Текст книги "Любовь и страдания принцессы Марицы"

Барбара Картленд
Любовь и страдания принцессы Марицы

Глава 1

1905

Лорд Эркли прошел через гостиную и вышел на балкон. Было темно, но парк освещали звезды и свет окон отеля; отсюда открывалась панорама лесистой равнины, простирающейся за городком.

Лорд Эркли не первый раз был в Мариенбаде, и это место привлекало его гораздо больше других модных курортов эпохи Эдуарда VII. Каждый год после регаты в Коуэсе король Англии уезжал за границу на воды. Обычно он ехал в Гамбург, который благодаря его покровительству стал общественным центром для всех, кого он знал, и тех, кто хотел приблизиться к нему. Сейчас, однако, он предпочел Мариенбад, маленький городок на очаровательной равнине в Богемии на высоте двух тысяч футов над уровнем моря. Будучи удостоенным внимания его величества в течение нескольких лет, Мариенбад стал излюбленным курортом древнейших семей Европы.

Хотя король был на каникулах и путешествовал инкогнито как герцог Ленчестерский, ему не давали покоя государственные деятели, придворные, политики и многие другие желающие его видеть. Король не мог, да и не хотел отрешиться от груза своих обязанностей монарха. Мать на протяжении долгих лет запрещала ему заниматься государственными делами, и теперь он, как ребенок, радовался тому, что был посвящен в самые важные тайны светской жизни. И вот, когда он стал королем, придворные должны были признать, что его многочисленные контакты с правящими династиями, его обаяние, такт и умение направить разговор в нужное русло помогали ему в его делах странствующего дипломата. С каждым годом он все больше и больше преуспевал в роли посредника между многочисленными монархами Европы.

Лорд Эркли знал, что король с нетерпением ждет доклада о только что выполненном им секретном поручении, но он был так утомлен, что не спешил искать аудиенции у короля до завтрашнего дня.

Он уже пообедал в поезде, и ему хотелось только освежиться несколькими глотками шампанского. После нескольких недель путешествия, которое не было бы столь утомительным, если бы не постоянная необходимость быть начеку из-за подозрительности немецких властей, он испытывал приятное облегчение.

Стоя на балконе, он с наслаждением вдыхал воздух, напоенный ароматом сосен, и мечтал о том, как сегодня же напьется целебной минеральной воды. Источники Мариенбада славились самым высоким в мире содержанием железа, а именно железо, считал лорд, поддержало бы его сейчас лучше всего.

Издалека доносились звуки музыки, что в сочетании с сиянием звезд и ароматом сосен и цветов создавало на редкость романтическую атмосферу. Однако лорд Эркли не без неприязни одернул себя: у него не было времени на романтику. Внезапно он услышал женский крик, похожий на голос обиженного маленького зверька, затем послышалось умоляющее:

– Пожалуйста, Фридрих, оставь меня! Ты пожалеешь об этом… завтра!

Женщина говорила по-английски, и в ее страстном голосе не было и нотки страха. Мужчина отвечал по-немецки и так невнятно, что Лорд Эркли сразу понял, что он пьян.

– Пожалуйста, Фридрих, пожалуйста! Ты не можешь ударить меня опять. Ты знаешь, ты не должен этого делать!

Снова непроизвольный вскрик, похожий скорее на приглушенный стон. Лорд Эркли растерянно осмотрелся. Он не сразу догадался, откуда доносились звуки. Потом понял, что люди, которых он подслушал, находились в соседней комнате.

Отель "Веймар" был импозантным зданием желтого цвета, похожим на остальные отели Европы, рассчитанные на гостей, останавливающихся не менее чем на три недели, с большим количеством прислуги. В "Веймаре", считал лорд Эркли, имело место смешение стилей: барочный богемский охотничий домик удачно сочетался здесь с французским провинциальным оперным театром.

По всей длине второго этажа, на котором располагались самые престижные номера, тянулся каменный балкон.

Король Эдуард всегда останавливался в пяти комнатах на втором этаже, и лорд Эркли понимал, что подобострастный хозяин отеля, господин Хаммершмидт, оказал ему честь, поселив на одном этаже с его величеством.

Он догадался, что голоса, которые он слышал, доносились из окон, выходящих на соседний балкон, но ясно было, что, кого бы ни обижали, вмешаться было невозможно.

Лорд Эркли, как истинный англичанин, сжал кулаки, услышав, в чем он был совершенно уверен, звук пощечины и крик, похожий на крик обиженного зверька. "Это невыносимо! – гневно подумал он. – Как может этот проклятый немец обращаться подобным образом с кем бы то ни было, тем более с женщиной?" Он снова и снова слышал удары, а затем кто-то зарыдал так беспомощно, что любой мужчина, будь он трезвым или пьяным, должен был почувствовать себя просто зверем.

К облегчению лорда Эркли крики затихли, и, судя по этому, он решил, что наступило перемирие. Должно быть, кто-то вошел в комнату, возможно, это был слуга, сказавший по-немецки:

– Прошу вас, ваше королевское высочество. Вам пора в постель. Умоляю, дайте мне хлыст, ваше королевское высочество. Достаточно!

И снова раздался поток самых изощренных ругательств, какие доводилось слышать лорду Эркли.

Однако голос слуги был мягким и одновременно настойчивым, пьяный голос постепенно ослабевал, должно быть, виновник этой отвратительной сцены удалился из комнаты.

Женщина не издала ни звука. Лорд Эркли даже подумал, что она потеряла сознание и ей некому помочь.

Он стоял в ожидании, ведь, по существу, он подслушал начало драмы и хотел бы знать ее конец.

Лорд пытался вспомнить, кто же из многочисленных немецких королевских высочеств был пьяницей. В конце концов это мог быть любой из них.

Лорду Эркли, так же, как и королю, было неприятно типично немецкое высокомерное поведение кайзера. Король потому и покинул Гамбург, что, хотя это и был хороший курорт, он был очень немецким. С типично немецкой основательностью там все было устроено почти по-военному. Для короля же, особенно на каникулах, самым большим удовольствием было отсутствие всяких церемоний. Он не только ценил веселость и легкость Австро-Венгрии, и в особенности, Мариенбада, но с облегчением думал о том, что Богемия не была под немецким флагом.

В Гамбурге он был в королевстве своего племянника, и для короля Эдуарда император Вильгельм был полнейшим отрицанием жизнерадостности и развлечений. Кайзер, в свою очередь, тайно, а иногда и явно выражал неудовольствие друзьями и поведением короля. Лорд знал об этом.

Проведя последние три недели исключительно в Германии, лорд Эркли думал о маленьких королевствах, которые он посетил, их монархах, эрц-герцогах и королевских высочествах, общей чертой которых было преувеличенное мнение о своей персоне. Однако никого из них нельзя было заподозрить в подобном обращении с женщиной.

Ходили, однако, неприятные слухи о "домах наслаждения" во многих местах Германии, завсегдатаями которых, в поисках эротических удовольствий, были многие высокопоставленные лица.

Лорду Эркли, правда, не верилось, что и в отеле "Веймар" можно встретить женщин, подвергающих себя за деньги подобному обращению.

Балконы каждого номера были отделены друг от друга только тонкой стенкой, которая, однако, доходила до высоты человеческого роста, с решетками, по которым вились розы, глицинии и виноград. Через такую перегородку было видно, что происходит на соседнем балконе, и, наконец, лорд Эркли заметил женщину, которая вышла из освещенной комнаты и прошла к балюстраде. Весь ее вид говорил о том, что она была чем-то удручена, и, хотя он не мог видеть ее лица, можно было догадаться, что она ослабела после недавней сцены и вышла подышать воздухом. Подойдя к балюстраде, она уцепилась за нее обеими руками, чтобы не упасть.

Сквозь листву растений, обвивающих решетки балкона, лорд Эркли мог видеть ее довольно ясно при свете звезд и фонарей в саду. Соседка Эркли была в белом платье, и даже при столь скудном освещении можно было заметить, что она очень тоненькая и очень молодая.

Лорд Эркли на минуту подумал, что это ребенок, и почувствовал, что приходит в ярость. Затем "ребенок" повернулся лицом к звездам, и лорд Эркли увидел, что это молодая, но достаточно взрослая женщина с очень тонкими аристократическими чертами лица и длинной красивой шеей. Конечно, это был не ребенок. Лорд Эркли заметил блеск бриллиантов в ее волосах и вокруг шеи, а также богатое вечернее платье. Она глубоко дышала, как бы борясь со слабостью, чтобы не упасть в обморок, затем негромко всхлипнула и медленно прошла в комнату. Лорд Эркли наблюдал за ней, а когда она скрылась, допил свое шампанское.

Кто бы это мог быть? И как можно так бесчеловечно обращаться со столь изысканным существом? Он плохо рассмотрел ее лицо, но что-то подсказывало ему, что она красива. Лорд Эркли очень хорошо знал женщин. Даже король часто говорил ему: "Я не знаю, кто из нас больший дамский угодник, Эркли, но у меня, однако, есть большое преимущество!" Эта шутка так забавляла короля, что он повторил ее несколько раз. Хотя лорд Эркли никогда не говорил о своих любовных похождениях, он хорошо понимал, что полностью утаить их невозможно.

Красивые женщины, а их при дворе было немало, не скрывали своего восторга, когда бывали отмечены вниманием лорда Эркли, на которое тот не скупился. Единственным правилом светского общества было: "Все должно сохраняться в тайне, и не допускать скандала!" Во всем, что касалось любовных утех, требовалось соблюдать крайнюю осторожность.

Лорд Эркли часто думал, что очаровательные хозяйки салонов, одаривающие короля и молодых людей, подобных ему, ласками и комфортом в великолепных покоях, заранее планировали все детали своих интриг. В данный момент лорд придумывал, как избавиться от притязаний одной очень настойчивой и требовательной дамы. Он дорожил своей свободой, любил принадлежать самому себе, да и дама наскучила ему. Лорд был слишком властным человеком, чтобы стать рабом женщины, и, хотя отличался страстностью и чувственностью, всегда оставался хозяином положения. Никогда бы он не позволил себе идти на поводу у женщины. Хотя поручение короля было утомительно, оно отвлекало лорда от его личных проблем. Он искренне надеялся, что старая связь уже не возобновится. При всей его деспотичности, какой-то тонкий инстинкт заставлял его обращаться с женщинами по-рыцарски, поэтому в его голове не укладывалось то, что он только что услышал. Возвращаясь в гостиную, он понял, что не заснет, пока не удовлетворит свое любопытство относительно обитателей соседнего номера. Слуга уже ждал его, и лорду было ясно, что ему не удастся долго держать Хоукинса в неведении. Хоукинс был на службе у лорда уже десять лет и знал почти все секреты хозяина. Его отец был лесником, но Хоукинс обладал исключительно острым умом, чем был полезен лорду Эркли в той жизни, которую тот вел. Хоукинс узнавал секреты от других слуг и иногда поставлял лорду очень важную информацию. Был он помощником хозяина и в его сердечных делах.

Лорд Эркли прошел из помпезно обставленной гостиной в спальню. Хоукинс распаковывал один из его кожаных чемоданов и уже выложил на столик из красного дерева гребешки из слоновой кости и другие туалетные принадлежности.

– Оставьте это пока, Хоукинс, – сказал лорд Эркли. – Я хочу знать, кто живет в номере слева от нас. Я понимаю, что это особы королевской крови, но кто именно – не догадываюсь.

– Я все узнаю, милорд, – ответил Хоукинс. Он повесил пальто, которое держал, на вешалку, убрал его в шкаф и без лишних вопросов вышел из комнаты.

Лорд Эркли вновь прошел в гостиную, налил себе еще шампанского и задумался. Его беспокоило, что он не смог моментально определить имя человека из соседнего номера. Он хорошо знал почти всех монархов Европы, и они благодаря его положению при дворе всегда благосклонно приветствовали его. Все они были несдержанны в проявлении своих эмоций, какими бы эти эмоции ни были.

Хоукинс не заставил себя долго ждать, разузнав все, как понял лорд Эркли, от горничной или камердинера. Он очень умело пользовался услугами горничных, особенно если те были хорошенькими, а жительницы Богемии обладали особым шармом, что умел ценить не только Хоукинс, но и многочисленные гости Мариенбада.

– Ну что, Хоукинс? – спросил лорд Эркли, как только слуга закрыл за собой дверь.

– В соседнем номере, милорд, остановились его королевское высочество принц Фридрих Вильценштейнский и ее королевское высочество принцесса Марица.

"Боже мой!" – воскликнул про себя лорд Эркли.

Вслух он произнес:

– Спасибо, Хоукинс. Это все, что я хотел узнать.

Камердинер пошел в спальню, а лорд Эркли устроился в удобном кресле и начал обдумывать только что полученное известие. Теперь он считал, что это можно было предполагать, но все равно не мог представить себе великого герцога Фридриха Вильценштейнского в роли злодея. Он полагал, что все здесь не так просто. Три года назад всю Европу потрясло и ужаснуло преступление, совершенное при бракосочетании принца Фридриха и графини Марицы Эстерхази.

Какой-то анархист, настроенный против монархов вообще и в особенности против немецких, бросил бомбу в августейших молодоженов, когда они ехали из церкви в замок, где все было готово для свадебного пира. Невеста не пострадала, но у жениха был серьезно поврежден позвоночник. Это означало, что остаток жизни ему предстояло провести прикованным к инвалидному креслу. Все дворы Европы были охвачены ужасом, каждый монарх боялся, что станет следующей жертвой.

Особенно тяжело пришлось, конечно, принцу Фридриху, одному из самых блестящих немецких принцев, во всем подражавшему своему кузену, императору Вильгельму, любимцу современников. Высокий, красивый, отчаянный дуэлянт, этот молодой человек никогда не нравился лорду Эркли, но после покушения он ему всячески сочувствовал.

Несчастная молодая пара, конечно, отошла от светской жизни, и начали поговаривать, что принц Фридрих долго не проживет. И вот сейчас лорд Эркли вспомнил, что его королевское высочество путешествовал с курорта на курорт, по-прежнему надеясь на чудо. Но как бы он ни страдал, было невероятно, чтобы он поднял руку на жену, которая, казалось, не давала ему для этого ни малейшего повода. Эстерхази были одной из древнейших и благороднейших семей Венгрии, членов которой можно было встретить по всей стране.

Лорд Эркли смутно помнил, что ветвь, из которой происходила графиня Марица, была младшей и не такой богатой, как ветвь князя Миклоша, главы семьи. Брак считался триумфальным для девушки не королевского происхождения, хотя Вильценштейн и не был таким влиятельным княжеством. Расположенный между Бранденбургом и Саксонией, он был так мал, что только из-за особого отношения кайзера к принцу Фридриху и приобрел некоторое значение. Как и следовало ожидать от безжалостного и эгоистичного немецкого императора, после случившейся трагедии княжество было забыто, а его калека-монарх жил при прусском дворе в Берлине.

"Бомба анархиста действует до сих пор", – подумал вдруг лорд Эркли.

Он решил, что завтра возобновит знакомство с принцем Фридрихом Вильценштейнским.

Отлично выспавшись, лорд Эркли проснулся очень рано: на часах не было еще и половины седьмого. Он знал, что именно в этот час Мейдинджер, камердинер короля, которого будила музыка, играющая под его окнами, входил обычно в спальню своего хозяина и отдергивал занавески.

Королева Александра часто подсмеивалась над тем, что ее муж неизменно задавал один и тот же вопрос: "Какая нынче погода, Мейдинджер?" Получив ответ, король сразу же вставал и начинал одеваться. Примерно в половине восьмого, сопровождаемый секретарем и конюшим, он уже оживленно прогуливался в парке.

Лорд Эркли не любил долго лежать в постели и решил, что настал удобный момент доложить королю о своем приезде.

Он вызвал звонком Хоукинса, оделся, позавтракал и отправился в парк искать встречи с монархом.

Мариенбад был особенно хорош в этот великолепный летний день. По одну сторону широкая аллея была усажена деревьями, по другую – простиралась величественная колоннада.

Было время большой прогулки высшего света и приема вод. Джентльмены, во всем подражавшие королю, носили серые костюмы и фетровые шляпы с загибающимися вверх полями. Абсолютно у всех в одной руке была прогулочная трость или тщательно сложенный зонт, а в другой – кружка мариенбадской серной воды, из которой время от времени делался глоток.

Несколько позже появлялись дамы, одетые в шикарные, дорогие платья и огромные шляпы, украшенные перьями или цветами, у каждой в руках также была кружка с водой и зонтик от солнца.

Наконец, встретив по дороге примерно дюжину друзей, лорд Эркли нашел короля.

Как и следовало ожидать, он разговаривал с хорошенькой женщиной, которая перебежала дорогу остальным дамам, решив встать очень рано и во что бы то ни стало привлечь внимание короля.

Лорд Эркли подошел поближе, подождал, когда король закончит разговор, конечно же, интимного характера.

– В пять часов, – сказал наконец его величество. – Я буду ждать этого момента.

Лорд Эркли знал, что это означало визит к даме во время пятичасового чая. Этих свиданий не только упорно искали, но и специально готовились к ним. Для таких случаев были придуманы специальные платья без всяких корсетов и многочисленных нижних юбок. В комнате, где проходило свидание, обычно чувствовался аромат духов, а шторы были спущены.

Король отошел от прелестницы, завладевшей его вниманием, и увидел лорда Эркли. Он искренне обрадовался и протянул руку.

– Наконец-то вы приехали, Эркли! А я ожидал вас еще вчера.

– Я приехал уже после ужина, ваше величество, и подумал, что слишком поздно искать встречи с вами.

– Меня в любое время интересует, что вы хотите мне сказать, – ответил король. – Пойдемте, я с нетерпением жду вашего доклада.

Он быстро отошел от колоннады в более уединенную часть парка. Сняв шляпу перед двумя дамами полусвета, бросивших на него кокетливые взгляды, и поклонившись нескольким высокопоставленным иностранцам, он подошел наконец к свободной скамейке на маленькой лужайке, окруженной клумбами. Король сел, а его секретарь и конюший почтительно отошли в сторону, строго следя, чтобы никто не прервал разговор его величества.

– Итак, – спросил король, усаживаясь поудобнее, насколько это позволял его большой живот, и внимательно глядя на лорда Эркли.

– Все, как вы и ожидали, ваше величество, – ответил лорд Эркли. -Кайзер настроен против Англии, а чиновники подражают ему, они так же грубы и пренебрежительны с нами.

Король кивнул.

– Я так и думал.

Ревность кайзера к своему дяде, его поведение во время англо-бурской войны, а также недоброжелательность по отношению к покойной матери-англичанке, – все это не давало королю повода для оптимизма.

У короля всегда были сложные отношения с Германией, да и кайзер держался очень неприветливо, нарочно доставляя дяде неприятности в Коуэсе. Кайзер жаловался, что "эта ужасная система сплошных препятствий несправедлива к нему, и столько говорил о предстоящей регате, что король сказал своим друзьям:

– Регата в Коуэсе была для меня праздником, но сейчас, когда там командует кайзер, это очень скучное зрелище с многочисленными салютами, криками и прочей мишурой.

Король ездил в Германию в 1901 году к сестре, умирающей от рака в Фридрихшафене. Надеясь, что это будет чисто семейный визит, он был немало я разочарован, когда, выйдя из поезда во Франкфурте, увидел своего племянника во главе целого военного эскорта. Все это не было бы так досадно, если бы кайзер не обращался с британскими министрами как с абсолютными ничтожествами. Еще хуже было, когда через год кайзер приехал в Англию, и, хотя было предпринято все, чтобы сделать его визит приятным: охота, обеды, музыка, актеры, приглашенные из Лондона в Сандрингем, – он только и делал, что жаловался. Словом, кайзеру не понравились англичане, и это было взаимно.

Англичане были шокированы, когда некоторые члены штаба кайзера вынули револьверы, чтобы пострелять зайцев, раздражало их высокомерие и зазнайство.

Отношения короля и кайзера резко ухудшились, а в этом году кайзер произнес напыщенную речь в Танджере, утверждая интересы Германии в Марокко. Это были отчаянные усилия посеять смуту перед заключением англо-русского союза.

Немцам, однако, не удалось направить ход Марокканской конференции в нужном направлении, и хозяевами в регионе стали французы в союзе с англичанами.

Кайзер был уверен, что его дядя замышляет что-то против Германии, и от этого ненавидел его больше, чем когда-либо. "Это дьявол, – сказал он на банкете в Берлине, на котором был лорд Эркли. – Вы даже не представляете себе, что это за дьявол!" Было сделано еще несколько подобных замечаний, которые лорд Эркли считал себя обязанным передать королю. Он, однако, скрыл бесцеремонные высказывания кайзера о распущенных нравах английского общества и, в частности, об отношениях короля с миссис Кеппел. Но из слов короля он понял почти наверняка, что все это уже известно ему. Его величество был очень щепетилен на этот счет.

Сейчас лорду Эркли нужно было передать сведения, добытые им в Германии. Он упомянул, что там большое внимание уделяется строительству военных кораблей, которые больше и лучше английских, и численность армии растет из года в год, если не из месяца в месяц.

Король слушал очень внимательно, что вообще было его особенностью. Потом он поблагодарил лорда Эркли и, вставая, произнес:

– Вы должны сказать мне больше. Я хочу знать в мельчайших подробностях, что обо мне думают мои родственники. Сейчас же я должен заняться своими упражнениями. – С улыбкой, покоряющей как людей, так и целые нации, он продолжал: – Благодарю вас, Эркли. Я всегда знал, что могу на вас положиться, и очень скоро вы мне снова понадобитесь. – Король довольно засмеялся. – Я, однако, даю вам небольшой отпуск, и здесь вы можете найти себе хорошенькую женщину. – Все еще смеясь, он добавил: – Я думаю, вы уже это знаете. Оставлю вам одну или двух!

– Это очень великодушно с вашей стороны, ваше величество, – ответил лорд Эркли, весело сверкнув глазами.

– Вернемся к колоннаде и посмотрим, кого мы можем тут найти, – предложил король.

Они отправились, а за ними последовали секретарь и конюший. Вдруг лорд Эркли увидел человека в инвалидном кресле, направляющегося им навстречу. Он с трудом узнал принца Фридриха, так тот изменился. Лорд помнил красивое лицо с исключительно правильными чертами. Человек же в коляске был очень толст, а на грубом красном лице выделялись шрамы от ран, полученных на дуэлях. Невозможно так измениться за три года, и тем не менее это был принц Фридрих! За ним лорд Эркли увидел тоненькую фигурку в белом, которую он видел ночью на балконе. Лицо принцессы, безусловно, осталось так же красиво, как и в год свадьбы. Однако, в отличие от мужа, она была очень худа и бледна, кожа ее казалась алебастровой и прозрачной. В огромных темных глазах, заполнявших почти все ее лицо, ясно читались боль и глубокие страдания. У нее были черные волосы, хотя лорд Эркли предполагал, что она рыжая: ведь она была венгерка. В ней было что-то одухотворенное и призрачное, она казалась существом из другого мира.

При виде короля человек, везущий принца Фридриха, отвел коляску в сторону, и лорд Эркли увидел двух телохранителей.

Король снял шляпу.

– Доброе утро, Фридрих, – произнес он самым сердечным тоном. – Доброе утро, Марица!

Принц Фридрих проворчал что-то невнятно, а принцесса присела в реверансе, король же, необычайно грациозно для человека его размеров, поднес ее руку к своим губам.

– Как приятно, – сказал он, – в такой чудесный день встретить столь очаровательную женщину.

Принцесса улыбнулась и, казалось, на минуту повеселела.

– Ваше величество всегда говорит мне такие приятные комплименты, – ответила она мягким, мелодичным голосом.

Король произнес:

– Разрешите мне представить вам замечательного англичанина, который только что приехал сюда. Я обещал лорду Эркли, что он встретит в Мариенбаде красивую женщину, и вот появляетесь вы!

Принцесса застенчиво взглянула на лорда Эркли, а король, положив руку принцу Фридриху на плечо, сказал:

– Я надеюсь, вы знаете Эркли, Фридрих.

Лорд Эркли, поклонившись принцессе, заговорил с принцем:

– Я приезжал в Вильценштейн несколько лет назад, ваше высочество, и вы были очень добры ко мне. А охота на серну была просто великолепна.

– Вспоминаю, – ответил принц Фридрих довольно резко. – Сейчас, как видите, охота не для меня.

– Я глубоко сочувствую вашему королевскому высочеству, – тихо сказал лорд Эркли.

Король оживленно беседовал с принцессой, и лорду Эркли стало не по себе от грубого тона, которым говорил с ним принц. Делая над собой усилие, он произнес:

– Я был в Бранденбурге и Саксонии, ваше высочество.

– Правда?

Принц, казалось, заинтересовался, и лорд Эркли продолжал:

– Я проделал большое путешествие, но особенно мне понравилось в Гессене.

Принц оживился, но вдруг отрезал:

– Мне пора на массаж.

Слова были обращены не к лорду Эркли, а к человеку, толкающему коляску.

– Еще пять минут, ваше королевское высочество, – ответил тот.

– Едем без разговоров! – огрызнулся принц. – Быстро!

Можно было подумать, что он командовал парадом, коляска же, однако, сразу тронулась.

Лорд Эркли узнал голос человека, сопровождающего принца. Именно он, по-видимому, минувшим вечером получил пощечину, а затем, вероятно, вывез его из комнаты.

Принцесса улыбалась каким-то словам короля и казалась удивительно молодой и счастливой. Такой, вероятно, она была в год своей свадьбы, когда все подруги завидовали ей, ведь она становилась царствующей принцессой небольшого, но процветающего княжества. Она, похоже, не любила жениха, чего нельзя сказать о нем, если он выбрал жену не из королевской семьи. Это был совершенно не немецкий выбор, хотя Эстерхази пользовались таким влиянием, что не было ничего удивительного, что девушка из этого рода выходит замуж за монарха. Каким же ударом для принцессы, любила она или нет, было происшествие в день свадьбы, когда все ее будущее было взорвано бомбой террориста.

– Вы можете как-нибудь поужинать со мной, моя дорогая, – предложил король принцессе Марице.

– Фридрих не позволит мне пойти одной, – ответила она, – а сам он не выходит.

– Мы должны убедить его, – сказал король. – Зачем же сидеть дома и грустить?

– Пожалуйста, ваше величество, уговорите его, – попросила принцесса. Затем она растерянно посмотрела туда, куда удалялась коляска ее мужа. – Я должна идти, – испуганно сказала она.

Сделав реверанс королю и лорду Эркли, она с грациозностью фавна побежала по аллее.

– Бедняжка, – мягко произнес король. Затем добавил: – Дьявол! Что за жизнь! Лучше умереть!

Лорд Эркли согласился, но не успел ничего сказать вслух. Они шли по аллее, было позднее утро, и в парке гуляли дамы, похожие на экзотические цветы. Они были настолько привлекательны, что думалось, глоток ли курортной воды им необходим?

Король был в своей стихии. Ничто не доставляло ему большего удовольствия, чем общение с красивыми женщинами. Заслуженная слава души общества, не обремененность государственными делами располагали его к развлечениям.

Лорд Эркли вспомнил, как в прошлом году американская актриса, которую в Лондоне дамы, развлекающие короля, не пригласили ни на один званый обед, приехала в Мариенбад. Она остановилась в отеле недалеко от "Веймара" и вскоре узнала режим дня короля. В одно прекрасное утро эта самая красивая актриса американской сцены, изысканно одетая, сидела на скамеечке недалеко от курзала и делала вид, что увлечена книгой. Король тогда принимал сэра Фредерика Попсенби и еще двух своих ближайших друзей. Когда он проходил мимо нее, Максина Элиотт подняла от книги свои большие темные глаза, и их взгляды встретились. Король и его свита прошли мимо. Не более чем через минуту один из сопровождавших короля вернулся к Максине.

– Вы мисс Элиотт, не так ли? Его величество так наслаждался вашей игрой, что был бы рад видеть вас вечером на обеде, который миссис Джеймс дает в честь его величества. Без четверти восемь в "Веймаре". Приглашение будет у вас в отеле.

Все кончилось именно так, подумал лорд Эркли с циничной улыбкой, как и предполагала Максина Элиотт. Однако король отнюдь не единственный искал подруг около курзала. Было много женщин, желающих возобновить знакомство и с лордом Эркли. Он очень хорошо знал их взгляд: провоцирующий, манящий, выясняющий, свободен ли он. Все это было довольно забавно, но сейчас, по дороге в "Веймар", он понял, что его ничто не интересовало, кроме происшествия в соседнем номере. Вне всякого сомнения, принцесса Марица была самой красивой женщиной из тех, кого лорд видел в Мариенбаде. А если быть до конца честным, она была самой красивой женщиной, которую он вообще когда-либо видел.