Текст книги "Тайная власть"

Барбара Картленд
Тайная власть

Глава 1

1878

Удобно расположившись в частном вагоне, леди Одель Эшфорд с удовлетворением подумала, что скоро прибудет в Чарл. Ее красивое лицо в раме окна напоминало одну из тех ее фотографий, что выставлялись в витринах магазинов среди портретов самых знаменитых красавиц эпохи.

В соболях и изящном дорожном костюме, возбужденная в предвкушении встречи наедине с князем Иваном, по крайней мере в течение нескольких часов, она выглядела особенно привлекательной.

В своем письме князь откровенно просил ее приехать в Чарл пораньше, до того, как прибудут остальные гости.

Когда она думала о его красивом лице, темных, страстных глазах и стройном атлетическом теле, сердце ее начинало биться чаще, охваченное дотоле неизвестным ей чувством. Как давно уже не было у нее такого привлекательного, неутомимого и вдобавок ко всему сказочно богатого любовника! Леди Одель слышала, как ее муж говорил, что состояние князя Ивана больше, чем сложенные вместе состояния всех отнюдь не бедных людей высшего света, составляющих окружение принца Уэльского в Мальборо Хаус. В связи с этим тот факт, что из сонма упорно добивавшихся его расположения красавиц он выбрал именно ее, еще больше льстил самолюбию леди Одель. Князь проявил предусмотрительность, выбрав эту неделю для приема гостей в Чарле. Он не мог не знать, что Эдвард Эшфорд, чьей единственной истинной страстью были лошади, уедет на скачки в Донкастер, и хотя, вероятнее всего, присоединится к жене после их окончания, она останется без его опеки на два, а может быть, и три дня.

Что же было такого в князе Иване, спрашивала себя леди Одель, отчего так трудно было противиться его обаянию и отчего он казался гораздо более интересным, чем все те красивые англичане, которые вертелись возле нее в Мальборо Хаус и других домах, где устраивались приемы в честь принца Уэльского? Возможно, в нем говорила кровь русских предков, хотя он был наполовину англичанином. Однако, как казалось леди Одель, дело было не только в этом.

Князь был так умен, что, когда заходила речь о политике, самые выдающиеся государственные деятели склоняли голову перед его превосходством. Да и в других вопросах, мужчины, оставаясь в столовой после ухода дам, чтобы поговорить и выпить портвейна, относились с большим уважением к его мнению. Он был общепризнан как отменный наездник, и его знание лошадей высоких кровей помогало ему выигрывать во всех классических гонках к бешеной зависти мужа леди Одель и других членов жокей-клуба. Вдобавок ко всему в нем было что-то загадочное, что делало его интересным в глазах женщин, заставляя их безуспешно добиваться разгадки.

Впрочем, чем бы ни объяснялось обаяние князя, сейчас леди Одель чуть ли не с девическим возбуждением ожидала своего прибытия в Чарл.

Поезд затормозил перед станцией с табличкой "Только для гостей замка Чарл". Как она и предполагала, здесь ее встречал личный секретарь князя в котелке и слуги, которых легко было отличить по роскошным ливреям.

Вдоль платформы был расстелен красный ковер, а с другой стороны станционного здания ее должен был ожидать удобный экипаж, запряженный четверкой великолепных лошадей, которые с захватывающей дух скоростью доставят ее в замок.

Поезд остановился, однако леди Одель не двинулась с места, пока секретарь князя не распахнул перед ней дверь. Он снял шляпу и поклонился. Из соседнего вагона появилась горничная, держа наготове муфту из соболя. Привычно одаривая всех улыбкой, которая должна была покорить любого, будь то женщина или мужчина, леди Одель ступила на платформу.

– Добро пожаловать в Чарл, миледи! – приветствовал ее секретарь князя, мистер Бросвик.

– Спасибо, – ответила леди Одель и с лебединой грацией двинулась по красному ковру к дверям станционного здания.

Она прекрасно сознавала, что изо всех окон поезда на нее смотрят пассажиры, жаждущие увидеть прославленную красавицу Англии. Леди Одель никогда не разочаровывала тех, кого в тайне называла "своей аудиторией", поэтому сейчас она намеренно обернулась к идущей следом за ней горничной, чтобы продемонстрировать легендарный бело-розовый цвет кожи, голубые глаза и золотистые волосы.

– Робинсон, вы не забыли мои драгоценности? – Вопрос был абсолютно излишен, потому что горничная крепко, обеими руками держала шкатулку.

– Нет, миледи.

Леди Одель окинула взглядом поезд, будто увидев его в первый раз. Ей показалось, что она слышит восхищенные "ахи" и "охи", вызванные ее движением.

За дверьми станции ее ожидал роскошный экипаж. До замка было не более двух миль. Он возвышался над долиной, поблескивая сотнями окон в лучах солнца, над его высокой башней развевался флаг. Леди Одель не делала попыток наклониться вперед, чтобы получше разглядеть замок, как было свойственно посетителям, для которых это зрелище было внове. Она знала Чарл уже многие годы. В течение четырех веков замок принадлежал семье лорда Чарлвуда. Леди Одель симпатизировала лорду и была рада за него, когда князь Иван купил эамок и потратил целое состояние на восстановление его интерьера. Конечно, трудно расставаться с фамильным достоянием, но благодаря тем деньгам, которые заплатил за замок князь Иван, шестой лорд Чарлвуд и его жена могли продолжать жить на широкую ногу, не слишком залезая в долги.

Один из самых больших замков Англии, Чарл идеально подходил к облику князя Ивана. В прошлом леди Одель не раз недоумевала, почему, проводя столько времени в провинции, где родилась его мать, он не купит там собственного дома.

Правда, у него хватало особняков в Европе – дворец в Венеции, замок во Франции, охотничий домик в Венгрии и вилла в Монте-Карло, куда, как уже решила для себя леди Одель, она приедет погостить следующей весной. Впрочем, сначала князь хотел устроить несколько грандиозных охот на фазанов, чтобы позабавить принца Уэльского. Он и сам собирался участвовать в них с двумя лучшими сворами гончих Мидланда. Леди Одель заранее предвкушала, как будет блистать на огромном множестве балов, устраиваемых в грандиозной бальной зале Чарла.

Она была так погружена в свои мысли, что пришла в себя только тогда, когда экипаж развернулся на широкой гравийной дороге, изгибающейся дугой перед воротами замка.

Бросив быстрый взгляд в зеркальце, которое она носила у себя в сумочке, леди Одель убедилась, что нос ее не нуждается в пудре, а губы накрашены именно в той степени, которую она могла себе позволить. Она сознавала, что при каждом движении от нее исходит тонкий аромат французских духов, а приколотый к соболиному манто букетик красных орхидей, который ждал ее в экипаже в Кингс-Кросс, смотрится очень изящно.

Она прошла мимо шестерых лакеев, выстроившихся на ступеньках лестницы, в холл, где ее встретил дворецкий, всем своим видом напоминавший архиепископа.

– Добро пожаловать в Чарл, миледи! – сказал он с сердечностью, прозвучавшей и в приветствии мистера Бросвика.

– Благодарю, Ньютон, – ответила леди Одель. – Мне приятно снова попасть сюда.

– Его светлость ждет вас в голубом салоне, миледи.

Леди Одель улыбнулась про себя. Она знала, что голубой салон, одна из самых маленьких комнат Чарла, был частью личных апартаментов князя, куда гости допускались только по личному его приглашению.

Леди Одель была рада, что в начале октября было еще достаточно тепло, и ей не пришлось надевать костюм из тяжелой ткани. Шелковые нижние, юбки шелестели при каждом движении, тонкий материал турнюра обрисовывал точеную фигуру, а накинутые на плечи знаменитые соболя не давали замерзнуть. Их подарил ей один богач, безумно в нее влюбленный. Но разве сравниться им было с манто и муфтой из меха шиншиллы, которые, как уже решила для себя она, будут одним из подарков князя?

Она подошла к двери голубого салона, и Ньютон торжественно объявил:

– Леди Одель Эшфорд, ваша светлость!

Князь, который в этот момент читал газету, поднялся при ее появлении, и леди Одель явственно почувствовала, как у нее забилось сердце.

Так всегда случалось при встрече с князем. За время разлуки она забывала, как он красив и как пронзителен взгляд его то мерцающих страстным огнем, то насмешливо поблескивающих глаз, который будто проникал в самые сокровенные тайники женской души.

– Иван! – радостно воскликнула она, когда он приблизился к ней с необычной для англичанина грацией и поднес ее руку к губам.

По обычаю поцеловав замшевую перчатку, он стянул ее с руки леди Одель и, не отрывая пронзительного взгляда, поцеловал ладонь. Она затрепетала, почувствовав теплую настойчивость его губ.

Князь провел ее к софе возле камина и сел рядом.

– Как вы себя чувствуете? Путешествие было приятным? – спросил он. – О вас хорошо заботились?

Он говорил глубоким, чарующим голосом, оглядывая ее с головы до ног, не упуская ни малейшей детали ее лица и туалета.

– Как всегда, все было прекрасно.

– Вы прелестно выглядите!

Леди Одель ждала этих слов и соблазнительно улыбнулась в ответ. Князь молча смотрел на нее. В этом крылась часть его очарования. Он был так непохож на других мужчин, которые, будь они сейчас на его месте, уже сжимали бы ее в объятиях и покрывали страстными поцелуями. Он прекрасно владел собой, и ожидание его ласк придавало им дополнительную остроту.

– Почему вы хотели, чтобы я приехала раньше всех?

В дороге она повторяла себе, что должна подождать, пока он сам не заведет разговора об этом, но ее разбирало любопытство, и она не смогла удержаться от очевидного вопроса.

– Вы же знаете, мне очень хотелось видеть вас, – ответил князь Иван. Леди Одель удовлетворенно вздохнула.

– В нашем распоряжении по крайней мере два дня. Даже больше, если Эдварду попадется какое-нибудь четвероногое, которое он предпочтет встрече со мной.

Князь рассмеялся.

– Нам будет хорошо вдвоем, – сказал он. – Для своих гостей я припас немало развлечений, но для меня единственным развлечением будете вы.

– Милый Иван! – нежно произнесла леди Одель. – Вы сказали именно то, что мне так хотелось услышать.

– Наверное, вам надо переодеться. Потом мы попьем чаю, а после этого мне надо будет поговорить с вами.

– Поговорить? – Леди Одель изумленно подняла брови.

– После чая.

Он поднялся, и леди Одель поняла, что спрашивать о чем-либо бесполезно. Ей оставалось лишь повиноваться. Князь, несомненно, обладал властью над женщинами. Он командовал, и они подчинялись ему. Он четко знал, чего хочет, и не допускал, чтобы кто-либо мешал осуществлению его желаний.

Князь проводил ее до дверей. Ожидающий ее выхода лакей провел гостью в спальню, где горничная уже распаковывала багаж.

Спустя час, потому что столько времени леди Одель требовалось для перемены туалета, одетая в изящное платье, придуманное специально для нее великим Фредериком Вортом, она снова появилась в голубом салоне. В спадающей широкими складками атласной юбке, украшенной гофрированным шифоном, она напоминала даже не лебедя, а экзотическую райскую птицу. Светлые волосы нимбом окружали изящно очерченную голову, а завитая челка волной спадала на изогнутые дугой брови.

С полным сознанием собственной красоты она приблизилась к чайному столику, который поместили на ковер рядом с камином. Князь стоял спиной к огню и не спускал с нее восхищенного взгляда.

"Он любит меня", – самодовольно подумала она про себя.

– У вас подают лучший чай в Англии, – заметила леди Одель, разливая чай и демонстрируя всю прелесть своих рук с длинными белыми пальцами. – Впрочем, Иван, это можно сказать обо всем, чем вы, владеете.

– Именно так и должно быть, – ответил князь. – Когда вы шли через комнату, я думал, что никто в Англии не сравнится с вами в красоте и грации.

– Сомневаюсь, что принц Уэльский присоединится к вашему мнению, – улыбнулась леди Одель. – Он всецело поглощен миссис Лэнгтри.

– Я знаю это, – ответил князь. – Его королевское высочество и Лили прибудут завтра.

– Вы не предупредили меня, что принц тоже будет! – воскликнула леди Одель.

– Но я не говорил и обратного, – заметил князь.

Леди Одель поняла, что допустила ошибку, ожидая, что он будет обсуждать с кем бы то ни было, даже с ней, своих гостей и вообще то, что касается его лично.

– Разумеется, я в восторге оттого, что они будут, – поспешно сказала она. – Мне нравится миссис Лэнгтри, хотя большинство женщин ужасно завидуют ей. – Она бросила из-под длинных ресниц взгляд на князя и добавила: – Я тоже, Иван, буду очень завидовать ей, если вы найдете ее более привлекательной.

Князь не ответил, что это невозможно. Он лишь загадочно посмотрел на нее, и леди Одель продолжила:

– Остается утешаться тем, что все женщины, которые вам нравились, были блондинками. Наверное, вас привлекают противоположности.

Она взглянула на темные, блестящие волосы князя и подумала, что, несмотря на мать англичанку, вся его внешность свидетельствовала о его русском происхождении.

Князь опустил чашку на стол и произнес:

– Мне надо поговорить с вами, Одель. Мне нужна ваша помощь.

– Моя помощь? – изумленно повторила леди Одель.

Все время, потраченное на переодевание, она пыталась угадать, о чем он хотел поговорить с нею, но никак не могла прийти к окончательному выводу. Хотя он и просил ее приехать раньше остальных гостей, так чтобы они могли побыть наедине, это не могло объясняться желанием интимной близости с ней. Леди Одель прекрасно сознавала, что князя не устроит софа в салоне, которой могли довольствоваться принц Уэльский и те, кто неизменно копировал его поведение. Впрочем, принцу ничего другого и не оставалось, поскольку полдень был тем временем, когда муж его избранницы обычно сидел в клубе и не мог помешать влюбленным

В случае же с леди Одель такие ухищрения были совершенно излишни, потому что ее разместили рядом с покоями князя, и впереди у них была целая ночь. Значит, его желание видеть ее в такое время не объяснялось любовью. Тогда чем же? Она гадала об этом все время, пока ехала в поезде, каждую минуту, которую провела в замке.

Леди Одель прошла к окну, чтобы предстать перед князем в более выгодном свете. Усаживаясь там, она сознавала, что каждое ее движение, каждый завиток на голове, поблескивающие в ушах бриллианты – все было в высшей степени соблазнительным.

– Разумеется, мой милый Иван, – мягко произнесла она, – я буду рада помочь вам. Однако не могу представить себе, в чем может заключаться моя помощь. Вы возбуждаете мое любопытство.

– Сейчас я объясню вам, – ответил князь. – Вы очень много для меня значите, Одель, и именно поэтому вы – единственный человек, чьего совета я могу попросить в данном вопросе.

Леди Одель элегантно сложила руки на одном колене и подняла на него голубые глаза с выражением почти детского внимания. Ей показалось, что князь с трудом подыскивает слова. Наконец, в своей обычной решительной манере, смягчаемой очарованием глубокого голоса, он произнес:

– На прошлой неделе умерла моя жена.

Леди Одель застыла от изумления. Она совсем забыла про жену князя. В обществе о ней никогда не говорили, но теперь леди Одель вспомнила, что жена князя была венгеркой и много лет назад, вскоре после их свадьбы, пострадала, упав с лошади. Хотя князь никому не сообщал об этом, было известно, что она потеряла рассудок и находилась в лечебнице в Венгрии.

– Разумеется, это огромное облегчение, – спокойно продолжал князь. – Многие годы она никого не узнавала. Было бы притворством говорить, что даже ее самые близкие родственники скорбят о ее смерти.

– Значит, теперь вы свободны! – мягко произнесла леди Одель.

В ее мозгу пронеслась мысль о том, что, возможно, князь собирается сделать ей предложение. Впрочем, это было совершенно нелепо! Как бы возмутительно не было поведение тех, кто принадлежал к высшему обществу, они всегда руководствовались строгим правилом: не допускать скандала!

Опустись князь на колени, предлагая ей себя и все свое состояние, Одель отказала бы ему без малейшего колебания. Как бы ни любила она мужчину, а она не раз говорила себе, что любит князя Ивана сильнее, чем кого-либо до него, ее положение в обществе значило для нее несравненно больше.

Эдвард был не только во многих отношениях добрым и великодушным мужем, но пользовался расположением принца Уэльского и считался своим среди других членов жокей и Уайта-клуба. Уйти от него значило отказаться от всего, что составляло ее жизнь. Никто, даже Иван, не в силах был компенсировать этого.

– Итак, сейчас, когда я, по вашему собственному выражению, Одель, стал свободен, – между тем говорил князь, – я пришел к определенному решению, в осуществлении которого и прошу вас помочь мне.

– И в чем же заключается ваше решение.

– Я хочу снова жениться!

Значит, он действительно думает о женитьбе! Леди Одель замерла, пытаясь определить для себя, как отказать ему, в то же время не потеряв его.

– Как вы хорошо знаете, – продолжал князь, – у меня нет детей. Моя жена была беременна, когда произошел тот несчастный случай, в результате которого она потеряла рассудок. – На мгновение его голос стал суровым. – Мне нужен наследник, может быть, несколько сыновей и дочерей, которым я мог бы передать свое состояние и которые привнесли бы новый интерес в мою жизнь.

Леди Одель сидела молча, не зная, Какого ответа он от нее ждет.

– Я тщательно все обдумал, – продолжал князь, – и понял, что среди обширного круга моих знакомых очень мало женщин подходящего возраста.

– Какого именно? – спросила леди Одель изменившимся голосом.

– Этот вопрос я тоже тщательно взвесил, – ответил князь. Я хочу, чтобы мать моих детей была чиста и невинна, чтобы это от меня она научилась любить.

Леди Одель с изумлением посмотрела на него. Не ослышалась ли она? И это говорит мужчина, который по всей Европе славится своими любовными приключениями? Она подумала о сотнях красавиц, которые бросили ему под ноги свои сердца, и язвительно произнесла:

– В этом случае ваша жена должна быть очень молода.

– Вот именно! – согласился князь.

– Молодая девушка на пороге женственности?

– Да, это я и имел в виду.

– Вы уже сделали предложение кому-нибудь? – спросила леди Одель.

Несмотря на все ее старания оставаться холодной и спокойной, она не могла удержаться от нотки негодования в голосе и от резкого взгляда выразительных, прекрасных глазах.

– В этом-то все и дело, – покачал головой князь. – Я точно знаю, чего хочу, но, как вы сами прекрасно представляете себе, Одель, в своем кругу я не встречаю молодых девушек. Им нет места в мире, заполненном такими изощренными красавицами, как вы.

Леди Одель чуть ли не вздохнула от облегчения.

Она начала понимать, почему он обратился к ней за помощью.

– Вы хотите жениться на англичанке?

– Как вам известно, я нахожу англичанок очень привлекательными, – сказал он, бросив на нее выразительный, почти интимный взгляд. – Мне нравится, как они хорошо воспитаны, как умеют держать себя в руках в отличие от женщин других национальностей.

– Вы и сам наполовину англичанин.

Леди Одель знала, как гордится князь своей английской кровью. Подобно своему отцу, он полностью отгородился от всего русского.

Покойный князь Катиновский поссорился с царем и уехал из Петербурга в Европу, чтобы уже никогда не возвращаться на родину. Он женился на дочери графа Ворминстера и воспитал своего единственного сына, князя Ивана, в истинно английском духе.

Князь Иван обучался в Итоне и Оксфорде. Только после этого русская кровь и огромное состояние вовлекли его в погоню за удовольствиями, и весь мир стал говорить об Иване Катиновском как о персонаже из "Тысячи и одной ночи". Вечера, которые он устраивал в Париже, его экстравагантные похождения в Италии, его скакуны в Англии – все это составило легенду о сказочном принце. Немаловажную роль в ней занимали и женщины, которых он любил. Они повсюду преследовали его, и, стоило только его черным глазам посмотреть в их сторону, как из любви к нему они готовы были безрассудно жертвовать своей репутацией.

– Да, наверное, англичанка подойдет вам лучше всего, – согласилась леди Одель, однако в ее голосе прозвучало сомнение.

Сможет ли английская девушка сладить с противоречивыми и странными чертами характера князя, если даже она сама подчас была не в состоянии понять его? Сама леди Одель, хотя и верила, что в данный момент он страстно любит ее, не смогла бы поклясться, что знает его. Столько в нем оставалось для нее тайной, такие неизведанные глубины она предчувствовала в его характере, что терялась при одной мысли о них.

– Может быть, Иван, вам больше подойдет девушка другой национальности, – вслух произнесла она и тут же поняла, что сказала глупость. Какое значение имело то, будет ли его жена понимать его, если она была нужна ему только ради детей? Она не удивилась, когда в ответ на ее замечание князь произнес:

– Я знаю, чего хочу, Одель. Я хочу, чтобы вы нашли для меня девушку, знатную, разумеется, которая даст мне детей и заполнит ту часть моей жизни, которая все эти годы была пуста.

– Только не говорите мне, что вы что-то упустили, Иван! – с легкой улыбкой ответила леди Одель. – Мне всегда казалось, что вы в совершенстве овладели искусством жить.

– Только по возможности, – заметил князь, – Я всегда помнил, что у меня есть жена, с которой я жил всего лишь шесть месяцев после свадьбы.

В дальнейших объяснениях не было нужды. Даже ограниченное воображение леди Одель нарисовало картину несчастного сумасшедшего создания, которое носило его имя и скрывалось в Венгрии, пока он в одиночестве колесил по свету. С неожиданной для нее чуткостью она вдруг поняла, что без жены и семьи ни один из множества принадлежавших ему дворцов, замков и палаццо не мог стать для него настоящим домом.

– Конечно, я помогу вам, Иван, – ответила она совсем другим тоном. – Опишите, чего именно вы хотите, и я сделаю для вас все, что только возможно.

Ей вдруг пришло в голову, что таким образом она сможет удержать его возле себя. В светском обществе в изобилии были представлены покорные и добродетельные жены, которые сидели по домам, пока их мужья странствовали по свету. Реши Иван жениться на женщине ее собственного типа, леди Одель не смогла бы удержаться от ревности, опасаясь, что потеряет его любовь. Но молодая девушка, которой отводилась лишь роль матери его детей, не больше будет влиять на их интимные отношения, чем Эдвард, которого интересовало только внешнее соблюдение приличий.

– Кажется, я понимаю вас, – произнесла она. – Вам нужна девушка молоденькая, хорошо воспитанная и, наверное, хорошенькая.

Князь улыбнулся, и в одно мгновение на его лице не осталось и следа былой серьезности.

– Да, за завтраком мне хотелось бы видеть что-нибудь приятное. Пусть она будет хорошенькой. Правда, было бы неразумно надеяться, что она сможет сравниться в красоте с вами.

– Ну что ж, – сказала леди Одель, – я присмотрюсь к девушкам, которых в этом году в первый раз будут вывозить в свет. Думаю, я найду… – Она вдруг радостно вскрикнула: – Ну разумеется! Я знаю именно ту девушку, которая вам нужна! Не понимаю, почему я с самого начала о ней не подумала.

– И кто же она? – спросил князь.

– Моя племянница, Шарлотта Стор.

До своего замужества фамилия леди Одель была Стор. Сейчас ее брат являлся графом Сторингтонским. Трудно было оспаривать знатность этого семейства, которое играло важную роль уже при дворе Генриха VIII. Члены семьи служили в армии и во флоте, где получали награды за храбрость, сидели в палате лордов, определяя политику государства, и неизменно входили в свиту царствующих короля или королевы. Графиня Сторингтонская являлась наследственной фрейлиной королевы, а граф всегда занимал важный пост при королевском дворе.

– Почему я никогда раньше не слышал о вашей племяннице? – спросил князь.

– Шарлотту должны были вывезти в свет в этом году, – объяснила леди Одель, – но моя невестка была в трауре в связи с кончиной своей матери. Поэтому Шарлотта еще не покидала классной комнаты, хотя ей уже восемнадцать лет. – Князь молчал, и леди Одель добавила: – Она очень хорошенькая.

– Похожа на вас?

– Немного. В нашей семье у всех светлые волосы и голубые глаза. Она прекрасно соответствует вашему условию чистоты и невинности.

– Организуйте для меня встречу с ней, – с облегчением вздохнул князь. – Через пару недель можно устроить еще один прием. Мы вместе составим список приглашенных.

– Это будет прекрасно, – с готовностью согласилась леди Одель, – только давайте обойдемся без принца и миссис Лэнгтри.

– А теперь, когда все улажено, – произнес князь, присаживаясь рядом с ней на софу, – давайте поговорим о нас с вами.

Она вложила свою руку в его. Почувствовав, как она затрепетала от его прикосновения, князь улыбнулся и поднес ее ладонь к губам.

– Мы славно поохотились, Шейн, – сказал виконт своему спутнику, передавая ружье лесничему. – Никогда еще у меня не было такого хорошего обзора.

– Мне тоже понравилось, – ответил достопочтенный Шейн О'Дерри. – Но мне показалось, Ричард, сегодня ты был не в лучшей форме.

– Последствие слишком большой дозы портвейна вчера вечером, – признался виконт. – Но после такой прогулки я чувствую себя гораздо лучше.

– Я тоже, – согласился Шейн О'Дерри. Они поблагодарили лесничего и отправились к бричке, которая должна была отвезти их к Сторингтон-парку. Трясясь в ней по проселочной дороге, они выглядели как два брата. Между ними не было кровного родства, зато они были ближайшими друзьями. Они закончили одну и ту же школу и сейчас, после учебы в одном и том же университете, решили вместе вступить в веселую лондонскую жизнь.

Для виконта это не представляло никаких сложностей, но в кармане у Шейна редко звенело больше двух гиней. Будущее Шейна, второго сына обнищавшего графа Дандеррийского, все имущество которого состояло из полуразвалившегося замка и скудной ренты, было незавидным, если бы его друг Ричард не был готов разделить с ним все, что ему принадлежало. Их насмешливо называли Неразлучниками. Смеясь только им одним понятной шутке, они взбежали по ступенькам лестницы и направились в западное крыло здания, где виконту чуть ли не с младенчества отвели личную, неприкосновенную гостиную.

Это была старая комната, где на полу в беспорядке валялись спортивные трофеи, теннисные ракетки, клюшки для игры в крикет – в общем, все то, что не могло уместиться на стенах. Одно время графиня отдавала распоряжение экономке навести здесь порядок, но как только она удалялась, все возвращалось на круги своя, и в конце концов она оставила бесполезные попытки призвать своего сына к порядку.

– Должен признаться, никогда еще у меня не было такого удачного дня, – сказал Шейн. – Но я ужасно хочу пить.

– Пиво или сидр? – спросил виконт. – Я не осмелюсь попросить что-нибудь более крепкое, иначе Гилпин пожалуется отцу.

– Сидр – как раз то, что надо, – ответил Шейн.

Виконт двинулся было к звонку, но тут же вспомнил:

– По-моему, он не работает. Пойду покричу с лестницы.

Он вышел, а Шейн направился к окну, откуда открывался вид на парк с древними дубами и ухоженный сад. Кто-то вошел в комнату. Решив, что это вернулся виконт, Шейн не повернул головы. Но тут нежный голос позвал его:

– Шейн!

Он живо обернулся и увидел молоденькую девушку.

– Шарлотта! – пробормотал он.

– Шейн! Шейн! – бросилась она к нему на грудь с рыданиями.

– Что случилось? Что так расстроило тебя?– спросил он.

– Я… мне трудно говорить… Шейн! Я боюсь, мое сердце разорвется от горя!

– Скажи мне! Что произошло?

Она плакала, зарывшись лицом в его грудь, и, еще теснее прижав ее к себе, он стал осыпать поцелуями ее волосы. В этот момент в комнату вошел виконт.

– Я сказал лакею принести нам… – начал он, но, увидев свою сестру в объятиях Шейна, тут же спросил: – В чем дело? Что произошло?

– Именно это я и пытаюсь выяснить, – ответил Шейн. – Шарлотта расстроена.

– Мама не должна видеть вас вместе, – предупреждающе заметил виконт.

– Мама… она в кабинете, – чуть слышно произнесла его сестра, подняв голову с плеча Шейна. – Я пришла… рассказать… что произошло. – Слезы струились по ее бледным щекам.

– Ты присядь, – мягко предложил Шейи. – И расскажи нам все.

– Не будь такой плаксой, Шарлотта, – заметил виконт.

– Ты тоже заплакал бы на моем месте, – сердито ответила Шарлотта.

– Расскажи нам, в чем дело, – настойчиво повторил ее брат.

Шейн усадил Шарлотту в большое кресло рядом с камином. Примостясь на его подлокотнике, он достал из кармана носовой платок и принялся нежно вытирать ее заплаканные глаза, отчего ее рыдания только усилились.

– Мама… получила письмо от тети Одель, – сказала она наконец, с усилием взяв себя в руки и крепко уцепившись за плечо Шейна. – Она… нашла мне… мужа.

– Мужа? – изумленно воскликнул виконт. – Но ты же еще не выезжала в свет!

– Да, но… тетя Одель… она написала… что мне очень повезло… что вся семья должна встать на колени и благодарить Бога за такую удачу.

– И кто же это? Звучит так, будто это сам принц Уэльский, только он уже женат.

При этих словах виконт взглянул на Шейна. Тот побледнел и смотрел на Шарлотту с выражением нескрываемого страдания.

Виконт был единственным человеком в доме, кто знал о любви Шарлотты и Шейна. Она казалась ему вполне естественной и даже неизбежной, потому что он глубоко любил обоих. Сейчас он впервые осознал все ее трагические последствия.

В семье предполагали, что со временем Шарлотта составит себе хорошую, если не блестящую партию. Шейна, второго сына, почти нищего, не могли считать достойным ее кандидатом.

– И за кого тетя Одель хочет отдать тебя замуж? – спросил виконт.

– Я… я ее не послушаюсь! – всхлипнула Шарлотта. – Я выйду замуж только за Шейна. Мама уже в восторге от ее идеи. Я знаю, папа тоже с ней согласится, когда она ему все расскажет. О, Шейн, спаси меня! – И снова по ее щекам побежали слезы.

Охваченный жалостью к ней, Шейн опустился на колени перед креслом и обнял ее,

В этот момент за дверью послышались тяжелые шаги лакея.

– Осторожно! – резко предупредил виконт. Шейн вскочил, а Шарлотта отвернулась к камину, чтобы слуга не увидел слез на ее лице.

– Спасибо, Джеймс, – сказал виконт, взяв у лакея поднос с двумя бокалами и графином сидра. – Можете идти.

Расчистив место на столе, он поставил на него поднос и разлил сидр.

– Вы должны быть осторожны, – сказал он, когда дверь за слугой закрылась. – Если маме сообщат, что ты плачешь в объятиях Шейна, его с первым кораблем отправят в Ирландию.

– Я постараюсь быть осторожной, – ответила Шарлотта. – Но если меня заставят выйти замуж за этого ужасного человека, которого выбрала для меня тетя Одель, я… покончу с собой!

– Милая, не говори так, – тихо произнес Шейн, взяв ее за руку.

Она крепко ухватилась за него, словно утопающий за конец веревки.