Текст книги "Ты будешь моей"

Айрин Лакс
Ты будешь моей

Пролог

– Что ты здесь делаешь? Выйди из детской! – требую я шёпотом, чтобы не разбудить Максима.

Богдан прикладывает к губам палец, приказывая мне молчать. Медленно проводит ладонью по волосам сына.

Сердце обливается кровью, когда Богдан осторожно целует волосы Максима. Внутри всё переворачивается, а горло душит слезами. Сколько раз я в мечтах представляла, как он, настоящий отец, склонится над спящим сыном, позовёт его по имени.

Это происходит именно сейчас. Богдан осторожно прикасается к сыну, поправляет сползшее одеяло и выпрямляется. Он – настоящий отец Макса, а я не имею права сказать даже это. И тем более не скажу о чувствах, что бушуют внутри.

Прошло больше шести лет, но я угадываю родные черты лица любимого мужчины даже при тусклом свете ночника. Знаю каждую линию. Могу прочертить их по памяти с закрытыми глазами. И только спустя мгновение приходит осознание – он изменился. Часто моргаю, пытаясь согнать жгучие слёзы. Спешу сделать шаг назад, чтобы не будоражить себя.

Богдан распрямляется и быстро покидает детскую. Прикрывает дверь мягко и осторожно. Но потом вдруг появляется передо мной и безжалостно стискивает пальцы на локте. Тащит меня по коридору. Свернув за угол, толкает спиной к стене.

Я боюсь его близости и одновременно хочу её. Ноги дрожат. Я боюсь упасть, если он отпустит меня и боюсь его помощи, как огня. Он так близко. Меня окутывает ароматом его парфюма. Но даже сквозь резкие ноты ветивера я узнаю его будоражащий запах. Он наклоняется ко мне. Упираюсь в его грудь руками – как будто пытаюсь оттолкнуть наступающую бетонную стену.

– Отпусти меня! – шепчу пересохшими губами.

– С чего бы? Раньше просила не отпускать, – его улыбка напоминает оскал. – И как ты объяснишь то, что твой сын – моя вылитая копия? Сколько ему сейчас? Пять лет, да?

– Как ты узнал?

– Твой муженёк похвастался своим сыном. А я не тупой, не слепой и далеко не кретин…

Богдан удерживает меня за плечо одной рукой, второй достаёт бумажник, пытаясь добраться до нужного отсека.

Стараюсь дышать немного чаще. Пытаюсь держать себя в руках, но меня колотит нервной дрожью. И страхом. Я знаю Богдана, но того, другого, каким он был в прошлом. Сейчас этот мужчина знаком мне только внешне. Я чувствую в нём слишком много эмоций и не могу сказать, что они со знаком плюс.

Веду плечом, чтобы он отпустил меня. Богдан отдаляется. Совсем немного. Но мне хватает, чтобы выскользнуть из его плена.

– У нас одно лицо! – бросает в мою сторону обвинения Богдан. Показывает свою детскую фотографию – единственное, оставшееся от его родителей. Потом небрежно прячет бумажник в карман.

– Я настоящий отец твоего ребёнка! – его голос вибрирует от сильных чувств. – И что ты на это скажешь, Марьяна?

– Ты ошибаешься, – пытаюсь обойти Богдана, но он резко прижимает меня к стене. Распластывает по ней своим сильным телом. Я сразу начинаю тонуть в обжигающем жаре и резко вдыхаю запах. Делаю несколько жадных глотков, пытаясь вдохнуть воздух, но приходится дышать запахом его тела. Это сводит с ума.

– Я не ошибаюсь! – холодно заявляет Богдан. – Я отец Макса. И тест ДНК это подтвердит!

– Тест-ДНК? О чём ты говоришь? Я не понимаю…

– Ох, давай играть в «не понимаю», если тебе так хочется! – лающий и озлобленный смех царапает мой слух.

– Что ты хочешь от меня? Спустя столько лет!

– Детка, – ухмыляется он. – Мне нужна не ты. Я хочу забрать то, что ты украла у меня – право быть отцом.

– Я ничего у тебя не крала.

– Украла, – упрямо повторяет Богдан.

Я отчаянно пытаюсь найти в его суровом лице отголоски тепла. Но Богдан замкнут в себе. Сейчас его перемыкает на мыслях о собственном сыне.

– Мой сын… Родной. Живёт в семье неудачника, – презрительно кривит губы Богдан. – Я намерен это исправить.

– Исправить? – не понимаю, к чему он клонит, но почти сразу же меня накрывает осознанием, что именно хочет сказать Богдан. – Я ни за что не отдам Макса! – говорю как можно твёрже.

– Очень скоро твоё мнение по этому поводу сильно изменится.

Я заворожённо смотрю на острые, чёткие линии лица Богдана. На подбородок с колкой щетиной, впалые щёки и скулы. Опасаюсь заглянуть в зеленоватые омуты глаз, поэтому скольжу взглядом по губам и подбородку.

– Нет. Ты не имеешь никакого права.

– А вот тут ты ошибаешься, Марьяна! – его острый кадык дёргается вверх-вниз, когда он едва слышно шипит горячим шёпотом близко от моих губ. – Я хочу увидеться со своим сыном. Хочу принимать участие в его жизни. Ты не имела никакого права прятать его от меня…

– У Макса есть отец!

Богдан перемещает руку на мою шею, обхватывает пальцами и сдавливает.

– Повтори, что ты сказала? Кто его отец? Вот этот рыхлозадый неудачник? Отец Макса по крови – я. И я это докажу!

Богдан разъярён. Пальцы сильнее смыкаются на моей шее. Царапаю его запястье ногтями. Он переводит взгляд вниз, на мои пальцы, словно не чувствует боли. Только наблюдает, как набухают красные капельки крови.

– Тест ДНК будет, Марьяна. Я это гарантирую…

– И что потом? – спрашиваю охрипшим голосом. – Ты увидишь плюсики и что дальше, Богдан?

Он разжимает пальцы, опускает руку. Потом с размаху бьёт раскрытой ладонью по стене. Удар глухой, но меня он пугает. Бомба под водой тоже взрывается без лишнего шума, но потом поднимается большая волна и сносит всё на своём пути. Я зажмуриваюсь. Опасаюсь цунами его холодной ярости.

– Потом? – усмехается. – Посмотри на меня, Марьяна. Я не люблю разговаривать со стенами, – ловит мой робкий взгляд. – Да, так гораздо лучше… Отец имеет право на многое. Например, на общение с ребёнком.

– И как ты себе это представляешь? – шепчу я, ужасаясь от мысли, что уже смирилась с частью правды.

Мысленно я уже подвела черту, за которой правда всплывает наружу. А дальше я боюсь заглядывать. Моя семья будет разрушена до самого основания открывшейся правдой. Но рано или поздно это должно было произойти. Они слишком похожи – Макс и Богдан. Слишком!

– Богдан, пожалуйста. Не надо. От моей семьи останутся одни руины… – умоляюще шепчу слабеющим голосом. – Пожалуйста.

– Нет.

Коротко и ёмко. Богдан не собирается оставаться в стороне. Я чувствую это в нём – непреклонную решимость пройтись по моей жизни бетонным катком, раздавив то немногое, что осталось целым.

– Я возьму своё. У меня есть права.

– Ни я, ни Виталий… – собираю все силы, чтобы не рыдать. – Мы не отдадим сына. Ни за что.

– Возможно, сейчас твой муженёк заливается соловьём о любви к сыну. Но что будет, когда он узнает, что Макс – не родной ему? Что будет, когда я помашу перед его жирной мордой длинным рублём? Я дам ему понять, что он получит финансирование своего утлого бизнеса только при определённых условиях… – Богдан делает паузу, разглядывая меня насмешливо. – Что будет тогда? Как дорого он продаст мне моего сына, а?

– Чудовище! – выдыхаю я.

Богдан отступает. Засовывает руки в карманы брюк. Его лицо принимает отстранённое и ожесточённое выражение. Я стараюсь перевести взгляд в сторону, чтобы он не заметил, как на глазах закипают слёзы. Мне больно смотреть на высокомерную маску богатого ублюдка, в которого превратился мужчина, когда-то любимый мной.

– Раньше тебе нравилось!

Его голос звучит слишком близко от моего уха. Я вздрагиваю, понимая, что он задирает мои руки высоко над головой и фиксирует запястья одной рукой. Запускает пальцы в волосы, треплет идеальную причёску. Ведёт носом по коже шеи. Дрожу от распаляющих прикосновений. Лёгкий укус. Горячая влажная дорожка – языком от уха до самой ключицы. Часть меня отзывается на его грязноватую ласку. Дрожь узнавания выдаёт меня с головой. Богдан резко отпускает меня. Я вжимаюсь в стену, просто чтобы не упасть.

– Теперь ты выглядишь слегка потрёпанной. Мне нравится, – подмигивает Богдан. – Часто думаешь обо мне, лёжа в постели с этим боровом?

– Нет. Не думала о тебе ни разу, – отираю слёзы тыльной стороной ладони.

– Уверен, ты врёшь, – кивает мне и припечатывает напоследок. – Советую готовить Макса к правде об его отце. Или это сделаю я.

– Ты причинишь ему боль! – почти кричу я.

– Не ему. Тебе. Это другое.

Богдан уходит. А я остаюсь. Едва живая, готовая упасть и ползти за ним, целуя следы, лишь бы он не посмел тронуть моего сына.

Господи, есть ли предел выдержки? Или испытания только начинаются?

Глава 1. Марьяна

Незадолго до событий пролога

– А вот и мой потенциальный инвестор, – шепчет муж. – Улыбнись, малыш, мы должны произвести хорошее впечатление!

Я послушно растягиваю губы в приветливой улыбке. В холле дома появляется мужчина. Высокий, широкоплечий. Он находится на значительном расстоянии от меня. Но сердце узнаёт его быстрее, чем я различаю черты лица мужчины. Я бы отдала всё на свете, чтобы больше никогда не встречать Богдана Чернова. Но судьба распорядилась иначе.

Сейчас Богдан решительным шагом пересекает холл. Он направляется прямиком к нам. Пружинистая, энергичная походка. Горделивая посадка головы. Русые волосы сейчас немного длиннее, чем раньше. Он поправляет их до боли знакомым жестом.

Я понимаю, что замолкла, разглядывая его. Проклинаю ступор и реакцию собственного тела. Но не могу реагировать иначе. Прошло столько лет, а сердце до сих пор кровоточит от воспоминаний.

– Добрый вечер, Богдан. Позволь представить, моя жена – Марьяна.

– Марьяна? Красивое имя, – сощуривает глаза Богдан.

В его взгляде слишком много льда. Я чувствую его так, словно он проводит обжигающим холодом по моей щеке и останавливается на губах.

– Богдан, – приветствует меня небрежным кивком. – Моя жена, Анна, опаздывает. Женщины, – фыркает он.

– Она появится позднее? А то я уже подумал, что Антон сегодня заменяет твою жену, – неуклюже пытается сострить Виталий – мой муж.

Я знакомлюсь с Антоном. Кажется, он не только партнёр Богдана, но и его близкий друг.

– Марьяна, – представляюсь я. – Очень приятно.

Губы произносят слова, но я не понимаю их смысла. Разглядываю Богдана.

В груди становится больно и колко. Но всё равно смотрю на мужчину, понимая, что черты лица стали ещё резче. Скулы такие острые, что можно порезаться. Широкий разворот плеч. Угольно-чёрный костюм, но он носит его небрежно и без галстука. Ворот рубахи распахнут больше необходимого. Виднеется верхняя часть чернильной татуировки. Крылья, распахнутые в полёте, на груди. Это не единственная татуировка Богдана, у него их достаточно.

В мысли врываются воспоминания о его сильном, мускулистом теле с рельефными мышцами. Поджарое, полное запертой мощи и звериной силы. Богдан всегда производил впечатление затаившегося хищника.

Он поднимает взгляд и смотрит на меня в упор. По губам скользит едва заметная усмешка. Но выражение глаз остаётся непроницаемым. Его взгляд, словно удар, выбивает из лёгких воздух. Богдан наслаждается произведённым эффектом. Мне кажется, что я слышу, как он лениво выплёвывает:

– Привет, дрянь. Давно не виделись.

Пытаюсь отделаться от этих мыслей. Но Богдан сверлит меня взглядом. Колени начинают дрожать. Я пытаюсь найти точку опоры и перевести взгляд в сторону. Уголки губ Богдана приподнимаются вверх. Ему смешно? Но мгновением позже я слышу его глубокий, низкий голос с сексуальной хрипотцой:

– Что ж, будем ждать мою жену в холле? Или переместимся в другую комнату?

Звук его голоса обрушивается на меня бурлящим потоком. Я ненавижу его за то, что он так сильно влияет на меня. И одновременно с этим я благодарна ему за наводку. Паузу затянулась. На это намекает и усиливающийся нажим пальцев мужа на моей талии. Я переключаюсь на режим идеальной хозяйки, готовой проявить чудеса гостеприимства. Мысли в голове путаются. На плечах столько проблем. Думать о бывшем? Только этого мне не хватало!

– Малыш, что с тобой? – шепчет Виталий. – Устала?

– Да, немного. Пока была на кухне, – хватаюсь за спасительную соломинку лжи, протянутую мужем.

– Ничего, милая, скоро тебе не придётся готовить самой. Уверен, Чернов готов вложить в мой отельный бизнес свои денежки, – убеждает меня муж.

– Конечно, у тебя всё получится! – машинально отвечаю я.

Муж вглядывается в моё лицо.

– Марьян, когда ты твердишь, что наш сын протянет до операции, я в это верю. Почему бы и тебе сейчас не поверить в меня?

– Виталь, мы говорим о разных вещах! – успокаиваю мужу ласковым поглаживанием по щеке. – Поговорим позднее, ладно?

– Хорошая хозяйка никогда не оставляет гостей скучать, – слышится сочащийся ядом голос Марины Станиславовны.

Марина – мать моего отца. По сути, она приходится мне бабушкой. Но мне бы и в голову не пришло назвать её так – коротко и ласково. Для меня она Марина или просто грымза.

– Виталь, пойдём к гостям, – прошу я мужа и увожу его за собой.

– Сначала проверь, всё ли готово, – командует грымза, цедя сквозь зубы. – Хозяйка года!

Мне всё чаще хочется поставить её на место. Она чопорная, строгая, знающая цену себе и любящая указать на то, сколько стоят другие. В последнее время Марина Станиславовна всё чаще забывает о своём правиле произносить гадости завуалировано и открыто высказывает неодобрение. Возможно, сказывается возраст. Ей уже семьдесят лет. Она стала ещё сварливее. Теперь её ядовитые плевки уже трудно назвать простым старческим ворчанием.

– Пойду к гостям, – целует меня в щёку Виталий. – Малыш, займись столом. Уверен, всё будет на высоте.

Муж оставляет меня наедине с грымзой. Сейчас её внимание как никогда обострено. Мне неуютно находиться под её острым, колючим взглядом. Я разворачиваюсь в сторону столовой, чтобы проверить сервировку стола.

– Веди себя прилично! Не вздумай вилять задницей перед ним! О да, я его узнала! Богдан Чернов… – шипит грымза, вцепившись в мой локоть.

Я усмехаюсь в лицо Марины Станиславовны. Ещё бы она не узнала Богдана!

Много лет назад я встречалась с Богданом тайком, но однажды Марина всё-таки поймала меня на месте преступления – мы целовались. «Добрая бабушка» позвонила в полицию и заявила, что меня хотят изнасиловать. Позднее она долго и доходчиво объясняла мне, что нельзя вести себя так же, как моя гуляющая мать. Потом было больно даже разговаривать, не то что целоваться – от удара ремнём лопнула губа. Возможно, сейчас Марина узнала в рослом, заматерелом мужчине парня из моего прошлого. Могу только надеяться, что она не догадалась, кто приходится настоящим отцом Максу, моему сыночку.

Глава 2. Марьяна

– У тебя есть повод зубы скалить? – спрашивает Марина.

– Наверняка сейчас ты кусаешь локти, что много лет назад сделала ставку не на того жениха, да? Богдан сейчас во много раз успешнее Виталия.

– Ах ты ша…

– Марьян, мы тебя заждались! – в комнату заходит Виталий.

Марина медленно опускает занесённую ладонь. Руки у неё уже покрыты старческими пигментными пальцами, но ногти всё ещё крепкие и длинные, накрашены кроваво-красным цветом.

– Марина, кажется, у вас сегодня не самое хорошее настроение, – беспечно заявляет муж, но уводит меня.

– Виталь, я так больше не могу! – шепчу мужу. – Карга совсем выжила из ума. Мне надоело терпеть её оскорбления!

– Немного терпения, малыш! Ну, куда мы пойдём? – спрашивает Виталя. – Мы живём у неё в доме…

– Снимем квартиру? Поживём в одном из твоих «роскошных» отелей? – предлагаю варианты, усмехаясь.

Виталий останавливается и сжимает мои плечи пальцами.

– У нас трудные времена. Сейчас, как никогда раньше, я нуждаюсь в поддержке и вере в меня. Твои упрёки и капризы никак не помогают, поверь. Просто потерпи. Совсем скоро наша жизнь изменится в лучшую сторону!

Виталий притягивает меня к себе за шею, начиная целовать. Мягко, неспешно. Влажный, язык ласкает мои губы. Во мне мало что отзывается на его скользкие поцелуи. Говорят, мёртвое умереть не может. Но для меня ласка мужа по вкусу напоминает пепел сгоревших надежд.

Чужой взгляд. Я чувствую его всей кожей. Она мгновенно покрывается острыми пиками мурашек.

– Мы заждались сладкую парочку… – вальяжно заявляет Богдан.

Он видел, как муж целовал меня. Жаль, что не могу разглядеть выражения его глаз – они кажутся тёмными. Богдан отпивает из бокала, смотрит на меня и на мужа, задаёт вопрос:

– Сколько вы уже в браке?

– Шесть лет, – отвечает Виталий.

– Говорят, любовь живёт три года. У некоторых она не выживает и одного… – усмехается, наклонив голову.

Густые волосы падают ему на лицо. Богдан поправляет их, зачёсывая пальцами.

– Но глядя на вас, я снова начинаю верить в чудеса, – нараспев произносит он. Салютует бокалом. – За любовь и верность. За семью и детей.

При последнем слове он переводит взгляд на меня и смотрит в упор. Сердце заходится в бешеном ритме. Знает ли он что-нибудь о Максе? Мой сын уже спит, но вдруг Виталий хвастался фотографиями, желая расположить к себе потенциального инвестора? Я начинаю беспокоиться, что Богдан узнает в моём сынишке себя в том же возрасте. Этот страх почти парализует меня на месте. Но потом я слышу приторный голос Марины, приветствующей гостью:

– Анюта, ты так похорошела!

– О, кажется, это прибыла моя жена… – Богдан отталкивается плечом от дверного косяка, выходя в холл. – Ты, как всегда, бесподобна! – заявляет громким голосом.

– Я немного опоздала! – воркует в ответ жена Богдана.

От звука этого голоса мне становится ещё противнее на душе. Я очень сильно надеюсь ошибиться, но увидев жену Богдана, понимаю, что вечер будет мучительно длинным.

В холле стоит Аня – моя двоюродная сестра. Ещё один призрак из прошлого, о котором я предпочла бы не вспоминать. Жена Богдана. Жена! Всё-таки сохла она по нему, хоть и отрицала это.

– Привет, Марьяна, – Аня останавливает взгляд светло-карих глаз на мне, растягивает губы в торжествующей улыбке. – Милый домик и такой знакомый. Здесь совершенно ничего не изменилось за шесть лет! Но у меня множество перемен в жизни. В семье, например. Ты уже познакомилась с моим мужем?

Анна ломает комедию. Почти все присутствующие в курсе прошлых отношений. За исключением разве что моего мужа и Антона, приятеля Богдана.

– Познакомилась.

– Богдан преуспел! – продолжает смаковать торжество Аня. – Он любит своё дело. До сих пор может сутками висеть за компьютером.

«Я знаю!» – едва не срывается с моего языка.

Я знаю о Богдане слишком многое. Как он спит, как держит сигарету, когда курит, как любит крутые виражи на большой скорости или как его лицо искажается во время секса…

Всё это в прошлом.

Сейчас Чернов выглядит уже не тем дерзким парнем, по которому сходили с ума многие девушки. Он возмужал, окреп, в глазах появилось холодное, ожесточённое выражение, которого не было раньше. И он поднялся. Судя по всему, очень хорошо преуспел.

Раньше всё было с точностью до наоборот – на Богдана смотрели, как на нежелательный элемент в радиусе километра от моего дома. Теперь я и Виталий стоим гораздо ниже на социальной ступеньке. Мы даже не хозяева в этом доме. И ещё больше я чувствую себя гостьей сейчас, когда от милости и прихоти Богдана зависит слишком многое.

– Улыбнись, малыш! – напоминает мне муж.

И я улыбаюсь. Приветливо и мило улыбаюсь. Но больше всего мне хочется закрыться в комнате, вцепиться зубами в подушку и выть от тоски.

У меня могло быть всё. У меня нет ничего…

«Нет. У меня есть сын, – поправляю себя. – Его у меня никто не отберёт!»

Глава 3. Марьяна

Голова начинает болеть почти сразу же. Давления вокруг меня слишком много. Все чего-то ждут от меня. Марина ждёт, что я опозорюсь и выставлю себя в дурном свете, чтобы потом отчитывать меня ядовитым голосом, растравливая оскорблениями. Муж ждёт, что я буду идеальной хозяйкой и женой на его ярмарке тщеславия.

– Хочу познакомиться с потенциальным инвестором поближе. Поэтому пригласил его на семейный ужин, – так объяснял мне муж.

Не помню, называл он мне фамилию инвестора или нет. Кажется, в тот момент я читала о противопоказаниях протезирования сердечного клапана у детей. Поэтому пропустила большую часть информации мимо ушей.

Теперь пожинаю плоды собственной невнимательности. Смогла бы я подготовиться к встрече с прошлым? Реагировала бы так же остро? Не знаю.

– Малыш, у тебя совсем нет аппетита! – ласково укоряет меня муж, накладывая ещё гору салата к тому, что уже выложен горой на моей тарелке. – Поешь хотя бы салат?

– Спасибо, милый, – выдавливаю из себя ласковые слова.

Кажется, Богдан в этот момент клеймит меня обжигающим взглядом.

– Иногда приятно возвращаться в знакомые места, будучи уверенной, что здесь ничего не изменилось! – сладко воркует Аня, не забывая сдабривать свои слова ядом. – У тебя, Марьяна, чудесная семья! Поздравляю. Мечты должны сбываться…

Анна отпивает вина и смотрит на меня поверх бокала. Едва ли не жмурится от удовольствия. Ей приятно осознавать, что сейчас она на волне, а я плетусь где-то позади. Аня поглядывает и на Марину сияющим взглядом. Наверняка помнит каждый недовольный взгляд и обидное слово, брошенное в её сторону Мариной.

Теперь Аня чувствует себя победительницей, смакует свой триумф. Я поглядываю на Богдана, гадая, о чём думает он сам. Волнует ли его хоть что-то, вспоминает о нас или нет? Обвожу взглядом его длинные пальцы. У Богдана красивые руки с синеватыми венами, но костяшки напрочь сбиты. Светло-золотистые волоски на смуглой коже. На правой руке чуть выше запястья лаконичная татуировка из двух чёрных полос – одна над другой. Вторая рука забита татуировками до самых плеч. Отгоняю видения прочь. Но воспоминания настойчиво лезут одно за другим.

Антон, знакомый Богдана, поддерживает беседу за столом. Он кажется довольно приятным собеседником. Возможно, только потому, что я его не знаю.

– Важный звонок, надо отойти! – извиняется Богдан и выходит.

С полминуты за столом держится тишина. Только изредка постукивают столовые приборы.

– Как ты, Марьяна? – интересуется Аня.

– Отлично. Семья, муж, работа… – отвечаю я.

– Ты работаешь? – изумляется Аня и наклоняется вперёд, демонстрируя глубокое декольте и увеличенную грудь. – Неужели всё так плохо? – интересуется она нарочито громким шёпотом.

– Хобби, – беспечно отзывается Виталий. – Марьяна боится сойти с ума от безделья, поэтому занимает своё время чем угодно…

Мы оба знаем, что он лжёт. Но признавать свою несостоятельность публично он не станет.

– Йога, пилатес, языковые курсы, – начинает загибать пальцы Аня. – Тренажёрный зал… Ммм, даже не знаю, куда я смогла бы впихнуть работу. Вероятно, не нашлось бы и свободной минутки!

– Как у вас обстоят дела? Семья уже полная? – спрашиваю я. – Есть дети?

– Нет. И пока не планируем! – резко отвечает Аня.

– Жаль. Дети – это чудо. Я души не чаю в своём сыне…

Лицо Ани странно перекашивается после моих слов о Максе. Словно я нечаянно умудрилась нажать на болевую точку.

– В чём дело? У вас сложности? – спрашиваю я, будто не поняла, что Ане неприятна эта тема.

Аня демонстративно тянется за бокалом с вином, не желая отвечать. Я замечаю тень недовольства и досады, вполне искренней.

– Не отчаивайтесь. Современная медицина творит чудеса. На крайний случай, можно прибегнуть к ЭКО, суррогатному материнству или усыновить ребёнка, – ровным голосом рассуждаю я. – И если уж зашёл разговор о детях, проверю, хорошо ли спит Макс.

– Поцелуй его за меня, – просит муж. – И возвращайся как можно скорее. Буду скучать.

Я улыбаюсь в ответ на слова мужа, поднимаюсь на второй этаж, жадно глотая воздух. Словно только сейчас обретаю возможность дышать полной грудью. Прислоняюсь к стене за углом, замирая без движения. Нужно двигаться дальше. Обнять сына, напитаться его спокойствием и безграничной любовью к нему. Глотнуть свежих и чистых эмоций, чтобы суметь выдержать испытание званым ужином.

Я тихо нажимаю на ручку и толкаю ладонью дверь. Замечаю тёмный силуэт, склонившийся над кроватью Макса. В комнате включён ночник, но видно немногое. Я узнаю мужчину.

– Богдан?

Всё-таки это произошло. Теперь спрятать правду о Максе не удастся. Придётся поговорить с Богданом. Но я не представляла, что наш разговор повернётся в сторону угроз отобрать моего сына.

Я во многое не могла поверить. Но теперь приходится. Реальность безжалостно давит со всех сторон. Не знаю, как я смогла выдержать ужин. Вернулась за стол и действовала на автомате, отключив все до единой эмоции.

Льну к мужу, в поисках, если не поддержки, то хотя бы человеческого тепла. Но пальцы стынут от холода – я словно покрыта коркой инея изнутри и снаружи. Надо поговорить с Виталием. Не знаю, как сказать ему правду.