Текст книги "Поверь мне"

Глава 3

Матвей

Я ворочался с бока на бок. Сон не шел, я не мог найти приемлемое положение на чертовом диване, а еще мне не хватало рядом Кати. Ее легкого, едва уловимого медового запаха, холодных пальчиков на ногах, теплой, упругой попки, которая всю ночь упирается мне в пах.

Я прикрыл глаза и в который раз отругал себя самыми последними словами. О чем я думал? Почему не просчитал все наперед? Как я вообще позволил себя не просто вставить в эту историю, но еще и поставить под удар собственный брак?

Память услужливо подбросила мне тот самый день, когда все пошло наперекосяк. Был март холодный, серый, с островками почти растаявшего снега. Ужасный, на самом деле. Терпеть не могу раннюю весну. Через пару дней должен был начаться женский праздник, и я уже вторую неделю не мог выбрать подарок жене.

 Она не особо любила украшения и на работу предпочитала их не надевать. Исключением были лишь серьги-гвоздики и обручальное кольцо. Новые гаджеты ей тоже ни к чему – самому старому и полугода нет. День в спа-салоне? Мне хотелось, чтобы подарок стал теплым напоминанием обо мне. В общем, в голове звенела пустота и я в отчаянии уже гуглил варианты подарков. Не думал, что дойду до такого, но жизнь непредсказуема.

Я почти прошел мимо, лишь краем глаза заметил сгорбленную фигуру, сидящую под лестницей. Какое мне дело до студентки, когда подарок жене я так и не выбрал?!

Но на несколько секунд я остановился и присмотрелся к девушке, а потом уйти уже не мог.

Верещагина – шумный и очень ответственный ураган. Круглая отличница, староста потока, капитан команды КВНа и еще множество других характеристик, но главное – она очень талантливая девочка. Когда-нибудь она станет великолепным хирургом и я с гордостью смогу сказать, что был ее наставником.

– Ну, чего ревем, Верещагина?

Я присел рядом и протянул ей упаковку бумажных платков.

– Я… я…

Девушка вытерла слезы, а затем громко высморкалась в платок.

– Извините, – смутилась она.

– Да ладно, – отмахнулся я и мой взгляд упал на бумажку в ее руках.

Сам не понял, как взял небольшой прямоугольник с печатями и прочел заключение на нем.

То, что девушка беременна, я заметил давно. Как раз на этой неделе хотел с ней поговорить на счет академ. отпуска, но сейчас.

– У твоего малыша нашли болезнь Дауна?

– Что? – Верещагина захлопала ресницами, а затем опустила взгляд. – Нет, он здоров, просто никому не нужен. Ни вашему брату, ни мне, вот девочки и нашли выход. Еле достали эту справку, а я не могу взять себя в руки и пойти на аборт.

Девушка опять всхлипнула и зарыдала навзрыд.

А я вспомнил, как Митя пару раз заезжал ко мне в университет “просто так”. Я ведь просил его охотиться где-то в другом месте, а не у меня на кафедре! А он еще и шутил, что у меня настоящий цветник!

Захотелось грязно выругаться. Как всегда: младший брат бедокурит, а мне после него прибираться.

Бросить один на один с проблемами Верещагину я не мог. Вставить мозги брату на место – тоже. Этот засранец сейчас где-то в районе экватора.

– Прекращай рыдать, Аня. Ты сама-то хочешь делать аборт? Какая у тебя неделя?

– Двадцать первая.

Я сжал зубы. Культурных слов просто не было. Я медик и прекрасно знаю, чем грозит прерывание беременности на таких поздних сроках и что там уже малыш. Мой племянник или племянница.

– Матвей Сергеевич, вы не подумайте. Я люблю его, но как я одна справлюсь? Вы ведь знаете, что у меня здесь ни жилья, ни работы. Стипендию, и ту отберут стоит уйти в академ. Домой мне никак нельзя. Я не говорила, но родители у меня строгие очень. Выгонят и проклянут. Помогать никто не станет “неблагодарной дочери, которая их перед другими осрамила”.

– Значит, ребенка хочешь оставить?

– Хотеть и мочь – это разное! Вы сами это говорите на лекциях! Да и Митя уже третий месяц не выходит на связь, как узнал о беременности, так и все.

– С Митей я поговорю. А ты, Ань, ищи квартиру недалеко от универа. Я оплачу аренду. Попробую договорится в деканате и сделать тебе свободное посещение.

– Правда? Матвей Сергеевич, я и подумать не могла, что вы…

– Угомонись, Верещагина, и начинай действовать. До конца недели тебе нужно будет перебраться на новое место.

В тот день я раз двадцать пытался дозвониться до Мити. Был весь на взводе, но Катю грузить этим не стал. Да и как? Она летала по комнате, как цветочная фея, вся перемазанная гуашью, с кисточками в волосах, а по  всей нашей комнате везде лежали плакаты с поздравлениями к Восьмому марта.

– Матвей, я так боюсь. Какой из меня художник? Зачем я только сказала, что ходила в художественную школу?

– Котенок, даже не думай сомневаться в себе. Эти маки прекрасны!

– Вообще-то, это розы! – воскликнула Катя и бросила в меня взгляд-молнию. – Художника обидеть может каждый!

– Ладно-ладно. Давай помогу.

Мы до часу ночи рисовали мимозы, ирисы, астры, ландыши и еще множество других цветов. Арт-терапия помогала. Я уже не хотел придушить Митю. Теперь я думал, как повести разговор, чтобы помочь ему и Верещагиной.

Лучше бы я тогда остановился и подумал, как не разрушить то, что у меня есть! Если бы тем вечером я рассказал, что произошло, то сейчас бы не мучился на диване в зале. И моя бы жена спала бы рядом со мной, а не за запертой на замок дверью.

В тишине комнаты я отчетливо услышал скрип двери и звуки шагов. Что это? Катя решила сбежать от меня посреди ночи?

Катя

Пусть лучше правда, какой бы она не была, чем неизвестность! Я из последних сил старалась не накручивать себя, не рисовать все в темном свете и вообще постараться не думать о Матвее рядом с Аней и Ваней.

Но выходило плохо, ужасно на самом деле.

Вместо того, чтобы сконцентрироваться на разговоре с Митей, подумать какие вопросы я хочу ему задать, я мучила сама себя.

Отличное воображение подпитывалась просмотренными мелодрамами и прочитанными романами. А я, конечно же, была глупой женой-клушей, которая не видела дальше собственного носа! Матвей как минимум полгода помогал Ане, судя по его задержкам. Или нет? Может он действительно задерживался на работе? А если у него кроме этой тайны еще какая-то есть?

Боже! Я хоть что-то знаю о жизни своего мужа? Когда мы стали жить параллельными жизнями? Я взлохматила волосы на голове и задумалась…

До свадьбы мы встречались три года. Оба молодые, амбициозные, вместо мечты – цель. Общая, одна на двоих: чтобы семья крепкая, дружная, чтобы жилье свое, а не съемное и машины у каждого, а еще чтобы карьера и на ногах стоять крепко.

А дети? Мы о них если и говорили, то вскользь и оба соглашались, что спешить некуда. В США и Европе женщины уже давно рожают после сорока и хорошо. Матвей не соглашался, что прям так хорошо, но до тридцати подождать можно.

Наша свадьба не была “по залету”. Все было в стиле Матвея “без спешки и основательно”. Да, мы та самая пара, которая готовила торжество полгода. Мы ловили кайф от организационных моментов. Несколько месяцев выбирали особое место. Побывали в десяти пекарнях, пока наконец-то не попробовали тот самый торт!

День свадьбы был незабываем, я чувствовала себя… нет, я была принцессой. У меня все сложилось: и платье, и туфельки, и принц рядом!

А затем начались семейные будни, которые разбавляли совместные поездки по Европе. У нас в зале даже карта висит, на которой мы отмечали те места, в которых уже успели побывать.

Добрые, радостные воспоминания вызвали теплую, но грустную улыбку.

И вроде бы мы оба старались, бежали, спешили и все складывалось: квартира почти выплачена, моя машина тоже, карьера в гору идет у обоих, а вот крепкой семьи не вышло… Каждый сам со своими проблемами. Нет, если я поделюсь, то Матвей и выслушает и пожалеет, но он все равно не знает всех нюансов моей работы, нашего коллектива, так же как и я его.

Поэтому мы все реже и реже делились такими вот моментами. Может, зря? Может нужно было?

О чем я вообще думаю? У меня в квартире чужой ребенок! Нужно поговорить с Митей и Матвеем. Понять, что происходит, а потом уже что-то решать.

С мужем контактировать мне сейчас очень тяжело, с Митей всегда было проще решать проблемы. Он не такой серьезный и хмурый, а еще и оптимист. Матвей же прагматик и реалист, с ним тяжелее. Он все раскладывает по полочкам, анализирует… Так какого черта он вообще допустил эту ситуацию? Где его хваленый аналитический ум?

Я прислушалась к ночной тишине: кажется, все спят, можно идти на кухню! Замок громко щелкнул, и я застыла на месте, прислушиваясь. Вроде бы все тихо…

До кухни я добралась быстро, а вот телефон, его найти было трудно:

– Куда же я его положила? – тихо шипела, продолжая при свете месяца искать в темной кухне тонкий смартфон.

– Это ищешь?

Матвей при мне взял с хлебницы телефон и протянул мне.

– Да, спасибо.

Я надеялась, что муж уйдет, но он стоял на месте. Мы смотрели друг на друга и молчали. Эта тишина была спасительной, сейчас я не хотела ничего слышать. И знать, и говорить что-либо сил тоже не было.

Я едва держалась на ногах.

– Ты опять без тапок.

Матвей уже было качнулся ко мне, чтобы подхватить на руки, как обычно это делал, но, заметив мой взгляд, остановился. – Прости, что не рассказал все сразу.

– Матвей, – жалобно взмолилась я.

– Понял, ухожу.

Мужчина нехотя вышел из кухни и пошел в гостиную, а я, закусив губу, посмотрела на телефон. Ну вот, теперь он у меня, а звонить Мите так страшно.

Оказывается, я жуткая трусиха, радует лишь то, что меня с детства приучили делать пусть и нежеланную, но необходимую работу.

– Надо, Катя, надо. Ты же не хочешь и дальше быть женой-недотепой?

Мои пальцы дрожали, но на кнопки попали исправно.

Гудок, еще гудок, меня почти накрыло волной облегчения, что Митя не ответит на вызов, что он в море, где связи нет, но вдруг в трубке раздался веселый голос мужчины:

– Привет, красотка! Ты не поверишь, но я только что стоял на палубе и думал о тебе!

Глава 4

Катя

Митя рассказывал мне о море, о том, в какие порты они заходили, какой подарок он мне везет и как ему уже не терпится встретить Новый Год с семьей. А я слушала и оттягивала момент истинны, ища в себе силы задать тяжелый, но такой необходимый вопрос.

– Я уже представляю застолье: пир горой, мама и тетя в один голос требуют от нас всех внуков …

– Но тебя-то уже можно поздравить с этим! –  перебила я Митю. –  Или нет?

Сердце замерло в груди, я кажется перестала дышать, а на том конце трубки стало подозрительно тихо.

– Значит все-таки рассказал тебе. А я ведь просил его! Неужели так трудно было держать язык за зубами, тем более что я вернусь всего через несколько дней?

У меня гора с плеч спала: значит, ребенок не Матвея. Он не обманул меня в этом! Даже страшно представить, чтобы со мной было бы, если бы Митя не подтвердил слова мужа!

– Нет, Матвей мне ничего не сказал, – призналась я.

– Тогда как ты узнала? Ничего не понимаю, – удивился мужчина.

Эта его простота просто прорвала во мне брешь и все! Остановить поток мыслей я уже не могла. Все, что не высказала Матвею, досталось Мите!

– А я не понимаю, зачем делать из этого секрет? Разве мы бы все не поддержали Аню и Ваню, пока ты в рейсе? А твоя мама? Она бы нянчилась с ним днем и ночью и наверняка бы забрала девушку к себе.

– Кать, там все не так просто и однозначно. Мне самому нужно много прояснить перед тем, как признавать Ваню своим сыном.

Что это значит? Митя хочет уйти от ответственности? Он же сам не раз мне говорил, что если вдруг, то сразу в ЗАГС и на руках будет носить мать своего ребенка!

– То есть? Есть шанс, что он не твой?

– Я не знаю, понимаешь? Ничего не знаю! Поэтому мне и нужно поговорить с Аней, сделать тест ДНК, а потом только “радовать” маму. Вот поэтому я и просил Матвея ничего никому не говорить.

Тест ДНК? Ничего себе…

Значит у Мити есть повод для сомнений и большой. Допустим он для самого себя и правильную позицию занял, но Матвей о чем думал?

– И он согласился? Да?

– Он же мой брат.

Так горько и обидно стало. Он брат, за него муж горой, а я? Как же я?

– А мне он кто? Митя, скажи, я заслуживаю полгода обмана и лжи? Знаешь, как это называется? Я скажу! Предательство!

– Кать, я … вот черт… прости, я не подумал.

– Действительно, зачем обо мне думать. Кстати, твоя Аня сегодня принесла нам Ваню, а сама сбежала.

Митя витиевато выругался, а затем замолчал.

– Мить, – позвала я мужчину, когда молчание затянулось.

– Я буду дома через четыре-пять дней. Вы присмотрите за ребенком?

Мне хотелось отказать, сказать, что нет и пусть он даже не думает, но что в этом случае делать Мите? И в чем виноват Ваня? Он ведь не игрушка, чтобы футболить его туда-сюда.

– Хорошо, но только пять дней. И если родители случайно увидят Ваню, я не стану выдумывать небылицы – расскажу все, как есть!

Вот так должен был поступить и Матвей по отношению к своим родным и четко заявить брату, что мне он все расскажет! А он?! Козел!

– Договорились. Спасибо тебе и извини, что так вышло, – обрадовал еще один козлик семейства Зеленцовых.

Я вздохнула. Что взять с Мити? У него всегда был ветер в голове! Кто действительно виноват, так это Матвей. Он не должен был соглашаться на просьбу брата и обманывать меня!

– Ладно, мне уже пора спать, завтра тяжелый день.

Говорить с Митей не хотелось. Все, что мне нужно было, я узнала, а его извинения мне и даром не нужны!

Я выключила телефон и положила его на прикроватную тумбочку. Взгляд зацепился за наше с Матвеем фото в рамке, и я тут же убрала его в ящик.

Как он мог так поступить со мной? Я крутилась в кровати и не могла уснуть. То, что Ваня не ребенок Матвея, радовало, но вся эта ложь… Меня словно в грязи вываляли.

Вдруг я очень четко поняла, что больше не хочу терпеть такого отношения к себе, я не готова занимать не первое место в жизни мужа, а еще я совершенно, абсолютно точно больше не хочу оказаться в такой же ситуации. Что, если Матвей завтра начнет спасать кого-то другого за моей спиной?

Я больше не могу доверять и верить мужу. И жить с ним тоже не могу. Все наши планы, мечты, цели, достижение – все разлетелось вдребезги в одно мгновение. Уже не важно, как прочно мы стоим на ногах, какие должности занимаем и сколько стран объездили.

Без доверия все рассыпалось, как карточный домик.

Была семья, любовь, а Матвей предал все это своей ложью.

Он разрушил нас.

Матвей

Сон был каким-то дурацким и несуразным: я в окружение младенцев, словно воспитательница в яслях, и все они плачут и просятся на руки. Жуть! Проснулся в холодном поту, оглядел комнату и подскочил с дивана, как ужаленный.

Ваньки на месте не было! А может быть, вообще ничего не было? Верещагина сюда не приходила и Катя от меня на ключ не запиралась?

Да нет… вон, на журнальном столике пачка салфеток детских лежит, а на стуле сложен комбинезон Ваньки.

Я натянул футболку и отправился на поиски своих домашних. Во мне теплилась надежда, что Катя, поговорив с Митей, уже более спокойно воспринимает сложившуюся ситуацию. Конечно я виноват перед ней и обидел жену по-дурости. Но главное – она знает, что я ей не изменял и ребенок у Верещагиной не от меня.

Остальное – поправимо. Сам накосячил – сам и заглажу вину, лишь бы не запиралась от меня на ключ.

Я вошел на кухню и замер в дверях. Катя была одета в костюм, а не в домашнюю одежду. Ее шикарные шелковистые волосы, которые я просто обожал, жена собрала в тугую косу. Сейчас Катя была просто эталоном офисного работника: собранная, сдержанная, серьезная.

– Доброе утро, – сухо поздоровалась она и, не дав мне даже рта открыть, начала свой монолог:

– Я вчера разговаривала с Митей. Ваня у нас поживет еще пять дней. У меня сегодня и завтра последние учебные дни, а затем начнутся зимние каникулы. Значит эти два дня ты с Ваней, а я на работе. В деканат я позвонила, всех предупредила, что ты заболел.

Я заскрежетал зубами, чтобы не высказаться вслух. У меня, между прочим, сегодня тоже рабочие дни – принимаю у всех студентов “хвосты” для допуска к экзаменам или зачетам.

– Что-то не нравится? Недоволен? Есть возражения? – Катя заломила бровь и спокойно отпила несколько глотков кофе.

В ее темных глазах черти танцевали ламбаду, жонглируя факелами. Это был вызов! И месть! Я улыбнулся в ответ и лениво потянулся за яблоком, которое лежало за ее спиной.

Моя рука находилось всего в нескольких сантиметрах от ее талии, а наши взгляды встретились.

– Нет, ты права. К тому же, куда мне с фингалом под глазом в универ идти?

Катя тут же смутилась и опустила взгляд, теряя всю свою стервозность. Как же мне хотелось схватить ее, притянуть к себе и зацеловать! Моя девочка…

– Заслужил!

Жена гордо вскинула подбородок и отошла к раковине. Она вылила остатки кофе в нее и быстро сполоснула посуду.

– Еда в холодильнике, Ваню я покормила полчаса назад. На столе список необходимого. Я когда вернусь домой, тебе нужно будет поехать и забрать вещи Вани или купить новые.

– Хорошо.

Я подошел к жене, но не решился обнять. Не уверен, что сейчас она позволит мне подобную вольность.

– Нам нужно поговорить. Спокойно, без …

– Я пока не могу без эмоций, Матвей! Ты меня очень сильно обидел. Я вообще не знаю, как мы теперь будем жить и будем ли.

– Что? В смысле? Катя…

Жена выскользнула из рук и поспешила в коридор.

А я побрел за ней:

– Кать, ты, что, сейчас серьезно? Ты, что, разводиться со мной собралась?

Жена застегнула сапожки и поднялась:

– Возможно. А ты что думал, Зеленцов, я проглочу полгода твоего предательства, радуясь, что ты ребенка на стороне не сделал?

– Кать, я тебя люблю и это все просто одно большое недоразумение.

– Нет, Матвей, это я, видимо, для тебя какое-то недоразумение, раз ты не отнесся ко мне, как муж к жене. Я не знаю и знать не хочу твои обстоятельства. Я вижу результат. И он таков: ты забил на меня, задвинул в Тьмутаракань и занимался проблемами своей студентки и брата. Они были твоей семьей последние полгода, а не я. Вот и все.

Катя схватила с вешалки пуховик и быстро его надела, я даже опомниться не успел, как она уже намотала на шею шарф и взяла сумку с перчатками.

– Да нет же…

Но слушать меня уже никто не стал, дверь захлопнулась перед самым носом.

– Твою ж…

Тихо выругался я, переваривая услышанное от жены. Она, конечно, права, но и не права. Просто наш долбанный мир – это не черное и белое, а куча оттенков и цветов.

Когда я согласился помочь Верещагиной с квартирой, то думал, что как только поговорю с Митей, они сами разберутся и я там уже не буду нужен. Кто же знал, что все так запутается?

Я вернулся в кухню и посмотрел на Ваню. Малыш увлеченно грыз прорезыватель для зубов и пускал слюни на полотенце, которое Катя надела на манер слюнявчика. Парень был увлечен делом и спокоен.

– Говорят, ты уже поел, а я вот еще нет.

Я подошел к шкафчику и достал тарелку, отметив, что нескольких тарелок на месте нет. Наверно, они в холодильнике. Но и там их не нашлось. Я достал салат и кастрюлю с отбивными, осмотрел внимательно все полки.

Катя очень любила этот сервиз и всегда бережно к нему относилась. У меня засосало под ложечкой, и я, как полоумный олень, принялся носиться по кухне, ища посуду.

Ваня даже потерял интерес к игрушке и наблюдал за мной, смеясь. Наверно, он думал, что я разыгрываю представление. В любом случае, даже в глазах малыша мои метания выглядели смешно и нелепо.

Тарелки нашлись в мусорном ведре. Вместе со всем вчерашним ужином и свечами.

Писец. Кажется, я действительно олень, раз довел жену до такого.

Глава 5

Катя

Последние дни перед каникулами самые важные и трудоемкие: нужно заполнить листы успеваемости, провести родительское собрание, а еще новогоднюю сладкоежку и куча документации!

Дел невпроворот, а я сижу, как на иголках. То и дело бросаю взгляды на телефон. Матвей не звонит. Не спрашивает, как развести смесь, как ухаживать за ребенком и это значит лишь то, что он все это знает без меня!

А это…

Слезы сами наворачивались на глаза, а в груди разрывалось сердце, образуя огромную черную дыру. Как же больно и холодно. Пиджак совсем не грел, хотелось закутаться в плед и согреться чаем, но я была на работе.

Я не могла позволить себе слабости еще два часа, до конца продленки. Только чувства переполняли меня. Им не было дела до времени, которое тянулось жвачкой, словно насмехаясь надо мной.

Когда я почувствовала ком в горле, то сбежала из класса:

– Делаем домашнюю работу в черновиках. Я выйду на минутку, чтобы была тишина, ребята. Договорились?

Мои ученики дружно кивнули и вернулись к своим тетрадям.

Не знаю, как мне удалось взять себя в руки и не разрыдаться. До учительского туалета я шла, высоко задрав подбородок, а уже там тихонько сползла по стенке и заплакала.

Как же больно, обидно и мерзко! За что? Почему? Как Матвей мог так поступить? Лучше бы он ушел от меня, заботился бы об этой Ане и ребенке, чем вот так. Подло, низко, исподтишка!

Лучше бы мы разошлись и каждый жил как бы хотел, чем эта ложь. Ежедневная. Как он мог смотреть мне в глаза и врать? Предавать? Я ведь считала Матвея “не таким”, а правильным мужчиной с высокими моральными ценности, который просто бы не опустился до такого поведения! Глупая, какая же я глупая!

Какой-то кошмарный сон. Я хочу проснуться! Хочу забыть все, вычеркнуть из памяти или … нет?

Забыть и не знать, что Матвей способен на подобное – несусветная глупость. Это хуже, чем подставить вторую щеку, когда уже получил пощечину по первой.

Матвей…

Как же я его любила. Еще вчера, а сегодня не могу даже смотреть в его сторону и домой возвращаться не хочу! Уехать бы куда-то… в Прагу.

А что? Сейчас бы гуляла по заснеженным улочкам сказочного города, полного легенд и преданий. Согревала бы руки глинтвейном, который мне бы налили прямо из чана на улице. Или горячим шоколадом.

Стук в дверь вернул меня в реальность.

– Кать, – голос коллеги и подруги по совместительству я узнала сразу. – Ты там как?

Я быстро вскочила и бросилась к раковине.

– Все в порядке. Я сейчас! – крикнула, не открывая дверь.

 Холодная вода немного остудила пылающие щеки и смыла следы слез.

Один взгляд на собственное отражение дал мне понять, что обмануть Верочку не удастся.

– Кать, у тебя мобильный звонил не переставая. Может что-то срочное?

Я открыла дверь и вышла из своего укрытия.

– Вер, я…

– Вижу, – кивнула подруга.

Как же хорошо, когда тебя без слов понимают.

– Так, я сейчас заберу к себе твоих. Скоро уже продленка закончится, а ты пока побудь одна, посмотри документы. А потом я приду к тебе, и мы поговорим.

– Спасибо, – выдохнула я.

В таком виде моим первоклашкам точно не нужно меня видеть. Не хватало еще напугать детей.

Не думала, что истерика придет ко мне на работе. Я ведь так хорошо держалась. Сегодня утром вообще была стойким оловянным солдатиком. Нашла в себе силы принять “правильное” решение – не рубить сгоряча и разобраться со всем, подождав приезда Мити.

Просто одно дело придумать план и совсем другое – исполнить его.

Я вернулась в пустой класс. Мою беспокойную пятерку уже увела к себе Верочка, чей кабинет находился рядом по коридору. Подруга так же как и я набрала первоклассников и тоже вела продленку, поэтому мы с ней нередко выручали друг друга или вместе шли домой.

Стол, заваленный папками и тетрадями, казался сейчас спасательным кругом. Мне нужно избавиться от мыслей о муже, и документация в этом поможет, как нельзя лучше. Проверенный способ. Правда, никогда прежде я не пыталась забыть о Матвее. Никогда прежде мы с ним не находились в такой ситуации и вообще серьезно не ругались. За все пять лет, которые мы были вместе как пара.

Я села за стол и посмотрела на свой телефон. Четыре пропущенных звонка от свекрови. Только этого мне и не хватало. И что я ей скажу или не скажу? Невольно я и сама попала в эту запутанную ситуацию: Митя просил не говорить о Ване. И это его секрет, но врать-то мне, а не ему…

Пока я думала, что мне делать, телефон в моих руках опять зазвонил.

– Да, Ксения Петровна.

– Ну, слава богу, дозвонилась! Катенька, что там у вас?

Голос свекрови звучал обеспокоено, а у меня в голове проскользнула мысль, что она все узнала: об Ане, внуке, Матвее. Не успела я обрадоваться, как женщина добавила:

– Мне звонила Оля, ей Дима сказал, что Матвея сегодня нет в университете, потому что он заболел! Как же так? Неужели это правда?

Я сжала пальцами переносицу, собираясь с мыслями.

– Не волнуйтесь, – попросила я, – С Матвеем все в порядке, он просто вчера набил синяк под глазом и до понедельника будет дома, чтобы не показываться в таком виде на кафедре.

Ни слова лжи. Целилась-то я в нос, просто в последний момент рука дрогнула. Так что случайность, как она есть.

– Синяк? Как же его так угораздило?

Тут уже пришлось схитрить, не говорить же свекрови, что я избила мужа?

– Неудачно упал.

– Вот уж этот гололед! – по-своему поняла мои слова Ксения Петровна. – Но ничего, до Нового Года все заживет. Ты, пожалуйста, проследи, Катюша, чтобы Матвей не ленился и мазью пользовался.

– Хорошо, – пообещала я.

– Ну, не буду отвлекать. У тебя же сейчас тоже “горячая” пора. А я Диме тогда передам, что в понедельник сын будет на месте.

– Да, передайте. Ксения Петрововна, а зачем Диме понадобился Матвей? Он же уже в ординатуре?

Неужели младший Зеленцов тоже был в курсе Вани?

– А это не ему, а его девушке. Она учится на втором курсе. Оля говорит, что славная девочка. На даче и познакомимся с ней поближе. Дима сказал, что привезёт. Вроде бы серьезно все у них, – разоткровенничалась свекровь. – Дай бог свадьбу сыграем, а там и внуки пойдут. Пусть не родные, двоюродные, но все равно радость. От вас же не дождёшься!

Я прикусила губу, чтобы не ответить. Дождались уже. Ладно, всего несколько дней и Митя сам скажет матери все.

– Еще созвонимся, – попрощалась с женщиной и устало схватилась руками за голову.

Виски болели, казалось, всю голову стянул плотный обруч. В ящике стола у меня лежала аптечка. Где-то там должен быть парацетамол.

Головная боль ушла через какое-то время и я погрузилась в работу. Очень сложно заполнить табель учеников, если оценок в нем нет. Я просматривала свои пометки, вспоминала, с какими трудностями сталкивались мои первоклашки, чтобы дать действительно корректные характеристики. Обижать и подрезать крылья не хотелось, но и завышать способности тоже.

Когда все двадцать два свидетельства об успеваемости лежали ровной стопкой на краю стола, я позволила себе довольно улыбнуться и размять шею.

– Ты еще тут? – в класс вошла Верочка. – Отлично, собирайся! Сегодня Машка ночует у бабушки, а у нас с тобой девичник.

– Вер, но завтра пятница…

– Просто выпьем кофе с коньячком и съедим торт! Тебе нужно высказаться. Я же по глазам все вижу. Изменил, да?

Я замялась, ища подходящие слова, а подруга уверенным шагом подошла к шкафу и достала мой пуховик:

– Давай, Кать, одевайся, пойдем! Или ты хочешь домой?

Нет, туда я точно не хотела…

Вера жила недалеко от школы, в которой мы работали. Тихий уютный дворик с детской площадкой и шлагбаумом. Все свои – одним словом. Ухоженная женщина далеко за пятьдесят вежливо поздоровалась с нами. Даже вспомнила мое имя, хотя я не часто захожу в гости к подруге.

В квартире у Веры было непривычно тихо без Машки, ее дочки. Нигде не валялись карандаши и никто не спешил ко мне со стопкой рисунков.

– Пошли на кухню, я чайник поставлю.

Вера ловко и быстро спрятала наши куртки в шкаф-купе, который стоял у нее прямо в прихожей.

– Без Маши в доме как-то пусто, – улыбнулась я, присаживаясь.

– Да, когда она дома, я мечтаю о тишине, а когда ее нет – схожу с ума от одиночества.

– Дети – это радость, хоть хлопоты никто не отменял.

Я заерзала на месте. Почему-то засосало под ложечкой: как там Ваня? Пусть он чужой, не мой, но он ребенок. Беззащитный, маленький, брошенный мамой.

– Вер, ты извини, но я наверно пойду домой.

Подруга обернулась ко мне, бросив доставать конфеты и печенья:

– Кать, я не держу, но ты сейчас в таком состоянии… Не думаю, что возвращаться сейчас домой хорошая идея.

– Вер, ты ничего не знаешь…

– Знаю и лучше, чем хотелось бы.

Вера села напротив меня:

– Машка мне ведь досталась тяжело. В начале срока постоянные угрозы выкидыша, а на более поздних сроках “матка в тонусе”. На тридцать третьей неделе преждевременные роды, еле удалось их остановить. А после роды, после которых мне наложили десять швов. Сидеть на попе больно было, не то, чтобы исполнять супружеский долг.

– Олег тебе изменил? – предположила я и подруга кивнула с грустной улыбкой:

– Изменял всю беременность и первые три месяца после родов. Когда я восстановилась, решил бросить любовницу, а та пришла выяснять отношение сюда, к нам в дом.

Вера встала, налила себе в стакан воды и сделала несколько глотков. Кто бы мог подумать, что ее муж способен на такое… Что Вера смогла простить и сохранить семью.

– Как? Как ты смогла простить, забыть?

– Прости, подруга, но чтобы ответить тебе на этот вопрос мне понадобиться что-то крепче воды. Где-то у меня тут была коробка конфет “Пьяная вишня”, будешь?

Слов не находилось, поэтому я молча кивнула.

Все время, пока Вера колдовала на кухне, я сидела и рассматривала ее. Стройная, подтянутая, яркая, харизматичная, всегда с приветливой улыбкой, аккуратистка, каких поискать! Да на нее многие мужчины обращали внимание! Даже несколько пап не упускали возможности пофлиртовать с очаровательной учительницей, похожей на ангелочка. На ее фоне я казалась дурнушкой. Хотя была просто обычной. Кареглазая брюнетка среднего роста с обычной фигурой. Ничего выдающегося.

Как Олег мог изменить своей красавице-жене? У меня просто не укладывалось это в голове.

Спустя час и несколько кружек кофе Вера рассказала мне все. Как выглядела соперница и как она ругалась с ее мужем, обвиняя в предательстве. Да-да. Любовница считала, что Олег обманул ее. Она-то уже выбирала свадебное платье, считая, что все у них серьезно. Думала, что мужчина ждет, пока ребенку исполнится два года и суд сможет развести его с женой. А выяснилось, что Олег ждал, когда Вере разрешат возобновить интимную жизнь, а любовница была лишь способом справиться с физиологией. Он ведь взрослый, здоровый мужчина с потребностями! Именно так  Олег заявил обеим женщинам.

– Помню, как у меня тряслись руки, но я собирала его вещи в чемодан. Олег каялся, клялся, что-то пытался объяснить, а я смотреть на него не могла. А когда он попытался поцеловать, меня просто стошнило на него.

Вера закуталась в вязаную кофту и поежилась:

– Самое ужасное время в моей жизни. Каждый раз, как вспоминаю, так начинает мутить и знобить.

Мне не хотелось торопить подругу, но в голове все так же крутился вопрос: как она смогла его простить? Я вот не знаю, как обман простить, а тут измена.

– И как же вы остались вместе?