Текст книги "Падение женщины. Вторая ошибка Бога. Сборник"

Эмансипированная женщина

Природа – олицетворение могущества и гармонии, но произведения ее, по справедливому замечанию Рафаэля, не всегда таковы, какими она их желает: они часто носят на себе следы слабости и уродства. Отчасти потому природа и создала человека: гордясь своим произведением, она сделала из него своего созерцателя и ценителя, достаточно умного для понимания ее законов и выработки себе идеала; достаточно сильного для исправления ее недостатков и залечивания ее ран, но слишком слабого и телом и умом, для того чтоб видоизменить или уничтожить ее. Сам человек – последнее создание природы, обязанное завершить своей рукой ее порядок, сам человек, как мы его видели в настоящее время, далеко не соответствует своему типу. Поэтому-то дело усовершенствования и ограничивается его собственной личностью; прогресс справедливости в человечестве составляет принцип и цель всего сущего.

Трудность этого дела заключается в том, что природа раздвоила человека на два элемента – силу и красоту. В общем, они распределены одинаково. Но человеческий род действует преимущественно не коллективно, а поодиночке. В нем существуют самцы и самки, породы и нации, племена и индивиды, семьи и расы.

Мужской пол обладает большей силой; женский проявляет большую красоту и идеальность; но в какой пропорции распределены эти качества? Определить это весьма трудно и, можно даже сказать, совсем невозможно.

У некоторых наций мужчины сильнее, чем у других, или же женщины красивее; отсюда произошло выражение этнографов о преобладании у известных народов мужского или женского элемента. Клавель, в своем ученом сочинении о человеческих расах, доказал, что английский характер страдает избытком мужественности, тогда как французский – избытком женственности. Оба эти элемента, по словам Клавеля, наиболее уравновешены в германской расе. Подобного рода неравенства происходят от двух причин: влияния среды, действие которой играет первенствующую роль в творении и во всем животном мире, влияния учреждений, действующих как и среда.

Из этого следует, что народ, начавший с мужественности, может сделаться женственным и тем положить начало своему падению, что случилось с греками после Пелопоннесской войны, с персами после царствования Кира, с римлянами после их огромных завоеваний и междоусобных войн.

Это колебание между мужским и женским элементом или, другими словами, между силой и красотой, между правом и идеалом, между политикой и искусством указывает на границы могущества человека над самим собой, на сферу его действия, на пределы, в которых должен находиться его действительный темперамент.

Как мужчина не всегда обладает достаточной силой, точно так же и женщина не всегда бывает прекрасною; как в физическом, так и в нравственном отношении она подвержена многочисленным уродствам. Часто она падает ниже самой себя, как будто вопреки самой природе, делающей ее не бессильной, но только сравнительно более слабой и прекрасной. Иногда же происходит явление совершенно обратное.

Случается, что мужчина делается женственным, а женщина, напротив, эмансипируется, начинает носить мужское платье, подражать манере и языку мужчины, стремиться занять его должности.

Везде и во все времена встречаются подобные эксцентрические существа, смешные женщинам и невыносимые мужчинам; они бывают различных родов. У одних этот мужской шик обусловливается темпераментом и большой физической силой: их называют «virago». Они – самые безвредные, не имеют прозелитов, и часто бывает достаточно одних насмешек других женщин для приведения их в порядок. У других же стремление к эмансипации обусловливается известными потребностями ума, родом занятий или развратом. Бывают времена, когда к этому примешивается дух партий; упадок общественных нравов усложняет его; трусость мужчины делается сообщником смелости женщины; тогда-то появляются теории освобождения и любовного смешения, последнее слово которых – ПОРНОКРАТИЯ. Наступает конец обществу.

* * *

Начнем с несомненных фактов. Паран-Дюшатле, в своей книге о проституции, заметил, что публичные женщины преданы обжорству и пьянству, что они ненасытны, ленивы, сварливы и невыносимо болтливы. Все эти признаки указывают на падение женщины до степени простой самки. Какие же причины обусловливают это падение? Частое общение с мужчинами служит главной причиной утраты, вместе со скромностью, достоинством и прилежанием, и отличительной черты их пола, составляющей жизнь и душу всякой честной женщины, – чувства стыдливости. Паран-Дюшатле мог прибавить, что лицо этих женщин извращается вместе с их нравами; они становятся уродливее, их голос, взгляд и походка начинают походить на мужские, и они сохраняют только отличительный признак своего пола, самый грубый и самый материальный, т. е. половые органы.

Что общего, спросите вы, между этими проститутками и нами? Я спрошу, во-первых, что значит слово проститутки? Заметьте, что эти женщины занимаются только свободной любовью; что если некоторые занимаются ею вследствие обольщения, то большинство действует по призванию; что с точки зрения любовной демократии они поступают сообразно принципам филантропии и милосердия, как понимали это и гностики, что, эротическая распущенность не имеет в себе ничего безнравственного, что она столь же дозволительна, сколь и естественна, что она составляет величайшее благо и достояние человечества и что вследствие этого хорошенькая женщина, соглашающаяся ради счастья мужчины, раненного любовью, пожертвовать ему деньком, вполне имеет право получить взамен какое-либо вознаграждение. Она имеет тем более права на это, ввиду того что всякая женщина унижается и незаметно подтачивается любовными отправлениями.

В данном случае не может быть даровой любви! Кроме любви самоотверженной, жертвующей собою во имя сознания в браке. Приходится выбирать между браком, соединяющим любовников навсегда, по закону преданности и самоотвержения и в сфере, превосходящей любовь, и между любовью оплачиваемой: между ними нет и не может быть середины.

Разве эмансипированные женщины, живущие в конкубинате, отдаются даром? Они получают по крайней мере удовольствие, доказательством чему служит то, что раз любовь не доставляет уже им наслаждения, то они отказываются от нее. Влюбленная, отдающаяся даром, составляет весьма редкое явление природы, существующее только в воображении поэтов; она проститутка уже потому, что отдается (вне брака); она хорошо знает это, так как, выходя впоследствии замуж, она выдает себя за вдову; к бесстыдству присоединяется в ней ложь и лицемерие.

Вот что делает из женщины частое общение с мужчиной или свободная любовь; она коверкает ее, уродует, делает из нее отвратительное по наружному виду подобие мужчины. Я утверждаю, что всякое излишнее соприкосновение с мужчинами, тогда даже, когда оно ограничивается одними салонными разговорами, академией или прилавком, вредно действует на женщину, развращает и лишает ее целомудрия. Скажу более, всякая женщина, часто вращающаяся в среде мужчин и занимающаяся не свойственными ее полу делами, утрачивает свою природную грацию, воспламеняет свое воображение и дает греху доступ в свое сердце.

Невозможно исповедовать теорию деспотизма и быть на практике либералом; невозможно поддерживать в политической экономии учение об относительности ценностей, не впадая в одно и то же время в ажиотаж и ростовщичество; невозможно превозносить свободу обмена, не потворствуя контрабанде. Одинаково невозможно женщине жить среди мужчин, заниматься изучением чего-либо или делами, свойственными им, исповедовать теорию свободной любви, не принимая в каком-либо отношении сходства с «virago» и не чувствуя в своем сердце зародыша распутства.

Я говорил недавно о маркитантках. Я далек от какой-либо дурной мысли об этом интересном классе граждан и не желаю им ничего дурного. Все они замужем, и большинство их верны мужьям. Но они наполовину солдаты, живут в казармах, присутствуют на смотрах и красуются под номером в полковых списках. Я не могу судить о степени приносимой ими пользы, но желал бы из уважения к их полу удалить их из общества военных. «Маркитантка» Беранже всегда приводила меня в восторг и до сих пор еще кажется мне великолепной песнею. Признаюсь, однако, что она обязана своим блеском не красотам непотребной женщины. То же можно сказать и о торговках, более ужасных даже, чем их мужья. До сих пор еще ни одно правительство не дерзнуло освободить парижские рынки от привилегий этих дам: они как бы носят в своих юбках целую революцию.

* * *

Обратим еще внимание на так называемых артистов. Женщина, олицетворение идеала, одаренная от природы красотой, обладает известными эстетическими предрасположениями, которых я не вправе отрицать. Но и тут, как и везде, вопрос сводится к мере, которой женщины, не знающие ни в чем меры, не придают никакого значения, помимо того что женщины никогда не сравняются с великими артистами точно так же, как и с великими ораторами и великими поэтами, они должны еще обращать внимание на приличия, требуемые их полом и интересами семьи.

В древности роли женщин игрались мужчинами: древние считали невозможным изображение любви, не чувствуя ее, и не допускали даже на сцене подобного рода перехода от призрака к действительности; они смотрели на ремесло актрисы как на выставку женщины, наносящую ущерб общественной честности. У нас дело приняло иной оборот; театр, может быть, и выиграл, только в ущерб нравам. Каждый отец семейства, посещающий театр вместе с женой и дочерьми, повинен в проституции.

Я не требую закрытия театров; я говорю только о том, что нам остается еще многое сделать для их морализации. Нападки Руссо и Боссюэ остались во всей силе.

Перейдем к женщинам-писательницам. Я признал за женщиной воспитательную способность и не делаю этим никакой уступки моим противникам.

Женщина, по самому свойству своего ума, будучи поставлена между мужем и детьми, должна быть живым рефлектором, имеющим целью давать образ, упрощать и делать более понятными идеи мужа для передачи их детям. Женщина, обладающая высшим развитием своих способностей, может распространить свое влияние на всю общину. Как красота некоторых женщин приносит пользу всем им, точно также и таланты немногих будут полезными не только всем женщинам, но даже и всем мужчинам.

Я допускаю вследствие этого возможность участия женщины вместе с мужчиной в литературных трудах; с тем только условием, чтоб она, занимаясь этим и показываясь в обществе, все-таки оставалась бы женщиною и матерью семейства; вне этого она утрачивает свое значение. Тут-то и заключается щекотливая сторона дела. Женщина, громко держащая речь в обществе, вряд ли согласится понизить голос в семье. Чем более ее талант, тем более, значит, она должна нуждаться в семейных добродетелях. Мы еще не дожили до этого. Публика сама производит беспорядки своими нескромными рукоплесканиями; она весьма мало ценит тех женщин, которые с действительным талантом соединяют скромное и сдержанное поведение. Нечто скандальное всегда увеличивает в ее глазах известность и славу какого-либо синего чулка и придает ему известного рода запах.

Пусть женщина пишет и печатает, если представится случай, различного рода сочинения; но пусть прежде всего будет гарантирована семейная честь…

Худший род составляет женщина «esprit fort», – женщина, пытающаяся философствовать, имеющая отвращение к браку, гордящаяся своим направлением и своею партией.

Женщина артистка или писательница романов делается эмансипированной вследствие избытка воображения и чувств. Она бывает увлечена идеалом и сладострастием. В древности к этой категории принадлежала куртизанка; она была также в своем роде артистка. Индийская баядерка, египетская альмея, женщина чайных домов в Японии – тоже артистки. Достаточно бывает иногда доброго слова, сердечного расположения или куска хлеба для того, чтобы обратить их на путь истины. Так поступил Христос с Магдалиною. Они скорее увлечены, чем эмансипированы. Потому-то мужчины и предпочитают их женщинам-стоикам, добродетель которых принимает вид власти.

Женщина «esprit fort», эта курица, поющая, как петух, как говорят крестьяне, неисправима. Сердце и ум ее вполне извращены.

«Женщина, стремящаяся к эмансипации, выходящая из своего пола и желающая пользоваться всеми правами мужчины, такая женщина производит, вместо философского, поэтического или художественного творения, нечто такое, в чем видна только одна господствующая и заменяющая ей и ум, и талант идея равенства ее во всех отношениях с мужчиной и несправедливость ее теперешнего положения».

«Равенство полов с его обычными следствиями – свободной любовью, уничтожением брака, возвышением женщины, ревностью тайной ненависти мужчины и безмерной любовью к роскоши – такова философия женщины, стремящейся к освобождению…»

В конце концов я прибавлял:

«Излишне повторять беспрестанно одно и то же. Мне надоело уже изображать женщину, которою овладела мания равенства и эмансипации и гонимую этой манией как привидением; завидующую нашему полу и презирающую свой; мечтающую о семейных и политических привилегиях мужчины; заключающуюся в случае, если она благочестива, в размышления о Боге и в свой эгоизм; исчерпывающую, если она светская женщина, все причуды и положения любви; становящуюся, если она писательница, на ходули, делающую свой голос грубым и пишущую слогом, в котором не отражается ни оригинальность мысли мужчины, ни грация женщины; описывающую в романе собственные свои слабости; неспособную, если она пишет философское сочинение, ни сделать правильный вывод, ни подвести факты под общее положение; раздражающую и разжигающую своими сплетнями ненависть различного рода партий в случае, если она занимается политикой».

* * *

Одним словом, женщина, одержимая этой манией, стремится стать и сердцем и умом вразрез со своим полом, который она презирает именно за то, что в нем есть лучшего. В то же время она завидует и клевещет на мужчин, желая сравняться или даже превзойти их в том, чего она не понимает. Все это оканчивается для несчастной каким-то идиосинкратическим гермафродитизмом, лишающим ее чувства любви и грации, свойственной ее полу, отвращающим ее от брака и повергающим ее все в больший и больший эксцентрический эротизм.

Развращенность чувств служит в ней причиною разложения рассудка; все творения ее отличаются неровностью, неистощимой болтовнею, смесью женской мелочности и подражания мужчине. О рассудке в них не может быть и помину: исковерканные слова и исковерканные идеи; старание как можно скорее овладеть мыслями и выражениями соперника и сделать из них аргументы в собственную пользу; привычка отвечать на последнее слово фразы, вместо того чтобы отвечать на всю фразу; очевидная ложь, всюду награбленные формулы, прилагаемые и вкривь и вкось каламбуры, глупости, шаржи; одним словом, полнейшее смешение понятий, хаос!

Вот чем отличается ум эмансипированной женщины. Подобного рода черты, наблюдаемые мною во многих из современных знаменитостей, замечал я у сотен женщин.

Заметки о женщинах

Вникнув в дело до мельчайших подробностей, я доказал, приводя в пример знаменитостей, что женщина, удаляющаяся от своего пола, не только утрачивает свои природные прелести, но даже становится простой самкой, болтливой, бесстыдной, ленивой, грязной, лицемерной, агентом проституции и разврата, общественной отравительницей, саранчой, чумой для семьи и общества.

Невозможно переменить пол.

Мужчина, подражающий женщине, становится мерзким, негодным и нечистым.

Женщина, подражающая мужчине, становится уродливой, сумасшедшей, мартышкой и т. д.

Равенство полов. Этот софизм приобретает большое значение во времена общего расслабления, истощения, в особенности же во времена притеснения и эксплуатации; когда мужчины превращены в вьючных животных; когда несправедливость делает труд непроизводительным, жизнь трудной, брак опасным, семью невозможной. Браку приписываются невзгоды и бедствия, порожденные общественным беспорядком; начинают избегать его вместе с преданностью и самоотвержением, составляющими его основу.

Говорят: чем большей свободой и уважением пользуются женщины, тем развитее должно быть общество. Справедливо противное: чем умнее и способнее мужчины, тем больше оказывали они уважения к женщине и тем менее предоставляли они ей свобод.

Худший род свободных женщин составляют пытающиеся философствовать, претендующие на ученость, гордящиеся своим направлением и партией, желающие общественного разложения. Расстройство их рассудка влечет за собой потерю стыдливости и нравственного смысла.

Женщина не может уже более делать детей, когда ее ум, сердце и воображение заняты политикой, обществом и литературой. Они не довольствуются уже своей ролью и хотят быть судьями, докторами, аптекарями и префектами, может быть, даже жандармами и драгунами.

Против эмансипированных женщин. Вы не нравитесь нам; мы находим вас уродливыми, глупыми и ядовитыми; что вы можете возразить на это? Кому вы стараетесь нравиться? Коту колдуньи, Бельфегору или вашим Кинг-Чарлзам?.. Продолжайте; когда стыдливость вернется к самцам, они потопят вас вместе с вашими любовниками в болоте.

Вы ответите, что и мы не нравимся вам? Прекрасно!

Начинайте войну! Вопрос решит сила.

Христианство причислило к лику святых трех женщин: Магдалину, Таису и Афру, – нужно заметить только, что это сделано было по их раскаянии. В настоящее время желают, чтоб мы поклонялись нераскаявшимся.

Я просил одного приятеля собрать мне материал для биографии наших женщин-авторов; я пришел в ужас, лишь только прочел первые страницы.

Наставления молодому человеку. Ты должен быть властелином, даже в любви. Захочешь ли ты, имея любовницу, быть ее игрушкой, предметом ее прихотей, ее рабом? Это невозможно! Все это унижает тебя в собственных глазах, все это уменьшает твое сладострастие.

Имея дело с куртизанкой, ты обойдешься с ней вежливо и снисходительно; но потерпишь ли ты с ее стороны неуважение? Допустишь ли ты ее быть равной тебе? – Нет, ты унизишь этим свое достоинство и, вследствие этого, уменьшишь свое наслаждение. В браке господство принимает иной оттенок: ты боготворишь жену и остаешься ее властелином.

Женщина в известном возрасте утрачивает способность воспроизведения, хотя нередко сохраняет любовную ярость; вместе со способностью воспроизведения она теряет также и свою юношескую грацию; она становится тогда метисом, ни мужчиной, ни женщиной, предметом изучения для психологии и нуждается тогда, более, чем молодая женщина, в обуздании.

Многие мужчины, поразмыслив, предпочтут меньшую долю героизма в женщине и побольше покорности. Легкая женщина часто бывает хорошим существом. Все любят Марию Магдалину; немногие заботятся о ее ужасной сестре Марфе.

Женщина, в силу своей природы и назначения, ищет блеск и роскошь; это для нее необходимо. В хорошо устроенном обществе и семье она получает их, благодаря хозяйственным ресурсам, заработку мужа; роскошь является следствием ее экономии и управления. Когда же любовь и идеализм делаются высшим законом, когда труд и умеренность становятся излишними и тягостными, когда семья делается предметом насмешек, а брак – конкубинатом, тогда женщина – орудие сбережения и комфорта – делается агентом мотовства и разорения. Она развращается тогда и испытывает на себе закон, управляющий всеми предметами роскоши. Конкубинка или куртизанка, она делается сокрушением мужчины.

Женщина слаба, но прекрасна; мужчина силен, но груб; женщина непроизводительна, но покорна; мужчина работник, но властелин. Можно продолжить эту параллель. Это более нежели союз – это ассоциация, самое любопытное сплетение, в котором удовлетворены и гордость и любовь.

Если ты, молодой человек, хочешь жениться, то знай, что первое условие твоего счастья заключается в господстве над женою. Если ты, остановив свое внимание на какой-либо женщине и хорошенько разузнав ее качества, не сознаешь себя, согласно совокупности твоих качеств, хоть вдвое сильнее этой женщины, то не женись на ней. Ты должен быть вчетверо сильнее ее, если ты, не имея состояния, получаешь за ней приданое. Ты должен быть всемеро сильнее ее, если она обладает талантом; не женись иначе.

Если женщина явно оказывает тебе сопротивление, укроти ее во что бы то ни стало.

Нужно, насколько возможно, возвысить в собственных глазах молодого человека; нужно внушить ему, что редко, весьма редко первая любовь заканчивается браком и что лучше было бы, если и он последовал общему примеру; что он не должен жениться ранее двадцативосьми-или даже тридцатидвухлетнего возраста; что он должен, вступая в брак, быть зрелым как физически, так и нравственно; что он должен откинуть всякий идеализм, довольствоваться самим собой и поглотить личность жены своей.

Требуется внушить ему:

что преждевременная любовь влечет за собой невыгодное для него равенство;

что женщина любит и должна быть обуздываема;

что она стремится к сладострастию, распутству, неблагопристойности, невоздержности и скорее подчинится сильному мужчине;

что ее можно обуздать только в молодых летах и влюбленную, когда она способна еще производить детей; впоследствии же, когда она начинает походить на мужчину, требуется гораздо большее господство, которое приобретается лишь долгой привычкой; дело не обходится тогда без глухого ропота и протестов;

что дети, в данном случае, облегчают дело: мать охотно сливается с ними и молодеет заодно с дочерьми, что поддерживает отеческий авторитет и вне которого нет ни мира, ни порядка, ни приличия, ни чести, ни спасения; напротив, все влечет к двусмысленности и скандалу;

что отец семейства должен всецело принадлежать своим; что эгоизм должен быть изгнан из его сердца; что он хранитель, кормилец и ответственный учитель семьи и не должен терпеть ни малейшего нарушения своих приказаний;

что женщина постоянно стремится унизить мужчину; она опутывает, обходит его, желает сделать из него товарища, себе равного;

это лежит в ее природе; она делает его таким образом невольным заговорщиком против семейной иерархии и самой себя;

что требуется иногда завести часы – заявить решение, свою волю и т. д. – и что муж должен знать, как взяться за это, по какому поводу и в каком тоне;

что нужно всегда держать приманку высоко и помнить следующий афоризм: наиболее любимы женами те мужчины, которые умеют заставить не только уважать себя, но даже и бояться;

помнить, что женщина всегда старается сделать из мужа любовника, но что мужчина должен постоянно оберегаться и не допускать себя до подобного рода слабости.

Для мужчины весьма выгодно, если женщина выходит замуж, полюбив в первый раз; ввиду-то этого он и должен стараться брать ее по возможности девою. Рана закроется, если даже существовали воздыхания по другому, – женщина всегда привязывается к тому, кто первый просветил ее.

Можно даровать многое, только не в виде уступки, а из снисхождения. Мужчина – властелин, он должен быть великодушным, но никак не торговцем.

Нужно быть снисходительным, помня, что женщина – существо слабое. Не нужно прощать важные ошибки: жена может почувствовать за это презрение к мужу.

Почти каждая женщина обманывает своего мужа не потому, что она его разлюбила, а просто потому, что нашла в нем глупость, слабость или какие-либо смешные стороны, потому, наконец, что, играя с ней в любовь, он утратил в ее глазах всякое право на уважение.

Муж, обманутый женою, может держать ее при себе во избежание скандала; но он отделится от нее как сердцем, так и телом; поступая иначе, он унижается и гибнет. Привлечение к себе неверного мужа составляет полнейшее торжество жены. Примирение с неверной женой уничтожает мужа.

Женщина спорит, сплетничает, выжидает время, счастлива, если удается обмануть супружеский разум. Следует мало или совсем не отвечать ей, стараться быть правым и проявлять свою волю. Воля – господство, нечто, стоящее выше разума.

Помните, что женщина дана мужчине для счастья, для развития его достоинства и справедливости, для сердечных радостей, при условии только господства над нею, ее подчинения разуму мужчины, ее сожительства с ним как помощницы, собеседницы и партнера.

Берегись падших женщин и добрых девушек. Про них нередко говорят, в виде смягчения вины, что они обладают добрым сердцем: они пожирают, лижут, услаждают нас; они прелестны в постели; они обязательны и сострадательны; они импонируют своим энтузиазмом и самопожертвованием, они милосердны и охотно заложат свои драгоценности и т. п. Но во всем этом нет ни капли постоянства. Качества эти, которыми не дорожит порядочная женщина, хорошо исполняющая свои обязанности, подвержены весьма печальным колебаниям.

Подобного рода женщины не годны в хозяйстве – оно скоро наскучивает им – и не одарены постоянным мужеством; опрятность их двусмысленна, они ненавидят стряпню, заставляют мужа обедать в ресторане и скоро устают от семейной дисциплины. Им беспрестанно нужно освежаться увеселениями, визитами, вечерами, прогулками и спектаклями. Конкубинат составляет их прямое назначение, кроме разве того случая, когда они пополняют свое ничтожество каким-либо выгодным ремеслом или занятием, что представляет собой также немало опасности, так как в таком случае требуется искать ей преемницу.

Тебе, молодая девушка, я могу дать один только совет.

Во-первых, не выходи рано замуж; береги, если можешь, для себя твою молодость и девство до двадцатичетырехлетнего возраста. Если ты найдешь тогда человека старше тебя десятью годами, сильного, умного, работящего, мужественного и твердого, то скорей бери его, будь он даже некрасив, неречист и не артист. Ты будешь с ним уважаема всеми и испытаешь счастье, насколько способна испытывать его всякая здравомыслящая женщина. Помни, что самые любезные и самые страстные любезники всегда плохие мужья, существа смешные, которые скоро надоедят тебе и которых ты рискуешь скоро превратить в дураков даже помимо твоего собственного желания.

В жизни каждой женщины встречаются хорошие минуты; это опьяняет какого-либо несчастного, который, не зная сам, что делает, связывает свою участь с ее участью.

Женщина, предаваясь мужчине, обязуется следовать за ним и повиноваться ему во всем, ухаживать за ним, как горничная.

Мужчина, предаваясь женщине, обязуется покровительствовать ей, кормить и защищать ее как более сильный более слабую.

Преданность не произвольна; она обусловливается известными причинами, данными a priori. Она исключает своенравие, мнимые браки, в которых мужчина допускал бы равенство жены и делился бы с ней своими правами, обязанностями и должностями.

Но что делать, если женщина заявляет требования на равенство?

Избегай в таком случае супружества с ней. Предоставь этого дикого зверя самому себе и болвану, который пожелает ее, но если брак уже заключен, если существуют уже дети, если твое несчастье непоправимо, о, тогда не следует колебаться. Волей-неволей, силой или доводами ты должен переломить ее.

Не говори: я оставлю ее. Это достойно слабой души. Нужно, чтоб она, с первого же дня, была уверена в том, что ты не оставишь, а переломишь ее.

В умном и твердом мужчине всегда найдется достаточно силы для усмирения подобной бунтовщицы.

Мужчина в семье – правитель, женщина – жрица и идол.

Очевидное противоречие: повиноваться для того, чтобы властвовать.

Повелевающая женщина унижает мужа и, рано или поздно, украшает его рогами. Женщина, ищущая в браке только наслаждения, также не лучше: она – маленькая ленивица, обжора, болтунья, расточительница, которой скоро надоедает муж.

Значит, куртизанка или экономка; я имел право сказать это и не отказываюсь от слов моих. Лучше затворничество, чем эмансипация; Лукреция, Корнелия, Виргиния сказали бы: лучше смерть!

Женщина, испрашивающая себе развод вследствие несходства характеров или насилий мужа, срамит современное общество и служит признаком его упадка. Такая женщина должна быть признана виновною, если только не существует ненависти со стороны ее мужа, если он не безнравствен, не имеет за собой особенных пороков и обладает половой способностью.

Муж может развестись с женой.

Нельзя принудить того, кто обладает властью, насильно жить с женой. Семейному совету, а после него суду, если таковой будет иметь место, принадлежит только устройство денежных дел.

Мужчина, сравнительно с женщиной, обладает высшей степенью рассудка, воли и характера и должен пользоваться ими. Рассудок и воля обязывают к действию. Получив превосходство силы, он должен пользоваться ее правами. Сила обладает правами и обязывает к действию.

Современное общество стоит ниже уровня брака; ему угрожает конкубинат. Ввиду этого каждый мужчина, берущий вместо жены любовницу, должен знать, как вести себя.

Свободные отношения имеют предметом одну любовь; отправимся же из этого принципа, не примешивая к нему ничего постороннего. Примешивая сюда дружбу, денежные интересы, воспитание, детей, вы незаметно приходите к браку. Не торгуйтесь же: женитесь.

Поэтому любовникам не нужна общая женщина, ни общего хозяйства и им нужно избегать, насколько возможно, ночей, проводимых вместе. Частые посещения и сожительство охлаждают любовь; только супружеское достоинство выносит жизнь сообща. Пусть каждый живет у себя, занимается своими делами: любовь и сладострастие ничего не потеряют от этого, а нравы даже выиграют. Если же вас тянет друг к другу, не торгуйтесь: женитесь! Вы супруги, только без всяких официальных обязательств: бесполезно противиться обычаю, оскорблять упорством известное учреждение.

Оба вы пострадаете за это: факты подобного рода, учащаясь, перестанут быть парадоксальными; ваш конкубинат сделается браком, лишенным только его законных гарантий, что бессмысленно!

Свободная любовь – тиран; этого тирана воспевали все поэты.

Мужчина, ты даешь свободу женщине в ущерб твоей собственной жены: женщина, ты отдашься любовнику в ущерб твоей чести и счастья.

Не поверяй ни своих тайн, ни своих дел любовнице: она злоупотребит твоим доверием.

Не требуй от нее услуг: она превратит их в орудие тирании.

Не поддавайся влиянию любовницы, не давай ей ни обязательств, ни обещаний. Держись в отдалении, поступай с ней, как будто вы должны были бы поссориться завтра.

Уважающий себя мужчина может убить свою неверную жену. Я не смею предположить, что он имеет право дать щелчок своей любовнице. Она свободна; ты желал ее таковою, свобода составляет основу конкубината. Любовница твоя в этом отношении разделяет участь куртизанки – женщины, свободной по преимуществу: она не имеет права на удар кинжала.