Текст книги "Счастье?"

– Давай-ка я это с тебя сниму, а то мешает контакту! – промурлыкала она мне снова прямо в ухо, одновременно снимая с меня очки, даже не собираясь дождаться ответа. Иначе ждать ей пришлось бы долго – говорить я почти не мог минимум по нескольким причинам: степень моего опьянения приближалась к тяжелой, в непосредственной близости (эта причина, скорее всего, была определяющей) находился объект максимального уровня сексуальной привлекательности, в горле пересохло, к тому же поведение управлялось лимбической системой, что крайне затрудняло трансформацию чувств в слова.

Вероника так нежно меня обнимала и так ласково что-то нашептывала мне на ухо, что я даже вздрогнул, внезапно осознав, что Аня со мной так себя никогда не вела! Во всяком случае, ничего похожего я не помнил.

– Может, пойдем в «приват», я хоть там тебя зацелую? – зашептала она мне на ухо, и я почувствовал, как ее пальцы полезли мне под рубашку.

Что происходило в «привате», описать внятно довольно сложно, потому что по упомянутым причинам моя оценка ситуации была крайне неадекватной. Но если разобраться, то определение, данное хозяйкой этого заведения (язык не поворачивался даже в мыслях назвать ее мамкой), наиболее точно описывало мои ощущения. Это, видимо, было огромными буквами написано у меня на лице, поэтому, когда я вывалился из «привата», Денис с Вадимом хором заржали.

– Ну и видок у тебя, брателло! – Дениса душил смех. – Как у кота после крынки сметаны! Как, не обломался? Она хоть в твой топ-десять попала?

Я смущенно пожал плечами:

– Во-первых, любая оценка, данная в таком состоянии, будет крайне субъективной, а во-вторых, мне пора.

Вадим немедленно парировал, что приключения только начинаются, и принялся зазывать ехать в менее стильный, но гораздо более конкретный вертеп, но я вполне четко осознавал, что мне на этот вечер приключений хватит, тем более что главное приключение ждало меня дома.

По пути в такси, наблюдая за пролетающими за окном огнями, я совсем не слушал ночного бомбилу, упоенно заливавшего что-то про вчерашний футбольный матч, а размышлял, какого места заслуживает Вероника в топ-десять моих женщин.

Пересчитав, что количество женщин у меня (с учетом Вероники) не превышает пяти, я понял, что предложенная Денисом система оценки не подходит. Очевидно одно – Вероника, по ощущениям, сразу попала в топ-три, даже если принять во внимание тот факт, что по формальным признакам оценивать ее как женщину, с которой у меня был полноценный контакт, я не мог.

Дальнейшие размышления на этот счет необходимо было срочно сворачивать, иначе сгоряча я бы поместил Веронику на абсурдное первое место. Тут в голове замелькали разнообразные вопросы, возникающие, как я слышал, почти у всех мужчин в определенный жизненный период. Вот и моя очередь подошла. Вопросы были до примитивности простые, но тем сложнее было на них ответить, особенно с залипшими от алкоголя эритроцитами. Почему секс с женой стал таким пресным?

Неужели в жизни все так и останется? Неужели ничего хорошего больше не произойдет? И так далее. Хорошо, что ехать было недалеко, а водитель прервал мои горестные размышления, потребовав свои честно заработанные пятьсот рублей.

Тихо, как взломщик, я открыл дверь, по пути стягивая с себя одежду, пробрался в большую комнату и рухнул на диван, кое-как прикрывшись пледом. Последняя ясная мысль, промелькнувшая в угасающем сознании, была о том, что мои тактильные ощущения от прикосновений нежной кожи Вероники так невероятно обострились, что лежащий на мне шерстяной плед, казалось, был изготовлен из крапивы вперемешку с колючей проволокой.

Лечебная физкультура

Наутро, несмотря на вчерашнее, проснулся я довольно рано, всего в пол-одиннадцатого. Почти вся суббота была впереди. Чувствовал я себя замечательно отдохнувшим, выспавшимся и невероятно бодрым. Настроение было отличным, но оставалось оно таким ровно до того момента, как я заворочался.

– Что, проснулся? – услышал я.

Начало беседы ничего хорошего не предвещало, однако сюрпризом тоже не стало, иного развития событий ждать не приходилось. Хотя в глубине души копошилась слабая надежда, что вчерашнее сойдет мне с рук, я почти был уверен: Аня ни за что не успокоится, пока не вывалит на меня все, что у нее накипело. Но сколько там накипело, а главное – чего? Это мне и предстояло вскоре выяснить.

– Проснулся, – открыл я глаза. – Доброе утро!

– Доброе? Я чуть с ума не сошла, а он мне «доброе утро», – немедленно перешла в штыковую атаку Аня. – Ты что вообще творишь?

Я постарался состроить наиболее недоуменное выражение на лице, и, судя по ее реакции, у меня это получилось.

– Не понимает он! Ты обо мне подумал, о ребенке… или только о себе и думаешь? Как ты так можешь?

– Что могу? А что, собственно, произошло? – Вдохновленный примером Дениса, я продолжал делать вид, что ничего не понимаю. – Я же тебя предупредил! Эсэмэску тебе отправил! А что такого, если человек с друзьями немного посидел?

– Как это «что»? Ты не понимаешь, что ли? – Глаза у Ани вдруг наполнились слезами, а этого вынести я никак не мог.

– Ладно тебе, – решил я резко изменить тактику: план «включить дурака» не сработал. – Конечно понимаю. – Тут я даже попытался состроить сочувственно-виноватое выражение: – Ну, извини!

Извинения обычно действуют на людей успокаивающе. Это отличный инструмент, чтобы человек по крайней мере перестал на тебя жестко наезжать. Так говорили на тренинге по коммуникации, но с моей женой инструмент не сработал. Такие элементарные приемчики на Аню, видно, не действовали.

– Что значит «извини»? Думаешь, сказал «извини» – и все, что ли? – Слезы вдруг как корова языком слизала, а глаза жены моментально стали жесткими, даже злыми.

Аня отлично умела себя распалять (к моему огромному сожалению, это умение никак не относилось к постели) и постепенно входила в состояние, в котором она звонила мне вчера ночью. Все-таки жаль, что я не мазохист, снова пришло мне в голову, а то я бы постоянно тащился от этих разборок. А так мне хотелось, чтобы этот разговор поскорее закончился. Но Аня только начала и собиралась подробно, по пунктам, изложить все, что у нее накипело, и не только относительно данной ситуации. Обычно она эксгумировала все мои грехи – и неподаренные цветы на Восьмое марта пять лет назад, и опоздание на какую-то премьеру в театр, и каждый непонравившийся подарок на всем протяжении нашей совместной жизни, и невнимательность к ее маме. Все эти факты наглядно иллюстрировали, какой же я черствый и невнимательный тип, который совсем ее не ценит и черной неблагодарностью платит за ее исключительное ко мне отношение. Вывода, однако, из этого обычно никакого не следовало – видимо, я должен был под гнетом всего перечисленного срочно кинуться исправляться.

В первые годы я и правда пытался, а потом просто забил – претензии, независимо от моих усилий, непрерывно росли. На этот раз мне повезло – на помощь пришел Кирюша. Вот спасибо сыну! Он подошел и потянул меня за палец.

– Папа, гуять, – скромно попросил он.

Даже не позавтракав, я сломя голову кинулся к дверям, на ходу одеваясь. Но Аню на этой мякине было не провести, и, закрывая за мной дверь, она бросила мне в спину:

– Так и знай, мы с тобой не закончили!

Я почти выбежал на улицу с коляской: Кирюша в свои три года еще полностью от нее не отказался. Ему просто нравилось, когда его куда-то везут, он сидел, медитативно разглядывая проезжающий мимо пейзаж. Я шел по улице, читал Кирюше наизусть «Доктора Айболита» и думал: как жаль, что я не курю. Как просто тем, кто курит! Затянулся – и сразу легче стало! Я никогда не курил, но Джон Леннон пел об этом достаточно убедительно в «I am so tired»[10]10
  «I am so tired» – (англ.) я так устал.


[Закрыть]. Правда, начинать курить, только чтобы успокаиваться после Аниных криков, не казалось рациональным решением. «А ты удивлена, отчего я не курю, милая, ты знаешь, может быть, я идиот, но я не дебил!» – вспомнились строки из песни БГ. А может, я все же дебил, хоть и не курю?

Вернувшись домой часа через два, я обнаружил, что там уже никого. Я с облегчением выдохнул – разговор с Аней отсрочился. Надеяться, что он закончен, было бы слишком наивно. В разделе анекдотов одной бесплатной газеты я как-то прочитал, что женщины прощают, но помнят, а мужчины не прощают, но не помнят. С Аней ситуация была иная: она не прощала и не забывала. Это было совсем не смешно. Аня, вернувшись к вечеру (я даже не стал спрашивать, где она была), немного отошла, но теперь при любом удобном случае и в самых разнообразных контекстах напоминала мне о том, как я заявился домой в полшестого утра.

Слава богу, в жизни есть немного справедливости – соотношение головняков в моей жизни, оставшись прежним, просто сменило полярность. Теперь местом, где я расслаблялся, стал офис. Только я никак не мог понять, что же случилось с Аней – или, может, что-то случилось со мной? В офисе я мог об этом подумать – рабочие задачи были настолько разбросаны во времени и пространстве, что на первых порах, входя в курс дел, я с ужасом понимал, что сразу после входа в этот курс большую часть рабочего дня занять мне будет просто нечем. Иногда даже мелькали предательские мысли, что, может, зря я сменил работу – во всяком случае, не появляясь дома, я, может быть, и не заметил бы всего этого кошмара. Блестящая фраза острослова Бернарда Шоу, что он счастлив, потому что некогда подумать о том, что он несчастлив, мне уже не казалась парадоксом.

Дискомфорт по поводу пустоты в рабочем процессе существовал исключительно в моем сознании. Все остальные обитатели офиса чувствовали себя в этой ненапряжной атмосфере вполне непринужденно, с удовольствием заполняя эти пустоты развлечениями, о которых я раньше даже и не подозревал.

Самые интересные события местной жизни разворачивались на кухне за чашкой кофе и за обедами. На основе болтовни и сплетен на этих площадках можно было в режиме онлайн писать сразу несколько сценариев телесериалов, и еще осталось бы достаточно материала для женского романа с офисной спецификой. Меня почему-то сразу приняли за своего, и я моментально стал активным участником офисно-социальной активности. Может, потому, что я забавлял коллег рассказами о своей прошлой жизни? Особым успехом пользовались истории о круглосуточном графике работе, стервах-начальницах и бухгалтере, подсевшем на кокаин для постоянного поддержания тонуса, столь важного для его ответственной работы: в этом состоянии он получал особый кайф от работы с документами финансовой отчетности.

На обеды из офиса обычно отправлялись компаниями человек по пять-шесть, но иногда случались и парные выступления – как-то раз, выйдя на обед, я оказался вдвоем с Сашей, которая у нас отвечала вроде как за маркетинг, хотя в моем понимании занималась всем, кроме своей работы, что меня, однако, совершенно не беспокоило. Главное, она была невероятно забавной и являла собой чрезвычайно жизнерадостное существо и даже простую прогулку до ближайшего кафе превращала в праздник. Пока мы шли на обед, она внезапно заскочила в магазин игрушек, откуда выпорхнула, держа в руках машинку для мыльных пузырей. Я подумал, что это для племянника, чья фотка красовалась на ее столе, но пока мы шли, она строчила пузырями во все стороны.

– Сейчас все пузыри расстреляешь, племяннику не хватит, – заметил я.

– А я себе купила!

– Для чего? – удивился я.

– Для хорошего настроения! А ты что, никогда себе не покупаешь? Попробуй! – Она сунула мне устройство в руки.

Я нажал на курок и выпустил в небо целую очередь разнокалиберных пузырей. Они весело летели ввысь, поблескивая на солнце радужными боками, и лопались, стукаясь друг об друга.

– Ну? – спросила Саша. – Как настроение?

Я, улыбаясь, кивнул и снова стрельнул. Настроение и правда поднялось. Но пузырями Саша не ограничилась. Может, я внушал ей доверие, а может, она была готова обращаться за советом к любому, кто попадался под руку.

– Представляешь, тут одна моя подруга приглашает поучаствовать с ней в групповухе, а я вот мучаюсь, не знаю, что делать!

Саша вела себя совершенно непринужденно, как будто речь шла о ее новых туфлях или просмотренном вчера фильме.

К обсуждению такой темы я был не совсем готов и даже впал в легкий ступор. Саша, сделав вид, а может, и правда не заметив моего легкого замешательства, спокойно продолжала:

– У нее любовник очередной, какой-то нереально богатый – не знаю, где она их берет, правда, она сама такая вся из себя! Ну, почти как из журнала. Так он ее достал уже, чтобы она пригласила какую-нибудь подругу, ну, для секса втроем. Она мне звонит, а я ей что, главная озабоченная, что ли? А по большому счету Машке, ну, подружке моей, надо, чтобы богатей этот шубу ей купил, он обещал.

Пока Саша самозабвенно исполняла этот драматичный монолог, в памяти возникла сцена, увиденная по кабельному каналу гостиницы в Самаре и с тех пор выступающая у меня эталоном идеального секса. Там две девушки, блондинка и брюнетка, с внешними данными, значительно превышающими все мои бенчмарки, делали минет парню невзрачного вида. Тогда, чтобы не расстраиваться из-за несбыточности подобного эпизода в сценарии моей жизни, концовку досматривать я не стал. Неужели, чтобы стать участником такой сцены, надо или обязательно быть порноактером, или чтоб денег было как у дурака махорки? Обидно! В ближайшем будущем я не имел перспектив ни на одно, ни на другое. Тем временем Саша все еще ждала, пока я выскажу свое мнение на этот счет.

– Не знаю, а ты-то что сама думаешь? – не смог придумать я ничего лучше, чем встречный вопрос.

– Наверное, схожу, – задумчиво произнесла Саша, – на богатея этого интересно посмотреть! Без обязательств, так, просто познакомиться. Да и Машку подводить неохота. Ей же шуба нужна.

Я подумал, что теперь троица мечты каждого мужчины находится от Машкиного богатея на расстоянии всего одного ужина, ну и конечно же шубы. Хотелось бы мне оказаться на его месте.

Когда мы вернулись с обеда, Вика нас встретила анонсом празднования своего ДР, объявив, что не собирается ограничиваться дежурной бутылкой шампанского на офисной кухне, а устроит по этому поводу вечеринку в модном баре неподалеку, куда приглашает весь офис.

– Вечер завтрашний чтобы все освободили! Будет супервесело!

Ане я, конечно, сообщил, что у меня ужин с партнерами, и по этой причине я не пошел, как все, домой, а просидел до девяти в офисе, подготовив огромную презентацию. Только потом я понял, что переделал всю работу на ближайшую неделю, и стало совершенно непонятно, чем же мне придется заниматься в рабочее время. Но все ненужные вопросы отпали, когда я оказался в баре, где сразу же почувствовал себя невероятно расслабленным и свободным.

Когда все уже более или менее напились и дежурные темы для болтовни были почти исчерпаны, Саша предложила поиграть в игру «Я никогда». Смысл ее был донельзя прост: каждый по очереди выдает утверждение, которое вполне ожидаемо начинается со слов «я никогда». Например, «я никогда не ездил зайцем на трамвае». Те же из собравшихся, кто хоть раз в жизни ездил зайцем на трамвае, обязаны немедленно выпить. Я, по-моему, видел нечто подобное в одной американской комедии, но в нашей компании почему-то никто не хотел выяснить, ездил ли кто-нибудь на родину Деда Мороза, прыгал ли с тарзанки в пропасть и читал ли Шопенгауэра в подлиннике. Все вопросы крутились исключительно вокруг секса. Кто, сколько, с кем и где. Я внезапно обнаружил себя в совершенно неудобной ситуации – не было ни единого вопроса, после которого я мог бы выпить. Про тройки, про анальный секс, про секс подряд с двумя и больше партнерами… И если бы на первом курсе я не трахался в парадной со своей первой любовью и не соврал на вопрос про секс на пляже, за всю игру не сделал бы и глотка. По пути домой я размышлял о том, что, вероятно, за все время, пока я учился, работал, снова учился и опять работал, что-то прошло мимо. И может, это что-то было гораздо важнее всей этой учебы с работой. За этими вопросами я даже забыл, что меня ожидает дома, – видимо, у меня начинало вырабатываться нечто вроде иммунитета на Аню.

На следующий день, задержавшись на конференц-звонке с Женевой, на обеде я оказался один на один со Славолюбом, моим товарищем по сегодняшнему молчанию «на проводе», как он сам образно называл такие мероприятия. Наша миссия состояла в том, чтобы поздороваться со всеми по-английски, пару раз вставить «yes, indeed»[11]11
  Yes, indeed – (англ.) да, именно так.


[Закрыть], а затем в конце пожелать коллегам на других концах линий хорошего дня. Еду долго не несли, и, чтобы как-то заполнить пустоту, я решил завести ничего не значащий small talk[12]12
  Small talk – (англ.) разговор на отвлеченную тему.


[Закрыть].

– А что тебя у Вики на вечеринке не было? – спросил я первое, что пришло в голову. – Было весело!

– Я на такие мероприятия не хожу, – скривился он.

– А что так?

– Что я там не видел? – пожал он плечами. – Да и с женой ругаться неохота…

«Видно, не у одного меня с этим проблемы», – мысленно улыбнулся я. Это немного успокоило.

– Зачем ругаться? – вальяжно, почти как Денис, ответил я. – Что такого, если ты сходишь с коллегами отдохнуть?

– Ничего! – улыбнулся Славолюб. – Только моя Нина от этого расстраивается, а когда она расстраивается, то злится, а зачем делать так, чтобы она злилась?

– А если она так от всего будет злиться, что тебе нравится?

– А мне ничего и не нравится, от чего она злится!

– А если понравится? – решил я прояснить вопрос до конца.

– Не понравится, – улыбнулся Славолюб. – Знаешь, я подкаблучник!

Если бы Слава заявил, что планирует операцию по смене пола, я, наверное, удивился бы куда меньше. Он, видимо, заметил, что его заявление произвело на меня неизгладимое впечатление, и решил внести ясность:

– Я до тридцати лет со всеми своими девушками воевал, отношения выяснял, кто главный, кто в доме хозяин, – и так, знаешь, это достало! Постоянная ругань, разборки и прочая гадость! Два раза разводился, а потом Нину свою встретил, влюбился, мне все нравится, она просто душка, если ей ничего против не говорить! И тут я понял: а не надо ей ничего против говорить! Надо просто делать, что женщина хочет, и она тебя будет любить! Дома будет тишина и покой… и прекрасные отношения!

Я покачал головой, все никак не в состоянии осознать то, что услышал. Выходит, опять прав Денис: вот и выработался у Славолюба условный рефлекс! Как же он должен был устать, чтобы вот так сдаться! Наверное, до недавнего времени я вел себя точно так же, только неосознанно – по-другому себя вести времени не было или желания…

Сперва за Славу мне стало невыносимо обидно. Как же так? Он ведь мужик! И вдруг так спокойно сдался! А потом даже сделалось слегка завидно: он ведь совершенно осознанно сделал выбор – так, наверное, крепостные крестьяне после 1861 года оставались у своих господ, просто они не мыслили другой жизни. А может, и правда так будет проще – ничего поперек не говорить: ни тебе ссор, ни ругани? За этими мыслями я даже не заметил, как проглотил обед и на автопилоте дошел до офиса, обмениваясь со Славой ничего не значащими репликами.

В пятницу я обедал вдвоем с Геннадием. За несколько предыдущих обедов, несмотря на то что на брудершафт мы не пили, я вынужден был перейти с ним на «Гену», он настоял.

– Ух, слава богу, эти курицы сегодня с нами не пошли, хоть можно пообедать спокойно, – сказал Гена, как только мы уселись.

– Они, наверное, то же самое про нас говорят, – усмехнулся я. – Будут свои девчачьи дела обсуждать: сумочки, платьица, косметика и так далее.

– Конечно, – скептично протянул Гена. – Этим они и нам уже все уши прожужжали! Наверняка говорят сейчас, кто с кем трахался, кто с кем собирается и кто кого хочет!

– Ну и пускай говорят, – пожал я плечами. Хотя узнать, кто из девушек кого хочет, было довольно любопытно. А может, меня?

– У мальчиков тоже есть о чем поговорить, – перешел Гена на доверительный тон.

Я рассмеялся:

– Неужели кто кого хочет?

– Не люблю говорить о том, чего хочу, предпочитаю это делать, – как-то слишком серьезно заявил Гена.

– Прямо здесь не получится! – язвительно хмыкнул я. – Некого. Если только официанток.

– Тут за углом есть замечательное заведение!

– Какое же? – Я изобразил на лице недоуменное выражение.

– То самое! Massage parlor[13]13
  Massage parlor – (англ.) массажный салон.


[Закрыть], образно выражаясь, – заговорщицки улыбнулся он.

Я недоуменно на него покосился.

– Бордель! – чуть снизив тон добавил он. – Можно в продолжение обеда туда заглянуть, как-никак пятница сегодня.

Моя операционная система зависла. Вот так ни с того ни сего среди белого дня идти в бордель? Это было по меньшей мере странно, не к месту, как запивать виски простоквашей.

Тут – на мое спасение – коллеге принесли заказ, и напрямую отказываться от неожиданного предложения Гены мне не пришлось. Однако игнорирование необходимости четко проговаривать свои решения сыграло со мной злую шутку. Пока я расплачивался и отвечал на очередной Анин звонок, Гена тоже куда-то звонил, а когда мы вышли на улицу и я повернул в сторону офиса, то Гена отрицательно покачал головой:

– Ты что, забыл? Мы же к девчонкам! Я уже договорился, нас ждут.

Только я хотел придумать что-нибудь железобетонное, что избавит меня от этой сомнительной обязанности, как у меня зазвонил телефон. Снова звонила Аня, на этот раз с просьбой забрать Кирюшу из садика – сегодня, как выяснилось, она внезапно собралась с мамой в театр.

– Подожди, я с работы не успею!

– Ну, уйди пораньше, все равно тебе там делать нечего!

– Как это нечего? – возмутился я.

– Что я не знаю, чем ты там занимаешься? – раздраженно бросила Аня. – Давай, короче, у меня другая линия. – И она отключилась.

Я повернулся к Гене.

– А где этот бордель, ты говоришь? – решил я асимметрично ответить на Анин ультиматум.

– Уже пришли, – повернул он в ближайшую парадную, – тут всё под боком!

«Во всяком случае, в следующий раз, когда буду играть в „я никогда“, за проституток точно выпью!» – решил я и пошел вслед за Геной.

Когда я вошел, то сначала подумал, что оказался в интерьерном салоне из модного журнала. Гену радостно поприветствовали – так обычно встречают в баре уважаемого, пока еще не спившегося завсегдатая, – нас проводили в огромную комнату, оборудованную барной стойкой, подиумом, шестом – именно так в моем воображении должна была выглядеть обстановка на кухне моей мечты. Нас усадили на кожаный диван дизайнерского вида, и через мгновение в комнату, как на показе купальников Fashion TV, стали заходить девушки. Стоящая чуть в стороне менеджер заведения, больше похожая на хостес стильного ресторана, объявляла их имена, как будто названия моделей надетого на девушках белья. Во всяком случае, именно так они и звучали – Марианна, Каролина, Амалия, Зарина. Интересно, кто у них отвечает за креатив?

– Ну, выбирай, – небрежно сказал Гена, когда дефиле закончилось.

– А ты? – совершенно растерялся я, вдруг поняв, что выбор предусматривал определенные последующие действия, при этом совсем не игру в домино или шашки.

Я вдруг почувствовал как у меня внутри что-то похолодело, отчего сразу возникло непреодолимое желание встать и уйти.

– Меня уже ждут, я к старой знакомой.

Я еще больше растерялся, поскольку понял, что улизнуть просто так вряд ли удастся: терять лицо перед Геной совершенно не хотелось. Растерянность усиливалась еще и по причине того, что я совершенно не запомнил, кто и как выгляделит, и в итоге, мысленно махнув рукой «ай, была не была!», я сообщил менеджеру заведения, что выбираю Каролину, ориентируясь скорее на понравившееся имя, тем более что внешность всех девушек, как мне показалось, в общем соответствовала уровню моих бенчмарков. Менеджер вежливо попросила оставить на столике сумму, соответствующую примерно двухнедельному среднероссийскому прожиточному минимуму, и тихо удалилась.

Через секунду в дверях возникла Каролина. Она действительно, как сказал бы Денис, по своим ТТХ соответствовала всем моим требованиям. Однако, что с ней делать дальше, было совершенно непонятно. Вот уж вписал меня Гена в блудняк! Снова нестерпимо захотелось поскорее отсюда сбежать. Каролина, скорее всего, почувствовала, с кем имеет дело, а на этот случай у нее, видимо, имелась программа для новичков, и она немедленно взяла инициативу в свои руки. Взяла, надо признаться, вполне профессионально. Чуть прищурив глаза, Каролина томно вздохнула и приспустила бретельку полупрозрачной кружевной рубашечки.

– А ты что, в одежде любишь или таки разденешься? – усмехнулась она.

Поняв, что деваться некуда, я, немного путаясь, принялся расстегивать пуговицы на рубашке. Ощущение было более чем странное – раньше я никогда не раздевался перед совсем незнакомой мне девушкой, не считая медсестры в военкомате. К счастью, раздевание было единственным, что мне пришлось выполнять самому. Остальное Каролина проделала самостоятельно. Этим она крайне облегчила мне задачу, потому как с презервативом в одиночку я вряд ли бы справился. Да и вообще, чтобы мой организм понял, чего же от него хотят, надо было приложить некоторые усилия, и в этом Каролина проявила себя настоящим мастером своего дела. Все прошло без сучка и задоринки, как охарактеризовал бы процесс мой школьный учитель труда.

Но когда все закончилось, я был, как бы помягче сказать, несколько разочарован. Нет, грудь у нее была настоящая, да и исполнительское мастерство на уровне, но, как воскликнул бы старик Станиславский, я не поверил. Тем более, что в памяти еще не совсем стерлись воспоминания о Веронике, ласково воркующей мне что-то на ухо. Больше всего меня потрясла стремительность, с которой Каролина отстранилась, после того как я кончил, она немедленно принялась стягивать с меня презерватив, затем улеглась на край кровати и начала без умолку нести какую-то ахинею. Сначала, из вежливости, я немного покивал, но минуты через три не выдержал и сказал, что мне, пожалуй, пора. Каролина держать меня не стала. Гену я дожидался на улице еще почти минут двадцать.

– Ну, как твоя кукла отработала? – поинтересовался он.

Я в двух словах поделился с ним своими неоднозначными впечатлениями.

– Понятно, тебе «цифра» попалась! – с видом знатока сообщил мне Гена.

– В каком смысле «цифра»? – не понял я.

– Как в аудиотехнике, есть холодная «цифра», а есть настоящий живой «аналог», понимаешь? Только «аналоги» в этом контингенте крайне редко встречаются, искать таких надо, а еще бывает – приходит в этот бизнес девушка «аналогом», поработает полгодика, а потом ее затрахивают вконец, и она в «цифру» превращается.

– А как понять, девушка «цифра» или «аналог»?

– Как, как? – хмыкнул Гена. – Методом тыка! В прямом и переносном смысле, – вздохнул он. – Надо заниматься селекционной работой!

– То есть?

– Как тренеры-селекционеры в спортивных клубах работают? – засмеялся Гена. – Отсматривают игроков в деле! Тот же принцип! Другого метода нет. Отсев, конечно, большой, процентов восемьдесят, но зато потом есть отдача – стопроцентная гарантия результата!

– Какого результата? Результат-то один! – усмехнулся я.

– Такого, что секс у тебя будет гарантированно по высшему классу! Без обломов!

Я пожал плечами. Такая перспектива выглядела не очень обнадеживающе, идея заниматься селекционной работой с холодно-равнодушными шлюхами меня не сильно возбуждала.

– Знаешь, как-то мне не очень понравилось, да и совесть теперь будет мучить – жене изменил…

– Брось ты, – небрежно махнул рукой Гена, – технически это даже изменой-то назвать нельзя, так, гигиеническая процедура!

Я скривился.

– Ну или, если хочешь, лечебная физкультура! – Гена, видимо, давно подготовив для совести оправдательную базу, совсем не запаривался на этот счет.

По пути домой я с ужасом понял, что на мне остался запах Каролины, и мне стало не по себе, ведь Аня может его унюхать. К тому же стало жутко стыдно, и мне очень захотелось сделать Ане что-то приятное, чтобы замазать в своей памяти этот неприятный эпизод. Я купил букет цветов и решил, что больше никогда в такие заведения ходить не буду. Ну, может, только с Денисом в «Калигулу», это уж точно изменой не считается. И опасения и букет оказались лишними – жены дома не было допоздна: она ведь отправилась с мамой в театр. Запах успел выветриться, а увидев на кухонном столе охапку пионов, Аня недоуменно буркнула: «С чего это ты сподобился?»

Решение насчет лечебной физкультуры оказалось довольно скоропалительным, и мне пришлось пересмотреть его всего через неделю после моего очередного вечернего загула. Именно так охарактеризовала Аня пятничные посиделки с коллегами в соседнем баре, хотя я ушел самым первым, часов в девять, специально, чтобы не провоцировать домашний скандал. Собственно, я предполагал, что все пойдет совсем иначе. Я приду часов в десять, уложу спать Кирюшу, мы с Аней спокойно посидим на кухне, поболтаем, выпьем вина, а может, даже потом займемся сексом. Последний раз у нас это было месяца два назад – невероятно давно. А мне хотелось поскорее убедиться в том, что с Аней мне гораздо лучше, чем на лечебной физкультуре. Однако закон Мерфи снова напомнил о себе – все пошло совсем не по плану. Размер бедствия превысил все ожидания. Уснуть я смог только около двух – до этого времени выслушивал развернутую лекцию на тему, какой же я гад. Узнал я о себе много нового, но при этом ничего лестного. Общение с женой проходило примерно в том же ключе на протяжении всех выходных. Не помогало ничего: ни приготовленный мной в субботу обед (ирландское рагу, суп-пюре из брокколи и черничный кекс), ни постоянное общение с Кирюшей, ни воскресная встреча Ани с подругами. В понедельник утром, прилетев на работу чуть не на крыльях и немного поразмыслив, я решился на повторный сеанс лечебной физкультуры, чтобы гарантированно избавиться от стресса, накопившегося от двух дней пребывания дома. Одной работе справиться с такой задачей было не под силу. Гене я ничего говорить не стал, а просто набрал номер с визитки, которую невесть зачем забрал тогда из салона. Наверно, просто понравился дизайн. На ней был изображен «мерседес», под ним лаконичная фраза: «Все для вашего железного коня» – и номер телефона. Маркетинговая задумка сработала отлично, и уже через тридцать минут я, на этот раз очень внимательно, разглядывал дефилирующих девушек – в надежде вычислить среди них «аналог».

На этот раз я не был так растерян, хотя и не сказал бы, что уже чувствовал себя завсегдатаем, и, смущенно поглядев на очередное дефиле длинноногих полуголых девушек, выбрал Олю, и совсем не из-за имени. Как только я ее увидел, никого другого уже не замечал.

Очнулся я только на улице по пути в офис, налетев со всего размаху на фонарный столб. Искры, посыпавшиеся из глаз, немного отвлекли от беспрерывного прокручивания в голове моментов, проведенных с Олей. Вспоминая об этом сейчас, я все еще не могу понять, что же именно тогда произошло.