Текст книги "Альтернатива для дураков"

– Это он-то не может? Да за такие деньги можно всю таможню купить и любые ценности вывезти.

– Это правда, – согласился Пирожков и невольно изменившимся голосом еще раз сказал: – Он человек умный.

– Видимо, не совсем, – сразу вставил Гвоздев, – если в Москву приехал. Он ведь так просто не приедет. Значит, у него дело крупное намечается. Очень крупное. Ты меня понимаешь? Такое крупное, что он согласился все свои деньги на кон поставить и в Москву приехать.

Пирожков молчал. Было видно, как он мучительно раздумывает. И как решает для себя самые разные вопросы. Гвоздев чуть усмехнулся. Расчет на жадность бандита оказался верным.

– Может быть, – наконец сказал Пирожков, – все может быть.

– Поэтому я сюда и приехал, – строго продолжал Гвоздев, – нужно, чтобы ты на него вышел. Я думаю – дело будет очень крупное. Но не всегда же Счастливчику должно везти. Может, повезет в этот раз кому-нибудь другому?

Пирожков наконец понял, чего именно добивается от него подполковник. Метнул на него подозрительный взгляд, словно заранее подозревая, что его обманут. Потом нерешительно спросил:

– А если ему опять повезет?

– Значит, нужно сделать так, чтобы не повезло, – невозмутимо сказал Гвоздев, – если рядом с ним умный человечек появится, то мы можем узнать, где и когда Счастливчик свое дело планирует. И постараемся сорвать его «плановое мероприятие». Конечно, после того, как он свою операцию подготовит.

– Ну это мне ясно. А зачем этому человечку так рисковать? Счастливчик ведь ментов сразу чует. И стукачей тоже чует. Он ведь может стукача просто удавить.

– А кто сказал, что нужно на него стучать? Нужно просто ему немного помешать. И потом заодно и помочь в розыске его ценностей. Там ведь не обязательно все сдавать государству, – продолжал Гвоздев, уже чувствуя, что сумел заинтересовать своего агента, – можно оформить как найденный клад и выделить четверть суммы нашедшему. А можно и без оформления договориться.

Он знал, что такие вещи часто практикуются в работе сотрудников уголовного розыска. Агенту обещают часть похищенного, возвращенного государству. Это самая настоящая сделка, на которую многие следователи шли сознательно, чтобы вернуть ценности. Практика эта была особенно популярна в восьмидесятых, когда за возмещенный экономический ущерб карали не так строго и многие предпочитали входить в сделку с законом и гарантировать себе минимальное наказание. Точно так же договаривались и с агентами, которые помогали в розысках похищенного. При благоприятных стечениях обстоятельств агенты получали часть найденного, что усиливало их рвение и делало их работу максимально эффективной. При этом некоторые из недобросовестных сотрудников милиции иногда также получали соответствующее вознаграждение.

– Я понял, – засмеялся Пирожков, – у вас, видимо, сильное желание появилось снова упрятать Счастливчика туда, откуда он только что вышел. А я вам должен помочь. И еще вам нужны его цацки? Правильно?

Больше всего Гвоздеву хотелось сейчас плюнуть в рожу сидевшему перед ним типу. И, конечно, его интересовали не ценности Счастливчика, а новое крупное дело, на которое тот должен был пойти. Он был уверен, что не ошибся в своих расчетах. И не только в отношении Счастливчика. Кажется, Пирожков серьезно заинтересовался его предложением, решив, что нужно заняться этим делом. Зависть и жадность были самыми сильными стимулами для Пирожкова. Однако говорить все это своему агенту он не торопился.

– Почти правильно, – сказал он угрюмо, – но в первую очередь меня интересует сам Счастливчик.

– Это я все сразу понял, – сказал довольный течением беседы Пирожков. – Постараюсь выйти на нашего общего знакомого. Тем более, что он, кажется, ищет себе помощников.

– Хорошо, – кивнул подполковник.

Пирожков поднялся, решив, что разговор закончен.

– Когда снова встретимся? – спросил он сквозь зубы на прощание.

– Через три дня, – жестко сказал Гвоздев. – Мы теперь с тобой будем часто видеться. В это время.

– Я за три дня ничего не успею сделать, – пожал плечами Пирожков.

– Это твои проблемы, – сурово отрезал подполковник и, когда агент уже сделал шаг к двери, окликнул его: – И еще, Пирожков, я хотел тебя предупредить. Все время наши ребята в твоем районе на твоих людей выходят. Вчера мне сообщили, что твои «шестерки» избили директора кинотеатра, который не хотел сдавать вам в аренду свои помещения.

– Какого директора? – попытался сделать удивленное лицо Пирожков.

– Ты сам знаешь, какого, – очень злым голосом произнес подполковник. – И предупреждаю тебя, если такое повторится, я в следующий раз, кроме твоих ребят, приеду и за тобой.

– А где мои ребята? – спросил ошеломленный Пирожков.

– Уже в камере, – не стал улыбаться Гвоздев. Он этого просто не умел. – И я думаю, что к тебе они вернутся годика через три-четыре. Не раньше.

– Почему?

– Почему? – Подполковник схватил бандита за шиворот и с треском ударил его об стенку. И еще прижал ногой. – Твои «орлята» ему голову проломили. И он сейчас в реанимации лежит, – свистящим шепотом сказал Гвоздев. – Я тебя, суку, в последний раз предупреждаю.

Он толкнул еще раз бандита и отошел от него.

– Ладно, – сказал Пирожков, поправляя пиджак, – не угрожайте. Хотите лишить своих друзей такого агента, как я?

– Нет, не лишу, – сурово произнес Гвоздев. – Я просто посажу тебя в тюрьму и сообщу всем, что ты наш агент. Знаешь, что с тобой тогда будет?

Ошеломленный Пирожков открыл рот, чтобы хоть как-то возразить, но так ничего и не сумел сказать.

– А теперь пошел вон, – добавил на прощание подполковник. – И помни о моих словах. Еще один такой случай с кем-нибудь из твоих ребят, и я тебе спокойной жизни не обещаю.

Глава 4

Я ведь был убежден и раньше, что в инспекциях по личному составу сидят не ангелы. А в управлении собственной безопасности, которое создали в нашей системе, вообще сидели волкодавы. Самые настоящие. И поэтому когда нас вызвали на допрос, я не ожидал ничего хорошего. Тем более что первым пригласили Аракелова. Разговор, как его называли волкодавы, и допрос, каким он на самом деле был, начался с вызова Аракелова, который вошел в комнату, перед дверями которой мы сидели на стульях.

Он вышел ровно через полтора часа, ошеломленно качая головой, словно столкнулся с чем-то необычным и удивительным. Он не успел ничего сказать нам, когда вышедший из кабинета капитан показал ему на дверь и строго сказал:

– Вы можете быть свободны.

Аракелов только кивнул нам на прощание и вышел. Сразу после этого пригласили Маслакова. На этот раз беседа затянулась на целых два часа, и, когда он вышел, стрелки показывали уже начало второго. Он тоже вышел в несколько растерянном состоянии, но в отличие от Аракелова кивнул нам и сказал:

– Они, по-моему, все сошли с ума. Решили, что мы во всем виноваты.

– Разговоры, – крикнул ему вышедший следом капитан.

– А, иди ты… – огрызнулся Маслаков, – думаешь, если ты стукач и занимаешься стукачеством, то и все такие.

Он махнул рукой и, посмотрев на нас, сказал на прощание:

– Держитесь ребята, а то они нас действительно за дураков считают. И подставить хотят.

Он вышел, и только затем позвали наконец меня. Видимо, Хонинова как командира хотели допросить в последнюю очередь. А меня вызвали третьим. В кабинете, куда я вошел, за столом сидел мрачный и невысокий мужчина с коротко постриженными волосами ежиком. Он посмотрел на меня своими прозрачными глазами и коротко сказал:

– Проходи, садись.

Этот тип был в штатском, но я уже знал, что это подполковник Мотин. Маленький, красномордый. Я его сразу невзлюбил, как только увидел. И чего только он копает, если у нас уже и так работали несколько комиссий по проверке, включая комиссию ГУВД, прокуратуру и ФСБ. Мне сразу не понравилось, как он предложил мне садиться. Мы уже привыкли, что полковники могут нам «тыкать». Но он сделал это в неприятной манере, в такой уничижительной форме, что я сразу понял – он меня не просто подозревает. Он меня заранее считает виноватым и не очень любит. Есть такие следователи, которые считают любого сидящего человека виноватым еще до того, как тот раскроет рот.

Я сразу решил, что выпущу все свои колючки. Пусть этот наглый сукин сын не думает, что он может так обращаться с офицерами нашей группы. Ничего у него не получится. Я прошел к стулу и уселся на него с очень независимым видом. Передо мной стоял магнитофон. Справа от меня сел тот самый капитан в форме, который приглашал и провожал наших ребят.

– Ты – Никита Шувалов, – начал Мотин своим неприятным скрипучим голосом. – Очевидно, ты уже знаешь, зачем мы вас всех сюда пригласили?

– Догадываюсь, – буркнул я, глядя на этого типа.

– Не нужно так отвечать, – строго прервал меня Мотин, уловив мое отношение к этому разговору, – только «да» или «нет». Ты офицер милиции, а не проститутка, чтобы вести себя таким вызывающим образом. Ты меня понял?

– Да, – сказал я достаточно громко.

Он нахмурился, но больше не стал ничего говорить на эту тему. Только подвинул к себе бумаги, глядя то в них, то на меня.

– Согласно рассказам многих свидетелей, два месяца назад у вас произошел взрыв. Взорвался конверт, присланный якобы из министерства. Тогда погибло двое ваших офицеров – командир группы подполковник Звягинцев и сотрудник вашей группы лейтенант Бессонов. Все видели, как перед взрывом у вас с Бессоновым произошла серьезная размолвка.

– Да, – снова громко сказал я.

– Не нужно так кричать, – поморщился он, – и не строй из себя идиота. Достаточно, если ты будешь говорить четко и ясно. Так у вас была размолвка?

– Да.

– Говорят, что вы даже подрались?

– Кто говорит?

– Вопросы задаю только я. Молод ты еще, чтобы мне вопросы задавать. Так вы подрались или нет?

– Да.

– Почему?

– Поспорили, – пожимал я плечами.

– О чем поспорили? – не отстает он от меня.

– О жизни.

– Конкретнее, – этот пес не отступит.

– Мы с ним часто спорили по разным поводам, – я посмотрел ему в глаза, чтобы он видел, как я нагло вру, – из-за кинофильмов разных, из-за книг.

– Значит, у вас был интеллектуальный спор, – усмехнулся Мотин, – из-за этого ты набил ему морду?

– Мы просто поспорили, – упрямо повторил я.

– Так сильно поспорили, что ты его чуть не убил. А может, это ты его и убил? А заодно и своего командира? – нужно было видеть его ухмылку, чтобы понять мое состояние.

– Иди ты… – не выдержал я, вспомнив, как меня ударил по морде Хонинов.

Он сразу встрепенулся, разозлился, вскочил со своего стула. Он даже оказался меньше ростом, чем я полагал.

– Что ты себе позволяешь? – распаляя самого себя, заорал он. – Совсем распустились? Партизанами стали, а не офицерами. Думаете, вам все с рук сойдет. Куда деньги дели? Что за фотографии вы нашли? Ничего не знаешь. Я вас, мерзавцев, на чистую воду выведу. Я вам покажу, как работать нужно.

– Ну ты и хам, парень, – негромко сказал капитан, явно подыгрывая Мотину.

Я молчал. В таких случаях лучше не спорить. Подполковник подскочил ко мне и кричал еще несколько минут. После чего наконец успокоился и побежал к своему столу.

– Значит, ты отказываешься говорить мне, почему вы подрались с Бессоновым? – уточнил Мотин.

– Я с ним просто поспорил, – упрямо настаивал я.

– Ты у меня не просто вылетишь из милиции, – пообещал Мотин, – ты у меня в тюрьму сядешь. Я тебе покажу «просто поспорил». Я вас всех посажу, сукиных детей. Из-за вашего разгильдяйства погибло столько людей. Почти всю группу истребили, давили вас по-одному, как куропаток, а ты мне здесь героя из себя строишь.

Я сидел, сцепив зубы. Лучше молчать, иначе я такого здесь наговорю, что меня арестуют прямо в этом кабинете за буйное хулиганство. Или за то, что я просто набью морду этому ублюдку.

– Отпечатки твоих пальцев найдены в вагоне, в котором были четверо убитых, – заорал он, – четверо убитых. В том числе и журналистка Людмила Кривун. Свидетели видели, как ты стрелял в людей.

– Они на нас сами напали, – выдавил я из себя, – все это видели.

– Кто видел? Люди спали ночью в вагоне, когда ты стрельбу начал. Никто не видел, кто первым открыл огонь. Ты мне дурака не валяй. На твоих руках знаешь сколько крови? Я тебе все равно не поверю. Ты у меня на всю жизнь в колонию загремишь.

Вот в таком милом темпе у нас беседа еще целый час продолжалась. Он меня во всех грехах обвинял, а я только отмалчивался или отвечал что-то неопределенное. И в самый разгар нашей беседы в кабинет вошел еще один офицер. Этот тоже был в штатском. Только костюм на нем сидел гораздо лучше. На Мотине штатский костюм смотрелся как на корове седло, а вот на вошедшем он смотрелся очень даже ничего. Увидев вошедшего, Мотин сразу вскочил. Быстро поднялся и капитан, сидевший рядом. Я тоже встал, поняв, что это высокое начальство.

– Товарищ полковник, – быстро доложил Мотин, – провожу беседу с сотрудниками группы Звягинцева.

– Вижу, – прошел к столу вошедший, – это, кажется, Никита Шувалов?

– Так точно.

– Очень хорошо, – Тарасов сел в кресло Мотина, а тот быстро подвинул к себе другой стул. Капитан сел рядом.

– Давайте послушаем пленку, – предложил Тарасов и протянул руку, перематывая пленку.

Можно себе представить, что именно он услышал, особенно в начале нашего разговора. Правда, мужик он был, видимо, умный, долго слушать не стал. Просто выключил магнитофон, покачал головой и, обращаясь ко мне, сказал:

– Ты у нас просто герой, Шувалов. Я даже не думал, что ты такой смелый. Целую банду перебил. Прямо герой.

Но он говорил не издеваясь. Скорее, лениво шутил. А глаза у него были очень неприятные. И умные. Не то что у Мотина.

– В общем, так, герой, – подвел итог полковник, – от работы мы тебя пока отстраняем. Посидишь дома несколько недель, остынешь. Может, надумаешь что-нибудь. И измени свою манеру разговора. Нельзя так нагло вести себя. Тебя не враги допрашивают, а твои старшие товарищи. И своим поведением ты только мешаешь нам провести нормальное расследование. Мы ведь должны знать, кто удавил Дятлова в управлении. Кто прислал вам этот конверт? Поэтому ты не очень дергайся. Посиди дома и подумай. Так будет лучше.

В общем, он меня, конечно, не убедил. Но немного успокоил. Получалось, что в их управлении тоже понимающие мужики попадаются. Хотя и редко. Но от работы меня все равно отстраняли, а это было самое неприятное. Когда я вышел из кабинета, Хонинов сидел в коридоре весь серый. Он слышал крики Мотина из-за закрытой двери. Еще подполковнику повезло, что Хонинов сдержался. Иначе он бы вошел в комнату и высказал бы им все, что он о них думает.

– Как там дела? – спросил Хонинов.

– Не разговаривать, – закричал капитан.

Мотин и его подручный работали без перерыва. Есть же такие стервецы, которые еще получают удовольствие от этой работы. Хонинов махнул на капитана рукой.

– Зверье, – сказал я, – отстраняют нас от работы.

– Ну и…. с ними, – зло сказал Хонинов и, толкнув капитана, пошел в кабинет, как обычно идут на казнь. Я с испугом подумал, что Мотин рискует заработать по морде, если будет опять кричать.

Когда я вышел из здания, то на другой стороне улицы сразу увидел своих ребят. Они никуда не уходили, ждали меня.

– Как у тебя? – спросил Маслаков.

– Отстранили, – коротко сказал я.

– Как и нас, – кивнул Аракелов, – они думают, что мы еще и в чем-то виноваты.

– Они все и без нас знают, – зло сказал я, – просто хотят помучить нас еще немного, чтобы свалить на нас свои грехи.

– Жрать хочется, – выдохнул Аракелов. – Сначала подождем Сергея, – рассудительно сказал Маслаков.

Честно говоря, я очень за Сережу Хонинова переживал. Он ведь не такой спокойный, как мы, мог сорваться и наговорить там все, что угодно. Мы подождали еще полчаса, когда наконец показался Хонинов. Он был немногословен. Просто вышел к нам и, показывая на здание за своей спиной, негромко произнес:

– Сукины дети.

И в этот момент рядом с нами затормозила черная «Волга». Даже если бы мы не знали, чья эта машина, то, услышав знакомый голос, сразу бы все поняли.

– Как дела, ребята? – спросил остановивший рядом с нами свою служебную машину полковник Горохов. – Закончили ваш допрос?

Он вышел из машины, кивнув водителю, чтобы тот его ждал. Мы немного растерялись. Не каждый день приходится разговаривать с заместителем Панкратова, который нас курирует. Как раз он-то человек неплохой, жалко, что его задвигают. Вот Краюхин уже генерала получил, а Горохову все никак не дают. Хотя должность у него генеральская. Но, говорят, с этим сейчас строго. Честно говоря, мы к Горохову немного настороженно относимся. С одной стороны, он мужик как будто свойский и другом Звягинцева был большим. С другой – именно с его фотографии все и началось. И хотя он потом нам все объяснил, но сначала соврал, и поэтому мы имели полное право не верить ему до конца. Ведь конверт мог подменить только очень влиятельный руководитель, имевший доступ к нашим печатям и бланкам. Обычный курьер на такое не годится.

– Вызывали для беседы? – спросил Горохов, показывая на здание, откуда мы только что вышли.

– Да, – ответил Хонинов за всех.

– Ну и как?

– Поговорили.

Горохов улыбнулся.

– Из вас лишнего слова не вытянешь. Что решили?

– Они нас отстраняют от работы на месяц, – сообщил Хонинов.

– Серьезное дело, – еще раз оглянулся на здание Горохов, – пройдемте, ребята, немного подальше, чтобы им глаза не мозолить, и поговорим.

Мы по-прежнему ничего не понимали. Что-то он темнит, этот полковник. Но покорно идем за ним за угол, как школьники, сбегающие с урока.

– Кто вами занимается? – строго спросил Горохов.

– Подполковник Мотин и еще какой-то капитан, – доложил Серега.

– А кто у них руководитель? Или Мотина назначили руководителем группы по вашему делу?

– Нет, другой. Кажется, полковник Тарасов.

– Он новенький, – кивает головой Горохов. – Я немного слышал о нем. Значит, говорите, отстранили вас от работы?

И чего он все время об одном спрашивает? Наверно, все мы думали одинаково. Но он вдруг сказал:

– А может, это и хорошо? Как вы считаете? У вас ведь наверняка есть чем заняться?

Он словно угадал наши мысли. Мы даже тревожно переглянулись, словно уже подозревая одного из нас в предательстве.

– Я думаю, что вы не все рассказали нам, – пояснил Горохов, – и я, и вы знаем, что два месяца назад произошли не совсем обычные события. И знаем, что конверт никто не менял. Правильно?

Мы молчали. Сказать правильно, значит, обвинить кого-то сидящего в министерстве. А мы к этому пока не готовы. Но он правильно понял наше молчание.

– Только, ребята, без глупостей, – строго предупредил полковник. – Я думаю, мы все заинтересованы в том, чтобы узнать, кто мог послать этот конверт. И думаю, что вам есть, что мне рассказать.

Мы снова смотрим друг на друга. Конечно, иметь поддержку в лице заместителя начальника ГУВД всегда приятно. С другой стороны, может, это типичный трюк нашего руководства. Сначала испугать нас, а потом послать к нам доброго дядю. И мы молчим, не зная, что сказать.

– В общем, не верите вы мне, – криво улыбнулся Горохов, – ладно, ребята, сделаем так. Вы подумайте над моими словами и потом мне позвоните. Я считаю, что вы уже все поняли. Я на вашей стороне. Михалыч был моим другом, самым близким другом. И я тоже хочу знать, кто мог прислать этот конверт. А насчет своего отстранения не беспокойтесь. Я поговорю с Панкратовым и постараюсь что-нибудь для вас придумать.

Вот так мы этот разговор и завершили. Честно говоря, я тогда думал, что мы правильно поступили. Откуда мне было знать, что мы оглушительные дураки. И что из-за своей глупой подозрительности потеряем одного из наших товарищей.

Глава 5

Несмотря на все попытки городских властей столицы хоть как-то упорядочить работу казино, растущих в городе, словно грибы после дождя, все новые и новые игровые заведения получали лицензии и открывали свои игорные залы для всех желающих. Казино позволяли с легкостью отмывать любые деньги, прокручивать через игровые залы целые валы наличных денег, уходить от налогов и зарабатывать огромные суммы на человеческой страсти. Если учесть, что число внезапно разбогатевших людей в Москве было на порядок выше, чем в Лас-Вегасе, Монте-Карло или Стамбуле, то становилось понятно, как быстро и легко избавлялись от своих денег нувориши, не в пример миллионерам в третьем поколении в других игорных центрах. Хотя справедливости ради стоит признать, что природа человеческих страстей повсюду одинакова.

В казино «Элита» все шло как обычно. В залах толпились игроки, в ресторане неторопливо закусывали уставшие от постоянного напряжения клиенты. В отдельных комнатах, располагавшихся сразу же за рестораном, ужинали самые почетные гости.

В одной из таких комнат за столом сидел Счастливчик. Перед ним стояло большое блюдо его любимых черных оливок. Эта была единственная вещь, которую трудно было доставлять в колонию, хотя по его просьбе ему часто присылали баночки самых лучших оливок из самой Греции. Рядом с ним сидел Степан Коротков, известный в криминальном мире под кличкой Крот. Однажды Коротков принял участие в удачном побеге из колонии вместе со Счастливчиком, когда они были еще совсем молодыми. И с тех пор кличка Крот закрепилась за ним навсегда. Он с недоумением смотрел, как сидевший рядом с ним Счастливчик неторопливо поедает оливки, почти не прикасаясь к другой еде.

– Не смотри, – лениво сказал Счастливчик, почувствовав его взгляд, – лучше возьми и попробуй.

– Да на кой они мне нужны, – огрызнулся Крот, – надоело уже здесь сидеть. Когда твой гонец появится?

– Приедет скоро, – успокоил его Счастливчик. – Ты чего нервничаешь? Можно подумать – это ты вместо меня сидел.

– А какая разница? – пожал плечами Крот. – Я думал, ты упакованный выйдешь. А ты сухой вышел, без ничего. Куда же ты все дел? У тебя же в последний раз ничего не взяли?

– А черт его знает, – беззаботно отозвался Счастливчик, – потерял, наверно.

У Крота вытянулось лицо.

– Ты потеряешь, – сказал он недоверчиво, – у тебя ни одна стружка не пропадала – так ты работал. Чего треплешься?

– Ну тогда и не спрашивай. Ты ведь свое получил, я тебе ничего не должен. И никому не должен. А про мои бабки забудь.

– Да я не про них спрашиваю. Я просто толком не разумею, чего ты в Москву подался. Сделал бы себе паспорт и рванул куда-нибудь отсюда подальше. Деньги же у тебя есть. Чего ты решил остаться?

Его собеседник молчал. Крот вздохнул. У него было непропорционально удлиненное лицо и квадратная голова.

– В общем, ясно, – сказал он. – Очень большое дело? Хочешь напоследок сорвать куш?

– Может быть, и так, – улыбнулся Счастливчик. В колонии он немного располнел и теперь был похож на популярного певца Бориса Гребенщикова.

– Ну так бы сразу и сказал, – удовлетворенно кивнул Крот, – тогда, конечно, оставаться стоит. За хорошую цену можно поработать в последний раз. Ты ведь у нас лучшим специалистом был. Надеюсь, квалификацию не потерял?

– Этого я пока не знаю.

В этот момент дверь открылась и вошел один из телохранителей Крота, стоявших за дверью.

– К вам пришли, – коротко доложил он.

– Зови, – разрешил Крот.

Телохранитель вышел из комнаты. Через минуту в комнате появился неизвестный в темной куртке. Он недоверчиво посмотрел на сидевших перед ним людей.

– Кто из вас Счастливчик? – спросил он.

– А как ты думаешь? – усмехнулся Крот.

Посетитель еще раз посмотрел на него, потом на сидевшего рядом с ним человека. И, уже не сомневаясь, достал конверт из кармана, протягивая его Счастливчику. Тот усмехнулся, взял конверт.

– А с чего ты решил, что он Счастливчик? – спросил раздосадованный Крот.

– Мне его описали, – объяснил гость и заторопился к выходу.

– Мент, – уверенно сказал Крот.

Опытные уголовники умели почти безошибочно определять сотрудников правоохранительных органов.

Счастливчик разорвал конверт, прочел посланное ему сообщение и положил бумагу в карман, не забыв сунуть туда и конверт. Крот с любопытством посмотрел на него, но ничего не успел прочитать, хотя и несколько вытянул свою шею. Счастливчик заметил его невольное движение и усмехнулся.

– Не беспокойся, – сказал он, – и на твою долю тоже останется. Мне будут нужны ребята. Несколько молодых парней.

– Возьми моих, – предложил Крот.

– Нельзя. Твоих все знают. Если кто-нибудь из них проколется, то сразу станет ясно, что ты работаешь со мной на пару. А я не хочу, чтобы об этом узнали раньше времени. Или тебе все равно?

– Нет-нет, – забеспокоился Крот, – я все понял. Ты только скажи, какой будет куш? Сколько мы возьмем?

Счастливчик усмехнулся. Потом неторопливо сказал:

– Я думаю – миллионов десять возьмем.

– Долларов? – не поверил Крот.

– Нет, деревянных, – подмигнул ему Счастливчик, – конечно, долларов.

Крот от внезапно нахлынувших радостных чувств даже закрыл глаза. Потом открыл их и счастливым голосом спросил:

– А моя доля?

– Тридцать процентов, – ласково сообщил ему Счастливчик.

– Три миллиона, – выдохнул Крот. И тут же спросил: – А почему тридцать, а не половину?

– Жадный ты, Крот, – по-прежнему ласково сообщил Счастливчик, – тебе предлагают три миллиона, а ты валяешь дурака, начинаешь торговаться.

– Я просто хотел узнать, почему мне тридцать процентов…

– У меня ведь есть еще один компаньон, кроме тебя. Который наводку дает и операцию разрабатывает. Я с ним тоже поделиться должен. Всем нам троим поровну, по тридцать процентов. А оставшиеся десять пойдут на подготовку.

– Так много? – все еще сомневался Крот.

– Не веришь, тогда не стоит и начинать, – равнодушно заметил Счастливчик. – Не хочешь, не надо. Найду другого компаньона.

Он сделал вид, что встает, но Крот быстро схватил его за руку.

– Согласен! – торопливо сказал он. – Согласен на три миллиона. На все согласен.

– Дурак ты, – лениво сообщил Счастливчик, – и жадина. Ну ладно, раз согласен, тогда хорошо. Только ты не сказал мне, где я найду молодых ребят.

– Каких ребят? Ты что, сменил свою сексуальную ориентацию? – нагло усмехнулся уже пришедший в себя Крот.

– Если я полюблю мужиков, то ты будешь первым, – засмеялся Счастливчик, – но я серьезно. Мне нужны помощники. Человек пять-шесть. И чтобы это были не твои люди. Не нужно тебе светиться раньше времени. Все-таки очень большая сумма.

– Понимаю, – засуетился Крот, который при упоминании о деньгах сразу начинал нервничать, – все понимаю. Я подумаю. Хотя, нет. Кажется, я могу найти такого человека. У нас есть Пирожков. Может, ты слышал. Его еще называют Пирожком из-за фамилии. Он как раз вчера со мной встречался. У него сейчас неприятности. Двое его ребят зашибли одного типа, и он сейчас вынужден лечь на дно. Это как раз то, что нам нужно.

– Надежный человек?

– Еще какой надежный, – оживился Крот, – я проверял. Его ребята действительно «отличились». Можешь не сомневаться. Очень надежный человек.

– В таком случае мы должны встретиться, – кивнул его собеседник. – Только чтобы об этом знали мы двое. Сам понимаешь – лишние компаньоны нам не нужны.

– Все понимаю, – вскочил со стула Крот, – можешь не беспокоиться. Я сам поеду за ним.

– Встретимся здесь через два дня в это же время, – посмотрел на часы Счастливчик и, когда уже Крот собирался выйти из комнаты, позвал его: – Подожди. Еще одна просьба.

– Да, конечно.

– Ты своих «шестерок» за мной не посылай. Ни к чему это. Я ведь их сразу вычислю.

– О чем ты говоришь, – прижал обе руки к сердцу Крот, стараясь не смотреть в глаза своему компаньону, – как я мог такое сделать?

Он действительно собирался отправить за Счастливчиком своих людей. Он подумал об этом сразу, как только узнал о сегодняшней встрече. Счастливчик был слишком крупной фигурой в криминальном мире и слишком большим мастером, чтобы рисковать по мелочевке. Крот справедливо считал, что за таким специалистом нужно проследить, рассчитывая вмешаться в решающий момент. Как только он узнал о выходе Счастливчика из колонии, сразу отправился со своими людьми на личную встречу с ним, рассчитывая сначала выяснить, куда все-таки делись деньги его удачливого компаньона. Но Счастливчик про деньги упрямо молчал и вел себя так, словно у него и не было никаких денег. А потом вдруг сам рассказал про дело, которое ему предложили неизвестные Кроту компаньоны. И тогда Крот решил, что выяснение всех обстоятельств можно немного отложить.

– Я тебя знаю, – засмеялся на прощание Счастливчик.

Крот вышел из комнаты, кивнул стоявшим в коридоре двум своим телохранителям, терпеливо поджидавшим его. Они поспешили за ним к выходу, где стояла его машина. Уже усаживаясь в автомобиль, Крот негромко приказал:

– Андрей, останься здесь. Нужно проследить, куда поедет Счастливчик. Его автомобиль стоит на другой стороне. Наши ребята уже ждут. Оба автомобиля стоят в конце улицы. Только следите за ним очень осторожно, он может вас вычислить. Меняйте друг друга, старайтесь близко к нему не подъезжать, но проверьте, куда он поедет.

– Не волнуйтесь, шеф, – усмехнулся Андрей, – мы установили на его машине «маяк». Он никуда далеко не уедет. Нам не обязательно за ним ехать.

– Молодцы, – обрадованно кивнул Крот, садясь в автомобиль.

Его охранник отошел от машины. Когда уехал автомобиль Крота, из здания казино вышел Счастливчик. Он огляделся, заметил стоявшие в конце улицы автомобили. Увидел напряженные лица сидевших в них молодых ребят и, чуть усмехнувшись, пошел к своей машине. Он сел в «Фольксваген» и, мягко вырулив со стоянки, выехал на улицу. Направляясь на место встречи, указанное ему в переданном послании, он все же свернул в один из переулков и затормозил, ожидая, когда за ним въедет какая-нибудь из машин преследователей.

Через пять минут в дальнем конце переулка показались сразу два автомобиля преследователей.

«Сукин сын, – улыбаясь, подумал Счастливчик. – Все-таки послал своих ребят. Интересно, каким образом они за мной следят? Может, установили какую-нибудь гадость в мою машину? Ну, ребята, у вас все равно ничего не выйдет».

Он стремительно рванул с места, выскочив на соседнюю улицу. Выехав на широкий проспект, он помчался, выжимая все возможное из своего автомобиля. Затем несколько раз свернул в боковые улицы. И на одной из них, резко затормозив, быстро выскочил из машины. И тут же бросился в подъезд. Он хорошо знал, что подъезд был сквозным. Через минуту уже на другой стороне улицы он остановил первую попавшуюся машину и поехал по нужному ему адресу. Еще через двадцать минут он подъехал к дому, где у подъезда стояла темно-синяя «шестерка».

Расплатившись с водителем, он сделал несколько контрольных кругов вокруг машины, внимательно осматриваясь по сторонам. И только затем подошел к автомобилю, быстро юркнул в салон.

– Добрый вечер, – приветливо поздоровался Счастливчик, внимательно оглядывая сидевшего за рулем человека.