачили с недельку и больше не вспоминали.

Да, все хорошо будет. Стас быстро удалит этот кошмар, и через пару дней об этом все забудут. А я попрошу Олю, чтобы со справкой мне помогла, и сделаю вид, что заболела, чтобы пересидеть бурю.

Глава 6

Я возвращаюсь в общежитие, чувствуя себя на грани срыва. Мои шаги тяжелые, в голове крутятся слова однокурсников. Я надеюсь скрыться в своей комнате, но вместо этого меня встречает весточка от коменданта.

– Маша Самойлова, к коменданту, – грубо сообщает студент у входа.

Я иду к кабинету коменданта с тяжелым сердцем, предчувствуя неприятности. Потому что эта женщина к себе просто так никого не вызывает.

Кабинет Юлии Николаевны всегда казался мне мрачным и угрюмым, как и она сама. Поговаривают, что до того, как прийти работать в студенческое общежитие, она работала в женской колонии. Но я ни капли не удивлюсь, если эти слухи окажутся правдой. Этой крайне неприятной женщине лучше не показываться на глаза лишний раз.

Я замираю на пороге, комендант встречает меня холодным презрением.

– Самойлова, я слышала о твоих подвигах, – начинает она, не давая мне возразить. – Собирай вещи, и чтобы до вечера тебя не было в общежитии.

Я пытаюсь что-то возразить, но комендант не слушает.

– Я не допущу, чтобы такие, как ты, портили репутацию этого учреждения. Это – позор, – говорит она с ненавистью. – Мне уже звонили обеспокоенные родители некоторых студентов, боятся, что такие, как ты, плохо повлияют на их дочерей.

Мое лицо горит от стыда. Как объяснить всем, что это неправда? Да и кто поверит вообще?

– Послушайте, это все какое-то недоразумение. Ведь…

– Ты меня плохо расслышала? – не дает мне договорить Юлия Николаевна. – Если да, тогда, так и быть, повторю: чтобы через час тебя здесь не было!

Она так кричит, что я невольно вся сжимаюсь.

– Но мне некуда идти, – едва сдерживая слезы, выдавливаю я из себя.

– У тебя же есть богатый ухажер, неужели не позаботится о тебе? – грубо отвечает она, усмехаясь. Такое ощущение, что у нее личная неприязнь ко всем девушкам, которые в жизни хорошо устроились.

Я выхожу из кабинета, чувствуя себя полностью разбитой. В своей комнате я начинаю собирать вещи, пытаясь не думать о происходящем. Открываю чемодан и скидываю туда одежду и тетради. Ничего не помещается, и мне приходится высыпать все на пол и начать заново аккуратно складывать.

Сидя на кровати, я смотрю на чемодан. Куда теперь? Родительский дом находится слишком далеко, чтобы каждый день ездить на учебу и назад, денег на квартиру у меня нет, а обратиться особо не к кому. Разве что в очередной раз побеспокоить Олю. Я достаю телефон с треснувшим экраном и набираю ее номер.

– Оль, привет, ты не занята? – начинаю я, стараясь сдержать слезы.

– Мы только что закончили обедать. То еще событие. Папа с мамой успели раз двести поцапаться. К счастью, мама завтра уезжает, и уговорить отца перевести меня в универ за границу ей не удалось, – тяжело вздыхает она.

– Ты, я так понимаю, в университетский паблик еще не заходила? – спрашиваю, затаив дыхание.

– Да когда? Мне весь день запрещено было пялиться в телефон. У меня, знаешь ли, очень строгая мать.

– Ясно. Мне нужна твоя помощь, Оль. Можно я приеду к тебе сейчас? Ты же не с мамой уже? Мне больше негде остановиться. Меня из общаги выгнали…

Слезы вырываются наружу, я жду ответа Оли, надеясь, что она сможет мне помочь.

После кажущейся бесконечной поездки на такси я наконец прибыла к дому Оли. Стараясь сдержать слёзы, я вышла из машины, потянув за собой чемодан. Олька встретила меня на пороге. Её глаза были полны волнения.

– Маш, ты в порядке? – встревожено спросила она, заметив моё состояние. – Что вообще случилось? Почему тебя выперли из общаги?

– Да просто… Это всё просто отвратительно. И безумно глупо… – начала я, но голос мой дрожал.

Оля провела меня в гостиную и усадила на диван. Она посмотрела на меня с недоумением и тревогой.

– Так что произошло, Маш? Рассказывай. И что за видео? – спросила она.

– Друг уже удалил его, я не могу показать… Но там было видно, как меня какой-то мужчина уводит с вечеринки. Я почти ничего не помню, – объясняю я, массируя виски. Из-за этого всего безумно разболелась голова. Вкратце рассказываю обо всем, что сегодня произошло.

– Вот же уроды! Если узнаю, кто это сделал, голову откручу! Я считаю, нужно написать жалобу на комендантшу! Она не имеет права выселять тебя из-за каких-то слухов и видео сомнительного происхождения! – горячо заявляет Олька.

– Бесполезно, – произношу безнадежно. – Я теперь переживаю, как бы меня к декану не вызвали.

Подруга качает головой, ходит туда-сюда передо мной, о чем-то думает.

– А кто тот мужчина? Ну, который тебя в тачку свою посадил. Ты его знаешь? – интересуется Оля.

Я качаю головой.

– Не знаю и вообще не помню, как он выглядит. Я тогда в ужасном состоянии была. Он просто помог мне той ночью… Но теперь из-за этого видео все думают…

Оля берет мою руку в свою.

– Не волнуйся, Маш, я поговорю с папой, может быть, он позволит тебе остаться у нас на какое-то время, а потом что-то придумаем.

– Нет, Оля, я не могу навязываться. Мне просто нужно найти место, где переночевать пару дней, – в отчаянии прервала я её.

Оля смотрит на меня, прищурившись, знает, что со мной спорить бесполезно.

– Ты говорила как-то, что кто-то отправляет тебе деньги на карточку. Там накопилась уже приличная сумма? Отправитель так и не объявился? – внезапно спрашивает подруга.

– Нет, я так и не знаю, от кого они, но до сих пор каждый месяц на мою карту поступает довольно приличная сумма. Я пыталась выяснить, откуда они, но банк не может сказать мне ничего конкретного. Все, что мне известно – это срочный перевод из-за границы, – объясняю я.

– Так почему бы тебе не использовать эти деньги? Можешь снять квартиру, пока не решится твоя ситуация, – предлагает Оля.

Я покачала головой.

– Я не могу. А вдруг это ошибка? Что, если кто-то случайно отправляет их мне, а потом потребует вернуть?

Оля вздохнула.

– Маш, ты слишком паришься об этом. Если бы это была ошибка, они бы уже связались с тобой. Это, может быть, твой шанс начать всё с чистого листа. У тебя на карте уже, наверное, подкопилось ого-го сколько денег за это время.

Я смотрю на неё, чувствуя себя раздираемой между желанием воспользоваться этой неожиданной помощью и страхом перед последствиями. Мысли о том, откуда могли взяться эти деньги и почему именно мне, не давали мне покоя.

– Я просто… я не могу, – тихо произношу я, сжимая в руках чашку с чаем.

Оля кивнула, выражая понимание.

– Хорошо, Маш. Но тогда тебе придётся принять мою помощь. Потому что спать на улице или в сомнительном месте я тебе не позволю. Поговорю с папой, думаю, он не будет против того, чтобы ты осталась у нас. Дом огромный, отца почти нет, он вечно с девицами своими по гостиницам таскается. Он думает, что я ни о чем не знаю, но я даже в курсе его второй квартиры, где в прошлом году его бывшая любовница жила, – фыркает подруга.

– Спасибо, Оль! Обещаю, я не побеспокою вас и постараюсь как можно быстрее решить свои проблемы и найти жилье.

В этот момент дверь открывается, и в гостиную входит мужчина.

Он выглядит строго и внушительно, но, когда я наши взгляды встречаются, моё сердце замирает, а глаза расширяются от удивления. Нечеткие образы той ночи понемногу приобретают очертания.

Это был тот самый мужчина, который привёз меня с вечеринки.

И, кажется, я его поцеловала!

Как же стыдно!

Но что он здесь делает? Он знакомый Оли? Родственник?

– Здравствуйте, – неуверенно приветствую я его.

Я пытаюсь скрыть своё смущение и удивление.

Мужчина окинул меня взглядом, его лицо не выражало никаких эмоций.

– Пап, познакомься, это моя подруга Маша. Ее из общаги выставили, поэтому она у нас на какое-то время останется, – произносит моя лучшая подруга Оля.

Папа?

Я не ослышалась?

Он – отец моей подруги?

– Я против посторонних в нашем доме. Разве это мои проблемы, что твоей подружке негде жить? – холодно заключает мужчина, посмотрев на меня презрительно.

Я сидела, не в силах поверить в происходящее. Отец моей подруги был тем самым человеком, который увел меня с вечеринки в нетрезвом состоянии, с которым я пыталась флиртовать и…

– Чтоб я тебя рядом с Олей больше никогда не видел. Поняла, Маша?.. – брошенная им вместо прощания фраза резко всплывает в памяти, и меня начинает тошнить от нервного напряжения.

Глава 7

Стоя в гостиной, окружённая роскошью дома Оли, я чувствовала себя чужой. Моё сердце колотилось, когда я смотрела на Максима, отца Оли, и вспоминала, как я вела себя той ночью. Мне было так стыдно, что я не могла поднять глаз.

– Папа, пожалуйста, Маше негде жить. Это всё из-за какой-то глупой шутки. Она моя лучшая подруга, – умоляет Оля.

Максим слушал, скрестив руки на груди. Он казался неприступным, и я боялась даже вздохнуть. Неудивительно, что он против моего присутствия в их доме. Я ведь приставала к нему… Черт, да я его поцеловала! Лучше бы воспоминания так и не возвращались ко мне.

– Я понимаю твоё беспокойство, Оля, но ты знаешь, что я не люблю, когда у нас в доме посторонние. К тому же это не мои проблемы, что твою подругу выгнали из общежития. Она что, сирота, и кроме нас ей некому помочь? – произносит он твёрдо, а я почему-то начинаю чувствовать себя пустым местом.

Моё сердце уходит в пятки. Я стою, не в силах открыть рот и произнести хоть слово. Все еще пытаюсь прийти в себя, мысленно убеждая себя в том, что та ночь была не реальной. Это был всего лишь сон.

– Папа, у тебя нет сердца! Совсем! – вскрикивает разочарованная Оля. – Это я виновата в том, что Маше теперь негде жить. Я выдернула ее на ту дурацкую вечеринку, а кто-то заснял, как ее к машине ведет какой-то мужчина, и использовал это видео, чтобы распустить о ней ужасные слухи!

Я наконец-то нахожу силы поднять взгляд и посмотреть на Максима. Замечаю, как меняется выражение его лица. Он смотрит мне в глаза. Думает о том же, о чём и я. Тем мужчиной, из-за которого распространились по университету все те слухи, был он.

Не знаю, в чем причина – в том, что ему сложно отказать дочери, или же он внезапно почувствовал в произошедшем со мной свою вину, но он тяжело вздыхает и произносит:

– Ладно, помогу я твоей подруге.

Олька громко и радостно вскрикивает.

– Пап, ты лучший!

– Но с нами жить она не будет. У меня есть квартира в центре города. Она пустует. Маша может пожить там. Временно, – последнее он подчеркивает так, словно есть вероятность, что я заеду в его квартиру, и меня оттуда уже не выселить. Ни добровольно, ни силой.

Я всё ещё не могу собраться с мыслями. Но мне нужно хоть что-то сказать.

– Спасибо, но… – с трудом выдавливаю я, не решаясь назвать мужчину по имени. – Но вы правы, это неправильно, что я пришла к вам со своими проблемами, ведь мы совершенно чужие люди. Я попробую найти комнату в общежитии при политехническом университете. Это недалеко от нашего универа, – я хватаю за ручку чемодан, что все это время стоял у дивана, но Олька не дает мне ни шагу сделать.

– С ума сошла? – шипит она тихо. – Какая еще общага? Ты знаешь, какая там хата у папы? Не будь дурой, пользуйся моментом.

– Моя дочь права, Мария, пользуйтесь моментом, – в голосе Максима явно проскальзывают издевательские нотки. – Я пойду ключи от квартиры возьму и отвезу вас туда, – произносит он и выходит из комнаты.

Оля обнимает меня. Она, в отличие от меня, безумно рада, что ее отец нашел решение моих проблем.

– Видишь, всё наладится, – произносит она, улыбаясь.

Я кивнула, но моё сердце все ещё колотилось, словно обезумело. Я не могу забыть первую встречу с Максимом и его слова о том, чтобы я держалась подальше от его дочери, а теперь я буду жить в его квартире.

– Спасибо, Оля, ты спасла меня, – говорю я, стараясь скрыть своё смущение и беспокойство за улыбкой.