Текст книги "Красный. Таинственный конверт"

3
Нам точно сюда?

Судьбоносное вмешательство Имоджен пролило свет сразу на несколько вещей. Во-первых, стало ясно, что послание мистера Ребуса – это одновременно любезное приглашение и отвратительный шантаж. Кроме того, стало очевидно, что в следующие полгода Имоджен сможет ходить на любые поп-, трэп– и хип-хоп концерты по своему усмотрению, зная, что билет ей будет оплачен, а спутником выступит милый папочка или, в его отсутствие, старый добрый Тибо. Такова была цена, о которой Ласло и дворецкий договорились с тинейджером дома Интригио, чтобы добиться её молчания касательно способа расшифровки послания мистера Ребуса.

А вот «прискорбные события на Рю-де-Помпельм», о которых шла речь в записке, остались окутаны мраком.

– Крошечная ошибка прошлого… правда, ФБР и Интерпол очень негодовали. Поди их пойми… – вот и всё, что Зельде и Маркусу удалось вытянуть из отца своими настойчивыми расспросами.

– Мы с папой в то время были ещё очень молоды, – не менее лаконично высказалась Бина. На том разговор и иссяк, и возобновить его не было ни малейшего шанса.

Так или иначе, через два дня после расшифровки послания древняя семейная легковушка-универсал, которую молодое поколение называло «старой развалюхой», тихо ехала по дороге, проложенной посреди нежных пейзажей французского юга.

– Ах, Прованс! Чувствуете, как воздух благоухает? – спрашивала Бина, сидевшая за рулём, опустив окно.

Это чувствовали все.

Они переночевали в Лионе и проехали ещё один участок шоссе, а затем углубились в поля по всё более узким просёлочным дорогам: одна деревенька, потом другая, – они тоже всё время уменьшались, – и вот уже их окружали пастбища, лавандовые поля, рощицы, ручейки и каменные дома, купающиеся в зелени.

Ласло высунул руку из окна и время от времени делал вид, что срывает торчащий из канавы цветок. Маркус принялся считать пасущихся лошадей, Имоджен ворчала, что лучше бы её оставили дома, а Зельда, балансируя на самом краю сиденья, следила, как синяя точка скачет по карте на экране планшета.

– Направо, – скомандовала она вдруг.

Бина повернула, и под колёсами зашуршала галька.

Тогда Зельда положила чехол с планшетом на коленки и откинулась на спинку сиденья между братом и сестрой.

– Ты уверена, что нам сюда? – спросил её Маркус.

– Дальше карта молчит, – ответила девочка. – Там отмечен выезд на просёлочную, а потом… красивый голубой прямоугольник.

– Это, наверное, большой бассейн! – весело воскликнул Ласло.

– Я сильно сомневаюсь, – донёсся сзади голос Имоджен.

– Вы тоже слышите этот шум? – громко спросил Маркус.

– Это цикады, – ответила Зельда.

И в самом деле, сейчас, когда старая легковушка ехала не быстрее человеческого шага и шум её мотора превратился в еле слышное бормотание, из окон доносился оглушительный концерт насекомых.

– Да нет, не этот… – озадаченно сказал Маркус.

– Какой же тогда?

Маркус сделал странное лицо, как бы давая понять, что он, наверное, ошибся или больше не слышал этот шум, откуда бы он ни доносился.

– Похоже, приехали, семейство… – объявила Бина.

Дорога из белой гальки поворачивала направо, следуя за назойливой благоухающей изгородью, и шла к высоким воротам, которые стояли открытыми. По ту сторону виднелась липовая аллея, длинные ветви деревьев пестрели листьями. А в глубине аллеи стоял дом.

Они посмотрели на него, и каждый принялся изучать дом по-своему, не говоря ни слова. Это был большой старый особняк в несколько этажей с оштукатуренными вставками на каменных стенах, увитой диким виноградом башенкой и – с противоположной стороны – террасой на втором этаже, где виднелось несколько больших белых пляжных зонтов. Ставни на арочных окнах были выкрашены в изящный тёмно-зелёный цвет бутылочного стекла. А большие, пузатые терракотовые вазы подмигивали гостям из сада.

Подождав, пока Бина выедет на площадку перед домом, члены семьи Интригио вышли из машины. Было очень жарко, вокруг неистовствовали цикады. Посреди площадки стоял старинный круглый фонтан; он не работал и превратился в декоративный бассейн, заполненный тёмной водой, в которой лениво плавали несколько гигантских карпов.

Их машина оказалась не единственной: рядом стояли припаркованными ещё две.

Маркус размял руки и зевнул от души, лениво разглядывая рваные следы, оставленные в небе самолётами, а его сестра Зельда сосредоточилась на двух автомобилях, стоявших на покрытой галькой площадке.

– Что там говорит твоя дедукция, мой маленький гений? – спросил папа Ласло, взъерошив ей волосы.

– О, массу всего, папуля, – ответила она. – Одна из машин английская, потому что у неё правый руль и жёлтый номер. А вторую, думаю, арендовали в аэропорту Ниццы: на ней наклейка автопрокатной компании. И ещё, если как следует присмотреться к бороздам, оставшимся на гальке вокруг фонтана, кажется, что здесь была по меньшей мере ещё одна машина, только она уехала. – Она посмотрела на Ласло. – Может быть, такси? Ты что-нибудь ещё заметил?

Тот поправил галстук и придал своему лицу в должной мере довольное и изумлённое выражение.

– Всего одну вещь, по правде говоря, – сказал он и указал на господина в бежевом плаще, который как раз выходил из английского автомобиля.

– Добрый день, приятного вам воскресенья! – начал беседу господин, протягивая им руку.

– Бина Интригио, очень приятно, – первой ответила Бина, пожимая её.

– Счастлив познакомиться. Уильям Уолкер.

– Хм… Вы ведь секретный агент MИ-6, не так ли? – спросил Маркус, когда очередь дошла до него. – Я вас по одежде узнал.

– Ой-ой! – ответил господин Уолкер, облизав усы. – Неужто я настолько предсказуем?

– Не знаю, – ответил Маркус. – Но я только что прочёл книгу под названием «Как распознать секретного агента», и там в главе про англичан на фотографиях были типы, одетые в точности как вы.

Мужчина попытался рассмеяться. Он сунул руку под летний пиджак и спросил:

– А что у меня в этом кармане, в твоей книге тоже написано?

– Это скажу вам я: конфеты из Флавиньи! – ответила Бина. – Англичанину, приезжающему в Прованс, перед ними просто не устоять.

Мужчина немного замялся и обозначил ещё более натужный смешок.

– Ха-ха-ха… Попался! – сказал он, кладя на место коробочку с конфетами. А потом решил, что пора сменить тему.

– Итак, господа, полагаю, что и вы тоже… – начал он, обращаясь к двум взрослым.

– Не будем спешить с выводами, господин Уолкер, – примирительно ответил Ласло. – Поспешные умозаключения так часто портят хорошее настроение. Скажите-ка лучше, вы ведь тоже получили приглашение?

– Ну, дело в том, что… – нерешительно сказал Уолкер, опасаясь выдать себя.

– Приглашение неподражаемого мистера Ребуса? – сказала с улыбкой Бина, придя англичанину на выручку.

Лицо агента на службе Её Величества расплылось в улыбке.

– Его самого.

– Ага, – сказал Ласло и повернулся к дому, чтобы снова рассмотреть его. – Прелюбопытнейшее приглашение, вы не находите?

– Весьма. Тем более, что дом, похоже… закрыт.

У Бины приподнялась бровь.

– А как же второй автомобиль?

Уильям Уолкер указал на дверь особняка.

– Понятия не имею, леди. Звонок вон там, видите? Я стучал, звонил, кричал… И ничего. Как раз вернулся к машине проверить, туда ли я приехал, и тут появились вы.

– Классический мистер Ребус, – отозвался Ласло.

– Вы с ним знакомы? – осведомился Уолкер.

– Нет, не то чтобы, – ответил Ласло. – Мне довелось познакомиться… с его работой, скажем так, но я ни разу не имел удовольствия встретиться с ним лично.

– Что ж, стало быть, нас таких двое, – ответил англичанин.

Господин Интригио приветливо улыбнулся, и в этот самый момент Маркус внезапно вздрогнул.

– Вы слышали этот шум? – спросил мальчик.

– Опять?!? Я же сказала, что это цикады! – раздражённо ответила Зельда. – Сейчас сезон! А в сезон цикады устраивают весь этот невыносимый грохот!

– Да нет… я не про цикад! – возразил Маркус, показывая на террасу на втором этаже: снизу видны были только кончики белых зонтов и толстые балюстрады.

Немного погодя он добавил:

– Слыхали? Это был бокал, тарелка или что-то такое.

Бина кивнула:

– Сейчас я тоже услышала. Значит, в доме есть жизнь. Осталось лишь понять, как доложить о себе.

– А это, зная мистера Ребуса, может оказаться отнюдь не очевидным делом… – пробормотал Ласло. – Вы уверены, что дверь закрыта?

– Столь же твёрдо, как в том, что я здесь, господин Интригио…

Интригио… Пока Уолкер повторял эту фамилию, его светлые глаза внезапно уменьшились, заострившись, как булавки.

– А вы часом не приходитесь кем-нибудь МакИнтригам из Глазго?

– Нет, никем не прихожусь, – с привычной невозмутимостью соврал Ласло. – А двести тридцать тысяч Уолкеров из Беркшира вам случайно не родня?

– Туше, как говорят в этих краях, – хихикнул Уолкер.

Затем оба вернулись к входной двери и нажали на звонок, отчего коридоры и комнаты дома наполнились глубоким, переливающимся звоном. Таким образом, механизм работал, но после довольно долгого ожидания им пришлось признать очевидное: открывать никто не придёт.

– Простите, – сказал тогда Ласло, – но я бы попробовал начать с самой банальной версии. – И он приподнял в поисках ключа изящный чугунный коврик перед дверью, предварительно сдвинув с него господина Уолкера.

– Не трудитесь, господин Интригио, и стену под плющом тоже можете не проверять, как и стоящие здесь вазы, – уточнил господин Уолкер. – Я это уже проделал.

– Понимаю, – кивнул, вставая, Ласло. – Итак, у нас есть закрытая дверь и никакого ключа, чтобы её открыть.

– Именно так.

Ласло взглянул на часы.

– Но мы приехали вовремя.

– Мы-то да, – согласилась Бина. – Хотя, может быть, нам ещё нужно подождать…

Стоило госпоже Интригио произнести эти слова, и как по мановению волшебной палочки со стороны липовой аллеи послышалось шуршание гальки.

Все повернулись в ту сторону и увидели белую легковушку, которая двигалась к ним с довольно-таки умеренной скоростью. Окончив свой неспешных путь, белое авто припарковалось рядом с машиной семейства Интригио.

– Здравствуйте! – воскликнул сидевший за рулём тип, прежде чем выйти и рассыпаться перед всеми в сердечных приветствиях. Это был пухлый мужчина с бледной кожей и покрасневшим лицом, не особенно величественного роста, одетый как самый обычный турист: бежевые шорты, тёмно-зелёное поло и холщовые кеды. Дверь своего авто он оставил открытой.

– Однако, какое великолепное место! – воскликнул он, запрокинув голову. – Вы тоже победители? Ах, как я счастлив! Видали, какое чудо? Очень приятно, я господин Трипп. Вы тоже выиграли? Поздравляю!

Он энергично жал руки, здоровался и почти всем повторял одно и то же, пока наконец Бина не спросила его:

– Простите, господин Трипп, можно ли мне узнать, почему вы продолжаете спрашивать, выиграли ли мы? Что, собственно, выиграли?

– А! Да призовое путешествие от «Матрасов Ниманд»! – воодушевлённо ответил вновь прибывший.

– Матрасов, говорите?

– Ну да! Розыгрыш! Тот, в котором можно было выиграть это сказочное путешествие в Прованс, – пустился с места в карьер господин Трипп. – А самое странное то, что я выиграл… ни разу не купив ни единого из этих треклятых матрасов! Ха-ха-ха, они, наверное, что-то напутали, эти хитрюги из «Матрасов Ниманд»… Но ведь как говорят: дарёному коню… Ха-ха-ха… И к тому же я впервые в жизни что-то выигрываю! Я пытался тысячу раз: рождественская лотерея, скретч-лотерея, даже лото с соседями… Но ни разу ничего не выигрывал. А тут вдруг ни с того ни с сего мне приходит письмо от фабрики матрасов «Ниманд», что я выиграл! Невероятная удача! Я до сих пор не верю в такое везение! Но вы наверняка и сами знаете… разве вы не остальные победители розыгрыша?

– Ну конечно, господин Трипп, – уверенно кивнул Уолкер, бросив заговорщицкий взгляд на Ласло, который тут же ответил еле заметным кивком и, если бы мог, с радостью процитировал бы знаменитую фразу своего предка Жан-Жака д’Интрига, которая звучала так: «Никогда не раскрывай свои карты, особенно если дело дрянь!»

– Да-да, господин Трипп, – сказал он вместо этого. – Но, видите ли, в данный момент причина, по которой все мы приехали в этот великолепный дом, не так важна, как то, чтобы суметь попасть внутрь. У вас случаем нет ли при себе ключа? Или, быть может, в письме, которое вы получили…

– Пап? – прервала его Зельда.

Они с братом стояли в стороне.

Спасаясь от удушливой болтовни господина Триппа Зельда с Маркусом отошли подальше и изучали дом, где им предстояло провести эти странные выходные.

– Секунду, воробушек.

– Пап, тут на стене ящерица геккон.

– Славно, передай ей привет, милая. Так вот, господин Трипп, я говорил…

– Но гекконы не выходят днём! Это же ночные животные!

– Сумеречные, точнее говоря, – поправил Маркус. – Но вообще и правда странно, что этот сидит себе вот так на солнце.

– Ребята, пожалуйста, помолчите немного…

Но ребята и не думали молчать. Они подошли к той самой стене и принялись разглядывать геккона, который неподвижно сидел себе на месте. Даже слишком неподвижно, если как следует присмотреться.

– Это не настоящий геккон! Он из ржавого металла! – воскликнул Маркус, рассмотрев его вблизи.

Он уже протянул руку, чтобы взять ящерицу, но сестра остановила его.

– Ну-ка убери эти вредительские пальчики! – пошутила Зельда.

В самом деле, в силу Семейного таланта Вредителя, отличавшего её брата, тот способен был за несколько секунд испортить любое механическое приспособление.

Маркус фыркнул, но позволил сестре взять металлического геккона, прикреплённого магнитом к водосточной трубе. Девочка тут же нащупала крошечную кнопку на животе неживой рептилии и нажала на неё.

Дзинь!

Изо рта животного выпал узкий металлический язычок, который выглядел совсем как…

– Ключ! – воскликнула Зельда.

Девочка тут же совершенно непринуждённо вставила его в замочную скважину, повернула, – и дверь открылась.

– Ну, неважно, господин Трипп… – пробормотал Ласло, следуя за своими детьми в дом.

По ту сторону двери находился изящный мраморный вестибюль, где было тенисто и свежо. Слева от вестибюля располагалась лестница, с вершины которой доносились голоса и весёлое позвякивание бокалов.

Небольшая компания поднялась наверх. Сначала Маркус и Зельда, сразу же следом – их родители, за ними господа Уолкер и Трипп, а замыкала процессию Имоджен.

Они вышли в просторный коридор, ведущий на террасу, которую было видно снизу. Просторную, залитую солнечным светом террасу окружали балюстрады и вазы с цветами. В тени белых зонтов стояли два накрытых стола – большой и маленький. Разумеется, места были отмечены элегантными табличками, и повсюду стояли подносы с маленькими тартинками.

– Добрый день. Полагаю, вы господа… Уолкер и Интригио? – поприветствовала их молодая женщина с гибкой и стройной фигурой. Глаза её были ледяного цвета; рядом с ней сидел светловолосый детина, и оба потягивали коктейли. Кроме них, за столом поменьше сидела черноволосая девочка с каре, фарфоровыми щеками и, мягко говоря, свирепым выражением лица.

– Ну а вы, вероятно… господин Трипп? – снова спросила женщина, когда человечек в шортах тоже добрался до террасы.

– О, красавица… а вы-то откуда знаете? – спросил Трипп, тараща глаза.

– Имена на табличках, друг мой! – произнесла Бина голосом человека, раскрывающего невероятную тайну. Затем она быстро окинула одним из своих фирменных панорамных взглядов все до единой бумажки, размещённые на маленьких серебряных пьедесталах, и протянула руку женщине со светлыми глазами.

– Ирина Перныковская, верно? Очень приятно, Бина Интригио.

Светловолосый детина встал.

– Билл.

– Простите, Билл, а как ваша фамилия? – спросил Ласло.

– Билл Белл, друг. Рад с тобой познакомиться.

У него был явный американский акцент, крепкое рукопожатие и имя, которое сложно забыть.

– Сударыня, которая сидит вон там, – это Пенни, моя дочь, – добавила Перныковская. – Но, как видите, она не особенно рада, что наш хозяин приготовил отдельный стол для детей.

Маркус и Зельда подошли к ней.

– Эй, Имоджен, ты тоже за нашим столом! – объявила Зельда, не без некоторого ехидства указывая на табличку сестры.

– Чего?!? Ни в жизнь не подумаю туда сесть! – мгновенно запротестовал подросток дома Интригио. – Там же одни дети!

– А мне в таком случае что сказать? – парировал Маркус. – Вы все девочки!

Ласло улыбнулся.

– Прекрасно, пожалуй… Они выглядят довольными. – Затем он сел на место, которое, казалось, предназначалось ему, попробовал одну из тартин и воскликнул: – О чудо! Не знаю, как им это удалось, но эта штука совершенно безвкусна!

Билл поспешил протянуть ему бокал.

– Если на то пошло, в бутылках тоже не шампанское, как может показаться, – хихикнул американец, – а газированная вода.

– Ужасная безвкусица со стороны нашего мистера Ребуса, ничего не скажешь, – проворчал Ласло.

– Что за сказка эта терраса! Смотрите, там и бассейн есть! – прокудахтал господин Трипп.

Взгляд Имоджен оживился впервые с момента их прибытия на виллу.

Уолкер неодобрительно пригубил газированную воду, сел и посмотрел на остальных. А потом медленно проговорил:

– Ну, теперь, когда, похоже, мы все на месте, вопрос вот в чём: зачем мы здесь?

Перныковская кивнула Биллу, словно они тоже уже задавались этим вопросом, семья Интригио обменялась серией осторожных взглядов, и наконец все уставились на господина Триппа, который вынул из кармана своих шорт телефон и непрестанно фотографировал всё вокруг.

– Ммм… хотите, вас тоже сфоткаю? – спросил он, когда заметил, что находится в центре внимания.

В этот момент на террасе раздался звук гонга, а вслед за ним из глубины дома донёсся торжественно-церемонный голос, который произнёс:

– Ответ на ваш вопрос очень прост, господа…

4
Зачем мы здесь?

Сначала солнечный свет блеснул на серебряном подносе, затем на террасу вышел дворецкий в безупречной тёмной ливрее, а следом за ним – миниатюрная женщина в униформе шеф-повара с маленьким гонгом в руках. Эта пара дружно прошествовала к накрытым столам. Дворецкий, высокий мужчина с седыми волосами и впалыми щеками, поставил поднос на стол, а повариха положила на него гонг.

– Добро пожаловать в Беля-Трикасс, дамы и господа, – произнёс мужчина. – Я Кий Смит, дворецкий.

– Что? – отозвался Ласло. – Вы, значит… Дворецкий Кий?

– Понимаю ваше удивление, – кивнул лакей, слегка обозначая улыбку. – Но в моей семье всегда была традиция давать несколько экстравагантные имена. И мой отец не стал прерывать эту традицию.

– Ну и ну! – воскликнул Уолкер.

– О, так вы знали моего отца, сэр?

– Что вы имеете в виду?

– Нуину Смит, сэр. Так звали моего отца…

Из-за стола раздалось завывание. Это был Билл Белл.

– Ради всего святого… может, хватит уже этих треклятых церемоний, пока я тут не рехнулся совсем?!?

– Как пожелаете, сэр, – поспешил ответить Кий, кланяясь. – Леди рядом со мной – это мадам Эвтерпа, она заведует кухней на этой усадьбе. Помимо нас, другого обслуживающего персонала здесь нет, так что мы просим вас пользоваться гонгом, если вам что бы то ни было понадобится. А сейчас, если у господ нет больше вопросов…

– Ммм… есть один, по правде говоря, – сказал Ласло. – Нельзя ли узнать, кто приготовил эти тартины?

– Я, разумеется, собственноручно, – ответила мадам Эвтерпа.

Дворецкий, стоя рядом с ней, кивнул и улыбнулся.

– Мистер Ребус и правда распорядился, чтобы мадам Эвтерпа приготовила вам обед и ужин – вкусные и лёгкие, согласно принципам посткалорийной кухни – последней кулинарной моды у звёзд Голливуда.

Господин Интригио бросил на супругу взгляд, преисполненный чистого отчаяния. Он понятия не имел, что такое посткалорийная кухня, но уже само название звучало, как самый жестокий приговор.

– Обед, господа, будет подан в обеденном зале на первом этаже в тринадцать тридцать, а ужин – в двадцать тридцать, – заключил тем временем дворецкий.

Агент Уолкер прочистил горло.

– Я не хотел бы показаться невежливым, дорогой Кий, но, как говорят у меня на родине, «less is more» – чем меньше, тем лучше. Так вот, если бы мы могли ознакомиться с причиной этого приглашения…

– Ха-ха-ха! Но причина же в том, что мы все выиграли… – весело закудахтал было Трипп, тут же настигнутый неодобрительным взглядом Уолкера.

– О, господа, что касается данного вопроса, ваш покорный слуга всего лишь скромный дворецкий. Но я с удовольствием передам вам послание, которое Мистер Ребус оставил мне для вас, – сказал Кий, доставая из глубины своего кармана записку. И, прокашлявшись, прочёл:

Мои дорогие друзья и желанные гости, приветствую вас в моём скромном жилище Беля-Трикасс. Надеюсь, что наряду с гостеприимством этих старых стен вы примете ещё один небольшой дар: загадку! Да, мои дорогие, загадку, которую я предлагаю вам разгадать до полуночи.

В противном случае…

Мистер Ребус

– В ПРОТИВНОМ СЛУЧАЕ?!? – хором повторили все до единого приглашённые.

Кий с нескрываемым смущением повертел записку в руках.

– Ммм… сожалею, на этом послание заканчивается. Но мне было сказано вручить вам… вот это! – И, взяв в руки лежавший на подносе конверт, он изящно выложил его содержимое на стол, за которым сидели взрослые, после чего откланялся и вышел вместе с мадам Эвтерпой.

Там было пять ключей, привязанных тонкой цепочкой к брелокам: это были пять маленьких серебряных круглых рам с пятью разными изображениями.

Было очевидно, что это ключи от комнат для гостей, и господин Трипп сразу же протянул руку и взял брелок, на котором виднелся рисунок изящной миниатюрной кровати.

– Хе-хе-хе… Это точно мой! Там кровать нарисована, а я выиграл путешествие в розыгрыше, который организовала…

– …распроклятая фабрика матрасов, знаем-знаем! – резко оборвал его Уолкер.

Тем не менее остальные взрослые за столом продолжали разглядывать ключи, только и делая, что обмениваясь подозрительными взглядами.

Зельда в недоумении развела руками и вприпрыжку добралась до стола, где сидели взрослые; другие дети тут же последовали её примеру и принялись изучать четыре оставшихся брелока.

– Здесь у нас… алмаз.

– …а здесь красивое женское лицо.

– Попугай…

– …и символ английского фунта стерлингов.

Прошло несколько долгих молчаливых секунд.

– Довольно! – буркнул наконец Ласло, хватая ключ с рисунком попугая, болтавшийся у Маркуса в руках. – Покончим уже с этим драмкружком!

Бина откликнулась на слова мужа:

– Правильно. Очевидно, что все изображения на этих брелоках связаны с теми причинами, по которым Ребусу удалось затащить нас сюда. Если говорить о нас, например, именно попугай сыграл решающую роль в определённых событиях…

– На Рю-де-Помпельм! – воскликнул Маркус.

– Да! – прогремел Ласло. – По сей день выхожу из себя, стоит только подумать об этом! Этот проклятый пернатый залетел прямо в…

Бина положила руку ему на плечо, остановив рассказ, пока не стало слишком поздно.

Имоджен, которую вся эта ситуация, казалось, весьма забавляла, помахала ключом с символом фунта.

– А этот? Его кто возьмёт?

– Уолкер, разумеется, – сказала Перныковская с насмешливой улыбкой. – Известно же, что пару лет назад с секретного счёта МИ-6 испарился миллион таких монеток, пока наш друг вёл кое-какое расследование на Каймановых островах…

– Ладно! Этот мой! – прорычал Уолкер, вставая. Он взял ключ с символом британской валюты, который протягивала ему Имоджен, и посмотрел на маленькую Пенни.

– А вот этот брелок с алмазом, что у тебя в руках, милашка, можешь маме своей отдать! Потому что известно и то, что похожий камень, крупный, как орех, испарился из сейфа нефтяного магната Фанфаронова, пока агент Перныковская вела расследование его дела!

Пока девочка передавала ключ своей матери, улыбка на лице у той превратилась в разъярённую гримасу.

– Ну, в таком случае я бы сказал, что этот ваш, господин Белл, – заключила Зельда, вручая американцу брелок с лицом женщины, по которому Белл принялся постукивать указательным пальцем, качая при этом головой.

– Жасмин… Это низко, мистер Ребус! Невероятная и смертоносная женщина. Она сказала мне, что просто сходит купить пиццы, а час спустя все компьютеры Пентагона вышли из строя.

Господина Триппа, всё это время остававшегося немым свидетелем сцены и сохранявшего самое тупоумное выражение лица, когда-либо виденное у человека, внезапно словно озарило.

– А, теперь я понял! Это что-то типа… да… как это называется… ужин с преступлением… Вечеринка с убийством! Вот это чудеса! Значит, я единственный настоящий победитель розыгрыша, а вы все актёры… И какие актёры, уж позвольте заметить! Ну и веселье же меня ждёт, я уже вижу!

Остальные гости переглянулись и решили оставить господина Триппа в убеждении, что так дела и обстоят. Они улыбнулись ему, как обычно улыбаются маленьким детям, и покинули террасу, перейдя в изящный коридор, обставленный старинной мебелью и украшенный броскими картинами с сельскими пейзажами. На дверях комнат по обеим сторонам висели небольшие дощечки с теми же картинками, что и на брелоках.

– Попугай… Жасмин… Фунт стерлингов… Алмаз… и Кровать! – выкрикивал Маркус, исследуя коридор вприпрыжку.

Они открыли все пять дверей, но заходить не стали. Внутри комнаты были просторны и элегантно обставлены.

– Что ж… – сказал Ласло, – пожалуй, увидимся на террасе, скажем, через полчаса?

Остальные закивали.

– Эй, дворецкий ничего не сказал насчёт пароля от вай-фая? – спросила Имоджен. – Тут же есть вай-фай, да?!? – добавила она следом с ноткой отчаяния в голосе.

– Понятия не имею! А вы трое… а ну-ка вниз, бегом! – гаркнул Ласло, бросая им ключи Интригомобиля. – За чемоданами!

Болтая друг с другом, ребята спустились по лестнице в вестибюль, где их настигло эхо от грохота кастрюль, доносившегося из кухни. Затем они вышли во двор с фонтаном, где стояли все припаркованные машины.

– А ты, Имоджен, что думаешь о других гостях?

– Не знаю… – ответила девочка со скучающим вздохом.

По правде говоря, единственный, на кого она обратила хоть немного внимания, – это Билл, и то из-за его стрижки. Но никакого представления ни о ком из них она себе не составила.

Ребята быстро шли по гравийной дорожке, оборачиваясь взглянуть на оставшийся позади дом. Кто-то выглянул из-за оконной решётки в башенке и помахал им рукой. Зельда вежливо ответила. Это был простофиля господин Трипп.

– А этот кекс? Как вы себе объясняете его присутствие? – спросила она сама себя, подходя к Старой Развалюхе.

Маркус задумался или по крайней мере прекрасно изобразил, что задумался, а затем выдал величавое «Кто его знает?», после чего беседа ненадолго прервалась.

Они поделили чемоданы между собой, закрыли машину и собрались уже возвращаться в дом, когда вдруг услышали леденящий душу вопль, который доносился из башенки.

– Вы слышали? – в который раз за утро спросил Маркус. Это был одиночный, ужасающий крик. И в этот раз все трое наконец и правда отчётливо всё слышали.

– Что это было?

– Ты хочешь сказать, кто это был!

Ответ пришёл на ум всем троим одновременно.

– Господин Трипп!