Текст книги "Лэндон и Шей. Влюбиться заново"

Глава 7

Лэндон

Когда я вошел в кабинет доктора Смит, она не закинула ноги на стол. Она не подбрасывала в воздухе мячик и не улыбалась своей глупой улыбкой. Она не попросила меня назвать три хорошие вещи, которые произошли за последние сорок восемь часов, и я был за это благодарен.

Мне нечего было сказать.

Она сидела и смотрела на меня так, словно хотела забраться мне в голову и понять, как сильно меня надломила смерть отца. Ответ: очень.

Раны оказались настолько глубоки, что больше всего мне хотелось притвориться, будто их не существует.

– Лэнд?

– Пустота, – оборвал я ее.

– Что?

– Вот что я чувствую. Я чувствую себя опустошенным. Я не знаю, действуют ли мои лекарства, потому что я ничего не чувствую. Только пустоту.

Она кивнула:

– Отчаяние – нормальное чувство после смерти близкого человека.

– Нет. Вы меня не поняли. Я сказал, что чувствую пустоту, а не отчаяние.

– Да, я знаю, но иногда эти две вещи легко перепутать.

– Не решайте за меня, что я чувствую! – рявкнул я, вцепившись руками в подлокотники.

Мгновенно почувствовав сожаление, я закрыл глаза.

– Извините. Я не хотел срываться.

– Нет, это хорошо. Гнев – это хорошо. Знаешь почему? Потому что, если ты срываешься, значит, ты не опустошен. Я думаю, что твои чувства противоположны пустоте, Лэндон. Я думаю, ты чувствуешь слишком много. Прямо сейчас ты испытываешь все существующие на свете эмоции и не можешь с ними справиться. Ты находишься в режиме перегрузки, и из-за этого тебе кажется, что ты не способен ни на что повлиять.

– Как мне это исправить? – прошептал я сквозь стиснутые зубы. – Как мне исправить себя?

Она вздохнула и потерла лоб:

– В первую очередь тебе нужно осознать, что ты не сломлен – ты скорбишь.

Я позволил этим словам проникнуть в мое сознание и поерзал на месте.

Так ли это? Горевал ли я по человеку, который не хотел меня знать, пока был жив?

Нет. К черту его.

К черту его за то, что он не хотел меня знать, к черту его за то, что ему было все равно, и к черту его за то, что он умер.

– Это лекарства, – прокомментировал я, сцепив пальцы.

– С лекарством, которое ты принимаешь, все в порядке.

– Не знаю. Может, стоит попробовать что-нибудь еще, – проворчал я, почесывая шею.

– Дело не в лекарстве, – еще раз заявила доктор Смит.

– Откуда вам знать? Вы не я.

– Как ты чувствовал себя до того, что случилось с твоим отцом?

Я перебрал в памяти дни, предшествовавшие смерти отца. Я думал о Шей и ее улыбке, о том, как мы смеемся, целуемся, занимаемся любовью. О том, как хорошо, как легко было рядом с ней. Об актерских возможностях, которые мне открылись, о том, как сбываются мои мечты, о том, что у меня появились чертовы мечты. У меня. Настоящие мечты. Раньше я жил только кошмарами.

Последние несколько недель я не чувствовал ничего, кроме настоящей жизни.

Я опустил голову и уставился на ковер.

– Это горе? – спросил я.

Она кивнула:

– Да. Это горе.

Черт.

Я так надеялся, что смогу принять лекарство, чтобы просто избавиться от этой боли.

Кто знает, сколько времени это займет? У меня нет ни времени, ни сил справляться с горем. Итак, в таком случае я поставлю его на паузу и задвину в самый дальний угол. С головой уйду в работу и персонажей, которых должен буду сыграть.

По крайней мере, это позволит мне хотя бы ненадолго забыть о том, каково это – быть мной.

Я прочистил горло:

– Я не думаю, что хочу продолжать.

– Продолжать что?

– Продолжать наши встречи. Мой рабочий график стал довольно загруженным, и у меня просто не хватит времени на терапию.

– Что? Лэндон, нет. – Впервые за все время доктор Смит выглядела обеспокоенной. – Сейчас это нужно тебе больше, чем когда-либо раньше. Я вижу, что с тобой происходит. Ты чувствуешь, что мир вокруг тебя рушится, но это не так. Ты добился больших успехов. Не отступай. Давай продолжим распаковывать эти коробки.

В моей памяти всплыло одно из последних замечаний отца в мой адрес.

Будь готова к тому, что однажды он сломается и ты останешься один на один с его хаосом.

Я не хотел в это верить. Не хотел ломаться и причинять другим людям боль. Не хотел быть слабым ничтожеством, каким меня называл папа. Я не хотел быть похожим на Ланса.

В последнее время мне стало трудно дышать, и я знал, что это означало – я оказался в нескольких шагах от того, чтобы снова начать двигаться по спирали. Вниз, вниз, вниз, обратно во тьму. Но я не хотел этого допускать. У меня не было времени на горе или на очередной заурядный приступ депрессии, и я знал, что если я продолжу копаться в своем дерьме с доктором Смит, то еще больше погружусь в чувства, которые хочу держать под замком.

Я не хотел переживать свою травму. Я хотел стать лучше.

Я думал, что мне становится лучше.

– Это к лучшему, док. Спасибо за все, что вы сделали, – сказал я, вставая со стула и направляясь к выходу.

– Лэндон, подожди. Пожалуйста, – умоляла она.

Я повернулся, чтобы посмотреть на нее.

Она вздохнула, и ее глаза заблестели:

– Ты хороший человек, который заслуживает счастливой жизни. Не отказывайся от этого. Не проигрывай этот бой. Если ты оттолкнешь меня, доверься кому-то другому. Найди кого-нибудь, кому сможешь открыться. Отгородиться от мира и заставить себя поверить в то, что ты один, легко, но это не так. Даже в темные дни всегда есть кто-то, кто протягивает тебе руку.

– Ага. Хорошо.

– Не забывай, – она улыбнулась мне грустной улыбкой, – моя дверь всегда открыта.

Выйдя из кабинета доктора Смит, я надел маску. И это моя ошибка. Я носил ее так долго, что маска стала частью меня. Фальшивая улыбка, фальшивый смех, фальшивая жизнь – все для того, чтобы скрыть боль, переполняющую меня изнутри. К счастью, я был актером в Голливуде – столице фальши. Я мог притворяться сколько угодно, и никто бы и глазом не моргнул. Для них я был Лэндоном Пейсом – беспечным актером, но я знал, что маска не сможет спасать меня вечно. Несмотря ни на что, маски всегда трескаются.

И когда этот момент наступил, моя маска разлетелась на миллионы кусочков.

1 августа 2005 г.

Сатана!

Хей, я решила вернуть нашу традицию и отправить письмо, хотя я пишу тебе сообщения каждый божий день. Трейси вернулась из-за границы, и, по-моему, между нами что-то не так. Может, я все это выдумала, но мне кажется, что она постоянно огрызается и критикует каждое мое слово. Это мелочи, но с каждым днем их становится все больше и больше. На днях она накричала на меня, потому что я допила молоко и не успела купить новую упаковку. И все эти мелочи меня ужасно раздражают.

Например, если я скажу, что мне нравится свитер, она назовет сотню причин, по которым он мне не подходит. «Твои плечи будут выглядеть слишком громоздкими. Цвет не сочетается с твоей кожей». Сплошной негатив.

Рейн сказала, что наши с Трейси отношения всегда были такими. Думаю, я просто не обращала на это внимания, а сейчас она вернулась, и я посмотрела на нее свежим взглядом. Мама сказала, что с возрастом люди меняются и, возможно, мы с Трейси просто двигаемся в разных направлениях.

К слову, я все-таки купила этот свитер – с громоздкими плечами и так далее.

Как ты? Как Сара Симс?! Ты сказал ей, что я ее обожаю? Ты попросил ее автограф? Ты предложил ей на мне жениться? Жду положительный ответ на все вышеперечисленное.

Как насчет того, чтобы я приехала к тебе в гости? Я напишу, когда смогу вырваться с учебы. В конце концов, можно приехать и на выходные.

Я скучаю по тебе, Лэндон.

Не могу дождаться, когда мы снова окажемся в одном часовом поясе.

Цыпа.

P. S. Сладости для моего Сладкого. Но, думаю, тебе не следует их есть – они остались с прошлого Дня святого Валентина. Хэнк подарил их Рейн, а она их так и не выбросила. Так что не советую их пробовать – если только тебя не интересуют конфеты семимесячной давности.

ОТ: [email protected]

КОМУ: [email protected]

ДАТА: 1 сентября 2005 г., 16:23

ТЕМА: Как твое сердце?

Сатана!

Эй, ты. Я отправила тебе блокнот около месяца назад и только недавно поняла, что тебя, возможно, даже нет дома и ты не сможешь его забрать. Все время забываю про твой безумный рабочий график. Я даже не знаю, когда ты вернешься домой и проверишь почту.

В блокноте я описала все новости из моей жизни. На мой взгляд, это не слишком интересно. В основном я хотела проведать тебя и узнать, как ты чувствуешь себя после потери отца. Надеюсь, ты о себе заботишься. Ты можешь связаться со мной в любое время. Не важно, днем или ночью.

Это просто короткое и милое письмо. Представь, что я посылаю тебе жевательных червячков. Они тоже короткие и милые.

Цыпа.

P. S. Как твое сердце?

P. P. S. Я знаю, что это глупо, и я уверена, что ты в порядке, но если нет – пожалуйста, дай мне знать. Я люблю тебя и начинаю волноваться.

Шей: Привет, Лэндон. Я пишу, чтобы узнать, в порядке ли ты. Прошла неделя с тех пор, как я отправила письмо по электронной почте, поэтому я решила отправить еще и сообщение. Все хорошо?

*

Шей: Эй. Прошло больше месяца с тех пор, как я получала от тебя весточку. Пожалуйста, ответь. Я схожу с ума.

*

Шей: Шесть недель и четыре дня. Где ты? Не знаю, как связаться.

*

Шей: Два месяца. Я чувствую, что ты закрываешься от меня, Лэндон, и это меня пугает. Мы проделали такой долгий путь. Я знаю, что ты все еще страдаешь после смерти отца, но, пожалуйста, знай, что ты всегда можешь со мной поговорить. Ты можешь открыться мне – так же как раньше. Я всегда буду рядом. Пусть даже не в романтическом ключе, а как друг. Ты мой лучший друг, Лэндон, и мое сердце болит от одной мысли о том, что тебе плохо.

Если ты не можешь поговорить со мной, пожалуйста, дай знать, что рядом с тобой есть кто-то, кому ты можешь довериться. Пожалуйста, дай знать, что ты не тонешь в своих мыслях. Ты нужен нам здесь, Лэндон. Не позволяй депрессии затянуть тебя на дно. Ты сильный, и ты не один. Даже если иногда тебе кажется, что это так. Я люблю тебя – дважды. Пожалуйста, напиши мне.

*

Шэй: Я смотрела твое интервью и видела фальшь в твоей улыбке. Я не знаю, что происходит, Лэндон, но я вижу, что тебе больно. Тебе не нужно притворяться со мной. Если в этом мире и есть человек, с которым ты можешь быть настоящим, то это я. Я видела твои шрамы, и они меня не пугают. Вернись ко мне и позволь себе выпустить боль. Я не дам тебе упасть. Я здесь.

Глава 8

Шей

Одним ноябрьским днем я подошла к почтовому ящику, чтобы посмотреть, не пришло ли письмо от Лэндона. Я постоянно проверяла почту, хотя и знала, по каким дням почтальон доставляет письма.

Все еще ничего.

Очередной укол разочарования обжег мое сердце, и, направившись к дому, я остановилась у самого крыльца. На ступеньках сидел мальчик. Мой мальчик.

Мое сердце едва не остановилась, и я бросилась к нему. Его плечи были сгорблены, а голова низко опущена – он, не моргая, смотрел на свои ботинки. Грязные каштановые волосы свисали вниз, закрывая его лицо.

– Лэндон… что ты здесь делаешь? – спросила я, пытаясь справиться с миллионом мыслей, пролетающих в моей голове.

Какая разница, как он здесь оказался? Я просто хотела обнять его – очень, очень крепко.

– Он сказал, что я сломаюсь. Я не хотел, – пробормотал он.

– Что ты имеешь в виду? Кто это сказал?

– Мой отец. Он сказал, что я сломаюсь и ты останешься один на один с моим хаосом. Я не хотел, чтобы это произошло, но я не знаю, куда еще мне идти, – он посмотрел на меня с застывшей в глазах болью. – Думаешь, я виноват в его смерти? – спросил он, и по его щекам покатились слезы. – Я убил своего отца?

Я бросилась к нему и обхватила его руками. От него сильно пахло виски и еще кое-чем; двумя вещами, к которым он не возвращался уже долгое время.

О Лэндон.

Куда ты ушел и как мне тебя вернуть?

– Нет, конечно, это не твоя вина. Ни в коем случае.

– Может, он действительно хотел, чтобы я на него работал. Может, он был бы жив, если бы я был таким, как он хотел.

– Лэндон, ты же знаешь, что это неправда. Твой отец был болен… и это не имело к тебе никакого отношения.

– Тогда почему мне кажется, что это моя вина – так же как с Лансом?

– Ты не виноват в смерти Ланса. Ни в чем из случившегося не было твоей вины.

Это происходило прямо на моих глазах… он снова погружался в свои мрачные мысли.

Он всхлипнул и потер рукой под носом, задыхаясь на каждом слове.

– Мне жаль, Шей. Я облажался, – пробормотал он. – Я не хотел, чтобы ты видела меня таким, но черт… – Он снова и снова проводил рукой по губам, а из его глаз без остановки текли слезы.

Дрожа всем телом, он рыдал, сидя на крыльце моего дома. Под кайфом, пьяный и уничтоженный.

– Пошли, – сказала я, поднимая его на ноги. Обняв его за талию, повела к двери. – Давай приведем тебя в порядок.

– Не связывайся с этим дерьмом, – пьяно прошептал он, шатаясь взад-вперед, пока я пыталась удержать его на ногах. – Тебе не стоит иметь дело с моим гребаным хаосом.

– Ш-ш, – шепнула я ему, зная, что в нынешнем состоянии он вряд ли способен понять, что я говорю. – Давай просто примем душ, хорошо?

Он кивнул в знак согласия.

Пока я вела его через гостиную, сидящая на диване Трейси смерила нас взглядом.

– Что происходит? – Ее глаза переместились на Лэндона: – Он пьян? Сейчас три часа дня, – заметила она. – Вторник!

– Не сейчас, Трейси, – бросила я, направляясь в ванную.

Последнее, что мне было нужно, – ее колкости. Мы зашли в ванную, и я заперла за нами дверь. Лэндон прислонился к стене, а я включила душ и убедилась, что вода достаточно теплая.

– Черт, прости, Шей. Мне очень жаль, – повторял он.

Я ничего не ответила. Помогла ему снять одежду и забраться в душ.

– Зайдешь со мной? – спросил он.

Я тоже разделась и вошла вслед за ним. Горячая вода захлестнула нас, и, взяв шампунь в руки, я начала втирать его в волосы Лэндона. Затем я намылила его тело – он все еще был не в себе и покачивался из стороны в сторону. Мой собственный разум, в свою очередь, играл со мной в игры – в сознании одно за другим возникали воспоминания из прошлого.

– Мама, что ты делаешь? – спросила я, проходя мимо ванной.

Папа сидел в душе, сгорбившись.

– С папой все хорошо?

Он не выглядел хорошо. Его глаза были закрыты, и он медленно раскачивался взад-вперед.

– Он в порядке, Шей, – ответила мама, торопясь выгнать меня из ванной. – Возвращайся в постель. Я скоро приду.

Я попыталась оттолкнуть воспоминания, но ситуация была слишком свежа в моей памяти – сейчас я заботилась о Лэндоне так же, как мама об отце.

Пока я вела его в свою комнату и укладывала на кровать, меня преследовало жуткое предчувствие. Засыпая, он продолжал извиняться, и я обвила руками его тело, не в силах закрыть глаза. Что пережил Лэндон за последние несколько недель? Я видела его в журналах, читала его интервью – он выглядел счастливым и широко улыбался. Но в тот день у меня дома появился совсем другой человек. Мальчик, лежащий на моей кровати, был сломлен, покрыт шрамами и истекал кровью от ран, нанесенных демонами, захватившими его разум.

Было ясно, что человек, которого он показывал миру, – притворство.

Мальчик, который лежал в моей постели той ночью, был настоящим Лэндоном. Сломленным Лэндоном.

Мальчиком, который потерял отца и винил в этом себя.

Когда он проснулся среди ночи, я все еще не спала.

Он повернулся ко мне и слабо улыбнулся:

– Привет.

– Привет. Ты в порядке?

Он снова улыбнулся мне, и я покачала головой:

– Только правда, никакой лжи.

Его улыбка исчезла, и он провел пальцем под носом.

– Нет, – признался он. – Я не в порядке.

Я прижалась к нему лбом и коснулась его губ.

– Скажи, что тебе нужно?

– Ты, – прошептал он, положив руку мне на затылок.

Его язык скользнул по моей нижней губе, и он нежно втянул ее в рот.

– Мне нужна ты.

Я дала ему то, в чем он нуждался. Я отдала ему себя – всю. Он раздел меня и завладел моим телом, поглотил меня целиком. Моя спина выгибалась от его прикосновений, от его пальцев, блуждающих по моему телу, от того, как он ласкал и покусывал мои соски.

Когда Лэндон вошел в меня, я чуть не заплакала от удовольствия. Господи, я скучала по нему. Я скучала по его прикосновениям, по его поцелуям, по его теплу. Но в ту ночь все было иначе – не так, как обычно. Как будто что-то внутри его выключилось и он превратился в машину, работающую на предельной скорости. Когда он потянул меня за волосы и прижал к кровати, мне стало ясно, что в ту ночь мы не занимались любовью. Он трахал меня – грубо, глубоко и быстро.

Я стонала, понимая, что его способность контролировать мое тело должна вызывать беспокойство, но все еще этим наслаждаясь. Я эгоистично хотела, чтобы он использовал меня до тех пор, пока его боль не утихнет. Если секс со мной позволял ему хотя бы на несколько секунд забыть о демонах, поглотивших его сознание, я была готова ему отдаться. Я была готова сделать все возможное, чтобы он смог почувствовать себя лучше.

Я любила его и знала о его проблемах. Наступит утро, и мы сможем поговорить. Мы сможем погрузиться в его мысли, сможем обсудить каждую из них. Я выслушаю все его боли и страхи и помогу ему справиться. Покажу ему, что он не один.

Единственная проблема заключалась в том, что, когда я проснулась, его уже не было. Все что мне осталось – записка, лежащая на его подушке.

«Прости».

*

Лэндон, похоже, много работал, используя это как предлог, чтобы не справляться со своими эмоциями.

Ему было легко отгородиться от своих проблем, если он воплощал характер, и я подумала, что именно это он и делал: отключал свои чувства до тех пор, пока их не стало слишком много и он не оказался на моем пороге.

Каждые несколько недель он возвращался ко мне и уносил с собой еще один кусочек меня, когда уходил. Он занимался со мной любовью сильно и глубоко, никогда не говоря ни слова о беспорядке в своем уме. А утром его уже не было.

Шли месяцы, а он все так же не напоминал о себе – и в моем сердце снова поселилось беспокойство. Новый год прошел без единой весточки от Лэндона, День святого Валентина пролетел, а рядом со мной не было любимого, с которым я могла бы его отпраздновать.

– Наверное, он просто занят работой, – рассуждала Рейн однажды вечером, когда наша троица сидела в столовой, ела китайскую еду и делала домашнее задание.

– Чтобы отправить гребаное сообщение, не нужно много времени, – возразила Трейси. – Я думаю, он просто морочит тебе голову.

– Трейси! – задохнулась от возмущения Рейн. – Как ты можешь так говорить?

– Это вполне возможно. Он работает с такими девушками, как Сара Симс. Она всего лишь самая красивая женщина в мире. Разве можно винить его за то, что он ушел?

– Конечно можно, – согласилась Рейн. – Но он никогда так не сделает, потому что он – Лэндон и он действительно любит Шей.

– Я просто говорю, что его окружают искушения. Они с Шей даже не похожи на настоящую пару. Они почти не видятся, а когда встречаются, он только и делает, что ноет. Неудивительно, что он может захотеть ту, которая прямо у него перед носом.

– Если ты будешь продолжать в том же духе, я оторву тебе язык, – пригрозила Рейн.

Я не сказала ни слова – честно говоря, я и сама не знала, что думать. Была сбита с толку. Мне казалось, что с каждым днем я все больше и больше похожу на свою мать – я стояла у окна и ждала, когда мужчина ко мне вернется. Он приходил, а потом снова исчезал.

Девочки продолжали говорить обо мне так, словно меня не было в комнате, и в каком-то смысле это соответствовало действительности. Мои мысли находились далеко от учебы, китайской еды и болтовни подруг.

– Стоит заметить, – сказала Трейси, запихивая в рот яичный рулет, – они почти никогда не разговаривают по телефону.

– Какое это имеет значение? Некоторые люди не любят разговаривать по телефону, – возразила Рейн.

– Но они же встречаются на расстоянии. Это странно, вот и все. Как будто ты со всем смирилась, Шей.

– Какого черта, Трейси? Что за паразит заполз в твою задницу? – выпалила Рейн в ответ на ее резкие комментарии.

– Я просто хочу сказать, что она заслуживает большего, чем те крохи, которые он ей дает. Эти отношения – жалкое зрелище. Не могу представить, чтобы я тратила свое время, тоскуя по парню, который даже не удосуживается ответить на мое сообщение, а потом заявляется, чтобы просто меня трахнуть и уйти в закат. Может, слава вскружила ему голову и он решил, что может получать все, что захочет. В любом случае, так нельзя. Он хотя бы разговаривает с тобой, когда приходит, или вы просто занимаетесь сексом?

Хотела бы я сказать, что мы не просто занимаемся сексом, но это было бы ложью.

Трейси была права. Я знала, что за эти годы мы много раз сталкивались лбами, но на этот раз ее слова были правдивы. Я много раз писала Лэндону электронные письма и сообщения, но не получила ни одного ответа.

Ни. Одного. Ответа.

Но, когда он появлялся на моем крыльце, я по глупости впускала его обратно – так же как мама много лет впускала отца.

Что я делала? Кем я становилась?