Текст книги "Мои бессмертные"

Артем Северский
Мои бессмертные

Сегодня утром я собирался покончить с собой, а вот сейчас, разинув рот, смотрю, как голая, она расхаживает по улице и размахивает руками.

Диана.

То есть, она совершенно голая, танцует на сорокаградусной июльской жаре, будто всю жизнь только этим и занималась. Тогда ее имени я не знал, первые несколько секунд мне было на него плевать.

Диана. Богиня.

Наконец-то на меня снизошло откровение. И будто раньше я не мог сообразить, что способен творить все, что угодно, и оставаться безнаказанным. Каждому иногда требуется толчок со стороны. Говоришь кому-то: «Погуляйте с моей собакой через час», – а сам выходишь на улицу и кидаешься под грузовик. О том, что тебя толкнуло к этому, известно лишь тебе. Причина в таких случаях посторонним не видна, но она всегда есть, вот что я хочу сказать.

Теперь я обладаю неприкосновенностью божества. Я – табу.

И с этой минуты все будет по-другому.

К этому я шел все тридцать лет своей жизни.

Откровение, воплощенное в этом немного рыхлом теле и полной груди, говорит всем и каждому, чтобы они посмотрели на себя в зеркало. Оно имеет в виду, что прохожие уроды, придурки и сволочи. Белая кожа Дианы отражает солнце и светится. Исходящее от нее сияние скрывает изъяны. Русые волосы ниже лопаток свалялись в сосульки, напоминают пучки нитей. Под левым глазом у Дианы синяк, такого же цвета, как волосы на лобке, черный.

Вот, например, она подходит к толстому мужику, стоящему возле киоска с газетами, и вытаскивает у него из заднего кармана пачку сигарет.

– Боров жирный, – говорит она ему.

Вынув из пачки сигарету, озирается. Ей надо ее поджечь.

– Гады, дайте зажигалку, – говорит она снова и толкает в плечо молодого парня. Он шарахается в сторону. Диана, стащив зажигалку и прикурив, кричит ему вслед:

– Эй, возьми, какого хрена! – Парень идет дальше. – Мне чужого не надо!

Я смотрю, как зажигалка кувыркается по асфальту. Кто-то наступил на нее, удивленно глянув под ноги.

Асфальт обжигает голые ноги. По моим плечам и груди течет пот. Мы с Дианой на отрезке улицы между большим супермаркетом и перекрестком с сильным движением. Здесь много прохожих, толпы прохожих. Их движущаяся масса сверху, наверное, похожа на медленнотекущую лаву. Я не зря выбрал это место, и она не зря выбрала это место. Вполне возможно, сюда скоро начнется паломничество.

Я просто стою и смотрю, а люди проходят мимо меня. И мимо нее. Иногда Диана начинает с кем-то драться, лупить толстых женщин и высоких злых мужчин по щекам. Поток лавы на несколько мгновений замедляется. Когда инцидент исчерпан, снова начинается движение. Толстые женщины и высокие злые мужчины считают, что произошло недоразумение.

Меня и Диану разделяет примерно тридцать-сорок шагов. Она смеется кому-то в лицо, и этот кто-то выглядит законченным кретином. Смотрит сквозь ее голую грудь и голый живот. У меня возникает желание дать очередному кретину по морде и заорать.

Утром я нахожу возле подъезда большой прямоугольный кусок картона, приношу его домой и достаю заранее приготовленный обрезок проволоки в изоляции. Длиной около метра. Проделываю два отверстия в куске картона, с краю. В эти отверстия вставляю концы проволоки и загибаю их. На картоне я пишу черным маркером: «Я свинья». Больше ничего не придумывается. Впрочем, неважно, что там будет написано, этого все равно никто не прочтет.

Я вешаю картонку себе на шею и иду. Теперь, голый и босой, я стою на отрезке улицы между супермаркетом и перекрестком и смотрю на Диану. Мои плечи жарятся на солнце. Моя голова жарится на солнце. Мои причиндалы свисают под нижним краем таблички. «Я свинья». Никому нет никакого дела до моей надписи. И до меня. И до моих причиндалов.

Постояв немного, Диана шагает в мою сторону. У нее нет никакой цели, и мне это понятно.

Пророчество, о котором я даже не знал, исполнилось. Мы встретились, хотя быть такого не могло по определению. Слишком мала вероятность. Но если я стал божеством, то мне должно быть подвластно чудо.

Ее рот раскрыт. Глаза превращены в ярко-голубые стеклянные шарики. Нас разделяет всего лишь метр-полтора – я сам делаю несколько шагов в ее сторону. Мне видны затылки проходящих людей. Мне слышны разговоры и смех. Шум автомобильного движения.

Диана смотрит на мою табличку и на то, что под ней. Тогда мне впервые стыдно, мой член реагирует вполне адекватно. Диана улыбается, а потом подходит ко мне, чтобы обнять.

Она плачет у меня на плече.

Я плачу тоже, обхватив ее голову.

Люди проходят мимо нас.

Я плачу.

Она плачет.

Но началось все не сегодня. Божеством не становятся в одночасье.

По-моему, стоит об этом рассказать.

Я продаю компьютеры пять лет подряд и понемногу схожу с ума. После пяти лет однообразия можно лишиться разума и больше не обрести его вновь. Что бы ни делал, все приходит к одному – ты объясняешь очередному покупателю-«чайнику», что такое «железо», что такое «софт», что такое «антивирус». Говоришь это на автомате, ты привык больше не вдумываться в слова. Переставляешь системы, тестируешь, оформляешь покупку, кредиты. Улыбаешься. Некоторые думают, что моя улыбка означает, что я могу даже вытереть им нос. Есть типы, которые в каждой фразе ищут подвох. Это шизанутые параноики, с такими лучше долго не общаться. Им нужен Интернет – для этого они и покупают компьютер. В Интернете их интересует только одно. Порнография. Фото, видео, заказы дисков и кассет, недоступных обычным путем.

Другие психи повернуты на программах, они спрашивают у тебя обо всем, они передают тебе свое напряжение и заставляют держать высокую планку. Ты обязан быть в курсе всего, что происходит в сфере программного обеспечения. Ты обязан им – так они думают. Психи, свихнувшиеся на играх, достают тебя разговорами о «стрелялках», аркадах, стратегиях и прочем, что противно самой природе. Будто бы ничего больше в жизни нет и не было от начала времен.

И всегда у тебя на лице ухмылка и внимательно-вежливое выражение.

Магазин, в котором я работаю, уверенно держится на плаву. Однажды утром я думаю: хорошо бы он сгорел вместе со всеми находящимися внутри моими «коллегами». И с директором. Возьми канистру с бензином и поливай прилавки, стенды, кассу, пол, брось канистру в подсобке. Зажги спичку. Собственно, от полного сумасшествия меня отделяет совсем немного. Укради или купи карабин и расстреляй всех, кто находится в магазине в час пик. Утопи в крови директора и кассиршу. Несколько дней я лелею планы бунта. На глазах у всех подорви себя гранатой, и утащи с собой в преисподнюю нескольких пустоголовых идиотов. Ты получишь пятнадцать минут славы, твои окровавленные ошметки, может быть, покажут по телевидению. Рассказ о твоем поступке вызовет осуждение в обществе.

Думай о других! Покончи с собой, придурок, но не так, чтобы пострадали посторонние!

Я выписываю на лист бумаги возможные планы уничтожения собственной жизни. Пол в моей спальне завален бумагой. Если мне что-то не нравится, я комкаю листы и швыряю их в сторону не глядя. Передвигаясь от стены к стене, я слышу шуршание у себя под ногами.

Когда список наиболее предпочтительных мероприятий готов, я иду на работу опять. У меня есть время выбрать из него нечто такое, что разорвет вселенную на мелкие кусочки.

У нас в магазине объявлены семипроцентные скидки. Не пятипроцентные, в честь того, что с момента открытия прошло пять лет, а семи. И меня это бесит. Все утро я горю желанием наплевать директору в физиономию, а возможно, расквасить ее, превратить в кусок мяса. Спросить его: «Ты хоть что-нибудь соображаешь, тварь? Что-нибудь соображаешь?» Лучше всего избить директора у всех на глазах. Этого нет в моем списке, и я обдумываю новую идею с удовольствием. Мое тело, действующее отдельно от разума, производит заученные телодвижения. Улыбочка, кивок головы, пять шагов до витрины, девять до кассы, десять до склада.

На семипроцентные скидки слетается больше покупателей, чем на пятипроцентные. Еще одна причина питать ненависть к директору. Они заполняют магазин с самого утра, толпятся, ожидая своей очереди, галдят. Мы с тремя другими продавцами шныряет в этой толпе, словно селедки в стае дельфинов. Мы жутко боимся, что нас сожрут со всеми потрохами. Покупатели превращаются в чудовищ, трогающих тебя руками и языками, каждый из них размером с гору. Трое продавцов бьются с это плотной массой нелюдей, жаждущих обрести кибернетическое существование. Я чувствую гул в голове, давит виски.

– Если будут какие-то проблемы, приходите, – говорю я, заполняя бумаги.

Потом говорю:

– Если возникнут неисправности, приносите блок обратно. Бесплатно починим.

Не знаю, сколько раз я повторяю эти заклинания.

Я говорю:

– Вот вам руководство по системной плате, изучите его на досуге. Полезно.

Покупательница размером с дом кивает и смотрит на меня словно на диковинную обезьянку за прилавком.

И смотрит будто сквозь мое тело. То же повторяется со следующими двумя – отцом и бледной дочерью четырнадцати лет.

Я бы бил директора лицом об витрины, чтоб осколки срезали плоть с костей его черепа. На глазах у отца и бледной дочери четырнадцати лет.

– Какой гарантийный срок? – спрашивает мужчина.

Тогда я говорю:

– Ублюдок.

Повторяю:

– Ублюдок.

– Может, тебе сдохнуть?

Мужчина смотрит на меня.

– Какой гарантийный срок?

Слышит ли кто-нибудь меня. Я говорю громко:

– Дерьмо!!!

Дочь говорит:

– Куда он делся, пап? Только что здесь был!

Мы взираем друг на друга будто помешанные, я обливаюсь потом, ничего не соображая. В магазине вдруг становится невыносимо жарко, раскаленное дыхание монстров-покупателей выжигает кислород, и мне нечем дышать. Помещение сворачивается, словно яичный белок на сковороде. Моя рука поднимается, чтобы расслабить узел галстука.

В глазах этих двоих совершенно нет намека на то, что они меня видят.

Ощущение, что я стеклянный.

– В чем дело? – я спрашиваю.

Девица кривит губы и чешет макушку.

– Когда он успел уйти, – она спрашивает у отца.

Магазин гудит, десятки ног шаркают вразнобой. Этот звук похож на продвижение огромного змея по каменистой пустыне, когда его чешуйчатое брюхо задевает об острые гранитные обломки. Мне видна каждая гнусная пора на уродливом лице четырнадцатилетней девчонки. Примерно так я выгляжу сейчас: стою за прилавком, а передо мной приготовленный к продаже системный блок и документы, заполненные лишь наполовину. Отец и дочь покупают компьютер наличными. Теперь, видимо, магазин не досчитается живых денег. Если кто-то не подменит меня.

Смотрю на свои руки, и они почти прозрачные. Нет, это галлюцинация. У моих клиентов не в порядке с головой, сдвоенная шизофрения.

– Влад! – зову я. – Влад, можно тебя на минутку!

Проверка связи.

Правда, не з

...

конец ознакомительного фрагмента