Текст книги "Пленница"

– Света, Света! Что ты говоришь! – притормозила дочку Анна Ивановна. И перевела взгляд на Тамару: – Ты тоже хороша. Я сейчас слышала, как ты грубишь. Попроси прощения и иди посиди на крылечке. Скоро и Кирилл подойдет…

– Нет, мама! – перебила толстуха. – Никаких извинений я не приму – это во-первых. А во-вторых, о каких Кириллах может быть речь? В тринадцать-то лет?! Не рановато ли начинать думать о мальчиках…

«Да ты мне просто завидуешь. Никто никогда не смотрел на тебя иначе как с отвращением! Готова спорить на что угодно, что ни с одним парнем ты здесь не гуляла. И никого достойнее моего дядюшки ты найти так и не смогла. А теперь вымещаешь всю обиду на свою несложившуюся судьбу на мне».

– Ну, Света, – еще раз попыталась замолвить за Тамару словечко Анна Ивановна. – Пусть уж последний вечер…

– Нет, мама!.. В третий раз повторяю: нечего здесь топтаться. Все равно ничего не выстоишь. Иди в свою комнату.

– Я убегу! – сказала Тамара.

– Попробуй.

– Попробую! – Тамара решительно вышла из кухни. – Все равно убегу! – прошептала она и поднялась к себе в комнатушку.

«Только надо одеться, – она небрежно швырнула халат на кровать и принялась натягивать джинсы. – Сегодня всю ночь прогуляю с Кириллом. А завтра хоть надорвись, Толстая Задница, мне будет глубоко наплевать на все твои вопли. Но если ты решишься еще на что-нибудь – например, коснешься меня хоть одним пальцем или опять попробуешь посадить на диету, – то учти: в Пушкине сразу пойду к тебе на работу и расскажу про то, как ты надо мной издеваешься, как покрываешь своего развратника мужа. Пусть лучше меня определят в интернат.

Когда Тамара уже надела свитер, дверь приоткрылась, и в комнату сунулась домоправительница.

– Значит, все же решила уйти, – мрачно констатировала она, окинув тяжелым взглядом одетую девочку. – Ну, хорошо же.

Дверь захлопнулась, и тут же за ней раздалась какая-то непонятная возня.

«Чего ты там шаришься? – Тамара удивленно замерла возле кровати. А уже через секунду бросилась к двери, с разбегу врезалась в нее плечом. Еще раз… Еще…

– Жирная сучка!!!

Из-за подпертой двери донеслось поскрипывание ступенек. Светлана Петровна спускалась вниз.

– Все равно убегу! – Тамара бросилась к окну, сорвала с него марлю, натянутую от комаров.

До земли от подоконника метра четыре, если не больше. Но чуть ниже окна фасад дома пересекает крытый шифером узкий карниз. Шириной не больше тридцати сантиметров, к тому же еще и наклонный. Но если встать на него, потом, зацепившись руками за край, свеситься вниз, то получится не так уж и высоко. Если при приземлении точно попасть на узкую полоску земли между бетонным бордюром, окаймляющим дом, и ограждением клумбы из поставленных углом кирпичей, то можно надеяться не переломать себе ноги.

Упасть на кирпичи – это было бы жутко!

«Впрочем, все жутко! О, Господи! И что же я собралась, дура, делать? Ведь я же боюсь высоты! Я очень боюсь высоты!!!

И все-таки я прыгну, чтоб доказать толстожопой паскуде, что установить надо мной полную власть ей никогда не удастся».

Тамара перебралась через подоконник и, вцепившись в него побелевшими от напряжения пальцами, оперлась ногами о карниз, проверила, не скользят ли по шиферу подошвы кроссовок. Не скользят. Хорошо. Теперь надо найти, за что зацепиться, чтобы свеситься вниз.

«Кем я буду, если сдамся? Если превращусь в послушную марионетку в толстых пальцах домоправительницы? Нет! Ни за что! Вон там есть подходящая щель, за которую можно попробовать ухватиться».

Тамара осторожно развернулась, заставила себя отпустить спасительный подоконник и, плотно прижавшись спиной к обитой вагонкой стене, начала осторожно продвигаться по карнизу.

Левую ногу чуть в сторону… Теперь к ней приставить правую ногу и сместиться от окна на четверть метра… Перевести дух…

Струйки пота текли по лицу. Пот попадал в глаза, его солоноватый привкус ощущался на губах. Но оторвать руку от стены, чтобы протереть рукавом лоб, Тамара не решалась.

…Теперь приставить правую ногу, сместиться… Позади уже больше метра… Только бы не соскользнуть… Осталось немного… А эта щель не такая уж и широкая, как показалось сначала… А может, не откладывать и прыгнуть прямо сейчас?.. Полутора метрами выше, полутора метрами ниже – не все ли равно?.. Нет, не все равно. Лучше повиснуть…

Стараясь не смотреть вниз, Тамара осторожно съехала спиной по стене, присела на корточки. Дрожа от напряжения, просунула пальцы левой руки в щель между стеной и верхней кромкой шиферного листа, подогнула левую ногу и сразу почувствовала, что, в отличие от резиновой подошвы кроссовки, у обтянутого джинсами колена сцепления с шифером нет почти никакого. Она удерживалась на узком карнизе лишь чудом.

«Впрочем, сейчас это уже и не важно. Пора повиснуть. А для этого надо зацепиться и правой рукой.

О, Боже! Как страшно! И что же я, дура, творю? Но ведь другого выхода нет! Ну же, смелее!»

Тамара перенесла вес тела на левую ногу, изо всех сил напрягла уцепившиеся за кромку шифера пальцы, развернувшись лицом к стене, попыталась встать на колени. И в тот же момент заскользила вниз. Как удалось удержаться на карнизе лишнюю долю секунды, чтобы успеть изогнуться и ухватиться за шифер правой рукой, она так и не поняла. Но результат был достигнут – она зацепилась. Повисла, как и хотела. И лишь в этот момент осознала, что если попробует оттолкнуться от стены, чтобы не попасть на бетонный поребрик, то перевернется в полете и приземлится не на ноги, а на спину.

А пальцы левой руки уже онемели! Кромка шиферного листа врезается в них не хуже ножа! Повисеть получится не больше минуты! А потом…

«Что делать?!! Звать на помощь? Не докричаться. А если и докричусь, все равно снять меня не успеют. Пока прибегут; пока принесут лестницу, я уже буду валяться внизу с разбитой башкой и сломанным позвоночником…

…А если даже им удастся меня спасти, то как же будет рада моей неудаче толстуха! Нет, только не это! Лучше разбиться! Лучше стать инвалидкой!

Пальцы уже не держали. Еще пятнадцать секунд – на большее их не хватит.

«Нет, не сдаваться! Надо попробовать оттолкнуться. И постараться развернуться в полете и приземлиться не на спину, а хотя бы на грудь. Лучше отбитые легкие, чем сломанный позвоночник. Лучше разбиться насмерть, чем всю жизнь провести в кресле-каталке.

Ну же! Ну же, смелее!»

Онемевшие пальцы разогнулись, и кромка шиферного листа ободрала кожу. Ладони съехали вниз по шершавой поверхности шифера. Обутая в белую кроссовку нога уперлась в стену. Тамара оттолкнулась так, чтобы развернуться в полете и приземлиться не на спину, а хотя бы на грудь.

Последним, что она успела увидеть, было оранжевое ожерелье ограждения клумбы из поставленных углом кирпичей, стремительно несшееся ей навстречу.

V

Герда 17 июля 1999 г. 20-50 – 22-30

В тесных поношенных «мыльницах» я чувствую себя будто в колодках. Но жаловаться не приходится – хоть какая-то цивильная обувь, не отправляться же в гости на волю в домашних тапочках или в тюремных чунях.

«Мыльницы», тесный розовый топик и джинсовые шортики мне перед отъездом выдали мусора. От белья я отказалась –трусики у меня чуть ли не от Версаче, а единственный пожелтелый лифчик, который, кривляясь, продемонстрировала мне Касторка, годился разве что для покойника. Кроме одежды нам на четверых выделили засаленную косметичку с каким-то столетней древности хламом, из которого я все-таки выудила кое-что удобоваримое, чтобы немного подмазать мордашку – впервые почти за пять лет. Диана, брезгливо покрутив в пальцах заляпанный тюбик с тушью, отбросила его в сторону и от мазил отказалась. Так же, как отказалась и от моего дезика, когда я ей протянула флакончик.

– Спасибо, не надо. Еще не хватает, чтобы от нас одинаково пахло. И так одеты, как близнецы.

И правда, как близнецы. На Дине-Ди тоже топик и джинсовые шорты. Выглядим, будто две куклы Барби. Ну и до фонаря! Было бы перед кем беспокоиться о своем внешнем виде!

«Мелодия» круто сворачивает направо и тормозит.

– Прибыли? – вздрагивает Диана.

– Почти. – Касторка затаптывает хабарик, отшвыривает его в сторону носком старой черной туфли. – Сейчас еще проедем за ворота.

«Луноход» дергается и, натужно урча мотором, медленно двигается вперед. Опять остановка.

– Прибыли, – торжественно объявляет Касторка.

– На выход! – Со скрипом распахивается дверца, и в проеме появляется скуластая рожа одного из топтунов. – По-бырому!

А этого мог бы и не говорить. Не спешить вырваться из душной вонючей машины на свежий воздух может разве что только токсикоман.

– Тут стойте пока, – распоряжается конвойный, как только «по-бырому» мы выбираемся из «лунохода». – Не разбредайтесь. – И он отходит в сторонку вместе с невысоким крепким мужчиной в дорогом сером костюмчике. «Хозяйским охранником, – догадываюсь я. – Куда же нас привезли?»

Высокая – метра три – ограда из красного кирпича. Опять ограда, черт побери! Ну, хоть на этот раз без колючки и вышек. Окрашенные суриком металлические ворота. Рядом калитка. От ворот к низенькому крыльцу трехэтажного, на первый взгляд довольно уродливого домины ведет выложенная плиткой дорожка, по пути огибая устроенную посреди двора небольшую открытую беседку. Беседка обрамлена тщательно подстриженными кустами.

Слушай, Герда, – почти до шепота понижает голос Диана. – Ты обратила внимание, что клифт у этого местного узковат?

– Ну и что?

– Он не носит волыну. Рация в правом кармане, и все.

Не понимаю, какое это имеет значение. Уж если на то пошло, то на нас с избытком хватит и тех трех автоматов, что приволокли с собой конвойные. Да неизвестно еще, каков арсенал у остальных местных церберов. И сколько их здесь вообще?

Дина-Ди оказалась права. В правом кармане серого пиджака у местного стояка, действительно, рация. Он извлекает ее наружу, с кем-то о чем-то перебрасывается несколькими словами и направляется к нам.

– Пошли, – говорит он на ходу, и мы маленьким стадом спешим следом за ним к крыльцу.

Внутри неказистый домина выглядит куда интереснее, чем снаружи. Просторная прихожая с длинным диваном, высокой искусственной пальмой и несколькими массивными бронзовыми торшерами. Справа за аркой, насколько я понимаю, расположена кухня и, наверное, столовая. Слева плотно закрытая дверь отделяет от прихожей, скорее всего, дежурку секьюрити. Деревянная лестница, ведущая на верхние этажи, покрыта зеленой ковровой дорожкой. По этой дорожке следом за серым пиджаком мы гуськом двигаем наверх.

Как же жмут проклятые «мыльницы»! Интересно, как наши клиенты отнесутся к тому, что я сейчас разуюсь и буду разгуливать босиком?

Второй этаж… Третий.

Коридора нет. Мы сразу же попадаем в просторную залу с французским окном во всю стену, ведущим на широкий балкон. У окна, все створки которого по случаю погожего вечера распахнуты настежь, журнальный столик, вокруг которого в массивных кожаных креслах расположились четверо мужиков. Никто не поднимается нам навстречу, но двое – те, что сидят спиной – оборачиваются и с любопытством пялятся на нас. Еще не подойдя к ним вплотную, я в царящем в комнате полумраке успеваю отметить, что им обоим лет по сорок. Чего нельзя сказать о двоих других – таких древних старперах, что удивительно, как они еще не загнулись от инсульта или инфаркта.

«Один из них Юрик. Хозяин, – думаю я. – Интересно, который? Лысый толстяк или тот, что с седой шевелюрой?»

– Спасибо, Володя, можешь идти, – произносит толстяк и по всем правилам светского этикета обламывает – не стряхивает, а именно обламывает – в хрустальной пепельнице колбаску белого пепла с тонкой сигары.

– Вам ничего не потребуется, Юрий Иванович? – на всякий случай уточняет серый пиджак.

– Я же сказал, можешь идти, – с некоторым раздражением повторяет хозяин. Теперь я уже знаю, кто из двоих стариков немощный Юрик – тот, о котором с таким упоением повествовала сегодня Касторка. – Потребуешься, так вызову. – И хозяин переключает внимание на нас, растерянно топчущихся посреди залы – Идите ближе, красавицы. Усаживайтесь вот тут на диванчике. И расслабьтесь, мы не кусаемся. Сонька, Татьяна, здорово. Как настроение? – приветствует он Гизель и Касторку. А я отмечаю, что только сегодня узнала, как на самом деле зовут этих потаскух.

Юрик откладывает сигару, наклоняется и вдруг, ловко сцапав за руку оказавшуюся рядом с ним маленькую и хрупкую Гизель, с удивительной для такого старика силой резко дергает ее на себя. Гизель взвизгивает, опрокидывается через широкий кожаный подлокотник и замирает: спина и задница на коленях у Юрика, ноги кверху, короткая юбочка задралась, выставив на обозрение узкие белые трусики.

– Я говорю: здорово, Татьяна! – радостно гудит Юрик.

– Привет, дорогой. – Словно велосипедистка, лениво перебирая в воздухе загорелыми ластами, Гизель пытается тонкой ручонкой обхватить жирную шею хозяина и дотянуться до его бульдожьей щеки ярко накрашенными губами.

Мужики – те, что к нам спиной, – одобрительно хмыкают, старик с седой шевелюрой пытается прихватить за массивный фундамент хихикающую Касторку.

– Итак, представляю. – Уже заметно поддатый Юрик подцепляет толстым пальцем резинку Татьяниных трусиков. Оттягивает. Отпускает. Резинка звонко щелкает по плоскому животу. – Это Танька. Та, толстая – Соня. А вот этих я вижу впервые. Назовитесь, красавицы.

Приткнувшись на уголке узенького дивана, я смущенно молчу. Один из мужиков (тех, что помоложе) – этакий мачо с гладко зачесанными назад длинными черными волосами – ободряюще подмигивает мне.

Все равно молчу! Как законченная дебилка. Хотя понимаю, что должна сейчас обозваться и представить Диану. Надо вести себя как можно естественнее. Но ничего не могу с собой, коматозой, поделать!

– Я Дина, – вдруг раздается у меня над ухом спокойный голос Дианы. – А эту скромняжку зовут Гердой. Господа, как к вам обращаться?

Дина-Ди! Ты просто супер! Ты само воплощение хладнокровия и обаяния! Ты играешь роль идеально. А ведь, отправляясь сюда, я больше всего опасалась именно за тебя – что в какой-то момент не выдержишь, колючая роза, выпустишь наружу шипы и запорешь косяк.

– Хм, Герда, – хмыкает Юрик, продолжая играться с резинкой Татьяниных трусиков. – Что ж, эффектно. А к нам обращайтесь, пожалуйста, так: я Юра, это Олег (мачо немного приподнимается в кресле), Дима (у Димы жидкие светлые волосы и заплывшие глазки), а этого седого вояку все зовут Генералом, – передразнивает он Диану, полминуты назад точно таким же манером представившую меня.

Вояка уже успел усадить Касторку себе на колени. Та совершенно не против, томно закатывает жирно обведенные зыркалки и теребит грабцами седую генеральскую шевелюру.

– Итак, будем считать, знакомство состоялось, – продолжает хозяин. – Выпивка и закуска на столике. Татьяна, – резинка опять звонко щелкает по животу, – ты знаешь, где взять посуду. И прибери на столе. Принеси из бара пару бутылок, освежи ассортимент. Скоро отправимся в баню. У нас впереди целая ночь.

«Вот ведь дерьмо, – тихонечко вздыхаю я. – Недостает еще банного группенсекса с этими извращенцами. Впрочем, деваться некуда. Раз уж решила вписаться в подобную заваруху, теперь изволь терпеть.

* * *

Мы торчим за заставленным закусками и выпивкой столиком уже почти час. За окном окончательно стемнело, и Гизель по-хозяйски включила два торшера, расставленных по углам комнаты. Стало светлее, но не настолько, чтобы разрушить этакий интимный антураж. Из невидимых колонок льется какая-то тягомотная музыка. Во французское окно налетели полчища комаров. Из разбитого под окном сада чудесно пахнет какими-то ночными цветами.

Нас четверых мужики давно распределили между собой. Гизель опять валяется поперек кресла хозяина, задрав кверху тощие ляжки, и Юрик продолжает играться с резинкой ее трусов. Ни на что другое он не способен.

Касторка шлифует галёркой колени «старого воина», и меня удивляет, как это она ему еще ничего не отсидела. Зато перемазала помадой всю генеральскую рожу.

Только что Юрик выдал Гизели чек марафета, и они на пару с Касторкой, никого не стесняясь, жадно втерли кокс себе в десны. Теперь обе на бодряках, абсолютно довольны жизнью.

Впрочем, похоже, не жалуется и Диана. Продолжая меня удивлять, она давно перебралась на подлокотник Диминого кресла. Сидит, беззаботно болтая ногой и, словно кота, ласково почесывает Диму за ухом. А тот уже готов замурлыкать, прижимаясь щекой к высокой Дианиной груди. Пять минут назад они танцевали под какой-то медляк. Вернее, стояли, прижавшись друг к другу, в самом темном углу гостиной – дама на полголовы выше своего кавалера, – и Дима с большим аппетитом массировал Дине-Ди помидоры. А та всем своим видом делала дуру, что ей это, типа, по кайфу.

Мачо Олег достался мне. Или я досталась ему? Это уж с какой стороны посмотреть.

Мой кавалер, к счастью, пока не проявляет никакой активности. Навалил мне полную тарелку еды и теперь сидит, развалившись в кресле, мусолит один и тот же коктейль и пялится на меня.

«Интересно, и откуда же ты, такой наблатованный, взялся?» – Исподтишка я присматриваюсь к его ладоням и, главное, к пальцам. Нет ли на них синих перстней – наколотых знаков отличия, по которым знающий человек может выяснить об их обладателе много чего интересного?

Но у Олега нет ничего. Даже на косточке возле запястья не набиты конвертом пять точек – знак того, что человеку довелось побывать у Хозяина. И никаких синих перстней, если не брать в расчет золотой болт, сверкающий большим рубиновым голышом на пальце левой руки. Эта дорогущая безделушка меня буквально гипнотизирует. Я не могу оторвать от нее взгляда.

– Кушай, Герда. Можно подумать, ты прибыла сюда с дорогого курорта со шведским столом.

– Там, откуда я прибыла, мне хватает хорошей еды. Не разносолы, конечно, но к ним я и не привыкла.

– Тогда хотя бы что-нибудь выпей.

– Я не пью, спасибо.

Гудят комары.

Перстень гипнотизирует…

– Слушай, Юр, – вдруг оживляется Олег. – А чем там занимается твоя королевская рать?

– Чем? – бурчит Юрик. – Да чем обычно. Сидят в своей комнатенке, дуются в карты.

– Они не выпивают во время дежурства?

– Я им попью!

– Слушай, – посылает яркий рубиновый луч самоцвет на пальце Олега. – Сделаешь для меня?

– Чего?

– Нет, сделаешь, Юрка?

– Ну, сделаю, – пьяно бубнит хозяин. – А чего?

– Помнишь, ты обещал, – ослепительно улыбается мачо Олег. – Угостим охрану? Пускай выпьют за наше здоровье.

– Нет, не положено.

– Юра! Пару флаконов! Мне же этих парней просто жалко. Торчат там в своей тесной дежурке. Без баб, без бухалова.

– Я им дам баб! – Резинка трусов опять звонко щелкает. У этого Юры просто какой-то бзик.

– Вызови кого-нибудь. Пусть подойдет. А я подготовлю скромную передачку. – Олег поднимается из кресла. Не пойму, то ли он выпивши, то ли не совсем дружит с башкой. Зачем ему эта охрана? Вызывай кого-нибудь, Юра. – Олег пьяной походкой направляется к бару.

А хозяин тянется к маленькой «Мотороле», валяющейся на краю стола.

– Володя, пришли кого-нибудь… Нет, все нормально, – кряхтит он в рацию, – просто кое-что надо забрать… Нет, всего лишь продуктовая передача, чтобы вы там не скучали… Я жду.

Олег уже гремит бутылками в баре.

– Юр, у тебя есть здесь пакет? Впрочем, не надо. Вот коробка.

Дима ухитряется просунуть клешню Диане под топик. Жадно лапает ее за грудь. Дина-Ди терпит.

Гудят комары.

Из сада одуряюще пахнет цветами...

Охранник, который появляется буквально через десять секунд – наверное, поднимался бегом, – как и Володя, он тоже наряжен в серый костюм. Вот только в отличие от своего коренастого начальника, он высокий и худощавый. И совсем молодой.

Вытягивается около столика разве что не по стойке смирно, но хозяин не обращает на него никакого внимания. Он увлеченно мацает Таньку.

– Держи. – Олег протягивает стояку картонную коробку, в которой глухо позвякивают бутылки. – Выпьете за наше здоровье.

– Но… – Охранник послушно забирает «продуктовую передачу».

– И никаких «но». Сегодня позволено. Даже больше: это приказ. – Олег кажется весьма нагазованным. А ведь на моих глазах даже не допил до конца коктейль. – Если вдруг у Володи возникнут вопросы, пусть свяжется с Юриком. Все ясно?

– Так точно, – пытается сдержать улыбку стояк. Датый Олег в расстегнутой до пупа белой рубашке с толстенным золотым ланцугом на волосатой груди, действительно, смотрится прикольно.

– Что у вас? Все в порядке?

– Все в порядке, – не удержавшись, все-таки улыбается юный секьюрити.

– Службу несете?

– Так точно, несем.

– Доложи, как.

– Ну… – мнется охранник. Заметно, что Олег со своими понтами его уже достал. Но… хозяин барин. Пожелал дорогой гостюшка потрепать языком, изволь выслушать, изволь отвечать. – Двое с собакой обходят периметр, остальные в дежурке.

– Что, и много у вас собак?

– Целая свора, – на этот раз уже не скрываясь, широко лыбится парень.

– Свора? Хм, много. Слышь, красивая? – Олег крепко хлопает Диану по узенькому плечу. От неожиданности та чуть не опрокидывается с подлокотника в кресло. Димина блудливая ручонка выскальзывает у нее из-под топика. – Целая свора! Если решите сдристнуть отсюда, искусают вам задницы… Свободен, – небрежно бросает Олег охраннику и отправляется в свое кресло.

Я думаю о том, что собаки – это не есть хорошо. Конечно, не свора, но одна-две здесь имеются наверняка. А значит, дополнительные головняки. Распроклятье! Мало нам секьюрити!

* * *

– …У меня в бане и сауна, и парная. Даже небольшой бассейн. С джакузи, – завинчивает хозяин. – И в предбаннике тоже накрыт стол. Так что давайте перемещаться туда.

– Давайте! – радостно взвизгивает Гизель. Она уже успела догнаться коксом.

Я перехватываю многозначительный взгляд Дины-Ди.

Олег отставляет свой многострадальный коктейль, вылезает из кресла и неверной походкой огибает стол. Подходит ко мне и протягивает руку.

– Секундочку, господа, – объявляет он. – Попрошу предоставить мне еще пятнадцать минут. Нет, даже десять. Просто настал момент, когда надо снять напряжение. Пошли, Герда. – Олег тянет меня за руку на себя, и я против воли поднимаюсь с дивана. – Мы по-быстрому.

«Абзац! – ужасаюсь я. – Приплыла, балерина!»

– Ну, если так, то конечно, – одобрительно крякает Юрик. – Десять минут, Олежа, не больше.

«Только не это! Только не сейчас!»

– Пошли. – Олег настойчиво тянет меня за руку, и я обреченно, словно овца на заклание, плетусь следом за ним. Диана провожает меня сочувственным взглядом. Помочь мне она не в силах.

«Засада! Что делать? Как отмазаться от этого пьяного придурка, у которого вдруг засвербило в портках? – Ничего делового в голову не приходит. – Нет, так с ходу от него не отвять. И, хочешь не хочешь, играть роль придется до конца. Вынести все! Ведь понимала, на что иду. Была абсолютно уверена, что готова к подобным натягам. Ан нет! Оказывается, все не так просто в этой анальной жизни, как порой кажется с расстояния».

…До комнаты, отведенной в этом доме Олегу, пройти всего ничего. Из залы белая дверца ведет в коротенький коридорчик, где, насколько я понимаю, расположены две гостевые спальни. В одну из них и распахивает дверь Олег, отступает в сторонку, приглашая меня войти.

Делать нечего. Надо так надо. Нельзя выпускать когти прямо сейчас. Еще не время. Все можно испортить, а ставки в сегодняшней акции чересчур велики. И я послушно переступаю порог. За спиной громко щелкает язычок замка.

Обычная комната. Совсем небольшая и скромная. Никакой роскоши – как в номере провинциальной гостиницы. Прикрытое вертикальными жалюзи окно, шифоньер, два простеньких кресла, журнальный столик, трюмо. Единственное, что здесь выделяется из серенького интерьера, так это огромная десятиспальная кровать – сексодром.

– Распрягайся, – бросает Олег и – куда вдруг девался его пьяный неуверенный походняк – направляется к трюмо, на котором лежит небольшой черный кейс.

– Совсем? – задаю я дурацкий вопрос.

– Дура! Достаточно только шортов и трусиков.

«Странно, – думаю я. – Почему только шорты и трусики? Он что, извращенец? Предпочитает пользовать полуодетых бабенок?

И тут в голове ослепительной вспышкой взрывается радостная догадка:

«У него и в мыслях сейчас нет меня трахать. Он и есть мостик! Тот самый мостик на волю, о котором меня предупреждали две недели назад».

Я замираю посреди комнаты, не в состоянии шевельнуть ни рукой, ни ногой.

«Мостик?!! Неужели нам с Дианой на самом деле сегодня помогут сбежать?!!»

Олег, закончив возиться с кейсом, оборачивается ко мне.

– Ну? Что же ты, Герда? – Он абсолютно трезв. То, как он вел себя еще десять минут назад, было туфтой. – Делай, что тебе говорю! – У него в руке флакончик с какой-то жидкостью.

– Ты что, заставишь меня это выпить? – испуганно спрашиваю я.

– Нет, хуже, Лариса, – неожиданно улыбается он. – Тебе придется сейчас это как следует спрятать. Догадываешься, куда?

У него просто ослепительная улыбка!

– Догадываюсь. Только ты отвернись. – Я расстегиваю пуговичку на шортах. И тут до меня вдруг доходит, что Диана сегодня назвала мое погоняло. Но ни разу не произносилось вслух мое имя – Лариса.

А Олег его знает!

ОН ЗНАЕТ!

Все-таки мостик!!!