Текст книги "Одноразовое использование"

Чингиз Абдуллаев
Одноразовое использование

Нужно уметь переносить то, чего нельзя избежать.

Мишель Монтень.

Но коли уже ты стал, сын мой, на этот путь, как гончая вышла на след зверя, забившегося глубоко в лесную чащу, то устремись безжалостно мыслью по этому свежему следу; испытай себя, а может быть, помимо отвращения к языческому обычаю обнажения, кроются и иные побуждения, столь утаенные, что ты их даже не замечаешь. Смело устремись в мрачные дебри, а слуга божий будет сопровождать тебя со светильником молитвы, моля предвечную мудрость, чтобы святой дух воспламенил этот святильник молнией понимания утаенных дел.

Теодор Парницкий. «Серебряные орлы»

Глава 1

Пора возвращаться домой. Он устало взглянул на пачку документов, лежавшую на столе. Он успел просмотреть все бумаги. И, как обычно, задержался на работе. Все сотрудники уже давно ушли домой. Девятый час вечера, до такого позднего времени они обычно не задерживаются в компании. Он уже привык, что на стоянке перед их зданием его машина остается последней. В этом кабинете он работает уже четвертый год. С тех пор как его сделали руководителем отдела. Десять лет назад о подобном нельзя было даже мечтать.

Он поднялся, подошел к окну, глянул вниз. Отсюда, с тридцать четвертого этажа, открывался удивительно красивый вид на Москву. С тех пор как он впервые вошел в этот кабинет, столь прекрасный вид на город очаровал его. Он любил подходить к окну и смотреть на город, раскинувшийся у его ног. Это позволяло ему лучше мыслить, работать на перспективу, разрабатывать новые планы.

Раздался телефонный звонок. Он удивленно обернулся. Карина обычно звонила на мобильный. Он специально для нее носил второй мобильный телефон. Один для знакомых и друзей. Второй только для Карины, чтобы жена в любой момент могла с ним связаться. Это было необходимо и ей, и ему. Но городской телефон обычно не звонил в девятом часу вечера. Тем более что, как правило, отвечала его секретарь Нина, которая, как всегда, торопилась домой. У нее был трехлетний сын. Уходя, она переключала городской телефон на телефон в его кабинете.

Фархад Сеидов, сорокавосьмилетний начальник отдела, доктор геологических наук, считался одним из самых опытных специалистов российской компании «Южнефтегазпром», возникшей в начале века, во время бурного роста цен на энергоносители. Выше среднего роста, подтянутый, уже начинавший седеть, он имел запоминающуюся внешность. Резкие, словно вырубленные черты лица, кустистые брови, крупный нос, шрам на подбородке. Телефон продолжал звонить. Фархад повернулся к столу и снял трубку.

– Я вас слушаю, – сдержанно сказал он.

– Добрый вечер, господин Сеидов, – услышал он незнакомый голос, – извините, что беспокоим вас так поздно. Мы бы хотели с вами встретиться.

– Извините, кто это говорит? – спросил Фархад.

– Это не телефонный разговор, господин Сеидов. Если вы разрешите, то я сейчас к вам поднимусь.

– Откуда вы знаете, что я еще на работе? – удивился Фархад. – И как вы сумеете войти в нашу компанию? У нас пропускная система, и боюсь, что после семи вечера там не выдают разрешения на вход в здание.

– Если вы разрешите к вам подняться, то я думаю, что смогу получить пропуск, – уверенно сказал незнакомец.

– Вас не пропустят. Я точно знаю, что после семи бюро пропусков не работает, – попытался объяснить Сеидов.

– Это мои проблемы, – возразил неизвестный.

– Тогда поднимайтесь, – несколько растерянно согласился Фархад.

Странный звонок и непонятный гость, подумал он. В нашей компании «Южнефтегазпром» работают очень компетентные сотрудники. Служба безопасности – одна из лучших в стране. В нее отбирают только бывших сотрудников МВД и ФСБ. И внизу очень строгая пропускная система. Как этот незнакомец сумеет к нему пробиться, абсолютно непонятно.

Он прошел в приемную. Там никого не было. Вышел в коридор. На этом этаже работают только сотрудники его отдела – одного из самых крупных в компании. Сорок восемь сотрудников, и каждого из них он знает лично. Два его заместителя, еще шесть руководителей секторов. Сеидов задумчиво посмотрел на закрытые двери в коридоре. Наверняка здесь уже никого нет. Он повернулся, чтобы войти в приемную, и услышал, как открывается дверь в дальнем конце коридора. Оттуда вышла молодая женщина. Фархад удивленно взглянул на нее. Короткая стрижка, строгий деловой костюм, темная юбка, блузка. Это была Алена Сизых, перешедшая к ним несколько месяцев назад из «Газпрома». Она работала на обработке компьютерных данных.

– Добрый вечер, – растерянно сказала Алена.

– Здравствуйте, – кивнул Сеидов, – а почему вы так поздно задержались?

– Я не задержалась, – ответила она, – я еще раз вернулась. Меня попросили распечатать данные по астраханскому участку. Они будут нужны рано утром Ринату Ашрафовичу. А я утром приеду немного позже, он мне разрешил.

– По астраханскому? – вспомнил Сеидов. – Да, все правильно. Это я попросил его приготовить все данные на утро. Только я не знал, что он заставит вас сидеть на работе или еще раз вернуться.

– Ничего страшного, Фархад Алиевич, – улыбнулась Алена, – мне так даже удобнее. Я живу здесь рядом. А завтра утром мне нужно поехать с мамой в больницу, и поэтому я заранее отпросилась у Рината Ашрафовича.

– Правильно сделали, – улыбнулся Сеидов, – идите домой. Сколько вам лет? Кажется, двадцать восемь?

– Да, – кивнула она, – двадцать восемь.

– В вашем возрасте нужно сбегать с работы как можно раньше, – усмехнулся Сеидов, – и интересоваться больше молодыми людьми, чем астраханскими нефтеносными участками. Извините, что я так говорю, но я чуть ли не вдвое старше вас. И даже помню, что вы еще не замужем.

– Спасибо, – ответила Алена, – и, наверное, вы правы. Но у меня мама болеет, и поэтому я все свободное время провожу с ней.

– Правильно делаете, – кивнул Фархад, – идите скорее домой. Уже поздно.

Алена попрощалась и почти бегом направилась к лифту. Когда она вызвала первую кабину лифта, загорелось табло на третьем. Очевидно, снизу поднимался неизвестный. Фархад смотрел, как первая кабина уходит вниз, а третья поднимается наверх. В их компании была установлена система известной японской фирмы, и передвижения любой кабины можно было наблюдать на световых табло, расположенных над створками лифтов.

Он подождал, пока кабина остановится на тридцать четвертом этаже. Створки кабины лифта открылись. Фархад нахмурился. Чего он ждет? Что сейчас покажется какое-нибудь чудовище или нечто необыкновенное? В коридор вышел обычный мужчина, одетый в серый костюм. Белая сорочка, узкий, совсем немодный галстук. Недорогие ботинки. Чуть выше среднего роста, лет пятьдесят. Ничем не примечательная внешность. Разве что нос чуть крупнее, чем следовало бы. Редкие рыжеватые волосы. Мужчина взглянул на стоявшего Сеидова и приветливо кивнул, словно точно знал, что Фархад будет встречать его прямо в коридоре.

– Солнцев, – представился незнакомец. – Вадим Сергеевич Солнцев.

– Здравствуйте, – ответил Сеидов, протягивая руку Солнцеву, – Фархад Алиевич Сеидов. Хотя вы уже знаете, как меня зовут. Идемте в мой кабинет.

Рукопожатие было крепким. Они прошли по коридору, миновали приемную. Вошли в кабинет. Сеидов показал на два удобных кресла, приглашая гостя садиться. Его кабинет был достаточно большим даже для начальника отдела такой крупной компании, как «Южнефтегазпром». Угловая комната, ставшая кабинетом, была общей площадью около пятидесяти метров. Солнцев уселся в кресло. Кажется, ему понравилось в этом кабинете.

– Что-нибудь будете пить? – осведомился Фархад.

– Нет, спасибо.

Сеидов уселся напротив. Ему было интересно, почему этот незнакомец появился в девятом часу вечера, как он сумел получить пропуск в закрытом бюро пропусков и что именно ему нужно. Может, он как раз приехал из Астрахани и ему нужны новые данные по геологоразведке? Но там не столь переспективные нефтеносные участки, чтобы присылать специального представителя. Все можно было согласовать и по телефону.

– Я вас слушаю, – сдержанно произнес Сеидов.

– Прежде чем мы начнем наш разговор, вы разрешите мне небольшое предисловие? – уточнил Солнцев. – Так сказать, прелюдию к разговору.

– Пожалуйста, – еще больше удивился Фархад, – только я не совсем понимаю, о каком предисловии идет речь?

– Вы Фархад Алиевич Сеидов, шестидесятого года рождения, уроженец города Баку, – начал Солнцев таким спокойным, почти равнодушным тоном, словно читал лекцию, – женаты на Карине Газарян с восемьдесят четвертого года. У вас есть дочь восемьдесят шестого года рождения, которая сейчас оканчивает Московский государственный университет. В Москву вы переехали весной девяностого года, на работу в бывший «Газпром», или, как его раньше называли, Министерство газовой промышленности СССР. Вы работали в Баку, в объединении «Азнефть», затем защитили докторскую диссертацию и уехали в Ирак, после чего вернулись в «Азнефть» уже начальником управления. Все верно?

– Да, – удивленно ответил Сеидов, – но для того, чтобы сообщить мне эти сведения, не нужно было приходить сюда так поздно. Они есть на моем сайте и на сайте нашей компании. У меня нет никаких секретов. Я профессиональный геолог и занимался геологией всю свою жизнь. За исключением середины девяностых, когда работал в банке.

– Это мы знаем, – ответил Солнцев.

– Теперь обясните, кто это «мы» и почему вас интересует именно моя персона. Вы из службы безопасности нашей компании?

– Нет-нет. Конечно, нет. Я сейчас вам все объясню. Дело в том, что я сотрудник СВР.

– Сотрудник чего, простите? – не понял Сеидов. – Что такое СВР?

Солнцев улыбнулся. Понимающе и даже немного дружелюбно.

– Это Служба внешней разведки России, – пояснил он, – мы решили, что будет правильно, если мы не станем вас вызывать к себе, а проведем первую беседу на вашей, так сказать, территории.

– Вы из КГБ? – изумился Фархад.

– Почти, – ответил Солцнев, – чтобы вам было понятнее. Просто КГБ уже давно нет. Но вы об этом знаете. Его разделили на несколько частей. Федеральная служба безопасности, Федеральная служба охраны, Федеральное агентство правительственной связи, раньше были отдельные пограничные войска, ну и так далее. А мы бывшее Первое Главное управление КГБ СССР, то есть внешняя разведка. Теперь понимаете?

– Понятно. Но мне кажется, что вы ошиблись. Я никогда не работал и не сотрудничал с вашим ведомством. Если вы считаете, что меня послали в Ирак работать на нашу разведку, то ошибаетесь. Я там был как геолог, проверял свои научные разработки на практике. И больше ничего. Только как геолог. Я даже осведомителем вашим никогда не был и никогда никаких отчетов вам не писал.

– Мы все это знаем, – улыбнулся Солнцев.

– Кроме того, я уже много лет российский гражданин. И жена у меня гражданка России. И дочь. Поэтому я не совсем понимаю, какой именно интерес я могу представлять для такой службы, как ваша. Ведь я вам ничем помочь не могу, потому что давал подписку о неразглашении служебной информации нашей компании.

– С этим как раз все понятно. Обещаю, что нас не будут интересовать запасы нефти и газа, которые вы разведали. У нас совсем иной интерес, – поднял обе руки Солнцев.

– Тогда что вам нужно?

– Мы хотим предложить вам отправиться в командировку, – пояснил Вадим Сергеевич, – вернуться снова в Ирак в качестве генерального представителя компании «Южнефтегазпром».

– Вы с ума сошли? – не выдержал Сеидов. – Как вы можете даже предлагать мне подобную командировку. Вопрос уже согласован. Туда должен поехать вице-президент нашей компании Иван Николаевич Сысоев. Насколько я знаю, все документы уже подготовлены. По-моему, вы поступаете не совсем корректно, предлагая мне подобную командировку. В конце концов, я только начальник отдела, а там будут переговоры на очень высоком уровне. Сысоев должен встретиться с руководством страны и провести переговоры по взаимному сотрудничеству нашей компании с их двумя крупными поставщиками. Мы с таким трудом сумели заинтересовать иракцев, которые уже давно ни с кем не сотрудничают, кроме американцев, а вы сейчас хотите все запороть.

– Очевидно, мы не совсем понимаем друг друга, – спокойно возразил Солнцев, – давайте сначала успокоимся и выслушаем друг друга. Сысоев прекрасный специалист в области экономики. Он ваш первый вице-президент. Но он никогда раньше не был в Ираке, не знает местных условий, не имеет там знакомых и не знает арабского языка.

– С ним поедут переводчики…

– Это не одно и то же. В делегацию включен один из ваших заместителей – Садратдинов. И хотя он хороший геолог, но не сможет заменить вас. Вы более опытный и квалифицированный специалист.

– Я не совсем понимаю, что именно вам нужно. Если вы хотите включить меня в состав делегации, то вам нужно обращаться к президенту компании. Это он решает подобные вопросы. Хотя в данном случае предполагаю, что вам нужно выходить даже на более высокий уровень, по-моему, вопрос согласовывался на уровне министра или вице-премьера. Как вы понимаете, я не могу сам себя отправить в такую командировку. И даже если я попытаюсь объяснить, что именно ваше ведомство просит меня отправиться в Ирак, то и тогда руководство компании может не прислушаться к подобному мнению. Уже давно прошли те времена, когда КГБ мог решать, кому и куда ехать.

– Вы думаете, прошли? – почти весело спросил Солнцев. – А мне кажется, они никогда не проходили.

– Не буду спорить. Это не мое дело. Но в любом случае вы обратились не по адресу…

– Нет, – возразил Вадим Сергеевич, – мы стараемся не беспокоить людей, которые нам неинтересны. Дело в том, что приказ на Сысоева завтра будет отменен. И завтра утром вы покинете этот кабинет и переедете на тридцать восьмой этаж, где работают вице-президенты компании. С завтрашнего дня вы новый вице-президент «Южнефтегазпрома» по вопросам геологических изысканий и разведки. Эта новая должность уже сегодня введена в компании, и завтра утром ваш президент сообщит вам об этом приятном факте вашей биографии. Как видите, я пришел к вам не «с пустыми руками». И я первый человек, который сообщил вам эту новость. Кажется, я имею право рассчитывать хотя бы на вашу благодарность. Хотя по восточному обычаю вы должны дать мне даже подарок. Кажется, у азербайджанцев это называется «муштулук».

Он сказал это слово без акцента. Фархад удивленно взглянул на своего гостя.

– Вы знаете азербайджанский?

– Да, – кивнул Солнцев, – я знаю турецкий, арабский, азербайджанский языки. Хотя турецкий и азербайджанский очень похожи, там отличаются только некоторые слова.

– Значит, вы специалист узкого профиля, – понял Фархад, – именно по этим странам.

– Вы умный человек и умеете правильно рассуждать, – одобрительно кивнул Солнцев, – я специально сообщил вам эту информацию, чтобы услышать вашу реакцию. Реакция более чем положительная.

Сеидов нахмурился.

– «Муштулук» вы, конечно, не получите. Хотя я до сих пор не совсем верю в эту невероятную новость. Неужели этим назначением я обязан вашему ведомству? – недовольно спросил Фархад.

– Нет. Исключительно своему таланту и работоспособности, – пояснил Солнцев. – Вопрос о вашем назначении уже давно был решен, мы только подтолкнули его исполнение, если говорить откровенно. Но это действительно только потому, что в самой компании уже давно хотели перевести вас в вице-президенты. Поэтому завтра вы переедете на тридцать восьмой этаж и станете новым, уже пятым, вице-президентом компании «Южнефтегазпром». А еще через неделю именно вы полетите в Ирак в качестве руководителя группы на переговоры с иракской стороной.

– Интересно, что именно я там буду делать? – иронично спросил Сеидов. – Бегать по крышам и стрелять в американцев? Или в англичан? Как вы представляете мою работу в качестве вашего представителя? И если я отправляюсь туда вице-президентом, то для чего вам такой агент, которого знают так много людей в самом Ираке. Я ведь там проработал больше трех лет, и там наверняка осталось очень много людей, которые меня помнят.

– Именно поэтому вы нас устраиваете, – охотно пояснил Солнцев, – если хотите, вы почти идеальная кандидатура для миссии, которую мы вам собираемся поручить.

Фархад подумал, что сегодняшний вечер – самый необычный вечер в его жизни. И если этот Солнцев не психопат и не разыгрывает его, то вполне возможно, что уже завтра днем он будет сидеть в другом кабинете. Неужели в подобное можно поверить? Но его гость меньше всего похож на сумасшедшего или чудака, склонного к розыгрышам. Остается поверить, что он говорит правду. Или дождаться утра и проверить все самому. А сейчас выслушать, что именно хочет от него этот тип и его служба – СВР.

– Покажите ваше удостоверение, – неожиданно даже для самого себя сказал Сеидов.

Глава 2

Разве еще несколько лет назад он мог поверить в подобное продвижение по службе. Разве не казалось тогда, что весь привычный уклад жизни, прежний мир рушится и впереди нет никакой перспективы? Еще в девяносто восьмом году подобные специалисты были не очень востребованы. А нефтяные и газовые компании не считались столь важными, как сейчас. Баррель нефти стоил только восемь или десять долларов. И в свои тридцать восемь лет Сеидов был вынужден работать сотрудником банка, куда его устроили благодаря знакомым землякам. А после августовского дефолта он потерял и эту работу.

Казалось, что все кончено, никаких надежд просто не оставалось. Но через полгода его взяли на работу в небольшую компанию. Еще через восемь месяцев он перешел в другую компанию на более высокую должность. После одиннадцатого сентября две тысячи первого года цены на энергоносители пошли вверх. Сеидову предложили работу в создающейся новой компании «Южнефтегазпром», и он перешел в нее уже летом две тысячи второго года.

В марте две тысячи третьего года американцы вторглись в Ирак, и цены на энергоносители, уже перешедшие всякие разумные пределы, начали расти в геометрической прогрессии. Всякий следующий кризис, политический или экономический, только увеличивал цену нефти и газа. Олигархи, владевшие нефтяными и газовыми компаниями, становились не просто миллиардерами, их счета исчислялись уже не только миллиардами, а десятками миллиардов долларов. В этих условиях нужны были хорошие специалисты – геологи и нефтяники, оплата которых росла соответственно их опыту и знаниям. Переехавший из Баку в девяностом году бывший сотрудник «Газпрома» Фархад Сеидов был не просто одним из лучших специалистов в области геологодобычи. Он разрабатывал свою докторскую диссертацию именно по проблемам добычи нефти в залежах нефтяных пластов, которые уже считались выработанными. Защитил он ее в двадцать пять лет. Как давно это было. В восемьдесят пятом. Тогда казалось, что весь мир у него в кармане. Московские специалисты, приехавшие на защиту, дали самую высокую оценку его научной работе. Ему предложили работу в Ираке, куда он поехал сразу после защиты докторской в качестве заместителя руководителя группы советников. За три года, проведенные в этой стране, он не только выучил местные обычаи и язык, но и стал одним из самых авторитетных специалистов в области нефтегазодобычи в Ираке. В восемьдесят восьмом его вернули в Баку руководителем управления в компании «Азнефть». Ему было только двадцать восемь лет, и многим не понравилось подобное назначение. Перед отъездом из Ирака его даже наградили почетной медалью за выдающиеся заслуги перед иракским народом. В Баку его сразу сделали начальником управления. Многие считали, что он слишком молод для подобной ответственной работы. У него появились правительственный телефон и персональная машина, что, по меркам Советского Союза, считалось признаком устойчивого положения большого чиновника. А потом все сразу изменилось.

В восемьдесят восьмом началось противостояние азербайджанцев и армян в Нагорном Карабахе. Местные стычки переросли в настоящую войну между двумя соседними народами. Армяне, составляющие большинство в Нагорном Карабахе, потребовали присоединения области к Армении. Верховный Совет Армении дал на это согласие, фактически законодательно аннексировав территорию соседнего государства. Верховный Совет Азербайджана в ответ на это вообще решил упразднить статус автономной области. Противостояние решалось в Москве. Президиум Верховного Совета СССР принял решение о сохранении области в составе Азербайджана. Здравомыслящие люди понимали, что пересмотр существующих границ в рамках такого государства, как СССР, грозит глобальной катастрофой и развалом всей страны.

Так все и произошло. Большой пожар начался в Карабахе и перекинулся в другие республики Советского Союза. Ошская, Ферганская области, Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия, Северная Осетия, Ингушетия, Чечня… Тысячи убитых, десятки тысяч раненых, сотни тысяч беженцев. И при этом находились политики, которые всерьез убеждали мир, что развал Советского Союза обошелся без большой крови. Только в Азербайджане был зафиксирован миллион беженцев, а сколько миллионов людей просто покинули большую страну из-за экономических и политических катаклизмов, сколько их бросили свои дома, кардинально меняя свою прежнюю жизнь.

В конце восьмидесятых начались массовые депортации обоих народов из соседних республик. Из Армении изгнали около двухсот тысяч азербайджанцев, которые прибывали в Баку, создавая опасную обстановку в самом городе. В конце восемьдесят девятого власть в Азербайджане была фактически отдана в руки радикалов. В начале января девяностого в Баку начались погромы. Тысячи жителей города выходили на улицы, защищая своих соседей и друзей, но спасти всех не удалось. И только тогда, когда объединенными силами местной милиции, наиболее порядочных представителей Народного фронта и сумевших остаться на своих местах редких представителей власти удалось остановить эту вакханалию безумства, в город по приказу Президента страны Михаила Горбачева были введены войска.

Пролилось еще больше крови. На этот раз танки и бронетранспортеры давили зазевавшихся людей на улицах, стреляли в любого движущегося прохожего. Среди погибших были представители многих национальностей – азербайджанцы, армяне, евреи, русские, грузины, лезгины. Старики и дети, женщины и девушки. Абсолютно очевидно, что не все были экстремистами, как потом передавали по центральным каналам. Но подобная трагедия сказалась и на семье Фархада Сеидова. Ему тогда было тридцать лет, а его супруге Карине Газарян двадцать восемь. Они были уже шесть лет женаты. Свадьбу сыграли, когда Карина оканчивала медицинский институт, в восемьдесят четвертом, когда интернациональные браки в Баку были самым обычным явлением и за общими столами привычно собирались представители многих народов, населявших этот полифоничный и космополитичный город у моря.

В восемьдесят пятом они вместе уехали в Ирак. Там, в Багдаде, у них родилась дочь Марьям. Арабы традиционно называли Деву Марию, мать Христа, – Марьям, поэтому выбор имени местным жителям понравился. На самом деле так звали мать Фархада, и он назвал девочку в честь своей мамы. Тогда им казалось, что все будет хорошо. В восемьдесят восьмом они вернулись в Баку, и он сразу получил новое назначение. Молодой начальник управления «Азнефти», доктор наук, вернувшийся из своей зарубежной командировки, он казался перспективным сотрудником. Журналисты и телевизионщики охотно приглашали его в свои передачи, проводили с ним большие интервью. Число недоброжелателей увеличивалось после каждой передачи, после каждого репортажа.

Уже в девяностом, после трагических событий, стало очевидно, что Карине нужно уезжать. И хотя сотни и тысячи женщин-армянок, вышедших замуж за азербайджанцев, оставались в городе, сама Карина больше не могла выдерживать подобного давления. Слишком часто некоторые тайные и явные завистники стали использовать фактор супруги Сеидова, чтобы помешать карьере ее мужа. Вспоминая Толстого, можно смело согласиться с классиком. Слишком много людей находили в национализме последний довод, чтобы опровергнуть научные разработки Фархада Сеидова, не имеющие никакого отношения к тому, на ком именно он был женат. Но когда нет очевидных доводов, чтобы помешать карьере ближнего, используются любые доводы, даже такие чудовищные, как национализм и ксенофобия.

И хотя в массе своей его окружали порядочные люди и настоящие профессионалы, он понимал, что им лучше переехать в Москву. Весной девяностого он принял предложение о переезде в Москву на работу в «Газпром». Им отчасти повезло. Они переехали еще до августовского путча девяносто первого и декабрьского развала страны, когда можно было устроиться на работу и даже решить свои жилищные проблемы. Фархад получил назначение в Министерство газовой промышленности СССР, реорганизованное в «Газпром», где успел проработать почти два года. Ему даже успели выделить двухкомнатную квартиру в Мытищах.

Но в девяносто втором начались реорганизации, и он сам решил уйти из «Газпрома», чтобы вернуться в Баку. Он приехал в родной город и не сразу мог осознать, что именно там происходит. Власть в республике захватили воинствующие радикалы. Агрессивно настроенные группы людей врывались в консерваторию, призывая запретить Баха и Чайковского, в библиотеки высылали специальные циркуляры с приказами сжечь книги Гегеля, Фейербаха, Маркса, Плеханова… Он не мог знать, что в соседней Грузии, где к власти пришел сын классика грузинской литературы, сам филолог и переводчик книг Бодлера с французского, сжигали книги на улицах. По приказу грузинского Президента костры запылали на площадях грузинских городов. В Азербайджане сумели остановить эти костры. Но власть подобных радикалов не могла удержаться ни в Тбилиси, ни в Баку. В Грузии путем вооруженного переворота к власти пришел Шеварднадзе, в Азербайджане вооруженный переворот начался в Гяндже, и испуганное правительство радикалов позвало Гейдара Алиева спасать положение. При этом сам «демократический» Президент благополучно сбежал, оставив свой пост. Это произошло уже летом девяносто третьего.

Но летом девяносто второго Фархад Сеидов принял решение не возвращаться в Баку. Он продал свою квартиру, дачу, машину. На полученные деньги он сумел обменять свою двухкомнатную квартиру в Мытищах на трехкомнатную на Остоженке. Это уже потом, через несколько лет, цены на Остоженке взлетят до немыслимых размеров, но тогда, в девяносто втором, цены были еще относительно невысокими.

Он устроился на работу в научно-исследовательский институт, который через два года закрылся. Знакомые помогли ему устроиться в банк. Тогда самыми перспективными направлениями считались торговля и банковское дело. Идти в торговлю Сеидов категорически отказался. Ему казалось невозможным работать старшим менеджером по продажам, имея звание доктора наук. Хотя его знакомый не отказался пойти в один такой магазин и сделал себе состояние уже через несколько лет, став совладельцем этого магазина женского белья. У каждого были свои приоритеты и свои ценности.

Фархад проработал в банке около четырех лет. Уже через два года он снова возобновил преподавательскую деятельность, благо работа в банке давала такую возможность. Но в девяносто восьмом августовский дефолт перечеркнул его банковскую карьеру. А затем все снова пошло по кругу. И только с приходом в компанию «Южнефтегазпром» он почувствовал себя наконец на своем месте.

Сначала его взяли обычным сотрудником в геологический отдел созданной компании. Через три месяца сделали руководителем сектора. Еще через полгода его рекомендовали заместителем начальника отдела. А через год руководство компании посчитало, что доктор наук и бывший ведущий сотрудник «Газпрома» вполне может занимать должность начальника отдела. Соответственно должности росла и его зарплата. Он уже мог позволить себе любые траты, не думая о деньгах. Правда, преподавательской деятельностью заниматься не пришлось, работа в компании отнимала слишком много сил. В свои сорок восемь лет он получал приличную зарплату, работал в одной из ведущих российских компаний, и дальнейшая жизнь казалась вполне определившейся. О карьерном повышении он даже не думал. И поэтому откровения гостя вызвали у него настоящий шок. Он даже не мог представить себе, что когда-нибудь станет вице-президентом такой компании. Соответственно должностной оклад вице-президента «Южнефтегазпрома» был равен окладам ведущих менеджеров крупнейших компаний мира.

Именно поэтому он попросил своего гостя показать удостоверение, словно не решаясь поверить в подобное предложение. Солнцев невозмутимо достал свое удостоверение, протянул его Сеидову. В нем было указано, что полковник Вадим Сергеевич Солнцев является сотрудников СВР и имеет право на ношение оружия.

– Убедились? – спросил Солнцев, забирая удостоверение.

– Почти, – кивнул Фархад, – хотя я до сих пор не совсем понимаю цель вашего визита. Или вы пришли только для того, чтобы сообщить мне эту радостную весть и потребовать, чтобы я работал на вашу организацию. Кажется, это называется вербовкой?

– Вы начитались шпионских романов, – возразил Солнцев, – неужели вы полагаете, что мы будем вербовать вице-президента крупнейшей российской компании. Для чего? Вы сами сказали, что являетесь российским гражданином и ваш долг, если хотите, помогать нашей организации в случае необходимости. А вербовать служащего такого ранга было бы не совсем правильно.

– Тогда зачем вы пришли? – спросил Сеидов. – И для чего вам нужно, чтобы именно я полетел в Ирак вместо Ивана Николаевича?

– Об этом мы поговорим немного позже и в другом месте, – пообещал Вадим Сергеевич, – я специально выбрал такое время, чтобы в компании никого не было. Завтра вам сообщат о вашем новом назначении и предложат отправиться руководителем группы в Ирак. Надеюсь, что вы не откажетесь. Больше от вас пока ничего не требуется. Как только ваше назначение будет утверждено на совете директоров, мы сразу свяжемся с вами.

– Теперь все ясно. Я вам почему-то нужен в Ираке? Правильно?

– Вы настоящий ученый и большой специалист, – подчеркнул Солнцев, – мы навели о вас все необходимые справки. Особенно ценно, что вы еще порядочный и мужественный человек.

– Судя по всему, вам известны подробности и моего пребывания в Ираке, – усмехнулся Фархад, – успели все проверить?

– А как вы думаете? Если я приехал сегодня к вам, то, разумеется, прежде всего мы проверили всю вашу биографию, в том числе и все детали вашей командировки в Ирак. Вы ведь тогда попали под бомбежку, когда выехали в район Эз-Зубайра под Басрой.

– Верно. Это случилось в восемьдесят шестом, – кивнул Сеидов, – тогда там как раз шли наиболее ожесточенные бои. Собственно, это было понятно с самого начала. Война шла за наиболее перспективные нефтеносные участки на юге страны между границами Ирака и Ирана. Как раз недалеко от Кувейта. Но как только цены на нефть и газ поползли вниз, война стала просто бессмысленной и постепенно прекратилась. Хотя потом Саддам глупо полез в Кувейт, и с этого начались все его последующие неприятности.