Текст книги "Происхождение тебя. Как детство определяет всю дальнейшую жизнь"

Данные, которые исследователи собирали последние сорок лет (в особенности наш друг и коллега, специалист по генетике поведения Роберт Пломин из Королевского колледжа Лондона), указывают на то, что темперамент даже у младенцев во многом зависит от генотипа. При этом нам также известно, что наследственностью нельзя объяснить все различия между младенцами и малышами. Поэтому все что нам остается, – это размышлять, какой вклад в темперамент детей, которых в трехлетнем возрасте привели к нам в лабораторию, внесло врожденное, какой – приобретенное, а какой – их взаимодействие.

Полагаем, теперь понятно, почему исследователи расстраиваются, когда узнают, что у нас недостаточно сведений о темпераменте младенцев из данидинского исследования.

Второй вопрос, с которым мы столкнулись по завершении этой главы, касался не того, что мы не собрали, а того, что мы не обнаружили. Несмотря на то что мы нашли явные свидетельства в пользу утверждения «все мы родом из детства», для нас как для исследователей было бы неверным заявлять, будто полученные нами данные о связи между темпераментом в раннем возрасте и характером в восемнадцатилетнем или опытом отношений в двадцатиоднолетнем возрасте можно распространить на всех детей до единого. То же касается данных о связи между своенравным темпераментом в трехлетнем возрасте и зависимости от азартных игр в тридцатидвухлетнем. Дело в том, что исходов со стопроцентной вероятностью мы так и не обнаружили. Мы нашли очевидные сходства между темпераментом участников в раннем возрасте и их дальнейшим развитием, однако основанные на этом заявления могут быть только вероятностными (об этом говорилось в первой главе). Говоря простыми словами, если у участника был своенравный или замкнутый темперамент в раннем возрасте, он отнюдь не всегда вырастал похожим на себя прежнего. И это замечательно! Однако это не значит, что наши выводы не имеют веса. Это значит лишь то, что в развитии участников нашего исследования встречались как закономерности, так и неожиданности.

То, что будущее участников не всегда удавалось предугадать, вселяет большие надежды. В конце концов, очень даже здорово, что не все трехлетние «мятежники» и «беглецы» остались такими же «мятежниками» и «беглецами» десятки лет спустя. Однако, как ни прискорбно, мы не в силах объяснить, почему некоторые своенравные или замкнутые дети со временем значительно изменились. Мы даже не можем объяснить, почему некоторые из осторожных, уверенных или уравновешенных детей, несмотря на наши ожидания, к восемнадцати годам не вписывались в среднестатистические представления о человеческом развитии.

Естественно, в наших силах предположить, что именно их изменило. Поскольку данные указывают на то, что по темпераменту можно точно предугадать, каким человек будет впоследствии, как будет общаться с окружающими и пристрастится ли к азартным играм, мы наверняка можем прийти к любопытным выводам. Более того, мы способны подключить к нашему поиску данные, полученные в ходе других исследований, которые проводились позднее нашего. Например, существуют свидетельства того, что теплые, близкие отношения с возлюбленными или супругами могут стать «исправительным эмоциональным опытом», который поможет избавиться от пагубных поведенческих проявлений, вызванных темпераментом, пусть даже в раннем возрасте он определял поведение человека. Примерно такими же полезными могут оказаться отношения с близкими друзьями или значимыми взрослыми. Однако если человеку придется пережить травму, потерю, разочарование или какое-то другое несчастье, то его развитие, которое до этого могло протекать уравновешенно, способно нарушиться, из-за чего в будущем он наверняка столкнется с трудностями. Таким образом, мораль истории об изучении связи между темпераментом в раннем возрасте и дальнейшей жизнью такова: развитие человека в течение первых двух десятков лет жизни не всегда определяется ранним детством. Весьма примечательно то, что, судя по данным, в поведении некоторых людей особенности сохраняются или закрепляются на многие десятки лет, особенно если в детстве они были своенравными или замкнутыми. Тем не менее наше же исследование показывает, что подобное постоянство наблюдается отнюдь не у всех и не в равном количестве.

3. Сдерживаться или не сдерживаться, вот в чем вопрос

Давайте начнем с очевидного. Совсем как рост, умение держать себя в руках может быть совершенно разным и у детей, и у взрослых. Давайте посмотрим, с каким разнообразием мы столкнулись в рамках данидинского исследования. Когда мы спросили у одного ребенка, пытался ли он когда-нибудь побить человека за то, что тот его оскорбил, то в ответ услышали: «А нападения на католиков считаются?» Когда другого мальчика, тринадцати лет от роду, спросили, задерживала ли его хоть раз полиция, он ответил: «Никак нет. Однако переживания придется отставить: мой первый опыт в этом деле уже на подходе». А одна бойкая девчушка украла у работавшего с ней специалиста игрушку, спрятала ее под свитер и так и улизнула. Однако теперь представьте, сколько усердия и трудолюбия понадобилось другой девочке с тяжелой инвалидностью, чтобы завершить простое задание по рисованию, целью которого было проверить ее способности. Или какое рвение и усидчивость нужны были тихому мальчику, который взял и забавы ради озвучил таблицу умножения, которую наверняка сосредоточенно запоминал долгие часы. Очевидно, что, как мы уже заявляли выше, уровень самообладания у каждого ребенка разный, впрочем, как и у каждого взрослого.

Одно дело – показать, совсем как мы сейчас, насколько разными по уровню самообладания бывают люди, и совсем другое – определить самообладание как величину и включить его в исследование таким образом, чтобы оно поддавалось измерению и изучению. Чтобы этого добиться, нам будет мало ответов в духе знаменитого члена Верховного суда США, Поттера Стюарта. Когда в рамках дела о свободе слова его попросили дать определение порнографии, он затруднился ответить, однако добавил: «Я узнаю́ ее, когда вижу». Давайте посмотрим, удастся ли нам в нашем путешествии навстречу тайнам самообладания соблюсти должную точность.

Оказывается, что буквально все общественные и поведенческие науки обращают внимание на такое явление, как самообладание, хотя его понимание и основные признаки могут разниться – и разнятся от дисциплины к дисциплине. Если одни определяют его как умение держать себя в руках, то другие – как умение добросовестно выполнять задачи, владеть собой, сопротивляться искушению, проявлять должное внимание и усидчивость, быть исполнительным и обладать силой воли. Нейробиология изучает самообладание как «исполнительную деятельность», которой занимается префронтальная кора головного мозга. Нейробиологи обнаружили, что, когда участники исследований проявляют самообладание, в их головном мозге срабатывают определенные структуры и системы. Исследователи генетики поведения выяснили, что уровень самообладания человека зависит как от наследственности, так и от среды. В настоящее время они пытаются определить, какие гены отвечают за то, насколько хорошо человек будет владеть собой. Психологи рассказывают о том, как у детей вырабатывается самообладание и, совсем как мы в этой книге, изучают, как уровень самообладания меняется с течением лет. Медики сосредоточились на том, как самообладание (или его нехватка) сказываются на длительности жизни, вероятности развития психических расстройств, пагубных привычек (таких, как переедание, курение, незащищенный секс, вождение в нетрезвом виде и нарушение предписаний по приему лекарств). Социологи пристальнее всего изучают низкий уровень самообладания как предпосылку безработицы и преступного поведения.

Несмотря на то что самообладание – собирательный термин, который, словно мостик, соединяет между собой понятия и наблюдения из различных научных направлений, его удобнее определять как умение приемлемым в обществе способом подчинять себе и подавлять свои порывы и желания, противопоставленное склонности поддаваться и подчиняться этим порывам и желаниям. Получается, отсутствие самообладания способно проявляться совершенно по-разному: человек может быть эмоционально неустойчив, заводиться с пол-оборота, не терпеть разочарований, сдаваться на полпути, быть неусидчивым, легко отвлекаться, часто переключаться с задачи на задачу, испытывать беспокойство, быть излишне взбудораженным, поступать необдуманно, ждать немедленного результата или действовать вне установленной очереди. Однако эти примеры, конечно, отражают лишь малую часть особенностей, которые могут проявляться в поведении человека, не умеющего держать себя в руках.

В последнее время по многим причинам возросла увлеченность вопросом развития в человеке самообладания и того, насколько от уровня самообладания человека зависит его успешность. Умение владеть своими мыслями и действиями – основа человеческой деятельности, однако люди, у которых это умение отсутствует, встречаются сплошь и рядом, особенно в современном мире, полном суеты, фастфуда, социальных сетей, а также бесконечных поводов отвлечься, возможностей и искушений.

Кроме того, стоит учитывать, что современные люди живут дольше, чем их предки. Чтобы избежать инвалидности, необходимости полагаться на родственников и государственные выплаты, а также нищеты, людям необходимо заранее как следует задумываться о здоровье и благополучии. Чтобы накопить на достойную пенсию, необходимо невероятное терпение, особенно когда на глаза повсюду попадается соблазнительная реклама, которой сложно сопротивляться. Восхитительную на вкус высококалорийную еду можно купить на каждом шагу, хотя люди и без того только и разминают что пальцы да мозги. Разве удивительно, что в ожирении, которым повально страдают представители западных культур, хотя бы отчасти повинно то, что многие не умеют держать себя в руках?

Не забывайте и о том, что сегодня все больше людей получают достойное образование, а потому, чтобы найти хорошую работу, одних умственных достижений уже недостаточно. Работодатели теперь заранее проверяют, насколько выпускники добросовестны и исполнительны – или наоборот, – и порой даже следят за их страницами в соцсетях. Вы хотя бы раз хвастались в соцсетях тем, сколько выпили, сколько задолжали банку, как опоздали на работу или контрольную? Или, может, хотя бы снимали об этом сторис? Смена вех, свидетелями которой мы становимся, приводит к тому, что мы понимаем, насколько важно самообладание – не только для благополучия, но и для выживания.

Общение с близкими сейчас тоже проходит совершенно иначе. Поскольку сегодня часто работают оба супруга либо работающий родитель воспитывает ребенка один, людям приходится ловко переключаться от одной ипостаси к другой, от одних обязанностей к другим и каждый раз жертвовать то одной, то другой стороной жизни. Если обстановка в браке становится напряженной, то теперь можно безо всякого труда развестись, а также добыть самые разные психотропные вещества, как по рецепту врача, так и без него. Чтобы семья оставалась полной и все в ней любили друг друга, требуется невероятная сила воли. Грамотные родители уверены: учить ребенка самообладанию и умению сдерживать чувства и порывы необходимо с ранних лет, совсем как алфавиту.

Важность самообладания особенно заметна не только благодаря современной действительности, в которой людям явно не хватает ни на что терпения. Лично мы решили изучать развитие у человека самообладания после того, как узнали о последствиях реализации широко известной программы Head Start. Эта программа, запущенная более пятидесяти лет назад, ставила своей целью помочь в развитии тем маленьким детям, которые растут в экономически затрудненных обстоятельствах. Уже давно известно, что в рамках программы участникам так и не удалось повысить, несмотря на желания и ожидания некоторых людей, уровень своего умственного развития, по крайней мере в долгосрочной перспективе. Тем не менее многие исследователи пытались доказать, что проделанная в рамках Head Start работа не была напрасной. Дело в том, что некоторые исследователи решили проверить, повлияла ли программа Head Start на другие показатели участников, помимо уровня их умственного развития. В итоге выяснилось, что у участников этой национальной программы выработались и закрепились очень важные полезные привычки. В отличие от других детей, участники программы Head Start намного реже становились родителями в подростковом возрасте, бросали школу, плохо себя вели и даже прогуливали работу, став взрослыми. Те, кто заявлял, что раз участники умнее не стали, то программа провальная, очевидно, говорили о том, что авторы не выполнили прямых обещаний. Однако это не означает, что участие в программе не могло положительно сказаться на чем-то кроме умственного развития.

Длительное наблюдение за участниками Head Start недавно подтолкнуло Джеймса Хекмана, лауреата Нобелевской премии по экономике, к мыслям, которые он озвучил в знаменитой статье, опубликованной в известном журнале Science. В ней Хекман предположил: полезные привычки у участников выработались, потому что в рамках программы они научились самообладанию. Пусть программе и не удалось сделать участников умнее, она научила их держать себя в руках и как следует продумывать свои действия, тем самым, как и отметили исследователи, улучшив их жизнь на годы вперед. В итоге, когда Хекман обнаружил, что у нас в данидинских «закромах» хранится множество данных об уровне самообладания у детей, он задумался, нельзя ли попробовать установить связь между уровнем самообладания в детстве и благополучия во взрослой жизни, и после чего проверить, совпадут ли наши выводы с выводами тех, кто наблюдал за участниками программы Head Start. Получается, наше исследование должно было оказаться на уровень выше предыдущего, поскольку за участниками программы Head Start в детстве никто не наблюдал, а у нас была возможность изучить этот вопрос последовательно.

Честно говоря, мы были настроены недоверчиво. Нам казалось, что долгосрочное влияние на многие стороны взрослой жизни человека оказывает не столько его самообладание, сколько социально-экономические обстоятельства, в которых человек растет, и уровень его умственного развития. Поскольку мы переживали, что, вопреки предположениям Хекмана, самообладание – не ключ к благополучной жизни и мы лишь опозорим выдающегося ученого своими заключениями, мы пытались вежливо избегать изучения этого вопроса. Однако Хекман был весьма настойчив, и в конце концов мы решили в рамках данидинского исследования проверить, можно ли, как предположил Хекман, по уровню самообладания человека в детстве точно предугадать, как он будет развиваться в дальнейшем. А там уж как эмпирическая карта ляжет! Итак, мы решили посмотреть, как участники, которые с трех и до одиннадцати лет стойко выдерживали наши бесчисленные проверки, вели себя во взрослой жизни, а именно в тридцатидвухлетнем возрасте, и отличалось ли их поведение от поведения тех, кто в детстве был не настолько терпеливым. Учитывая, что нам любопытно наблюдать за тем, как взрослые люди ведут себя в естественном окружении, мы решили искать связь между самообладанием в детстве и здоровьем, благополучием, а также склонностью к преступлениям в зрелости, основываясь на эмпирических данных. Таким образом, мы очевидно пытались ответить на вопрос не просто о том, можно ли по темпераменту трехлетнего ребенка предугадать, каким он будет во взрослой жизни, а о том, можно ли по детству человека предсказать, каким он вырастет.

Поскольку мы в очередной раз работали с данными, полученными в ходе не эксперимента, а наблюдения, нам пришлось учитывать все обстоятельства, влияющие на уровень благополучия участников исследования. Другими словами, проверяя предположение Хекмана, мы осознавали: любые заключения о связи между уровнем самообладания человека до десяти лет и уровнем его благополучия на четвертом десятке лет жизни будут неточными, если обнаружатся некие «третьи переменные» – посторонние, по-своему влияющие на развитие участника. Такие переменные называются третьими, поскольку первой считают предпосылку (в нашем случае это уровень самообладания), а второй – исход (скажем, склонность к нарушению закона). Если нам удастся объяснить связь между первой и второй переменной неким обстоятельством, то оно будет считаться третьей переменной. Например, если человек идет поплавать (первая переменная), то он наверняка поест мороженого (вторая переменная), а третьей переменной при этом будет жаркая погода, которая объясняет оба обстоятельства и тем самым влияет на связь между ними[10]10
  Обычно в экспериментальной психологии первая переменная называется независимой переменной, вторая – зависимой переменной, а третья – побочной переменной. – Прим. науч. ред.


[Закрыть].

Полагаем, вы уже поняли: даже если бы оказалось, что люди, которые в детстве лучше владеют собой, во взрослой жизни обычно здоровее и успешнее (как и предполагал Хекман), связь между двумя обстоятельствами вполне могла быть мнимой. Вполне могло найтись условие, объяснявшее одновременно и высокий уровень самообладания у человека в детстве, и высокий уровень благополучия у него же во взрослой жизни. Что, если дело, например, в тех самых социально-экономических условиях, окружавших ребенка? Или просто в уровне его интеллекта? В первом случае мы еще в начале пути обнаружили бы, что дети с высоким уровнем самообладания вырастают успешными чаще, просто потому что на них благотворно влияет социально-экономическое положение семьи. Чем выше социально-экономическое положение семьи, тем лучше ребенок из этой семьи владеет собой в детстве и тем успешнее становится, когда взрослеет. Тогда мы заключили бы, что наблюдаемая связь между самообладанием в детстве и успехом во взрослой жизни на самом деле мнимая, поскольку в действительности оба обстоятельства объясняются благотворным влиянием на развитие человека социально-экономической среды. То же произошло бы, будь дело в интеллекте. В конце концов, некоторые дети могут лучше владеть собой просто потому, что они умнее, и по той же причине в будущем лучше следить за здоровьем и благополучнее жить.

Таким образом, еще до того, как мы оценили связь между уровнем самообладания человека в детстве и его дальнейшим развитием, нам необходимо было выявить, какой вклад в развитие человека вносит социально-экономическое положение семьи и уровень интеллекта самого ребенка. В ходе изысканий, о которых идет речь сейчас, мы так и поступили, а именно воспользовались сложным, двухэтапным подходом, описанным во второй главе: на первом этапе мы сделали поправку на любые иные обстоятельства, которые вносят вклад в рассматриваемую связь, а на втором – оценили, возможно ли по уровню самообладания ребенка в детстве предсказать его взрослую жизнь. Таким образом, центральным эмпирическим вопросом, который встал на нашем пути в поисках тайны самообладания, стал следующий: кто окажется проницательнее – Хекман (который был уверен, что уровень самообладания в детстве определяет уровень благополучия во взрослой жизни) или наша команда (которая подозревала, что стоит сделать поправку на общественное положение семьи и уровень интеллекта ребенка, как окажется, что связь между самообладанием и благополучием если и существует, то незначительная). Путь, о котором мы расскажем в этой главе, оказался не обычным научным приключением, а настоящей гонкой предположений.

Готовим ингредиенты

Повторимся: прежде чем отправиться в путешествие навстречу тайнам самообладания, нам пришлось собирать «припасы». То есть прежде чем оценить, возможно ли по уровню самообладания человека в детстве (с поправкой на социально-экономические условия, в которых он рос, и его собственный уровень интеллекта) предсказать его взрослую жизнь (насколько он будет здоровым, успешным и будет ли нарушать закон), нам необходимо было решить, в чем измерять все перечисленные величины, поскольку иначе статистическому анализу их не подвергнуть. Чем великолепно данидинское исследование – так это тем, насколько его «кладовая» богата «припасами» – стоило нам открыть в нее дверь, как мы тут же поняли, какими величинами орудовать. Воистину: такие долгосрочные исследования, как наше, тем и прекрасны, что полученными в их ходе данными можно пользоваться в поисках ответов на самые разные вопросы, касающиеся человеческого развития. Другими словами, можно в любое время отправляться в самые разные научные приключения, готовить самые разные исследовательские «блюда» – даже те, которые при изначальной «закупке ингредиентов» не задумывались. Возможно, иносказание лишь сильнее вас запутало, а потому упростим его: когда мы собирали те или иные данные о детском поведении, то понятия не имели, что среди них найдутся те, по которым возможно определить, станет ли человек в будущем преступником. (Еще одно преимущество исследований, в которых данные собираются по ходу, – это возможность оставаться предельно честным; собирая данные, мы никак не могли подстроить все таким образом, чтобы наше «любимое» предположение в итоге победило.) А когда мы собирали данные о здоровье и благополучии участников, то вовсе не предполагали, что однажды будем изучать, как сильно эти два обстоятельства связаны с уровнем самообладания человека в детстве. Мы могли начать свое приключение и проверить предположение Хекмана только благодаря тому, что наша «кладовая» была битком набита необходимыми «припасами».

Мы обратились к данным от разных лет, полученным различными способами, и свели их вместе, благодаря чему уровень самообладания превратился в измеримую величину. Теперь мы могли точно сказать, у кого из участников уровень самообладания был выше, а у кого – ниже, и проверить, зависит ли благополучие человека во взрослой жизни от его умения владеть собой в детстве. Измерить уровень самообладания участников нам удалось благодаря различным данным, которые мы собрали о них в первые десять лет их жизни. Например, учитывалось то, как наблюдатели оценивали поведение трех– и пятилетних участников, когда те выполняли задания в аудиториях Отагского университета, а также то, как поведение пяти-, семи-, девяти– и одиннадцатилетних участников оценивали родители и учителя. Таким образом, выведенная нами величина, которая указывает на наличие – или, скорее, на отсутствие – у ребенка самообладания, отражала, насколько хорошо тот справляется с разочарованиями, насколько он сдержанный, спокойный, осмотрительный, бдительный, внимательный и упорный в достижении целей в трех– и пятилетнем возрасте. Воспользовавшись данными, которые мы получили от родителей и учителей, когда участники были постарше, мы добавили к величине такие параметры, как умение сдерживать вспышки ярости (по ответам на вопросы о том, насколько часто ребенок выходит из себя и лезет в драку), усидчивость (как часто ребенок бегает и прыгает, насколько послушно выполняет указания, как долго удерживает внимание на чем-то одном и носится ли повсюду, будто заведенный) и насколько прилежен; упорство (завершает ли ребенок начатое, насколько легко отвлекается, может ли длительное время заниматься одним и тем же); предусмотрительность (думает ли ребенок, прежде чем действовать, умеет ли дожидаться своей очереди и насколько часто переключается от одного занятия к другому). Примечательно то, что, выводя величину, которой можно измерить самообладание, мы полагались отнюдь не только на чужие показания. Мы обращали внимание и на то, что рассказывали сами о себе одиннадцатилетние участники – о том, насколько они непоседливы, беспокойны, невнимательны (например, не умеют долго работать над одним и тем же) и безрассудны (допустим, не умеют дожидаться своей очереди; начинают говорить раньше, чем закончит собеседник).

В целом мы размышляли так: если свести вместе данные, полученные от знакомых, родителей, учителей и даже самих детей, то мы получим наиболее точное представление о том, как участники проявляли тот или иной уровень самообладания в различных условиях, в том числе в университетских аудиториях, у себя дома и в школе. Десятки лет назад специалисты в области человеческого развития, возможно, и измеряли некоторые из показателей или величины, по которым можно было судить об уровне самообладания человека, однако мы свели все их вместе. Некоторые до сих пор рассматривают лишь определенные стороны самообладания. Однако в своих длительных изысканиях мы поняли, что односторонняя оценка того или иного признака неизменно накладывает ограничения, в то время как многогранная позволяет прийти к наиболее точным выводам.

Именно таким сложным, не односторонним подходом мы пользовались, когда пытались выявить, насколько уровень самообладания связан с различными переменными исхода. Например, чтобы оценить уровень здоровья тридцатидвухлетних участников, мы свели вместе самые разные показатели. Величина отражала состояние сердечно-сосудистой и респираторной системы, здоровье зубов и сексуальное здоровье, а также наличие или отсутствие воспалений. Показатели оценивались в ходе медицинского осмотра и лабораторных испытаний, целью которых было выявить отклонения в обмене веществ (в том числе наличие лишнего веса), нарушения проходимости дыхательных путей, пародонтоз, заболевания, передаваемые половым путем, и повышение уровня С-реактивного белка[11]11
  Его концентрация повышается при воспалительном процессе. – Прим. науч. ред.


[Закрыть] (признака воспаления). Приняв наличие совокупности этих признаков как показатель плохого здоровья, мы обнаружили, что у 43 % тридцатидвухлетних участников нет ни одного из перечисленных проявлений, у 37 % – одно из проявлений, а у 20 % – два и более.

Чтобы оценить психическое здоровье тридцатидвухлетних участников, мы обратились к данным, которые получили благодаря психиатрическим беседам с ними. Так мы смогли проверить, есть ли связь между уровнем самообладания в детстве и склонностью к депрессии и химической зависимости (от табака, алкоголя или травки, а также других веществ, которые продают на улице или в аптеках). Важно отметить, что в нашем распоряжении были рассказы знакомых о том, насколько они оценивают уровень благополучия участников. Во второй главе мы уже отмечали, что благодаря такому подходу смогли взглянуть на участников, за которыми наблюдали десятки лет, как с их собственной, так и с чужой точки зрения.

Чтобы измерить уровень благополучия взрослых участников, мы воспользовались доступными нам данными об их социально-экономическом положении в тридцатидвухлетнем возрасте: уровне образования, влиятельности (или престиже) той должности, которую они занимают (например, быть врачом престижнее, чем учителем, секретарем – престижнее, чем мусорщиком), и их доходе. Мы также оценивали, насколько грамотно участники распоряжаются деньгами: бережливы они или расточительны, есть ли у них важные для будущего накопления или имущество (владеют ли они домом, участвуют ли в пенсионных программах, инвестируют ли куда-то еще). Кроме того, мы выяснили, насколько легко участникам распоряжаться деньгами, насколько добросовестно они погашают кредиты и есть ли у них задолженности. Все эти переменные мы точно так же объединили в одну величину, отражающую уровень благополучия.

Дайте нам минутку, чтобы поделиться удивительным рассказом о том, почему мы вообще начали это изучать, есть ли у участников долги и насколько исправно они погашают кредиты. Так вышло, что Терри Моффитт однажды летела в самолете рядом со страховым консультантом, и они разговорились о том, как компании решают, кому одобрять страхование жизни и здоровья. «Если человек не заботится о деньгах, он не заботится и о здоровье», – уверял консультант. Оказалось, что мы можем проверить эту гипотезу. Итак, вдохновившись случайной встречей в самолете, мы решили добавить в свою «кладовую» данные о том, насколько добросовестны наши участники в погашении кредитов – конечно же с их согласия. Благодаря этому, когда пришло время проверить, возможно ли по уровню самообладания в детстве определить, каким человек будет в зрелости, мы смогли подключить к измерениям уровня благополучия участников и их кредитную историю.

Наконец, когда дело дошло до склонности к преступлениям, мы проверили, имеется ли у участников судимость в Новой Зеландии или Австралии. Для этого нам пришлось обратиться к данным компьютерных систем новозеландской полиции. Буквально каждый четвертый участник исследования к тридцати двум годам имел судимость. Возможно, такие данные вас ужаснут, однако на самом деле в других развитых странах картина похожая.

Насколько важно самообладание?

Теперь, когда все припасы были готовы, мы решили начать свой путь навстречу новым знаниям. Если образно, то мы будто взяли те ингредиенты, что были у нас в кладовке – уровень самообладания в детстве, а также здоровья, благополучия и склонности к преступлениям во взрослой жизни, – и собрались готовить по новому блюду на каждого участника исследования, чтобы попробовать каждое и решить, насколько питательным и вкусным оно получилось. Блюда в итоге вышли великолепными, по крайней мере для тех участников, которые в детстве хорошо владели собой. Как вы поймете позже, оказалось, что по рецепту Хекмана можно приготовить блюдо, достойное пятизвездочного ресторана, в то время как по нашему – не более чем пресную похлебку! Дело в том, что в ходе исследования мы окончательно убедились, насколько жизнь взрослого человека связана с тем, как хорошо он владел – или не владел – собой в детстве. Изучая связь между самообладанием и здоровьем, мы обнаружили: чем хуже ребенок владел собой, тем хуже у него потом было здоровье. Это отражал подсчитанный нами уровень здоровья, причем даже с поправкой на упомянутые посторонние переменные – социально-экономические обстоятельства, в которых рос участник, и уровень его интеллекта. Итак, участники, которые в детстве хуже владели собой, во взрослой жизни чаще сталкивались с респираторными, стоматологическими проблемами, а также проблемами с сексуальным здоровьем, состоянием сердечно-сосудистой системы и воспалениями. И дело было не только в том, в каких они росли социально-экономических условиях и насколько были умными.

Далее устойчивой связи между уровнем самообладания в детстве и склонностью к депрессии в зрелости выявлено не было. Однако те участники, которые в детстве хуже владели собой, во взрослой жизни чаще формировали зависимость от психоактивных веществ, причем связь сохранилась даже после поправки на побочные переменные. По правде говоря, когда у осведомителей (друзей, партнеров и родственников) спрашивали, наблюдается ли у того или иного участника зависимость от психоактивных веществ, то обнаружилось, что те, кто в детстве хуже владел собой, к тридцати двум годам чаще злоупотребляли алкоголем и наркотиками.