Текст книги "Симфония тьмы"

Глава 10

Вечером Осинский должен был ехать на прием, устроенный в его честь одним из самых известных людей Европы, представителем династии европейских миллиардеров, потомком семьи Ротшильдов. Для Дронго был заказан смокинг. Все остальные, в том числе и телохранители Осинского, уже имели подобную одежду, предназначенную для таких приемов. По настоянию самого Дронго для Осинского в последний момент поменяли автомобиль.

У «Ритца» на Вандомской площади традиционно стояли роскошные «Мерседесы», прикрепленные к лучшим номерам отеля. Они терпеливо ожидали выходящих из отеля гостей. А такси стояли в конце площади и подъезжали к отелю только по свистку многочисленных швейцаров, дежуривших у подъезда. В случае ненастной погоды швейцары провожали гостей с зонтиками до машины.

Дронго позвонил в частную фирму и вызвал другой автомобиль, который прибыл точно в срок. Это был «Роллс-Ройс», не менее роскошный, но бронированный, в котором и разместились композитор, Барбара, Якобсон и Дронго. На место водителя сел Мартин, рядом с ним разместился Брет. В едущий позади них гостиничный «Мерседес», прикрепленный к номеру Осинского, сели личные охранники Якобсона. Хуан остался в апартаментах Осинского. Дронго решил не искушать судьбу, оставив своеобразного дежурного.

Он лично опросил всех стоявших в холле отеля сотрудников «Ритца»: здесь никогда не бывало менее пяти-шести человек. Но ни один из них не видел незнакомца, похожего по описаниям на Шварцмана. А по утверждениям портье, никто не интересовался, в каком именно номере остановился мистер Саундерс. Дронго, не поленившись, пошел и в бар, расположенный с левой стороны от входа, мимо которого могли пройти незнакомцы. Но бармен утверждал, что не видел никого, кроме двух молодых женщин, сидевших в холле.

Именно поэтому Дронго настоял на вызове другого автомобиля и решил подстраховаться, оставив Хуана в самом «Ритце». Он лично обошел отель, просмотрел дворик, отгороженный от стоявшего рядом здания Министерства юстиции высокой стеной. Теперь ему не казался безопасным даже такой хорошо охраняемый отель. При входе, с правой стороны, находились лифты, куда можно было попасть, поднявшись на площадку на несколько ступенек. При этом в «Ритце» была своеобразная система лифтов: когда вы садитесь внизу, на первом этаже, входите в лифт с правой стороны, а выходите на этажах с левой. Но это был современный лифт, с автоматически открывающимися и закрывающимися дверями. В противоположном конце этажа находился другой лифт, соответствующий самому стилю отеля, более архаичный, напоминающий об «эре Гэтсби». Лифт напоминал большую, идеально выполненную колонну, в которой раздвигались две ее сферы, открывающиеся вручную.

Дронго добросовестно изучал все ходы и выходы, обратив внимание на триста первый и триста второй номера, где находились личные апартаменты Коко Шанель и Сезара Ритца, ставшие бесценными реликвиями самого отеля. Дронго даже побывал в баре Хемингуэя, где преобладал красный цвет и стоял большой бюст знаменитого американского писателя.

Отель был невелик. Кроме королевских апартаментов, где жил Осинский, в нем было сорок пять сюитов и сто сорок два номера, благодаря чему охрана отеля могла запомнить каждого приходившего гостя практически в лицо.

Уже в машине, когда они направлялись на прием, Якобсон, озабоченно наклонившись, спросил у Дронго:

– У вас есть какие-нибудь предварительные представления о том, что вы будете делать?

– Ловить Ястреба, – угрюмо ответил Дронго, – мы же не можем сидеть и ждать, когда он снова попытается нанести удар.

– Это я понимаю, – кивнул Якобсон, – но каким образом?

– Для этого мы пока еще слишком мало знаем, – уклонился от прямого ответа Дронго.

Барбара, сидевшая напротив, рядом с Осинским, была в строгом элегантном платье изумрудного цвета. Дронго оценил своеобразие платья, купленного у Донны Каран. Очевидно, женщина отдавала предпочтение американским дизайнерам, подбирая под тон платья косметику, драгоценности и обувь.

На самом приеме было не менее трехсот гостей, восторженно приветствовавших вошедшего Осинского. Композитор был в этот вечер главным украшением приема. Дронго отметил несколько знакомых лиц, известных по газетам и телевизионным выступлениям. Все говорили о триумфе оперы Осинского, рассказывая о посещении оперы премьером Великобритании и президентом Франции.

Здесь появиться Шварцман не мог. И не только потому, что Ротшильды приглашали на свой прием известных и хорошо знакомых им людей. Здесь был другой круг общения, тот самый недоступный уровень, куда многие, снедаемые честолюбием, пытаются попасть всю жизнь. Но Дронго после полученного письма хорошо понимал и другое: бывший профессиональный убийца, сумевший к тому же выжить в аду бразильских тюрем и горевший жаждой мщения, Альфред Шварцман был не просто опасен. Он уподобился раненой змее, озлобленной тигрице, сочетающей в себе осторожность змеи и ярость тигра. Он стал сильнее и жестче, потерял всякие остатки человечности, если они в нем и были когда-нибудь, и превратился в идеального исполнителя для такого рода преступлений.

Остановить такую адскую машину смерти могла только смерть. И Дронго не хотел оставлять никаких шансов Альфреду Шварцману. Заметив, что Барбара осталась одна, он подошел.

– Когда закончится этот прием?

Она чуть улыбнулась.

– Кажется, вам он совсем не нравится.

– Наоборот. Это единственное место, где трудно появиться убийце. Однако, учитывая вчерашнее происшествие, я все-таки хотел бы, чтобы мистер Осинский меньше участвовал в подобных шумных мероприятиях.

– Это невозможно, – возразила Барбара, – он слишком известен.

– Вы давно с ним работаете?

– Около года.

– А мистер Якобсон?

Он уловил в ее глазах удивление.

– Спросите об этом лучше у него сами, – ответила она, – во всяком случае, мне иногда кажется, что он был рядом с Джорджем с момента его рождения.

– Он его так любит? – пошутил Дронго.

И снова получил в ответ чуть заметную улыбку.

– Может быть. Хотя мне иногда кажется, что Якобсон решил заменить Осинскому его родителей, жену, детей и всех друзей. Он возится с ним как с ребенком.

– У композитора плохой характер?

– Как и у всякого творческого человека. С нервными срывами. Депрессиями, сомнениями. В общем, все как обычно.

– А как он относится к красивым женщинам?

На этот раз она удивилась:

– На этот вопрос я тоже должна отвечать?

– Мне просто хочется знать о нем как можно больше.

– Он любит красивых женщин, – кивнула Барбара.

– У него есть постоянная подружка?

Она чуть покраснела. Дронго это заметил.

– Нет, – не совсем решительно сказала она и сразу отошла от собеседника.

К нему подошел Якобсон.

– Как вам нравится Барбара? – восхищенно спросил Якобсон. – Изумительный экземпляр самки. И очень умна, между прочим.

– Это я уже успел понять. Вы давно ее знаете?

– Только не надо ее подозревать, – сразу сказал Якобсон, – надеюсь, вы не считаете, что она может помогать Ястребу?

– Я пока еще ни в чем не уверен, – сухо ответил Дронго. – Вы нашли ее в Америке? Кто взял ее на работу? Вы или сам Осинский?

– Вообще-то всегда решения принимаю я сам, – честно признался Якобсон, – но в этом случае право выбора было за Осинским. Он сам выбрал Барбару и настоял на том, чтобы она его сопровождала повсюду.

– У них близкие отношения? – не поверил Дронго.

– Даже чересчур. Осинский, правда, немного младше ее. Но ему и нужна была такая – сильная, уверенная в себе, красивая, самостоятельная женщина. Чтобы передать ему часть своей силы. По-настоящему сильным мужчину делает женщина, которая рядом с ним. И трусом мужчину, к сожалению, тоже делает женщина.

– Она его любовница?

– Иногда они спят вместе, – признался Якобсон, – но это скорее профилактическая помощь, чем подлинное чувство. Надеюсь, вы понимаете меня правильно. Осинский слишком не уверен в себе, слишком часто подвержен капризам, чтобы быть настоящим мужчиной в полном смысле этого слова. Он до сих пор большой ребенок.

– А она его мама, – мрачно процедил Дронго, представив себе Осинского с его разбросанными конечностями и упругую, сильную Барбару в постели.

– Вам это не нравится? – понял Якобсон.

– Это просто не мое дело, – пожал плечами Дронго, не захотев признаваться, что ему не очень приятно слышать подобное. В другом конце зала мелькала всклокоченная седовато-рыжая шевелюра Осинского. Он о чем-то оживленно рассказывал.

– Кажется, наш друг уже забыл о вчерашнем происшествии, – заметил Дронго.

– Он всегда такой. Покричит, а потом отойдет.

– Я начинаю жалеть Барбару, – сказал Дронго.

Якобсон, ничего не ответив, уже отходил от него, улыбаясь известному телеведущему, спешившему к нему с бокалом шампанского. Больше за весь вечер Дронго не разговаривал ни с кем. Ближе к полуночи гости начали разъезжаться.

Они сели в поданный «Роллс-Ройс», когда Осинский досадливо поморщился:

– Я забыл там книгу. Мне ее подарила Китти. Она еще написала там такое трогательное посвящение.

– Я сейчас принесу, – открыл дверь автомобиля Брет, тяжело вылезая из «Роллс-Ройса».

– Мартин, – позвал Дронго сидевшего за рулем охранника, – верни мой пистолет. И достань свой.

– Что-нибудь случилось? – встревожился Якобсон.

– На всякий случай, – ответил Дронго. На Барбару он старался не смотреть. Видимо, она поняла, что Якобсон рассказал ему о ее отношениях с Осинским, и поэтому тоже отводила глаза.

Через минуту вернулся Брет, подал книгу.

– Кто такая Китти? – спросил Дронго.

– Это известный французский прозаик Кэтрин Муленже. Говорят, что ее скоро изберут в академию «бессмертных». Она очень популярна в Европе, – сказал Якобсон.

Осинский, откинув голову на сиденье, дремал. Видимо, он несколько перебрал шампанского, так сильно ударившего теперь в голову. Мартин мягко тронул автомобиль, выруливая со стоянки. «Мерседес» отеля, в котором сидели люди Якобсона, ехал следом.

– В отель? – спросил Мартин, оборачиваясь назад.

Все посмотрели на Осинского, который сидел, закрыв глаза.

– Да, – ответила за него Барбара, – поедем в отель.

Оба автомобиля свернули в сторону, к Сене, чтобы проехать мимо Лувра и въехать на Вандомскую площадь. Машины шли по набережной. Ничто не предвещало неожиданностей. Дронго тем не менее смотрел по сторонам, словно опасаясь внезапного нападения. Когда автомобили подъезжали к светофору, они услышали глухой удар, словно кто-то тяжелым молотком стукнул по «Роллс-Ройсу». Мартин резко затормозил. Осинский и Барбара упали на Якобсона и Дронго. Брет ударился головой о стекло.

– Черт тебя побери! – закричал Осинский. – Ты совсем с ума сошел, Мартин?

– Посмотрите, – вместо охранника показал назад Дронго. Там горел гостиничный «Мерседес», покореженный взрывом. Якобсон побледнел.

– Господи, – прошептал он, – этот человек самый настоящий дьявол. Как это ему удалось?

Глава 11

О сильном взрыве, происшедшем на набережной, и погибших в этот раз стало известно всему Парижу. Практически все парижские газеты, телевидение и радио передали репортажи о случившемся. С самого утра отель «Ритц» осаждали десятки репортеров, стремящихся получить хоть какую-нибудь информацию. Строились различные домыслы и предположения.

Наконец в двенадцать часов дня секретарь мистера Джорджа Осинского Барбара Уэлш согласилась дать пресс-конференцию. Журналисты ринулись в конференц-зал. Дронго тоже уселся в заднем ряду. Интересно было послушать ответы Барбары.

Женщина вошла в конференц-зал строгая и элегантная, как обычно. Волосы красиво уложены. Деловой темно-серый костюм, юбка значительно выше колен. Она села за стол, и журналисты начали задавать вопросы.

Дронго вынужден был признать, что вчерашнее утверждение Якобсона о ее уме оказалось совсем не комплиментом. Она уверенно отвечала на вопросы, шутила, остроумно обыгрывала сложные ситуации. Журналисты, почувствовав, что имеют достойного противника, воодушевились, и вопросы посыпались с настойчивостью беспрерывных теннисных ударов.

– Скажите, – обращался один из них, – как вы считаете, подобные взрывы служат своеобразной рекламой вашему патрону?

– Ему достаточно взрывов, которые он производит в опере своей музыкой, – под одобрительный восторг собравшихся парировала Барбара. – Почему в автомобиле, прикрепленном к вашему номеру, не ехал сам мистер Осинский? Он подозревал о готовящемся преступлении? – спрашивал другой.

– Ему просто нравится кататься в разных машинах. Позавчера он ездил в «Мерседесе», вчера решил пересесть в «Роллс-Ройс». Музыка мистера Осинского покорила весь мир, и мы принципиально предпочитаем различные европейские фирмы, оставаясь патриотами своей страны, – ответила Барбара под аплодисменты американских журналистов.

– Почему у вас такая мощная охрана? – выкрикнул кто-то из первого ряда. – Говорят, что есть еще специальный консультант по безопасности.

– Охрана только для того, чтобы сдерживать восторженных почитателей мистера Осинского, – под смех присутствующих заявила Барбара, – что касается консультанта, то я впервые о таком слышу.

Она нашла глазами Дронго.

Конференция длилась в общей сложности более часа, пока наконец журналисты не устроили овацию Барбаре. Дронго, выйдя из зала, поднялся в апартаменты Осинского. Через минуту там появилась Барбара.

– Вы были великолепны, – кивнул Дронго.

– Спасибо. Надеюсь, вы не обиделись, когда я сказала, что у нас нет никакого консультанта?

– Я все правильно понял. Мне кажется, вы провели пресс-конференцию идеально.

– Это же моя профессия, – пожала плечами Барбара, – я профессиональный журналист, работала в журналах, газетах, на телевидении. До Осинского работала на Си-эн-эн. Он увидел меня в одной из программ и решил, что я должна работать с ним. Мне пришлось бросить все и согласиться на его предложение.

– Почему? – удивился Дронго. – В вашей телекомпании ведущие получают сотни тысяч долларов. Это лучшая телекомпания мира. Тед Тернер создал ее буквально на пустом месте.

– Я знаю. Я работала там четыре года. И так и не стала ведущей «Новостей». Но Осинский настоял, чтобы я перешла к нему. К тому времени я развелась с мужем и решила, что не стоит оставаться на одном месте. Кроме того, Джордж предложил мне гораздо лучший контракт.

– Это я уже оценил. Ваши элегантные костюмы стоят целое состояние, – заметил Дронго. – Мистер Осинский, очевидно, умеет ценить ваши деловые качества.

– Не нужно об этом, – попросила Барбара.

И в этот момент в комнату стремительно ворвался Осинский. За ним почти бежал Якобсон.

– Вот видите! – кричал Осинский. – Меня уже хотят убить. Это ваши заговоры, Якобсон, это все интриги вашего Фонда.

Якобсон, явно смущенный тем обстоятельством, что Дронго и Барбара стали свидетелями подобного разговора, уговаривал Осинского не нервничать, объясняя случившееся интригами конкурентов. И этим еще больше подлил масла в огонь.

– Интриги! – шумел Осинский. – Какие интриги? Два человека погибли. А если бы я поехал в этой машине? Единственный человек, который нам нужен, это мистер Саундерс, – показал он на Дронго. Потом подскочил к нему, пожал руку. – Я вам благодарен, вы спасли мне жизнь уже второй раз, мистер Саундерс. Я думаю, нам нужно уволить всех наших охранников и оставить только вас. Спасибо вам!

Дронго, несколько ошеломленный таким натиском, молчал. Осинский обратился к Барбаре:

– Кто-нибудь прислал телеграммы еще?

– Да, – кивнула Барбара, – получили новые. Из Лондона, из Вены. Из Вашингтона прислал телеграмму сенатор Доул.

– Да, – оживился Осинский, – пошлите ответную. Передайте, что все в порядке. Когда у него первичные выборы?

– В штате Нью-Гэмпшир, уже сегодня, – ответила Барбара.

– Пошлите телеграмму с пожеланием успехов, – попросил композитор, – и, когда он там победит, обязательно пошлите еще одну.

– Хорошо, – кивнула Барбара.

– Мистер Осинский и сенатор Доул из одного штата Канзас, – пояснил Якобсон стоявшему рядом Дронго. – Можно сказать, они самые известные люди этого штата.

– Мне понадобится компьютер, – попросил Дронго Якобсона, – и хороший оператор. Я не слишком хорошо работаю на этих игрушках. Это можно сделать?

– Да, конечно, – ответил Якобсон, – я вызову лучшего оператора из нашего Фонда.

– Это будет долго, – возразил Дронго, – мне нужно немедленно подключиться к системе Интернет. У меня есть некоторые вопросы, которые я должен уточнить.

– Это можно сделать из отеля, – вмешалась Барбара, – прямо отсюда. Я знаю, как нужно выйти на Интернет.

– В таком случае мы начнем сразу после обеда, – предложил Дронго и, обратившись к Якобсону, спросил: – Полиции удалось что-нибудь выяснить?

– Немного, – мрачно ответил Якобсон. – Взрывное устройство не было заложено в отеле, это очевидно. Стоянка у отеля «Ритц» слишком хорошо охраняется. Они воспользовались остановкой «Мерседеса» на стоянке у дома Ротшильда. Охрана обеспечивала только внешний периметр безопасности. Да и мои парни, оказывается, выходили из автомобиля и пили кофе с охраной. Видимо, Ястреб воспользовался этим моментом.

– Он действует не один, – заметил Дронго.

– Что? – не сразу понял Якобсон.

– Он явно не один. В этот раз Ястреб изменил себе. И у него, кажется, появились помощники. Один человек не сумел бы действовать столь быстро и оперативно.

– Вы это серьезно?

– Абсолютно. Нам нужно до вечера что-то придумать. Иначе потом будет поздно.

– У вас полная свобода действий, – ответил Якобсон, – больше никаких покушений быть не должно. Это может повредить рекламной кампании Осинского, начавшейся в Европе. Никаких покушений, вы меня понимаете?

– Я за это получаю деньги, – хладнокровно ответил Дронго. – Но обещать вам что-либо я не могу. Моя главная задача – обеспечение безопасности мистера Осинского. А неудачные покушения вполне могут быть. Всех случаев полностью исключить невозможно.

– Но первые два выстрела Ястреба оказались холостыми.

– Боюсь, что нет. Во-первых, два трупа. А во-вторых, это не холостые выстрелы, а пристрелка. И третий выстрел может попасть точно в цель.

На обеде в отеле не было произнесено ни слова. Осинский попросил принести ему обед в номер, у него снова начала болеть голова. Все остальные ели молча. После обеда Дронго и Барбара прошли в любезно предоставленную администрацией отеля комнату, где стояло несколько компьютеров. Барбара села за клавиатуру, застучала по клавишам.

– Есть, – сказал она через минуту, – мы подключились к Интернету. Какие у вас вопросы?

Дронго покачал головой.

– Нет-нет, – сказал он, – я не стану вас больше задерживать. Большое спасибо. Постараюсь поработать сам.

– Вы мне не доверяете? – прямо спросила Барбара.

– Конечно, доверяю. Просто не хочу больше отнимать у вас драгоценное время. У вас еще столько работы. Большое спасибо за помощь.

Барбара отодвинула кресло и встала.

– Надеюсь, вы справитесь, – сказала она и, не оглядываясь, вышла из комнаты.

Дронго сел к компьютеру. Ввел первое имя. Барбара Уэлш. Вышел на компьютерную сеть Си-эн-эн. Через несколько секунд получил информацию и начал ее быстро читать. Она не обманула. Барбара действительно была журналисткой, работала в некоторых газетах, четыре года в телевизионной компании. Последний год – секретарем Джорджа Осинского.

Он ввел второе имя. Песах Якобсон. Компьютер выдал информацию об отсутствии вхождений поискового контакта. Дронго удовлетворенно кивнул и сделал запрос в Фонд. Компьютер сообщил, что информация закрыта. Он не стал настаивать и ввел другое имя – Рамеш Асанти. Компьютер снова выдал информацию об отсутствии вхождений поискового контакта. И новый запрос в Фонд опять ничего не принес. Информация была закрытой.

Дронго ввел имя Джорджа Осинского и почти сразу получил нужную информацию. Долго читал, потом дал команду сделать для него перепечатку. Когда закончил работать лазерный принтер, он взял листок бумаги и сунул в карман. Потом подумал немного и вдруг, неожиданно даже для самого себя, ввел имя Кэтрин Муленже. Получил ответ и снова дал команду сделать ему перепечатку. После того как у него в руках была и вторая бумага, он, достав первую, начал их сравнивать, после чего удовлетворенно кивнул головой.

У обеих знаменитостей были странные биографии. До определенного момента и Джордж Осинский, и Кэтрин Муленже были обычными неудачниками, не умевшими добиться хотя бы малейшего успеха. Но с какого-то момента, словно по взмаху волшебной палочки, все изменилось. К ним приходит шумный успех, их признают коллеги, специалисты, зрители, читатели, критики. На это совпадение Дронго сразу обратил внимание. Он выписал примерную дату, с которой начались успехи мистера Осинского. Пять лет назад. Кажется, тогда они и познакомились с мистером Якобсоном. Какое интересное совпадение! Может, у французской писательницы, тоже вдруг неожиданно заявившей о себе, точно так же рядом несколько лет назад появился свой Песах Якобсон?

Теперь нужна была информация другого характера. Он снова застучал по клавишам, попросив предоставить ему информацию о Фонде развития независимых демократий. На этот раз ответ компьютера был очень обстоятельным и большим. Дронго снова ввел команду сделать перепечатку и подождал, пока компьютер выдаст всю информацию. Информации было много. Здесь особо обращалось внимание на то, что Фонд уже помог многим странам, вкладывая огромные деньги в образование, культуру, медицину. ЮНЕСКО трижды выражало благодарность Фонду за его гуманитарную деятельность.

И только в самом конце он сделал запрос в Бразилию, попросив отпечатать для него первую страницу той самой газеты, которую держал в руках Якобсон, показывая ему на тюремную камеру Шварцмана и плакат Осинского на стене. Дронго запомнил название местной газеты, номер и дату ее выпуска.

Он терпеливо ждал ответа. И ответ пришел. Не веря своим глазам, Дронго дал команду выдать ему этот первый лист. На нем не было никакого изображения тюремной камеры Шварцмана! На нем не было плаката с портретом Осинского! Лишь в правом углу газетного листа было короткое сообщение о побеге Шварцмана. Якобсон говорил ему неправду. И показывал явно не настоящую газету. Дронго и эту бумагу положил в карман. Теперь он знал, о чем будет говорить.

Только после этого он дал команду компьютеру стереть информацию, которую он запрашивал. И вышел из комнаты. Поднимаясь в лифте, он думал только об одном: почему Якобсон обманул его, показав фальшивую газету?