Текст книги "S-T-I-K-S. Трейсер"

Глава 2
Засада

«Квазами называют иммунных, в течение долгого времени злоупотребляющих передозировкой спорового раствора или приемом гороха в больших количествах. Стать квазом можно также при неудачном приеме жемчуга или длительном споровом голодании. Внешность иммунного при этом меняется. Кожа приобретает серый или желтоватый оттенок, на ней могут появляться роговые бляшки. Увеличиваются челюсти, обвисают щеки, мускулатура увеличивается, развиваясь несимметрично. Чаще всего квазы полностью лысеют, в лучшем случае волосы растут неравномерными клочками. Больше всего кваз похож на зараженного.

Прием жемчуга на начальных этапах лишь ускоряет и усиливает изменения. Чем больше кваз изменяется, тем сильнее он становится, увеличивается в размерах и со временем начинает походить на опасного зараженного, находящегося в промежутке от зеленой до фиолетовой части классификационной шкалы. В конечном итоге иммунные, ставшие квазами, теряют разум и фактически становятся монстрами. Средства, способные остановить или обратить процесс, достоверно неизвестны».

Из расширенного образовательного курса, рекомендованного для ускорения адаптации новых иммунных.

В чувство Айвэна привела боль, тугим обручем сдавившая голову. Он сдавленно застонал и открыл глаза.

Охотник лежал на полу «шишиги». Судя по звуку мотора, толчкам и вибрации, машина двигалась, что само по себе было хорошим знаком: навряд ли транспорт остался бы на ходу, если бы элитника не обезвредили. Он открыл глаза и попытался приподняться.

– Ты как? – раздался голос над головой. Флагман.

– Нормально, – проговорил Айвэн и зажмурил глаза от нового приступа головной боли. Твою мать! Долбаный Дар! Ну вот почему у всех все как у людей, а у него, как всегда, через задницу?

– По тебе не скажешь.

– Пойдет. Забей. – Охотник нащупал флягу с живуном и сделал несколько больших глотков. Боль почти сразу же отступила, затаившись где-то в районе затылка.

– Кол? – Айвэн вопросительно посмотрел на Флагмана.

– Наглухо.

– Тварь?

– Тварь тоже наглухо. Ящик ее из РПГ оприходовал, прямо в «балкон». Споровый мешок от удара в кашу превратился, на месте сдохла. Повезло на самом деле. «Золотой» выстрел. Не уверен, что такое можно повторить и остаться в живых. Сегодня Ящик – везунчик. Да и мы все.

– В мешке-то хоть что?

– В мешке – как обычно у таких. Споранов чуть ли не полведра, гороха немного… Ну и шарик. Черный.

– Да ладно? – Айвэн вскинул брови.

– Угу, – кивнул Флагман.

– Ну хоть что-то радует. – Охотник, отпихнув протянутую ему руку, ухватился за руль закрепленного к стене байка Кросса, встал на ноги и огляделся.

Все бойцы были на месте. Ну, кроме Кола. Салам бдел в кресле башенного стрелка, Кросс развалился на откидной лежанке практически под самым потолком, свесив одну руку вниз. Под ним за откидным же столиком, свинченном в каком-то плацкартном вагоне, сидели Катран и Погон. Альпинист устроился прямо на полу, привалившись спиной к стене и зажав винтовку между ногами. Невидящий взгляд устремлен в противоположную стену. Вообще уныние, заполнившее все небольшое пространство, казалось почти материальным. Густое, хоть ложкой хлебай. Айвэн покачал головой и лекцию о вреде раздолбайства на охоте решил отложить до возвращения на базу.

Придерживаясь за скобы в стенах, охотник прошел в кабину и плюхнулся в кресло штурмана.

За окном мелькали однообразные степные пейзажи, изредка сменявшиеся лесопосадками. Иногда можно было увидеть границу кластера – например, когда стройные ряды сосняка сменялись вдруг березами, а те внезапно переходили в густые и нерукотворные смешанные леса. Или когда поле, усаженное подсолнухами, внезапно переходило в никогда не паханную целину.

Пикап шел впереди, в сотне метров от второй машины. Обычно пулеметные пикапы в Улье использовались для разведки и катили далеко впереди, но то, что было целесообразным в случае с большой колонной, к их случаю не подходило. Машин всего две, и держаться лучше вместе. И огневая мощь выше, и случись чего – экипаж «шишиги» придет на помощь пикапу, и наоборот.

За пулеметом в кузове пикапа стоял Ящик. Айвэн некоторое время понаблюдал за ним и пришел к выводу, что можно бы его и на постоянку определить на это почетное место. Самому командиру отряда охотников было как-то не по чину каждый раз ежиться в открытом кузове, ежесекундно ожидая атаки зараженных. Тем более что сам Ящик вроде как и не протестовал. С другой стороны – а сам куда? Здесь, в кузове катать? Так можно же и с ума от скуки сойти. Флагман штурманское кресло не уступит, его все устраивает. В башню, на пулеметы? Тоже так себе решение. Ладно, нужно будет подумать над этим.

Дорога пошла на подъем, показалась развязка дорожной эстакады. Мелькнул разрушенный съезд справа, обгоревший танк, задравший пушку в небо… Сколько раз проезжают здесь, пора бы и привыкнуть, а у Айвэна все равно зуд любопытства начинается. Что здесь, что возле руин аэропорта, практически сровненного с землей. Там явно поработала ствольная и реактивная артиллерия. И что самое интересное, это не было стабом. Вернее, вот этот кусок дороги с мостом был, а вот аэропорт регулярно перезагружался, но раз за разом так и прилетал разрушенным, разве что с некоторыми вариациями. В какой-то раз взлетная полоса была в полном порядке, раскурочены были только постройки, в какой-то – «взлетка» представляла собой лунный ландшафт, а иногда грузились просто несколько гектаров бетонного крошева с обгоревшими скелетами боевой техники – танков и бэтээров. В какой-то из веток реальности здесь кипели сражения. И ни разу вместе с этим небольшим кластером сюда не переносились люди.

Машины проскочили по уцелевшей стороне моста, преодолели подъем и свернули на разбитую асфальтовую дорогу. Ту, по которой ехали до этого, назвать хорошо сохранившейся тоже трудно было, но тут покрытие было совсем уж паршивым. Скорость резко упала, и охотник, отогнав посторонние мысли, завертел головой по сторонам. Твари в этих местах встречаются редко, но мало ли. Расслабляться не стоит.

Через несколько километров показались и те самые руины аэропорта. Айвэн бросил беглый взгляд в ту сторону. В этот раз загрузилась вариация «лунный ландшафт». Аэропорт – это хорошо. Значит, еще десяток километров – и они на месте.

– Слышь, Айв, – донесся голос Кросса, – а что ты за колдунство сотворил с элитником? Че он в воздухе вдруг замер, он же вашу тачку разнести должен был. А тут замер, как на стену наткнулся. За тобой раньше такого не замечалось.

Айвэн хмыкнул. Хороший вопрос. И ответ на него он бы и сам не отказался получить.

– Секрет фирмы, Кросс. – Айвэн постарался, чтобы его голос звучал невозмутимым.

– Нормальный такой секрет. Ты же говорил вроде, что ты телекинетик средней паршивости. Хочешь сказать, что тварь удержал, потому и отрубился?

– Что-то вроде этого, – буркнул Айвэн, погружаясь в свои мысли. Надо бы обязательно заглянуть к знахарю, когда вернутся. Пусть он его просмотрит-прощупает. Хоть Лысый и сам до конца не понимает происходящего с охотником, может, хоть изменения отследит? Потому что самому Айвэну это не нравится. Совсем не нравится.

Отвернувшись в сторону и убедившись, что за спинкой кресла его не видно, он отвернул рукав, обнажив руку до локтя. Черные прожилки, тянущиеся от внутренней стороны локтя к кисти, никуда не делись и даже стали рельефнее. А еще – кажется, их стало больше.

* * *

Впервые Айвэн заметил, что с ним происходит что-то странное, после того, как ему пришлось всерьёз воспользоваться Даром в лагере муров, бывшем Пионерске. Тогда до убежища он добрался только на морально-волевых. Отлежавшись и отпоившись живуном, он пришёл к выводу, что использование Дара и приступы невыносимой головной боли связаны между собой. И его это не радовало. Как и то, что после каждого приступа головной боли ему требовалось все больше живчика. Вообще, ему многое не нравилось. Именно поэтому, едва добравшись до Мирного – небольшого стаба на полпути к Новограду, он направился прямиком к знахарю.

До этого знахарей Айвэн не видел и представлял их несколько иначе, ориентируясь на рассказы Агаты о Квазимодо, – крупными, уродливыми полумутантами, в которых внешне от человека практически ничего не осталось. Каково же было его удивление, когда дверь ему открыл мускулистый, бледный мужик лет сорока. Одет мужик был в чёрные джинсы и чёрную футболку. Темные распущенные волосы спускались до лопаток. Мужик оперся о дверной косяк, почесал босой пяткой вторую ногу и широко зевнул.

– Ну? – равнодушно глядя на Айвэна, поинтересовался мужик. – Тебе чего?

– Мне нужен Лысый, – ответил тот.

– По поводу?

– Консультация нужна.

– Пять горошин.

– А не до хрена? – опешил Айвэн.

Мужик молча потянул дверь, намереваясь её закрыть перед носом у Айвэна.

– Эй, эй! Стой! Я пошутил. Давай сделаем вид, что ничего не было!

– Давай. Тебе чего?

– Мне нужен Лысый.

– По поводу?

– Консультация нужна.

– Семь горошин.

Айвэн поперхнулся и едва сдержал готовое вырваться ругательство. Учитывая, что в следующий раз стоимость скорее всего вырастет до девяти горошин, лучше было помалкивать.

– Хорошо. Семь так семь.

– Заходи.

Мужик отлепился от стены и пошел внутрь дома. Айвэну не оставалось ничего, кроме как последовать за ним. Вслед за мужиком Айвэн прошёл в большую комнату. Патлатый показал ему на одно из кресел, стоявших у стены, и двинулся к холодильнику.

– Пиво будешь?

– Не откажусь. – Айвэн полдня тащился по палящему солнцу, и холодное пиво сейчас было, пожалуй, именно тем, что нужно.

– Так, а Лысый где? – сделав большой глоток из банки, спросил Айвэн.

– Я – Лысый, – усмехнулся мужик.

– А так и не скажешь… – протянул Айвэн.

– Угу, – кивнул тот, уже, видимо, привыкший к подобной реакции. – Ладно, давай гони оплату и рассказывай, что там у тебя за проблема.

Айвэн достал из внутреннего кармана кожаный мешочек на завязках, когда-то служивший чехлом для наушников, отсчитал семь горошин и выложил их на журнальный столик.

– Мне бы для начала просканироваться да с подарочком Улья разобраться.

– А, так ты из свежачков! – усмехнулся Лысый. – А так по тебе и не скажешь. Слушай, ну для свежих у меня скидка. Можешь пару горошин назад забрать.

– Так тогда пять получится. Исходная цена, которую ты мне на пороге назвал.

– Так и наценку за хамство никто не отменял, – улыбнулся Лысый.

Айвэн спорить не стал. Молча забрал со стола две горошины и сунул их обратно в мешочек. Можно было бы попонтоваться, мол, на чай и так далее, но, во-первых, кто знает, как на такие понты отреагирует знахарь, а во-вторых – не так уж легко ему этот горох достался, чтоб направо и налево им швыряться.

Лысый допил пиво, метким броском отправил банку в мусорное ведро и, мягко, по-кошачьи ступая босыми ногами, подошёл к Айвэну. Постоял, сложив руки на груди, внимательно осмотрел его с головы до ног, потом все так же молча вернулся к холодильнику и достал из него новую банку.

– Эк тебя переколбасило-то, – буркнул знахарь, делая глоток. – Впервые такое вижу.

– В смысле?

– В том смысле, что у тебя вся энергетика поломана. Ты что, принимал уже жемчуг?

– Ну да, пришлось. А что?

– Какого цвета была жемчужина?

– Красная.

– Странно. Обычно они нормально вроде действуют.

– Да ты можешь мне объяснить, что за дела? Я вообще ничего не понимаю!

– Попробую. Только сначала ты мне все расскажешь. Сколько ты здесь, когда принял жемчужину и при каких обстоятельствах. Что происходило потом, как открылся Дар и что при этом происходило и почему ты решил, что что-то не так, и пришел ко мне.

– А с чего ты взял, что я так решил?

– С того, например, что ты ко мне пришел, даже не сняв себе конуру, даже не пожрав и не выпив пива в трактире.

Айвэн вытаращился на Лысого. Тот несколько секунд продолжал удерживать на лице загадочное выражение, потом не выдержал и рассмеялся.

– Да маякнули мне с ворот, что бродяга какой-то, едва в стаб заломившись, начал узнавать, где знахаря взять. Если торопился – значит, что-то беспокоит.

Айвэн хмыкнул, не вставая с кресла забросил опустевшую банку в мусор, следуя примеру знахаря, и заявил:

– Ну, давай тогда пива еще. Чтоб в глотке не пересохло.

Следующие несколько минут он рассказывал Лысому, как по собственной дурости подставился и чуть не помер, как некий залетный знахарь посоветовал скормить ему жемчужину. Как активировался Дар, не дав Айвэну превратиться в лепешку, и как он после первого использования вырубился. Как проявился Дар во второй раз, на базе внешников и как ужасно у него раскалывалась от этого голова. Как потом, по дороге, Айвэн пытался несколько раз воспользоваться подарком Улья, но ничего не вышло. И как он устроил при помощи Дара тотальный геноцид муров в Пионерске, после чего чуть не умер.

Лысый внимательно слушал, время от времени уточняя какие-то моменты. Когда Айвэн закончил, знахарь потянулся, прошелся по комнате и покачал головой:

– В общем, давай подытожим. Дар у тебя пока проявлялся только в минуты сильного потрясения, так? В первый раз твоей жизни угрожала опасность, во второй и третий – тебя распирали ярость и злоба. Ну что же. Поздравляю. – Лысый саркастично усмехнулся: – Ты – хигтер.

– Кто?

– Так тут называют тех, кто схавал жемчужину до того, как у него самостоятельно проявился Дар. Это вообще достаточно редко случается, достоверной статистики нет практически, так что все, что я тебе сейчас рассказывать буду, – наполовину домыслы, наполовину логические заключения. Не обессудь, чем богаты. Инфой о таком только Великие Знахари владеют достоверно, а меня, увы, к ним отнести нельзя. Так вот. Обычно Дар хигтеров гораздо сильнее, чем у обычных иммунных. Но почти всегда, так сказать, бракованный. Если у других по мере жизни в Улье и прокачке горохом или жемчугом могут открыться дополнительные Дары, то хигтерам практически всегда приходится довольствоваться одним. Правда, тут есть и преимущества. Если обычный иммунный, принимая жемчужину, не знает, какой из его Даров усилится и усилится ли вообще или откроется какой-нибудь новый, совершенно бесполезный, хигтер всегда уверен, что он прокачивает один и тот же Дар. В крайнем случае могут открыться дополнительные ветки развития основного, новые грани его применения. Так что тут как бы одновременно и преимущество, и недостаток. Если Дар достался совсем беспонтовый, вроде там… не знаю, умения подманивать мышей, например, так с этим и помереть придется. Ну если, конечно, не съесть белую жемчужину, которая вроде как способна сделать некий хардресет, жесткий сброс умений… Хотя чего о фантастике разговаривать? А вот если Дар полезный, то, развивая его, можно получить немало интересных «плюшек».

У тебя ситуация нестандартная. Твой Дар вроде и полезный, насколько я понимаю, это нечто вроде навороченного телекинеза, но управлять ты им не можешь. Вообще, это нормально для новичков, но складывается впечатление, что у тебя так будет всегда. Обычно для управления Даром используют некий внешний триггер – кто-то бормочет определенные слова, кто-то щелкает пальцами, кто-то еще что-то придумывает. У тебя активация происходит, когда ты испытываешь сильные эмоции, и чаще всего – негативные. И чем сильнее эмоции – тем мощнее твой Дар становится. С одной стороны – круто. Научиться вгонять себя в дикую ярость и сметать с пути танки и бронетехнику – это интересно. Но вот тут и зарыта собака.

Айвэн, все это время внимательно слушавший знахаря, подавшись вперед и впившись в него взглядом, вопросительно вскинул бровь. Лысый сделал еще глоток пива, прочистил горло и продолжил:

– У тебя сбит споровый баланс. Скорее всего, во время твоего лечения что-то пошло не так. Часть… Не знаю, как назвать, пусть будет энергия. Так вот, часть энергии жемчуга пошла на формирование Дара, а еще часть – на регенерацию. И из-за этого механизм засбоил и сделал тебя… можно сказать, инвалидом. Я более чем уверен, что живуна тебе надо употреблять больше, чем другим. А во время использования Дара у тебя начинаются реальные симптомы спорового голодания. И чем интенсивнее ты используешь Дар – тем голодание сильнее. То, что ты описывал, схоже с состоянием человека, на несколько дней оставшегося без живчика. Длительное споровое голодание приводит к неминуемой смерти. Потому после каждого применения Дара тебе нужно компенсировать нехватку раствора в организме ударными порциями живчика. А еще лучше – и горохом в придачу закидываться. Это по умолчанию делает жизнь в Улье для тебя несколько сложнее, чем для других иммунных. Куча народу просто сидит на стабах, хлебает живчик и периодически выбирается на стандартные кластеры для профилактики «трясучки» – болезни, которая возникает, если долго находиться на одном и том же стабильном кластере. Я знаю таких, кто даже горох не принимал никогда. Тебе это не грозит. Спораны и горох стоят не так уж и дешево, и тебе придется постоянно суетиться, чтобы их добывать. Но даже это только полбеды.

Айвэн весь превратился в слух.

– Ударные дозы живчика и гороха хоть и будут возвращать тебя в нормальное состояние, но рано или поздно сделают из тебя кваза. Даже без регулярного приема жемчуга. Я уже вижу перестроения твоей энергетики. И чем больше будет проходить времени – тем серьезнее будет меняться твой организм. Что будет, когда ты станешь квазом, – неизвестно. Возможно, баланс выровняется. А возможно – нет. И тогда через какое-то время ты превратишься в потерявшую разум тварь.

Допив пиво, знахарь резюмировал:

– Короче, ты – как героиновый наркоман. То, что облегчает твое состояние, ломку, медленно, но верно тебя убивает. Только вот у наркомана есть вариант спрыгнуть, а у тебя – нет. Вот такие пироги с котятами.

– И что, совсем ничего нельзя сделать?

– Можно. Как можно реже пользоваться Даром. Или вообще им не пользоваться. Только вот закавыка – ты его не контролируешь, и он у тебя проявляется спонтанно, в стрессовой ситуации. Так что, если хочешь быть здоров, как говорится, жри валерьянку ведрами и найди себе занятие поспокойнее. И тогда, может быть, все будет хорошо.

– Так себе расклад, – выдавил помрачневший Айвэн.

– Ну да. Видали и получше.

– Хорошо. Тогда последний вопрос. – Айвэн закатал рукав и протянул руку знахарю. – Что это такое?

Тот подошел, наклонился и присвистнул.

На руке, чуть пониже локтя, выступало длинное темное пятно. Прикоснувшись к нему пальцем, знахарь ощутил, что кожа в этом месте значительно грубее.

– Ну, поздравляю. Первые шаги к изменению сделаны.

– То есть?

– То есть процесс идет гораздо быстрее, чем я предполагал. На твоем месте я бы вообще забыл, что у меня есть Дар. И старался бы минимизировать употребление раствора. О горохе и жемчуге вообще лучше не думать.

– Угу.

Айвэн выдернул руку, снова опустил рукав и встал.

– Спасибо. Помог, – буркнул он.

– Да не за что, – хмыкнул знахарь. – Ты заходи, если вдруг увидишь или почувствуешь еще какие-то изменения. Или если Даром вдруг воспользуешься. Хочу сравнить состояние до и после.

– Обязательно. – Айвэн направился к выходу.

– Эй! – послышалось сзади.

– Чего?

– Горох забери. Тебе он сейчас нужнее.

* * *

Айвэна кто-то потряс за плечо, и он вынырнул из воспоминаний. Флагман.

– Ты бы шел к парням. Штурман из тебя сейчас, если честно, хреновый. Не хватало еще нарваться перед самым стабом.

– Угу.

Он уступил кресло Флагману и двинулся в жилой отсек. И в этот момент раздался взрыв.

Головной автомобиль подбросило в воздух, развернуло и швырнуло набок. Откуда-то из кукурузных зарослей застучал пулемет. Сквозь звон и грохот закричал от боли Флагман, что-то зашипело и заскрежетало. Машина дернулась, резко сбросила скорость и воткнулась носом в перевернутый пикап.

Айвэна от удара швырнуло на пол. Охотник не успел сгруппироваться и въехал головой в чью-то ногу. Сверху рухнул Кросс – и вовремя. Будку затрясло от попаданий, выше полки, на которой до этого валялся экстремал, возникло несколько не предусмотренных конструкцией автомобиля отверстий.

– Всем покинуть машину! – заорал Айвэн. – Выходим на левую сторону, к руинам! Быстро!

Со скрежетом провернулась орудийная башня. По ушам ударил грохот спарки ДШК.

– Валите, я прикрою! – гаркнул Салам.

Выходить через заднюю дверь – гарантированно привлечь внимание. Айвэн подкатился к люку, проделанному в полу как раз для подобных случаев, и откинул фиксатор стопора.

– Кросс, пошел!

– Мой байк!

– Да какой байк, вали давай!

Над головой снова прогрохотала очередь. В ответ нападающие снова ударили по кабине.

Айвэн обернулся. Крупнокалиберные пули рвали в клочья тела Флагмана и Малыша, водителя «шишиги», стекло и кабину забрызгало кровью. Айвэн скрипнул зубами. В этом нападении было что-то неправильное, но злость, поднимающаяся откуда-то из глубин сознания, мешала сосредоточиться и понять, что именно.

Снова загавкала пулеметная спарка. Ответной стрельбой неизвестный противник принялся дырявить верх капсулы в ее задней части, там, где при обстреле никто в здравом уме не окажется.

Наконец Айвэну удалось ухватить не дающую ему покоя мысль. Нападающие стреляли только по тем целям, которые могли визуально идентифицировать! Все остальное – игра на нервах!

– Кросс, стоять! – заорал Айвэн уже готовящемуся спрыгнуть в люк экстремалу. – Это ловушка! Они специально гонят нас из машины!

– Какого хрена? – Альпинист вышел из прострации и готовился прыгнуть в люк вслед за Кроссом.

– Кто-то из нас нужен им живым! Они боятся его зацепить!

Альпинист выругался.

– Лови! – Айвэн отстегнул подсумок от своего рюкзака и бросил его Кроссу. – Дымы! Нужно затруднить им обзор. Как только они обнаружат свою цель, все остальные умрут.

Кросс кивнул, мол, понял, выхватил из подсумка сразу две дымовые шашки и, свесившись в проем люка, бросил по одной по обе стороны от машины. Схватил еще две, повторил маневр. И еще раз.

– Готовы? – Айвэн затянул крепления рюкзака, фиксируя его на спине, укоротил ремень автомата, проверил, на месте ли запасные магазины в разгрузке. – Погнали! Уходим по кукурузе в сторону аэропорта. Кросс, как выберешься – ставь еще дымы, вдоль обочин. И к пикапу брось, если там кто-то остался живой, надо помочь им выбраться!

Следом за Альпинистом Айвэн спрыгнул на асфальт, пригнулся и выскочил из-под машины. Плотные клубы дыма заволокли обочину, и стрельба стихла. Судя по всему, Айвэн был прав. Нападающим нужно было захватить кого-то живым. Только кого? У Айвэна были подозрения на этот счет, но думать о них не хотелось.

– Салам, на связь! Уходим! Салам, слышишь?

– Они идут на захват. Я вижу движение, – послышалось в наушнике. – Валите, я догоню. Неизвестно, кто там у них и что он умеет. Нельзя подпускать их близко.

– Салам, ты не успеешь! Дым рассеется!

– Иду. Вот только… Сейчас…

Грохнула короткая очередь. Еще одна. Пулеметчик кого-то заметил и бил по противнику короткими, экономными очередями. Айвэн выругался, достал из подсумка две гранаты, привел их в боевое положение и, размахнувшись, швырнул одну за другой через дымовую завесу. Наугад, но если противник действительно идет на захват пешим порядком – пусть понервничает. Закончив с гранатами, охотник метнулся к пикапу.

Водитель и штурман были мертвы. Фугас, рванувший под днищем пикапа, сделал свое дело. А вот Ящик, во время взрыва вылетевший из кузова, дышал, но был без сознания. Айвэн подбежал к товарищу, взвалил его на плечи, с жалостью посмотрел на «Корд» в кузове перевернутой машины и поспешил за остальными.

Впереди, там куда ушли Кросс, Альпинист и другие, послышалась стрельба. И тут же наушник рации заговорил голосом Кросса:

– Контакт! Враг на три часа от машины.

– Принял, работаю! – Салам. Какого хрена? Валить нужно!

– Салам, м-ммать, какого хрена ты делаешь? Уходим!

– Да никуда я не уйду уже. У меня бедро раздроблено, я спеком обкололся. Так что валите давайте. Не надо меня ждать, я тут немного еще потанцую.

– Салам, мы в Улье! Зарастет твое бедро! Уходим!

– Из меня как из кабана льет, я отрубаюсь уже. Валите давайте. Не дотащите вы меня. Не поминайте лихом. С вами было интересно.

Башня развернулась, и пулеметы заработали по указанному Кроссом направлению.

Айвэн заскрежетал зубами в бессильной злобе и рванул сквозь редеющий дым. В этот момент сзади раздалось шипение, потом грохнул взрыв, и горячая волна ударила Айвэна в спину, сбивая с ног и швыряя его через обочину в заросли кукурузы.

Приземление вышло жестким. В ушах звенело, а по спине будто дубиной приложило. Он приподнялся, поискал взглядом бессознательного Ящика. Нашел. Обернулся назад и выругался, выплюнув изо рта набившуюся туда землю.

«Шишига» полыхала посреди дороги, став погребальным костром для Салама, Флагмана и Малыша. Взрыв рассеял дым, и Айвэн видел, как колышутся кукурузные стебли с той стороны дороги. Нападающие поняли, что все, кто мог, уже покинули поле боя, кардинально решили вопрос с назойливым пулеметом и бросились в погоню. Где-то вдали взревел автомобильный двигатель.

Охотник снова подхватил на плечи бессознательного товарища и, стараясь не тревожить кукурузные стебли, двинулся к руинам аэропорта.