Текст книги "Истинное восприятие. Путь дхармического искусства"

Объединение неба и земли

Вошедшее в это новое издание эссе – «Объединение неба и земли» – основано на семинаре по визуальной Дхарме, проведённом видьядхарой в Боулдере, Колорадо, 13-19 июля 1979 г. Во время чтения лекций этого наполненного взаимодействием семинара Трунгпа Ринпоче исполнил несколько спонтанных каллиграфий и иллюстраций. Процесс исполнения каллиграфии показывался через проектор. Каллиграфия видьядхары наглядно иллюстрировала излагаемые им принципы неба, земли и человека. Согласно Трунгпе, небо означает не-мысль или видение; это изначальное пространство, как пустой холст – приглашающий, но немного пугающий. Земля представляет «первую мысль», твоё изначальное вдохновение. Человек означает сам акт выражения чего-то. Трёхчастный принцип неба, земли и человека присутствует во многих культурах Азии. Он применим к точке зрения как художника, так и аудитории. По сути, эта парадигма будет также полезна и во многих других аспектах жизни, от таких простых действий, как приготовление пищи, до управления организацией или проектирования города.

Вдобавок к каллиграфиям, которые создал видьядхара во время семинара, он нарисовал цикл иллюстраций на листах стекла перед проектором. Многие из них использовались как слои, наращиваемые от простых набросков до более сложных схем по мере того, как он продолжал излагать тему. В цикле из двадцати схем видьяд-хара символически изобразил взаимоотношения принципов неба, земли и человека с концепцией «четырёх карм» ваджраяны, или четырёх просветлённых действий: умиротворения, преумножения, привлечения и уничтожения. Каждый шаг он комментировал по ходу изложения.

С 1976 г. и до времени проведения данного семинара Трунгпа Ринпоче начал всё больше фокусироваться на учениях Шамбалы – традиции, исторически тесно связанной с буддизмом, но с большим фокусом на мирской жизни и социуме. Однако для студентов, погрузившихся в ранние буддийские учения о воззрении и практике ваджраяны, взаимосвязь между Шамбалой и вад-жраяной была не всегда ясна, хотя оба потока учений глубоко коренились в практике внимательности. В данном семинаре видьядхара бесшовно сплёл оба этих потока.

В обсуждениях, следовавших за каждой лекцией, слушателей приглашали к спонтанному поэтическому творчеству, предлагая на месте создать трёхстрочное стихотворение, основываясь на изложенных принципах неба, земли и человека. В углублённом общении с учениками Трунгпа вызывал робких участников, мягко убеждая их произносить свои строки с уверенностью и ясностью, – но и без колебаний прерывал тех, кто был слишком многословен и не готов оставаться в более искренней свежести настоящего момента своего переживания. Когда ученики-поэты теряли качество спонтанности и начинали прибегать к подходу «что бы такое умное сказать», видьяд-хара подгонял их. Он поощрял их к отсечению колебаний, побуждал говорить просто и прямо. Трунгпа называл это качество спонтанности «первая мысль – лучшая мысль».

Среди участников семинара 1979 г. был и Аллен Гинзберг, у которого появились такие стихи:

 
«Бьётся сердце в груди,
Сияет стяг в электрическом свете,
Слушают все».
 

Дэвид Роум, личный секретарь Трунгпы, прочёл следующее:

 
«Видишь до того, как посмотришь,
невзирая на слова,
а конец и есть начало».
 

Другой важной особенностью семинара 1979 г., посвящённого объединению неба и земли, было то, что здесь опять исследовался процесс восприятия, но с немного иной перспективы, отличной от той, которую Чогьям Трунгпа ранее представлял на семинаре 1978 г. по визуальной Дхарме в Институте Наропы. В 1978 г. видьядхара описал восприятие как процесс, в котором сначала видишь, затем смотришь – а затем снова видишь.

Он описал видение как создание «некой открытой основы», а смотрение как начало «дальнейшего исследования мира явлений». В 1979 г. видьяд-хара изменил этот порядок, сказав, что сначала смотришь, а затем видишь. Здесь он связал смотрение с любознательностью и с праджней, или интеллектом, а видение с джняной, то есть мудростью. Похоже, иногда восприятие идёт от вспышки открытости – к заинтересованности в частностях; а временами интерес к частностям влечёт нас в направлении открытости.

Обсуждение креативности, медитации, восприятия и захватывающих связей между дхармическим искусством и учениями буддизма ваджра-яны и Шамбалы не окончено и длится и поныне. В учениях о дхармическом искусстве есть множество тонкостей и непрерывно развивающихся пониманий его смысла, масштаба и применения. Однако работа с этим материалом есть не просто теоретический или философский вопрос. Она самым прямым образом касается нашего восприятия этого мира и выбора того, как в нём жить. В каждый момент у нас есть выбор: мы можем действовать бездумно, зажато и агрессивно – или же с мягкостью, юмором и открытостью.

Видьядхара рассматривал искусство не просто как форму развлечения или красивую безделушку; он видел силу художественного творения прямо указывать на подлинное и приводить как художника, так и зрителя к богатству и бесконечному потенциалу переживания настоящего момента, сейчас. В этом переживании возможно преодоление агрессии и трансформация.

Можно сказать, что во многих видах своей обучающей деятельности Трунгпа Ринпоче всегда оставался в душе художником. Для множества его учеников самыми сущностными оказались учения, переданные жестом, окружением и художественным творчеством. Любознательность видьядхары и его любовь к великому разнообразию художественного выражения, его уважение к пробуждающей и освобождающей силе искусства не знали границ. По этой причине он подчёркивал важность учений о дхармическом искусстве для всех своих учеников – как художников, так и всех остальных.

Пусть этот важный поток учений пробудит понимание богатства нашего яркого и сложного мира, а оно, в свою очередь, пусть пробудит в нас сострадание и способность зажигать подобное понимание в других.

Джудит Лиф

Дхармическое искусство – подлинное искусство

Письмо по случаю) открытия первой летней программы в Институте Наропы, июль 1974 г.

Термин «дхармическое искусство» не означает изображение буддийских символов или идей, таких как колесо ^ жизни или история Гаутамы Будды.

Скорее, дхармическое искусство означает то искусство, что исходит из определённого состояния ума художника, которое можно назвать состоянием медитации. Это позиция прямоты и осознавания отсутствия себя в своей творческой работе.

Основная проблема в художественном предприятии – это тенденция отделять художника от аудитории, а затем отправлять послание от одного к другому. Когда это происходит, искусство становится эксгибиционизмом. На человека может нахлынуть невероятное вдохновение, он поспешит излить его на бумагу, чтобы впечатлить или развлечь других людей, а менее торопливый художник продумает каждый шаг своей работы, чтобы произвести определённое впечатление на своих зрителей. Но какими бы благими ни были их намерения, какими технически совершенными ни были бы такие подходы, они неизбежно становятся неуклюжими и агрессивными по отношению к другим и к самому художнику.

В медитативном искусстве художник олицетворяет как зрителя, так и создателя работы. Видение неотделимо от действия, и ему совершенно не страшно оказаться неуклюжим или не реализовать своих чаяний. Он просто пишет картину, стихотворение, музыку, что угодно. В этом смысле совершеннейший новичок может взять кисть и, будучи в правильном состоянии ума, создать шедевр. Это возможно, но это подход наудачу. В искусстве, да и вообще в жизни нам необходимо изучать своё ремесло, развивать навыки и поглощать знания и прозрения, переданные традицией.

Однако каков бы ни был наш подход – ученика, которому ещё есть куда расти в обращении с материалами, или состоявшегося мастера – в сам момент создания работы есть чувство совершенной уверенности. В своём послании мы просто сообщаем об уважении к тому, как всё есть на самом деле, и выражаем это без борьбы мыслей со страхами. Мы отбрасываем агрессию как по отношению к себе – в том, что нам необходимо прилагать усилие, чтобы впечатлить других, так и по отношению к другим – в том, что мы что-то на них возлагаем.

Подлинное искусство – дхармическое искусство – есть просто деяние неагрессивности.

Открытие изящества

Необходимо быть честными, настоящими и очень земными; и необходимо по-настоящему ценить то, каким всё является. Всё уже прекрасно и чудесно, но чтобы это оценить, необходимы время и дисциплина – очень серьёзная дисциплина.

Когда меня распознали как тулку, что по-тибетски значит «воплощение предыдущего учителя», в возрасте семнадцати месяцев, меня возвели на престол настоятеля группы монастырей Сур-манг. В шестнадцать лет на меня возложили ответственность правления провинцией Сурманг, где жило около сорока тысяч людей и которая занимала обширную область Тибета: может, размером со штат Вермонт. Наша провинция была довольно счастливая, мы процветали, и основным способом поддержки экономики был экспорт древесины в высокогорья, где нет лесов. Высота нашей местности была почти четыре тысячи метров над уровнем моря. Выше этого уровня не было деревьев, которые можно было бы использовать для постройки домов и других целей. Были только кустарники, мелкие кусты тамариска и рододендронов и тому подобное.

Мы управляли провинцией и решали насущные проблемы в основном благодаря фермам. У каждого был скот, или, как вы это называете, яки. Но вообще-то як – это только самец, животное мужского пола, бык; самку называют дри. Поэтому в принципе не существует такой вещи, как ячье молоко. Мы продавали много масла благодаря кормящим дри и большому количеству овец, что тоже считалось ценнейшим ресурсом.

Мы много чего экспортировали, так как наша провинция находится как раз на границе между высокогорьем и низинами. С географической точки зрения это не совсем высокогорья и низины, так как мы все были на высоте свыше четырёх тысяч метров; но в то же время были и горы, и долины, и луга, и плато, и высокогорные пастбища. Мы производили самое лучшее мясо и скот (дри и яков). Считалось, что именно в нашей части Тибета делали самое лучшее молоко, простоквашу, сыр и масло. Сыр делали не так, как на Западе; это была просто часть молочного хозяйства: когда начинался сезон ягнения, на столе появлялся сыр.

У нас был ещё другой вид сыра, который делали из растёртых в порошок небольших сладких корнеплодов, похожих на картошку. Также мы использовали незрелые зерновые, ещё зелёные и потому очень сильные и свежие. Это похоже на традицию сбора молодого зелёного чая до того, как он полностью созреет, как некоторых зелёных чаёв Китая и Японии. Английский чай ганпаудер тоже собирают до полного созревания, пока он молодой и свежий. Поэтому он очень вкусен и полезен для организма. Ещё в нашей провинции были соляные озёра. Соляные озёра района Сурманг не считались особо высококачественными, они содержали так называемую красную соль. Группы людей владели отдельными озёрами, может, площадью с одну пятую акра. Они работали на этом озере, выбирали из воды соль, сушили её и так далее. Поэтому мы экспортировали и соль. Так мы и жили в своей провинции.

Монастыри выживали благодаря созданию определённых запасов. Скажем, близится праздник или церемония, которые могут продлиться десять дней, – для этого события создаются запасы. Когда создавался такой резерв, люди могли делать подношения монахам и делать алтарные подношения одновременно. Запас мог равняться, скажем, семидесяти пяти овцам и полю ячменя и пшеницы длиной в несколько миль. Человек или группа людей могли руководить этим событием, и так церемония становилась возможной. Зная это, понимаешь, что пропаганда китайских коммунистов – неправда. Коммунисты утверждают, что мы избивали жителей и силой заставляли крестьян делать подношения. Это неправда. Полагаю, очень сложно выразить правду, но, насколько я помню, мы делали именно так. В то время в монастыре создавали духовную школу на постоянной основе. Я этим заведовал, пытался организовать фонд. Фонд в данном случае не означал больших сумм в банке или что-то такое. Фонд означал – сколько надо акров земли, дающей зерно, и сколько голов скота – сколько животных надо для молока, сколько овец для получения шерсти. Вот так мы и обеспечивали себя.

Вы, должно быть, удивляетесь, зачем я вам рассказываю о том, как мы жили в Тибете, но мне кажется, это связано с жизненной ситуацией американцев. В Северной Америке люди заканчивают колледж, а затем покидают родительский дом – а иногда и раньше. У них нет чувства дома. Они начинают жить на чемоданах и искать работу – секретаря, менеджера, в зависимости от способностей. И тогда люди начинают развивать интересные взаимоотношения с реальностью. Ты не видишь, как создаются вещи, из чего они сделаны, как это делается. Ты видишь шелкографию, она тебе нравится, и ты её покупаешь, но ты и понятия не имеешь, как она делается. Или покупаешь ковёр, не зная, кем он соткан, да и вообще ничего не представляя о мире ковроткачества. А когда что-то идёт не так, мы обычно зовём специалиста.

Дхармическое искусство состоит не в том, чтобы быть артистичным, писать множество картин, сочинять музыку или хотя бы её виртуозно исполнять. И не в том, что тебе необходимо научиться наслаждаться красотой. В Америке с этим непростая ситуация, и точно так же было и в Тибете. Не сделали бы меня правителем моей провинции – я бы тоже наверняка не знал, как всё работает. Вероятно, я бы принял ту же позицию, что и некоторые из вас. И, возможно, я сказал бы: «У нас сейчас фестиваль, откуда берётся вся эта еда, что с ней не так?» Наверняка меня бы это взбесило. Но чтобы быть правителем и практичным человеком, мне необходимо было знать, насколько пышной, мощной и успешной могла быть церемония, как она зиждилась на экономике и одновременно на состоянии духа местного населения.

Вопрос вот в чём: как нам организовать свою жизнь, чтобы мы могли позволить себе создавать прекрасные творения не за счёт страдания других? С практической точки зрения это основной момент. Но за этим стоит и кое-что ещё, и это концепция самого искусства, или дхармическое искусство. Это вопрос открытия изящества и дхармического искусства, что, вероятно, – две несколько отличные друг от друга темы. Сначала дхармическое искусство; открытие изящества может произойти позже. Итак, дхармическое искусство не есть умение произвести эффект или обладание неким талантом или идеей, которых ни у кого раньше не было. Вовсе нет; дхармическое искусство есть открытие изящества. А это, согласно буддийской традиции, есть вопрос состояния ума.

В данном случае я скорее говорю о художниках, а не о тех, кто лишь воспринимает искусство. Испо-кон веков создание предмета искусства – долгий и трудный процесс. Например, чтобы создать краски, кому-то необходимо истолочь киноварь, чтобы получить соответствующий цвет; кому-то надо собрать зелень, чтобы создать зелёный; кому-то надо растирать и обрабатывать пещерные натёки, чтобы выделить голубой пигмент; кто-то должен собирать минералы на земле, чтобы приготовить оранжевый. Кому-то приходится работать с сажей, добывать её из коры или сока деревьев и делать тушь. Так всё делается. Прежде чем заняться модной работой художника, тебе необходимо узнать – а может, и отринуть – те тяготы и невзгоды, что вложены в создание такого искусства. Возьмём, к примеру, цветы, которые мы используем в композициях. Они же не цветут в раю, откуда их нам ниспосылает Бог. Им нужна земля, почва, много удобрений, защита от непогоды, чтобы в итоге у нас была прекрасная хризантема, прекрасные ирисы.

С точки зрения современной Америки, можно просто пойти и купить всё в магазине. Это не очень хороший подход, и куда уж там до изящества. Людям необходимо понимать, как создаются и производятся вещи, как они получаются такими красивыми, такими милыми. Когда что-то находится в своём расцвете, мы склонны им пренебрегать. Но сейчас мы начинаем с весны, мы не добрались ещё до лета, не говоря уже об осени. До урожая слишком далеко. Я могу сказать это с уверенностью. Будь ты величайший художник, уже сделавший себе имя и внёсший достойный вклад в мировое искусство, или же ты лишь новичок – всем нам необходимо понять, как же трудно всё это начать. Необходимо работать с уровнями основы, пути и плода – со всеми вместе. А это нелёгкая задача.

Нам надо по-настоящему отбросить идею, что если мы долго едем по шоссе, мы устали и дорожный знак говорит нам: «Еда, ночлег и т.д. и т.п.», то мы можем свернуть, снять в мотеле комнату, завалиться спать, наесться, повеселиться и на следующий день продолжать. Нельзя всегда так использовать этот мир. Необходимо уважать людей, которые работают не покладая рук в этих ситуациях. Нельзя просто сказать: «Всё отлично и удобно; и потому я буду этим пользоваться, пока у меня есть деньги». Обычно заведения взимают плату в зависимости от вложенного ими труда и полученного результата. Но мы-то об этом и не думаем. На самом деле мы как обычные, среднестатистические, наивные люди, говорим друзьям: «Такой-то мотель дешевле, чем тот-то и тот-то». Почему дешевле? Потому что там работали со сборными конструкциями. В более дорогих отелях было сложнее, потому что хозяева вложили больше усилий и энергии, чтобы их заведение было хорошим, великолепным. Мы игнорируем значительную часть собственной практичности.

Как вам известно, средневековый мир создал необычайные произведения искусства: музыку, полотна, инструменты, всё что угодно. В средневековом мире величайшие художники становились таковыми только после своей смерти, потому что при жизни они работали очень органично, пытаясь сложить всё вместе. Когда их работа приносила плоды, они были удовлетворены и счастливы; но в то же время их энергия иссякала, и они умирали. Поэтому даже если у вас с детства проявляется талант, как у Моцарта, искусство – это всё равно ручной процесс. Всё должно быть ручным и опираться на реальность. Вот тогда открываешь изящество и красоту, ибо ты начинаешь понимать, сколько энергии и труда требуется для изготовления или изображения наилучшего. Вот что требуется, чтобы музыка, от которой захватывает дух, или потрясающие картины могли появиться на уровне плода. С нуля такого не бывает.

Если ты хочешь стать художником и иметь всё самое лучшее, это так просто не произойдёт. Уделять внимание реальности – вот с чего необходимо начать. Надо научиться правильно есть, готовить должным образом пищу, убирать свой дом или комнату, работать со своей одеждой. Необходимо работать со своей реальностью на базовом уровне. Затем идёшь дальше, и тогда появляется кое-что более существенное. А шагнув ещё дальше, начинаешь создавать весь мир художника-мастера. Это то же самое, что и в моей традиции буддизма кагью. Путь долог и труден; нельзя внезапно стать в чём-то мастером. Конечно, существует возможность, что ты за одну ночь придумаешь некое устройство или у тебя родится гениальная идея; на следующий день ты это патентуешь, запускаешь производство и становишься мультимиллионером. Такое возможно. Но мы не считаем это подлинным способом действия. Так мы пропускаем очень много тренировки, дисциплины и реальности. И зачастую, когда люди создают таким образом хорошее произведение искусства и внезапно зарабатывают много денег, они заканчивают жизнь самоубийством, умирают. Как Мэрилин Монро.

Надо быть честными, реалистичными и очень земными, а также надо ценить вещи такими, какие они есть. Они уже прекрасны и чудесны, но чтобы это понять, необходимы время и дисциплина – очень серьёзная дисциплина.

Солнце Великого Востока

Ты ждёшь подходящего момента – пресловутой первой мысли, – но ничего не происходит. Есть лишь мысль бросить всё, либо запустить процесс искусственно. Но ничего из этого не работает. Затем тебя что-то отвлекает, а когда возвращаешься – вот оно!

Занятия визуальной Дхармой кажутся делом совершенно прямым и понятным: работай с собой, с другими и с собой и другими вместе. Работа с собой приносит постижение собственного изящества. Работа с другими означает попытки взрастить в них радость. А сочетание изящества и радости приносит фундаментальное чувство богатства и добра, известное как видение Солнца Великого Востока. Очевидно, на данном этапе вы должны уже знать, что произведение искусства выявляет добро и достоинство ситуации. Похоже, это и есть главное назначение искусства вообще.

Терминология Солнца Великого Востока повсеместно используется в традиции Шамбалы – очень древней и одновременно применимой к современным реалиям. Три принципа – Великого, Востока и Солнца – обладают особыми значениями. «Великий» означает обладание некой силой, энергией и мощью. Это значит, что мы не испытываем страха и сожалений, представляя свои произведения искусства или выражая себя – или, если уж на то пошло, применительно к тому, что мы собой представляем. Эта сила совершенно бесстрашна. Будь мы трусливы, нам было бы сложно обращаться с объектом или даже подумать о том, чтобы его коснуться или как-то организовать, не говоря уже об организации собственной жизни или мира. Мы бы этого боялись. А отсутствие такого страха есть бесстрашие, возникающее из радости. Мы очень рады тому, что спонтанно проявляем такую силу и энергию. Тогда мы можем свободно двигаться по своему миру, не пытаясь его как-то изменить, а просто выражая посредством своего искусства то, что необходимо выразить, или раскрывая то, что надо раскрыть.

«Восток» – это концепция пробуждённости. Направление, в котором мы идём или смотрим, – безошибочно. В данном случае Восток не означает географическое направление. Здесь это лишь то место, которое ты видишь, открыв глаза и бесстрашно глядя вперёд. Будучи безусловным, этот Восток не зависит от юга, запада или севера. Это просто безусловный Восток как изначальная пробуждённость.

И наконец, третья категория, «Солнце». Солнце обладает некой всепроникающей яркостью, не делающей ни малейших различий. Это добро, присущее ситуации, тебе, твоему миру, – выражаемое без сомнения, колебания или сожаления. Солнце представляет идею отсутствия лени, а принцип Солнца включает также понятие благословения, нисходящего на нас и порождающего священный мир. Солнце также воплощает ясность, отсутствие сомнений.

Эти три категории есть природа Солнца Великого Востока. Можно сказать, что они стремятся раскрыть нас и проявить присущее нашей жизни и нашему творчеству космическое изящество. Противоположностью является понятие заходящего солнца, желание уснуть. Очевидно, что с заходом солнца ты ложишься спать. Ты хочешь вернуться в материнское лоно, пойти на попятную, радуясь, что можешь укрыться за тёмными тучами. Это значит, что никакой храбрости нет, это совершенная трусость. И в то же время есть борьба: ты не хочешь совсем уйти из мира; ты всё ещё пытаешься выжить, отвратить смерть. Мир заходящего солнца зиждется на психологической позиции страха. Постоянный страх, и к тому же намеренно самоубийственный.

У нас есть множество примеров искусства заходящего солнца. Некоторые его проявления основаны на принципе развлечения аудитории. Будучи совершенно серьёзным, без капли радости, ты пытаешься создать искусственный юмор, синтетическое остроумие. Но на самом деле это приводит лишь к глубочайшему унынию. Комический эффект может на несколько секунд принести облегчение, но это происходит на фоне постоянно нависающей чёрной тучи, тьмы мучительной депрессии. В результате если ты богат, ты пытаешься потратить больше денег, чтобы развеселиться, – но оказывается, что чем больше ты их тратишь, тем меньше от этого проку. В мире заходящего солнца нет уважения к жизни. Единственный вид уважения, которой можно здесь найти, – в братстве людей, которые пытаются бороться со смертью, упорствуя в своих заблуждениях. Боюсь, здесь я вынужден быть предвзятым: о заходящем солнце я не могу сказать ничего хорошего. Но на самом деле это полезно: мы можем ясно и чётко видеть чёрное и белое, поэтому у нас не будет никаких сомнений.

Совершенно понятно: видение Солнца Великого Востока не означает, что в пьесах или фильмах должны побеждать всегда только хорошие герои. Всё не так просто. Например, в буддийской традиции есть множество историй о великом бодхисаттве, которого съели без остатка, поэтому здесь нет проблемы. Это нормально. То же самое можно сказать и о Библии, которая, хоть и содержит распятие и воскрешение, всё равно поддерживает это видение. Поэтому вопрос в этом противостоянии Солнца Великого Востока и заходящего солнца не столько в чьей-то физической победе, а в том, поддерживается ли это видение психологически.

Эти три категории – Великий, Восток и Солнце – есть категории пробуждения и восхода. Но я должен сказать, что между восходящим солнцем и Солнцем Великого Востока есть разница. Восходящее солнце подобно ребёнку; в нём присутствует потенциал. Солнце Великого Востока полностью зрелое, развитое, тогда как восходящее солнце – ещё дитя. Поэтому идея Солнца Великого Востока состоит в том, чтобы быть полностью уверенным и совершенно зрелым, идти вперёд на полной скорости. Буддийская аналогия была бы в том, что природа будды уже существует в тебе, полностью зрелая. Не надо стараться найти её в себе – ты уже полностью пробуждён, прямо здесь и сейчас.

У принципа Солнца Великого Востока есть ещё три категории, или качества. Первое – это качество умиротворённости. Оно проникнуто уверенностью и достоинством, иными словами, неагрессивностью. Сущность хорошего произведения искусства – это отсутствие агрессии. Иногда изящество и достоинство кажутся настолько ошеломляющими, что почти излучают угрозу, но это совершенно не значит, что в произведении искусства присутствует агрессия. Это просто ты настолько труслив, что тебя это пугает. Не стоит такое ошеломляюще великолепное представление считать агрессией.

Второе качество принципа Солнца Великого Востока известно как «показывающее путь». Это значит, что у художника начинает появляться некая мудрость различающей осознанности в выборе между благополучными и неблагополучными ситуациями. Мы не просто наивные люди, которые принимают всё подряд, – есть некое различение, которое показывает путь с точки зрения Солнца Великого Востока. Можно считать, что это указание пути есть «первая мысль – лучшая мысль». «Первая мысль – лучшая мысль» – не обязательно хронологическое событие. Вполне возможно, что первая мысль с хронологической точки зрения может быть наихудшей. В данном случае первая мысль означает ту мысль, что свежа и свободна.

Вначале есть некий промежуток. После промежутка возникает выражение этой паузы, то есть первая мысль. Она не обязательно смутна и неясна; наоборот, она крайне точная, очень определённая. И у неё есть способность к различению. Например, когда перед тобой лист бумаги, кисть и тушь, и ты проецируешь своё видение Солнца Великого Востока, сначала в голову может ничего и не прийти. Можно подумать, что вдохновение тебя покинуло. Ты ждёшь подходящего момента – пресловутую первую мысль, – но ничего не происходит. Появляется мысль бросить всё, либо запустить процесс искусственно. Но ничего из этого не работает. Затем тебя что-то отвлекает, а когда возвращаешься – вот оно! Всё уже здесь. Этот маленький промежуток, эта вспышка приводит тебя к первой мысли. Вот тогда у тебя есть уверенность и достоинство сделать росчерк, выполнить каллиграфию, рисунок. И то же самое касается музыкантов, фотографов, любого художника. Поэтому указание пути есть руководство к тому, как видеть ситуации непосредственно, на уровне «первая мысль – лучшая мысль».

Третья категория – «победа над тремя мирами». Это звучит немного таинственно, но давайте посмотрим на саму концепцию победы. Обычно победа видится нам как способность кого-то побороть, стать наилучшим лишь благодаря давлению, превосходству или знанию. Но с точки зрения Солнца Великого Востока концепция победы – это естественное чувство бытия, которое не заставляет сражаться, поэтому у нас нет и никаких врагов. Так как отсутствуют лень и сожаления, ты начинаешь ценить священность мира. Всё совершенно и абсолютно благополучно, поэтому нет и проблем. Трёхчастный мир есть мир неба, мир земли и мир, соединяющий небо и землю вместе, то есть твоё физическое тело, твоя речь и внутреннее психологическое состояние твоего ума. Поэтому и мы и говорим о победе над неврозами всех этих сфер.

Подводя итоги: концепция Солнца Великого Востока состоит из трёх частей. Первая есть чувство присущего тебе добра. Вторая – уже ощущая в себе некое достоинство, ты можешь проецировать его на аудиторию, клиентов, на свой мир как таковой. Таким образом устанавливается глубочайшее доверие: добро, порядочность, вера. Третья часть: поскольку эти компоненты уже имеются, ты можешь создать то, что известно как «просветлённое сообщество», – произведениями искусства, глубинным здравомыслием, а также посредством выполнения художниками практики сидячей медитации. Совершенно ясно, что этот момент также необходимо включить.

В ранние дни западного мира искусство Солнца Великого Востока создавалось постоянно. Видение Солнца Великого Востока проявлялось не только в искусстве, но и в самом образе жизни. Затем люди начали терять это видение, потому что их достоинство было поставлено под вопрос. Достоинство считалось чем-то, что надо взращивать, чем-то, что принадлежало лишь богатым и знатным и было недоступно крестьянам. У благородных семейств было больше еды, чем у крестьян, и такая экономическая ситуация привела к индустриальной революции. Затем, конечно, появилось понятие демократии, утверждающее, что все люди равны. Это означало, что иерархия невозможна.

В целом я думаю, что некоторые современные художники довольно хорошие и обладают здравомыслием и глубоким чувством видения Солнца Великого Востока, но они крайне редки. Их немного – очень немного. Сами выясните, кто есть кто. Иначе мы так и будем проводить различия между хорошими и плохими, грустными и счастливыми. Думаю, существует тенденция видения Солнца Великого Востока: оно начинает набирать обороты. Оно оживилось в шестидесятые, хотя в семидесятые вообще ничего не произошло. Все склонились в сторону драмы заходящего солнца. Но сейчас люди начинают приходить в себя и улавливать это видение. В двадцатые годы в Америке начало происходить много интересного. Люди не знали, что они делают, но чувство было хорошим и происходило что-то настоящее: люди действительно знали, как устраивать свою жизнь и как создавать произведения искусства. К сожалению, сейчас искусство стало экономической инвестицией, что для художника является большим препятствием. Нам мало с чем остаётся работать.