Текст книги "Охота за Харконненами"

Брайан Герберт
Кевин Дж. Андерсон
Охота за Харконненами

I

Космическая яхта Харконненов покинула семейные владения на Хагале и пересекла межзвездную бездну по направлению к Салусе Секундус. Обтекаемое судно летело тихо, по сравнению с раздавающимися гневными криками в кабине пилота.

Суровый, с жесткими чертами Ульф Харконнен пилотировал яхту, концентрируясь на опасностях космоса и на постоянных угрозах думающих машин, хотя он продолжал отчитывать своего двадцати-одного летнего сына, Пирса. Жена Ульфа, Катарина, с очень доброй душой , чтобы быть достойной имени Харконнен, утверждала, что спор уже зашел далеко.

– Дальнейшая критика и крики не дадут результата, Ульф.

Старший Харконнен решительно не соглашался.

Пирс сидел раздраженный, ни о чем несожалеющий; он не был создан для ожесточенных тренировок, как надеялась его знатная семья, не важно как много его отец пытался заставить его делать. Он знал, что Ульф будет запугивать и оскорблять его всю дорогу домой. Резкий старый мужчина отказывался принимать во внимание факт, что идеи его сына о более гуманных методах могут на самом деле быть более эффективными чем непреклонные, высокомерные способы.

Схватившись за управление кораблем словно в смертельной хватке, Ульф ворчал на своего сына:

– Мыслящие машины эффективны. Люди, особенно никчемные, как наши рабы на Хагале, предназначены для использования. Я сомневаюсь, что это когда-нибудь дойдет до твоей башки, – он покачал своей большой, квадратной головой, – Иногда, Пирс, я думаю, что мне надо очистить генное наследие, устранив тебя.

– Тогда почему ты этого не сделаешь? – Пирс выпалил вызывающе.

Его отец верил в убедительные решения, и так принижая своего сына, принуждал его делать лучше.

– Я не могу, потому что твой брат Ксавьер еще слишком молодой, чтобы быть наследником Харконненов. Поэтому ты единственный выбор, который у меня есть… в настоящий момент. Я продолжаю надеяться, что ты поймешь ответственность перед нашей семьей. Ты из знатного рода, предназначенный командовать, а не показывать рабочим, каким мягким ты можешь быть.

Катарина заявила:

– Ульф, ты можешь не соглашаться с изменениями, которые Пирс сделал на Хагале, но по крайней мере он продумал это от начала и до конца и пытался начать новый процесс. Через какое-то время, это может привести к улучшению продуктивности.

– А тем временем семья Харконнен обанкротится? – Ульф держал большой палец в направлении своего сына так, как словно он был оружием. – Пирс, эти люди получили большую выгоду из-за тебя, и тебе повезло, что я приехал вовремя, чтобы остановить ущерб. Когда я снабдил тебя детальными инструкциями о том, как надо управлять нашими семейными владениями, я не предполагал, чтобы ты выдвигал «лучшие» идеи.

– Неужели у тебя настолько устарелые воззрения, что ты не можешь принять новые идеи? – спросил Пирс.

– Твои идеи ошибочны, и у тебя очень наивный взгляд на человеческую сущность, – Ульф покачал головой, ворча с огорчением, – Он больше похож на тебя, Катарина – это его главная проблема.

Как и у его матери у Пирса было узкое лицо, полные губы и изящная выразительность… которые сильно отличались от лохматых серых волос Ульфа, которые обрамляли прямое лицо.

– Ты больше похож на поэта,чем на Харконнена.

Это должно было быть серьезным оскорблением, но Пирс в тайне согласился. Молодому человеку всегда нравилось читать историю Старой Империи, о днях упадка и скуки до того, как мыслящие машины завоевали много цивилизованных солнечных систем. Пирс подходил этому времени и как писатель и как рассказчик.

– Я дал тебе возможность, сын, надеясь, что я могу положиться на тебя. Но я обманулся, – старший Харконнен стоял, сжимая свои большие, мозолистые кулаки, – Вся эта поездка была бесполезной тратой времени.

Катарина погладила своего мужа по его широкой спине, пытаясь успокоить его.

– Ульф, мы пролетаем мимо системы Каладан. Ты говорил о том, чтобы остановиться здесь для исследования возможностей приобретения новых владений… может быть рыболовные операции?

Ульф пожал плечами:

– Хорошо, мы завернем на Каладан и посмотрим, – он приподнял голову, – Но тем временем, я хочу, чтобы этот лишенный милости сын был заперт в спасательной капсуле. Это ближайшее место к бригу на борту. Он дожен выучить этот урок, отнестись к своей ответственности серьезно, или он никогда не станет настоящим Харконненом.</DIV

II

Дуясь в импровизированной камере со стенами кремового цвета и серебрянными приборными панелями, Пирс изумленно смотрел из маленького бортового окна. Он ненавидел аргументы своего упрямого отца. Строгие старые обычаи семьи Харконнен были не всегда лучшими. Почему бы вместо внушительных тяжелых условий и жестоких наказаний не попытаться обращаться с рабочими с уважением?

Рабочие. Он помнил, как его отец отреагировал на это слово.

– Следующий раз ты захочешь их назвать служащими. Они рабы! – Ульф метал гром и молнии, когда они стояли в оффисе надзирателя на Хагале. – У них нет прав.

– Но они заслужили права, – ответил Пирс. – Они человеческие существа, а не машины.

Ульф едва сдерживался, чтобы не применить силу.

– Возможно мне надо было бить тебя также, как мой отец бил меня, вбивая в тебя раскаяние и ответственность. Это не игра. Ты улетаешь сейчас, мальчик. Иди на корабль.

Как сварливый ребенок Пирс сделал, как он скомандывал….

Он хотел, чтобы он мог стоять нога к ноге со своим отцом хоть раз. Каждый раз, когда он пытался, Ульф заставлял его чувствовать так, как будто он разочаровал семью, как если бы он был неудачником, который растратил тяжело полученное богатство.

Его отец поручил ему управлять семейными владениями на Хагале, видя его следующим главой бизнесса Харконненов. Это назначение было важным шагом для Пирса. У него были все полномочия над операциями по добыче алмазов. Шанс, проверка. Подразумевалось, что он будет управлять рудниками так, как ими всегда управляли.

Харконнены имели права на добычу всех алмазов на редко населенном Хагале. Самый большой рудник занимал целый каньон. Пирс вспомнил, как солнечный свет играл на зеркальных скалах, танцуя по поверхности. Он никогда не видел чего-нибудь такого же красивого.

Скалы были повернуты к тому месту, где пласты алмазов с сине-зеленым кварцем отмечали периметр, подобно неровным картинным рамам. Управляемые людьми буровые машины ползли среди скал как жирные, серебрянные насекомые: они были без искуственного интелекта, и потому считались безопасными. История показало, что даже самый безвредный ИИ может в конце цонцов повернуться против людей. Целые звездные системы были сейчас под контролем дьявольских умных машин, и в этих темных секторах вселенной люди-рабы выполняли команды механических хозяев.

На оптимальных местах сверкающих скал буровые машины сцеплялися с поверхностью с помощью присасывающих устройств и отделяли алмазы при помощи звуковых волн на естественных частях расщелины; держа пласты алмазов в своей хватке, глупые машины отправлялись назад вниз по скале к районам загрузки.

Это был эффективный процесс, но иногда звуковая процедура добычи разламывала пласты алмазов. Однажды Пирс дал рабам долю в прибыли, и такие неудачи стали случаться не так часто, так как они больше заботились после того, как получили долю.

Наблюдая за операциями на Хагале, у Пирса родилась идея, которая заключалась в том, чтобы разрешить бригадам пленников работать без типичного регулирования и пристального надзора Харконненов. Несмотря на то, что некоторые рабы согласились с побудительной программой, появилось несколько проблем. Из-за сокращенного наблюдения некоторые рабы сбежали; другие стали дезорганизованными и ленивыми, просто ожидая, когда кто-нибудь скажет им, что делать. Первоначально продуктивность спала, но он был уверен, что производительность в конечном итоге вернется и даже превысит предыдущие уровни.

До того, как это могло случиться, его отец нанес неожиданный визит на Хагаль. И Ульф Харконнен не был заинтересован в творческих идеях или гуманных улучшениях, если прибыль упала….

Его родители были вынуждены оставить своего младшего сына Ксавьера на Салусе с приятной парой, знакомой по школе.

– Я содрагаюсь при мысли, каким будет мальчик, если они его растят. Эмиль и Лусиль Тантор не знают, как быть строгими.

Подслушывая, Пирс узнал, почему его, любящий манипулировать, отец оставил его маленького брата с Танторами. С тех пор, как старая пара не могла иметь детей, хитрый Ульф старался получить их расположение. Он надеялся, что Танторы в конечном итоге оставят свое имущество своему дорогому «крестнику» Ксавьеру.

Пирс не любил, как его отец использовал людей, не важно были ли они рабами, другими знатными или членами его собственной семьи. Это было отвратительно. Но теперь, запертый в тесной спасательной капсуле, он не мог сделать с этим ничего.

III

Программирование сделало мыслящих машин безжалостными и решительными, но только жестокость человеческого разума смогло породить больше безжалостной ненависти, чтобы разжечь войну по уничтожению на тысячу лет.

Хотя они находились в вынужденном рабстве у распространающегося компьютерного разума Омниуса, саймеки – гибриды машин с человеческим мозгом – часто проводили свое время, охотясь среди звезд. Они могли поймать несколько людей, вернуть их назад в рабство на Синхронизированные Миры, или просто убить их из спортивного интереса….

Лидер саймеков, генерал, который взял производящее впечатление имя Агамемнон, однажды вел группу тиранов, чтобы завоевать приходящую в упадок Старую Империю. Чтобы получить неумолимых солдат, тираны перепрограмировали раболепных роботов и компьютеры и дали им жажду завоеваний. Когда его смертное тело состарилось и стало слабым, Агамемнон подверг себя хириргическому процессу, в результате которого был изьят его мозг и имплантирован в предохраняющий контейнер, который он мог вмонтировать в разнообразные механические тела.

Агамемнон и его товарищи тираны намеревались править столетиями… но затем искусственно агрессивные компьютеры захватили власть, когда они увидели шанс и отсутствие усердия у тиранов. Сеть Омниус затем стала править остатками Старой Империи, подчинив тиранов саймеков вместе с остальным уже угнетенным человечеством.

Столетия, Агамемнон и его товарищи завоеватели вынуждены были служить компьютерному вечному разуму без всяких шансов вернуть себе власть. Их величайшим источником развлечения было выслеживать забредших случайно людей, которые ухитрились сохранить свою независимость от господства машин. До сих пор генерал саймеков находил это наиболее неудовлетворительным проведением совего времени.

Его контейнер с мозгом был установлен в быстрый разведывательный корабль, который патрулировал районы, заселеные Лигой людей. Шесть саймеков сопровождали генерала, когда их корабли проходили вдоль границы небольшой солнечной системы. Они нашли мало интересного, только один населенный людьми мир, состоящий в основном из воды.

Потом сенсоры Агамемнона с дальним радиусом действия засекли другое судно. Судно людей. Он увеличил разрешение и указал цель своим спутникам. С их обьединенными способностями обнаружения, Агамемнон заметил, что одинокий корабль был маленькой космической яхтой, его опытная конфигурация и стиль подразумевали, что его пассажиры были важными членами Лиги, богатые коммерсанты… возможно даже элегантные дворяне, наиболее желанная жертва из всех.

– Именно то, что мы ждали, – сказал Агамемнон.

Корабли саймеков изменили курс и увеличили скорость. Соединенный через мысленные стержни, мозг Агамемнона управлял своим кораблем-телом, как если бы это было большой птицой, опускающейся на свою беспомощную жертву. Он также имел наземную ходящую форму на борту, форму воина, которую можно было использовать для планетарной битвы.

Первый выстрел саймеков застал судно Лиги врасплох. У приговоренного к смерти человеческого пилота едва хватило времени на маневры уклонения. Кинетические снаряды ударили в корпус, обстреляв один из двигателей, но оборонительное вооружение корабля защитило его от серьезных повреждений. Корабли саймеков пронеслись мимо, атакуя снова взрывчатыми снарядами, и яхта людей покачнулась, не поврежденная, но дезориентированная.

– Осторожней, мальчики, – сказал Агамемнон. – Мы не хотим уничтожить трофей.

За границами космоса Лиги, вдали от Синхронизированных Миров, люди очевидно не ожидали столкнуться с хищниками врагов, и капитан этого судна был особо невнимателен. Его саймеки-охотники надеялись на лучший вызов, более развлекательное преследование…

Пилот-человек снова запустил поврежденный двигатель и, увеличив скорость, направил корабль ближе к водному миру. В своем кильватере, человек запустил шквал интенсивных взрывчатых снарядов, что вызвало небольшой физический ущерб, но послало, приводящие в замешательство, импульсы тока через сенсоры машин кораблей саймеков. Следующие за Агамемноном саймеки передали серию отборных ругательств. Неожиданно человеческая жертва ответила резким вызывающим голосом с одинаковой злобой и энергией.

Агамемнон усмехнулся про себя и послал мысленную команду. Это будет веселее, чем он предполагал. Его корабль, атакуя, рванул вперед как дикая и энергичная лошадь, часть его воображаемого тела.

– Преследуем!

Саймеки, получая удовольствие от игры, устремились на несчастный корабль людей.

Обреченный пилот предпринимал стандартные маневры, чтобы избежать преследователей. Агамемнон оставался в стороне, пытаясь определить, действительно ли человек был настолько неопытным или просто усыплял бдительность саймеков, чтобы дать им недопустимое чувство покоя.

Они резко направились к мирному голубому миру – Каладану, согласно бортовой базе данных. Планета напомнила ему о голубых ирисах, которые его человеческие глаза когда-то … Это было так много столетий назад, генерал саймеков мог вспомнить несколько деталей своего оригинального физического существования.

Агамемнон мог послать пилоту ультиматум, но люди и саймеки знали ставки в их долгой яростной войне. Космическая яхта открыла огонь из нескольких совсем слабых орудий, предусмотренных скорее для отталкивания мешающих метеоров с дороги, чем для защиты от открытых военных действий. Если это был корабль знати, он должен был иметь более серьезное наступательное и оборонительное оружие. Саймеки рассмеялись и начали наступать, не ощущая угрозы.

Как только они приблизились, отчаянный человеческий пилот запустил другой шквал снарядов, по-видимому таких же как бомбы с комариным укусом, которые он запустил до этого, но Агамемнон заметил что-то подозрительное. – Осторожно, я подозреваю…

Четыре ближайшие мины, каждая с зарядом в десять раз мощнее, чем первая артилерия, сдетонировали с огромной взрывной волной. Двое из саймеков охотников получили внешние повреждения; один был полностью уничтожен.

Агамемнон потерял свое терпение.

– Назад! Запустить защиту корабля!

Но пилот яхты больше не стрелял. Уничтожив одно саймека и нанеся повреждение нескольким другим, человек мог легко уйти. Так как он этого не делал, значит у человека больше не осталось оружия. Или это был очередной трюк?

– Не надо недооценивать сброд.

Агамемнон надеялся захватить несколько людей в плен, доставить их Омниусу для экспериментов или анализа, так как «дикие» экземпляры рассматривались по-другому от тех, кто уже поколениями рос в плену. Но, злой от потери одного из своих энергичных компаньонов, генерал решил, что уже было достаточно проблем.

– Испарим этот корабль, – он передал команду своим пяти оставшимся спутникам. Не дожидаясь, когда другие саймеки присоединяться к нему, Агамемнон открыл огонь.

IV

В спасательной капсуле, Пирс мог только в ужасе наблюдать и ждать смерти.

Саймеки обстреливали их снова. В кабине пилота его отец выкрикивал ругательства, а его мать управлялась в оружейном отсеке. Их глаза не показывали страха, только полное сосредоточие. Харконнены не умирают легко.

Ульф настоял на том, чтобы было установлено лучшее из имевшегося вооружения и защитных систем. Он всегда был подозрительным, всегда готовым сражаться с любой угрозой. Но эта одинокая яхта не могла противостоять сконцентрированной атаке семи полностью вооруженных и агрессивных саймековских мародеров. Запертый в темном отсеке, Пирс не мог ничем помочь. Он смотрел на атакующие машины через иллюминатор, уверенный в том, что они не смогут продержаться долго. Даже его отец, который отказывался признавать поражение, выглядел так, как будто у него больше не осталось никаких трюков.

Предвкшуя близкое убийство, саймеки приближались все ближе. Пирс слышал повторяющиеся удары, раздававшиеся по кораблю. Через окно в люке, Пирс видел, как его мать и отец отчаянно жестикулировали друг другу.

Другой саймек наконец пробил защитные пластины и повредил двигатели яхты, когда корабль приближался к еще не достаточно близкой планете с обширными голубыми морями и белыми облаками. Искры вспыхнули на мостике, и подбитый корабль начал вертеться.

Ульф Харконнен крикнул что-то своей жене, затем шатаясь направился к спасательной капсуле, стараясь сохранить при этом равновесие. Катарина позвала его. Пирс не мог представить, о чем они спорили; корабль был обречен.

Огонь орудий саймеков сотряс корабль, послав Ульфа скользить вдоль палубы. Даже приращенные кормовые орудия не могли выстоять больше. Старший Харконнен старался устоять на ногах около люка в спасательную капсулу, и Пирс внезапно понял, что он хотел открыть камеру, чтобы они двое могли присоединиться к своему сыну.

Пирс прочитал по губам матери, когда она прокричала, «Нет времени!»

Инструментальная панель капсулы включилась и начался цикл проверки. Пирс колотил по люку, но они заперли его внутри. Он не мог выбраться, чтобы помочь им.

Пока Ульф бешенно пытался включить управление люком, Катарина подбежала к панели на стене и хлопнула по кнопке активации. Пока Ульф поворачивался к своей жене с изумлением и страхом, Катарина прошептала отчаянное прощание своему сыну.

С креном спасательная капсула направилась в космос, прочь от обреченной космической яхты.

Ускорение бросило Пирса на палубу, но он сумел встать на ноги и повернуться к наблюдательному иллюминатору. В то время как спасательная капсула безрассудно кувыркалась в космосе, саймековские мародеры открывали огонь снова и снова, шесть злых мыслящих машин обьеденили свою разрушительную мощь.

Харконненский корабль извергнулся как вулкан в череде взрывов ослепительным огнем, который рассеялся в вакууме… задутый вместе с жизнями его родителей.

Подобно ядру спасательная капсула устремилась в атмосферу Каладана, метая красные искры, когда она приближалась к голубым океанам, освещенных солнцем планеты.

Пирс боролся с недоработанным аварийным управлением, пытаясь предпринять маневр, но маленький корабль не реагировал, ка будто это было сопротивление машины своему хозяину-человеку. На такой скорости он не сможет выжить.

Юный наследник Харконненов сделал мучительный вдох и ударил по управлению давлением, чтобы изменить нагрузку. У него был небольшой опыт в пилотировании, хотя это его отец настоял на том, чтобы он изучил; до этого мастерство не было приоритетом для Пирса, но сейчас он должен был справиться с системами без задержки.

Оглянувшись назад, он заметил, что его преследует один из кораблей-истребителей саймеков. Искры от входа в атмосферу возросли, подобно металлическим опилкам, когда стачивают камень. Снаряды преследователя разорвались около него в атмосфере без прямого попадания.

Пирс уменьшил скорость над изолированной местностью, приближаясь к заснеженному горному хребту с злобным саймеком на хвосте, который продолжал стрелять. Сверкающие ледники окружали зазубренные пики. Один из вражеских снарядов врезался в высокий хребет, разбросав лед и камни. Пирс закрыл свои глаза и смело – не имея выбора – полетел через развалины, слыша, как они колотят по корпусу капсулы. И он едва выжил.

Сразу же после того, как он рухнул на хребет, он услышал ужасный взрыв и увидел ярко оранжевую вспышку в небе. Механический преследователь потерял управление. Уничтожен, также, как и его родители и их космический корабль….

Но Пирс знал, где были другие враги, и возможно они были недалеко.

V

Агамемнон и его саймеки теснились вокруг обломков космической яхты на непостоянной орбите, расчитывая траекторию движения единственной отделившейся спасательной капсулы. Они отметили, где она вошла в атмосферу, скорость ее движения и возможное место ее приземления. Генерал не спешил – после всего, куда мог направиться один выживший человек в этом примитивном мире?

Без приказов, один саймек, жаждущий отмщения, все-таки, подорвался на мине, выстреленной вслед за спасательной капсулой.

– Генерал Агамемнон, я намереваюсь его убить сам.

В гневе лидер саймеков помолчал, затем согласился.

– Иди, у тебя первый выстрел. Но остальные из нас не будут ждать долго.

Лидер саймеков оставил остальных сзади до тех пор, пока не сможет закончить свой анализ.

Агамемнон проиграл сигнал бедствия, который знатный пилот передал незадолго до своего уничтожения. Слова были зашифрованы, но не с помощью очень хорошего шифра; бортовой ИИ саймеков расшифровал их легко. «Это Лорд Ульф Харконнен, мы летим с наших владений на Хагале. Мы находимся под атакой мыслящих машин. Мало шансов, что мы выживем.»

Такие поразительные способности к предсказанию. Агамемнон предположил, что спасшийся на борту спасательной капсулы тоже должен принадлежать к знатной семье, если это не сам лорд.

Тысячу лет назад, когда Агамемнон и его девятнадцать союзников захватили Старую Империю, группа отдаленных планет обьеденились, чтобы сформировать Лигу Благородных. Они защищали себя от тиранов, продолжали защищать от Омниуса и его мыслящих машин. Компьютеры не держали зла и не желали отмщения…но саймеки имели человеческий разум и человеческие эмоции.

Если спасшийся в спасательной капсуле, приземлившейся на Каладане, был членом вызывающей Лиги Благородных, генерал саймеков хотел лично участвовать в допросе, пытке и окончательной казне.

Через несколько минут, тем не менее, он получил последнюю передачу незадолго до того, как преследовавший человека саймек потерпел аварию.

– Глупая миссия. В следующий раз я хочу, чтобы все было сделано правильно, – сказал Агамемнон. – Отправляйтесь, найдите его до того, как он сможет спрятаться в дикой местности. Я дам охоту четырем из вас – и соревнование. Награду тому саймеку, кто найдет и убьет жертву первым.

Корабли других саймеков устремились прочь от обломков словно горячие пули в облаках. Сбежавший человек, невооруженный в своей едва способной маневрировать капсуле, очевидно не протянет долго.