Текст книги "Десять Стрел"

Аригато

 
Девяносто дней и девяносто ночей
Голова чересчур тяжела для этих плечей.
Набраться смелости, сказать себе: «Стоп!»
Ты можешь аплодировать одной рукой
Вот так – хоп-хоп-хоп!
 
 
Аригато, мама-сан,
Никто, нигде и ничей
Весенний ветер,
Девяносто дней и девяносто ночей.
 
 
Я хотел слышать музыку, и вот я здесь во плоти,
Остановите электричку, мне нужно сойти
На полустанке, средь бескрайних полей,
Забросить телефон за плечо
И сказать себе: «Хей-хей-хей!»
 
 
Я был запутанный в ветках, жил буксуя в слезах,
Но линия горизонта в моих глазах.
Благо династии, ай гори-полыхай,
Я иду с деревянным клинком,
Я скажу тебе: «Хай-хай-хай».
 
 
Аригато, мама-сан,
Никто, нигде и ничей
Весенний ветер,
Девяносто дней и девяносто ночей
Весенний ветер,
Сорок раз по девяносто дней и девяносто ночей.
 

«ЛОШАДЬ БЕЛАЯ»

Акуна матата

 
Акуна матата,
Акуна матата,
Самое время говорить цитатами из Диснея.
Акуна матата
Значит «все в порядке».
Нет проблемы, а если есть, то бог с нею.
Но перед тем, как это судно
Опустится на дно,
Я хотел бы сказать тебе одно:
 
 
Акуна матата,
Как говорят на суахили,
Акуна матата,
У тебя есть выбор: или – или.
Или радикально изменить свои пути,
Или – что более вероятно – немедленно уйти.
 
 
Акуна матата,
Ты не ветер, а я не флюгер.
Будь это сон, я бы представился: «Freddy Krueger».
Но наяву все гуманнее, чем во сне,
Дверной проем находится в этой стороне.
 
 
Все суета сует и всяческая суета,
Но даже суета бывает та или не та.
Мне приятно делать гостям приятно,
Но какая именно часть слова «уйти»
Тебе непонятна?
 
 
Акуна матата,
Ни дюйма, ни сантиметра.
Акуна матата, baby,
Попутного ветра.
Arrivederci, buenas noches, в добрый час.
Мне будет приятно увидеться еще раз.
 

«ЛОШАДЬ БЕЛАЯ»

Небо цвета дождя

 
Долго мы пели про Свет, а сами шли сумраком,
Не замечая за болтовней,
Как ветер играл стеклянными струнами,
Соединяющими наши души с землей.
 
 
Мы шли далеко, шли за высокими тайнами,
Шли, потому что иначе нельзя,
А стерегущие дом замолкали и таяли,
Один за другим таяли, таяли, таяли,
В небе цвета дождя.
 
 
Пальцы октябрьских святых по-прежнему ласковы,
Только их лиц становится не разглядеть.
Это все я – видно, не справился с красками
Или снова забыл слова, когда хотел петь.
 
 
Ничего, скоро январь затрещит за оградою,
Своим ледяным питием вороша и дразня.
Только бы мне устоять. Но я вижу – я падаю,
Падаю, падаю, падаю, падаю
В небо цвета дождя.
 
 
А еще говорят, что они были с крыльями,
И глаза у них были живая вода,
Но благостные слова опять пахнут пылью,
И нас снова ведут и снова не скажут куда.
 
 
А в небе прозрачная тишь, и все ясней ясного,
Времени нет, и значит, мы больше не ждем.
И в синеву сердце возносится ястребом,
Чтобы благословить горящую землю дождем.
 
 
Таких бесконечных цветов со мной еще не было,
И за горизонтом, вплотную к нему подойдя,
Видишь, что сети пусты, и ловить было некого,
И никогда не было, не было, не было, не было
Небо цвета дождя.
 

2011

«АРХАНГЕЛЬСК»

Красная река

 
Красная река
Поперек моего пути.
Я помню, что шел,
Но вспомнить куда – не могу.
И кажется легко —
Переплыть, перейти,
И вдруг видишь самого себя
Как вкопанного на берегу.
 
 
У красной реки
Крылья небесной зари.
В красной реке
Вода точь-в-точь моя кровь.
Ты хочешь что-то сказать,
Помолчи немного, не говори —
Все уже сказано,
Сказано тысячу раз,
Нет смысла повторять это вновь.
 
 
А твоя красота – свет в окне
Потерянному в снегах.
Твоя красота ошеломляет меня —
Я не могу устоять на ногах,
Но чтобы пробиться к воде,
Нужно сердцем растопить этот лед,
А там сумрак и бесконечный путь,
Который никуда не ведет.
 
 
Нет сделанного,
Чего не мог бы сделать кто-то другой.
Нет перешедшего реку
И неперешедшего нет.
Но когда это солнце
Восходит над красной рекой —
Кто увидит вместе со мной,
Как вода превращается в свет.
 

2010

«АРХАНГЕЛЬСК»

Назад в Архангельск

 
У нас были руки и дороги,
Теперь ждем на пороге.
Мы смотрим на дым из трубы,
И голубь благодати встает на дыбы.
 
 
Резной ветер, хрустальный ветер,
Поздно ждать, когда наступят сдвиги.
Смотри, как горят эти книги —
Назад в Архангельск.
 
 
В цепах и веригах
Калика перехожий
Пьет с кухаркой Дуней
Шампанское в прихожей.
Куда ни глянь – везде образа:
То ли лезь под кровать,
То ли жми на тормоза.
 
 
Резной ветер, хрустальный ветер,
Поздно сжимать в кармане фиги.
 
 
Смотри, как горят эти книги —
Назад в Архангельск.
 
 
Банана-мама с крепкими ногами
Режет карту мира на оригами,
За кассой дремлет совершенномудрый муж,
Мы выходим по приборам на великую глушь —
Назад в Архангельск.
 
 
Мертвые с туманом вместо лиц
Жгут в зиккуратах на улицах столицы
В небе один манифест,
Куда бы ты ни шел – на тебе стоит крест.
 
 
Резной ветер, хрустальный ветер,
Поздно считать связи и интриги.
Смотри, как горят эти книги —
Назад в Архангельск.
 

2011

«АРХАНГЕЛЬСК»

Тайный узбек

 
Мы держались так долго, как только могли,
Но туда и сюда – напрочь забыли пин-код.
И теперь мы скользим, не касаясь земли,
И бьемся в стену, хотя с рождения знали, где вход.
 
 
Но тяжелое время сомнений пришло и ушло,
Рука славы сгорела, и пепел рассыпан, и смесь
Вылита. И тому, кто тут держит весло,
Сообщите, что Тайный Узбек уже здесь.
 
 
Три старухи в подвале, закутанные в тряпье,
Но прядущие драгоценную нить,
Знают, как знает тот, кто пьет, опершись на копье,
И как знают все те, кому нечем и незачем пить.
 
 
Так раструбите на всю бесконечную степь
Сквозь горящий туман и мутно-зеленую взвесь
Добывающим соль и ласково сеющим хлеб,
Шепните им, что Тайный Узбек уже здесь.
 
 
Он не «за», он не «против», он занят другим, как Басё.
Он не распоряжается ничьей судьбой,
Просто там, где он появляется, все
Происходит словно само собой.
 
 
Так передайте всем тем, кто долго был выгнут дугой,
Что нет смысла скрывать больше тупость, и жадность, и спесь
И бессмысленно делать вид, что ты кто-то другой,
Когда Тайный Узбек уже здесь.
 
 
И даже если нам всем запереться в глухую тюрьму,
Сжечь самолеты, расформировать поезда —
Это вовсе не помешает ему
Перебраться из там-где-он-есть к нам сюда.
 
 
И повторяю, что это не повод рыдать и кричать,
Все останется точно таким, как все есть,
А те, кто знает, в чем дело, знают и будут молчать,
Потому что Тайный Узбек уже здесь.
 

2010

«АРХАНГЕЛЬСК»

Марш священных коров

 
Хватит развлекать меня, не то я завою.
Лучше скажем «нет!» насилью и разбою.
Скажем «нет!» разбою и насилью
И уподобимся Блаженному Василию.
 
 
Наша Ефросинья зависит от момента:
То божественна, а то амбивалентна.
Но кто не без греха, пусть первый бросит камень.
Из этой искры может возгореться пламень.
Найди семь отличий на этой картине,
А лучше неси сюда водку-мартини.
(Shaken not stirred!)
 
 
Моя профессия с утра до полвторого
Считать, что я – твоя Священная корова.
Священная корова, небесная манна,
Пускай питательна, но не всегда гуманна.
А если мы завязнем в болоте и тине,
Я буду первый, кто крикнет: «Эй! Водка-мартини!»
(Shaken not stirred!)
 
 
Коровы слышат,
Коровы знают,
 
 
Коровы в курсе,
Открой глаза, смотри: они взлетают!
Смотри, вот они взлетают!
 
 
Так мы летим вперед, и пусть мы не без пятен,
Но дым отечества нам сладок и приятен.
Спасибо солнцу, что у нас над головою,
Но будь готов, что я все равно завою —
Как нам не стыдно так погрязнуть в рутине.
Догадайся, что делать, когда нет мартини.
(Sorry, Mr. Bond!)
 

2010

«АРХАНГЕЛЬСК»

Бригадир

 
Под Тамбовом есть избушка,
В ней живет большой и сильный,
Бородой зарос по пояс,
Синеглазый бригадир.
 
 
И никто из нас не знает,
Что вот он и есть махатма,
Всех молчальников начальник
И мандиров командир.
 
 
Многорукие аскеты
Шелестят Махабхаратой;
Много в мире есть сюрпризов,
Если встать на голове.
 
 
Но сиди ты хоть сто жизней,
Ноги за уши закинув —
Бог в твоем гнездится сердце,
Ходит кошкой по траве.
 

2008

«ВОЗДУХОПЛАВАНИЕ

В КОМПАНИИ СФИНКСОВ»

Новая песня о Родине

 
Хорошо ли молодцу быть неженату?
Маялся он тридцать лет, тряхнул головой —
Да вышел во поле, вставил в уши вату,
Чтобы не грузил жадный девичий вой.
А ночью во поле глухо, как в могиле:
Мощи да ржавчина да скрип вороньих крыл;
«Долго ж ты маялся, – молвил ему филин, —
Девки все в Лондоне, их тут и след простыл».
Жил на иконе Бог – выпрыгнул в оконце,
Замела след Его золотая грязь.
Береглася радость моя черного червонца —
Да от самой себя не убереглась.
Охайте, бабоньки; налетайте, дети, —
Надобно выпить – вот вам сердце с молотка.
Нету другой такой Родины на свете,
Каждый мечтал бы так, да их кишка тонка.
А над Бел-озером тучи так и вьются,
То ли это кто-то курит, то ли просто так —
А из моей прорехи песни так и льются —
Льются и льются, все не выльются никак.
 
 
Начальник Кладбища, Сестры Долгой Жизни,
Трое Братьев Бритвы да Водитель Коня —
Примите в дар мою Песню об Отчизне
И пощадите Ее,
И всех нас
И меня.
 

1996

«ВОЗДУХОПЛАВАНИЕ

В КОМПАНИИ СФИНКСОВ»

Под мостом, как Чкалов

 
Эй, на том берегу,
Здесь тепло, а у вас все в снегу —
Я могу сказать вам тайное слово, но
Как до вас докричаться?
От стены до стены
Вы все молитесь богу войны,
А над всем купол злой тишины;
Ох, легко доиграться.
 
 
Два крыла по плечам
Мешают мне спать по ночам,
А учить летать – инструкторов тьма,
Лишь ленивый не учит;
Им легко с высоты,
А мы здесь – как я, так и ты,
А над всем – вилок, рогаток, ножей,
Нас спасает лишь случай.
 
 
Но когда – от винта
И кругом пустота,
От зубов до хвоста —
И в пропасть на скалы;
И не встать, и не сесть —
Ты скажи все, как есть,
И – привет, ваша честь,
Прямо в рай, под мостом, как Чкалов.
 
 
Ой, легко на земле;
Что в Тибете, что в Царском Селе
Все, похоже, хотят одного,
Да не могут добиться —
И чертят себе круг,
И стреляют в друзей и подруг,
А внутри бьет живая вода —
Ну, кто ж мешает напиться?
 
 
И когда от винта,
И кругом пустота,
Не лечи, не кричи,
Что дали так мало —
Двум смертям не бывать,
Так чего здесь скрывать,
Продолби в сердце лед —
И вперед – под мостом, как Чкалов.
 

1996

«ВОЗДУХОПЛАВАНИЕ

В КОМПАНИИ СФИНКСОВ»

Та, которую я люблю

 
Снился мне путь на Север,
Снежная гладь и тишь,
И будто открылось небо,
И будто бы ты глядишь,
И ангелы все в сиянье,
И с ними в одном строю
Рядом с тобой одна та,
Которую я люблю.
 
 
И я говорю: «Послушай,
Что б ты хотел, ответь —
Тело мое и душу,
Жизнь мою и смерть,
Все, что еще не спето,
Место в твоем раю,
Только отдай мне ту,
Которую я люблю».
 
 
В сердце немного света,
Лампочка в тридцать ватт.
Перегорит и это —
Снова спускаться в ад.
А мы все пляшем не глядя
На ледяном краю,
И держит меня одна – та,
Которую я люблю.
 
 
Что впереди, не знаю,
Но знаю судьбу свою:
Вот она ждет, одна, та,
Которую я люблю.
 

1996

«ВОЗДУХОПЛАВАНИЕ

В КОМПАНИИ СФИНКСОВ»

Немое кино

 
У меня был друг, его звали Фома,
Он забыл все слова, кроме слова «чума».
Вчера было лето, а теперь зима,
Наверное, мой ревер сошел с ума.
 
 
Я устал пить чай, я устал пить вино,
Я зажег весь свет, но стало темно.
Десять лет я озвучивал фильм,
Но это было немое кино.
 
 
Панки любят грязь, а хиппи цветы,
И тех, и других заберут менты.
Ты можешь жить любя, ты можешь жить грубя,
Но если ты не мент – возьмут и тебя.
 
 
Я устал пить чай, я устал пить вино,
Я зажег весь свет, но стало темно,
Десять лет я озвучивал фильм,
Но это было немое кино.
 
 
И я видел чудеса обеих столиц,
Святых без рук и женщин без лиц.
Все ангелы в запое, я не помню, кто где
У рокеров рак мозга, а джазмены в…
 
 
Я устал пить чай, я устал пить вино,
Я зажег весь свет, но стало темно.
Десять лет я озвучивал фильм,
Но это было немое кино.
 
 
Я устал пить чай, я устал пить вино,
Я забыл все слова, кроме слова «говно»,
Десять лет я озвучивал фильм,
Но это было немое кино.
 

1982

Иду на ты

 
В моем поле зренья появляется новый объект
В моем поле зренья появляется новый объект —
Иду на вы. Иду на вы. Иду на вы.
 
 
Возможно, ты шкаф?
(Нет)
Возможно, ты стол?
(Нет)
Каков твой номер?
(Шесть)
Каков твой пол?
(Женский).
Иду на ты. Иду на ты. Иду на ты.
(Иди)
 
 
В нашем поле зренья появляется новый объект,
В нашем поле зренья появляется новый объект —
Идем на ты. Идем на ты. Идем на ты.
 

1988

Борода

 
Расти, борода, расти.
Нас некому больше пасти.
По метру в день,
По ветру в день,
По метру в день —
Расти, борода, расти.
 
 
Стальное сплетение стрел – вода,
Но кораблям Одиссея сюда не плыть.
Эта гавань закрыта на цепь,
Цепь весом в года;
Значит, все как всегда,
Значит, пить так пить.
 
 
Расти, борода, расти.
Нас некому больше пасти.
По метру в день,
По ветру в день,
По метру в день —
Расти, борода, расти.
 
 
А голос лапши звучит, как звон;
Голос лапши жжет горячечный бред.
Волхвам никогда не войти в этот загон.
Но закон есть закон,
А нет – значит, нет.
 
 
Так трезвитесь и падайте ниц,
Чтобы не видеть лица;
В моих небесах нет границ,
И жажде моей нет конца —
Пить так пить.
 
 
Расти, борода, расти.
Нас некому больше пасти.
По метру в день,
По ветру в день,
По метру в день —
Расти, борода, расти.