Текст книги "Эрна Штерн и два ее брака"

Глава 4

На занятия я ехала с радостью, не только потому, что наконец увижу Олафа, воображение которого собиралась поразить, но и потому, что наконец вырвалась из цепких сестринских рук. Как назло, первым из знакомых, кого я увидела по приезде в академию, оказался Штаден. Приподнятое настроение, возникшее от мысли о скорой встрече с тем, ради кого я испытывала муки ношения корсета, медленно, но неуклонно поползло вниз. Барон окинул меня взглядом с ног до головы и выразительно поднял левую бровь:

– Штерн? Глазам своим не верю. Какое преображение! Тебя в вашей деревне пугало ограбило, а ты отбиться не смогла? Бедная, какой у тебя, наверное, был шок! Надеюсь, лекари душ уже оказали тебе необходимую помощь?

– Штаден, держался бы ты от меня подальше, а то мое терпение не безгранично, – не выдержала я, обходя его по широкой дуге.

Он гадко хмыкнул и пошел по своим делам. А я направилась в свою комнату, к Грете. Подруга уже день как приехала, и ее многочисленные наряды украшали все поверхности нашей комнаты.

– Эрна! Ну наконец-то! Как практика?

Ее вопрос окончательно испортил мне настроение, и так пошатнувшееся после встречи с «мужем». Мне сразу вспомнились мой глупый поступок в Борхене под виселицей и нерешенный вопрос с разводом.

– Да как она может быть в компании Штадена? – не выдержала я. – Лучше про свою расскажи.

Зря я это сказала. После моих слов на Гретином лице проступило жадное любопытство, и я поняла, что сейчас и она примется меня мучить.

– Ты со Штаденом ездила? – завистливо простонала подруга. – О, как бы я хотела быть на твоем месте! Про него такое рассказывают! Он к тебе приставал, наверное?

– Я не в его вкусе, – мрачно сообщила я. – Он меня назвал толстой деревенской дурой.

– Да? – с сомнением посмотрела Грета. – С чего бы это вдруг?

– У него спроси.

Я вспомнила недавнюю встречу с самодовольным хамом, который для меня даже слов приветствия не нашел, и мне так обидно стало, что голос дрогнул, а на глаза навернулись слезы.

– Тебя это так расстроило? – участливо спросила Грета.

– Меня? Расстроило? Мне вообще его мнение не интересно! Грета, он меня так довел за практику, что меня трясет от одного его имени. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Более приятном.

– Кстати, о приятном, – оживилась подруга, – Олаф заходил, спрашивал про тебя. Думаю, как он тебя в этом платье увидит, так вообще голову потеряет. Такое красивое и тебе идет.

– Сходить к нему? – неуверенно спросила я.

– Еще чего! Сам прибежит! Чем меньше за парнем бегаешь, тем больше он тебя ценит. Запомни, – наставительно сказала она.

Тоже мне, специалист по романтическим отношениям. Сама-то к Марку постоянно ходит. Правда, он тоже у нас проводит достаточно много времени. Но увидеть Олафа очень хотелось. Я начала подумывать, не пойти ли мне к нему, когда разложу привезенные вещи. Но Грета оказалась права. Не прошло и получаса, как он опять заглянул. Я радостно улыбнулась:

– Привет.

– Привет. Я зашел напомнить, что завтра первый танец мой, – смущенно сказал он, что, впрочем, не мешало ему улыбаться мне в ответ.

– Думаешь, я могла забыть?

– За лето много чего могло случиться, ты могла и передумать.

Да, за лето много чего случилось, но уж Олафа я точно в известность ставить не буду. Зачем ему это знать? На наш завтрашний танец мое случайное временное замужество никак не повлияет.

– Я тебя успокою, – ворчливо сказала Грета. – Она не забыла и не передумала. Олаф, до завтра еще целый день, пригласил бы девушку прогуляться.

– Грета! – шокированно сказала я.

– Что Грета? Да вы так все время учебы кругами друг вокруг друга будете ходить, а дальше одного танца не продвинетесь. Вот скажи мне, Олаф, ты хочешь ее поцеловать?

Да, в напористости Грете уступали практически все мои знакомые. Я возмущенно на нее посмотрела, но не устыдила. Она продолжала ждать ответа от моего друга, не обращая ни малейшего внимания на мои взгляды. Парень весь залился краской, но твердо ответил:

– Конечно.

– Вот! Я уверена, что и она хочет, чтобы ее поцеловали. Так что идите, дети мои, и без поцелуя не возвращайтесь! – наставительно сказала подруга и гордо на меня посмотрела.

– Грета! – возмутилась я.

Но совесть у нее даже не попыталась хоть немного, хоть ради приличия, погрызть хозяйку, которая выглядела необычайно довольной своим поступком. Тогда я взяла Олафа за руку, и мы пошли гулять. По Гаэрре можно было гулять бесконечно, и мы так славно провели день вдвоем, даже в кафе немного посидели. Мы ели мороженое, Олаф смотрел на меня, я – на него, и мы были так счастливы. А когда он проводил меня до комнаты, то все-таки набрался смелости и меня поцеловал. Мой первый в жизни поцелуй! Он был таким волшебным… Таким нежным… Таким запоминающимся… И немножко волнующим… И это было так прекрасно…

– Если бы не я, он бы тебя не только не поцеловал, но даже погулять бы не пригласил, – заявила на следующий день Грета. – Он хороший парень, только уж больно неторопливый, его постоянно тормошить надо. И если ты не возьмешь это дело в свои руки, то найдется другая, более смелая, и уведет твоего Олафа.

– Если уведет, значит, он меня не любит, – парировала я.

– Вовсе нет, он может посчитать, что ты его не любишь. Ты ведь только краснеешь и стесняешься, а прямо ни в жизнь не скажешь.

– Мне не кажется, что вешаться на шею – это хорошая идея, – возразила я.

– Не вешаться на шею, а проявлять разумную инициативу!

Грету не переспоришь, так что я махнула на нее рукой и отправилась мыть голову. Любимая Шарлоттина прическа требовала тщательной подготовки – предполагалось, что волосы упадут красивой блестящей волной, а не свалятся тусклой жирной паклей! Мои волосы промыть и высушить – задача не из легких, я все порывалась их срезать покороче, но сестра, а потом Грета постоянно меня отговаривали. «Укоротить всегда можно, а попробуй такую красоту опять отрастить», – главный аргумент. А кто ее видит, эту красоту, если она все равно постоянно в косу заплетена?

Я сидела, расчесывала свою шевелюру и страдала. Шевелюра подсыхала, но медленно, закручиваясь в произвольные локоны. Я не рискнула использовать для сушки волос магию – результат для подобных заклинаний не всегда предсказуем, а рисковать перед балом я не хотела. Хорошо, если только лишний раз помыть придется, а если облезу? Нет уж, я лучше по-простому, так надежнее. Грета куда-то убежала, и больше некому было надо мной подтрунивать, хотя без нее сразу стало как-то скучновато. Волосы долго не хотели сохнуть, но наконец я решила, что они к укладке готовы Я аккуратно закалывала в необходимых местах, да еще и проверяла в зеркале точность выполнения. Сестры не было рядом, а без ее подсказок вероятность ошибки возрастала. Мне казалось, что я делаю все правильно, и мне дали возможность в этом убедиться. Когда мне осталось только последнюю шпильку пристроить, ту самую, что должна удерживать прическу, в дверь постучали, я резко повернулась… Все сооружение рассыпалось, разметав шпильки по всей комнате. Открывать я пошла, уже заранее не питая добрых чувств к пришедшему. За дверью стоял Штаден. Вот кто бы сомневался? Все проблемы в моей жизни только от него! Увидев меня в таком виде, он восхищенно присвистнул:

– Оказывается, ты не так безнадежна, Штерн.

Если это был комплимент, то он меня не порадовал. Услаждать его своим видом я не собиралась.

– Чего тебе надо, Штаден? – нелюбезно поинтересовалась я.

– Штерн, поскольку формально ты моя жена, то я не хотел бы наблюдать за твоими романами.

– Не хочешь – не наблюдай. – Я захлопнула дверь перед его носом.

Будет он мне указывать! Я вот тоже наблюдать за ним не хочу, но я же не бегаю к нему с требованиями, чтобы он покинул нашу академию и меня не позорил. Есть у меня романы, нет – какая ему разница?

– Я тебя предупредил, – крикнул он через дверь и ушел.

Я вздохнула. Не потому, что он ушел, а потому, что мне сейчас придется переделывать все заново. Я собирала шпильки с пола и утешала себя, что случившееся можно считать генеральной проверкой – ведь я впервые делала все без присутствия сестры. Но успокоиться оказалось неожиданно сложно. Вот ведь гад! Он что, серьезно считает, что имеет право мне что-то диктовать? Тоже мне, «муж» нашелся! Я ему не пеняю на слишком бурную личную жизнь, хотя оснований у меня намного больше, вот пусть и он в мою не лезет. Я кипела от возмущения. Несмотря на это, во второй раз мне удалось довести прическу до победного конца. Воткнув последнюю шпильку, я покрутила головой, убеждаясь, что на этот раз моя работа не развалится, пусть хоть десять Штаденов устроят свои пляски под моей дверью. Тут как раз пришла Грета и оценила мои старания:

– Ох ты, как здорово получилось!

– Еще бы, – гордо сказала я. – Прическа с секретом, которая в свое время произвела неизгладимое впечатление на будущего мужа сестры! В Шарлоттином исполнении, конечно.

– А какой секрет? – тут же заинтересовалась подруга.

Я объяснила, что бывает с этой прической от вытаскивания одной шпильки. Грета воодушевилась и попросила показать, но я наотрез отказалась – третью укладку за сегодня я уже не выдержу. Подруга задумалась, не сделать ли ей такую, но потом решила, что раз все равно у нее волос меньше и эффекта такого не будет, то и утруждаться незачем.

– Для Олафа стараешься, – подколола она.

– Конечно, – обезоруживающе ответила я ей.

В самом деле, ведь не для Штадена же мне стараться? И чего такого плохого, что я стремлюсь понравиться своему парню? Я мечтательно улыбнулась, представляя, как мы сегодня встретимся на балу.

– А давай я тебя еще подкрашу, – азартно предложила подруга. – Чтобы у твоего Олафа даже дыханье перехватило!

– От ужаса? – уточнила я. – А то помню, как ты Марка чуть до сердечного приступа не довела!

– Это я под зомби гримировалась! – возмутилась Грета. – Неужели ты думаешь, что я такую свинью подруге подложу? Я тебя осторожненько, в нужных местах подкрашу. Ну в конце концов, не понравится – смоешь.

Я немного подумала и согласилась. Я хотела выглядеть сегодня так, чтобы у Олафа даже сомнения не возникло в своем чувстве ко мне. Чтобы я была для него совершенно неотразимой. Такой, чтобы рядом со мной все остальные блекли. Я закрыла глаза и отдала себя во власть Греты. Через полчаса она удовлетворенно сказала, оглядывая дело рук своих:

– Ну вот, сама смотри! Королева, и только! Такую красоту этому тюфяку даже показывать жалко, не оценит.

Но она оказалась не права – Олаф оценил, да еще как оценил! Он весь вечер не сводил с меня восхищенных глаз. Я смущалась, но это не мешало нам с удовольствием танцевать. Когда на улице совсем стемнело и осветительные шары под потолком засияли во всю силу, я вспомнила о своей стратегической прическе. Выставлять ее на всеобщее обозрение не хотелось, и без того уже результат видел совсем не тот. Наверное, мои мысли как-то незаметно передались Олафу, потому что мы неожиданно для обоих оказались в пустой аудитории. Я потихоньку вытащила нужную шпильку и засунула ее за корсаж. Олаф потянулся к моим губам, я с энтузиазмом ответила. Должна признать, что второй поцелуй был ничуть не хуже первого. Да и третий тоже… Короче говоря, мы вовсю целовались, когда вдруг дверь открылась, и на пороге возник Штаден с неизвестной мне девицей с первого курса.

– Покинули помещение, – скучным голосом сказал он.

Его появление не просто было возмутительным, оно было совершенно не вовремя. Очень похоже, что этот тип задался целью испортить мне всю оставшуюся жизнь.

– Чего это ради? – не стала я себя сдерживать. – Мы сюда пришли первыми. Вам надо, вы и ищите пустую аудиторию.

– В самом деле, – поддержал меня Олаф. – Шли бы вы отсюда.

То, что произошло дальше, было для меня совершенно неожиданным. Штаден плавным движением перетек к нам и заехал моему другу в подбородок. От удара Олаф отлетел метра на два и упал на пол. Я испуганно ахнула.

– Ты совсем с ума сошел? – негодующе сказала я барону. – Ты что здесь устраиваешь?

Не дожидаясь его ответа, я направилась к своему парню. Сознания он не потерял, но выглядел несколько сбитым с толку, не осознающим происходящее. На первый взгляд помощь лекаря ему не требовалась, но такой удар бесследно пройти не мог.

– Так, Штерн, нам надо поговорить, – сказал Штаден и дернул меня к себе за руку.

Мои волосы от резкого движения ожидаемо рассыпались, полностью закрыв спину. Только вот Олаф, на реакцию которого я рассчитывала, сидел на полу, потряхивая головой и потирая челюсть, и совсем на меня не смотрел, а мнение «мужа» мне было неинтересно, да он и не обратил на данный факт никакого внимания. Наверное, потому что сегодня это уже видел. Штаден потащил меня по коридору. Его девица испуганно проблеяла вслед:

– Кэрст, а как же я?

– Жди меня здесь, я скоро вернусь, – не оборачиваясь, ответил он.

Штаден волок меня в мужское общежитие. Я пыталась упираться, но безрезультатно. Встречные оборачивались, но вмешаться так никто и не рискнул. Это меня очень неприятно поразило. У нас не академия, а сборище трусов! Наконец «муж» втащил меня в свою комнату и начал:

– Штерн, пока мы женаты, изволь вести себя прилично.

– Значит, я буду «вести себя прилично», а ты станешь окучивать всех окрестных девиц? Это дискриминация! – возмутилась я.

– Я же мужчина, у меня есть определенные потребности, – нагло заявил он.

– У меня тоже есть определенные потребности!

– У тебя? Не смеши меня, Штерн, какие потребности? Обниматься с этим придурком по темным аудиториям?

– Не только!

– Штерн, все твои потребности я могу удовлетворить полностью, не особо и напрягаясь, – заявил он и впился поцелуем в мои губы.

Как же это было непохоже на нежные прикосновения Олафа! Поцелуй был грубым, отвратительным. Жесткие руки удерживали, не давая вырваться или хотя бы отвернуться. Меня охватило чувство гадливости, и я отчаянно замолотила кулаками по груди Штадена, пытаясь освободиться, и наконец это мне удалось.

– Ты… ты… ты скотина! – заорала я и попыталась дать ему по физиономии. – Гадкая, мерзкая, грубая скотина!

От слез еле удавалось удерживаться. Но нет, такого удовольствия я ему не доставлю!

– Что, не понравилось? – ухмыльнулся он, перехватывая мою руку. – Так вот, Штерн, если ты и дальше намерена меня не слушать и продолжать в том же духе, я могу дойти и до взыскания супружеского долга. Поэтому тихо сидишь здесь до утра. Поняла?

От его приказного тона я разозлилась еще больше.

– Еще чего выдумал!

– Если удерешь, пострадает твой мальчик. Обещаю. А утром можешь быть свободна.

Говорил он на первый взгляд спокойно, но как-то так, что меня пробрало до кончиков пальцев. Я ужасно испугалась за Олафа – он ни в чем не виноват, а его уже избили, и теперь намекают, что это продолжится, если я не буду вести себя так, как угодно Штадену. Я ничего не успела ответить, как в комнату без стука ворвался ректор, лорд Гракх.

– Что вы себе позволяете, лорд Штаден? Как вы посмели принуждать девушку? Ваше поведение переходит всяческие границы!

– Я? Принуждать? Что вы, лорд ректор, она здесь абсолютно добровольно, – нагло улыбаясь, ответил мой похититель. – Не так ли, Штерн?

– Так, – ответила я.

А что я еще могла сказать в такой ситуации? В эту минуту я его ненавидела так, как никого раньше в своей жизни.

– В самом деле? – недоверчиво сказал лорд Гракх. – Мне говорили совершенно противоположное. И девушка счастливой не выглядит.

– Кто же эти нехорошие люди, нагло возводящие поклеп на честного человека? – вкрадчиво спросил барон, полностью игнорируя высказывание о моем несчастном виде.

– Не думаю, что это имеет значение, – попытался уйти от ответа ректор. – Если все совсем не так, как мне говорили, то, пожалуй, я пойду. Дел много, знаете ли. Открывающий бал – это такое хлопотное мероприятие.

После этих слов ректор практически сбежал. Штаден последовал за ним, чтобы выяснить, кто на него нажаловался. Я искренне пожелала, чтобы это ему не удалось, и начала осматриваться. Кипящая внутри меня злость требовала немедленного выхода. Уходить нельзя, а вот по поводу порчи имущества ничего не было сказано. В комнате царил просто-таки отвратительный порядок. Все книги стояли ровными рядами на полке над кроватью, вещи лежали не менее ровными стопками в шкафу. На миг я даже испытала нехорошее чувство зависти – такого идеального состояния наша с Гретой комната не имела с момента заселения. Но потом заметила сиротливо выглядывающий из-под кровати носок. Вот! Чего-чего, а носков у нас под кроватями точно никогда не валялось! И меня совершенно не смущал тот факт, что мужских носков в нашей комнате не было не только под кроватью, но и в шкафу.

На столе лежал отчет по практике, выполненный отвратительным каллиграфическим почерком. Отчет образцовый, но я решила, что ему не хватает иллюстраций. Рисовала я не очень хорошо, но, надеюсь, барон оценит мое стремление помочь. Цветочки, зайчики, скелетики. Изобразив на последней странице виселицу с болтающимся в ней телом, я для наглядности подписала «Штаден» и задумалась, чем же еще скрасить жизнь одинокого молодого человека со слишком большим количеством свободного времени. Все-таки переписывание отчета займет его ненадолго. Я с сожалением отказалась от полного уничтожения баронского гардероба, так как вспомнила, как он говорил, что денег у него нет, поэтому всего лишь распустила по швам несколько рубашек, а в штаны запустила простенькое заклинание-путанку, мы им еще в начале первого курса развлекались, вроде и нет ничего, а штаны надеть невозможно. А потом как-то незаметно для себя я уснула и спала до утра с чистой совестью человека, честно выполнившего свой долг. Когда проснулась, хозяина комнаты все еще не было, но так как я была укрыта одеялом, очень было похоже, что все-таки он заглядывал. Какой заботливый у меня «муж»! Но не наблюдательный… Вспомнив, что я вчера здесь натворила, я поторопилась покинуть комнату Штадена – вряд ли он меня придушит при посторонних, а вот наедине…

Глава 5

Я хотела забыть и про вчерашнее происшествие, и про Штадена, но разве мне кто-то это позволит? Подруга встретила меня с горящими от любопытства глазами и сразу приступила к расспросам. Радовало, что в наших отношениях она не находила ничего романтичного, а то с нее станется сочинить любовную историю. Рассказала я ей все, что случилось вчера, правда, при этом даже не намекнула о причине, так что Грета осталась в полном недоумении.

– И чего он к тебе докопался? – спрашивала она.

– Потому что придурок, я тебе сразу так и сказала.

– Странно это как-то. Я бы поняла, если бы он на тебя какие-то виды имел. А то парня твоего избил, тебя в свою комнату засунул, а сам до утра развлекался совсем с другими…

Она вопросительно на меня посмотрела. Я испытала некоторые угрызения совести – Грета моя самая близкая подруга, а я от нее такое событие, как брак, пусть даже случайный, скрываю. Но поступить иначе я не могла – нарушить наш договор со Штаденом с моей стороны было некрасиво. Поэтому я промолчала. От дальнейших расспросов меня спас стук в дверь. Вошла Элиза Фогель, наша одногруппница и по совместительству самая большая сплетница общежития.

– Эрна, тебе барон Штаден просил передать записку, – блестя глазками, возбужденно проворковала она. – Он там внизу с преподавателем фехтования беседует, сказал, что подождет ответа. Ой, а что это у вас там с ним вчера было?

Вот ведь какой гад этот Штаден – нашел с кем передавать записку. Теперь об этом вся наша академия знать будет, да еще с такими подробностями, которые мне и в страшном сне не приснились бы. Я развернула листок, не обращая внимания на вопросы, которые сыпались из Фогель как из рога изобилия. Если бы на занятиях она была настолько любознательной, звание лучшей ученицы всех времен было бы ей гарантировано. Но, увы, учебные знания интересовали ее крайне мало – все ее внимание было полностью поглощено чужой личной жизнью.

– Передай, что я подумаю, – мрачно сказала я.

– А что, что там написано? – жадно поинтересовалась Лиза.

– О, ничего особенного, – спокойно ответила я. – Он просит прощения за вчерашнее. Пишет, что настолько влюблен, что один лишь вид постороннего мужчины рядом со мной приводит его в такую ярость, что он полностью теряет над собой контроль.

В комнате воцарилась тишина, неожиданно прервавшаяся громким «ик» со стороны Фогель. Это позволило ей прийти в себя и даже сказать пару связных слов на прощание. Но глаза у нее были круглые, как тарелочки под пирожные. Как только наша одногруппница вышла, Грета тут же напала на меня с вопросом:

– Что, правда? Не поверю, пока лично не увижу. Чтобы Штаден такое написал?

Скрывать записку от нее я не собиралась, поэтому молча протянула подруге бумажку, на которой было написано: «Твой придурок вызвал меня на дуэль. Спасать будешь или пусть помирает?» Грета прочитала и разочарованно вздохнула. Неужели она действительно надеялась найти там то, что я сказала Фогель? Но долго расстраиваться из-за неоправдавшихся надежд подруга не умела.

– Что будешь делать? – деловито поинтересовалась она.

– Для начала спрошу Олафа, как его угораздило сделать такую глупость. Штаден его прибьет и не заметит. Как думаешь, удастся их уговорить помириться?

– Думаю, да. Ведь не враг же себе Зольберг? Не понимаю, зачем ему понадобилось ввязываться в такое заведомо проигрышное дело.

Вопреки уверенности Греты, Олаф наотрез отказался идти на мировую, более того, он даже заявил, что не будет со мной разговаривать, если я попытаюсь вмешаться. Мне не хотелось отдавать его на растерзание Штадену, поэтому я не теряла надежды все уладить. К сожалению, как я ни пыталась разыскать второго участника дуэли, с ним мне поговорить не удалось до самого ее начала. Подошел ко мне он сам, издевательски улыбнулся и спросил:

– Что надумала?

– Что ты хочешь, Штаден? – спросила я и покосилась на Олафа.

Тот напряженно смотрел в нашу сторону, но молчал.

– Проводишь ночь в моей комнате, – нахально ответил «муж».

– Ты совсем совесть потерял? – аж дернулась от возмущения я.

– Нет, это ты потеряла. Чинишь мою одежду и переписываешь отчет. – Он гаденько поднял левую бровь. – А ты о чем подумала? Хотя ход твоих мыслей занимателен, и я бы несомненно им заинтересовался, только вот, на твое несчастье, блондинок не люблю.

То, что он предпочитает брюнеток, для меня новостью не стало. Я об этом знала, как и практически вся академия, и меня это совершенно не расстраивало, тем более что собой расплачиваться я не собиралась. Рубашки, конечно, можно зашить, да и отчет переписать. Только вот… Я опять посмотрела на Олафа, тот демонстративно отвернулся. Вот ведь упертый какой, вдруг в самом деле разговаривать не будет. Может, ему действительно в больничном корпусе полезно полежать? Ведь не убьет же его Штаден.

– Нет, – ответила я. – Чини и переписывай сам.

– Дорогая, я же его убью. Неужели тебе совсем не жалко парня? – почти ласково сказал Штаден.

Олафа мне было жалко, только я была совершенно уверена, что в случае моего отказа ему грозит от силы пара недель в целительском крыле. А вот в случае моего согласия наглый тип, стоящий передо мной, поймет, что меня можно безнаказанно шантажировать.

– Если ты его убьешь, тебя выгонят из академии, – напомнила я, – что для тебя крайне нежелательно. Ты сам говорил о тяжелом материальном положении.

– Если ты так внимательно читала правила, то могла бы заметить, что там сказано про отчисление в случае гибели при использовании магии. Чтобы добить твоего мальчика, мне магия не нужна, я достаточно хорошо фехтую. А поскольку вызвал меня он, то моим условием будет поединок на шпагах, без применения магии, – насмешливо сказал он. – Итак, сейчас только от тебя зависит, проткну я его до смерти или только до больничного корпуса. Твое слово?

– Какая же ты сволочь, Штаден! – не выдержала я и даже кулаки сжала, так хотелось его ударить.

– Дорогая, я тебя предупреждал. – Он опять гадко поднял левую бровь. – Теперь во всем, что случится, можешь винить исключительно себя. Последний раз спрашиваю: да или нет?

Одного у него точно не отнимешь – умеет этот гад настоять на своем. Он не оставляет мне другого выхода, кроме как согласиться. А Олаф… Не вечно же он на меня будет обижаться, простит когда-нибудь. Наверное.

– Да, – еле слышно сказала я. – Штаден, давай я твои рубашки починю у себя, а не буду сидеть в твоей комнате?

– Штерн, я тебе больше не доверяю, – насмешливо бросил он. – Мои рубашки слишком мне дороги, чтобы я оставлял их без присмотра. В конце концов, у меня их не так много.

Он развернулся и, небрежно помахивая шпагой, направился к Олафу. Вчера мне казалось, что ненавидеть его сильнее было невозможно, но нет – сегодня этот гад убедил меня в обратном. Ненавидела я его так, что, если бы могла, сама бы вызвала на дуэль и проткнула. И желательно, чтобы целительское крыло ему уже не понадобилось. Грета, молчавшая на протяжении всего нашего разговора, вдруг очнулась и выдала:

– Эрна, да он действительно в тебя влюблен по уши!

– Такое только тебе в голову прийти может! – разозлилась я. – Пожалуйста, не делись ни с кем своими гениальными выводами.

Подруга только выразительно хмыкнула и отвернулась от меня туда, где должно было проходить действо, ради которого мы и пришли. И не только мы – толпа собралась изрядная. Наверняка все втайне надеялись увидеть поражение Штадена. Но и сегодня дуэль закончилась, не успев начаться. Барон только махнул клинком, как шпага Олафа отлетела в сторону, а тот зажал дырку на руке, из которой сразу потекла кровь. Кажется, никто даже не заметил, как это случилось. Я испуганно вскрикнула и бросилась к своему парню, но он меня отстранил и отвернулся. В больничное крыло его отвели без меня, а я лишь расстроенно посмотрела ему вслед.

Я вернулась в нашу комнату, села на кровать и расплакалась. Ну почему, почему я не поехала на практику со всеми? Ничего этого бы сейчас не было. Лучше бы его тогда повесили… Грета пыталась меня успокоить, но безуспешно. Вскоре к ней пришел Марк, и они успокаивали меня уже вдвоем. Надо признать, это у них получилось.

– Простит тебя Олаф, не бойся, – утверждала Грета. – Куда он денется, он любит тебя. Просто ты поставила его в ситуацию, очень непростую для гордости.

– А что это Штаден к тебе пристал? – поинтересовался Марк.

– Мы практику вместе проходили, ты же знаешь, – неопределенно ответила я. – А после того, что он на балу вчера устроил, я ему отчет изрисовала и несколько рубашек по швам распустила.

– Да уж, – хмыкнул Марк, – страсти у вас так и кипят. Помнится, когда мне лет десять было, соседская девочка такими штучками постоянно пыталась мое внимание привлечь. Она еще колючки чертополоха в ботинки засовывала. Можешь взять на вооружение, а то тебе явно свежих идей не хватает.

– Ты что, думаешь, он мне нравится?! – возмутилась я. – Видеть его не хочу, не то чтобы внимание привлекать! – Помолчала немного и мстительно добавила: – А чертополох ему в ботинки я бы с удовольствием насовала. У тебя с той поры не остался?

– Мы с Гретой можем набрать, когда гулять пойдем, – захохотал парень. – Сейчас для этого самое подходящее время.

Они с подругой продолжали веселиться по поводу моих непростых отношений со Штаденом до тех пор, пока он сам не постучал в дверь. Открыла ему Грета. «Муж» недовольно осмотрел нашу веселую компанию и остановил свой взгляд на мне. Очень неодобрительный. Думаю, после такого количества пролитых слез выглядела я не очень привлекательно, но мнение Штадена по поводу моей внешности меня не интересовало, поэтому я тоже на него посмотрела весьма хмуро.

– Время видела? – спросил он. – Пойдем.

Спорить с ним я не стала – куда деваться? Обещала. Мы пошли в его комнату, где он торжественно вручил мне испорченный отчет и стопку чистой бумаги, а я начала переписывать. Радовало лишь то, что Штаден в своих записях был по-военному краток, а значит, страниц было не так и много. Мой отчет был раза в два толще, правда, и писала я его где-то неделю. Но здесь нужно было не сочинять, а просто копировать текст с одного листа на другой, так что справилась я быстро и с довольной улыбкой вручила «мужу» результат.

– Эту страницу переделываешь, – сказал он, просмотрев мою работу.

– Почему это? – возмутилась я.

Да он должен быть счастлив, что я согласилась! А вместо этого высказывает совершенно необоснованные претензии!

– Неаккуратно написала, и строчки вон вверх задрались. Старательней надо работать.

– Не буду я переписывать еще раз. У тебя и в таком виде примут, содержание-то сохранилось без изменения, – не согласилась я.

– Не будешь? – уточнил он.

– Нет, – твердо сказала я.

– Ну что ж.

Он провел рукой над своим отчетом, что-то прошептал, и все посторонние рисунки и надписи исчезли. Я стиснула зубы. Вот гад!

– Зачем я переписывала? – хмуро спросила я.

– В воспитательных целях, чтобы в следующий раз в голову не лезли глупые мысли. Держи рубашки.

– А ты их магией починить не можешь? – подозрительно поинтересовалась я.

– Даже если бы мог, не стал бы, – усмехнулся он. – Ведь куда приятней, когда любимая жена чинит твою одежду.

– Вот и завел бы любимую жену, – проворчала я.

Посмотрела я при этом на него с большой надеждой. В самом деле, если бы завел он себе постоянную… гм… подругу, то и времени, чтобы надо мной издеваться, у него бы не осталось. И желания, скорее всего.

– Проблема, Штерн, многоженство у нас запрещено. Пока роль любимой придется исполнять тебе.

– Тебе блондинки не нравятся, – подколола я его.

– Выбора все равно нет. Если тебя это так расстраивает, можешь перекраситься, – заявил мне барон. – Только я тебе не советую.

– Почему это? – поинтересовалась я.

Даже иголку из рук выпустила. Все же не каждый день появляется возможность узнать мнение столь крупного специалиста по женскому полу. Вот сейчас скажет, что красить такие волосы, как у меня, настоящее преступление. И что я и без этого хороша.

– Ты шей, Штерн, не отвлекайся. Потому что мне без разницы, блондинка ты, брюнетка или рыжая, ты мне в любом виде не нравишься.

Можно подумать, я ему на шею вешаюсь. Принес бы свои рубашки ко мне в комнату и не наслаждался бы сейчас моим обществом. Не нравлюсь я ему, видите ли… Он мне тоже не нравится, но я же не твержу ему это постоянно.

– Вот и не смотрел бы вообще, – пробурчала я, вшивая рукав на его законное место. Все-таки хорошо, что я не порезала рубашки на ленточки, как первоначально хотела, а то что бы я теперь делала? Магией-то я еще восстанавливать не могу!

– Все, – сказала я, сделав последний стежок. – Я пошла.

– Куда это? – поинтересовался парень.

И вид у него был такой, что я сразу поняла – никуда меня сейчас не отпустят.