Текст книги "Мученик науки"

Аркадий Аверченко
Мученик науки

Провинциальные губернаторы предписали местной полиции следить за внешкольным поведением учащихся.

Когда околоточный входил в комнату, шашка его зацепилась за ручку двери.

Отцепить старались: он сам, Мишка, Мишкин отец и горничная. Все были смущены, и околоточный больше всех.

Он конфузливо потер красные большие руки, для чего-то надул щеки и с деланой развязностью сказал:

– Ну, как сынок ваш?

– Ничего, здоров, благодарю вас. Мишка! Оставь нос – по рукам получишь.

Постояли все, помолчали.

– Погодка-то нынче, а?

– Да.

Околоточный подошел к стене и с нескрываемым интересом стал рассматривать картину, изображавшую «Бабушкины сказки».

– Вы бы присели!

– Благодарю вас. Прекрасная картина!

– Да.

Околоточный сел и потер руки.

– Ну, как дела, молодой человек?

Царапая ногтем спинку кресла, Мишка застенчиво ответил:

– Благодарю вас. Ничего.

Околоточный подергал головой, вскочил с кресла и опять подошел к картине.

– Масляными красками?

– Нет, премия к «Ниве».

– Ага. Так-так. Хороший журнальчик.

– Да.

– Престранная вещь у нас вчера в участке случилась: привели какого-то пьяного, а он по-русски ни слова.

– Подожди ж ты! Иностранец, значит, – догадалась мать. – Мишка! По рукам получишь!

– Вы, молодой человек, тово... маменьку слушайтесь. Они вас кормят.

Мишка в паническом ужасе посмотрел на околоточного и прошелестел:

– Я... Слушаюсь.

– Эти картины вообще вещь превосходная. Заплатил семь рублей в год – и Салтыкова тебе какого-нибудь дадут двенадцать книжек, и украшение для гостиной.

– Да.

– В этом году какое приложение дают?

– Не знаю. Мы теперь перестали выписывать.

Околоточный встал и потрогал рукой картину.

– Совершеннейшие масляные краски. Даже удивительно.

Он вытер холодный пот со лба и застегнул верхнюю пуговицу мундира.

Сел и снова ее отстегнул.

– Вы, может быть, посмотрели бы, как мальчик занимается?

Околоточный даже икнул от радости.

– Да, да! Это очень интересно.

– Пойдемте в его комнату.

Все встали и пошли через темный коридор.

Идя впереди, околоточный попал в самый конец коридора, и когда открыл преграждавшую ему дальнейший путь дверь, то сейчас же отшатнулся и быстро ее захлопнул.

– Не сюда! Здесь нехорошо, – предупредил отец, а Мишка сзади тихонько хихикнул.

Вошли в небольшую комнату Мишки и сели. Мать села на кровать с таким расчетом, чтобы можно было ногой незаметно пододвинуть вглубь какую-то вещь, которая, поместившись на виду, могла своим видом шокировать благовоспитанный глаз.

Околоточный обвел глазами комнату и с тайным ужасом заметил, что стены были без картин, совершенно голые.

Он обратил свое внимание на стол, закапанный чернилами. Взял истерзанный атлас и стал его внимательно перелистывать.

– Америка... А ну, молодой человек, покажите, где здесь город... Трансвааль, что ли?

Мишка придвинулся к столу и уверенно сказал:

– Трансвааль на три страницы дальше: в Африке.

Околоточный насильственно улыбнулся и неумело подмигнул.

– Ишь ты! Вас не поймешь... Я-то знал, а вот хотел вас подвести.

И соврал. Решил, на всякий случай, запомнить.

– А историю вы знаете?

– Древнюю или новую?

– Ну да, поновее что-нибудь... Как звали, например, того царя, у которого из живота дерево выросло?

– Это не у него, а у его мамы. Снилось ей. Его звали Кир.

– Вот, вот. А то, представьте, – обратился он к отцу, – был еще такой чудак: взял и высек плетьми море. Как вам это нравится?

– Да, вообще... Комичные эти греки были.

Околоточный передвинул чернильницу и спросил Мишку с неожиданною строгостью:

– А Берлин где?

– В Германии.

– Молодец! Ловко угадал. Ну, ты учись тут, слушайся родителей, а я пойду.

Все сразу повеселели.

Отец пожал уходившему руку, а мать приветливо спросила:

– Чаю хотите?

– Нет-с, не пью, то есть уже пил. Всего лучшего.

Стоя па улице, околоточный долго вытирал платком лоб и щеки и злобно озирался.

Потом, увидя проходившего мороженщика, набросился на него.

– Моррроженое продаешь, рракалия?! Кричишь, мерзавец?! За нарушение тишины, знаешь...

И, закусив белыми зубами губу, он ударил мороженщика в ухо.